Текст книги "Вторая попытка (СИ)"
Автор книги: Ирина Шайлина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– До нового года ещё несколько минут, успели.
Кружек он не взял, поэтому разлил напиток в крышку от термоса. Отхлебнул и протянул мне. Я почувствовала волнение от того, что возможно коснусь своими губами того же самого места, которого касался он.
– Чай? – удивилась я, попробовав. Чай был горячим, чуть сладким и ненавязчиво пах лимоном. Как я люблю.
– Чай, – улыбнулся он. Протянул мне что-то на ладони. – И печенье. Мандаринка в твоём холодильнике была только одна, разделим по-братски.
Я смотрела, как его тонкие длинные пальцы ловко чистят мандарин. Оранжевая шкурка фрукта терпко пахла новым годом. Я взяла дольку, она была холодной, но божественно вкусной. Ничего вкуснее я не ела. Забили часы, народ на площади разразился криками.
– Меня зовут…
Я не успела договориться фразу, он прижал палец к моим губам.
– Тсссс. Не спеши. Притворись, что это не ты, что ты другая. Отпусти прошлое полностью. Имя ничего не значит, их можно дать сотню.
Я замолчала, чувствуя его прикосновение к своим губам каждой клеткой. Когда он отнял палец, я едва не застонала от разочарования. Небо над нами расцветилось тысячами красок, искры салюта, казалось, падали прямо на нас. Мы легли на спину, на холодный снег, над нами лишь бездонное небо и искры, которые казались звёздами сорвавшимися вниз.
– С Новым годом, – сказал он.
– С Новым годом, – отозвалась я и не выдержала: – А как мы будем обращаться друг к другу?
– Представь, что тебе дали вторую попытку. Жить, как ты хочешь. Как ты хотела когда-то, но у тебя не получилось. И придумай себе имя сама.
– Мммм….Мария-Антуанетта?
Он тихо засмеялся и нашёл мою руку. Его рука была обжигающе горячей.
– Давай, я придумаю имя тебе, а ты мне?
– Идет, – согласилась я.
Небо над нами все так же бушевало, а в мою душу закрадывался покой. Пусть он обманчив, пусть он покинет меня утром, но сейчас я наслаждалась им, наслаждалась ощущением тёплой мужской ладони в своей и наивно верила, что уж теперь-то все будет иначе: лучше и правильнее, ведь разве не для этого людям нужен новый год?
Третья глава
Мороз, сдаваясь, отступал, словно вспомнив, что нашему городу столь долгие и сильные холода не свойственны, с темного неба мягкими крупными хлопьями падал снег. Мы шли домой, и он держал меня за руку, я чувствовала тепло прикосновения даже через вязаную варежку. Мы молчали, но слова казались ненужными, душу наполнял забытый мной покой. Я старалась не думать о будущем, начиная понимать прелесть жизни одним днём.
– Батильда? – улыбнувшись, судя по голосу, спросил он.
– Бэгшот? – переспросила я, а он засмеялся. – А я имею право отклонить имя?
– Не больше пяти раз.
– Тогда этот не считается.
Я, даже чистив зубы, умудрялась улыбаться и сама себя не узнавала в отражении. А ночью лежала на своём диване и всеми фибрами души ощущала его, знала, что он так близко, что если я протяну руку, то коснусь его, лежащего на полу. От этого было немножко страшно и щекотно где-то глубоко внутри.
– Марк Антоний? – сказала я в темноту. Впрочем, я знала, что он не спит.
– В таком случае тебе не отвертеться от Клеопатры.
– Эмм, я ещё подумаю. Завтра.
Он тихо засмеялся и заворочался, устраиваясь поудобнее, а я стала размышлять, есть ли у нас это завтра. Я не питала никаких иллюзий, просто мне было легко рядом с этим человеком. Мне хотелось не давать ему спать, эгоистично наслаждаться общением с ним, черпать из него энергию, пока есть такая возможность. В тишине раздавалось его размеренное дыхание, он либо уснул, либо умело притворялся.
Завтра понятие ненадёжное, не стоит на него возлагать надежд – оно слишком часто подводит. Пусть я и не знала, какой именно пакости от него ожидать, все равно недопустимо расслабилась. Утро началось со звонка. Я долго не понимала, откуда доносится навязчивая, чуть приглушенная мелодия. Затем побрела на кухню. Телефон с длинной продольной трещиной на экране заливался из-под стола. Трещина пересекала лицо Алика надвое. Сердце забилось в ускоренном темпе, выдавая привычную уже радость от одного лишь предвкушения разговора с любимым. Вика и её предостережения успели начисто забыться.
– Женя? – он был взволнован. – Я звонил вчера несколько раз и с утра тоже. Ты почему трубку не берёшь, я же волнуюсь!
– Я с друзьями встречалась, а телефон забыла дома. – Его волнение было приятно, оно говорило о том, что я ему небезразлична. – А утром спала, только вот проснулась.
– Хорошо, что проснулась, я уже подъезжаю.
Я в панике заметалась по квартире. В любой другой день я была бы просто счастлива, просто на седьмом небе от того, что он вспомнил, он приедет сам, без моих настойчивых звонков и просьб. Но сегодня! Почему именно сегодня? Я заглянула в комнату – найденыш спал, широко раскинувшись. Куда я спрячу его за несколько минут? Единственное, что я смогла сделать, так это прикрыть дверь в комнату. А дверь в квартиру наоборот открыла, не хватало ещё, чтобы Алик звонком разбудил моего гостя. Алик существо ветреное, но это не мешает ему быть жутким собственником. Я не хочу, чтоб найденышу досталось, я за него в некотором роде в ответе. Я прижалась носом к холодному стеклу, высматривая машину Алика. Вскоре она подъехала. Припарковался он прямо у подъезда, значит, ненадолго, ведь в таком случае он ищет более надежное парковочное место. Возможно сцены ревности все же удастся избежать.
– Привет, родная, – Алик уткнулся холодным носом в мою шею. – Ты как?
Я так волновалась, что и слова из себя не могла выдавить. За моей спиной закрытая дверь, за ней спящий мужчина, которому не место в моей квартире. А как поведет себя Алик, я даже боялась представить.
– Обиделась, да? Мне Вика рассказала про звонок. Я отругал её за грубость, но сама понимаешь, пришлось обещать, что встречаться мы не будем. Но ты не бойся, Лене я тоже обещал.
– Нет-нет, все нормально, – наконец сумела выдавить из себя я. – У меня уже иммунитет, не переживай.
Я прошла на кухню, увлекая его за собой. Он разделся, шумно отодвинул стул. Потребовал кофе.
– Ты надолго? – спросила я, первый раз надеясь, чтобы он скорее уехал.
– Нет, буквально на минутку заехал. Вику надо забрать из кафе, она встречается с подругами.
Он подул на горячий кофе, я наконец уняла дрожь в коленях. Он просто заглянул проверить, как у меня дела, и только. Смотрела на него, такого знакомого, единственного необходимого на протяжении долгих лет. Смотрела и не понимала, что в нем такого, что заставляет млеть моё сердце, а тело желать его, несмотря ни на что? Да, он бесспорно хорош собой. Высокий, крепкий, с крупными красивыми чертами лица. От мамы мусульманки ему достались чёрные глаза и имя Альберт. Но сам он считал себя русским, мотивируя тем, что родился в нашем городе и носит исконно русскую фамилию. Он поймал мой взгляд и вопросительно улыбнулся.
– Просто соскучилась, – пожала плечами я. – Вот и все.
– Блин, я же подарок тебе приготовил. Пришлось его от Вики прятать.
Он вернулся в прихожую, принёс длинный узкий футляр. Открыл – внутри красивая витая цепочка с замысловатым кулоном. В центре его зелёный с разводами камень.
– Под цвет твоих глаз.
Металл лег на мою кожу, от холодного прикосновения по спине побежали мурашки.
– Пойдём, посмотришь, – он подтолкнул меня в коридор к большому зеркалу, щелкнул включателем. – Нет, никуда не годится, темно. Нужно посмотреть при солнечном свете.
И прежде, чем я успела запротестовать, толкнул дверь в комнату. Я обречённо застонала.
В столь необходимых нам сейчас солнечных лучах купался мой гость. Он стоял посреди комнаты и надевал футболку. Мелькнул торс, красивый, сильный, не смотря на худобу. Я отвела от него взгляд и посмотрела на пол. Проклятье. Я надеялась, что там будет импровизированная постель, которая возможно могла бы оправдать меня в глазах Алика. Но нет, мой аккуратный гость уже сложил все в шкаф.
– Кто это? – прорычал Алик, поворачиваясь ко мне. Клянусь, я почувствовала, как от страха на руках дыбом встают крошечные волоски. – Это и есть друг, с которым ты встречала Новый год? Спит тут, в твоей квартире, ходит в моей футболке?
– Да, – согласно кивнул найденыш. – Да друг, да со мной. И футболка видимо твоя.
– Урод, – сказал мой любимый. – Шлюха.
Последнее адресовалось уже мне. Алик бросился на найденыша, но тот ловко отступил в сторону, и Алик, не сумев остановиться, врезался в столик, уронив с неё вазу. Ваза раскололась, меня кольнула печаль – именно в неё я ставила те букеты, что он дарил мне за последние десять лет.
– Драться боишься? – взревел Алик и снова бросился в атаку.
Найденыш схватил его за руку и ловко вывернул её за спину. Алик закричал от боли, моё сердце сжалось. Я помимо воли устремилась ему на помощь, но меня остановили одним движением.
– Не стоит, – просто сказал он.
Протащил Алика в прихожую, открыл дверь в подъезд.
– Дай его ботинки, – я подала.
Ботинки полетели в темноту подъезда, за ними и дубленка. Следующим их участь разделил Алик.
– Я тебя из-под земли достану и урою, понял? – раздался его голос, а потом дверь захлопнулась.
Я устало сползла на пол. Столько лавировать, прилагать столько усилий, чтобы годами удерживать этого мужчину рядом, и все перечёркнуто одним дурацким поступком. Под дурацким поступком я имею в виду спасение своего гостя. Он не Черныш, умные взрослые женщины не притаскивают домой незнакомых мужчин, которые не в состоянии вспомнить своё имя. Я застонала. Конечно, я смогу вернуть Алика, я в этом почти уверена. Мы вместе с семнадцати моих лет, а это не мало, он просто привык и не представляет без меня своей жизни. Он вернётся, да, но за опрометчивый поступок мне придётся заплатить.
– Грустишь? – найденыш присел передо мной на корточки и пальцем приподнял моё лицо.
– Ты на редкость наблюдателен.
Раздражение боролось во мне с непонятно откуда взявшейся ненавистью к нему, к Алику, а самая жгучая, желчью подошедшая к горлу и грозившаяся прорваться наружу – к себе. К своей никчемности, неприспособленности, ненужности.
– Я никому не нужна, – вслух констатировала я факт.
– Глупости, наверняка родные…
– Родители? – перебила я. – Нет, я уверена, что они меня любят. Но почему же, какого хрена они отпустили меня двадцатилетнюю в другой город вслед за сомнительной любовью? Мне легко сейчас винить мать, ведь если бы тогда, когда Алик позвал меня за собой, я осталась в родном городке, быть может, жизнь моя сложилась бы иначе. Выскочила бы замуж, родила троих детей. А теперь ничего нет, кроме любви, иссушающей и не нужной. Звоню матери и, о чем говорить с ней, не знаю. Она в радостях, она нянчит внуков, которых родил ей правильный сын. А блудная дочка опять пошла на поводу у своей любви и позволила себя уговорить на аборт. В первый класс бы уже ребёнок ходил, представляешь? А теперь ни ребёнка, ни мужчины его сделавшего. Жизнь удалась. Мне скоро тридцать, а единственное моё достижение – это однокомнатная квартира, за которую мне кредит платить ещё десять лет. Никому я не нужна.
– Посмотри на меня, – он вынудил меня смотреть в его глаза. – Ты нужна мне.
Я засмеялась. Единственный человек, которому я нужна, это бомж, подобранный мной в морозную ночь в порыве сумасшествия. Он же подал свою руку и вынудил меня подняться. Мы встали напротив зеркала. Я, за мной он, такой высокий, что смотрел на наше отражение поверх моей головы.
– Быть может, я сделал неправильные выводы о твоих отношениях с…Аликом, но сейчас скажу тебе фразу забитую и затасканную, используемую поколениями измученных отношениями женщин – ты достойна большего. Взгляни на свое отражение.
Я послушно посмотрела. Полумрак прихожей, не угодивший Алику, чуть смягчал мои черты, делал их более таинственными, чем они есть на деле. Зелёные глаза казались совсем темными, тень скрадывала черты, делая их более мягкими.
– Ты красива. Если ты считаешь, что тебе нужен мужчина, ты можешь завоевать любого. А Алик просто привык, ему с тобой удобно. Ты же не подушка, чтобы с тобой было удобно спать?
– Но…
– Тебе не стоит бояться. Если ты его хочешь, он придёт. Возможно, даже ценить станет больше. Но не думаю, что долго. Потом все вернётся на круги своя.
Я чуть откинулась назад, прислонившись к его груди. Перевела взгляд на его отражение. Его глаза, серые, широко распахнутые, казалось, светятся. Его лицо меня завораживало, я готова была любоваться им снова и снова. Он коснулся моей шеи, и я, вздрогнув, вспомнила про украшение. И оно сразу сдавило неведомой, воображаемой тяжестью всех не высказанных упрёков и одиноких ночей.
– Сними его, – попросила я.
Он послушно отстегнул цепь, и дышать сразу стало легче.
– А что мы будем делать с тобой? Нам нужно найти тебя, твоё имя, твой дом.
– Всему своё время, – мягко ответил он. – Воспоминания в воздухе вокруг меня, каждый раз вдыхая его, я надеюсь, что уловил их, но они так стремительны… Не торопи время.
И я промолчала. Ведь если бы настояла на своём, потеряла бы и его, а тишина пустой квартиры меня бы просто раздавила.
– Сколько лет ты уже влюблена в него?
– Одиннадцать, – тихо ответила я. – С семнадцати лет. Но первый год он на мои посягательства не отвечал.
– Знаешь, как я назвал бы тебя? Пенелопой. Ты удивительна в своём упрямстве. Назвал бы, но, боюсь, имя наложит на тебя обязательства, и ты подаришь ещё девять лет своей жизни человеку, этого не заслуживающему.
– И вдобавок, тебе не хочется быть Одиссеем, – улыбнулась я.
Напряжение схлынуло. А ночью, когда он спал, беззащитный и совершенный, я пошла наперекор его желанию ждать. Тихо, словно совершая преступление, я нашарила на полке фотоаппарат и сделала его фотографию. Он лишь поморщился от вспышки, не проснулся, а я боялась этого, даже дыхание затаила. Его фотографию, немного ею полюбовавшись, я разместила на сайте с тысячами аналогичных фотографий. Я написала свой номер телефона, адрес, по которому нашла его. Администрация сайта активно работала с соцсетями, уже завтра фото должно появиться во многих группах, её должны увидеть тысячи людей. Я должна найти своему найденышу настоящее имя.
Четвёртая глава
Алик не звонил. Я и страшилась, и ждала этого звонка. И осознавала его неизбежность, что бы не говорил найденыш, я не могла просто взять и вырвать из своей жизни одиннадцать лет. Каждый раз, когда телефон заливался звонком, что, к счастью, случалось не часто, кровь отливала от моего лица, а пальцы, тянущиеся к нему заметно, дрожали. Найденыш мои действия никак не комментировал, но поглядывал иронично. В томительном ожидании прошли два дня. Мы словно отрешились от всего мира, время в моей квартирке текло размеренно, не спеша. Мне не верилось, что когда-нибудь я вынырну из этого затянувшегося сонного царства и вернусь к нормальной жизни. Начну ходить на работу, стану рисовать смешных зверушек для детских книг и ждать, когда же приедет Алик.
Несколько раз в день я открывала свою страничку «Вконтакте» и проглядывала посты нужных мне групп. Фотографии моего спящего, такого невинного и безмятежного в своём неведении гостя уже были опубликованы, количество просмотров росло, но никаких внятных комментариев и звонков не следовало. Мой телефон молчал, словно обидевшись на пренебрежительное отношение и царапину на экране.
Зазвонил он ранним утром третьего дня. Вырвал меня из сна, я скорее отключила громкость вызова и вышла в коридор, не желая будить найденыша.
– Евгения? – пробасил мне в ухо мужской незнакомый голос.
– Да, – осторожно согласилась я.
Собеседник произнёс одно лишь только моё имя, но я уже была настроена против него. Мне самой непонятны мотивы этой антипатии. Скорее, она крылась в самом голосе. Я чувствовала силу, уверенность, превосходство, звучащие в нем. Но они старательно заглушались, и говорил мужчина почти заискивающе.
– Я по поводу вашего подопечного, которого вы обнаружили на Краснознаменной.
– Да, я слушаю вас.
– Мой отец уверен, что это его пропавший год назад племянник, соответственно, мой брат. Иван Самойлов. Я ничего по этому поводу сказать не могу – брата не видел много лет и фотографий его у нас нет. Но отец с ним виделся гораздо чаще и теперь горит желанием спасти племянника в память о своей покойной сестре. Мы не могли бы встретиться?
– Вместе с…Иваном? – имя не хотело срываться с языка. Оно не подходило ему.
– Да, конечно, иначе какой смысл? Говорите адрес, мы подъедем сегодня же, отец места себе не находит от беспокойства.
Я задумалась на мгновение. За встречу были весомые аргументы. Кем бы он ни был, но жить без имени, без денег и документов найденыш не может. И прятать его в своей квартире вечно я не смогу. Но этот голос…пусть смешно, но он мне не понравился. И имя Иван. Не мог мой найденыш, морозный ангел быть просто Ваней. В общем, аргументы против были так себе, поэтому на встречу я согласилась. Но с одним условием.
– Я хочу встретиться на нейтральной территории, – сказала уверенно я. – У меня есть своя личная жизнь, и смешивать её с волонтерской деятельностью не разумно.
Мне понравилось, как звучит – волонтерская деятельность. Значительно. Другого предлога не пускать чужих мужчин в свою квартиру я не успела выдумать. Мужчина согласился, и мы условились встретиться в соседнем районе, в кафе, которое смотрело окнами на заснеженный парк. До встречи было ещё порядком времени, и я не спеша приняла душ. К тому времени, как я вышла из ванной, в квартире уже пахло кофе, а на сковороде шкворчала яичница, единственное блюдо, которое мой гость умел готовить. Я завтракала, затем сушила волосы и не знала, как сообщить ему о предстоящей встрече. Затем решила просто умолчать – весьма по-женски.
– Быть может, сходим погуляем? – невинно поинтересовалась я. А в голове все вертелось Ваня, Ваня…ну какой же он Ваня?
– Да, конечно, – рассеянно ответил он. Мысли его витали где-то далеко, быть может, пытались связать воедино обрывки воспоминаний?
Мы вышли из подъезда почти порознь. Мне казалось, из каждого окна на меня смотрят осуждающе. Я жила в этом доме уже пять лет, и все пять лет соседи регулярно видели меня с Аликом. А недавно вот имели возможность лицезреть его в подъезде без ботинок, а теперь я с…Ваней иду. Я всегда преувеличивала мощь общественного мнения и всегда переживала, что же обо мне подумают люди.
Однако, отсчитывая шаги, уходя все дальше от своего дома, мы не заметно сближались. Это произошло неожиданно для меня самой – вот я иду в пару метров от него, а вот уже держу его руку в своей. Мы дошли до парка. Я обернулась – позади нас осталась ровная цепочка следов, мы первые, кто в этот выходной день посмел прийти и запятнать заснеженные пустые аллеи. Я села на холодную лавочку, найденыш рядом со мной. Дыхание вырывалось изо рта белыми облачками пара. Кафе, в котором мы должны были быть уже через несколько минут, было открыто и, судя по большим витринным окнам, совершенно пусто.
– Попьем кофе? – предложила я.
Он поднялся и подал мне руку. Сонный официант принёс нам меню, но мы оба заказали лишь кофе. Сидели друг напротив друга, грели озябшие руки о горячие чашки и молчали. Молчание не было комфортным – дома, наедине друг с другом мы наслаждались молчанием в такой же степени, как и общением. Сейчас же тишина висела над нами осязаемым, удушающим облаком. Но никто из нас не стремился нарушить её первым. Я посмотрела на часы – уже начало одиннадцатого, неведомый кузен моего найденыша уже должен появиться.
Минуты шли, кофе было выпито, официант с дальнего конца зала взирал на нас неодобрительно. Я сдалась и набрала номер мужчины, который мне так и не представился. Абонент временно недоступен. Недоступен он был и через пять, и через десять минут. Опаздывать на встречу на полчаса – это даже не дурной тон, это оскорбление. Вряд ли у моего найденыша такая невоспитанная родня. Я расплатилась, из жалости к официанту, проводившему в этом пустом зале целый тоскливый день, оставила хорошие чаевые. Мы вышли и снова пошли в парк по своим же, уже чуть заметенным снегом следам. Я наступала в следы найденыша, он – в мои.
– Давай ещё посидим, – попросил он. – Так хорошо здесь, словно в целом мире никого нет.
Мы сели на ту же лавку. Снег пошёл все сильнее, падал сплошной стеной, скрадывая очертания тёмных елей, приглушая звуки машин, доносящиеся с дороги. И в самом деле можно вообразить, что мы совсем одни. Я открыла рот – хотела признаться в том, что сделала. Что его фотографию видят сотни чужих людей, что сговорилась о встрече за его спиной. Но прежде чем я успела произнести эти слова, тишина взорвалась. На секунду я растерялась. Мне показалось, что взрыв произошёл внутри моей головы, и я поморгала, удивляясь, что ещё могу видеть. Затем в мои оглушенные уши ворвались звуки. А ещё через мгновение я оказалась на снегу, прижатая сверху найденышем. Сначала я слишком удивилась, чтобы протестовать, чтобы спросить, что происходит. А потом посмотрела на его щеку, на чуть пробившуюся темную щетину, ощутила на себе вес его тела и некстати подумала: «Господи, как же это здорово, просто лежать под ним!» – и засмеялась.
Он посмотрел на меня удивлённо. А затем дёрнул, вынуждая подняться.
– Побежали к елям. Стреляли из машины, их несколько, я не понял, из какой. Пригнись.
– Стреляли? – удивилась я.
Удивилась и замерла, как вкопанная. Он снова дёрнул меня, заставляя бежать, и я покорилась, мысленно готовя доводы, ведь он говорит абсурд, кто станет стрелять в нас утром воскресного дня! Я обычная неудачница, готовая вступить в средний возраст и уже присмотревшая для себя породу кота. В меня не за что стрелять, я никому не нужна. Мы пробежали несколько метров, вильнули в сторону и упали в снег за елью. Падающий беспрерывно снег мешал вглядываться. Когда я уже хотела возмутиться вслух, мимо нашего укрытия с топотом побежали двое мужчин.
– Они побежали по этой аллее, – крикнул один из них. – Пусть перекрывают выходы!
– Надо сматываться отсюда, – прозвучал жаркий шепот прямо в моё ухо, стало щекотно, я едва не хихикнула. Положительно, я схожу с ума.
Мы побежали прямо по сугробам между елей. Летом здесь была тропинка, протоптанная мальчишками к стадиону. Здесь же они тайком курили и пили пиво, это было их царство. Сейчас мороз погнал их в подъезды, а снег замел тропу. Меня дернули и потащили в сторону, но я запротестовала.
– Там забор железный, высокий, не перелезть. С этой стороны вообще никак не пройти, там футбольная база.
– А куда?
Я пошла дальше по одной мне заметной тропе. Она привела нас к участку забора, на котором несколько железных звеньев отсутствовало – те же мальчишки постарались, не желая обходить весь парк, чтобы попасть на стадион. Мы скользнули сквозь дыру, прошли мимо пустых заснеженных трибун. Под шлагбаум на въезде намело столько снега, что мы просто через него перешагнули. И заспешили прочь мимо длинного забора.
– Там троллейбусное кольцо, – указала я пальцем. – Третий идёт почти до моего дома.
Найденыш с сожалением посмотрел на меня и покачал головой. Мы зашли в ближайший двор, пересекли его наискосок и в следующем дворе зашли в первый же подъезд без кодового замка. Поднялись наверх и на площадке третьего этажа присели прямо на пыльные ступени. Я подумала, что ему не привыкать так проводить время.
– Мы не можем идти домой.
– Как это, не можем? – удивилась я. – Куда мы в таком случае пойдём?
Он ударил кулаком в стену и выругался. Я бросила взгляд на костяшки пальцев – они чуть кровоточили. Затем закрыл ладонями лицо и сидел так несколько минут. Я разглядывала причудливый узор трещинок на крашеной бежевой эмалью стене и ждала.
– Я не знаю, как они меня нашли, но если нашли, то знают и о тебе.
– Кто они? – мягко спросила я.
– Если бы я помнил, – в отчаянии простонал он. – Никаких зацепок. Я ничего не помню, и я не понимаю, как они, люди из моего прошлого, меня нашли.
– Я дала объявление. С твоей фотографией, – ровным тоном произнесла я. – Я же не знала, что за тобой бегают люди с пистолетами.
Он вскочил на ноги и заметался по узкой лестничной площадке. Частый звук его шагов выводил меня из себя, боль тисками сжала голову. То, что происходит, это не со мной. Очередной кошмар, причём, не страшнее рожающей в моей квартире Вики.
– Надо куда-то идти, надо спрятаться. Если они знают твой телефон, то узнают или уже знают твой адрес. Они будут ждать.
– Я пойду домой. Я же буду одна, мне ничего сделают.
– Я тебя не отпущу, – голос его звучал жёстко, и я вдруг поверила, что он просто возьмёт и не отпустит. И все. – Даже если будешь одна, они душу из тебя вынут, не сомневаюсь.
Он снова сел на ступеньку и привалился к стене. Я прижалась к его плечу и закрыла глаза. Я ещё с трудом осознавала, что мне заказан путь в мою квартирку, моё убежище.
– Очень милый подъезд, – сказала я в тишину. – Ступеньки такие…широкие. Не так холодно, как в твоём прежнем. Не курят, судя по всему. Как, годится для проживания? У тебя опыта побольше.
– Я пытаюсь найти выход, не передергивай, пожалуйста!
– Я передергиваю? – закричала я, поднимаясь со ступеней. – Я? У меня была хоть и дрянная, но стабильная жизнь! У меня был мужчина, которого я любила, у меня была, чёрт подери, крыша над головой! Я могла спать в своей постели до того, как приютила тебя!
– Я не заставлял тебя этого делать!
– Да-да, – засмеялась я. – Просто милостиво позволил себя спасать.
– Я что-нибудь придумаю.
– Что ты придумаешь? – снова закричала я. – Ты даже не помнишь, как тебя зовут!
Дверь на лестничной площадке открылась, вышел мужчина средних лет в обвисших на коленях спортивных штанах и тапочках на босу ногу. За ним в качестве группы поддержки стояла жена, и уж она производила куда более грозное впечатление.
– Если вы сейчас же не покинете подъезд, я вызову полицию.
Мы прошли мимо них и неспеша спустились по лестнице. Мужчина тоже спустился на пару пролетов, проконтролировать, чтобы мы вышли на улицу.
– Ну вот, – сказала я, когда дверь за нами закрылась. – Снова остались без дома.
Нашла его руку и крепко сжала её. Вместе мы дошли до ближайшей лавочки и тяжело на неё опустились.
– Как тебе Робинзон? Согласна быть твоей Пятницей.
Он легко улыбнулся, но одними лишь губами. В глазах его были напряжение и растерянность. Мне вновь стало его жаль. Я видела, что он хочет меня защитить, хотя пока не осознавала в полной мере угрозы. Вздохнула и достала телефон. Звонить предстояло Алику, и один только этот факт доводил меня до дрожи. Трубку вновь взяли сразу.
– Да? – отрывисто бросил Алик.
– Алик. Не спрашивай меня, пожалуйста, ни о чем, так нужно. Я понимаю, что ты сейчас зол на меня, я и сама еле набиралась духу, чтоб тебе позвонить, но…
– Но? – иронично переспросил он.
– Дай мне, пожалуйста, ключи от своей дачи. Ты же все равно туда не ездишь сейчас. А мне очень нужно. На несколько дней.
– Ты об меня ноги вытерла, а сейчас звонишь, как ни в чем не бывало, и просишь ключи от дачи?
– Да, – просто ответила я.
Он сбросил звонок. Ни на что особенно не надеясь, я написала ему СМС с адресом, по которому сейчас нахожусь. А через двадцать минут увидела его машину, въезжающую во двор.
– Жди тут, Алику тебя лучше не видеть.
Я шла словно на заклание. Да, он зол, но ведь все же приехал. А это о многом говорит. Например, о том, что ему не все равно. Алик вышел из машины и ожидал меня, нетерпеливо покручивая брелок с ключами в руках. Я не смела поднять на него глаз, словно и в самом деле была виновата.
– В холодильнике пусто, – он протянул мне ключи. – Не был там с октября. Как включать отопление ты знаешь.
– Спасибо.
– Женя, – Алик замялся, словно не зная, какие подобрать слова. – Все в порядке?
– Все хорошо, – соврала я.
Стояла и смотрела, как он садится в машину, уезжает, и почему-то ничего не чувствовала. Совсем. В сумке зазвонил телефон, меня побеспокоил мнимый родственник лже-Вани. Сам найденыш уже приближался ко мне широкими шагами, и после секундного сомнения я сбросила звонок и выключила телефон.
В сетевом супермаркете мы купили самых необходимых продуктов. Несмотря на то, что я старалась брать всего по минимуму, пакеты вышли внушительные, но найденыш легко подхватил их, словно они набиты пухом.
– У меня есть ещё один вариант, – я улыбнулась. – Геркулес. Несмотря на то, что ты кажешься субтильным ангелом, сила в тебе медвежья. Но сразу говорю, Иолой быть не согласна.
Он не ответил. Старый жигуленок довез нас до пригородного вокзала, а полупустая электричка со скрипучими сиденьями из кожзама до станции под названием Алексеевка. Первое, что мне бросилось в глаза, чистый снег. Он буквально слепил глаза, вынуждая щуриться. Я уже и забыла, что снег может быть таким чистым и таким белым. Длинная деревенская улица причудливо изгибалась. По краям дороги высились сугробы, от них к редким жилым в это время домам змеились тропинки. Над их крышами вился дымок.
Дом Алик купил подешевке из-за места. Он стоял на пригорке и смотрел на широко разливающуюся в этом месте реку. До города на машине было лишь полчаса, и благодаря этим факторам старые домики сносились, а на их месте вырастали кирпичные монстры. Алик тоже хотел такой, но пока ещё не успел. К счастью, потому что я полюбила этот старый дом. Бревенчатый, но высокий, со скрипучей лестницей на второй этаж, на котором было две маленькие спальни. На первом этаже кухня, крохотная ванная, которую установил уже Алик, гостиная и спальня. Я вошла в тёмные холодные сени, включила свет.
Здесь же запускались отопление и отключенная на сезон вода. Найденыш молча прошёл в комнату и больше из неё не выходил. Я разобрала покупки и села на табуретку, прижала руку к батарее – только начали теплеть. Затем не выдержала гнетущего стылого одиночества и пошла к нему, к своему найденышу. Он сидел, чуть сгорбив плечи, склонив голову, и даже не поднял головы, хотя скрипучие половицы отчётливо предупредили его о моём приходе. Он рассматривал пол, наверняка половичок, лежащий на нем, показался ему очень занимательным. Таким, что не отвести взгляд.
– Все будет хорошо, – сказала я, потому что не знала, что сказать ещё.
Подошла к нему и коснулась его волос. Он, откликнувшись на прикосновение, подался вперёд и уткнулся макушкой в мой живот. Я улыбнулась и погладила его по волосам уже смелее, успокаивающе, словно мать своё дитя. Он поднял свои руки и положил их на мои бедра. Я задохнулась, несмотря на то, что мы были разделены плотной джинсовой тканью. А затем он чуть нажал на ямку позади коленей, вынуждая меня опуститься на пол. Я затаила дыхание. Теперь он смотрел на меня сверху вниз, его глаза были так близко, как никогда прежде. Он наклонился, наши лбы соприкасались, я, казалось, забыла, как дышать от напряжения. А затем не выдержала и подалась вперёд, навстречу его губам.
