Текст книги "Фантастические тетради"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

Следующей ночью Матлин постарался не заснуть, и явление не заставило себя ждать – появилось на том же стуле возле кровати. – Чего пришел? – спросил его Матлин, но вскакивать с постели не стал. На этот раз Латин казался более человекоподобным, и Матлин решил не включать свет, чтоб вид не испортился. Существо хлопнуло себя по коленкам и помотало головой. – Знаю, зачем пришел, – продолжил Матлин, – знаешь, паразит, координаты, а сказать не хочешь. Пришел посмотреть, как я буду тебя упрашивать? Да катись ты... Латин улыбнулся, как звезда Голливуда на рекламном плакате. "Какая обаяшка, – подумал про себя Матлин, – и какая падла. На Земле из него бы получился отменный сердцеед. Может, действительно взять его за ухо? А может, за какую-нибудь другую, более важную часть тела?" – Честно, инженер, не знаю. – Где ж тогда, скотина, научился по-русски разговаривать? – И ты по-русски разговариваешь, а координат не знаешь. После этого заявления Матлин испытал особенно острую потребность треснуть ему, но не был до конца уверен, что кулак не пройдет навылет. – А теперь даже Ксарес твой премудрый по-русски говорит. Еще немножко и Ксуфус твой заговорит по-русски. – Будешь издеваться, ей богу, схлопочешь. – Почему бы нет?.. – Латин приблизил свою физиономию на расстояние "вылета" кулака, и они внимательно поглядели в глаза друг другу. "Не драться же, в самом деле, с этим пучком галлюцинаций? – рассуждал Матлин, – но если нет? Такого живого сходства в природе не существует. Оно не возникает просто так, из ничего". Латин будто ощутил вкус сомнения оппонента. – Чего тебе про меня успели наплести? Ведь ты, правильный дурачок, ничего обо мне не знаешь, – он опустил ладонь на плечо Матлина. – Ты всему поверил? Не то чтоб Матлин действительно верил во что попало. Латину он как раз таки верил бы в меньшей степени, но рука, теплая человеческая рука, что-то перевернула внутри; что-то выдернула из основания конструкции нажитых принципов и этических условностей, будто лавина сорвалась с вершины горы ему чудовищно захотелось плакать. – Не исчезай так неожиданно. Побудь... Ты можешь ничего не делать – просто побудь, кем бы ты ни был, – Матлин оттолкнул его руку и уткнулся носом в подушку. Последний раз столь самозабвенно он рыдал в раннем детстве оттого, что из садика его забрал не папа, а совершенно чужой дядя. Тогда он не в состоянии был понять, что на самом деле ничего ужасного не произошло, просто жизнь потеряла прежний, привычный для него смысл. Таким же ребенком он чувствовал себя и теперь. Но если у детства есть надежда вырасти и понять – в нынешнем положении Матлина ничего похожего не предвиделось.

Латин тяжело вздохнул и прошелся по комнате. – Я же чувствую, что мы одной крови... – Ты и я одной крови, Маугли. Хочешь, – Латин обернулся, – я стану звать тебя лягушонком Маугли? Матлин чуть было опять не пропал в удушающей волне воспоминаний, но взял себя в руки. – Почему ты не хочешь мне помочь? – Не могу. – Не хочешь! Латин опустился на колени перед распахнутым в сад окном и провел рукой по пыльному подоконнику. – Как все это похоже: все эти милые безделушки, шторки, стульчики. Ты молодец, умеешь устроиться. Как ты жил? Кем ты был на Земле? Кем были твои родители? Часто ли ты бывал в Петербурге? – Так ты из Питера? И морочишь мне голову? Может быть, у тебя и имя есть? – В Ареале меня зовут Али... кажется, давно уже зовут, надо идти – он поднялся с колен. – Постой-ка, – Матлин подошел и протянул ему руку. Али ответил рукопожатием. – Черт меня побери, я совсем забыл этот жест, – признался он, – отвык. Они обнялись. Матлин, окончательно успокоившись, проводил его до конца аллеи и вернулся назад, не оборачиваясь.

На следующий день Матлин посетителей не принимал и видеть никого не хотел. – Не трать времени зря, – наставлял Ксарес, – следи за ним внимательно, пока есть возможность, – скоро он совсем перестанет отличаться от человека. Играй в свою фактуру и сообщай мне о малейшей фальши с его стороны. Все что угодно может помочь, любая деталь. Так что не раскисай! Матлин весь день пролежал в постели, погруженный в свои воспоминания и глубокую печаль. В той же самой печали он пролежал и последующие несколько дней, только уже на диване гостиной и в довершение всего, напился наливки из синей съедобной ягоды, которую они когда-то не допили с Ксаресом и от которой он так безобразно посинел. Ксар мужественно перенес этот рецидив и тактично не совался в личную жизнь пациента. На этот раз Матлин посинел еще безобразнее. Его колотило в лихорадке, слезы катились градом, суставы ломало, а конечности сводило судорогой. Во время этих страданий он дал себе честное благородное слово: как бы ему ни было тяжело и безнадежно, где бы он ни оказался в конце своих дурацких скитаний, он никогда, ни за что на свете, ни из-за какой потери не будет напиваться этой дурацкой наливки из синей съедобной ягоды. После клятвы ему существенно полегчало. Он решил вздремнуть и проспал как убитый сутки напролет. Следующей ночью явление повторилось. Али стоял на пороге спальни, разглядывал скрюченный наливкой контур своего "земляка", прорисовывающийся из-под мокрой простыни, и постукивал костяшками пальцев по дверному косяку. – Войдите, – пробормотал Матлин. – Кажется, инженер, я смогу кое-что для тебя сделать. Инженер подскочил на кровати. – Ты узнал координаты? – Дались тебе эти координаты, – обиделся Али, – свет клином на них сошелся? Я не это имел в виду. – Не понял. Ты их знаешь или не знаешь? – Какая разница! – Али начал раздражаться. – Ты сам себе все испортил! Дело не во мне, дело в тебе! Поздно. – А тогда, по дороге из технопарка, было не поздно? Али замолк и уселся в угол. – Что со мной произошло, в конце концов? Ай, – Матлин махнул на него рукой, – не хочешь – не говори, скажи только, почему Ксаресу не удается вычислить эти координаты? Они в ареале? Али кивнул. – Я не прошел какого-нибудь дурацкого "Уровня", который мог выбить меня из ареала? – Только этого не хватало. – Тогда в чем дело? – Хорошо, я без всяких координат прямо сейчас отправляю тебя на землю или... – Что или? – Или ты мне больше никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за что на свете не задаешь дурацких вопросов о координатах. Ну, как? Хорошая проверка на патриотизм? Матлина снова бросило в озноб. – Ах, вот как! Ты отправишь меня прямо сейчас!.. С амнезией годичной выдержки, не иначе. Или мне всю оставшуюся жизнь прикажешь провести в психушке? Вот тебе, – он протянул Али вульгарно-вызывающую комбинацию из трех пальцев. Али улыбнулся, но в его глазах стала появляться растерянность. Матлин как можно дольше постарался выдержать "фигу" у него под носом. – Во-первых, я хочу знать реальные координаты; во-вторых, я хочу знать, почему их не удалось найти Ксару. Кроме этого, я хочу знать, что со мной произошло и есть у меня одно интересное подозрение, что ты, паразит, к этому причастен. – Нет-нет, – Али замотал головой. – Значит, ты знаешь, что случилось? – Нет-нет, – протестовал Али, – я только знаю, что к этому не причастен. – Ты собираешься мне помочь? – Я что, похож на идиота? – Все! – Матлин стукнул кулаком по стене, – на сегодня прием окончен. Али поерзал в своем углу, лениво поднялся, потирая отсиженное место, и поковылял на выход. – Али!!! Ради всего святого, что в тебе осталось, негодяй, скажи хоть в какой зоне искать! – Спроси об этом у своих гуманоидов. Кажется, вы сильно сдружились. – Если ты позволишь себе неуважительно высказаться о моих гуманоидах... – Да пропади ты тут хоть на сто лет! – психанул Али. – На Земле-то камни тяжелые, на Земле ты себе такой дом все равно не поставишь! Матлин рассвирепел не на шутку, а Латин и подавно. Они орали друг на друга, обзывались непечатными словами, за что Матлину в последствии было нестерпимо стыдно – что на него нашло, он не мог понять, но такой ярости за собой прежде не припомнил. Больше всего его взбесило то, что Али уйдет. Выскажется, уйдет и больше никогда не вернется. Это его заводило на новый круг, еще более насыщенный, но уже вперемешку с угрозами. Али даже на время затих, чтобы дослушать матлинов отчаянный монолог до финального аккорда. – Кто я? – переспросил он. Матлин изобразил у виска виток механической дрели. – Дебил. Недоумок. – Вот твои координаты! – закричал Али в ответ и нарисовал в воздухе размашистый крест, – провались ты пропадом! Ксар этого не знает. Ищи хоть сто лет, – выйдя на лестницу, он обернулся, повторил тот же жест и указал пальцем на Матлина, – ты меня еще вспомнишь!

Ранним утром Ксарес узрел в своей лаборатории сине-пятнистую физиономию Матлина. – Мы будем с этим что-нибудь делать или подождем, пока само пройдет? – Кажется, он прокололся, Ксар. Я все больше начинаю верить, что это мадиста. Земного происхождения, но все-таки... – Ты ошибаешься. Мадиста не бывает земного происхождения. У мадисты, милый мой, вообще происхождения не бывает. Если хочешь, просмотри записи ваших баталий – там нет и следа от него. Матлин нарисовал в воздухе крест. – Это жест земляне не используют, но он повторил его дважды. – Ну-ка еще раз... – Собственно, погоди... Как будто он перекрестил меня, но это определенно подразумевало что-то оскорбительное. Ксарес перекрестился на христианский манер. – Так?.. Я дерево – меня не тронь? Древесники, бонтуанцы! Что ж ты мне раньше этого не показал? Крест, длинной палкой направленный в землю? – Он самый. – Символ дерева: два полюса жизни, движение из темноты земли к свету солнца. Тебе это как-нибудь знакомо? Древесная покорность – символ подчинения власти стихии. Существование без вреда... – ...ближнему своему, – продолжил Матлин, – все правильно. Это очень похоже на христианские заповеди, но о подобной трактовке креста я слышу впервые. – Неважно, главное, что ты его узнал. Если бонтуанцы имеют влияние на Земле – ничего удивительного, что мы не нашли ее. "Ей Богу, слава Богу", ты говоришь это в день по сто раз. Сколько я просил: объясни. Не может быть в языке "не суть как важных" моментов. Самое ужасное, что ты даже не фактуриал, – заметил Ксарес, ехидно поморщившись, – ты бонтуанец. – Самое ужасное, – ответил ему Матлин, – что я всегда был атеистом.

Глава 9

Начало следующему событию положило разбитое окно в гостиной Матлина. Он тщательно осмотрел место происшествия и обнаружил под журнальным столиком скомканный сверток бумаги. В бумагу был завернут булыжник, шестипалая навигаторская перчатка и послание, написанное корявым почерком: "Если ты думаешь, что тебе так просто все сойдет с рук – ошибаешься. Место и оружие выбери сам".

– Все сгодится, – объяснял Матлин Суфу, – пулеметы, огнеметы, бластеры, пластыри, истребители типа "Су..." Суф подозрительно на него покосился. – Договаривай, все равно у меня ничего такого нет. – Может быть, ты знаешь, где это взять? Пойдем в фактуру, посмотрим, что где есть? – Мозги отобьют. – На болфе. Осторожненько, издалека. – Фактуры я не боюсь, мне в Ареале мозги отобьют. – Один хороший истребитель, чтоб врезать... и сразу назад. – Отвяжись. Сказал не пойду -значит, не пойду. Ты объясни, куда надо "врезать", может своими силами обойдемся? – Ну, нет! Суф, как это пошло! Должен быть спектакль! Фейерверк, понимаешь? Для тех, кто еще не наигрался в игрушки и требует зрелищ. – Мадиста? Только этого не хватало. От нас жареного места не останется. Я не хочу быть начинкой для фейерверка. – А я не хочу быть урной для плевков. – Ты же древесник, друг мой, утрись и забудь. – Я этой сволочи задолжал по морде... и не собираюсь оставаться в долгу. Или ты тоже хочешь узнать, что такое "по морде". – Ладно, не кипятись! Тебя на эту драку все равно никто не пустит. – Как ты себе представляешь неявку на дуэль? Как я буду выглядеть после этого? – Прекрасно будешь выглядеть. А вот как ты будешь выглядеть после дуэли, я даже представить себе не могу.

Планета, пригодная для такого рода безобразий с наименьшей вероятностью "засветиться", была найдена. Она почти целиком состояла из скал, не подвязывалась ни к каким транзитно-информационным каналам и не имела вблизи себя ничего, что помешало бы двум фактуриалам выяснить отношения. Место было выбрано в плоскодонном ущелье, в самой низине, где сохранилась насыщенная атмосферная пломба, в которой можно было дышать без внешних биофильтров. Они спустились на Перре в ущелье, на ровную площадку из вулканической породы. Это оказался неплохой амфитеатр естественного происхождения, а главное, между вершинами скал можно было разместить отражающий экран. На всякий случай. Исключительно ради спокойствия Суфа. Убедившись, что все, как надо, они предприняли прогулочный полет над местным ландшафтом. Перра уже неделю как демонстрировала чудеса покорности и благопристойности в отношении Матлина, что его немало удивляло. Он долго не понимал, что произошло, пока не припомнил один невинный диалог накануне. Это был точно такой же легкий прогулочный рейд над куполами павильонов, в который Матлин пригласил с собой Суфа и, к слову, нажаловался ему на все подлости машины. Суф это выслушал с удивлением. – Нет! Такого быть не должно ни в коем случае! Еще раз повторится – скажи мне, я ей вправлю что надо. – Этот день ознаменовал собой появление принципиально новой машины класса "перра" – Перра-шелковая, и Матлин имел удовольствие совершать на ней любые маневры, соответствующие его воле и прихоти. Матлин никогда еще не видел вблизи планет, столь похожих на Землю. Если абстрагироваться от непривычного желтоватого света, можно было вообразить себя летящим на вертолете над горным массивом. Странно, что планета никогда не была обитаема. Когда-то давно здесь приживляли скалистый мох, но из-за сезонных изменений атмосферы ничего не проросло. К тому же планета всегда находилась в состоянии полусумерек, а сутки равнялись двум земным неделям. – Я никогда не имел дела с мадистой, – сознался Суф, – не удивлюсь, если и теперь ее не увижу. Полюбуюсь на твою пантомиму и пойдем на корабль. Но по дороге назад Суф не сдержался от возгласа восторга. Почему, Матлин разглядел лишь подойдя на пару километров ближе к намеченному ими ущелью: откуда ни возьмись, под защитный экран набежала толпа фактуриалов и рассаживалась на нижних уступах скал, крича и жестикулируя. К изумлению Матлина, это были земляне. Трудно сказать, признали ли они в Матлине своего земляка? Пальцами показывая на Перру, они кричали: "Смотрите! Летающая тарелка! Инопланетяне! Настоящая летающая тарелка!" Матлин гонял от "пряника" любопытных и желающих потрогать его голыми руками, но людей это только забавляло. А мальчишка лет шести, подкравшись к Суфу сзади, дернул его за спинной "ремень", на котором держалась вся амуниция, позволяющая не терять КМ-связи с оставленным на орбите кораблем. – Дяденька инопланетянин, – завопил мальчишка, – покатай на летающей тарелке! – Почему они все так кричат? – спросил Суф. – Я прекрасно слышу. – Очень сильно хотят кататься. Суф поймал мальчишку сразу за обе руки, приподнял и внимательно осмотрел. – Если уж так сильно, что совсем никак... – посади его в Перру, пускай катается. Но мальчик не понял, сильно испугался, и от этого испуга у Суфа заложило оба уха. Матлин подумал, что с ним произошло что-то страшное, похожее на разрыв перепонки, и если сейчас же, сию же минуту не прекратится этот сумасшедший дом, его самого постигнет та же участь.

Али появился как нельзя вовремя и одним жестом руки отогнал публику от инопланетян – все притихли, полезли по местам, через минуту они остались "на ринге" вдвоем, не считая оглохшего Суфа. – Я не ожидал увидеть так много зрителей, – обратился Матлин к своему противнику. – Это мои секунданты – сущая ерунда. Все они не стоят одного глухого навигатора. Я сделал это тебе назло. – Нисколько в этом не сомневаюсь. – Ты подвел меня, лягушонок. Ты не должен был впутывать Ксара в наши проблемы. – Это были мои проблемы. Если помнишь, ты отказался принять в них участие, и подвел тебя Ксар... только лишь тем, что оказался умнее, чем ты рассчитывал. – Кажется, я предлагал тебе выбор? – Кажется, ты собирался получить по физиономии? Или предпочитаешь дискуссию? – Начнем? – Начнем. Али грациозно скинул с себя банный халат, которым разжился в гардеробе Матлина, очевидно, в обмен на булыжник, и обнажил свое загорелое тело в плотно облегающих плавках, вероятно, позаимствованных там же. Затем натянул на голову махровую повязку, сделанную из халатного пояса, дабы кудри не лезли в глаза, и дабы соблюсти понт, и пока раздевался Матлин отошел к краю площадки глотнуть минеральной воды. Питье подносила симпатичная блондинка, которая все время стояла, чтоб не испачкать своих белоснежных джинсов, и влюбленными глазами смотрела на Али. – Хочешь? Очень тонизирует. Матлин что-то фыркнул в ответ, продолжая снимать с себя обмундирование, которому могут повредить удары. Но совсем раздеваться не стал. – Это правильно, – согласился Али, – здесь дети, старики, я уже не говорю о девственных особах. Ты же не догадался захватить с собой боксерские трусы? – Я не вижу здесь ни детей, ни особ... Все вы вместе взятые для меня -нелюдь. Одна сплошная однополая нелюдь и не старайся убедить меня в обратном, не получится. – Уже получилось. Иначе ты не пришел бы сюда. – Я сделал это тебе назло. – Нет. Ты сделал это, потому что сомневался. – Сомневался в чем? – Видишь ли, – Али виновато отвел глаза в сторону, – я поспорил со всей этой публикой, что ты никогда не сможешь ударить человека. Они поставили на меня. – Кто тебе сказал такую ерунду? Али обошел вокруг него и встал в боксерскую стойку, на которую Матлин никак не отреагировал. – Ерунду? – Али помахал голыми кулаками перед его носом. – Это не ерунда, лягушонок. Мы будем драться без перчаток, ты имеешь хороший шанс остаться с расплющенным носом. – Я не про твои кулаки. Кто тебе сказал, что ты человек? А главное, почему ты так отчаянно стараешься убедить меня в этом? Чего тебе в жизни не хватает, Али? Этой публики? Или хорошего перелома?

Удар пришелся в челюсть, но оказался не достаточно сильным. Матлин терпеть не мог, когда бьют по голове, в любой драке голова была его самым слабым местом. Именно поэтому он никогда не занимался боксом, да всеми остальными науками мордобоя тоже не злоупотреблял, но, как всякий уважающий себя жилец на этом свете, знал кое-что о самообороне. Хорошего ответного удара в переносицу оказалось достаточно, чтобы Латин шлепнулся на площадку, закрывая лицо руками. "Уж не переборщил ли я?" – испугался Матлин. Сквозь пальцы хлынула кровь, а с "трибун" донесся возглас отчаяния. Несколько секунд Али лежал неподвижно, потом едва шевельнулся и открыл окровавленное лицо. – Хватит. Помоги мне. На площадку выскочили люди и кинулись к раненому. "Скорее! – кричали они. – Надо остановить кровь!" В этом налете секундантов Матлин почувствовал мощный толчок в бок, но не понял, то ли его грубо оттолкнули, то ли "нежно" ударили. Из-за толпы Али уже не было видно, и Матлин попятился. – Куда? – услышал он за своей спиной, и мощный удар в спину повалил его на площадку. Над ним возвышался накачанный верзила с каменной плитой в руках. – Мы пришли сюда без оружия, а ты... Рука Матлина первый раз в жизни сама собой потянулась к манжету, но уперлась лишь в голый пульс. Вся защитная экипировка оставалась лежать в пяти метрах от площади. – Ты совсем совесть потерял! Забыл, кто ты и откуда, – так вспомни нас. Каменная плита величиной с чемодан взяла курс аккуратно на матлинову голову, но опоздала буквально на мгновение. Именно в это мгновение Матлин был вырван из-под нее за ногу острым щупальцем Перры, подброшен вверх и благополучно усажен в кабину. Таким же образом из возбужденной толпы Перра извлекла обалдевшего, ничего не понимающего Суфа и ринулась прочь из ущелья. – Стоять! – скомандовал Матлин.– Назад! Но Суф вцепился в пульт управления. Перра взвилась выше скал. – Не вздумай, Матлин! Совсем не выберемся, засосет! – Убирайся на свой корабль и там командуй. – Это же мадиста, придурок! – Это мое дело! – Там все равно уже никого нет! На восьмидесятикилометровой высоте между ними произошла небольшая потасовка за пилотское место. Но как цивилизованные гуманоиды они вовремя нашли компромисс и спустились поглядеть, рассосалась ли толпа сама собой. На площадке все было по-прежнему, и они снизились до двадцати метров. – Спускайтесь, пожалуйста, помогите ему, – кричала пожилая женщина, – он умирает! Если в вас осталось хоть что-нибудь человеческое. Он не хотел причинять вам вреда, не бросайте его! Матлин вывел сиреневый луч на Али, включил "прием" и в следующий момент истекающее кровью тело лежало на полу заднего отсека, а машина стремительно уходила на орбиту. – Что мы можем для него сделать, Суф? Суф провел пальцем по кровавой маске на лице Али, а индикатор "пряника" четко показал присутствие человеческого организма, адаптированного к Ареалу с отсутствием необходимых свойств регенерации. И наглядно продемонстрировал на диараме его проломленный череп. Через некоторое время раздумий компьютер сообщил, что сделать ничего нельзя. Он мертв, а как лечить – неизвестно и стоит ли их вообще лечить? Матлин опять почувствовал легкий приступ озноба. – Вывали его за борт и сматываемся, -сказал Суф, – не хватало нам еще выхаживать мадисту. – А если это не мадиста? – Тем более надо сматываться. – Как это получилось? Я не мог убить его! – Это ты меня спрашиваешь? – Здесь не настолько сильная гравитация, я не рассчитывал... – Какая разница! Для него уже все кончено. За борт и дело с концом.

Матлин спустил Перру и велел искать мягкий грунт. – Это еще зачем? – удивился Суф. – Хочу показать тебе один обязательный человеческий ритуал. – Грунт везде одинаковый – камень. Матлин очертил лучом прямоугольник метр на два, задал полутораметровую глубину и "пряник", зависнув над заданным участком, долбанул твердую породу так, что пыль поднялась столбом. – Понесли. – Может... – Нет, будь любезен руками, таков обычай. Помоги мне. Они вынесли тело из машины, спустили в яму и битых два часа ползали по окрестностям, собирая каменистую пыль, мелкую щебенку и все прочее, подходящее для ритуала, пока могила не наполнилась до краев. Сверху Матлин навалил холм из каменных плит, выложил крест и нацарапал на нем имя "АЛИ". – Как думаешь, не разошлись ли еще люди из амфитеатра? Наверно, им следует знать, где он похоронен? Но вымотавшийся Суф ничего не ответил. Он разлегся на свежем могильном холме как на пляжном шезлонге, и у Матлина не было ни сил, ни морального права его оттуда прогнать. – Кто такие бонтуанцы? – спросил он, усаживаясь рядом. – Понятия не имею. А что? – Я впервые в жизни убил человека. Ай, тебе все равно этого не понять, Матлин закрыл лицо ладонями, стертыми в кровавые мозоли, упал на колени и уткнулся головой в груду камней. Наверняка, любой фактуролог заинтересовался бы подобным нечастым состоянием организма. Он то ли плакал, то ли дрожал от лихорадки, бормотал себе под нос непонятные слова. Все это продолжалось бы бессмысленно долго, до полной потери сил, памяти, если б он, наконец, не почувствовал, что Суф теребит его за ухо. На языке его жестов это могло означать: оглянись. Матлин оглянулся и не пожалел. Справа от него сидел на камне, заливаясь слезами, целехонький Али-Латин. Еще несколько секунд Матлин "зависал"... Его естественный мыслительный аппарат требовал экстренной "перезагрузки". В конце концов, он отвернулся, плюнул, выругался и толкнул Суфа. – Пошли отсюда. – Стойте! Подождите! – Али кинулся Матлину на шею и зарыдал. – Спасибо, друг! Ты не представляешь, что ты для меня сделал! Ты отличный парень, ты лучший из всех этих тварей, которых я встречал до тебя! – и снова захлюпал соплями у Матлина на груди. Матлин же явил собой каменное изваяние, не промокаемое для жидкостей... сомнительного происхождения, а Суф и подавно предпочел отвернуться. – Со мной еще никогда такого не было. Считай меня своим другом. Нет! Я не достоин быть другом! Я буду твоей преданной собакой, – для убедительности он сполз на колени, освободив матлиновы плечи, без того уставшие от процедуры похорон вечно живого покойника. – Наверное, ты не поверишь – я обожаю тебя. И Суфа твоего обожаю, – после этой фразы Али, не поднимаясь с четверенек, кинулся к Суфу, но тот в один момент вскочил на скалу, продемонстрировав невероятную прыть, – Не бросайте меня, ребята. Я хочу с вами. Что угодно для вас сделаю, только возьмите с собой. Не дожидаясь положительного ответа, Али вскарабкался в "пряник", и они все втроем молча, как положено после похорон, двинулись на корабль. – О чем он болтает? – спросил Суф. – Переведи. – С нами хочет. – Он мне надоел. Али притих, но не надолго и вместо того, чтобы заткнуться навсегда, перешел с русского на язык Ареала. – Я сам себе надоел! Клянусь! Я сам от себя не знаю куда деться! – Можно, я вышвырну его за борт? – спросил Матлин. – Нет! Нет! Нет! Нет! – закричал Али и в следующий момент уже полетел вверх тормашками в пояс туманного поля, опоясывающего стратосферу планеты.

Как только Перра зашла на корабль, Суф кинулся к управлению и рванул вслепую, не разбирая дороги, пока не вонзился в сеть КМ-транзита и далее по сети тем же самым маневром. – Допрыгался! Доигрался! Теперь думай, как от него отделаться. Отмахав приличное расстояние, они прозондировали отсеки корабля Али-Латина не наблюдалось. – Собственно, я видел, как он полетел вниз, – успокаивал его Матлин. – Естественно, куда ж ему еще было лететь? Мы не вышли за гравитацию. – Может, лучше было оставить его в космосе? – Ему без разницы. Главное, чтоб сразу на хвост не сел. Как только полет перестал напоминать траекторию консервной банки, спущенную по ступенькам небоскреба, на пульте появилось сразу несколько запросов "навигатора": "Не случилось ли чего? От кого можно было удирать таким способом и стоило ли засорять своим тарантасом сразу несколько каналов КМ-транзита?" Суф сел оправдываться, а Матлин взял курс на ЦИФ и еще раз, для верности, обошел все отсеки.

Глава 10

– Не знаю, как быть! – признался Ксарес, выслушав подробные объяснения и, просмотрев записи, – считайте, что вы его приручили. Мне попадалось много желающих мадисту "поймать". Ничего удивительного, что он привязался именно к вам, – вы оба нонсенс в Ареале! Нонсенс! Когда вы, наконец, начнете умнеть? – Матлин – никогда, – объяснил Суф, – он сейчас умный, а Латина увидит все: "Свой, родненький" и слушать ничего не желает. – Матлина я могу понять, но зачем ты полез в эту авантюру? Ты понимаешь, что вы посадили его себе на хвост! Ты знаешь, чем это может кончиться? – Вот я и спрашиваю, чем это может кончиться? – Я не мадистолог, – ответил Ксар, – но предчувствия у меня самые нехорошие.

Все это время Матлин с Суфом не расставались: "Одна глупая голова хорошо, – говорил Ксар, – но две – безопаснее". Они сидели в павильонном особняке, совершая обходы по поводу любого шороха. Али не появлялся. Они так заждались, что чуть не напали на Ксареса, который плелся в сумерках по саду и был, как минимум, на четыре головы выше и раза в два пошире Али в плечах. Но Матлин вышел ему навстречу во всеоружии... – Идите-ка сюда оба, – подозвал их Ксар и отвел подальше от особняка, вот что, дорогие мои авантюристы, – начал он полушепотом, – компьютерными и КМ-сетями не пользоваться, "навигатором" тоже, на связь ни с кем не выходить, даже со мной. Берите скоростной болф и отправляйтесь. Программу полета, Суф, возьмешь в лаборатории и никакой самодеятельности по дороге, что бы ни произошло. – Что должно произойти, Ксар? – испугался Матлин. – Если кто и знает управу на мадисту – только мадистологи. А тебя, лягушонок Маугли, – он притянул Матлина еще ближе, – я отпускаю, но следи за собой. Имей в виду, им общаться с тобой будет тяжелей, чем тебе с ними.

Не прошло и четверти часа, как они стартовали из парка ЦИФа. Суф пилотировал сам, отослав своего ученика и предоставив ему изнывать от тоски в полном одиночестве. Тот покорно принял этот тяжкий крест. В конце концов, благодаря удивительной кротости одного и титанической работоспособности другого, они кое-как уложились в график полета. И, по истечении расчетной недели, влетели в плотную полосу, состоящую из множества близкорасположенных обломков небесных тел. Вся эта система хаотически бродила по одной из "пустошных" зон ареала на громадных для естественных тел скоростях, не привязываясь к существующим в зоне астрофизическим закономерностям. Матлину это напомнило шлейф кометы. Впрочем, в шлейфах комет ему пока бывать не доводилось, поэтому сравнивать было не с чем. Суф затормозил до появления естественной панорамы и бросил управление. – Приехали. Эта система называется Кальта. Запомни, может пригодится. Постоянных координат такие штуки все равно не имеют. Приглашающая сторона не заставила себя ждать, и скоро болф пошел парковым автопилотом, зашел на орбиту одного из обломков и благополучно ввалился в шахтоприемник. В болф проникло существо трехметрового роста, абсолютно безлицее, чернокожее с сильно вытянутой головой, на нижнюю часть которой была натянута "маска", закрывающая шею, которая, очевидно, позволяла ему говорить. Все тело было завернуто в плазматический кокон, под которым ничего не возможно было разглядеть. Матлин от этого зрелища съежился в кресле и абсолютно не нашелся, как себя повести. И это после более-менее прилично выглядевшего Суфа, к которому он давно привык, симпатяшки Ксареса, имеющего вполне человекоподобное лицо, если абстрагироваться от слишком "греческой" переносицы; не говоря уже о дамском угоднике Али... Суф поприветствовал вошедего жестом, будто они сто лет были знакомы и слез со своего сидения. – Фактуриал? – спросил "черный", указывая на Матлина. – Да. – Подождите здесь. Я не рассчитывал на визит фактуриала, – он также внезапно удалился при помощи своего мигающего лифта в нижней части костюма, а Матлин протер глаза и помотал головой. – Что это было? – Знаешь что, лягушонок, ты ведешь себя нетактично. Вляпался – терпи, это не самое страшное, что тебе предстоит. – А если б я не был фактуриалом? – Черт тебя возьми! Мы бы уже давно стартовали домой. Ему надо три секунды, чтоб считать с тебя и переработать информацию. А теперь мы будем долго смотреть друг на друга, произносить медленные слова, чтоб в твоей голове все разложилось по полочкам. Возможно, мне еще придется переводчиком поработать, чего я терпеть не могу. Хозяин Кальты вскоре пригласил их следовать за ними и повел через темный туннель, подведенный прямо к пульту управления болфа. Туннель извивался как американские горки, терял гравитацию и, если б Суф не вел Матлина за ремень, тот непременно бы уже раз десять упал и раз двадцать потерялся. Когда туннель посветлел, Матлину удалось разглядеть руки хозяина: от каждого локтевого сустава у него отходило по три предплечья, каждое предплечье заканчивалось кистью из шести длинных пальцев, расположенных симметрично три на три, как челюсть. За ними из темноты вылетела "муха" размером с перепелиное яйцо – точка, светящаяся черным светом, как лампочка в негативе. Матлинова павильонно-тепличного воспитания оказалось маловато для столь неожиданного наплыва новшеств. Он чувствовал себя почти как в первый день в технопарке с одной существенной разницей – теперь с ним был Суф, и никакие черные "мухи" его не волновали, пока Суф не обращал на них внимания.