Текст книги "Бывший муж (СИ)"

Автор книги: Ирина Шайлина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Эпилог.

Яна.

Звук надсадно гудел, ввинчиваясь, казалось, прямо в мой мозг. Глаза открыла, тяжело села в постели.

– Который час? – спросила громко.

– Одиннадцать, – крикнул сын.

Затем и сам показался. Неожиданно вытянувшийся за последние месяцы. Уже не такой лопоухий – волосы начали расти. Сначала росли неровно, с плешками, светлые, почти прозрачные. Потом окрепли. И волосы, и сын.

– Сколько? – поразилась я.

Не поверила, потянулась к телефону. И правда, одиннадцать. А столько ведь планов на день было. А я сплю! И не будит же никто, даже Катя.

Маленькой Кати нигде не было видно. Умылась, налила себе кофе, все это под надсадный перфоратор – повезло же с соседями. Затем из под стола услышала шелест, наклонилась, заглянула под скатерть. Так и есть – сидит.

У Катьки тоже волосы подросли, такие же, как у Ильи – светлые с завитками. И сама – подросла. Бегает уже, быстро время идет. И если сидит тихо, то значит точно что-то делает. Вот сейчас – корм собачий жрет. Собаки у нас еще нет, но мы активно готовимся к ее появлению. Уже все аксессуары есть, корм вот. Вкусный, похоже.

– Вкусно? – спросила я.

Катька подумала, затем кивнула. Запустила пухлую ладошку в пакет и вытащила еще несколько шариков. Я со вздохом отобрала корм, и вместо него, чтобы не орала, дала сухой завтрак – тоже шарики, тоже хрустят. Должна удовлетвориться.

– Завтра тебя мама заберет, – сказала я, когда из под стола донеслось обиженно хныкание. – Вот там характер и показывай.

И села кофе пить. Мы долго не могли завести щенка. Потому что у Ильи не было иммунитета вообще. Никакого. Но грех жаловаться – вместе с ним исчезли и раковые клетки. Это подтверждал каждый анализ, но наверное, страх перед болезнью сына поселился во мне навсегда – главное, ему не показывать.

Затем Илюшка потихоньку окреп. Сначала мы просто начали гулять без маски – уже достижение. Затем делать прививки. Илья говорил – как младенцу. Катьке тоже делали не так давно. И верно – болезнь откатила организм моего сына до младенческой хрупкости. Теперь, когда все основные прививки сделаны, щенка наконец завести можно.

Кофе был допит. Я засунула ноги в тапки, чтобы уберечь их от строительной пыли и пошла на соседскую территорию. Сначала мы жили двумя квартирами. Потом появился утепленный тамбур между ними. Ярослав начал сам потихоньку ремонт делать, потому что чужих людей на время выздоровления сына мы в наш мирок не пускали. А потом, блядь, увлекся.

– Ты чего гудишь уже с утра? – спросила я, входя.

Ярослав в одних шортах. В руках перфоратор. На плечах строительная пыль, давно уже знакомые мне шрамы на спине. Все равно красивый. И он, и его шрамы.

– Кухню выламываю, – сообщил он. – Во-первых делаю красоту. Во-вторых тебя давно уже следовало разбудить, заводчик звонил, щенка можно забрать. В третьих детей я уже покормил. Я молодец?

– Молодец, – согласилась я.

Я уже подорвалась сообщить сыну радостную весть, но Ярослав не позволил. Он еще не все мне показал. Взял за руку – на моей коже от него белые пятна. Повел вглубь квартиры. Эта, в отличие от моей трехкомнатная. Я уже знаю, что перегородку между двумя спальнями он сломал, так же как и между кухней и гостиной, Илья мне рассказал. Но что там не видела – сюрприз.

– Та-дам!

И завел меня в комнату. Комната и правда большая получилась. В два окна. Светлая. Стены такие, как нравится мне, нейтральные, неброские. А яркость достигается за счет отдельных элементов, которые на первый взгляд в глаза не бросаются. Штор нет еще, многого нет.

Но главное не это. Главное – кровать. Кинг сайз. Огромная. Вся наша семья уместилась бы, вместе с щенком которого у нас еще нет, вместе с Катькиной коляской.

– О Боже! – вырвалось у меня.

– Тоже самое, ты мне шептать будешь. Вот прямо сейчас.

Я могла бы посопротивляться. Ну, ради приличия. Дети там одни, если Катька найдет собачий корм, сын ей ничего не скажет. Ему кажется, что жрать собачий корм это вполне нормально. Зато – не орет. Еще за щенком ехать надо, да… Папе позвонить, он на пенсию вышел и обидится, если мы не позовем его с нами за собакой.

Только Ярослава хочется вот прямо сейчас. На этой несуразно огромной постели – ужасное извращение. Но я тоже ужасно испорченая, мы с этой кроватью созданы друг для друга. Падаю, дорогой матрац, пока застеленный одним лишь пледом мягко подается, пружинит, принимая мой вес, вес Ярослава.

Ярик нависает надо мной. Он удивительно серьезен. Глаза – синие. Как небо. И я в который раз удивляюсь вывертам судьбы.

– Ян, – серьезно говорит он. – Если выйдешь за меня замуж я выброшу перфоратор. Сожгу. Честное слово.

– Хорошая попытка, Ларин!

Смеюсь, обнимаю его, теперь не разобрать, где заканчивается одно тело и начинается другое – мы наги, оба друг друга хотим, всегда хотели, и оба равномерно измазаны строительной пылью.

Дарья.

Мир был огромным. Огромным и пугающим. Но теперь он не только пугал. Завораживал. Я вышла на улицу. На мне новый плащ, я знаю, что он мне идет. Так же, как туфельки на каблуках. Мне нравится быть красивой, правда чужие взгляды пугают. И завораживают тоже, да. Сложно быть мной.

Я не стала брать такси. Работаю над собой, как велит мне мой врач. Рекомендовал даже в порваных колготках ходить и в трусах надетых на голову, чтобы заработать иммунитет от людей, но до такого я еще не созрела.

Я иду. Листья падают с деревьев медленно, огромные, яркие и красивые, как на картинках Яны. Я иду за своей девочкой, которой тоже боюсь.

У подъезда нужного мне дома возня. Сам дом типичный, недорогая городская застройка, а наша с Ярославом квартира так и стоит пустой. Ярослав легко уступает Яне, и ее умение манипулировать взрослым мужчиной приводит меня в трепет.

– Папа, что это? – кричит Яна.

Она на улицу вышла прямо в тапках. Я бы не смогла, для меня жизнь соткана из условностей. На ней шорты, сверху огромная толстовка, руки усеяны разноцветными кляксами – работала.

– Велосипед! – громогласно отвечает пожилой мужчина и вытаскивает этот самый велосипед из машины.

Но он застрял и вылазить не хочет. Мужчина багровеет, дергает, злится.

– Ему нельзя еще!

– Здоровый пацан! Все уже можно, сколько будешь держать возле юбки?

День солнечный и теплый, но мне все равно холодно смотреть на голые ноги Яны. На одной коленке вижу пятно краски, такое же радужно осеннее, как все вокруг – оранжевое.

Дверь подъезда открывается, выходит Ярослав. У него в руках коляска. Из коляски кричит моя девочка. Она такая же громкая, как и вся эта семья.

– Привет, – говорит Ярослав и отводит взгляд.

Ему все еще стыдно. Наверное, всегда стыдно будет. Мне тоже стыдно – я не оправдала его ожиданий. Не смогла быть такой же сильной и яркой, как его бывшая жена. Сил не хватило и упорства. Тем временем дверь снова открывается. Сначала выкатывается собака, щенок еще. Пятнистый, коротколапый и ушастый. Морда – чопорная. А поведение хулиганское. Сначала меня обнюхивает, я боязливо отступаю, но не вызываю у него интереса. Затем принимается облаивать застрявший в машине велосипед.

– Новый велик! – восторженно кричит Илья, вышедший вместе с собакой.

Он вытянулся, почти подросток. Волосы отросли, еще немного и будут касаться плеч. Тоже тянет велосипед вместе с дедом, щенок тянет Илью за штанину и мне даже смеяться хочется – ни дать, ни взять, репка.

– Отойдите, – просит Ярослав.

Он высокий и сильный, мой бывший муж. И велосипед вытаскивает мастерски, правда оставляет царапину на блестящем боку автомобиля. Отец Яны ругается сквозь зубы и мне начинает казаться – Ярослав специально. Илья восторженно кричит. Щенок восторженно лает. Катя кричит просто так – ей не хочется сидеть в коляске еще бы, ей уже чуть больше полутора лет. Она может тоже хотела велосипед дергать, моя громкая девочка, а ее в коляске пристегнули.

– Дурдом, – сплевывает пожилой мужчина.

Я мысленно с ним соглашаюсь – дурдом. Я бы умерла, наверное. Беру коляску с Катей и качу ее прочь – в маленькую уютную квартирку, которую мне купил Ярослав.

– Ля! – кричит Катя и пытается обернуться.

Ля это Илья. Катька болтает уже, но слова коверкает безудержно. Я не останавливаюсь, у меня есть кот, он быстро утешит малышку. Но потом все же оглядываюсь. Смотрю, правда, не на Ярослава. На Яну. Она ловит мой взгляд, пожимает плечами, словно извиняясь, затем устало проводит ладонью по лбу, оставляя на нем зеленую полоску краски. А потом уносится ловить собаку, которая утащила ключи от машины. Яне я совсем не интересна. Так, досадный эпизод прошлого.

– Расти такая же сильная, – говорю я дочке. – Как тетя Яна.

Катька соглашается. Затем снимает шапку и выкидывает ее в сторону – выходные точно не будут скучными.

Конец