Текст книги "Вторая попытка (СИ)"
Автор книги: Ирина Шайлина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Адам, – крикнула я. – Хватит, перестань!
Но он все так же размеренно, методично и безжалостно его избивал. Я бросилась на Адама, повисла на его спине, обхватывая своим телом, он дёрнул рукой, и я едва не отлетела в сторону.
– Адам! Хватит, ты убьешь его!
Он повернулся, уставился на меня ничего не выражающим взглядом. Мне показалось, что сейчас он и меня ударит так же, как Алика.
– Адам, – прошептала едва слышно. – Это я…Ева.
Взгляд его немного прояснился, теперь он хотя бы понимал, кто перед ним стоит. Дышал он тяжело, грудь ходила ходуном, кулаки сжаты. На полу лежал Алик. Прижимал руки к разбитому в кровь лицу, пытался встать. Я поняла, что стою перед ними совсем голая, беззащитная, сдернула простыню и замоталась в неё.
– Убирайтесь, – сказала я. – Оба, никого видеть не хочу, меня тошнит от вас.
– Я пришёл за тобой, – Адам протягивал мне руку, со сбитыми костяшками, испачканную в крови Алика.
– Пошел вон, – завизжала истерично. – Я тебя не звала! И его забери отсюда, и не приходите больше никогда, слышите?
Адам бросил на меня долгий взгляд, затем наклонился к Алику. Тот был в дубленке, в носках и без штанов. Пошарил у него в карманах, вытащил связку ключей. Безошибочно нашёл мой, снял с колечка и бросил на пол.
Поднял Алика за шкирку и потащил в подъезд.
– Не надо благодарности, – бросил уже в дверях.
– Вы все одинаковые!
– Нет, – коротко ответил он и вышел, таща за собой Алика, который никак не мог твёрдо встать на ноги.
Я заперла дверь, снова подтащила к ней тумбу, щелкнула засовом и только потом бросилась в туалет – подкатывала, комом в горле стояла рвота. Меня долго и нещадно тошнило, словно я, стоя на коленях у унитаза, выблевывала из себя весь страх, всю горечь, разочарование, боль.
Затем пыталась отмыть себя в душе, растирая докрасна кожу, на которой уже расцветали фиолетовые узоры жадных мужских рук. Все напрасно, легче, лучше не становилось. Вдобавок я больше не могла чувствовать себя безопасно в своей квартире, в которую вламывались то Эльза, то Алик. Надеюсь, у него нет ещё дубликатов…нет, замок надо менять, надо поставить самый надёжный, какой есть.
Я сдернула с дивана бельё, застелить новое сил уже не хватило. Свернулась прямо так, с головой накрылась одеялом и только сейчас почувствовала – самое страшное миновало, оно позади. Снова затрясло, накрыло запоздавшим откатом, воображение стало рисовать, что было бы, не приди Адам…дрожа всем телом, стуча зубами, я долго истязала себя ненужными мыслями и фантазиями, пока наконец не уснула.
Спала на удивление долго и без снов. Когда открыла глаза, светило в не зашторенные окна полуденное беспощадное солнце. Проснулась резко, словно испугавшись, сама не поняв чего. То, что случилось вчера, казалось неправдой, старым кошмаром, но синяки на груди, бедрах, руках кричали об обратном. Но сейчас, днём, просто не укладывалось в голове, что пьяный Алик за волосы тащил меня в комнату, чтобы изнасиловать, что пришёл Адам, что я сумела сказать ему нет… Разве оно все было? В горле пересохло и першило, я залпом выпила два стакана воды. Вода была хорошей, я всегда такую пила, но сегодня она словно отдавала горечью. В холодильнике лежал кусок чуть заветрившегося сыра, я не была голодна, но ноги держали с трудом. Сыр не хотел нарезаться, прилипал к ножу. Я взяла одну бледно-желтую пластинку в продолговатых дырочках и понесла ко рту. Рвота подкатила тяжко, резко, без предупреждения, я вновь обнимала унитаз, в перерывах между спазмами прижимаясь горячим лбом к холодной плитке кафеля на стене.
Я не могла есть весь день. Пила воду с лимоном, вечером вспомнила про мандарины и смогла уговорить себя съесть две штуки. Чувствовала себя отвратительно, но зато хворь физическая отодвинула в сторону душевную – клин клином вышибают. Блевать и одновременно страдать не получалось. Мужчины забылись, ушли на второй план.
Забыла про меня Эльза. Странно, но я успела к ней привыкнуть. Я была одна, совсем одна, в мою квартиру даже звуки с улицы почти не долетали. Ночью, когда день уже наконец закончился, я лежала и боролась с тошнотой и слабостью. В комнате было темно и тихо. Я прислушивалась, стараясь уловить хоть гудение лифта. Где-то хлопнула дверь, затем что-то упало в квартире наверху – сосед Саша. Я улыбнулась от осознания того, что рядом есть ещё кто-то, обычный, нормальный человек, стало легче.
– Надо поспать, – сказала себе я. Голос мой звучал резко, тишина отторгала его, он не вписывался. – Утро вечера мудренее. И ещё – я подумаю об этом завтра. Обо всем. Завтра станет легче.
Но наступившее в положенный ему срок завтра облегчения не принесло. Меня все так же качало и тошнило, в полдень пришла Эльза, долго бранилась за запертой на засов дверью, но я твёрдо велела ей убираться вон. Я была занята – я ждала следующее завтра. А потом ещё и ещё. Поняв, что чуда не будет и сама собой проблема не рассосется, я долго сидела и смотрела на календарь, но цифры бегали, прыгали, отказывались поддаваться счёту. Затем сдалась и вышла на улицу, щурясь от яркого солнца, вдыхая воздух, который содержал в себе сотни различных, прежде не замечаемых мною ароматов, и направилась в аптеку.
Тринадцатая глава
Я купила всего одну яркую коробочку. Фармацевт пыталась меня убедить купить хотя бы две, но я и так была уверена. Я просто хотела видеть эти полоски своими глазами.
– Но как вы можете знать наверняка? – улыбнулась девушка за прилавком, протягивая мне покупку, упакованную в фирменный пакетик. На нем реклама. Маленький толстый малыш в идеальных, со слов производителя, подгузниках.
– Просто знаю, – ответила я.
Взяла пакетик с малышом на нем и ушла. Не забыла посмотреть по сторонам, подходя к дому – еще Эльзы мне в такой момент не хватало. Замок я так и не поменяла, поэтому заперлась основательно, не забыв подтащить тумбу. Не знаю, чем могла бы помочь тумба, ведь её с такой лёгкостью толкала субтильная я, но с ней было спокойнее. Я разделась, тщательно почистила сапоги, прежде чем убрать их, потом долго умывалась. Моя руки в ароматной, пахнущей сиренью пене пятую минуту, поняла – я просто тяну время. Посмотрела на своё отражение – осунувшееся лицо, огромные испуганные глаза. Сполоснула руки и решительно вышла. Волков бояться – в лес не ходить. А мне так и подавно поздно – я уже в самой чаще. Зашелестела обёртка коробки. Писая на тест, я чувствовала себя глупо, эта сцена была из какой-то мелодрамы со счастливым концом, не из моей жизни.
Я сидела и ждала положенное время. С пакета, брошенного на пол, в два зуба улыбался толстощекий малыш. Наверняка, раньше я бы хватала тест, косилась на него, выглядывая полоски, и пытаясь понять, чего во мне больше – радости или страха. Теперь я просто ждала. Когда секунды истекли, взяла тест.
– Ну что же, привет, – растерянно сказала я и посмотрела на свой не просто плоский, а даже впалый живот.
Осознание факта медленно укладывалось в голове. Я беременна, о чем просто кричат две яркие, четкие полоски на тесте. Это следовало обдумать, обмозговать. Тест я бросила на полочку в ванной. На кухонных часах чуть слышно двигались стрелки. Минутная совершила много кругов, а я все сидела. Передо мной не стояло выбора, рожать или нет. Один раз я уступила мужчине, и, давясь мечтами и слезами, пошла на аборт. Но теперь я одна, в моей жизни нет мужчин, значит, и идти с моей новостью мне не к кому. Зато решение я смогу принять сама. Точнее, уже приняла. Я не могла сказать, хочу ли этого ребёнка, я не испытывала никаких эмоций, кроме растерянности. Но, тем не менее, чётко знала – если там, внутри меня есть ребёнок, значит, его надо родить. Все просто.
– Новая жизнь начинается с кардинальных перемен…. Ну что же, будем рожать, – громко сказала я, пытаясь вселить в себя уверенность.
На следующее же утро я проснулась и пошла в поликлинику. В очереди к врачу сидели беременные девушки самых различных размеров. У некоторых из них были маленькие, чуть заметные животики, другие же чуть сидели, буквально придавленные тяжестью раздутых животов. Я мысленно примерила на себя такой – картинка получалась нелепой. Робко села на край скамейки, сжимая в руках платный талончик на прием, бесплатных на сегодня не было.
Пригласили меня без очереди – все беременные покосились неодобрительно. Гинеколог была щуплой и маленькой женщиной, а медсестра ей в противовес просто огромной. Я робко села на стул.
– На что жалуетесь? – взяла быка за рога докторесса.
– Гммм…на беременность.
Она вздохнула, полистала мою карточку, принесённую из регистраторы, потом вздохнула ещё раз.
– Рожать будете?
– Буду.
Руки у этой маленькой женщины были сильными и злыми. Они тыкали в мой живот, словно пытались спровоцировать выкидыш, и этим самым избавиться от надоевшей пациентки. Выпросив у меня дату начала последних месячных, мне поставили срок родов – конец сентября. Мне показалось, что эта дата так далека, словно мне ходить беременной ещё лет десять.
– Отец ребёнка? – наконец спросила она.
– Я не знаю.
– То есть как это? – она подняла взгляд от бумаг, в которые записывала мои данные. – Совсем?
– Ну…претенденты есть, но точно я не знаю.
– Весело…так может, не будете рожать?
– Буду.
– Пишем, об отце сведений нет, – продиктовала себе она.
Мне выдали направлений на кучу анализов и велели раньше чем через две недели их не беспокоить. Анализы я сдала, оплатив сразу же, пришла предусмотрительно натощак.
Выполнив все задуманное на день, удивилась. Ну как так, я беременна, как и пророчил недавно мой брат, а в жизни ничего не изменилось. Все также спешат люди, гудят клаксонами машины, такой же грязный снег сбит на тротуарах в серую кашу… А главное, я не чувствую ничего, абсолютно. Может, решив не любить мужчин, я перестала чувствовать вообще что-либо?
На лавочке у моего подъезда несколько смятых тонких сигарет – Эльза приходила. Как славно, что меня не было дома. Однако в квартиру я входила с опаской – мало ли, а вдруг сидит и ждёт, с неё станется. Однако квартира встретила меня тишиной и одиночеством. Следующие несколько дней я провела, слоняясь из угла в угол. Иногда, вспомнив, что беременна, выходила дышать свежим воздухом, пила витаминки, но упрямо себя беременной не чувствовала. Отступила даже утренняя тошнота, словно главной её целью было донести до меня, что я беременна, и, добившись своего, она успокоилась. Меня не интересовал интернет, никакие новости из внешнего мира, мне не хотелось вообще ничего. Зато я с упоением стала мечтать. Ложилась в постель, закрывала глаза и рисовала сюжеты. Я сочиняла себе другую жизнь. В ней я была уверенной в себе, конечно же красивой, храброй, безрассудной… В воображаемой жизни у меня было все, чего я не имела в настоящей. И, конечно же, там был Адам…да, я обещала себе не любить его, но это же понарошку, не в самом деле. Там я не любила мужчин, выжимая себя до последней капли, там я играла ими, словно кошка мышью. Бросалась с головой в рискованные авантюры…конечно же, утерла нос Эльзе. В какой-то момент я поняла, что воображаемой жизнью живу больше, чем настоящей. Тогда, чтобы не сойти с ума, я достала ноутбук, за ненужностью уже покрытый толстым слоем пыли, и дала воображаемой себе новое имя, конкретные факты биографии и стала писать о ней. Иногда стучала по клавиатуре часами, выпадая из реальности. Рисовать словами оказалось не менее интересно, чем красками, а у воображаемой меня была такая увлекательная жизнь…
Я долго думала, какой же устроить конец. Всем счастья, каждой твари по паре? Или драму? Или абсурд? Выдать Эльзу за Вадима, разбить сердце всем мужчинам… В конце концов, так и не придумав финал, я отложила рукопись и снова впала в апатию.
Так пролетело две недели. Зима, такая долгая, такая тяжёлая, такая упоительно счастливая – моментами, близилась к концу. Я сходила к врачу, снова сдала анализы, получила направление на УЗИ, которое я должна была пройти в марте, весной, которую я так ждала… Вышла из поликлиники, и остановилась. Разве такой жизни я хотела? Отчего я, глупое существо, не умею жить и наслаждаться настоящим? Не хочется ни жить, ни рожать, ни домой идти – скучно. Раньше не было скучно, а теперь вдруг стало, мало, хочется большего.
– Тебя подвезти, Женя?
Я повернулась и увидела соседа. Он тоже сбегал по ступеням поликлиники. На секунду задумалась, потом вспомнила – Саша.
– Можно, – улыбнулась я. – Если ты домой.
– Домой. Сестру доставил, передал из рук в руки мужу, можно уезжать. Беременная она у нас, дитёнка ждём.
– Здорово! – о том, что и я, некоторым образом, беременна, говорить не хотелось. – Поздравляю вас!
С Сашей было легко – Сашу я не любила. С ним можно было болтать ни о чем и смеяться. Как-то так вышло, что мы заехали в супермаркет, я, вспомнив, что в холодильнике у меня шаром покати, присоединилась, и мы бродили по торговому залу с двумя тележками, и это было так весело, несравнимо с моими серыми буднями.
– Я бегал за ней шесть лет, – с увлечением рассказывал Саша. – С пятого, представляешь, класса! Мама даже смеялась, что я не женюсь никак, именно потому, что Громову никак из головы не выброшу. Я, конечно, отшучивался, но в том доля истины была. И вот значит, совпали звезды, я иду на встречу выпускников. Вот, недавно. Волновался, как дурак – нашептали, что Полина Громова будет. Пришёл я, а там она…такая…
– Какая? – переспросила я, поневоле заинтересовавшись. Саша развел руками, не в силах подобрать слов.
– Такая. От моей Полинки – ничего. Волосы такие по пояс, груди каменные пятого размера, губы на пол лица, лицо резиновое, словно…а самое главное знаешь, что?
– Что?
– Смотрит, как королева. Словно выше всех. И ко мне так снисходительно, и между тем многообещающе…а я смотрю на неё, ищу Полину, которая столько лет мне покоя не давала, чистую, светлую, с лукавинкой и смехом колокольчиком, а вижу это, хихикающее существо с сиплым, прокуренным басом. А вывод знаешь, какой?
– Какой? – послушно спросила я, отбирая в пакет самые симпатичные на вид цитрусовые.
– А такой, что я того…вылечился. И теперь, скажем так, свободен, – он глянул на меня украдкой, на губах улыбка, мальчишеская, озорная. – Завтра пятница. Как ты смотришь на то, что бы сходить куда-нибудь?
Я стушевалась. С ним мне было легко, это бесспорно. С ним хотелось быть рядом. Но просто наслаждаясь ни к чему необязывающим разговором, не замахиваясь на большее. Не хотела я мужчин, да и сама…беременна. Но, вспомнив, как я лежу ночами и надеюсь, что Сашка наверху уронит что-нибудь и выругается в полголоса, или будет напевать, жутко фальшивя, утром в ванной, чтобы просто знать, что я не одна, что есть другие люди…это так тоскливо, сколько бы я не врала себе. И был такой соблазн эгоистично воспользоваться его предложением, ничего не давая взамен…
– Саша, – наконец сказала я. – Я только выбралась из тяжёлых отношений…
– А я в курсе. После нового года я видел, как один мужчина выкидывает из твоей квартиры другого. И тогда я подумал – мммм, какая интересная женщина…
Сашка так смешно говорил, выдерживая театральные паузы, что я не выдержала и засмеялась. Он засмеялся тоже, явно довольный собой.
– Я же не тащу тебя в ЗАГС…и в постель тоже. Хотя каюсь, против последнего пункта бы не возражал. Давай просто сходим в кино. Выпьем по пиву. Будем стебаться над студентами, которые обжимаются на последнем ряду под кадры знаменитых оттенков… Ты ходила на них? Нет? Вот, значит пойдём. А то один я это смотреть не решусь, а признаваться, что хочется, стесняюсь…
Я снова засмеялась. Посмотрела на него – ждёт. Ждёт, пытаясь сделать вид, что это волнует его не так и сильно, хотя, безуспешно. И хочется согласиться, хоть и знаю, что потом придётся выпутываться, возможно, даже испортив отношения с этим замечательным парнем.
– Хорошо, – решилась я. – Но только в кино! Только оттенки, не последний ряд, и никаких поползновений!
– Торжественно клянусь! – прижал руку к сердцу Саша. Я снова засмеялась.
Столько, как сегодня, я не смеялась уже несколько месяцев точно.
Когда мы въезжали в наш двор, уже начало темнеть. Издалека я увидела, что полюбившаяся моим посетителям скамейка занята, и, пока Саша парковался, пытаясь втиснуть машину на крошечное свободное пространство, я вертела головой, пытаясь разглядеть, кто же там сидит.
– Как бы не пришлось выходить через багажник, – пробормотал Сашка, припарковавшись. – Но, похоже, обошлось.
Он открыл дверь себе и мне, зашуршал нашими пакетами, вынимая покупки, а я едва стояла, сердце стучало так, что казалось, из груди вырвется. В силуэте безошибочно угадывался Адам. Ну что же он пришёл, зачем они ко мне приходят, как мне с этим быть? Я пыталась позиционировать себя как независимое, свободное от мужского влияния существо, а увидела его – и ноги едва держат. И глаза поднять не смею, боюсь. Боюсь, что решит, что я его предала. Абсурдно, но хотелось подбежать к нему и сказать, что это ничего не значит, что Саша – это просто сосед… Так хотелось, что едва сдерживала себя. Но еще сильнее я боролась с желанием топнуть ногой и крикнуть – это не я тебя предала, это ты меня предал, обещал новую жизнь, а на деле только сломал старую, обещал любить меня, а на деле трахал Эльзу, пока я спала… Но ничего этого я не сделала. Вцепилась в Сашкин локоть и прошла мимо, не слыша, что мой собеседник мне говорит, не отрывая глаз от земли. У подъезда Саша завозился, доставая ключи и открывая тяжелую дверь, я не выдержала, и обернулась. И увидела лишь его спину, Адам широким шагом уходил прочь. И так горько стало на мгновение, что даже в глаза его сумасшедшие, бездонные заглянуть не успела. Но все, что ни делается, все к лучшему. Пусть уходит.
Саша донес мои покупки до квартиры, я оставила их валяться в коридоре на полу, сама бросилась на свой многострадальный диван прямо в уличной тёплой одежде, и долго, с упоением ревела, оплакивая себя и разбитые надежды. Слёзы принесли облегчение, смыли горечь. Выплакавшись, пошла к окну в сумасшедшей надежде, что Адам там, ждёт, и тогда я хоть взгляну на него одним глазком. Но нет, конечно же, его там не было. Вздохнув, я решила взять себя в руки – разобрала покупки, сходила в душ, попыталась читать книгу, даже включила телевизор, не вслушиваясь, впрочем, в его назойливое бормотание. Уже перед сном, когда я готовилась погрузиться в пучину мечтаний о своей идеальной, ненастоящей жизни, батарея в моей комнате надсадно загудела, а затем выдала незамысловатый мотивчик, всем с детства известный. Я улыбнулась, принесла из кухни ступку, и отстучала в ответ. И после этого легко, спокойно уснула.
Следующим вечером я волновалась. Я не помнила, когда последний раз шла куда-то с мужчиной. С Аликом я выходила редко – неудивительно, ведь нас могла застукать очередная его пассия. Зато я, бывало сопровождала его в командировках, впрочем, что вспоминать, было, и быльем поросло… С Адамом я провела так мало времени, у нас просто не было шанса. Но зато эти дни каждой своей томительной, волшебной минутой впечатались в память.
И теперь я стояла перед шкафом с одеждой, прижимала руки к горячим щекам, и мучилась извечным женским вопросом – что надеть. Понимала, что это не свидание, но вот понимал ли Саша? Но что бы себе ни говорила, все равно хотелось выглядеть хорошо.
Подумав, решила надеть шерстяное платье густого шоколадного цвета, свободное, с ремешком. Купила я его уже давно, но выгулять так и не получилось. К нему идеально подходили мои многострадальные ботфорты. Натерев их до блеска, я пришла к выводу, что они ещё вполне живы, и даже по сугробам в них можно ещё побегать при нужде…сплюнуть через левое плечо, набегалась. Привычный пуховик не годился, из гардероба было извлечено пальто. Вскоре я уже сидела, полностью готовая, даже с лёгким макияжем на лице, и немного волновалась.
Саша пришёл в семь. Церемонно поклонился, предложил ручку.
– Прекрасно выглядишь.
– Спасибо.
Мне было стыдно – никак не могла отделаться от чувства, что я обманываю его. Но, тем не менее, наслаждалась вечером, лёгким морозцем, обществом Саши.
– Прогуляемся? Или доедем?
– Давай лучше пешком.
Такой я была согласна любить зиму. Мягкой, покладистой, вот-вот готовой сдаться и уступить весне. Завтра выходной, хорошая погода всех выгнала на улицы. До кинотеатра мы шли полчаса, но я наслаждалась каждым шагом.
В зале – почти одни женщины. Те немногие мужчины, которые осмелились прийти, сопровождали своих дам. Часть из них залихвацки улыбалась, словно показывая, что им море по колено, другие выглядели раздражённо. Сашка не терялся, он словно всю жизнь этот фильм посмотреть мечтал. Мы заняли свои места, у меня в руках было ведерко попкорна и безалкогольное пиво – я, спохватившись, вдруг вспомнила, что беременна. Пиво было вкусным, чуть горьковатым, попкорн пощипывал язык крупинками соли, а фильм…он был вроде моей воображаемой жизни. Ненастоящий, но красивый. Не правда, но можно же притвориться…Тем более, под хорошую музыку. В общем, несмотря на всю незамысловатость фильма, несмотря на то, что из зала то и дело раздавались смешки и комментарии, я наслаждалась. Однако, когда в один из пиковых сюжетных моментов Сашкина рука вдруг накрыла мою, я напряглась. Мы же договаривались! Несколько минут я мучительно терзалась, забыв про фильм, думая только о том, как же поступить, и, решившись, вытянула руку, вцепилась ею в полупустое ведерко попкорна. Девичья честь была спасена, но безмятежность ушла, помахав ручкой на прощанье и злорадно хихикая.
– Прости, – сказал Саша, когда мы уже выходили из зала. – Я не хотел. То есть хотел, но не собирался. Оно само как-то получилось.
– Все в порядке, – соврала я. – Ничего особенного не произошло.
Вестибюль кинотеатра плавно перетекал в кафе. За одним из столиков, покачивая ногой и попивая коктейль из высокого бокала, сидела Эльза. В гордом одиночестве, в котором она, похоже, пребывала частенько. Я мысленно простонала, и попыталась спрятаться за спину своего спутника.
– Жень? – удивился он.
– Потом объясню, – прошипела я, чувствуя себя ужасно глупо. – Пошли отсюда.
Но от Эльзы так легко не отделаться, пора бы мне это уяснить. Она безошибочно вычислила меня взглядом. Ох, на работу она что-ли бы устроилась, у неё слишком много свободного времени.
– Женька! – пролетел над головами звонкий крик. – Сколько лет, сколько зим!
– Привет, – промямлила я, выходя из-за не очень-то и широкой мужской спины.
Эльзы была навеселе. Глаза её блестели, в каждом жесте сквозило лихорадочное возбуждение. Я прикидывала, как бы отделаться от неё поскорее, Саша разглядывал мою собеседницу удивлённо. Ещё бы, совершенство во плоти. Пьяненькое совершенство.
– Я заскучала, – плаксиво сказала она. – Все меня бросили. Я пришла на этот хренов фильм в надежде развлечься. И знаете что? Хрень. Детский сад. Вот Адам…
– Эльза, – предостерегающе начала я, но она меня не слушала.
– Так вот Адам – это наш общий любовник, трахал так, что искры из глаз летели. Да-да. Вот тебя – она тыкнула пальчиком в грудь Саши, – когда-нибудь трахали до искр из глаз?
– Эльза!
– Хочу трахаться, – снова завела она. – Только как следует. Женя, где Адам? Нельзя быть такой эгоисткой, я его первая нашла. Знаешь, сколько лет назад?
– Мне неинтересно, – процедила я. – Саша, пойдём отсюда.
Саша легонько отодвинул покачивающуюся Эльзу в сторону, и взял меня под руку. Мы торопливо пошли прочь.
– Я к тебе завтра приеду! – прокричала мне вслед Эльза.
Из торгового центра, на третьем этаже которого находился кинотеатр, я почти бежала. В просторном холле внизу, на выставочном диване сидел Вадим и читал книгу. Краем глаза я успела заметить, что книжка очень даже толстая и солидная на вид.
– Там ваша Эльза пьяная! – воскликнула я, останавливаясь рядом с ним. Он вздохнул и закрыл книгу. – Она буянит и ругается. Заберите ее, увезите к мужу, пусть посадит в клетку, и больше не выпускает!
И бросилась к выходу, Саша едва за мной поспевал. Я честерила себя на чем свет стоит – вообразила вдруг, что смогу просто взять и сходить в кино с соседом. Как же! Мне вообще нужно сбежать из города, от Эльзы, от Адама, от всех, чтобы не думать, не бояться, это же ни в какие ворота!
– У тебя занимательные знакомые, – проговорил Саша. – Адам это…
– Не будем об этом! – почти крикнула я.
Погуляла. Развеялась, на свою голову. Домой мы шли быстро и молча. Саша может и рад был поговорить, но у меня не было никакого желания. Я сухо попрощалась и ушла к себе. Когда через полчаса в мою дверь забарабанили, я нисколько не удивилась.
– Пошла вон, – крикнула я.
– Я перебужу всех твоих соседей, – нисколько не обидевшись, ответила Эльза.
Я вздохнула и открыла дверь.
– Не слушает твой Вадим умных советов.
– Он меня слушает, и правильно, между прочим, делает. Я плохому не научу.
Эльза прошла мимо меня на кухню, уселась за стол. Сапог не сняла, впрочем, как всегда.
– Выпить есть? Только не чай, он у тебя паршивый.
Я подумала – напоить её, чтоб на ногах не стояла, а потом сдать Вадиму, который наверняка ждёт в машине у подъезда, не самая плохая идея. Достала початую бутылку коньяка, которую принёс Алик ещё несколько месяцев назад, плеснула в бокал.
– Да, выпивка у тебя тоже паршивая, – сказала Эльза отпивая.
Я вспыхнула, но приказала себе терпеть. Чем быстрее я её напою, тем быстрее от неё избавлюсь. Значит, улыбаемся, слушаем, наливаем.
– Тебе так повезло, – сказала она после недолгого молчания. – Я же пол жизни отдала бы, чтоб позвал меня с собой, а он не зовёт ни в какую, гад. А у тебя ведь ни рожи, ни кожи, чего он в тебе нашёл-то?
Я мило улыбнулась, и налила ей коньяка, столько, что он перелился через край и растекся неопрятной лужицей на столе. Впрочем, Эльза моей оплошности не заметила.
– Ты не злорадствуй. Знаешь, сколько лет я была его жизнью? Ты знаешь, что мы с пяти лет знакомы? И все, о чем я мечтала, это был он. Всегда. Когда мне было лет пятнадцать, я мечтала, что рожу ребеночка с такими же обдолбанными глазами, как у него. И казалось, что весь мир мой, хотя ничего у меня не было. А теперь все есть, все – хоть жопой жри. А ему больше не нужна. Надо было мне тогда плюнуть на все, и родить.
– А чего же не родила?
– А с того, что это безответственно. Как можно родить его, такого маленького и беззащитного? Ты же не знаешь, что ему жизнь готовит. Может однажды, когда ему будет двенадцать, он придёт утром на кухню, а там мама висит, под потолком. Сквозняк, форточка хлопает, а мамины босые ноги раскачиваются туда-сюда, туда-сюда…
– Эльза… – я не знала, что ей сказать.
– Не надо меня жалеть! – закричала она. – Тогда у меня был Адам, а значит, было все. А теперь только хреновы деньги, деньги, деньги…
Мне остро захотелось её пожалеть. Потерянную, глупую, одинокую, красивую. Но я знала – это существо неблагодарно. Жестоко. Нельзя подходить к ней близко, нельзя. Поэтому все, что я сделала – налила ей ещё.
