Текст книги "Меня зовут Бригантина"

Автор книги: Ирина Андрющенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Ничего не засиделась! – возмутилась Брыся. – Смотри, у нее подмышки еще мокрые!

– Брыся! – рассмеялась я. – Не выдумывай!

– А может… – тут же заныла Брыся.

– Никаких «может», – твердо ответила я. – Выпускаем!

Мы взяли банку с мышью и вышли в сад. Из леса тянуло промозглой сыростью. Брыся поежилась и посмотрела на меня.

– Ей, наверное, холодно будет ночью… А домой ее взять ты все равно не разрешишь. Я тут подумала… а можно, я ей мое одеяльце отдам?

Я потрепала ее по ушам и подумала, как мало люди понимают в психологии собак. Мы почему-то считаем, что они так сильно любят нас за то, что мы им все время что-то даем – еду, дом, ласку… На самом деле, собаки похожи на людей и ведомы по жизни тем же парадоксом: мы больше любим тех, о ком заботимся мы, чем тех, кто заботится о нас. Но люди упорно продолжают приравнивать безусловную собачью верность к условному рефлексу Павлова, тем самым, видимо, навсегда избавляя себя от чувства вины.

– Интересно все-таки… – сказал ЖЛ. – Я ведь не верил, что она победит. Она же всего боится, от всех шарахается…

– А я верила, – твердо сказала я. – У Брыси с самого начала было все, чтобы выиграть. И вообще, талант есть у каждого. Надо только помочь ему поверить в то, что он способен на большее, и тогда он обязательно выиграет…

– Брыся, – говорила я, – я уже собрала весь твой скарб: подстилки, инструменты, документы, ошейники и поводки. Зачем ты таскаешь в дом мусор?

– Ты ничего не понимаешь! – возмущалась Брыся. – Видишь, пружинка? Очень нужная вещь!

12.
Думай о как-тексте!

Весь остаток осени я ломала голову над тем, как сдержать обещание и найти Брысе друзей. Идея взять вторую собаку была отложена на неопределенное время, а точнее, до покупки собственного дома. На прогулки в лесу рассчитывать особо не приходилось: мы встречали там лишь старушек-болонок, которых прогуливали на коротких поводках их старушки-хозяйки. Болонки с Брысей не играли, да и старушки тоже были против.

Существовал еще один вариант, но он вызывал сомнения: у моих русских друзей, живших совсем неподалеку, был замечательный палевый лабрадор Чарли. Он был младше Брыси всего на два дня, но страдал от врожденной дисплазии локтевых суставов. Играть в салочки и носиться по пляжу, а также многое другое, положенное нормальному щенку, было ему строжайше запрещено.

Поначалу Чарли рос умным и здоровым, хозяева не могли на него нарадоваться. Но когда ему исполнилось шесть месяцев, он вдруг сильно захромал. Врачи, быстро поставив диагноз, приговорили его к малоподвижной и неинтересной жизни и намекнули, что такую собаку проще усыпить, чем лечить. Но разве можно усыпить друга?…

Мы часто общались по телефону, но никак не могли решиться познакомить наших собак: чрезмерно подвижное общение грозило травмой, после которой Чарли мог вообще потерять способность передвигаться. Но потом мы все-таки нашли интересное решение.

Лишенный нормальных щенячьих игр, Чарли обожал воду. Попадая в пруд, он часами не вылезал оттуда, мастерски нырял, охотился за палками и вырывал с корнями кувшинки. Вода вполне годилась для первого контакта: Чарли ни за что оттуда не вылезет, а пугливая Брыся не полезет в незнакомую ей среду. И мы договорились встретиться на ближайшем пруду.

– Брыся, собирайся, мы едем на пруд, гулять с Чарли! Ты рада? – сказала я Брысе как можно более радостным тоном.

– Ой! – неуверенно отозвалась Брыся и на всякий случай поджала хвост. – А это кто такой?

– Лабрадор! И, между прочим, ты на два дня его старше. Так что веди себя, пожалуйста, хорошо и перестань трястись, как осиновый лист!

– А он какого роста? Как я?

– Чарли гораздо больше тебя, но он пока тоже щенок.

– Я не щенок! – обиделась Брыся. – Почему ты меня все время щенком обзываешь? Как куда ни пойдем – «Не бойтесь, это – щенок!», «Не пугайтесь, это – щенок!». А я, может, хочу, чтобы меня все боялись!

Я решила воспользоваться случаем и заставить Брысю изменить поведение.

– Брыся, а ты знаешь, как определяется собачий интеллект? – спросила я.

– Ин-ти-лект? Это еще что такое?

– Интеллект – это то, что в голове. Вот как определить, умна ли собака?

– Не знаю, – пожала плечами Брыся, – может, ее можно об этом прямо спросить?

– Ну, пойди спроси у йорка.

Брыся побежала спрашивать. Вскоре она вернулась, расстроенная.

– Он сказал, что не знает. Как быть?

– Так вот, интеллект собаки определяется, исходя из ее способности принимать во внимание контекст и соразмерять с ним свое поведение.

– Как-текст? – переспросила Брыся, наморщив лоб. – А это что?

– Сейчас объясню! Например, если ты увидишь, как кто-то входит к нам в дом, что ты сделаешь?

– Для начала я его облаю, а потом ущипну за ногу! – сказала Брыся и гордо щелкнула зубами.

– Почему?!

– Как, почему? А чего он тут ходит?! Может, это чужой? Или грабитель?! – она вздыбила шерсть и оскалилась.

– А если мы готовим праздничный ужин, и к нам пришел человек?

– Все равно облаю! – чувствуя подвох, упрямо пробубнила Брыся. – И ущипну! А там посмотрим.

– Этот твой ответ и говорит о том, что ты – глупая собака. Ну, или пока еще не очень умная.

– Почему? – насупилась Брыся.

– Потому что ты не учитываешь контекст! Раз мы готовим праздничный ужин, значит, люди, пришедшие к нам в дом, вероятнее всего, наши друзья. Так?

Она кивнула.

– Ты пока совсем не различаешь, кого надо облаивать, а кого – нет. Потому что не думаешь о контексте. Понятно?

– Понятно, – грустно кивнула Брыся, – а как о нем надо думать? И когда? А то я каждый раз не успеваю! Я сначала лаю, а потом думаю.

– А ты сначала думай, а потом лай.

– Хорошо, – вздохнула она. – Я попробую. Но при чем тут Чарли?

– При том, что даже если ты знаешь, что это щенок, ты все равно будешь от него спасаться бегством, как от всех остальных собак! Ведь ты сначала делаешь, а потом думаешь!

– А вот и не буду! Я все поняла! Про как-текст! – возмутилась Брыся. – Спорим?

– Спорим! А на что?

– Давай так: если я проиграю, то я… то я… верну тебе тушь, которую украла в прошлые выходные!

Моя тушь в золотистом тюбике была пределом ее мечтаний, и на прошлой неделе ей, наконец, удалось ее украсть прямо у меня из-под носа. Теперь она прятала трофей в саду и категорически отказывалась его возвращать.

– А если ты проиграешь, ты отдашь мне старый халат! – продолжила она, как ни в чем не бывало. – Ты все равно себе новый купила! А старый мне пригодится, я буду в него ночью заворачиваться, а одеяльце мышке отдам. Я про нее все время думаю – может, ей холодно там, в саду?

– Согласна. По рукам?

– По рукам! – радостно закричала она и, довольная сделкой, побежала за мячиком, чтобы грызть его в дороге.

Мы сели в машину и поехали на место встречи. Брыся грызла мячик и бубнила себе под нос: «Ничего страшного, это просто лабрадор!». Но возле самого пруда она наотрез отказалась выходить из машины.

– Привет, Брыся! – сказал Леша, присев на корточки перед открытой дверцей машины.

– У-у-у… – заворчала Брыся, – я тебя сейчас ка-а-ак ущипну! Знаешь, как я больно щипаюсь? Как гусь!

– Выходи, познакомимся, – продолжал Леша, делая вид, что совершенно не замечает ее угроз.

– Не выйду, и не проси, – проворчала Брыся и спряталась за кресло.

– Брыся! – сказала я строго. – Выходи сейчас же! Ты ужасно невежливо себя ведешь!

– Не выйду, – заупрямилась Брыся, – ты мне Чарли обещала, а тут еще двое незнакомых людей.

– Брыся, глупая, это – друзья. Думай о контексте! – сказала я и выпихнула ее из машины.

Все вместе мы пошли к пруду. Чарли с размаху влетел в воду и поплыл на середину, как заправский спортсмен-олимпиец. Брыся бегала вокруг, категорически отказываясь приближаться к нам.

– Брыся! – позвала Наташа. – Иди сюда! Не бойся!

– А я и не боюсь! – крикнула Брыся с безопасного расстояния. – Я спортом занимаюсь! Чарли, вон, плавает, а я бегаю.

– Ладно, не хочешь – не надо, – сказал Леша и крикнул в сторону пруда: – Чарли! Плыви сюда! У меня палка есть!

Чарли самозабвенно кружил в воде, не обращая внимания на зов хозяина.

– Он теперь не вылезет, – сказала Наташа. – А что это Брыся твоя так всех боится?

Я неопределенно пожала плечами.

– Говорю же, я не боюсь! – крикнула издали Брыся. – Я спортом занимаюсь!

– Брыся, а вот смотри, что у меня есть! – крикнула Наташа и стала рыться в кармане. – Иди сюда, я тебе что-то дам! – Она присела на корточки и положила кусочек печенья на раскрытую ладонь. – Вку-у-усное!

– А ты брось, тогда подойду! – заорала Брыся, поджав хвост.

– Лови!

Печенье полетело в сторону Брыси. Она осторожно подошла, задумчиво сжевала печенье и придвинулась поближе:

– А еще есть?

Через пятнадцать минут контакт был установлен, и Брыся поедала печенье прямо из Наташиных рук. Чарли продолжал плавать. Он охотился за палками, понимая, что Брыся никуда не денется. Когда он, наконец, вылез из воды, мы медленно двинулись вокруг пруда. Брыся, опасливо озираясь, трусила сзади.

– Интересно, а вода – холодная? – вдруг спросила она, обращаясь как бы ко всем.

– Зайди – узнаешь! – ответил Чарли и помахал хвостом. – Кстати, а чего ты не пошла-то? Я тебя ждал-ждал…

– Ты меня ждал?! А почему не сказал? – Брыся остановилась как вкопанная.

– Так ты же спортом занималась, бегала вокруг. Ты же занята была ужасно! – засмеялся Чарли.

– Да, но… – замялась Брыся.

– Что – «но»? – переспросил Чарли.

– Ничего, – промямлила Брыся и обернулась на меня.

– Тушь! – торжественно сказала я.

Брыся насупилась. Расставаться с тушью ей не хотелось.

– О чем это вы? – спросил меня Чарли.

– Мы поспорили, а Брыся проиграла.

Он перевел взгляд своих ясных ореховых глаз на Брысю:

– Ничего не понимаю…

– Вот смотри, – начала объяснять я, – Брыся недавно украла у меня тушь и не хочет возвращать. Мы поспорили: если она тебя испугается, она вернет мне тушь, а если не испугается, я отдам ей старый халат.

– Теперь понятно! – улыбнулся Чарли и подмигнул Брысе. – Я думаю, что, во-первых, тушь жалко, а во-вторых, халат очень хочется. Ты как – не против?

– Нет! То есть, да! – заорала Брыся и решительно запрыгала на месте. – Мне тушь самой нужна, я ее в саду прячу! Для йорка! И халат тоже ужасно нужен! Я тогда мышке одеяльце отдам, а то она совсем замерзнет!

– Тогда, может… в салочки…? – предложил Чарли и мотнул головой, приглашая к игре.

– Помчались! Ух!

Брыся подпрыгнула и понеслась в высокую сухую траву. Мы с Наташей тревожно переглянулись и приготовили, было, поводки, но мудрый Чарли просто встал в центре маленькой полянки и сделал самое свирепое лицо, на какое был способен. Брыся носилась вокруг, закатывая глаза в притворном ужасе. Чарли отражал ее атаки, аккуратно поворачиваясь в разные стороны и сдержанно рыча.

– Даешь тушь! – кричал один.

– Даешь халат! – вторил другой.

– Кажется, получилось, – с облегчением вздохнула Наташа, – смотри-ка, Чарли играет, но это, вроде бы, для него неопасно!

Я не успела ответить: Брыся промахнулась в решающем броске и чуть было не улетела в пруд. Падению помешали заросли ежевики, в которых она благополучно застряла. Чарли рухнул в траву от смеха, а я побежала выпутывать Брысю из западни.

– Ты видела?! Видела?! – с восторгом кричала она, пытаясь вырваться из цепких плетей. – Ты видела, как ловко я его атаковала?!

– Тебе повезло, что тут кусты растут, – ответила я, осторожно выпутывая лапу за лапой.

– Подумаешь, немножко промахнулась! Ерунда! Чарли бы меня вытащил, если что!

– Ладно, заканчивайте ваши игры, пора домой…

Мы еще немного поболтали, но собаки продолжали играть, забыв обо всем на свете. Им явно не хотелось расставаться.

– А давайте, вы к нам в следующий раз домой приедете, – предложила я Наташе, – может, в нашем саду они тоже не будут очень уж бегать?

– Ладно, созвонимся, – кивнула Наташа. – Как-нибудь в выходные. Я пирогов напеку. Вы пироги с чем любите?

– С мясом! – хором ответили собаки и одновременно облизнулись.

На обратном пути Брыся вертелась юлой на переднем сиденье и, настойчиво теребя меня за рукав, приставала с вопросом, когда же Чарли придет к нам в гости.

– Не волнуйся, – отвечала я, – когда – не знаю, но приедет обязательно! А ты пока подумай, что бы ему показать.

Почесав за ухом и сосредоточившись, Брыся начала размышлять вслух:

– Значит, так. Во дворе у нас есть: новогодняя елка, палки для камина, три желтых мячика, голова синего монстра, которую я вчера оторвала от монстра, и меховая кость. Еще есть кусты и шалаш, где можно играть в прятки. Как ты думаешь, ему будет интересно?

– Конечно, – сказала я, – на его месте мне было бы очень интересно. А в лесу?

– В лесу? Ну, там есть большая грязная лужа. Как ты думаешь, ему понравится? А еще я знаю место, где пахнет лисой!

– Где это? – удивилась я. – И почему ты мне не показала?

– Ну, мама! – возмутилась Брыся. – Тебе-то зачем знать, где в лесу пахнет лисой? Это же наши собачьи дела!

– Ну, ладно, ладно, – начала оправдываться я, – мне так, для общего развития…

– Тогда покажу, если для развития, – снисходительно согласилась Брыся. – Знаешь, возле дороги, на повороте к большому дубу, есть пень, вокруг которого колючки растут, которые ты все время от меня отцепляешь?

– Ежевика?

– Ну да. Там, сзади, есть нора. С дороги не видно и не пахнет. Но если ты пролезешь под колючками…

– Не уверена, что пролезу. Я тебе лучше на слово поверю.

– Ладно, мы тогда с Чарли пролезем, я ему покажу. Там настоящая лиса живет.

– Ты видела?

– Нет, но оттуда сильно воняет. Я хотела йорку показать, но боюсь, что он внутрь полезет.

– Да, йорку не надо. А то мало ли что… Ладно, что у тебя еще есть?

– Вроде, больше ничего особенного, – пожала плечами Брыся, – разве что оленьи следы и еще место, где кошку недавно похоронили.

– Откуда ты знаешь, что кошку?

– Ну, мама! – опять возмутилась Брыся. – Ну как – откуда? Йорк сказал. Тебе показать?

– Ну, покажи. Только не рой там ничего, ладно?

– Мама! Я что – совсем глупенькая?! – обиделась Брыся.

– Ну, не так чтобы совсем, но, бывает, глупишь! – рассмеялась я.

– Я не глуплю, я просто иногда не понимаю, – объяснила она. – Так когда он приедет?

– Пока не знаю, но я попробую договориться прямо на эти выходные. Идет?

Она сразу повеселела и пролезла на заднее сиденье, откуда тут же донеслось:

– Ой, какой хорошенький пакетик! А можно я его порву?

Не успела я ответить, как раздался треск разрываемой бумаги.

– Брыся, а зачем ты меня спросила? – поинтересовалась я.

– Ты же сама мне сказала – думать о контексте! Вот я и думаю! А потом – делаю! – шепелявя, ответила Брыся. Внятно говорить ей мешал кусок бумаги, который она старательно пережевывала, чтобы потом выплюнуть в машине.

– Ох, Брыся, ну что мне с тобой делать…

На самом деле, я ничего с ней делать не собиралась. Мне в ней нравилось абсолютно все. То, что другой человек счел бы недостатком, для меня стало самым большим ее достоинством: Брыся каждый день смешила меня, раскрашивая мой черно-белый мир красками своей ни на что не похожей палитры.

13.
Что нужно для того, чтобы спасать людей?

В ожидании приезда Чарли Брысино время полетело гораздо быстрее: у нее теперь был друг, и она знала, что рано или поздно я выполню обещание. Но нам с Наташей все никак не удавалось договориться о встрече. Брыся продолжала играть с Робином, и, хотя ей было скучно, она искренне жалела маленького йорка, с которым никто не хотел дружить. «Ничего, – вздыхала она, – я подожду…».

Потом наши соседи слева вдруг куда-то переехали, а их дом был выставлен на продажу. Первое время покупатели текли рекой, потом визиты почему-то прекратились. По вечерам изнутри доносился стук, ворота часто оставались распахнутыми настежь. Умирающая от любопытства Брыся вызвалась пролезть под туями и посмотреть, что там происходит, но я строго-настрого запретила ей это делать. Поразмыслив, мы пришли к выводу, что дом продан, и наши будущие соседи делают там ремонт. Теперь новой темой для разговоров стал их «профиль»: ЖЛ мечтал о редком подвиде соседей, терпимом к громкой музыке, шуму мотоциклов и барбекю с друзьями; Брыся – о собаке, с которой можно играть; а я – о том, чтобы ситуация поскорее прояснилась.

– Мама, а что такое «сыск-ная собака»? – спросила меня Брыся как-то за завтраком.

– Сыскная собака – это ищейка, – объяснила я. – А где ты такое услышала?

– Мне йорк вчера вечером сказал, что у наших новых соседей есть сыск-ная собака. Они, вроде бы, сегодня переезжают. Он видел, как они приезжали дом смотреть. Но описать сыск-ную собаку он не смог, потому что считает всех собак огромными. А как ты думаешь, она большого роста?

– Не знаю. Вообще-то, сыскная собака – это профессия, а не порода. Может, это овчарка, а может, и спаниель. Ты сама увидишь, когда она переедет. Да, заодно не забудь спросить у сыскной собаки, чем занимаются ее хозяева, ладно? Ты этим окажешь мне неоценимую услугу.

– Идет! – сказала Брыся, быстро похватала то, что было в миске, и умчалась во двор.

Через час послышалось ворчание грузовика, который шумно парковался во дворе.

Брыся влетела обратно в гостиную:

– Они приехали! Там кто-то опять мусор из пакетов повытаскивал, так вот… – она перевела дух, – я шла по следу того, кто повытаскивал, вдруг вижу – машина! Наверное, это они!

– Иди к забору, посмотри! – кивнула я. – Если увидишь что-нибудь интересное, зови меня!

Брыся потрусила к забору и стала наблюдать за переездом.

– Мама! Иди скорее! – послышался вскоре ее голос. – У них есть собака! Мне ее отсюда хорошо видно! Она ростом с меня! Теперь надо узнать, что она ищет. Ты только постой рядом, ладно? А то я боюсь!

Я подошла к забору. Во дворе у новых соседей носился ладный бигль. Он с любопытством знакомился с новой территорией. Заметив нас, он подбежал поближе к забору и грациозно поклонился:

– Привет! Меня зовут Энди. А вас?

– Какое воспитание! – не удержалась я. – Смотри, Брыся, как надо!

– А меня зовут Брыся, – смущенно сказала Брыся и на всякий случай шаркнула ножкой, чтобы Энди не подумал, будто она дурно воспитана.

– А меня – Ирина, – сказала я и тоже шаркнула ножкой, чтобы Энди не подумал, будто у нас в семье хорошо воспитана только Брыся.

– Мне сказали, что ты – сыск-ная собака, – сказала Брыся, выглядывая из-за моей ноги. – Это правда?

– Правда, – удивился Энди, – а кто тебе сказал?

– Йорк! – Брыся мотнула головой в сторону соседнего дома. – Он вон там живет.

– И откуда он это узнал? – спросил бигль. – Не иначе, разнюхал где-то…

– Не думаю, – сказала Брыся. – Он слишком маленький, чтобы разнюхивать. Он только все повторяет, как попугай.

– А-а-а, – сказал Энди, – тогда, наверное, он от моих узнал…

– От кого это – от моих? – озадаченно спросила Брыся.

– Мои – это хозяева. А у тебя что, нет хозяев?

Брыся пожала плечами:

– Не знаю. У меня – мама. Мам, а у меня есть хозяева? – спросила она меня.

– Хозяева и мамы – это почти одно и то же, – ответила я. – Энди, так ты – сыскная собака?

– Ага, – загадочно улыбнувшись, сказал бигль, – я – ищейка.

– Ну, это мы уже поняли, – осмелев, вставила Брыся, – а кого ты ищешь-то?

– Не кого, а что, – продолжая загадочно улыбаться, ответил Энди. – Я наркотики ищу. Точнее, искал. Я теперь на пенсии.

– Котики? – вытаращила глаза Брыся. – А чего их искать? Их вон сколько тут бродит!

– Ха-ха! – покатился Энди. – Котики! Наркотики, а не котики! Ты что, не знаешь, что это такое? Это – дурь!

– Мама! Чего он меня оскорбляет! – возмутилась Брыся. – Дурью назвал!.. А я старалась, ножкой шаркала, как ты меня учила!

– Да нет, это не ты – дурь, а наркотики! – объяснил Энди, сообразив, что Брыся просто не знает слова «наркотики». – Ее прячут, а я – ищу. Точнее, искал.

– А зачем?! – удивилась Брыся, забыв про свое возмущение.

– Работа была такая, – гордо пояснил Энди.

– А-а-а! – обрадовалась Брыся. – Это я знаю! Мне мама уже объяснила, что работа – это выполнение команд за вознаграждение!

– Я не просто выполнял команды, я людей спасал. Слышала про собак-спасателей?

– Нет, а это кто?

– Это такие собаки специальные. Они спасают людей в горах, на воде или в других опасных местах, где бушует стихия. А мы спасаем в городе. Там она тоже бушует. В своем роде.

Я подумала, что среди собак тоже встречаются философы.

– Но я больше их не ищу, – грустно добавил он. – Я теперь на пенсии, а из полиции меня забрали мои новые хозяева. Я теперь у них живу, вот уже целый год.

– А что нужно для того, чтобы спасать людей? – заинтересовалась Брыся. – А то я тоже хочу!

– Надо быть, во-первых, смелым, во-вторых, послушным, а в-третьих, уметь держать язык за зубами.

Брыся тут же спрятала язык за зубы.

– Вот так? – промычала она, не раскрывая рта. – Это я как раз умею!

– Это значит, надо уметь хранить секреты! – рассмеялся Энди. – И я почему-то думаю, что ты совсем не умеешь этого делать.

– Почему это не умею? – обиделась Брыся. – У меня есть один секрет в саду, я его там храню. Хочешь, покажу?

– Брыся, хранить секреты – это значит, никому их не рассказывать! – пришла я на помощь Брысе, растерявшейся от обилия информации.

– А я и не рассказываю! – возмутилась она. – Я показываю! А что еще нужно, чтобы спасать людей?

– Нужно сходить в полицию, – продолжил Энди, – и попросить взять тебя на работу, доказав, что ты умеешь делать что-то, что поможет спасти человека.

– Одной? В полицию?! – ужаснулась Брыся. – А вдруг они меня…

Бигль от смеха рухнул в траву:

– Я тебе уже сказал, что сначала нужно стать смелой.

– Ладно, – вздохнула Брыся, – если надо стать смелой, чтобы спасать людей, значит, придется это сделать. Но как?

– Надо тренироваться, – ответил Энди. – Например, ходить по дому ночью и сдерживаться, чтобы не лаять.

– А если я спать захочу?

– Все равно надо ходить! А днем подходить ко всем окружающим и вежливо здороваться первой.

– А вдруг они меня?!..

– Ну и что? – удивился Энди. – Ну, укусят пару раз, но не все же тебя кусать будут? Зато ты перестанешь бояться, если научишься давать отпор!

– А как это – давать отпор?

– Как-как…Рычать и кусать в ответ! Вот как! – воскликнул Энди и громко щелкнул зубами.

Брыся в ужасе зажмурилась:

– А я кусаться не умею, только щипаться. Мама говорит, что я щиплюсь, как гусь!

– Хочешь, научу?

– Можно…? – Брыся умоляюще посмотрела на меня. Ей, видимо, очень хотелось научиться кусаться по-настоящему.

Я недоверчиво посмотрела на Энди. Не хватало, чтобы Брыся, научившись кусаться по-настоящему, начала применять полученные знания на практике, то есть, к нашим и без того запуганным гостям! Но Энди уверенно кивнул, гарантируя, что плохому Брысю не научит. Мне ничего не оставалось, как поверить в его добрые намерения.

– Вот, Брыся, смотри, – начал объяснять Энди. – Правило первое: когда к тебе кто-то приближается, надо помахать хвостом. Давай!

И Энди показал, как именно надо махать хвостом. Брыся послушно замахала изо всех сил. Энди придирчиво осмотрел Брысю сзади.

– Сойдет. Теперь, правило второе: если твой противник хвостом не машет, надо тоже перестать. Давай, выполняй.

Брыся остановила хвост и попыталась его поджать.

– Нет, поджимать не надо, а то он подумает, что ты его боишься.

– А я всегда поджимаю! Само получается!

– Ты, главное, себя контролируй. Знаешь, о чем надо помнить, когда страшно и хочется поджать хвост? – спросил Энди, насупив брови. – Что если ты подожмешь хвост, его тебе непременно оторвут! Дальше надо встать в стойку, чтобы показать мускулы! Вставай!

– А как?

– Как-как… Как-нибудь вставай, а я поправлю. Так, грудь выпяти, а спину прогни! Подбородок выше! Еще выше! Нет, так похоже, что ты на луну воешь в тоске. Хвост задери выше! Еще выше!

– Ой, а выше не получается! – Брыся обернулась и расстроенно посмотрела на свой хвост.

Энди критически осмотрел свое произведение со всех сторон.

– Сойдет для первого раза. Вот так и стой.

– Долго? – напряженно спросила Брыся.

– Ага, – кивнул он. – Ты же хотела тренироваться? Вот и стой!

Примерно через полминуты он продолжил:

– После того, как ты встала в стойку, надо зарычать. Рычи!

– Это легко! Рычать я умею! – обрадовалась Брыся и зарычала.

– Нет, так только щенки рычат. Рычи по-взрослому!

– А я по-взрослому не умею! – опять расстроилась Брыся. – Это как?

Бигль рявкнул всем горлом. Брыся попробовала повторить, но ничего не получилось. Она пожала плечами и села на травку.

– Знаешь, почему у тебя не получается? – сказал Энди. – Потому что ты все делаешь отдельно! Давай, репетируй все вместе!

Брыся послушно помахала хвостом, встала в стойку и зарычала. Получилось гораздо убедительнее. Я захлопала в ладоши, а Брыся от удовольствия запрыгала на месте.

– Отлично! – похвалил Энди. – Это ты усвоила, теперь надо регулярно тренироваться. Когда научишься быть совсем убедительной, я дам тебе несколько уроков боя. Хочешь?

– Хочу! Но это, похоже, еще нескоро будет… Может, я могу спасать людей как-нибудь по-другому?

– По-моему, из тебя может получиться отличный клоун, – предложила я.

– Клоун? Это кто? Он тоже людей спасает?

– Клоуны – это специальные люди и собаки, – объяснил Энди. – От депрессии спасают. Мы с ними иногда сотрудничаем. То есть сотрудничали.

– А что такое ди-пре-сия? – озадаченно переспросила Брыся.

– Это такая болезнь, – объяснил Энди, – когда человек вдруг становится грустным и перестает выходить из дома.

– Тогда как же я могу его спасти, если он – у себя дома, а я – у себя?!

– Это очень просто! – воскликнул Энди. – Нужно дать объявление, что собака по имени Брыся приглашает всех грустных людей на представление под названием «Брыся – лучшее средство от депрессии», во время которого они будут так сильно смеяться, что обо всем забудут. Годится?

– Годится! А что такое прид-став-ление?

– Это когда ты делаешь всякие смешные трюки, а остальные на тебя смотрят и хлопают в ладоши. Ты какие трюки умеешь делать?

– Я умею сидеть по команде, лежать по команде, заходить в клетку, тоже по команде. Вроде все. Ой, забыла! Я еще умею отдавать носки по команде «Отдай носок!». Теперь все.

– Ну, это не смешно, – сказал Энди, – это все собаки умеют. Ты научись чему-то такому, чтобы никто не умел, и всем было смешно. Хочешь, завтра вместе подумаем? А то мне уже пора идти, вон, подстилку мою понесли и пакет с мисками! – он кивнул в сторону людей, выгружавших вещи. – Надо проследить, а то потом ничего не найдешь!

– Давай! – согласилась Брыся. – Но завтра мы обязательно встретимся. А то мне ужасно хочется людей спасать!

– Договорились. После завтрака, идет? Я видел дыру в вашем заборе, в которую я вполне могу пролезть.

И Энди побежал следить за выгрузкой своих вещей. Видя, какой серьезный поворот приняло дело, я сказала:

– Если честно, я думаю, что тебе ничего не надо придумывать. Чтобы развеселиться, человеку достаточно за тобой денек понаблюдать. Ты – прирожденный комик, даже учиться не нужно.

– Правда? – восхитилась Брыся. – Значит, я тоже могу кого-нибудь спасти от ди-пре-сии?

– Можешь, – я кивнула головой, – например, меня.

– А у тебя ди-пре-сия? – она наклонила голову набок и посмотрела на меня с сочувствием.

– Не совсем…

– Ну, ма-а-ама! – заныла Брыся. – Если у тебя нет ди-пре-сии, я тогда пойду других спаса-а-ать! У кого она е-е-есть!

– Ладно, я тебе объясню, – решилась я. – В общем, до тебя у меня была другая собака. И я по ней очень грущу.

– Как это – до меня? – с удивлением спросила она.

– Однажды давным-давно в моем доме появился такой же щенок, как ты. Мы прожили вместе много счастливых лет, но как-то утром моя собака умерла. Я похоронила ее в саду и посадила на могиле цветы, вон там – видишь? И когда я на них смотрю, я как бы ее там вижу.

В ответ по вереску пробежал легкий ветерок.

– И поэтому ты грустишь? – спросила она, прижимаясь ко мне всем телом.

– Да, мне ее очень не хватает. Если бы она сейчас была жива, все было бы по-другому. Например, я не оставляла бы ее надолго одну, никогда бы не ругала… Но чтобы я это поняла, мне надо было ее потерять. Знаешь, оказалось, что любые проступки и недостатки любимого существа кажутся полной ерундой по сравнению с его смертью.

– А я тоже умру? – встревожилась Брыся.

– Конечно. И я.

– А если я умру, что ты будешь делать?

– Я буду долго плакать, – ответила я, гладя ее черно-белые кудри, – а потом, наверное, опять возьму щенка.

– А если умрешь ты? Что буду делать я?

– Ты тоже будешь долго плакать, а потом выберешь новую маму… А хочешь, мы выберем ее вместе? Я напишу завещание, и ты попадешь к той маме, к какой пожелаешь!

– Какое такое «вещание»? – насупилась Брыся. – Я же не вещь.

– Завещание – это от слова «вещать», то есть «говорить». А кого бы ты хотела в мамы?

– В мамы? Не знаю… А можно в мамы выбрать папу?

– Конечно! Он тебя очень любит.

– Точно, любит! – подтвердила Брыся. – Когда я разодрала твою ночную рубашку, он спрятал все клочки в помойку и сказал, чтобы я тебе не показывала. Он сказал, что если ты узнаешь, ты меня накажешь! А-я-не-по-ка-зала-а-ты-не-на-ка-зала!

Вывернувшись из моих рук, Брыся заплясала на диване, крутя хвостом, как пропеллером.

– Брыся! – сказала я строго. – Ну-ка, отвечай, какие еще у вас секреты с папой?

– Ой! Он же меня просил… Ой!

– Поздно! Проговорилась! Впрочем, ладно, разговор не об этом…Так ты согласна?

Брыся вдруг перестала плясать и посмотрела мне прямо в глаза.

– А как же ты? Ты будешь в земле, под цветами? – серьезно спросила она.

– Ну да… – грустно улыбнулась я.

– И я тоже смогу иногда смотреть на них и видеть тебя?

– Не знаю, Брыся, – честно ответила я, – но у тебя останется что-то, что будет напоминать обо мне.

Мы помолчали.

– Я, кажется, поняла, – вдруг сказала она и вопросительно посмотрела на меня. – Если, например, я погрызу твои новые красные туфли, ты совсем не будешь меня ругать. Правильно?

У нее был такой серьезный вид, что я, не выдержав, прыснула от смеха.

– И мне не влетит, даже если я погрызу… твой ти-ли-фон?! – воодушевилась Брыся.

Мой мобильный телефон был пределом ее мечтаний и предметом неустанной охоты и выслеживания. Когда он верещал где-нибудь на столе, Брыся приходила в восторг: она считала, что телефон пищит исключительно сам по себе.

– Брыся, – очень строго сказала я, – конечно, цена телефона абсолютно несоразмерна с ценой твоей жизни, но если ты его погрызешь, не видать тебе новых игрушек, как своих ушей! Причем, довольно долго!

Брыся быстро-быстро закрутила головой, уши захлопали, как паруса.

– А я их вижу! – заорала она с восторгом. – Смотри!

– Брыся, ты про телефон все поняла?

– Ага! Но, знаешь, я все же рискну! Вдруг ты потом передумаешь? Это я насчет игрушек…

Она сделала самое умильное лицо, на какое была способна. Сдержаться было невозможно: я расхохоталась и вспомнила Грея, мудрую собаку, которая однажды летним утром спасла меня от одиночества и пустоты одной-единственной фразой: «Приятных поисков».