Текст книги "Меня зовут Бригантина"

Автор книги: Ирина Андрющенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

27.
Мы победим!

Наступила осень. В Компьеньском лесу желтели и облетали листья, и все чаще раздавался звук горна – охотничий сезон был уже открыт. По ночам мы слушали брачный рев оленей: им было не до охоты, у них был сезон любви. Но охотников любовь не интересовала.

Мы с Брысей отправляли посылки в ассоциацию по спасению гальго, подписывали петиции и просматривали сайты в поисках новостей. Узнав, что в Испании приговорили к большому штрафу одного из собачьих палачей, мы устроили праздник.

На ферму к Лорану мы теперь ездили гораздо чаще, чем раньше. Сона очень радовалась играм с Брысей. Первым делом Брыся научила ее незаметно подкрадываться сзади к Куки и Нане. Те сначала пугались, но потом привыкли и только подыгрывали. Но этим Брыся не ограничилась и теперь подначивала старших на всякие глупости.

Со временем гальги набрали в весе и перестали быть похожи на ходячие скелеты. Шрамы затянулись, но в глазах по-прежнему была хоть и лояльная, но тоска. Куки и Нана играть не хотели, и поначалу у Брыси ничего не получалось. Лишь малышка Сона теперь мастерски таскала со стола вкусные куски и рылась в помойке. Куки и Нана не сдавались. Брыся целыми днями ломала голову над тем, как заставить их быть настоящими веселыми собаками.

– Ну, вы обе даете, – говорила она, – разве можно так жить? Лежите целыми днями на террасе! Не воруете, журналов не рвете, даже мышей не ловите! Скучно с вами!

– Я же говорила, – отвечала Нана, – мы свое отбегали. Теперь бы полежать на солнышке. Кормят, по голове гладят – и хорошо. Вон, играй лучше с Соной. Она маленькая, ей играть полезно.

– Я – взрослая собака! – возмущалась в ответ Сона.

– Взрослая, взрослая… – вздыхала Нана. – Оставьте нас в покое…

– Да вы что! – восклицала Брыся. – Если я за весь день ничего не украду, я просто сама не своя!

– Ну, так то – ты… – вздыхала Куки. – А нам все это уже не нужно…

– Как это не нужно? – недоумевала Брыся. – Играть надо всем! Без исключения! Хотите, я вас научу мусорить палками в гостиной или неожиданно выскакивать в самых непредсказуемых местах?

– Брыся, тебе же сказали – отстань… Иди лучше, побегай с Соной…

Так продолжалось еще пару месяцев, пока Брысе не пришла в голову совершенно гениальная мысль.

– Эй, лежебоки! – сказала она как-то раз, едва мы выгрузили вещи из машины.

Куки и Нана вяло подняли головы. Они грелись в последних лучах осеннего солнца и явно не хотели шевелиться.

– Я тут подумала, – продолжала Брыся, – может, нам наперегонки побегать? А то я уже замучилась! Быстрее меня никто не бегает, и мне уже не интересно. Думаю, вам слабо меня обогнать. Вы же больные, хилые, все время лежите. А у меня – одни сплошные мышцы!

Она гордо пробежалась по двору, демонстрируя мускулы. Куки с Наной переглянулись и уставились на Брысю, как будто впервые ее видели.

– Нахалка! – вынесла вердикт Нана и посмотрела на Куки. – Покажем задаваке, кто тут главный? Тряхнем стариной?

– Тряхнем, – согласилась Куки. – Только пусть она пообещает, что потом оставит нас в покое.

– Оставлю! – закивала Брыся, отбегая на безопасное расстояние. – Только догоните сначала!

– Нахалка… – задумчиво повторила Куки. – Я, вообще-то, была лучшей борзой в Толедо…

Брыся нагло захихикала:

– Небось, давно?

– Ну, держись! – рявкнула Нана и одним прыжком преодолела расстояние, отделявшее ее от Брыси.

Брыся, не растерявшись, увернулась и, махнув хвостом, понеслась кругами по двору. Соня от неожиданности села на свой обгрызенный хвост и громкими визгами поддерживала подругу.

Началась карусель, от которой кружилась голова и рябило в глазах: Куки ловила Брысю за хвост, а Нана заходила по косой, пытаясь схватить ее за шкирку. Но Брыся, как никто другой, умела мгновенно менять направление, разворачиваться в самый неожиданный момент и проскальзывать между ног догонявшего. Куки с Наной сталкивались лбами, и все начиналось по-новой.

Брыся носилась по двору еще добрых полчаса, горланя «А-вот-и-не-поймаете-а-вот-и-не-догоните». Вскоре гальги начали уставать – видимо, сказывались травмы. Сона сидела на месте и недоуменно крутила головой, наблюдая, как мимо нее носятся три собаки и никак не могут остановиться.

– Фу-у-у… Больше не могу… – выдохнула Куки, снижая темп. – Если бы мы по прямой бежали, я бы тебя точно догнала.

– И я! – поддержала Нана. – Я бы первая тебя догнала!

– Может, в следующий раз по прямой? – хихикнула Брыся.

– Будем тренироваться! – гордо сказала Куки. – А то – позор! Гальга спаниеля догнать не может! Кому рассказать – не поверят!

– А я? – робко спросила Сона, выразительно развесив уши и скроив несчастную рожицу. – Можно мне с вами бегать? А то я не умею…

– Можно! – великодушно разрешила Куки. – Мы тебя научим.

– Тогда будем соревноваться командами! – решила Брыся. – Мы с Соной против вас.

– Ха! – насмешливо сказала Нана. – Куда вам… Ты – вообще не борзая, а Сона – маленькая еще!

– Я – маленькая? – возмутилась Сона. – Я – взрослая собака! Мы победим!

– Зуб даю! – кивнула Брыся. – Так когда бега-то?

– В следующий раз приедешь – сразу и побежим! – прищурилась Нана. – А то – ишь! Обгонит она!

Брыся торжествующе огляделась по сторонам в поисках свидетелей ее маленькой победы. Я помахала ей рукой с балкона. Ее уловка удалась: теперь у гальго появилась настоящая собачья цель, без которой жить просто невыносимо. И Брыся знала это, как никто другой.

28.
Я знаю, зачем нужно Ра-жди-ство…

Наступил декабрь. Рождественский Париж благоухал жареными каштанами и корицей, а у Галери Лафайетт выстраивались очереди из желающих полюбоваться волшебным великолепием витрин, где под музыку плясали диковинные механические звери. Толпы сверкали подарочными пакетами, и в воздухе вилось настоящее парижское веселье. Все покупали к рождественскому столу фуа-гра из печени гусей, замученных по варварской технологии.

Как-то вечером Брыся, устроившись поудобнее у меня на коленях, спросила:

– Мама, а что такое Ра-жди-ство?

– Это такой праздник. Если вкратце, мы откроем бутылку шампанского и будем дарить друг другу подарки.

– А мне? – заволновалась она. – Мне тоже что-нибудь подарят?

– Конечно! Мы с папой как раз вчера обсуждали, что бы такое тебе подарить. А что ты подаришь своим друзьям?

– Я еще не думала, – растерялась Брыся. – А что им можно подарить? Могу, например, мышей наловить! Живая мышь – лучший подарок любой собаке!

– Подарки принято выбирать, исходя из интересов получателя, а не дарителя, – назидательно заметила я. – Вот, например, чему мог бы обрадоваться Чарли?

– Чарли?… – задумалась она. – Мыши – точно!

– Нет уж, Брыся, мышь мы дарить не будем. Тем более, что сама мышь совсем не обрадуется, если ее кому-нибудь подарят.

– Да? – мрачно переспросила Брыся, мысленно прощаясь с мышью. – А я думала, что как раз наоборот…

– Ты лучше подумай о чем-нибудь неживом! Например, об игрушках, – поспешила уточнить я, не дожидаясь, пока Брыся додумается до неживых мышей. – Если хочешь, можно поехать в зоомагазин и выбрать подарки твоим друзьям.

– А давай прямо сейчас поедем! – воскликнула Брыся и запрыгала по полу, выражая крайнее нетерпение. – Я-то думала, что мне нужно выбирать из моих игрушек!

И мы поехали в зоомагазин. По дороге Брыся обдумывала список подарков и бубнила себе под нос: «Мячик, косточка, жилетик…».

Когда мы припарковались у зоомагазина, снег совсем перестал, и на асфальте уже блестели лужи. Брезгливо морщась, Брыся выпрыгнула из машины, стараясь не попадать лапами в холодную воду.

В зоомагазине стоял гвалт разных голосов. Лишь рыбы, ящерицы и змеи молчали в специальном отсеке, где покупатели почему-то говорили вполголоса.

В отделе для собак мы выбрали меховой конверт для Робина, огромную кость для Чарли, зимний жилетик для Энди и съедобную икебану для Тая. Для Куки, Наны и Соны мы нашли специальные ошейники для борзых, вручную расшитые цветными нитками.

Семеня рядом с огромной корзиной подарков, Брыся умоляюще поглядывала на меня. В ответ на ее немой вопрос я утвердительно кивнула, и она понеслась к стенду для кошек, на котором красовались разноцветные заводные мыши. Стоили они сущие пустяки, поэтому мы выбрали трех – красную, зеленую и голубую.

– Ну что, всем подарки нашли? – спросила я Брысю, направляясь к кассе.

– Всем! – удовлетворенно кивнула Брыся, обнюхивая своих новеньких мышей. – Может, пойдем на щенков посмотрим?

– Пойдем, – согласилась я, – но при одном условии: ты не будешь просить меня забрать их домой. Идет?

– Идет. Не буду просить, – разочарованно вздохнула она.

Щенков было пятеро. В первом отсеке сидели два трехмесячных джек-рассела, брат и сестра. Они играли, копошась в чистой соломе, и иногда выхватывали кусочки корма из красивой глиняной миски, стоявшей в углу. На окружающих они не обращали ни малейшего внимания.

За вторым стеклом сидели лабрадоры – черный и палевый. Они не тратили время на игры, а старательно налаживали контакт с посетителями, становясь лапами на стекло и высматривая будущего хозяина.

За третьим стеклом лежала куча соломы, в которой явно прятался кто-то очень маленький. На этикетке значилось: «Карликовые таксы, брат и сестра».

– Сестру уже продали, – поймав мой удивленный взгляд, сказал продавец. – Он один остался. Берите! Такой хорошенький! Лучший подарок к Рождеству!

«Лучший подарок» выполз из-под соломы и сел прямо перед нами, наклонив голову набок. Брыся встала на задние лапы и, опершись передними о стекло, попробовала просунуть нос в маленькую щелочку. Таксик тут же принюхался.

– Мадам! – напрягся продавец. – Не подпускайте вашу собаку к стеклу. Вдруг она заразная!

– Я не заразная! – возмутилась Брыся. – Я общаюсь!

– Она общается, – мягко сказала я. – Он же совсем один!

– Тут у всех Ра-жди-ство, – добавила Брыся, – а он – один.

– Совсем один… – подтвердил таксик и заплакал.

– Посадили бы его к остальным, – посоветовала я продавцу. – Смотрите, как ему грустно!

– Понимаете, – замялся тот, – джеки его треплют, а лабрадоры могут затоптать. Они же щенки, ничего не соображают!

– А что это он такой дорогой? – спросила я. – Может, поэтому никто и не покупает?

– Чем меньше, тем дороже, – объяснил продавец, – он карликовый. Крошечный будет, почти как йорк.

– А может?… – спросила Брыся, посмотрев на меня так, будто я одна была в ответе за судьбу маленького таксика.

– Брыся, – я же тебя предупреждала, что мы не можем взять вторую собаку. И потом, их всех жалко…

– Жалко! – всхлипнув, отозвался таксик и умоляюще посмотрел на меня. – Но меня – больше всех!

– Ой, смотрите! Таксик! – раздался прямо у меня за спиной тихий детский голос.

Я обернулась и увидела белокурую девочку лет восьми, в розовой вязаной шапке и розовой же курточке. Под мышкой она держала голубую плюшевую собаку. Рядом стояли ее родители: папа решительно сжимал ручку новенькой газонокосилки, а мама везла на тележке несколько фруктовых деревьев и пакетов с луковицами.

Я отошла в сторону, освобождая им место. Девочка прильнула лицом к стеклу и приложила к нему растопыренные пальцы. Щенок поднялся на задние лапы и принялся вылизывать то место, которого снаружи касалась ее рука. Девочка обернулась на родителей и тихо сказала:

– Купите мне на Рождество собаку! Пожалуйста! Я же очень хорошо учусь!

– Пожалуйста! – прорыдал за стеклом таксик. – Купите меня!

У меня сжалось сердце. Видимо, родители пообещали дочке собаку, если она хорошо закончит учебный год. Но время покупки еще не пришло. Папа сказал:

– Мари, э-э-э… да, учишься ты хорошо. А ты уверена, что будешь заниматься щенком, а не своими куклами?

Я кивнула, мысленно отвечая вместо девочки. Та удивленно посмотрела на меня. Откуда ей было знать, что в этот момент я вспомнила себя, восьмилетнюю, умоляющую родителей купить мне собаку?

– Мари, – продолжила ее мама, – ты уверена, что будешь убирать за ним?

Девочка кивнула. Она переводила взгляд с папы на маму, а потом – с меня на Брысю, видимо, ожидая поддержки.

И тогда я решилась:

– Мари, – сказала я, – ты уверена, что не захочешь сдать его в приют, если он вдруг испортит твою любимую куклу? Ведь он проживет лет пятнадцать! Представляешь, сколько глупостей он сможет натворить за это время?

Девочка крепко прижала к сердцу плюшевую собаку, словно это был настоящий, живой таксик.

– Ни за что! – тихо ответила она.

– Купите меня! – прошептал таксик, прильнув щекой к стеклу.

Родители переглянулись. Мари молча смотрела на них, понимая, что в этот момент решалась их с таксиком судьба.

– Ну что? – спросил папа маму. – Может, купим?

– Тогда мы не сможем купить газонокосилку, – растерянно сказала мама. – И деревья.

– Ну и что? – спросил папа. – Весной купим…

– Купите меня, купите меня… – как заклинание, шептал таксик.

Мари смотрела на маму точно так же, как совсем недавно Брыся смотрела на меня: дети, как и собаки, точно знают, в чьих руках сосредоточена власть, и совсем не догадываются о проблемах взрослых: завести ли им ребенка, взять ли им собаку…

– Пообещай нам, Мари, – сказала мама, – что мы не пожалеем, купив тебе собаку.

– Никогда, мамочка! – тихо сказала девочка. – Обещаю!

– И я обещаю! – заорал таксик, изо всех своих щенячьих сил колотясь в отделявшее его от девочки стекло.

Мама решительным жестом подозвала продавца.

– Мы его покупаем! – твердо сказала она. – Нам нужны корзинка, корм, миски, ошейник и поводок! Скажите, с ним уже можно гулять?

Брыся радостно запрыгала возле вольера, а таксик все не мог поверить, что главное событие в его жизни только что произошло. В глазах Мари блестели слезы настоящего детского счастья. Продавец не знал, с чего начать: то ли с вызволения таксика, то ли с поиска корма и корзинки… Наконец, он решился и отомкнул запоры, удерживавшие стекло.

Лабрадоры и джеки подняли настоящий гвалт, сообразив, что их соседу только что крупно повезло. Едва стеклянная дверь приоткрылась, таксик, ловко увернувшись от рук продавца, прыгнул прямо на Мари, которая от неожиданности выронила плюшевую собачку. Все рассмеялись. Таксик вылизал ее пунцовые щеки с таким пылом, словно всю жизнь ждал этого момента. Мари расстегнула курточку и бережно засунула щенка в тепло.

Не дожидаясь окончания этого рождественского спектакля, мы с Брысей пошли к кассе. Я думала о том, что вся эта сцена больше напоминала голливудские фильмы, где каждого положительного героя ждет надлежащий счастливый финал.

В реальности же все совсем не так: переполненные приюты, усыпляемые каждый день собаки и кошки, взрослые и совсем малыши… Может быть, они тоже когда-то были рождественскими подарками, а потом надоели, наскучили. Но их не смогли просто засунуть в чулан, как прочую ерунду, которую люди обычно дарят друг другу на праздники.

В машине Брыся задумчиво сказала:

– Я, кажется, знаю, зачем нужно Ра-жди-ство…

– Зачем?

– Чтобы кого-нибудь сделать счастливым. И чем больше, тем лучше! Видишь, они хотели осчастливить Мари, а получилось, что счастливы двое!

Я кивнула, понимая, что она опять права, и с горечью подумала, что если бы каждый человек хотел сделать кого-то по-настоящему счастливым, в мире не было бы несчастных детей и взрослых, одиноких инвалидов и стариков, брошенных собак и кошек, зоопарков, цирков, охоты… И тогда в мире не стало бы равнодушия, убивающего лучшее, что есть в человеке – его человечность.

29.
Добро пожаловать, Люсент Лайт!

Когда волшебство рождественских праздников закончилось, мы опять окунулись в работу и прочие будничные занятия. Чтобы немного развлечься, я записала Брысю на Парижское Дог-Шоу – самое крупное зимнее кинологическое событие Франции.

Решив, что на сей раз она достойна лучшего парикмахера, я решила подстричь ее у чемпионки Европы по грумингу, которая совсем недавно открыла салон в одном из парижских предместий.

По дороге в салон Брыся ужасно нервничала: с незнакомыми людьми у нее больше не было проблем, но стрижка – это же совсем другое дело.

– Только пообещай, что ты никуда не уйдешь! – требовала Брыся. – А то я буду орать!

– Не уйду, Брыся, – терпеливо повторяла я. – Можно подумать, ты на операцию идешь, а не на стрижку!

– Все равно, это опасно! – убежденно говорила Брыся. – Вдруг она меня поранит или прическу испортит?

– Не испортит, это же чемпионка! И голос у нее очень хороший.

– Но я-то его не слышала! – заявляла Брыся. – И потом, вдруг у нее хороший только голос?

Над дверью салона красовалась новенькая табличка с незатейливым названием «Стрижка собак». Нас встретила хрупкая симпатичная девушка, Сандра, которой на вид было всего лет двадцать пять.

Мы прошли в салон с новеньким оборудованием: стол-подъемник, ванна, батарея шампуней, спреев, ножниц, расчесок и две дорогущие сушилки говорили о том, что Сандра экипирована именно так, как надлежит настоящей чемпионке.

Она попросила меня поставить Брысю на стол, чтобы получше рассмотреть ее шерсть. Я предупредила, что Брыся вымыта, расчесана и высушена сегодня утром, так что можно обойтись без мытья.

– Да, да, без мытья! – мрачно вторила Брыся, которая никак не могла настроиться на прикосновение незнакомых рук.

– Это кто у нас такой недовольный? – рассмеялась Сандра. – Мыть мы тебя не будем, можешь не беспокоиться.

– Вот и отличненько! – обрадовалась Брыся. – Может, и стричь не будем?

– Будем, будем! – поспешила сказать я и засунула Брысину голову в петлю-держатель. – Ты лучше стой спокойно.

Сандра обошла вокруг стола, внимательно изучая Брысин силуэт, пощупала лапы, провела рукой по очесам, прошлась гребешком по длинным прядкам. Потом вынула из коробки напальчники и сказала, обращаясь к Брысе:

– Вот, смотри! Это – напальчники, я тебя ими немного пощиплю. Это совсем не больно, ты не бойся!

– А я и не боюсь! – бодро сказала Брыся. – Мама меня тоже щиплет!

И Сандра начала работу. Ее тонкие руки мелькали с немыслимой скоростью. Брыся иногда ойкала, видимо, на всякий случай. Шерсть сыпалась на пол, и вскоре Брысиным черным пухом было усеяно все пространство вокруг стола.

Ощипав намеченное, Сандра перешла к стрижке. Ее руки летали, как птицы. У меня возникло странное ощущение, будто Брысю стрижет восьмирукая индийская богиня. Когда Сандра объявила, что стрижка закончена, я поставила Брысю в стойку, и мы втроем полюбовались произведением грумерского искусства.

– Ну как, тебе понравилось? – спросила Сандра, присев перед Брысей на корточки.

– Да так, ничего! – с вызовом ответила Брыся. – Сначала страшно было, а потом – нормально.

– Еще раз спасибо, – перевела я, бросив на Брысю предупреждающий взгляд. – Вы – отличный мастер!

– Да не за что! – улыбнулась Сандра. – Увидимся на шоу!

Мы вышли из салона и сели в машину. Брыся рассеянно смотрела по сторонам и морщила лоб, анализируя последние четыре часа своей жизни.

– Вот видишь, она тебя не поранила и прическу не испортила! – сказала я.

– Чемпионка стригла чемпионку! – хихикнула Брыся. – Интересно, я выиграю?

– Не знаю, – пожала я плечами, – будем готовиться, а там – посмотрим…

Три недели, оставшиеся до выставки, пролетели незаметно. Каждый день мы бегали во дворе и тренировали выставочную стойку. Уверенная в себе после победы на Чемпионате, Брыся спокойно выполняла то, что от нее требовалось. Мне же было в радость заниматься с ней: сосредоточенная, целеустремленная и удивительно красивая Брыся стала не только моей гордостью, но и полноправным партнером.

Тай из-за забора тихонько наблюдал за тренировками. Сначала ему было все равно, но потом он втянулся и начал давать дельные советы.

Перед выставкой мы съездили повидаться с Чарли. Он нашел, что за последние два месяца Брыся похорошела. «Потому что потолстела, – уточнил он. – А то была совсем худющая. Тощая – это некрасиво».

В день Парижского Дог Шоу мы вышли из дома очень рано, в небе еще виднелись звезды.

Брыся посмотрела наверх и улыбнулась:

– Мне Тай сказал, что там, наверху, есть созвездие Куки, Наны и Соны. Только я забыла, как оно называется.

– Гончие Псы, – ответила я. – А его главная звезда называется «Сердце Карла».

– Красиво, – задумчиво сказала Брыся. – А этот Карл, он тоже был собакой?

– Может быть… Наверное, астрономы тоже иногда называют звезды в честь своих собак.

– Эх, жаль, что ты не астроном! – грустно сказала она. – А то ты нашла бы две новеньких звезды и назвала их «Юджи» и «Брыся».

– Да, жаль… Но вы обе – звезды моего сердца. Знаешь, ведь у каждого человека в сердце есть звезды, как на небе.

– И у каждой собаки! – твердо сказала Брыся. – Я это точно знаю!

По дороге в Париж Брыся что-то бормотала, а я слушала музыку. На горизонте, слева от меня, появилось оранжевое зимнее солнце, похожее на гигантский апельсин. Восход над Парижем был, как всегда, прекрасен.

Машин почти не было, и мы быстренько добрались до места. Пройдя внутрь спортивного комплекса, мы замерли от восторга: вокруг носились собаки потрясающей красоты и грации, настоящие произведения искусства: афганские борзые и овчарки, йорки и чау-чау… Брыся спокойно и уверенно наблюдала за этой говорливой, разношерстной толпой.

Внезапно перед нами появился серый малыш-кокер, которого вел на поводке маленький мальчик. Оба ребенка, человеческий и собачий, были тщательно подстрижены и причесаны. Видимо, для них обоих это была первая выставка.

– Привет! – сказала Брыся, понюхав щенка.

Тот поджал хвост и присел на задние лапы.

– Не бойся, – сказала я, обращаясь к щенку. – Ты тоже участвуешь в выставке?

– Д-д-а-а, – испуганно промямлил щенок и спрятался за ноги хозяина.

– Мы посмотреть пришли, – уточнил мальчик. – Я его приучаю к выставкам, а то он всего боится.

– Не волнуйся, Брыся тоже такая была, – успокоила я мальчика, – главное – это терпение!

– Вот и мама так же говорит! – кивнул тот и указал куда-то в угол. – Вон она, мама!

Я посмотрела туда, куда указывал малыш. Его мама суетилась возле трех великолепных кокеров, в одном из которых я узнала Сильвер Стоуна.

– А мы, оказывается, знакомы! – улыбнулась я. – Встречались на выставках!

– Тебя как зовут? – спросила Брыся малыша-кокера, который, осмелев, высунул любопытный нос из-за ноги своего маленького хозяина.

– Люлю-ю-ю… – испуганно протянул тот и спрятался обратно.

– А знаешь ли ты, Люлю, – сказала Брыся, хитро прищурившись, – что на выставках принято представляться полным именем. Так как тебя зовут?

– Лю-люсент! – запинаясь, пробормотал щенок и почему-то икнул. – Люсент Лайт! А тебя?

– Добро пожаловать, Люсент Лайт! – самым торжественным тоном, на который она была способна, сказала моя маленькая, смешная, но бесконечно мудрая собака. – Добро пожаловать. Меня зовут Бригантина!