Текст книги "Последние ритуалы"

Автор книги: Ирса Сигурдардоттир

Глава 18

Подсоединив все кабели, Тора выпрямилась на стуле. Осталось только включить компьютер. Они проводили Гуннара Гествика и теперь сидели в кабинете Гаральда.

– Должна сказать, что существование таинственного убийцы все больше и больше кажется мне невероятным. – Тора нажала кнопку, компьютер загудел и начал загружаться. – Кровь на одежде Хюги, например… Как она вписывается в твою версию?

Маттиас промолчал.

– А эти статьи?.. Ты так прижал бедного Гуннара, словно существует прямая связь между убийством Гаральда и его работой над диссертацией.

– Убил не Хюги, я это знаю, – сказал Маттиас, не взглянув на нее.

Его поведение показалось Торе странным. Во-первых, он избегает смотреть в глаза, а это на него не похоже. Уставился на свой телефон, будто надеясь, что кто-то позвонит и выпутает его из этого разговора. Тора сложила на груди руки и нахмурилась.

– Ты от меня что-то скрываешь.

Он продолжал смотреть на мобильник.

– Надеюсь, ты не ждешь, чтобы я раскрыл все свои тайны сразу. Мы еще так мало знакомы… – произнес он с неестественной веселостью.

– Прекрати! Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Дело не только в пропавших деньгах и глазах. – Ей по-прежнему было трудно обсуждать вырванные глаза. Кроме того, она не могла ясно изложить мысль. Слова как-то не хотели складываться. – На самом деле все, что у нас есть, – это ничего не говорящий е-мейл и какой-то палец, который перепуганная профессура выбросила на помойку.

Маттиас положил телефон в карман.

– А даже если бы я что-то от тебя скрывал, ты поверишь мне на слово, что Хюги не убийца или по крайней мере не совершал это преступление в одиночку?

Тора засмеялась.

– Нет.

Маттиас встал.

– Очень жаль. По правде говоря, я не имею права сообщить тебе некоторые сведения, – сказал он и быстро добавил: – То есть если бы они были.

– Давай представим, что эта информация действительно существует – и человек, который решает, сообщать мне ее или нет, разрешил это сделать, – разве ее не нужно проверять? А как ты сможешь это сделать без меня?

Маттиас задумчиво на нее посмотрел и вышел из комнаты. Тора заметила, что телефон снова в его руке. Стоит надеяться, что он им воспользуется. Тора навострила уши и услышала в коридоре приглушенный звук его голоса.

Серый прямоугольник в центре компьютерного экрана запросил пароль. Тора решила действовать наугад: «Гаральд», «Маллеус», «Ведьмы» и так далее. Она откинулась на спинку стула и огляделась в поисках подсказки. На полке напротив стояла фотография в рамке: девушка в инвалидной коляске. Очевидно, это сестра Гаральда, умершая несколько лет назад. Как же ее звали? Она названа в честь матери. А у той какое имя? Анна? Нет, но начиналось на А. Агата? Или Анджелина? Амелия! Ее имя – Амелия Гунтлиб. Тора его ввела. Ничего не произошло. Вздохнув, она решила напечатать с маленькой буквы: «амелия».

Ура! Зазвучало знакомое «дам-ди-дам-ди» и загрузилась программа «Виндоус». Интересно, а полиция смогла вычислить пароль? Впрочем, у них наверняка есть специалист, который вошел с черного хода. Вряд ли они тратили время на подбор вариантов.

Тора не сразу поняла, что за картинка служит фоном для рабочего стола. Ей еще ни разу не приходилось заглядывать в чей-то рот шириной с семнадцатидюймовый экран, язык в котором прихвачен с обеих сторон зажимами из нержавеющей стали, с ярко-красным продольным разрезом от кончика – вернее, от кончиков. Хотя она мало в этом понимала, но было очевидно, что фотография сделана в момент, когда язык разделился на две половинки. Операция или еще продолжалась, или только-только закончилась. Тора могла биться об заклад, что это язык самого Гаральда. Она встряхнулась, отгоняя тошноту, и открыла папку «Мои документы». Экран немедленно заполнился, убрав тошнотворное изображение.

Быстрый поиск выявил почти четыре сотни текстовых файлов. Она упорядочила их по дате так, чтобы самые свежие оказались сверху. Названия говорили сами за себя. Общим для имен файлов было немецкое слово «hexe» – «ведьма». Тора достала из сумки флэшку и скопировала все файлы, связанные с черной магией, чтобы не спеша посмотреть их вечером дома – если, конечно, Маттиас расскажет, что именно Гунтлибы от нее скрывают. А если не расскажет, то она проведет этот вечер, репетируя, как пошлет их всех подальше. Ей совсем не улыбалось работать в качестве переводчика класса «люкс».

Маттиас не появлялся, и Тора решила поискать отсканированные материалы. Она задала в поиске все pdf-pacширения и получила шестьдесят названий. Вновь упорядочила их по дате и самые последние тоже скопировала. На сегодня есть чем заняться, это точно. Потом она сообразила, что у Гаральда наверняка был цифровой фотоаппарат, и вытащила список изображений. Появились сотни файлов, но они ни о чем не говорили, так как у всех были серийные номера, которые присваиваются автоматически, когда картинка загружается из фотоаппарата в компьютер. Гаральд не потрудился их переименовать. Тора выбрала «Эскизы страниц», чтобы увидеть сразу все содержимое, и упорядочила изображения по дате. Она обратила внимание, что недавние фотографии сделаны здесь же, в квартире. Сюжеты были разные, на некоторых ничего особенного, большая часть отснята на кухне, во время приготовления еды – процесс детально зафиксирован. Людей нет, на двух видны руки. Эти Тора скопировала: а вдруг это руки убийцы? «Никогда не знаешь», – подумала она. Еще несколько фотографий с гигантской тарелкой пасты на разных стадиях – эти не нужны…

Прокручивая вниз, Тора заметила, что многие снимки – довольно нескромного содержания – сделаны во время различных сексуальных действий. Ей очень хотелось их увеличить, но она боялась, что тут-то и войдет Маттиас и застукает ее за подглядыванием. Еще она просмотрела бессчетное количество фотографий операции на языке, включая ту, которую Гаральд избрал фоном для рабочего стола. Понять, кто на них изображен, было невозможно, но на некоторых видны чьи-то торсы, поэтому она их тоже скопировала. Другие файлы хранили кадры буйных вечеринок и массовых гулянок вперемежку с исландскими пейзажами – и это казалось совершенно неуместным. На нескольких, очень темных, была лишь серая поверхность камней. Увеличив изображение, Тора разглядела, что на одном из валунов, похоже, вырезан крест. Целая серия снимков сделана в деревушке, которую Тора не узнала, часть – в каком-то музее, где вместе с кусками базальта выставлялось что-то похожее на рукописные фолианты. На одном из снимков виднелась надпись. Тора ее увеличила в надежде идентифицировать музей, но надпись оказалась табличкой «Не фотографировать». Дальше пошли совсем старые фотографии, едва ли связанные с делом, и Тора перестала их смотреть.

Затем она проверила почту Гаральда. В папке «Входящие» было семь непрочитанных сообщений. Большинство присланных после убийства полиция наверняка проверила.

Вошел Маттиас. Тора отвлеклась от е-мейлов и выжидательно на него посмотрела. Он сел на стул, по-прежнему криво улыбаясь.

– Ну? – нетерпеливо сказала она.

– Ну… – эхом отозвался Маттиас и наклонился вперед, опершись локтями о колени и сложив ладони так, будто собрался молиться. – Поскольку, как ты считаешь, тебе необходимо все знать… – он выделил слова «как ты считаешь», – то прежде, чем я тебе это скажу, пообещай мне кое-что.

– Что именно? – спросила она, будучи заранее уверена в ответе.

– Информация абсолютно конфиденциальная. Ты должна подтвердить, что сохранишь это втайне. Понятно?

– Откуда мне знать, смогу ли я сохранить «это» в тайне, если нет даже намека на то, что такое «это»?

Маттиас пожал плечами:

– Придется рискнуть. А чтобы не получилось, будто я заманиваю тебя в ловушку, честно предупреждаю – рассказать захочется.

– Кому же мне захочется рассказать? – спросила Тора, предчувствуя ответ, и не ошиблась.

– Полиции, – не колеблясь ответил Маттиас.

– Значит, вы, то есть семья Гаральда, владеете информацией, которая может оказаться важной для расследования, но скрываете ее? Я правильно поняла?

– Да, – сказал Маттиас.

– Ну-ну, – произнесла Тора и задумалась.

Долг юриста и принятые в их сообществе этические нормы обязывают ее информировать органы власти о том, что может иметь отношение к совершенному преступлению. Таким образом, ей следует отклонить предложение и уведомить полицию, что Маттиас утаивает факты, связанные с расследованием убийства. С другой стороны, он ведь станет все отрицать, а ее собственное участие в деле на этом закончится. И кто от этого выиграет? В общем, ее моральная установка оказалась довольно гибкой. Тора посчитала, что во имя торжества гражданской справедливости она просто обязана держать рот на замке и, вооружившись новой информацией, сделать все возможное для раскрытия невиданного для ее страны преступления. Потомки ей будут благодарны… Все это Тора обмозговывала молча. Решение довольно-таки двусмысленное, однако лучшее из худшего. В своде этических норм наверняка должны быть учтены обстоятельства, когда цель оправдывает средства. А если нет, то пора менять этические нормы.

– Ладно, – объявила она. – Что бы ты ни сказал, обещаю никому не говорить, даже полиции.

Маттиас довольно заулыбался и хотел было начать свое откровение, но Тора добавила:

– Ты тоже пообещай: если этот секрет доказывает невиновность Хюги, а мы не сможем каким-нибудь способом предъявить это доказательство, то до начала суда над ним мы передадим информацию властям. И не скажем, что я об этом знала заранее. И…

Маттиас ее перебил:

– Умоляю, не надо больше «и»!.. – Он задумался, пристально глядя на Тору. – Согласен. Ты молчишь, а я извещаю полицию о письме в том случае, если у нас не получится подтвердить невиновность Хюги до суда.

Письмо? Еще одно? Это становится похожим на водевиль. Если, конечно, забыть про фотографии со вскрытия, которые тут же встали перед глазами Торы.

– О каком письме ты говоришь? – спросила она. – Я подтверждаю свое обещание.

– Вскоре после убийства мать Гаральда получила письмо, – начал Маттиас. – Именно оно всех убедило в невиновности подозреваемого. Его послали по почте, когда Хюги уже арестовали. Сомневаюсь, что полиция оказала такую любезность и отправила письмо за него, а если бы вдруг это произошло, они бы обязательно его сначала прочитали.

– И что там? – нетерпеливо спросила Тора.

– В содержании ничего особенного за исключением того, что оно очень неприятно для матери. И написано кровью. Кровью Гаральда.

– Ни хрена себе! – не сдержалась Тора. Получить письмо, написанное кровью мертвого сына, – это чудовищно! – Там есть подпись? Откуда известно, что это кровь Гаральда?

– Письмо на исландском и подписано именем Гаральда, но графолог установил, что почерк не его. Однако он не смог подтвердить это на сто процентов, потому что оно написано каким-то грубым инструментом. Это осложнило сравнение с образцом почерка Гаральда. Поэтому письмо и послали на дополнительную экспертизу, включая исследование крови. Результат неоспорим – это кровь Гаральда, смешанная с небольшим количеством крови птицы из семейства воробьиных.

Глаза Торы расширились. Птичья кровь? От этого ее замутило гораздо больше, чем от крови человеческой.

– О чем говорится в письме? Оно у тебя с собой?

– Оригинала у меня нет. Мать не отдала бы его, и вполне могла уничтожить. Оно довольно мерзкое.

– И что? – расстроилась Тора. – Надо же знать, о чем оно… Вы нашли кого-то, кто его перевел?

– Да, нашли. Это всего лишь любовное стихотворение, которое начинается сладкозвучно, но потом становится довольно жутким. – Он улыбнулся, глядя на разочарованную Тору. – Тебе повезло, я его переписал. Видишь ли, переводчик – я. Правда, мне здорово помог исландско-немецкий словарь. Вряд ли я выиграл бы конкурс поэтических переводов, но смысл текста мне передать удалось. – Маттиас достал из кармана сложенный лист и вручил его Торе. – Возможно, не все буквы я перерисовал правильно – потому что не все разобрал, но я старался, чтобы вышло похоже.

Стихотворение было длинным. Сколько же потребовалось для него крови?.. Трудно представить… Буквы прописные – наверное, как в оригинале. На листе бумаги Тора прочитала:

 
Я СМОТРЮ НА ТЕБЯ,
А ТЫ ДАРИШЬ МНЕ
ЛЮБОВЬ И НЕЖНОСТЬ
ВСЕМ СЕРДЦЕМ.
БУДЬ НИГДЕ,
ОСТАВАЙСЯ НИГДЕ,
ПОКА НЕ ПОЛЮБИШЬ МЕНЯ.
Я ПРОШУ ОДИНА
И ВСЕХ ТЕХ,
КТО МОЖЕТ ЧИТАТЬ
ЖЕНСКИЕ РУНЫ,
ЧТОБЫ В ЭТОМ МИРЕ
ТЕБЕ НЕ БЫЛО ПОКОЯ И
БЛАГОДЕНСТВИЯ,
ПОКА НЕ ПОЛЮБИШЬ МЕНЯ
ВСЕМ СЕРДЦЕМ.
 
 
А ПОТОМ ТВОИ КОСТИ СГОРЯТ ДОТЛА,
ТВОЯ ПЛОТЬ СГОРИТ И ПОДАВНО.
ПУСТЬ ТЕБЯ ПОСТИГНЕТ НЕСЧАСТЬЕ,
ПОКА ТЫ НЕ ПОЛЮБИШЬ МЕНЯ,
ПУСТЬ ТВОИ НОГИ ОКОЧЕНЕЮТ,
ПУСТЬ ТЫ НИКОГДА НЕ ЗАСЛУЖИШЬ ПОЧЕСТЕЙ
ИЛИ СЧАСТЬЯ.
ПОЛЫХАЙ ОГНЕМ,
ПУСТЬ ТВОИ ВОЛОСЫ СТАНУТ ПЕПЛОМ,
ПУСТЬ ТВОЯ ОДЕЖДА СТАНЕТ ПРАХОМ,
ЕСЛИ ТЫ САМА НЕ ПОЖЕЛАЕШЬ МЕНЯ.
 

Дико было читать это макабрическое стихотворение.

– К сожалению, я его не знаю. Кто это сочинил?

– Не имею ни малейшего представления, – ответил Маттиас. – Подлинник еще жутче, потому что написан на коже – на телячьей коже. Только безумец способен измыслить такое и отправить матери усопшего.

– Только матери? К отцу оно не имеет отношения?

– Там была еще короткая приписка на немецком. Я не записал, но приблизительно помню.

– И что там?

– Что-то вроде: «Мама, я надеюсь, тебе понравились стихи и подарок. Твой сын Гарри». Слово «сын» дважды подчеркнуто.

Тора оторвалась от страницы и посмотрела на Маттиаса.

– Подарок? С письмом был подарок?

– Родители Гаральда говорят, что нет, и я им верю. Когда они это получили, то чуть с ума не сошли. В таком состоянии не лгут.

– Почему оно подписано «Гарри»? У человека, который это написал, кончилась кровь?

– Нет, так Гаральда называл его брат. Это детское прозвище мало кто знал, и это еще одна причина, по которой письмо так подействовало на мать.

– Она с ним плохо обращалась? – Торе вспомнилась фотография одинокого маленького мальчика.

Маттиас ответил не сразу, тщательно подбирая слова. Он собирался говорить о частной жизни своих хозяев, которых, похоже, очень уважал, и для него было важно выразиться подобающим образом.

– Скорее она его избегала. Понимаешь, если бы их отношения были нормальными, она бы передала письмо исландской полиции. Оно ощутимо бьет по нервам. – Он сделал короткую паузу и внимательно посмотрел на Тору. – Она хочет с тобой поговорить. Как мать с матерью.

– Со мной?! – изумилась Тора. – Что ей от меня надо? Прощение за плохое отношение к собственному ребенку?

– Она не уточняла. Сказала только, что желала бы с тобой поговорить, но не сейчас. Ей нужно время, чтобы оправиться от шока.

Тора не ответила. Разумеется, если эта женщина будет настаивать, Тора с ней поговорит, но утешать того, кто плохо обращался с ребенком, – нет уж, извините.

– Я не вижу в письме мотива для убийства, – сказала она, меняя тему.

– Я тоже, – мгновенно ответил Маттиас. – В инсценировке, что его якобы послал сам Гаральд, есть какая-то ненормальность, поэтому не исключено, что убийца – психопат.

Тора уставилась на лист.

– А может быть, это намек, что мертвый Гаральд будет преследовать свою мать?

– Зачем? – резонно сказал Маттиас. – Кому нужно так ее мучить?

– Гаральду, разумеется. Если не считать того, что он мертв. Или его умершей сестре. Возможно, мать с ней тоже плохо обращалась.

– Нет, – ответил Маттиас. – С ней плохо не обращались, я могу это засвидетельствовать. Она была светом родительских очей.

– Тогда кто? – Тора запуталась.

– Точно не Хюги. Если только у него не было сообщника.

– Жаль, что утром мы ничего не знали о крови на одежде Хюги. – Тора посмотрела на часы. – Хорошо бы у него самого спросить. Может быть, мне разрешат поговорить с ним по телефону.

Она позвонила в справочную, узнала телефон тюрьмы. Тора напомнила дежурному охраннику, что она представитель защиты и утром встречалась с арестованным. Ей разрешили с ним поговорить, но коротко. Несколько минут нетерпеливого ожидания под аккорды бетховенского «К Элизе», и вот запыхавшийся Хюги у телефона:

– Алло.

– Привет, это Тора Гудмундсдоттир. Я тебя надолго не задержу. Мы забыли спросить насчет крови Гаральда на твоей одежде. Можешь объяснить?

– Это сраное дерьмо! – застонал Хюги. – Полиция меня об этом спрашивала. Понятия не имею, про какую окровавленную футболку они говорят, а про свою одежду я уже объяснял: кровь на ней появилась раньше.

– Как?

– На тусовке в Скерьяфьордюр мы с Гаральдом пошли в туалет, нюхнуть. У него сильно пошла носом кровь, и брызнуло на меня. Туалет крошечный.

– Разве нельзя это подтвердить? Неужели никто не помнит, как ты вышел из туалета, залитый кровью?

– Я же не по уши был ею залит, вот никто и не заметил. Глазки-то у всех давно были в кучку.

«Черт!» – подумала Тора.

– А как окровавленная футболка попала в твой шкаф?

– Понятия не имею. – Он немного помолчал, а потом добавил: – Я не убивал Гаральда и не вытирал кровь футболкой. Я даже не знаю, моя ли она, – мне ее не показывали. Скорее всего копы ее сами подбросили.

– Это серьезное обвинение, Хюги. Полиция такими вещами не занимается. Если ты говоришь правду, то это объясняется как-то по-другому.

Они закончили разговор, и Тора пересказала его Маттиасу.

– Что ж, половину Хюги объяснил, – сказал Маттиас. – Надо спросить остальных участников вечеринки, помнят ли они что-нибудь про кровь из носа.

– Да, – согласилась Тора, но подумала, что в этом будет больше мороки, чем пользы.

«Пинг-г!» – раздалось из компьютера. Тора с Маттиасом посмотрели на экран. В правом углу выскочило уведомление о новом письме. Тора схватила мышь и кликнула по иконке с конвертиком.

Это был е-мейл… от Мала.

Глава 19

«Ну здорово, мертвый Гаральд.

Что за дела? Тут мне пришло мыло типа от исландской полиции и от какого-то засранного юриста…»

Тора разозлилась, хотя за свою юридическую карьеру слышала и похуже.

«…Эти придурки решили, что ты мертв, – это прикол, да? Черкни мне, а то как-то напрягает.

Пока.

Мал».

– Быстро! Быстро отвечай, – торопил ее Маттиас, – пока он у компьютера.

Тора спешно нажала «Ответить отправителю».

– Что писать? – спросила она, набирая традиционное «Уважаемый Мал!»

– Какая разница! – рявкнул Маттиас.

Классно помог. Тора стала писать:

«К несчастью, это правда, и Гаральд мертв. Его убили, и ответить он не может. Компьютер Гаральда теперь у меня, а я тот самый „засранный юрист“, который недавно пытался с вами связаться. Я выполняю поручение родителей Гаральда, и они хотят найти убийцу. Арестован один молодой человек, но он скорее всего невиновен. Полагаю, у вас есть информация, которая нам поможет. Известно ли вам, что именно нашел Гаральд и кто этот „хренов идиот“, о котором он вам писал? Пожалуйста, пришлите мне номер телефона, по которому я могла бы с вами связаться.

С уважением,

Тора».

Маттиас читал с экрана, и, едва она поставила точку, воскликнул, нетерпеливо размахивая руками:

– Отправляй, отправляй!

Тора отослала письмо, и несколько минут они молча ждали. Через некоторое время всплывающее окно объявило о новом сообщении. Они взволнованно поглядели друг на друга, и Тора его открыла.

«Ты, засранный юрист, пошел ты на хрен. И Гунтлибов с собой прихвати. Все вы гады! Я скорее сдохну, чем стану вам помогать!

Со всей моей ненавистью,

Мал».

Тора медленно перевела дыхание. Все предельно ясно. Она посмотрела на Маттиаса.

– Возможно, он шутит?

Маттиас поймал ее взгляд, пытаясь понять, спрашивает она серьезно или иронизирует. Решил, что все-таки иронизирует.

– Разумеется. И сейчас пришлет еще один е-мейл со скачущими через весь экран смайликами и расскажет, как он любит семейство Гунтлибов и его представителей.

Маттиас тяжело вздохнул.

– Вычеркиваем. Судя по всему, Гаральд в разговорах с друзьями отзывался о родителях не слишком высоко. Думаю, надо забыть про Мала.

– Жаль, время впустую потратили! Может, сходим в «Каффибреннслан», поговорим с барменом, который обеспечил алиби Халлдору? Если сегодня его смена. А если нет, то просто выпьем кофе.

Маттиас охотно встал. Тора быстро отсоединила флэшку, спрятала ее в сумку и выключила компьютер.

В «Каффибреннслан» посетителей было не много, поэтому Тора и Маттиас выбрали столик поближе к бару. Пока Тора боролась со своим пуховиком, пытаясь повесить его на спинку стула, Маттиас рассматривал молодую официантку. Потом повернулся к Торе.

– Почему ты не надела то же пальто, что и утром? – спросил он, таращась на нечто, расплывающееся по обеим сторонам ее стула: рукава, набитые гагачьим пухом, оттопыривались чуть ли не под прямым углом.

– Замерзла, – ответила Тора, удивленная его вопросом. – Этот уютный домик висит у меня в офисе, и я ношу его по вечерам. Чем тебе не нравится?

Лицо Маттиаса красноречивее слов выразило его мнение о пуховичке.

– Да нет, славный. Брать пробы льда в Антарктиде – в самый раз.

Тора закатила глаза.

– Боже, какой ты злой.

– Что закажете? – спросила подошедшая официантка. На девушке был маленький черный фартук, затянутый вокруг тонкой талии, и она держала наготове блокнот.

– Мне, пожалуйста, двойной эспрессо.

Тора повернулась к Маттиасу.

– А тебе, наверное, травяной чай в чашечке костяного фарфора?

– Ха-ха. Очень смешно. А мне кофе по-исландски, – сказал он официантке, – то есть тоже эспрессо.

– О’кей, – улыбнулась она и не стала записывать заказ. – Что-нибудь еще?

– И да и нет, – ответила Тора. – Бьёрн Йонссон сегодня работает? Нам бы с ним поговорить.

– Бьёсси? – удивилась девушка. – Да, он только что пришел. – Она посмотрела на настенные часы. – Его смена начинается прямо сейчас. Хотите, позову?

Тора ее поблагодарила, и девушка ушла за Бьёсси и кофе.

Маттиас лукаво улыбался Торе.

– Твой пуховик великолепен. Я только это имел в виду. Просто он такой… огромный.

– Хм, размер не помешал тебе флиртовать с Беллой. Она тоже огромная, настолько огромная, что создает собственное поле притяжения. Канцелярские скрепки так и кружатся вокруг нее. Кстати, тебе стоит приобрести наш пуховик. В нем ужасно удобно заказывать кофе по-исландски.

– Не могу. Иначе в машине тебе придется сидеть сзади. И по-другому никак. Вдвоем мы спереди не уместимся.

Они приостановили дискуссию об исландских пуховиках, когда официантка принесла кофе. Вместе с ней пришел молодой человек, симпатичный и немного женственный: темные волосы аккуратно подстрижены и тщательно уложены, щеки чисто выбриты.

– Привет, вы хотели меня видеть? – спросил он певучим голосом.

– Да, если вы Бьёрн, – сказала Тора, беря с подноса одну из чашек.

Молодой человек кивнул, и она объяснила, кто они такие. Тора решила, что лучше говорить на исландском, а не на английском, чтобы бармен чувствовал себя свободнее. Маттиас молчал и невозмутимо прихлебывал кофе.

– Мы хотели бы спросить у вас про вечер убийства и о Халлдоре Кристинссоне.

Бьёсси сосредоточенно кивнул:

– Да, конечно, но… А это по закону?

Тора объяснила, что в их беседе нет ничего противозаконного, и он начал рассказывать.

– Я тогда обслуживал не только его… – Он оглядел полупустой зал. – По выходным здесь полно народу.

– Он вам чем-то запомнился? – уточнила Тора, следя, чтобы не получилось, будто она сомневается в его словах.

– Дори? Еще бы! – воскликнул Бьёсси чуточку самодовольно. – Я их уже узнавал, понимаете? Его и того иностранца, которого убили. Они сюда часто вдвоем приходили, и трудно было их не замечать. Иностранец очень выделялся. Всегда называл меня «медведем», по значению моего имени. Дори иногда приходил и один, мы даже болтали, если он садился у барной стойки.

– А в тот вечер?

– Нет, здесь такое творилось – сумасшедший дом! Я метался от одного клиента к другому. С Дори только поздоровался, потом мы перебросились парой слов. Он был довольно хмурый, так что я не навязывался.

– И в такой суете вы запомнили, во сколько он пришел? – нажимала Тора. – Судя по вашим же словам, у вас для этого не было ни времени, ни повода.

– А, это, – произнес Бьёсси. – Он попросил записывать на его счет, чтобы не платить отдельно за каждый напиток. В этом случае мы всегда отмечаем время первого заказа и время окончательного расчета. – Бьёсси заговорщически улыбнулся Торе. – Он правильно сделал, потому что напился в дым. Его кредитка расплавилась бы, если бы ее столько раз за вечер прогнали через кассовый терминал.

– Понятно, – сказала Тора. – А вы уверены, что он все время сидел тут до двух часов ночи, пока не пришли его друзья? Мог он неожиданно уйти, а вы не заметили?

Бьёсси задумался.

– Вообще-то я уверен, и сказал об этом полиции, но клясться не стану. Я судил по его заказам в баре, но сам не обслуживал его все время. Он мог разрешить кому-то другому взять выпивку по своему счету… Не знаю. – Он обвел рукой помещение. – Наше заведение не такое уж большое. Я бы заметил, что он исчез. Вот так.

Тора зашла в тупик. О чем еще спросить? Бармен хоть и все рассказал, но алиби Халлдора от его объяснения убедительнее не стало. Поблагодарив Бьёсси, она дала ему свою визитную карточку, на тот случай если он вспомнит что-то еще, хотя это маловероятно. Она выпила остывший кофе, между глотками пересказав Маттиасу разговор. Пора было домой. Они расплатились и ушли.

Почти пять, но дороги еще свободны. На улице холод и сильный ветер, штормовая погода, поэтому людей не много, лишь горстка пешеходов спешит, не глядя по сторонам и не останавливаясь у витрин. Решив не заходить в офис, Тора попросила Маттиаса подвезти ее до автостоянки, и уже оттуда собралась поехать домой. Она позвонила Белле предупредить, что появится только завтра утром, и заодно спросить о делах, которые возникли в ее отсутствие.

– Але, – раздалось в телефоне. Ни тебе названия компании, ни сама не представилась…

– Белла, – сказала Тора, сдерживая неудовольствие, – это Тора. Я сегодня не вернусь, но завтра буду к восьми.

– У-гм, – загадочно раздалось в ответ.

– Для меня есть сообщения?

– Откуда я знаю?

– Откуда?! Какой же я оптимист, если наивно полагала, что секретарь должен ненароком принимать телефонные звонки. Хотя, разумеется, я говорю глупости.

На другом конце линии замолчали, и Тора почти слышала, как Белла в обратном порядке отсчитывает секунды.

– Уже пять часов. У меня рабочий день закончился. – Белла повесила трубку.

Тора уставилась на свой мобильник, потом сказала – больше себе, чем Маттиасу:

– Как ты думаешь, у Беллы и Мала похожие характеры?

– Что? – Маттиас подъехал к автостоянке.

– Да так… – Тора сняла пристегной ремень. – Кстати, чем ты занимаешься по вечерам?

– Чем придется, – ответил Маттиас. – Ужинаю, иногда захожу в бары, время от времени изучаю достопримечательности, музеи и все такое.

Торе стало его жалко. Наверное, ему одиноко.

– Завтра пятница, и мои дети все выходные проведут с отцом. Приглашаю тебя на ужин. Как ты на это смотришь?

Маттиас улыбнулся.

– Великолепно, если обещаешь не готовить рыбу. Если я съем еще хоть кусочек, у меня отрастут плавники.

– Нет, я подумала о чем-нибудь более изысканном – например, о готовой пицце, – сказала Тора и вышла из машины. Она надеялась, что Маттиас уедет до того, как она подойдет к своему автомобилю. Если он смеется над ее пуховиком, то когда увидит, на чем она ездит, у него случится сердечный приступ. Увы, ее надежды не оправдались: Маттиас хотел удостовериться, что она сядет в машину. Тора открыла дверцу и услышала, как он ее окликает. Она обернулась. Он высунулся из окошка и громко крикнул:

– Новая шутка? Это твоя машина?

Игнорируя его глумливый смех, Тора прокричала в ответ:

– Хочешь поменяться?

Маттиас покачал головой и уехал.

Накануне Тора договорилась с родителями дочкиной одноклассницы, что после школы Соулей побудет у них. Теперь она к ним заскочила, забрала дочку и поблагодарила молодую и довольно бойкую маму подружки, которая сказала, что нет проблем и даже проще, если их двое, – тогда они заняты друг другом. Тора еще раз ее поблагодарила и пообещала, что надеется когда-нибудь помочь тем же. Ага, когда-нибудь, когда рак на горе свистнет.

Дома в прихожей, собираясь уходить, толпились друзья Гильфи. На полу валялись пальто, куртки, кеды и потрепанные рюкзачки с учебниками. Все это добро принадлежало трем долговязым мальчишкам и девочке. Мальчишек Тора знала хорошо, а девочку не очень. Они пытались разобраться, где чья обувь.

– Привет! – протискиваясь между ними, поздоровалась Тора.

Ее сын стоял в проходе и выглядел таким же замороженным, как и утром.

– Вы уроки делали? – спросила Тора, прекрасно осознавая, что это невозможно в принципе. В этом возрасте вместе собираются не для уроков, и если бы кто-то осмелился такое предложить, его бы тотчас подвергли остракизму. Впрочем, она обязана задать этот дурацкий вопрос – мать все-таки.

– Ну-у… нет, – ответил Патти, хороший парнишка, уже много лет лучший друг Гильфи. Его пунктиком было считать, сколько месяцев, дней и часов осталось до того, как он получит водительские права. Иногда Тора проверяла его расчеты, и в основном они оказывались верными.

Тора улыбнулась девочке, которая смущенно стояла у вешалки. Тора не помнила, как ее зовут, хотя в последнее время она приходила к ним довольно часто. Гильфи сильно повзрослел, возможно, он в нее влюблен или даже встречается с ней… Она довольно милая, но такая малюсенькая по сравнению с Гильфи и его друзьями.

Соулей повесила пальто, аккуратно поставила обувь. Потом посмотрела на подростков, встала руки в бока и по-хозяйски нахмурилась.

– Вы опять прыгали на кровати? Нельзя это делать, от этого портится матрас!

Ее брат покраснел от стыда и заорал:

– Ну чем я заслужил такую семью? Почему вы такие тормозы?! Я вас обеих ненавижу!!! – Он психанул и выскочил из прихожей, хлопнув дверью.

Его друзья засмущались и стали быстро выходить.

– Пока, – буркнул Патти, закрывая за собой дверь, но тут же просунул обратно голову и заявил: – Вы и вполовину не такие тормозы, как мои. Просто у Гильфи сейчас черная полоса.

Тора улыбнулась и поблагодарила его. По крайней мере это была попытка вежливости, хоть и довольно неуклюжая.

– Что ж, – обратилась она к дочке, – приготовим ужин?

Сосредоточенно кивнув, девочка потащила один из пакетов с продуктами на кухню.

Они вместе, включая вернувшегося Гильфи, поужинали магазинной лазаньей, разогретой в микроволновке, а также питой, которую Тора прихватила в магазине, приняв за чесночный хлеб. Соулей отправилась поиграть в свою комнату, а сын начал мыть посуду. Было очевидно, что он сожалеет об опрометчивом выкрике насчет умственных способностей матери и сестры, но не может извиниться. Тора вела себя так, будто ей все равно, надеясь при этом, что избрала правильную линию поведения. Возможно, он в конце концов расскажет, что его беспокоит. Ей казалось, что она ясно дала сыну понять: вот она, здесь, всегда поможет. Тактически поцеловав Гильфи в щеку, она поблагодарила его за помощь и в награду получила вымученную улыбку. Сын пошел к себе.