Текст книги "Вторая попытка (СИ)"

Автор книги: Ирина Шайлина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Семнадцатая глава

У меня раздвоение личности. Часть меня страстно желала самостоятельности. Воображала себя этакой бизнес-леди, идущей по головам, мужиков и в упор не видящей. Мужики же в свою очередь должны были провожать меня восхищенными взглядами и приоткрытым ртом. Вторая не хотела ничего решать. Она хотела, чтобы Адам пришел и махом решил все проблемы. Наивная моя вторая часть так и норовила забыть, что Адам и являлся моей основной проблемой и что до его появления в моей жизни хоть стабильность была, какая-никакая.

– Ну что, здравствуй, тряпка, – поздоровалась я со своим отражением.

Отражение глядело на меня зелеными, словно недозрелый крыжовник глазами. На носу и щеках рассыпались редкие, но такие заметные веснушки. Волосы, такие скромно каштановые зимой, под весенним солнышком рыжели с каждым днём. Словом, я цвела и пахла. Несмотря на то, что беременность моя к началу мая достигла двадцатой недели – зенит. Живот уже уверенно выкатывался вперёд, скрывать его от чужих взглядов становилось все сложнее. Мой сын, который согласно гуглу был уже двадцати пяти сантиметров ростом – с ума сойти, как он там помещается! – с удовольствием кувыркался и толкал меня в положенную на живот ладонь.

Деревья наконец распушились нежно-зеленым, терпко пахло смолой, изредка вопели неуспевшие к марту коты. Сашка меня избегал, ни Алик, ни Адам о себе не напоминали. Жизнь вроде налаживалась, хоть и вызывала порой недоумение. Как это – то ни одного мужика, то целых три, а потом опять ни одного? Хотя о чем я, я же самостоятельная и независимая…А мой единственный мужчина подрастает в моём животе.

Лифт опять не работал. Бог с ним, спускаться, не подниматься. Жизнь у-да-лась, жизнь у-да-лась, проговаривала я про себя в такт шагам по ступеням. Самовнушение – великая вещь.

На моей лавочке сидела Лена. Я уже успела забыть, как точно её зовут, и сейчас очень боялась ошибиться в обращении. Зато Семку, который сейчас был в коляске, я помнила прекрасно.

– Привет, – поздоровалась Лена. – Лифтера жду, самой с коляской на этаж не подняться. Обещали быть. Как дела?

– Хорошо.

– Когда ждёшь? – она кивком указала на мой животик, который рвался показаться себя всем, несмотря на вязаный длинный свитер и теплую жилетку.

– В конце сентября.

Я боялась, что сейчас она начнёт выспрашивать подробности, в частности интересуясь, кто отец и где его черти носят, но, к счастью, она этого делать не стала. Лишь улыбнулась.

– Здорово как. Будет Семке с кем играть в песочнице. Что там, меньше года разница.

Из вежливости я подошла к коляске и заглянула. И изумилась. Красный, сердитый, вопящий Семка…Где он? Из коляски на меня смотрел ребёнок. Теперь было видно – это самый настоящий человек, только маленький очень. Семка не просто стал больше. Он смотрел на меня вполне себе осмысленным взглядом, ручка с ямочками у основания пальцев уверенно держала яркую игрушку, которую он с упоением грыз. Увидев меня, он отодвинул игрушку, улыбнулся, показав два зуба, и даже прибавил что-то весомое, пустив пузырь. После чего с чувством выполненного долга вновь принялся грызть игрушку.

– Какой он…большой, – потрясенно пробормотала я.

– Они растут просто стремительно. Два месяца, и вот тебе, совсем другой ребёнок, – засмеялась довольная Лена.

– Потрясающе, – отозвалась я в ответ, потихоньку пятясь назад.

Весна манила к себе красками. Я обожала нежный цвет первой майской зелени. Так как работала я на дому, то пристрастилась таскать свою работу с собой. В парках и рощах, на открытых верандах кафе рождались чудесные наброски, а то и полноценные картины. Порой я увлекалась так, что лишь по-весеннему зябкий и сырой вечер загонял меня домой. В последние дни я облюбовала бережок овражка у реки, которую мы с Адамом переходили зимой по льду. Кривой извилистый овражек, ещё недавно полный талой воды, а сейчас густой грязи, отсекал меня от любопытных граждан, которые выбирали этот парк местом отдыха. Мне открывался вид на реку, на высотки, торчащие в центре и закрывающие собой здания исторической важности. Там же был и тот дом, с крыши которого мы любовались салютом, эту самую крышу мне было замечательно видно. Подо мной была зелёная мягкая травка, начинали зацветать одуванчики. Одуванчики, пожалуй, самые любимые цветы, может оттого, что май, когда они цветут в полную силу, самый сладкий, самый многообещающий месяц, а может оттого, что, прячась в зелёной траве, они похожи на яркие маленькие солнышки. По обе стороны от меня расстилалась березовая роща, и если очень хорошо постараться, то можно было представить, что нет вокруг меня города миллионника, лишь река, лес, одуванчики. Этот зелёный лужок на берегу овражка стал моим пристанищем, моим убежищем. Я расстилала плед, ставила на него термос с горячим чаем, доставала несколько мандаринок – мой сын их очень уважал – кисти и карандаши, подаренные Адамом, и писала. И чувствовала себя почти по-настоящему счастливой.

Сегодня я писала на заказ. Это создавало определённые рамки, но приходилось подстраиваться, я бралась за любую работу – откладывала деньги и на ребёнка, и на возможный переезд, который все отодвигался и отодвигался. Утро было замечательное, я урвала пару солнечных часов, но затем погода изволила капризничать. Налетел ветер, от воды сразу понесло прохладой, напоминая, что сейчас всего-то коварный месяц май на календаре. Ветер принёс тучи, они в свою очередь грозили разразиться дождём. Пора собираться и идти домой. Вздохнув, я начала укладывать вещи. Закинула рюкзак на плечо, повернулась и вскрикнула. Прислонившись к березке, на сумке, наверняка дорогущей, но небрежно брошенной на траву, сидела Эльза. Живая и даже вроде невредимая.

– Чего верещишь-то? – недовольно протянула она.

Я молча обошла её и быстрым шагом пошла прочь. Да, я беременная, но на мне кроссовки и удобные брюки, а эта цаца на своих шпильках далеко не уковыляет. Но она упорно шла сзади, я слышала её сердитое сопение.

– Да постой ты… Я сегодня такая славная, что, того и гляди, нимб появится.

Я прибавила ходу, хотя уже порядком запыхалась. Я хотела выбраться к людям, голоса которых уже слышала, я не хотела оставаться с Эльзой наедине.

– А меня подстрелили, – пожаловалась Эльза сзади. – Прямо по-настоящему, прямо в ногу. А ты меня бегать заставляешь.

– Так тебе и надо, – не удержавшись, мстительно отозвалась я.

– И с чего это Адам решил, что ты хорошая? – удивилась Эльза.

Я наконец выбралась на асфальтовую дорожку. Эльза зацокала каблучками, вскоре нагнала меня и пошла рядом. Некоторое время мы молчали. Тем временем нам навстречу начали попадаться семьи, проводящие выходной, выгуливая детей, молодые парочки. Это немного меня успокоило.

– Ты мне просто один раз помоги. И все. И я уберусь из твоей жизни, честное слово.

– Нет.

– А я тебе с переездом помогу. Да слышала я, слышала. Небольшая помощь, хороший откат. Как тебе?

– Нет.

– Не могу уже больше бежать, никогда не увлекалась спортом. Скучное занятие. Давай присядем, поговорим. Пять минут.

Я посмотрела на неё, уже коря себя за слабость и зная, что уступлю. Ну какого хрена она такая красивая? Хоть бы у неё бородавка что ли на носу выросла.

– Только пять минут.

– Окей, – лицо Эльзы осветилось улыбкой, делая её ещё краше. Я недовольно сморщилась.

Таким же быстрым шагом мы дошли до ближайшей не занятой лавки и сели. Эльза достала пачку сигарет и закурила.

– Два часа не курила, смотрела, как ты котят малюешь, и боялась спугнуть. Блять, ты ж беременная!

Она отбросила только закуренную сигарету и затоптала её туфелькой. Я ждала.

– Кстати, очень милые котята. Особенно тот, рыженький, с голубым бантиком.

– Спасибо. Ещё есть темы для разговоров, или я пойду?

– А можно, – Эльза посмотрела на меня с лукавым прищуром и указала на мой живот, – я его потрогаю?

– Нет.

– На нет и суда нет.

Она сидела и тянула время, быть может, подбирая слова для разговора. Я разглядывала обшарпанные носы своих кроссовок и ничем Эльзе помогать не спешила. Ей надо – пусть сама и говорит.

– Адам тогда уехал. Я думала далеко и надолго. Даже не знала, печалиться или радоваться, потом просто смирилась. Ещё и нога эта…болела очень. Шрам теперь. Хочешь, покажу? Ну, нет так нет. А сейчас я знаю, что он приехал снова.

– Откуда?

– Квартира наша. Вроде как тайная. Кстати, она в том самом доме, в котором ты его подобрала. До сих пор думаю, неужели он все забыл? Или притворяется? Так вот. Иногда я туда заглядываю, так сказать по старой памяти. Взгрустнуть. И вчера поняла – он там был.

– Может, кто-то другой.

– Нет, это он, я Адама почти тридцать лет знаю, я уверена в этом.

– Хорошо. И что теперь?

– Я больше чем уверена, что этот дурак опять припёрся из-за тебя. И к тебе наверняка придёт. И ты со своим животом наверняка его так растрогаешь, что он горы будет готов свернуть. Я-то знаю, что он всегда хотел детей. Когда я сделала аборт…впрочем, не будем об этом…

Я слушала её – а сердце моё пело. Адам хочет детей! Это же все меняет… хотя отбрось пока свои глупые бабские мечты, тряпка.

– Так какие горы тебе свернуть надо?

– Никаких гор. Просто несколько бумажек. Ничтожных дурацких бумажек. Они были у Адама за несколько дней до того, как он исчез, а потом объявился у тебя. Ещё деньги, но деньги мне не нужны. Сейчас жизнь моя на кону. Ты же женщина, а мы по умолчанию умнее мужчин. И должны быть такими, ведь мужчины такие сильные…я верю, что ты сможешь у Адама их выманить.

– Сама не пробовала?

– Пробовала. Говорит, не помню. Думаю, а вдруг лжет…

Она сгорбилась, даже словно в размерах уменьшилась. Отпустила голову, ладони спрятала промеж коленок. Прямо сама скорбь, само отчаяние. Но я-то знала эту девицу слишком хорошо. Знала и то, что она солжет, недорого возьмёт, и то, что играть на публику для неё одно удовольствие.

– Нет, – сказала я.

Она подняла голову, и столько страха было в её глазах. На мгновение я даже упивалась им, но моё человеколюбие победило, а может артистизм Эльзы, мне стало её жалко. Она конечно сука та ещё, но на погибель посылать… однако сидела я с непреклонным видом.

– Может, все же договоримся? Я, что хочешь, отдам, все деньги, все, что есть!

Она принялась стягивать с себя кольца, вытащила из ушей серьги, расстегнула цепочку, висевшую на шее, и попыталась все это положить на мои колени. Я отшатнулась.

– Ты больная что ли? Хотя о чем я, конечно же, да… Забери своё барахло обратно!

У нас завязалась нелепая борьба – Эльза пихала мне свои драгоценности, присовокупив к ним кошелёк, я пыталась от них отвязаться. Со стороны мы, должно быть, выглядели престранно.

– Я согласна! – крикнула я. Эльза тут же воспользовалась моментом и побросала на меня свои побрякушки. – Убери! Я согласна только за информацию, убери их сейчас же, я брезгую!

– Мы с одним мужиком трахались, она серёжками брезгует, – спокойно заметила Эльза и на пару минут замолчала, занятая возвращением драгоценностей на свои законные места. – Что тебе интересно?

– Все. В какую хрень вы с Адамом вляпались?

Эльза надела последнее колечко на пальчик, вытянула руку вперёд, любуясь. Я тоже невольно залюбовалась – солнечный луч прорвался сквозь прореху в тучах и заискрился в гранях, пойманный камнем. Я на мгновение отвлеклась, вдруг подумав, смогу ли я в полной мере передать этот блеск красками? Вдалеке прогрохотал гром, майский, беспощадный, и вернул меня в реальность.

– Он должен был убить моего мужа.

Я отпрянула от Эльзы, как от прокаженной. Таким обыденным тоном! Сумасшедшая, и Адам сумасшедший! Не знаю почему, но я поверила Эльзе сразу.

– Нет, не от великой страсти. И даже не в память о страсти былой, хотя я была бы не против, ох как не против. Просто за денежки. За них он никого бы не пожалел, и убивать ему не в новинку.

– Я тебе не верю, – но беда была в том, что я верила.

– Я ввязалась в очень нехорошее дело детка. Ты о таком и не слышала, и слава богу, – меньше знаешь, крепче спишь. Я заплатила обязательствами, этими документами и смертью своего мужа. Но мой муж все ещё жив и здоров, документы пропали, а обязательства…они есть, они вот тут вот – она провела пальцем поперек горла. – Мне дали последний срок. Муж должен умереть, документы должны вернуться, я – исчезнуть. А теперь ещё и муж…если он не знает точно, то догадывается. Я промеж двух огней Женя, ты даже не представляешь, каково мне.

– Не представляю, – сухо ответила я.

– А тут этот придурок, наш любимый, заявил, что у него новая жизнь и никого он убивать не будет, и документы прошляпил. А без них все стоит, все стоит! Даже смерть мужа без этих документов меня уже не спасёт. И Адама, наверное, тоже. За ним вообще все бегают: и мужа моего люди, и те, другие, и я с тобой до кучи…Весело, да?

– Я не стану тебе помогать, – твёрдо сказала я, вставая. – Я не стану участвовать в убийстве человека. Да ты чёрным по белому сказала, что твой муж умрёт сразу, как только эти бумаги всплывут.

– Но своим бездействием ты убьешь меня! И Адама, потому что он вернулся!

Я закрыла уши руками и пошла прочь. Если очень постараться, я смогу все забыть, я же мастер по самообману. Даже, может, смогу воображать, что Адам принц, потерявший память и своё королевство, а вовсе не парень, готовый за деньги убить мужа бывшей подружки. Забыть, все забыть, позвонить риелтору, сегодня же! Серый асфальт стремительно летел под ногами, я шла, почти не поднимая глаз, почти не видя из-за слез. До чего же горько! Иллюзии, мечты, которыми я себя так старательно окружала, вдруг рассеялись, и поняла, что я просто одинокая женщина, стремительно приближающаяся к среднему возрасту, не имеющая друзей, даже кошки не имеющая, не работающая нормально, как все, да ещё и беременная от убийцы! Меня застилала такая обида, такое негодование, что сейчас я жалела о том, что беременна, как никогда ранее, мне хотелось просто выцарапать из себя ребёнка. Разумеется, ничего подобного я делать не стала, даже в состоянии аффекта понимая, что просто не решусь. Потому что трусиха. Потому что аборт – тоже убийство, против которого я так рьяно протестовала недавно, что один раз уже аборт делала, что знаю, ребёнок не виноват… Доводов была сотня, но легче не становилось, только ещё гадливей, теперь уже от собственной бесхребетности.

– Тряпка, дура, шлюха, – шептала я на ходу, почти на бегу.

Тучи наконец разразились дождём, хлестким, холодным, но почему-то совсем не отрезвляющим. До дома я добралась мокрая до нитки, вызвать такси или доехать на автобусе в запале даже не пришло мне в голову. Сашка, шедший навстречу, буквально шарахнулся в сторону, видимо, видок у меня был тот ещё. Ну и хорошо, целее будет, вокруг меня вон какие страсти кипят, тут вам и бандитский Петербург, и Санта-Барбара в одном флаконе. Ну и богатые тоже плачут, что чётко виделось на примере Эльзы, которую, несмотря на все её напасти, язык не поворачивался назвать несчастной страдалицей. Всем воздаётся по заслугам, так ей и надо!

Я сняла мокрую одежду и оставила её валяться на полу. Отопление было отключено уже давно, в квартире было холодно, а меня так просто трясло. Не помог горячий душ, горячий чай, тёплый плед. Я некоторое время с сомнением смотрела на бутылку вина, но решила, что это не вариант, совсем не вариант. Моему ребёнку и так досталось, у него папа убийца и мама дура, не хватало ещё травить его внутриутробно.

Из рюкзака была извлечен тубус с рисунками. Они слегка подмокли по краю, но не катастрофично. Я долго смотрела на рыжего котёнка с бантиком, в конце концов смяла и выбросила его, сама понимая, что веду себя глупо. Ничего, скажу заказчику, что у меня аллергия на рыжих котят. И на блондинистых красавиц с чудными именами тоже. И ещё, по-видимому, на хороших мужчин.

Я изводила себя до глубокой ночи, ковыряя свои раны и даже получая от самоуничижения извращённое удовольствие. Мне хотелось, чтобы стало ещё хуже, чтобы стало больно, чтобы я могла кричать, плакать, жалеть себя. Сейчас на себя получалось только злиться.

Утро наступило незаметно. Вроде только лежала, с упоением страдая, забылась сном – и вот оно, яркое майское утро.

– Здравствуй, дура, – поздоровалась я с отражением.

Отражение недовольно скривилось. Сегодня оно уже не так цвело, как вчера – глаза опухшие, даже лицо отекло, губы потрескались.

– Так тебе и надо, красавица, – с непонятным злорадством сказала я.

Чистила зубы и старательно отводила взгляд от зеркала. Долго, фыркая и максимально растягивая время, умывалась. Пристально смотрела на неторопливо закипающий чайник. А в голове укладывалось то, что я узнала вчера, уже без паники, без страха, без проклятий. Причём, по примеру Скарлетт, старалась не думать. Подумаю об этом завтра. Чтобы не сойти с ума. Одно то, что отец моего ребёнка убийца…стоп-стоп, одернула себя я. Думать завтра. В животе, уловив мою тревогу, толкнулся ребёнок.

– Да не бойся, – успокоила я его, а заодно и себя. – Если уж ты туда попал, то я тебя рожу. А вообще, быть может твой папа вовсе не убийца, а просто блядун и козёл, как тебе?

Ребёнок снова затих, и если он что и подумал по поводу возможной замены папаши, то сигналов не подал. А я взяла себя в руки, вышла на улицу, в солнечный день, который уже успел подсушить залитые вчера дорожки. Лишь в тенистых местах ещё матово мерцали лужи. Идти рисовать не хотелось, Эльза сбила весь настрой. Теперь мое милое местечко, островок в море невзгод, казалось мне оскверненным. Как и все то, чего Эльза касалась.

Подумав, я направленно пошла к издательству, которое до сих пор принимало у меня иллюстрации. Запрыгнула в маршрутку, вышла на той самой остановке, где зимним холодным днём встретила Адама. Сейчас светило солнце, некоторые смельчаки уже ходили в одних футболках, а на той самой лавке сидела группа подростков. Мимо них я скорее прошла – мне не нравились ни они сами, ни грубые слова, что они произносили, ни музыка, которая раздавалась из их телефонов. Мне не хотелось думать, что мой сын вырастет и станет таким же. Нет, он у меня будет самым смелым, самым добрым, самым честным…а о том, что его папа убийца, я никогда ему не расскажу. Ну вот, опять начала.

Я перешла дорогу. Да, вот здесь он стоял. А вот в этом самом подъезде я своего Черныша и нашла. Подумав мгновение, я вошла, поднялась наверх и присела на ступени чердачной лестницы, как тогда он. Ну и чего мне неймётся? Надо же как-то жить. Живут же все… А не переливать из пустого в порожнее. Этажом ниже заскрежетал ключ в замке, заскрипела, открываясь, дверь. Я вытянулась вперёд, перегибаясь через перила и чуть не упала вниз – из квартиры выходила Эльза. Так вот оно где, их гнездышко. Видимо загулявшая память Адама всё-таки привела хозяина к убежищу, прежде чем скончаться, но воспользоваться прощальным подарком он не сумел.

Эльза тем временем заперла дверь и, звонко стуча каблуками, пошла вниз по лестнице. Я дернулась было, устремившись за ней вслед, однако вовремя вспомнила, что там, где бегает Эльза, порой стреляют из пистолетов, а значит, нам не по пути. Спустилась на этаж, остановилась перед простой железной дверью. А что если там, за ней, Адам? Ведь такое вполне возможно.

Я не хотела этого делать – рука сама. Взметнулась, нажала на кнопку звонка. Я испугалась своего поступка. Что я скажу, если он вдруг откроет дверь? Что он подлец? Что он разбил мои иллюзии? Что я его люблю? Или ненавижу? На последние вопросы я и сама не знала ответы. Томительные минуты текли одна за другой, за дверью была лишь гнетущая тишина. Я нажала на звонок ещё раз – уже сознательно. И снова ничего. Я даже не знала, печалиться мне или радоваться. Однако печали во мне было больше, следовательно, я все равно хочу его видеть. Дура, что с меня взять…

– Я сейчас приеду. Приеду, не психуй.

Голос Эльзы раздавался так близко! Я так прислушивалась к тишине за дверью, что перестала прислушиваться к окружающему миру. И тот приподнес сюрприз – Эльзу. Её светлая макушка уже показывалась из-за пролета лестницы, когда я бросилась наверх, перепрыгивая через три ступеньки разом. Ещё не хватало, чтобы она меня застукала! Подумает ещё, что я за ней слежу. Нет, я, конечно, за ней следила, было дело, но в данном конкретном случае-то нет!

Я успела подняться на верхний этаж. Говорящая по телефону Эльза отперла квартиру и скрылась в ней. Судя по разговору – скоро уедет. Но опять же, Эльзе верить… Однако спускаться я поостереглась, пусть уберется сначала восвояси. Дверь открылась почти сразу, видимо, Эльза что-то забыла. Хорошо, что я решила подождать.

– Максимум полчаса. Не паникуй. Господи, ну не первый раз же, что ты как целка!

Она забросила телефон в сумку, закрыла квартиру и ушла. Я, выждав несколько минут, тоже. Здесь меня не держало ничего, кроме невысказанных претензий.

– Меньше знаешь, крепче спишь, – пробормотала я, спускаясь по лестнице. – Хочу снова знать мало. Чёрт меня вчера дёрнул за язык, чёрт, не иначе!

Машина Эльзы только что выехала со двора. Мимо меня прошёл и сел в припаркованное авто мужчина. Вроде бы все нормально, но мой мозг просто вопил об опасности. Тогда я вспомнила. Это крепыш. У меня замечательная память на лица, я же тешу себя мыслью, что я художник. Просто без куртки он не такой крепыш, вот и не признала сразу… Паника поднялась резко, ударила в голову, затмевая все разумные мысли. Я же его узнала, почему бы ему меня не узнать?

Низко склонила голову и торопливо прошла мимо. Машина тем временем вырулила и отправилась вслед за Эльзой, я никого не заинтересовала. Пульс приходил в норму. Зашевелились мысли. И такая хренотень каждый день? Опять бегает за Эльзой? Значит, наверняка значит, что и Адам где-то рядом…