Текст книги "Меня зовут Бригантина"

Автор книги: Ирина Андрющенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

14.
Друг – это кто?

Той зимой Энди регулярно учил Брысю жизни в целом и разным полицейским приемам в частности. Десять лет службы в полиции научили его дисциплине и оперативности, но начисто лишили способности даже на миллиметр отклоняться от установленных командиром правил.

В отличие от Брыси, ему совершенно не могло прийти в голову, например, тайком выкрасть из сумки гостя банан и ходить с ним по дому, показывая его всем, кроме владельца. Или спрятать ботинок в самом дальнем углу сада и потом наблюдать, как отчаявшийся хозяин мечется по дому в его поисках…

Впрочем, это не мешало им находить общий язык и интересы: не прошло и двух недель, а Брыся уже умела виснуть на рукаве, находить тщательно спрятанные предметы, свирепо рычать и надолго затаиваться в самых неожиданных местах. Прятки с участием йорка по-прежнему были ей не особо интересны, но она изобрела новое развлечение: каждый вечер Робин появлялся на нашей террасе, и до меня доносилось: «Хвост выше! Подбородок – вперед!».

Энди охотно исправлял их общие ошибки. И хотя у маленького Робина многое пока не получалось, он беспрекословно слушался Брысю и Энди, изо всех сил стараясь соответствовать требованиям своей первой настоящей собачьей компании, в которой ему не было скучно.

По вечерам, лежа у камина, Брыся мечтала о том, как познакомит Энди и Робина с Чарли.

– Мы с йорком ему покажем, как надо виснуть на рукаве! – говорила она. – Как ты считаешь, он оценит?

– Конечно, оценит! – отвечала я. – Вы уже столько умеете.

Наконец, день встречи был определен. Узнав о скором приезде дорогого гостя, Брыся вылетела в сад и помчалась по седой от инея траве, от забора к забору, разбивая радостным лаем сонную зимнюю тишину. Потом справа, как чертик из табакерки, выскочил Робин, а слева появился Энди. Перелаиваясь, они вместе прибежали на террасу.

– Здравствуй, Энди, здравствуй, Робин! – поздоровалась я, присев на корточки и потрепав обоих по ушам. – Как дела? Какие новости?

– У меня – потрясающая новость! – крикнул Робин и запрыгал на месте, как заводная игрушка. – У нас в двери наконец-то прорезали лаз для кошки, и я туда прекрасно прохожу! Я сделал вид, что меня эта дыра ничуточки не интересует, а сам – фьить! И нету! Правда, потрясающе?

И он, чрезвычайно гордый собой, потряс ушками в подтверждение своих слов.

– Вот это да! – подхватила Брыся. – Значит, ты теперь сможешь приходить, когда захочешь?!

– Ага! – закивал йорк. – Представляете?!

Мы все одобрительно закивали.

– А у тебя, Энди? – спросила я.

– У меня? – задумчиво переспросил тот, всем своим видом показывая, что ему не до детских глупостей. – Говорят, в деревне появилась какая-то наглая крыса. Никого не боится, не убегает даже при виде…

– И у меня – новость! – перебивая его, заорала Брыся. – Я им сказала, что Чарли приезжает! Они придут знакомиться! Я их пригласила!

– Только, чур, не в дом! – запротестовала я. – А то четыре собаки в доме – это как-то многовато.

– Откуда четыре-то? – возмутилась Брыся. – С йорком выходит три с хвостиком.

– Почему это – с хвостиком? – возмущенно пискнул Робин. – Я теперь умею виснуть на рукаве, как настоящая полицейская собака!

– Зато ты рычать не умеешь! Висишь, как брошка! – захихикала Брыся. – Вот научишься рычать – будем считать тебя полноценной собакой! Мама, а когда они приедут?

– После обеда.

– Чьего? – заинтересованно спросил йорк, который заметно сник после Брысиного выпада, но услышав, что будут кормить, снова воспрянул духом.

– В твоем случае, Робин, обед – это не действие, а время суток, – разочаровала я маленького йорка.

Собаки умчались во двор. Завидуя им всей душой, я села дописывать статью про новый метод анализа коммуникаций. Со двора доносился лай и команды, которые Брыся отдавала йорку. Судя по звукам, они отрабатывали приемы поиска и задержания вора, которому дали условное имя «Кот». Руководила операцией Брыся.

Едва я успела подумать, что наши гости где-то заблудились, как вдруг раздался шорох шин: во двор торжественно въехала машина наших друзей. Наташа и Леша выгрузили сумки, а следом из машины аккуратно спустился Чарли, стараясь не повредить свои хрупкие суставы.

– Брыся! – громко крикнула я. – Чарли приехал!

Из глубины сада донесся оголтелый лай, и Брыся влетела в дом со скоростью борзой на синодроме.

– Чарли! Наконец-то ты приехал! – заорала она, чуть было не затормозив в вешалку.

– Здрасте, – скромно сказал Чарли, боком входя в дом, – действительно, долго не виделись…

Он огляделся и прошел в гостиную. Брыся унеслась вслед за ним. Мы устроились на кухне, где Наташа вручила мне укутанную в махровые полотенца стеклянную миску. Едва я сняла первый слой полотенец, как по дому поплыл сладковатый запах жареных пирожков. Тут же в коридоре раздался собачий топот.

– Ой! Пирожочки! С мясом! – заорала Брыся, влетев на кухню. – А мне?!

– Брыся, перестань орать и носиться! – взмолилась я. – Я вам обоим дам по полпирога, но потом, когда чай будем пить. А пока иди, познакомь Чарли с Энди и Робином.

– Идет! – во всю мощь заорала Брыся и попыталась поймать себя за хвост. Это ей не удалось, и, весело гавкнув, она скрылась за дверью.

Я подумала, что охота за своим хвостом должна здорово повышать самооценку: если поймал, значит, очень ловко ловил, а если нет – очень ловко убегал.

– Энди и Робин? – переспросила Наташа. – А это кто?

– У нас тут есть два соседа, – пояснила я. – Брыся часто с ними играет.

– Смотри-ка, – воскликнула Наташа, – вон они, уже пришли! Обнюхивают друг друга. А Брыся бегает вокруг и лает. Ой, а йорк-то какой маленький! Не затопчут?

– Маленький, да удаленький… И вообще, они сейчас все сюда прибегут. Брыся им расскажет про пироги, вот увидишь!

Словно по команде, собаки развернулись и помчались на террасу. Впереди неслась Брыся, рядом серым клубочком катился йорк, за ними трусил Энди, всем своим видом показывая, что главное – это сохранять достоинство, а Чарли неторопливо шел позади всех. В паре метров от террасы Брыся остановилась, дожидаясь Чарли. Робин, воспользовавшись ее замешательством, с радостным воплем первым влетел на кухню. За ним вошел Энди.

– Кажется, тут что-то с мясом раздают? – запыхавшись, спросил Робин и повел носом.

– Какие-то пи-ра-шки… – добавил Энди. – Пахнет вкусно…

– Сам ты – пи-ра-шок! – заорала Брыся, на сей раз затормозив головой в холодильник. – Это же… Это же самое вкусное, что есть на свете! После сыра, конечно! Дай пирожо-о-ок! – заныла она, сообразив, что под групповым натиском я сдамся гораздо быстрее.

– Ладно, – улыбнулась я, – если Наташа не против, я вам всем сейчас выдам по половинке, как было обещано.

– Не против, – рассмеялась Наташа. – Ты дели, а я остальные сумки принесу…

– Только ты по-честному дели! – проводив Наташу взглядом, опять заорала Брыся. – Йорк – маленький! Ему – меньше всех!

– Почему это меньше всех? – возмутился Робин. – Мне – как всем! Ничего себе заявленьице – «йорку меньше всех»!

И он впервые в жизни оскалился и зарычал.

– Ура-а-а! – завопила Брыся. – Получилось! Я просто хотела, чтоб ты научился рычать! А пироги – это была самая лучшая мати-вация!

– Чего-чего? – насторожился йорк, мигом забыв обиду. – Что за мати-вация такая?

– Это чтоб ты захотел делать то, что ты делать совсем не хочешь! Или не можешь! – продолжала орать Брыся, пытаясь скинуть на пол миску с пирогами. – Признайся, ты ведь поверил, что тебе дадут малюсенький кусочек вместо обещанной половины?!

И она довольно захихикала, в восторге от собственного педагогического таланта.

– Брыся! – строго сказала я. – Во-первых, убери лапы со стола, а во-вторых, перестань, пожалуйста, орать. И вообще, сейчас все получат по полпирога и пойдут играть в сад!

– И вы? – воодушевилась Брыся, немного снизив громкость. – Хочешь, я вам что-то покажу? Я норку нашла! Там кто-то живет, но я пока не знаю, кто он, этот кто-то. Я его выслеживаю. Может, он – заяц?

Я вынула из миски два пирога и разрезала их ровно пополам. Четыре пары глаз следили за моими руками, ожидая раздачи.

– Первым получит свой пирог… – начала я, обводя взглядом собачью компанию.

– Кто? – спросили все хором.

– Робин!

Я решила подбодрить малыша-йорка, который, было, опять упал духом после Брысиных педагогических издевательств. Торжествующе показав всем язык, он быстро схватил свою долю и скрылся под шкафом, куда, кроме него, никто больше пролезть не мог.

Следом подошел Энди и, вежливо взяв у меня из рук свою половинку, тут же методично ее уничтожил. Чарли заглотил полпирога в один присест, а Брыся сначала выела самое вкусное – мясо с жареным луком, а потом неторопливо доела валявшееся на полу тесто, ставшее похожим на вывернутую варежку.

– Ух! – выдохнула она, облизываясь. – А больше нет?

– Нет, Брыся, – ответила я, – остальные пироги – для нас.

– А зачем вам сто-олько? – тут же заныла она. – Вон, целая миска! Вас же четверо и нас четверо! Так нечестно! Нам всего два, а вам… а вам… а вам гораздо больше!

– Брыся, если вы будете хорошо себя вести, так и быть, я вам дам еще по полпирога. Но потом.

– Мы будем! – пообещал йорк, вылезая из-под шкафа и отряхивая прилипшие крошки. – И еще придем. За пирогами.

– Да вы и так просто заходите, чего уж там! – рассмеялась я. – Например, поболтать!

– А с пирогами болтать гораздо интереснее, ты не замечала? Мати-вация сильнее! – хихикнул в ответ Робин.

– Ну, почему же не замечала, – вздохнула я, вспоминая московские кухонные посиделки. – Ладно, идите в сад, играйте…

Собаки умчались вглубь сада выслеживать того, кто жил в загадочной норе. Я накрыла стол, и мы вчетвером сели есть пироги и болтать о всякой ерунде.

За разговорами, песнями под гитару и сигаретами незаметно стемнело. ЖЛ начал готовить что-то из курицы, бормоча себе под нос какие-то заклинания и подкидывая специй в золотистое варево. Наши неискушенные гости внимательно следили за его манипуляциями, пытаясь понять, что именно мы будем есть сегодня вечером. ЖЛ обещал что-то магическое, достойное лучших ресторанов мира.

Я приготовила тазик с водой и старое полотенце, вышла на террасу и позвала собак, которые шуршали в дальних кустах. Брыся с Чарли вернулись на террасу, а Энди и Робин потрусили к своим заборам.

– Будем мыть лапы! – торжественно объявила я.

Брыся тут же решила испачкаться посильнее и помчалась копать яму, а Чарли попытался залезть в тазик всеми четырьмя лапами, чтобы упростить мне задачу. Когда это ему почти удалось, тазик перевернулся, и вся вода вылилась на террасу. Чарли сказал, что хотел как лучше, и смущенно извинился.

Когда я открыла дверь на кухню, чтобы принести новой воды, Брыся попыталась прошмыгнуть внутрь, чтобы потом полюбоваться на свои грязные следы на белом кафеле. Я отпихнула ее ногой, захлопнула дверь и пригрозила пальцем. В ответ она сплясала неизвестный танец, показала мне язык и унеслась обратно в сад, к своим ямам.

На сей раз я без приключений вымыла Чарли лапы, а Брысю удалось поймать за хвост, когда она в очередной раз пробегала мимо, горланя: «А-вот-и-не-поймаешь-а-вот-и-не-помоешь!». Я смочила полотенце и тщательно обтерла все ее четыре лапы, которыми она быстро болтала в воздухе.

– Мама! А у меня опять новость! – вдруг объявила она, когда я, наконец, занесла ее в дом. – Я нашла в кустах куриные кости и дынные корки! Догадайся, кто там живет!

– Думаю, ежик, – предположила я.

– Правильно! А как ты догадалась?

– Зайцы не едят курицу, а хорьки – дынные корки. Остается только ежик.

– Точно! Какая же ты умная! Почти как настоящая охотничья собака! Так вот, мы ему подбросили стаканчик от сметаны и затаились в кустах. Он и вылез! Вот только мы не знаем, как его поймать – на нем целая колючая броня!

– Брыся, – спросила я, – а что вы собираетесь делать с ежиком?

Она пожала плечами:

– Пока не знаю! Вот когда поймаем, тогда и решим. Пригодится, наверное, для чего-нибудь. Правда, Чарли?

– Ага! – подтвердил тот. – Мы его по-честному поделим!

– Собаки, вы что?! – сказала я специальным педагогическим голосом. – Как можно делить ежа, если он живой?

– Вот и я думаю – как? – ответила Брыся, наморщив лоб. – Чарли, ты не знаешь?

– Об этом я еще не думал, – ответил тот, – я пока думал только о том, как его поймать… А что вообще делают с ежами?

– Их приручают и поят молоком из блюдечка, – сказала я.

– А давай его домой возьмем? – предложила Брыся. – Чтобы приручить!

– И что ты с ним будешь делать дома? – поинтересовалась я, подумав, что только ежа нам и не хватало.

– Ну, я буду его кормить, буду с ним играть… – сказала Брыся. – А еще я могу его научить команде «Сидеть!». Если он будет лаять по ночам, я буду ему говорить «Место» и гладить по голове… А если он будет писать в доме, я буду говорить «Как не стыдно» и выпускать его во двор…

Она умоляюще посмотрела на меня. Я потрепала ее по ушам:

– Брыся, ежик – это не домашнее животное. Его дом – лес. Он никогда не поймет команду «Сидеть!» и не научится писать на улице…

– А как тогда его приручить, если он будет жить в лесу?

– Действительно, как? – задумчиво повторил Чарли.

– Собаки, – сказала я, – вот вы сегодня отнесли ему стаканчик с остатками сметаны, так?

– Мы хотели его выманить, – на всякий случай уточнила Брыся, – чтобы посмотреть, кто это, и поймать. А он нас увидел и спрятался.

– Так вот, – продолжила я, – вы ему теперь носите еду просто так, без цели его выманить. Глядишь, он к вам привыкнет и не будет убегать!

– И что тогда? – спросила Брыся. – Зачем нам это надо?

– Обладание, Брыся, это не главное, – объяснила я. – Главное – это когда кто-то хочет с тобой общаться сам, а не под давлением. Человек, собака, рыбка… или ежик. И это гораздо интереснее, чем обладание.

– Понятно! – кивнула Брыся. – Значит, никого не надо ловить? А как же охота?

– Охота нужна только затем, чтобы не умереть от голода. Или чтобы обезвредить действительно опасное животное. В остальных случаях она совершенно себя не оправдывает, – ответила я.

– Да-а-а, – тут же заныла Брыся, – но если я – охотничья собака, то как же я могу совсем не охотиться?

– А ты охоться понарошку, если тебе так уж хочется! Вот, например, Чарли будет изображать дичь, а ты его выслеживай и лови.

– И какой я буду дичью? – заинтересовался Чарли.

– Ну, положим, птицей ты быть не сможешь, но за лисицу вполне сойдешь. А выслеживать тебя можно… например, в гостиной или в гараже! Представь, что гараж – это твое логово, а гостиная – поле. Допустим, тебе надо добежать до поля, незаметно подобраться к спящей Брысе и…

– А если я не сплю и все вижу? – возмутилась Брыся. – Как тогда он ко мне незаметно подберется?

– Так я же говорю – понарошку! Так вот, задача – подобраться к спящей там Брысе, ловко украсть что-нибудь у нее из-под носа и спрятаться в логове. Хотя, я думаю, что если надо что-то ловко украсть, эта роль лучше подошла бы для Брыси.

– Точно! – закивала Брыся. – Если я что-то ворую, меня совершенно невозможно заподозрить! А можно, я буду лисицей? Мне лисицей быть интереснее!

– Но тогда ты не сможешь быть охотничьей собакой! Ты уж определись, кем ты хочешь быть! – сказала я.

– Лисицы охотятся на кур! – авторитетно заявил Чарли. – Мне об этом одна такса рассказывала. Если Брыся будет лисицей, ей все равно придется кого-то ловить. Но только курицей я быть не хочу – они гораздо глупее лисиц!

– Что-то мы с вами совсем запутались! – вздохнула я. – Брыся, ты хочешь ловить или убегать?

– А я уже и не знаю, – растерялась Брыся, – вроде, если я – охотничья собака, я должна ловить. Но убегать мне гораздо интереснее! Чарли, а тебе?

– А мне все равно! – сказал Чарли, почесываясь за ухом. – Я на все согласен, кроме курицы!

– А что вы решили делать с ежом?

– Ну, как ты сказала, – захихикала Брыся, – мы его приручать будем. С помощью положительной мати-вации. Если ты нам дашь доступ к мусорным мешкам!

– Даже не мечтай! – возмутилась я. – Конечно, я вам выделю разных отбросов для ежика, но чтобы рыться в мусорных мешках – даже не надейся!

– Ладно, сойдет, – кивнула Брыся. – Чарли, мы будем приручать ежа с помощью отбросов?

– А кости в отбросах будут? – с надеждой спросил тот. – Мне бы хотелось его костями приручать.

– Вот-вот, – подхватила Брыся, – а мне – сыром. У тебя нет какого-нибудь старенького отброшенного сыра? Совсем ненужного?

– Ладно, завтра посмотрим, – сказала я, – а сейчас пошли в гостиную, там уже стол накрыт, и для вас пирог остался.

Мы опять сели за стол. Блюдо, приготовленное ЖЛ, издавало дивный запах. Покончив с курицей, мы перешли к сыру, затем – к десерту и кофе с шоколадом. Потом все расселись у камина и стали разговаривать на разные актуальные темы. Я выдала собакам по кости, чтобы им было приятнее коротать вечер в нашем обществе.

– Какая ж это мати-вация, если это просто сыр? – возмутилась Брыся, высунув голову наружу. – Так бы и сказала – «сыр»! И сразу все понятно!

– Брыся! – нахмурилась я. – На тебя никто не нападает! Перестань обороняться!

– А вдруг она меня… – начала было Брыся, но заметила под соседним столом огромного черного лабрадора, ойкнула и нырнула в дальний угол.

– Чарли, а знаешь… – вдруг начала Брыся. Она жевала кость и речь получалась не очень внятной. – Знаешь, у меня никогда не было настоящего друга. Вот друг – это кто? Ты что про дружбу знаешь?

Чарли пожал плечами:

– Ну, мама рассказывала, что за друга нужно и в огонь, и в воду. Я, правда, не совсем понял про огонь, но в воду – это всегда пожалуйста. В воду я и без друга полезу!

– А зачем в огонь-то? – растерялась Брыся.

– Не знаю, мама не объяснила… Наверное, если будет пожар и друг будет в огне, надо его спасти. Или если он тонуть будет.

– А если кошка будет тонуть, мы ее тоже спасем? – озадаченно спросила Брыся.

– Конечно!

– Но она ведь нам не друг.

– Ну и что?

– Как это – что? Спасать же нужно только друзей.

– Ты неправильно поняла! Спасать надо всех!

– А-а-а… Тогда при чем тут огонь и вода?

– А я и сам не понял!

Наступила ночь. Я постелила Наташе и Леше в комнате для гостей, а собак мы оставили спать в гостиной. Судя по доносившимся оттуда звукам, Брыся попыталась выпихнуть Чарли с его подстилки и устроиться в уютной ямке посередине.

Когда ей это почти удалось, Чарлино терпение лопнуло, и он, схватив Брысю за ухо, потащил ее к клетке. Сообразив, что с помощью пиратских методов подстилкой не завладеть, Брыся согласилась спать на самом краешке самого дальнего уголка его огромной подстилки, и в доме наступила долгожданная тишина.

15.
А разве у крысы тоже есть мати-вация?

На следующее утро хозяева Чарли уехали по делам в Париж, а я выпустила собак на прогулку. Первым, кого мы увидели во дворе, был Энди. Он сидел на террасе, прямо напротив кухни, и терпеливо ждал.

– Ку-ку! – поздоровалась Брыся, подлетев к гостю. – Играть будем?

– Здравствуйте, – вежливо ответил Энди. – Нет, я по делу.

– По какому? – заинтригованно спросили мы.

– Крыса, про которую я говорил вчера, находится в вашем подвале. Надо бы ее оттуда выгнать и… – он сделал резкое движение головой, как будто сворачивал кому-то шею. – Она укусила соседского ребенка. Дело серьезное. Надо ее уничтожить.

Мы тревожно переглянулись.

– Откуда ты знаешь, что она в нашем подвале? – осторожно спросила Брыся, на всякий случай прячась за мою спину. – А вдруг она меня тоже укусит?!

– Вряд ли, – твердо сказал Энди, отрезая Брысе путь к отступлению. – Крысы кусают только самых беззащитных. Например, щенков или детей.

– А я как-то раз видел дохлую крысу, – вставил Чарли, – и ничего в ней страшного не было! Крыса как крыса!

– Точно, – кивнул Энди. – Бояться нам нечего. Я их повадки хорошо изучил, когда в полиции работал. Так вот, я подсчитал, что мне нужны еще три собаки, чтобы ее поймать.

– Мама-а-а! – заныла Брыся, быстро сообразив, что к чему. – А можно я тоже буду крысу лови-и-ить?! Ну, пожа-а-алуйста!

– Энди, а почему три собаки? И как это будет происходить? – осторожно спросила я, прежде чем ответить на Брысин вопрос.

– Одна собака спустится в подвал, а остальным нужно будет встать на выходах. – объяснил Энди. – Выходов три, вот и нужно три собаки. Или две собаки и одна кошка, но с кошкой труднее договориться.

– А что должна будет делать каждая собака на выходе? – продолжала я настаивать на изложении всех деталей его плана.

Энди опять сделал красноречивое движение головой.

– А в подвале?

– В подвале – громко лаять и шуметь, выгоняя крысу из ее убежища.

– Брыся, – быстро сказала я, – я разрешу тебе участвовать, только если ты будешь лаять и шуметь.

В ответ она радостно закивала головой и запрыгала на месте. Она была согласна на все, лишь бы поохотиться на крысу.

– Хорошо, – обрадовался Энди. – Будем считать, что загонщик у нас есть. Тогда первый выход я беру на себя. А второй?

– Эх… – вздохнул Чарли, – тогда на втором буду я. Только я не умею крыс душить. Точнее, может быть, и умею, но пока об этом не знаю. Потренироваться бы…

– Нет, – твердо ответил Энди. – Времени нет, да и тренировочной крысы тоже. Можно, конечно, на йорке попробовать, но мне почему-то кажется, что он будет против.

– А на третьем выходе кто будет? – спросила я. – Может, йорка и возьмете?

Собаки переглянулись. Их взгляды выражали плохо скрываемое сомнение.

– Уж очень он маленький, – скептически заметил Энди. – Как он справится? Может, лучше он будет создавать шум, а Брыся?…

И он опять сделал красноречивое движение головой.

– Ни за что, – отрезала я, не дожидаясь, пока Брыся попросит моего разрешения сломать крысе хребет. – Берите йорка и делайте так, чтобы крыса выбежала на тебя. Брыся погонит крысу из подвала, а Робин и Чарли будут громко лаять снаружи, и тогда, может быть, крыса выскочит в нужный выход, туда, где будешь ты.

– Ой, мама! – восхитилась Брыся. – Какая же ты умная! Мы бы точно до этого не додумались!

– Кто это – мы? – возмутился Энди. – Ты бы, наверное, не додумалась! А я бы точно додумался!

– Ладно, не спорьте, – заключила я, – лучше идите, поговорите с йорком.

Собаки побежали уговаривать йорка. На этот раз переговоры длились непривычно долго. Наконец, собаки вернулись на террасу.

– Он согласен, но при условии, что ему дадут подушку! – выпалила Брыся.

– Ладно, будет ему подушка. Когда начинаете?

– Да прямо сейчас! – сказал Энди. – Как Робин позавтракает, так сразу и начнем. Брыся, пойдем пока в подвал, я тебе покажу, что именно надо делать.

Мы все спустились в подвал. Энди обошел территорию и внимательно обнюхал все углы.

– Согласно моим предположениям, крыса прячется вон там!

Он кивнул на пустое пространство, занавешенное какой-то тряпкой. Там был земляной пол, и пахло сыростью.

– Ты должна громко лаять и обзывать крысу всякими словами, – объяснил Энди. – Твоя задача – гнать ее так, чтобы она побежала наверх, в одно из отверстий. А мы будем ее поджидать.

Брыся понюхала тряпку и заглянула в пустую темноту.

– А можно, я ее «дурой» назову? – вдруг спросила она.

– Брыся, это плохое слово! – возмутилась я.

– Ну, ма-а-ма! Ну, хотя бы два ра-а-за! – заныла Брыся. – А то я других обзывательств не знаю!

– Нет, Брыся, я не согласна! – твердо ответила я. – «Дурой» ты называть ее не будешь. Ты просто громко лай, а не ругайся.

– Ну вот, – расстроилась Брыся, – а как же мне тогда ее обзывать? Может, «бестолочью»?

– Брыся, суть в том, чтобы ты выгнала ее из подвала, – пришел мне на помощь Энди. – Пока ты будешь подбирать слова, крыса убежит через дверь и проникнет в дом.

– Ладно, не буду, – согласилась Брыся. – Ну, где там йорк-то? А то уже страсть как хочется крысу ловить!

Мы все вышли во двор и стали ждать йорка. Наконец, его золотистая мордочка показалась в дыре под забором. Что-то дожевывая, он неторопливо подошел к нам.

– А где моя подушка? – спросил он, облизываясь.

– Это что, вместе «Здрасте»? – строго спросила я.

– Здрасте, а где моя подушка? – тотчас исправился йорк.

– Подушка лежит возле твоего выхода, – ответил Энди. – Твоя задача – не выпустить крысу из подвала, а гнать ее обратно, то есть лаять, когда увидишь ее морду в дыре. Ясно?

– Ясно! – ответил Робин. – А если она все-таки сбежит?

– Тогда она тебя укусит! – припугнул его Энди.

– Ой! – боязливо пискнул Робин и поджал переднюю лапку. – А если я совсем откажусь ее ловить?

– Ты же собака! – пристыдил его Энди. – Зря мы, что ли, тебя учили на рукаве виснуть?

– Да ладно тебе, я просто так спросил. Значит, лаять?

– Лай! – хором сказали мы.

– Все по местам! – скомандовал Энди. – Идем ловить крысу!

– Стоп! Погодите-ка! – сказала я. – У меня вопрос. Энди, ты, кажется, собираешься ей шею свернуть?

– Да, а что? – ответил тот с деланно равнодушным видом.

– Мама-а-а! – тотчас заныла Брыся. – Я хочу посмотреть, как Энди будет крысу убива-а-ать! Может, ты будешь лаять на нее вместо меня? В подвале.

– Брыся! Я даже не хочу это обсуждать! И вообще, я против смертной казни. Вы же не кошки.

Собаки переглянулись.

– Нет! – хором ответили они. – Но что нам делать с крысой? Только убить!

И тут я выложила свой главный аргумент:

– Во Франции смертная казнь давно отменена. Энди, как полицейский, ты не можешь этого не знать.

– Так это ж для людей! – рассмеялся Энди. – А тут какая-то паршивая крыса!

– О! – оживилась Брыся. – Можно, я буду ее обзывать «паршивой»?

– Брыся, подожди, – сказала я, – давай сначала разберемся со смертной казнью.

– А что ты предлагаешь? – спросил Энди, заподозрив меня в излишней лояльности к крысиному роду.

– Я считаю, – сказала я, – что надо ее загнать в банку и потом решить.

– Заодно и рассмотрим хорошенько! – обрадовалась Брыся.

– А я слышал, что крысы переносят опасные болезни, – вставил Чарли. – Если ее убить, можно заразиться!

– И хоронить придется… – озабоченно заметил Робин. – Лично я ей могилу копать не буду!

– Согласен! – кивнул Энди. – Мне и самому не хочется ее убивать, но меня так научили. А куда мы ее денем?

– А нас есть банка, в которую мы посадили мышь, когда она в варенье влипла! – предложила Брыся. – Может, в нее?

– Нет, она слишком маленькая, – сказала я. – То была мышь, а это – крыса!

– А какого она размера? – спросил Чарли.

– Примерно с меня, – смущенно ответил Робин. – Или я – с нее.

– Ничего себе… – протянула Брыся. – А если она все-таки на меня нападет?

– Ты, главное, лай погромче, тогда не нападет! – заверил Энди. – Крысы – существа пугливые!

– Пойду найду вам банку в гараже, – сказала я. – Энди, только ты должен следить: как только крыса окажется в банке, надо сделать так, чтобы она не выскочила обратно!

– Придумаю что-нибудь! – уверенно ответил Энди.

Подходящей банки я не нашла, зато нашла забытую прежними хозяевами крысоловку. Ее дверца захлопывалась автоматически, а старые ржавые прутья напоминали тюремное окно. Я кое-как приделала ее к дыре.

Энди расставил по местам Робина и Чарли, а мы с Брысей спустились в подвал. Через вентиляционные отверстия были видны головы собак, внимательно вглядывавшихся в подвал.

– Все готовы? – спросил Энди. – Тогда начали!

Брыся заглянула за тряпку. Там было темно и сыро.

– Мне что, туда надо идти? – заволновалась она. – Там же ничего не видно!

– Я тебе посвечу! – сказала я, доставая заранее припасенный для этой цели карманный фонарик. – Ты же не хочешь, чтобы в нашем доме жила крыса?

Брыся помотала головой и решительно пролезла за занавеску.

– Крыса, выходи! – неуверенно начала она. – Выходи, кому говорят!

Она обернулась на меня и пожала плечами:

– Не выходит!

– Я бы на ее месте тоже не вышла, – сказала я. – Ты лучше лай погромче, а то у тебя неубедительно получается.

Брыся пожала плечами, негромко тявкнула три раза и опять посмотрела на меня, всем своим видом показывая, что, если бы она назвала ее «дурой», возможно, быстрее добилась бы желаемого результата. Вдруг под брошенной в угол мешковиной что-то зашевелилось.

– Ой! Кажется, крыса! – заорала Брыся. – Вылезай, паршивая крыса! Вон из нашего дома! Кому сказали!

Она прыгнула на мешок и стала на нем скакать. Через несколько секунд из-под мешка вылетела крыса и помчалась прямо на меня. Размером она была чуть поменьше йорка. Я непроизвольно отшатнулась, а Брыся, визжа от возбуждения, понеслась вслед за ней.

Крыса подпрыгнула вверх, зацепилась за трубы отопления и стала карабкаться по ним с ловкостью гимнаста. Она помогала себе голым хвостом и изредка оглядывалась на скакавшую прямо под ней Брысю. Она, кажется, понимала, что, если упадет, то окажется в острых собачьих зубах. О том, что Брыся об убийстве крыс имеет сугубо теоретическое представление, она, к счастью, не догадывалась. Ближе всего к ней было окно, которое охранял Чарли.

– Чарли! Она выходит! – крикнула я.

Однако, проскочив дыру, которую караулил лабрадор, крыса выскочила в отверстие, где снаружи на красной диванной подушке сидел маленький йорк…

Я зажмурилась от ужаса, а Брыся замолчала, понимая, что так крысе будет проще вернуться в подвал. Йорк героически лаял, а мы, затаив дыхание, ждали, когда крыса вернется, чтобы гнать ее на Энди. «Ма-а-а-амочка! – вдруг раздался рев йорка. – Мама-а-а!!!».

И тут в отверстии опять появилась крыса. Балансируя на трубе, как опытный домушник, она понеслась к другому отверстию, которое охранял Чарли. Тот весьма убедительно рыкнул, и крыса, с мерзким писком пролетев над моей головой, выскочила прямо на Энди. В то же мгновение хлопнула дверца клетки, и раздался торжествующий возглас Энди. Мы поняли, что операция завершена.

– Мама! – заорала Брыся. – Скорее наверх!

Мы со всех ног побежали на террасу. Йорк сидел на своей подушке и безутешно рыдал, Чарли топтался вокруг него, а довольный Энди сторожил крысоловку, в которой бесновалась наша узница. Она злобно шипела и пыталась перегрызть прутья решетки своими длинными желтыми зубами.

Я взяла Робина на руки и спросила, приглаживая его сбившуюся набок крошечную челочку:

– Что случилось?

– Она меня… она меня… – жалобно всхлипнул он. – Она меня так напуга-а-ала!

– И все? Она тебя не укусила?!

– Не успела… Я заорал, и она помчалась обратно в подвал, – улыбнулся он сквозь слезы.

– Ты молодец! – гордо сказала Брыся и лизнула его в нос. – Вел себя, как настоящая собака! Да что там говорить – ты и есть настоящая собака!

– Я? – изумленно переспросил Робин. – Ты сказала – настоящая собака?!

– Конечно! – подтвердил Чарли. – Самая настоящая собака!

– Я бы тебя даже в разведку взял! – серьезно добавил Энди.

– А зачем? – удивленно спросил Робин.

– Я тебе потом объясню. – улыбнулся Энди. – Что нам теперь с крысой-то делать? Давайте решать!

– В таких случаях, – авторитетно заявил Чарли, – бывает суд. Это мама так говорила.

– Тогда нужны обвинитель, защитник и присяжные, – вставила я.

– Обвинителем буду я! – решил Энди. – А кто будет ее защищать?