Текст книги "Ведьмина диета (СИ)"

Автор книги: Ирина Сорока

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Не знаю как в столице, а в деревне злой мужик и в глаз дать может. Я-то своих сразу отучила, а заезжие иногда пытаются. Постоять-то смогу. Магия в обиду не даст, а вот лечить потом не хочется.

Пока богатырь пыхтел, пытаясь, ответ умный сказать, я и нырнула в комнату, отгородившись от всего света дверью. Повезло, что наша комната первая слева была.

Думала, что ломиться станет, честь свою поруганную отстаивать начнет. Потому и запор на дверь накинула сразу. Вот только богатырь все же о воспитании вспомнил и в чужую опочивальню без разрешения не полез. Так что, простояв, прислушиваясь с минуту, полезла купаться в еще обжигающе горячую воду уже дожидавшуюся нас.

– Глаша, – робко позвала меня Злата, из-за двери вырывая из сладостной дремы. И когда только успела в нее провалиться?

Позвала домового, попросила открыть дверь девушке, пока сама вылезаю из корыта, да одеваюсь.

– На кухне каша закончилась. Только завтра привезут крупу, и у нас ничего не осталось, – а голосок то совсем расстроенный. – Вот овощи варенные передали. И мясо варенное, специально для тебя готовила. Жена трактирщика просила кланяться и передать, что от них тоже худеется хорошо. Главное сладости, да выпечку не есть, – удивленно смотрю на сиротку. – Может, попробуешь?

– А трактирщица, она какая? – осторожно так спрашиваю.

– Красивая, – отвечает забава, а сама поднос на столик ставит. – Правда волос седой попадается.

– А похудеть ей не надобно? – уточняю для непонятливых. Сколько видела трактирщиц, все в теле были. А здесь хозяин еще два года назад вдовцом был. Видно новую жену в дом взял.

– Нет, вроде, – задумавшись, отвечает.

– Тогда давай свои овощи, милостиво отвечаю, а у самой от нетерпения руки подрагивают. Я же мяско люблю!

Хорошо жить, когда сыт! Даже если булочек не дали. И мир как-то добрее сразу становится и кровать в таверне мягче.

Даже похрапывающий солдат на тюфяке в ногах не мешает.

Проворочалась несколько часов, уснуть пытаясь, а потом тихонько оделась, накинула плащ, выскочила во двор, чтобы соседям по комнате не мешать. Только хотела присесть на ступеньки как на улицу вывалилась пьяная компания. Тут посидеть спокойно не дадут. А мне подумать о многом надо.

Может лошадок проведать?

С детства люблю лошадей. В бабушкиной деревне, Листяках, конезавод есть. Знатных вороных коней, с длинной мягкой шерсткой, в нем выращивают. Мало кому по карману эти красавцы, но дед Микай, главный конюх, часто меня тайком на них верхом катал.

Вернулась в таверну, попросила у уставшего хозяина яблок и сбежала на конюшню. А здесь тоже не протолкнуться. Все денники заняты, да еще несколько верховых, нераседланных у коновязи снаружи стоят.

Прошла по проходу, будто купец, рассматривая местное население. Хорошие лошади холенные, явно хозяевами не обделенные. Только наша сиротливо в последнем стойле приютилось и грустно смотрит на своих более родовитых товарищей. Погладила ее звездочку на лбу, а она носом тычется, почуяв лакомство. Отдала одно яблоко ей, второе себе оставила. На всякий случай. Хоть и нельзя, а то, что есть душу греет.

Решила прогуляться в другую сторону денников, посмотреть коней по правую руку от входа что стоят.

Тут-то меня и заметил конюх. Лицо заспанное, волосы взъерошенные.

– Глашка, ты что ли?

– Я, – отвечаю. Лет пять назад приятель мой из Листяков в столицу на заработки подался, да так тут и осел.

– Тебе чего здесь?

– Царица к себе позвала, – равнодушно отвечаю и яблоко из руки в руку перекидываю.

С улицы послышался топот копыт.

– Я щас, а ты тут поосторожнее. Князь Ольгред не любит, когда возле его коней чужие крутятся.

Мысленно пожала плечами. А кому понравится? Свести животинку не хитрое дело, а вот вырастить такую, чтобы тебя с полуслова понимала целое искусство. Унесся конюх встречать приезжих, а я пошла в ту часть конюшни, то хуже была освещена. Оно и понятно. Не гоже всякому прохожему показывать, что за сокровища здесь стоят.

Красивые рыже-белые красавцы с гривой и хвостом пола касающимися. Такие же длинношерстные, статные. С умными глазами, только и провожают меня взглядом. А я иду и даже руку ни к кому не протягиваю, чтобы погладить. Настолько меня восторг охватил. Одно такое животное полцарства стоить будет.

Почти дошла до конца, как на меня пес выскочил. Огромный, лохматый и такой же пятнистый. Начал зубы скалить, да шум поднимать.

– Кыш, бестолковый, – топнула ногой. Я лесная ведьма. Меня животные слушаются. А этот пуще прежнего заливается.

Пожала плечами, пусть лает, если хочется, и пошла дальше.

А в последнем стойле красавец стоит. Даже из здешних лошадей выделяется, чего уж говорить о виденных мною. Подняла щеколду, скользнула в стойло, чуть дверью псу нос не прищемила. Будет знать, как ругаться на ведьму.

Всхрапнул конь и за яблоком потянулся. Наглый, какой не успели познакомиться, а уже лакомство отобрать пытается. Кого-то он мне напоминает?

Увернулась ловко и рукой провела по мягкой, словно шелк, шерстке. Чистый, только купаный, еще немного влажный на ощупь.

А конь постоял мгновение, давая себя рассмотреть и потрогать, а потом снова за яблоком полез.

– Держи, – рассмеялась, протягивая краснобокое угощение и продолжая гладить крутую шею.

– Это что такое?! – раздался почти драконий рык за моей спиной. Даже собака лаять перестала. Видно из уважения.

– Не ори, – не оборачиваясь, отвечаю. Оно мне надо, знать, кого в предутренний час здесь носит. А сама мягкую шерстку перебираю. Вот бы вспорхнуть сейчас в седло и пронестись по полям догоняя рассвет, растворяясь в каплях росы и превращаясь в солнечный свет. Почувствовать шепот ветра целующего лицо…

– Ой! – от неожиданности, что кто-то схватил меня за ухо и поволок за собой закричала, что есть мочи. – Люди добрые, помогите! Убить пытаются, – так же громко, но теперь уже просто веселясь, заорала уже в дверях в конюшни. Видно хозяин лошадки объявился, сейчас воспитывать будет. Пытаться.

Вспорхнули потревоженные криком птицы примостившиеся ночевать на ближайшем сарае. Оказывается уже и солнышко встает. Вон розовая полосочка на востоке появилась. Извернулась, ухватилась за створку конюшенных ворот, чтобы дальше никуда не тащили.

– Убивают! Спасите! – кричу, а сама краем глаза замечаю, что дружок мой старый стоит рядом с открытым от удивления ртом, а помочь не пытается. Интересно чего это он?

– Не волнуйся, жить будешь, – злым, как сто болотников, голосом пообещал мужчина, – только сидеть недели три не сможешь.

– Это вряд ли, – магию позвала и сделала ухо скользким, как разлитое на полу масло. Одно движение головой и я на свободе. Но только сбежать хотела, как перехватили за то место, где талия у девушек бывает.

– Не так быстро, вот выпорю и сдам градоправителю за конокрадство, тогда и побегаешь, – в пострадавшее ушко шепчут, а мне от дуновения воздуха щекотно. Пнула пяткой наугад, не попала.

– Какое конокрадство?! – возмущенно спрашиваю, только дошло, что этот чурбан обо мне подумал. – Я честная ведьма!

– Ну, раз ведьма, то я тебя ведьминому кругу сдам, пускай сами наказывают, – услышав такое заявление, даже шутить расхотелось. Наказать не накажут – не за что, но и по головке за поднятый шум не погладят.

– Отпусти, – другим, спокойным тоном, говорю, – я твоего коня только посмотреть хотела.

– Все так говорят, – перехватил меня и на плечо закинул, к светлеющему небу пятой точкой. Словно я барашек, а не взрослая и вполне состоявшаяся ведьма. И совсем легко понес куда-то!

Попыталась ногами отбиваться – перехватили и сжали так, чтобы больше не могла шевелиться. А когда кулаками решила в спину молотить, погладили по тому месту, что в небо смотрит.

Замерла.

– Будешь брыкаться – продолжу, – все тем же злым голосом пообещал схвативший меня мужик.

И сразу желание драться испарилось. Не сказать, чтобы мне не понравилось. Но, во-первых, мужик не знакомый, во-вторых, не особо приятный, раз к градоправителю несет, а в-третьих, знаем мы, что за такими вот поглаживаниями бывает. Детей уже прорву принять успела.

И вот еду я таким странным способом и судорожно придумать что-то пытаюсь. Магия наша лесная на защиту не сильно рассчитана. Мы можем вылечить, помочь с урожаем или скотиной. К нам тянутся животные, от нас зависит само существование этого мира. Но вот чтобы защититься от разбойников – то только если смекалка что-то подскажет, как с ухом. А вот размахивать мечами или кидаться огнем, как боевые ведьмы в старину – не можем. Противно нашему естеству.

– Слышь, мужик, – говорю, – не конокрадка я. Хочешь, докажу?

– Докажи, – милостиво так отвечает, а сам продолжает идти.

– В таверне со мной служивый остановился. Царицын посыльный. Он может подтвердить.

Мужик остановился и меня с плеча сгрузил, так что смогла разглядеть того самого богатыря, с которым вчера столкнулась. Вот угораздило же!

Он меня тоже рассмотрел и хмыкнул, мол, кто бы сомневался.

– Ладно, – отвечает, – Давай посмотрим на твоего служивого.

Обратно на плечо закидывать не стал и на том спасибо. Но за руку крепко взял, так чтобы не вырвалась и не сбежала.

А во дворе постоялого дома суматоха твориться. Бегают князевы дружинники, что-то разыскивая. Шепчутся бабы, столпившись кружком. Хоть не слышу, а так знаю, что обсуждают. Точнее кого.

А посреди двора стоит растерянный солдат в одних портках и нижней рубахе. Как спал, так и во двор выбежал. Увидел меня, обрадовался как родной.

– Тебя где носило, – подскочив, спрашивает. – Тут кочевники к столице подступили. Брать собираются, а ты неизвестно где.

– Какие кочевники? – не поняв, переспрашиваю.

– Знамо какие, с Гринейских степей пришедшие.

– А ты ничего не путаешь? – стараясь сдержать улыбку.

Богатырь стоит рядом не вмешивается, а у самого губы подрагивают. Видно тоже знает этих кочевников.

– Нет, с утра шум поднялся, крики, гомон. Видно совсем под стенами лагерь разбили. Дружина князя повыскакивала, стали главу своего искать. Ан нету его нигде. Может кочевники выкрали, как думаешь?

– Нет, вряд ли, скорее с какой-нибудь молодкой сам загулял, – отвечаю, а сама только богатырю хотела солдата представить, как смотрю у него опять лицо от гнева перекосило. Может болезнь у него нервная. Так я вылечить смогу. Только с царицей разобраться сначала надо.

– Ты чего? – ласково так спрашиваю, да по руке успокаивающе глажу. Хорошая рука сильная. Такая подкову согнет, что твой лист. И вообще приятно так гладить теплую слегка шероховатую кожу на запястье. Странно-то как.

Удивленно посмотрела на мужчину, а он и не злиться уже. Только прищурившись, смотрит на меня. Чудеса.

– Князь, батюшка, – подскочил к нам еще один богатырь, да в пояс поклонился. -

– Мы везде тебя обыскались! Думали, что украли тебя кочевники проклятые!

– Нету, кочевников, – отвечает… князь? – Кто дежурить должен был?! – а сам такой грозный, брови свел, взгляд недобро сверкает…

Почему-то снова погладила по руке. Честное слово, не знаю с чего это я.

Удивленно посмотрел снова на меня Ольгред, словно только вспомнил, чью руку до сих пор сжимает.

Заметил это и служивый.

– Нехорошо так ходить, – говорит и руку мою из князевой вынимает. А потом меня, как бы случайно за спину ставит. – Пусть ты и ведьма, но девичью честь все равно нужно помнить.

Вспыхнула как маков цвет. Наверное, щеки краснее волос стали.

А у князя глаза прищурились и так недобро в нашу сторону смотрит.

– Он, – обиженно начала оправдываться, – решил, что я его коня свести хочу. Градоправителем ругался и ведьминому кругу сдать обещал.

– А нечего было одной ночью шастать, – даже не подумал жалеть солдат. – Разбудила меня, никто бы не тронул.

Только открыла рот, чтобы ответить добрым словом на чужой выговор, как князь спросил.

– Это тот самый служивый? – и так оценивающе на него смотрит.

– Он самый, – отвечаю, а сама в бок толкаю солдата. – Показывай быстрее штуковину.

Наверное, я не понятно сказала, потому что трое стоявших рядом мужчин стали смотреть куда-то в сторону. Удивленно смотрю на всех по очереди, а они взгляды отводят.

– Гла-а-а-а-шка! – откуда-то подскочила Забава в новое платьице одетая. – Я так испугалась, когда проснулась, а тебя нету. Когда Еремей прийти должен? А на площадь пойдем? Мне Лита, дочка трактирщика сказала, что ночью приехали циркачи. Представляешь самые настоящие! А к царице тебе обязательно сегодня идти? Может лучше завтра? – скороговоркой перескакивая с одного на другое, спросила девушка.

– К царице? – переспросил князь задумчиво.

– Ну, да к царице, Глашку вызвали, – с ходу сдала меня сиротка.

– Значит, ты та самая ведьма, за которой посылали? Я думал она уже старая.

– Бабка моя старая, но она с царицей в ссоре, – буркнула в ответ, высвобождаясь из объятий повисшей на мне Забавы. Надо бы ее как-то отучить…

Может быть, и меня царский взор обошел бы стороной да выбор не велик. Всего две ведьмы государство. Вот и выбирая между двух зол, правительница за мной послала.

Мало нас везде, где-то пять, где-то семь, а где-то одна. Коли род ведьмин прервется, тут же на ее место новая жить придет. Потому как без присмотра погибнет любое государство. Кто обряды будет справлять? Урожай благословлять? Храмовники? Так у них свои обязанности. Судьбы людские расплетать. Мы к ним не лезем. Они нас почитают.

А все потому как природой предусмотрено, чтобы гармония в мире была. Каждому своя обязанность. А чтобы ведьм много не стало, у каждой рождается только одна дочка. Редкий случай две. Но всегда с даром. И всегда первой. А потом, сколько не старайся одни пацаны будут.

А храмовников и так никогда много не будет, потому как идут в них люди не от хорошей жизни.

– Да покажи ему медальон! – прикрикнула на служивого, надоело стоять. Да людей во дворе развлекать. Ишь шушукаются, где князь был, да с кем, да что будет, если царица наша узнает. Есть хочу!

– Вот, – послушно протянул князю витую медальку на тонкой цепочке. Даже с шеи снять не поленился.

Только Ольгред даже не взглянул на нее, отмахнулся.

– Раз ты та самая ведьма, – говорит, – почему вчера не явилась в царские палаты?

А сам брови строго насупил.

– Поздно было, – вот еще оправдываться.

– Ах, поздно было, – а голос, какой вкрадчивый. Предчувствуя, что сейчас случиться малоприятная для меня вещь, попыталась шмыгнуть в открытые двери таверны. Но не тут-то было. Перехватили поперек туловища, да на коня закинули. – Значит, сегодня будет рано. – И сам сзади сел.

Только открыла рот, чтобы возмутиться, как поняла, на какого коня посадили. И даже желание возмущаться прошло. Так и так нужно в царские палаты идти. А тут еще и на каком коне.

– Ты что? – удивленно спрашивает в самое ушко, даже выбившиеся волосинки шевелятся. Щекотно.

– День хороший будет, – а сама чуть не мурлыкою от удовольствия. Еще бы на таком коне прокатиться, это тебе не сало у строгой хозяйки умыкнуть. Чистое блаженство.

Глава вторая

По царскому велению

Жаль, поскакать с ветерком не получилось. Город, как и деревня, с восходом просыпается. Кто-то спешит в кузню, кто-то на базар. А мы вот к царице. Да и столица, по правде сказать, не так чтобы велика. Бывать мне много где приходилось, так по секрету скажу, что, в том же Твирале столица раза в три больше. На то она и торговым центром считается. На Великом северном пути лежит.

Доехали минут за пять, может чуть больше. Я сижу, головой во все стороны верчу, просто давно не была, а город изменился. Интересно. А князь осторожно так за талию придерживает. Смешной, я с лошади и на полном скаку не свалюсь, тем более, когда едем шагом.

Много повидала я на своем веку, а вот в хоромах царских еще бывать не приходилось. Подъехали мы к крытому резному крылечку, а по бокам его стражники стоят в красной форме. Строгие. В одну точку смотрят, словно и не живые вовсе. Потыкала одного пальцем в бок, проверяя. Может действительно статуя. Слегка нахмурился, но даже голову не повернул. Отстала от мужика, зачем напрасно мучить? Служба у них, похоже, такая.

А князь, видно, по привычке, схватил мою ладошку и от стражников вверх по ступеням повел. Идем по гульбищу, еле поспеваю, а сама по сторонам только и глазею.

Резные наличники, расписанные единорогами, львами, русалками потолки. Колонны, словно детские игрушки, шарами резными радуют.

Ольгред идет, встречные ему кланяются. Посмотрела на него с уважением. Это же надо, только приехал, а все уже поклоны бьют.

– Доложи царице, – как у себя дома, велел одному из стражников у очередного входа.

Попробовала вырвать руку, еще крепче сжал.

– Пусти, – говорю. Вокруг не души, а все равно неудобно. Словно запретное что-то делаю.

– Нет. Сбежишь еще, – ухмыляется.

– Куда же сбегу? Я же к царице сама идти хотела. – Правду говорят Зареченцы странный народ.

– Пожалуйте сюда, – вернувшись, стражник кланяется и соседнюю дверь открывает. – Сейчас владычица одеться изволят и выйдут.

Зашли мы в светелку, а тут красота такая, что глаза в разные стороны разбежаться норовят. Так хочется все рассмотреть.

Стены красной краской выкрашены, да золотыми и белыми цветами украшены. Стул для царицы стоит с пухлой вышитой подушечкой. Стол, накрытый золотой скатеркой с кисточками, да лавки ценными мехами укрытые. Красиво.

– Это еще что такое? – возмущенно сзади спрашивают. Повернулась. И правда царица предо мною. Или я перед ней?

Чин чином поклонилась. Вежливыми и с царицей и с деревенским людом нужно быть.

– Ольгред, что это такое?! – в ответ, даже не поздоровавшись, возмущается и перстом драгоценными камнями усеянным на наши руки показывает. – При живой невесте, какую-то девку, за руку держать?!

Обиделась, стала руку вырывать, чтобы уйти спокойно. Больше с царицей нам разговаривать не о чем. Пускай ищет свою дочку как знает.

– Вы царица мне не указ. А невесты, я что-то не вижу в палатах, – насмешливо так князь отвечает. Даже я вырываться перестала от удивления.

Это что же получается, у него невеста есть, а он меня за ухо таскает, да на лошади катает?! Подлец! Задохнулась от возмущения.

– Ты…

– А ты помолчи, пока взрослые разговаривают, – не дал и рта раскрыть князь.

Нормально?

С силой дернула руку вниз, маслом намазать не забыв. Та и выскользнула.

– Вы тут разбирайтесь, взрослые, – говорю, – а мне в детские игры играть надобно. Роды там кому принять или нечисть извести.

– А ну стой, – ничего себе, они бывают, согласны друг с другом.

– Не для того за тобой посылали, чтобы так просто отпустить, – надменно говорит царица. А сама к креслу своему идет. – Сразу видно ведьминское отр… силу, – в последний момент заменила неприятное слово. Села расправила юбку. – Что мать, что дочь все едино на чужих женихов зарятся.

Ой, кажется, мамуля у царицы жениха свела.

Деда своего я не знала. И отца тоже. Почему-то не заводятся в нашей семье мужчины. Все что говорили, мама с бабушкой, что не местные они. Интересно, насколько не местные. Может еще, и повидать получиться. Главное, чтобы они не узнали.

От любопытства даже обидеться забывала, на слова плохие.

– Что хотели-то от меня? – спрашиваю. А у самой мысли о том, как вернется мамка на зиму, так сразу пристану подробности выпытывать.

Царица помедлила с ответом, оценивающе меня рассматривая.

– Горе у меня. Дочка пропала.

– То же мне горе, нагуляется, вернется, – пожала плечами. Знаем мы таких пропадашек. Красивый молодец хвостом вильнул и они за ним.

– Уже месяц нету, – не обращая внимание на мои слова продолжила жаловаться царица. Почему-то это у нее получалось тоном ребенка, которому отказались купить третью конфету. – А следы возле Вященского болота обрываются. Думали, сгинула, но амулет кровный сказал жива.

– Ну, раз амулет сказал…

Не хочется мне к кровавой магии прибегать, много сил требует. А тут и так понятно, что от жениха нежеланного убежала царевна.

– Вот и поищи мне, ее. Ты можешь. – безапелляционно заявила царица.

– За каким мне это надом?! – в ответ возмутилась я. – Вот еще, загулявших девок только искать!

Владычица побагровела, как только что сваренный рак. Вот же дурная привычка, что в голове, то и на язык сразу проситься. Но отступать поздно, а потому:

– Не буду ее искать!

– Будешь!

– Не буду!

– Велю казнить!

– А ну, прекратили. Обе, – не то что прикрикнул, а просто твердо сказал князь и мы как послушные овечки замолчали.

Магия что ли?

– Светлолика, вы собирались что-то предложить? – напомнил о чем-то Ольгред.

Царица нахмурилась, но потом с неохотой произнесла:

– Найдешь царевну, отдам карту.

– Какую? – осторожно так уточнила, боясь спугнуть удачу.

– Ту самую, что твоя бабушка нашла, – ответила Владычица отвернувшись.

– И которую вы украли? – вот же язык, мысленно выругала себя.

– Не украла, а забрала, как компенсацию за моральный ущерб, нанесенный твоей матерью, – фыркнув, высказала свою точку зрения на спорный вопрос царица. – Согласна?

Еще бы не согласна. Бабуля говорила, карта та к затерянному граду, где жили раньше волшебницы ведет. Если туда попасть много разного, найти можно.

– Хорошо. Только мне надобен человек, который место покажет, где следы царевны обрываются. Там ритуал проводить буду.

– Я покажу, – сказал молчавший до поры князь.

– Лучше, кто-нибудь другой. Путь не близкий до болота, а потом оттуда неизвестно куда. У князя дружина, да свое княжество есть. Лучше уж как-то налегке.

– Правильно, – неожиданно поддержала царица. Не княжеское это дело по болотам шастать. Я лучше кого-нибудь из солдат пошлю.

– Я слово на Камне правды давал. Значит, мне и ехать. А дружину домой отошлю. Будет матушке поддержка, да подспорье. – Нахмурился княже.

Что-то мне совсем с ним ехать не хочется. Неприятностей потом, чую, не оберешься. Но против Камня правды не пойдешь. В каждом царстве, да княжестве есть такие. Еще богами раскиданные. Если клятву на нем дал – исполняй. Иначе кара настигнет неминуемая.

– Ладно. – отвечаю, – раз клятва у тебя. – а сама на царицу кошусь. Злая сидит, только что пар из ушей не валит, но молчит. Знает, что не только нарушившему клятву плохо будет, но и тому, кто будет мешать. – Завтра на восходе выдвигаемся.

– Почему завтра? – удивился князь. – Зорька только-только отгорела, еще и сегодня успеем что-то проехать.

– А ты меня, что на своем коне всю дорогу везти будешь? – ехидно так спрашиваю.

– Могу и везти, – не растерялся Ольгред, – Только Вьюн мой против будет.

– Значит, нужно сначала коня разыскать, да запасов купить…

* * *

Сбежала. Вот просто взяла и сбежала из царских палат, чтобы грудью полной вздохнуть. Не цепная собака, чай, чтобы за руку везде водить. То-то шуму будет, только меня там нету.

Узкими улочками, проходными дворами, босоногими мальчишками указанными пробралась я к торговой площади и почти сразу нырнула в знакомый магазинчик.

Сегодня здесь пахло чудными специями. Четко различила теплый аромат корицы, чуть горьковатый – грейпфрута, легкий, почти невесомый – ванили. Были еще незнакомые, но очень приятные нотки неизвестных мне растений.

– Чего угодно, госпоже? – как и вчера, неожиданно выскочил продавец, но увидев меня, скис. – Хозяин только что зашел, сейчас позову.

Прошлась вдоль стеллажей рассматривая выставленные на них диковинки. Так и чешутся руки что-нибудь схатить и утащить домой. Хм. В счет оплаты пирожков.

– Глаша! Ты откуда? – а голос-то, какой радостный.

Быстрым шагом из задних дверей вышел добрый молодец. Темные волосы до плеч, аккуратная борода. Все, как полагается.

– Оттуда!

– Зачем здесь?

– За долгом!

– Каким долгом?

– Пирожковым!

Смотрит на меня и глазами хлопает.

Рассмеялась я.

– Ты человек многое повидавший. Совет мне твой надобен.

– Раз совет, то пойдем. Негоже на людях серьезные беседы вести.

Провел меня Еремей за лавку, а там еще одна комната большая. Тол стоит, а за ним разные товары сложены и пахнет странно.

– Что это? – на кружку показываю.

– Какао.

– Какое какао?

– Обычное.

Теперь я в растерянности стою, а Еремей посмеивается.

– Точно, вспомнила! Ты о нем рассказывал!

– Хочешь попробовать?

– Хочу! – и тут вспоминаю, что худею. – В другой раз.

– Что так?

– Худею. Сам же зеркало окаянное подарил, а это, – на чашку показываю, – вообще убери. Пожалуйста, – от расстройства со всего маху на табурет приземлилась, да ногой за краешек стола зацепилась. Вот как, говорят, день начнешь, так и пройдет.

– Глашенька, – Еремей присел рядом, руки мои взял. – Вот, глупенькая и не толстая ты вовсе. Так чуть-чуть полнее, чем другие девки. Зато фигуру видно и с доской не спутаешь.

– Тебе легко говорить, – отвечаю, а у самой на глаза слезы наворачиваются. – Есть хочется. Позавтракать не дали. Какао попробовать тоже хочется. Сам рассказывал, чистый нектар. А вот за царевной с князем ехать не хочу.

И рассказала я ему, как на духу, обо всем, что со мной приключилось.

– Поеду с тобой. – Решил купец. – Я этот тракт хорошо знаю, глядишь на что-нибудь сгожусь.

На том и порешили.

Вернулась я в таверну, а там Забава места себе не находит.

– Живая? Вот и хорошо. А Еремей, что-то до сих пор не заходил. Уж и полдень миновать успел.

Меряя шагами, опустевший обеденный зал заявила мне.

– И не придет. Занят очень. В дорогу собирается.

Устало опустилась на лавку возле одного из столов.

– Как в дорогу? А я?

– А ты с нами едешь, куда же тебя теперь бросишь.

К счастью, до самого утра с князем мы не столкнулись. Лишь трактирщик передал, что Ольгред видеть меня желает. Ага, как же, так и побежала, теряя сапоги и последние мозги. К дороге, еще подготовиться нужно. Коней купить: для меня и Забавы. Запасов крупы: путь не близкий, неделю только к болоту ехать. И то если погода не подведет. А дорога идет больше безлюдными местами, в сторону Ерсевеевских гор, так что все нужное лучше взять с собой.

Забава, словно дитятя, носилась по рынку, от души торговалась с суконщиком, у которого мы купили тонкие одеяла из овечьей шерсти. А потом отказалась покупать крупу у понравившегося мне купца. И чего это она так взбеленилась? Красавец, обходительный и знает толк в женской красоте. Еще и как! Говорит, что настоящей женщины должно быть много! А то что, мешочек открывать и показывать товар не хотел, так правильно, зачем портить хорошую вещь ножницами?

– Глашка, вроде взрослая, а совсем уши развесила! – возмущалась девушка, силком утаскивая от полюбившегося продавца. – За несколько добрых слов готова купить гнилое сено вместо гречихи!

– У него честное лицо, – возмутилась в ответ по привычке, понимая, что не права.

– Надобно смотрителю рынка о нем сказать, – совсем, как взрослая заявила Забава. – По-моему, он амулетом приворота пользовался. Или это службе ведьминого круга доносить надо? Ой, смотри! – сама себя, перебивая, ткнула пальцем куда-то в толпу.

Привстала на носочки, чтобы разглядеть куда показывает. Ей-то хорошо, на полторы головы меня выше, а я от горшка не далеко ушла.

Даже с носочков не видно. А толпа все шумит, да расступается, того и гляди затопчет.

– Что там?

– Парад какой-то что ли, – пожала плечами сиротка.

– Какой парад? – не поняла. – А, так ты о тех, что на годовщину изгнания боевых ведьм проводят? Так вроде рано еще.

Пока выясняли, что происходит процессия, поравнялась с нами.

Впереди ехали шестеро верховых, по двое в ряду. У каждого в руке знамя. Потом шли десять бояр. Кто их разберет, каких чинов. А следом открытая карета с мальчишкой лет десяти и, судя по одежде, его наставником.

– Живут же люди, – восхищенно прошептала Забава. И что хорошего? Шумно, неудобно и привлекает слишком много внимания

– Стоять! – скомандовал один из верховых по знаку сидевшего в карете мальчишки. – Взять эту, – и перст указующий на меня показывает.

Ничего себе пирожки с виверной, здесь дела. Среди бела дня хватают под белы рученьки, да запихивают в чужие кареты!

Не стала сопротивляться. Не потому, что не могу, а просто интересно стало, что этому недорослю от меня надобно.

Запихнули, усадили, и трогаться всем велели.

А я на мальчонку гляжу. Обычный, у нас в деревне таких с десяток бегает, Немного конопатый, нос чуть вздернут, а глаза блестят любопытством, уши, что лопухи в огороде.

– Ты ведьма! – а восхищения-то сколько.

– Есть немного, с краюшка, – отвечаю. Сейчас бы рассмеяться, да смущать не хочу. Может и не воспитанный, но ребенок хороший, сразу видно. – Чего ты хотел?

– Ты знаешь, кто я? – вспомнил о своем величии и нос задрал. Усмехнулась в кулак. Нет сил, терпеть просто. Вы когда-нибудь детей видели, что во взрослых и серьезных играют?

– Откуда? Я деревенская баба – не грамотная.

– Царевич это, – влез воспитатель, с укоризной глядя на меня. Что в ноги падать или подождать еще маленько можно?

– И что сиятельной особе от меня надобно?

– Тебя за Лизкой послали? – миг и уже рядом сидит, воспитатель только воздух поймать и успел. – Выйди! – ух ты, а он уже и грозным бывает.

Начал ворчать старец, но ослушаться не посмел. Пересел на коня.

– Послали, – не стала отпираться.

– Не лови ее! – а вот это уже интереснее.

– Почему это? Мне ваша матушка хороший куш за работу обещала.

– Я сам карту найду! И тебе принесу. Только не трогай Лизку, – а мордочка самая что ни на есть молящая. Если с такими глазами будет просить у всех, мало кто откажет.

– Что же это сестрица твоя в бега подалась. Маму с женихом расстраивает? – любопытно.

– Женихом?! Знаем мы того жениха, нам торговцы заезжие рассказывали. Женщин бьет, казну проматывает. Сам либо на охоте, либо в войну какую ввяжется. Все в его тереме плачут. А еще поговаривают, что всякие зверства любит чинить… ну, ты понимаешь, – мордочка стала пунцовой словно бурак. – В опочивальне.

– А ты откуда знаешь про опочивальню? – как же такого не поддеть?

– Мне зимой тринадцать будет. Взрослый я уже. – еще больше покраснел царевич.

– А по виду не скажешь…

Насупился, сидит весь обиженный, от самой маковки, до пят.

– Ладно, – примирительно говорю. – Я подумаю. Путь до болота не близкий, время будет. Или может, ты сразу скажешь, где сестрица скрывается?

– Не знаю! Честно! Она специально говорить не хотела, чтобы меня не наказали.

Разумно. Значит малой кровью обойтись, не получиться.

Высадили меня, бирюки окаянные, незнамо где. Точнее, где догадаться не сложно. А вот как отсюда попасть в ставшую почти родной таверну?

Покрутилась и пошла в обратную сторону от удаляющейся процессии. До первой развилки.

Я когда с царевичем беседы вела, за дорогой совсем не следила. Вот расплата. Не знаю куда идти и на улице никого.

– Глядите мужики, кого к нам принесло! – из ближайшей подворотни по одному вынырнули три мужика не самой приятной наружности. День только за середину перевалил, а все трое горилки перебрали!

И не боюсь я вовсе. Хоть маленькая, а они большие, но как заору, полцарства сбежится. Просто стратегически отступаю маленькими шагами. Спиной вперед.