Текст книги "Дети Междумирья (СИ)"

Автор книги: Ирина Потанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

8. Первая гибель

– Топа, ко мне! – в тот же миг скомандовала Настасья откуда-то из-под земли. Ничего не понимая, я подался на зов.

Фу-ух! Железной хватка оказалась в буквальном смысле. Наша роботесса, укрывшаяся в солидной щели, между каменными глыбами, втащила меня к себе. Настасья уже была тут.

– Вывихнула рессору, упала, разбила три микрочипа. – пояснила причину своего лежания бывшая Дваждыответчица. – Иначе, я бы быстрее всех их уже на точке была. – и неожиданно добавила. – Вот дура-то! – вопросов задавать не пришлось, роботесса, кажется, страстно хотела излить душу. – И как такое только возможно? Я ведь была, будто и не я вовсе. Все понимаю, а делаю так, будто не знаю ничегошеньки. Отчего, спрашивается, я всеми микронами желала поучаствовать в этом нападении на караван? Я что, не знала, что там будет? Знала!!! Неподалеку идут бои за деревушки нэссов. Конечно, если нэссы узнают, что на их мирный караван нападают, они отправят часть своих сил разбираться. Нашим магам, ох как пригодится такое разобщение сил противника! Что вы так смотрите? Да, да, нас тут используют как отвлечение для сбесившихся скалок!

«Срочно уточни, откуда у нее информация!» – потребовал я.

– Так я же робот! – с таким видом, будто это все объясняло, сообщила дваждыответчица. – Техника с техникой всегда найдет общий язык. Как только я в лагерь попала, сразу выклянчила у лагерной рации пересказ некоторых разговоров Пеппера с командованием. Нас послали не на мирный караван, а в настоящий бой, прекрасно зная, что нэссы решат защищать свой груз. А что дальше будет с нами – никого не волнует. Повезет – наши маги управятся с нэссами до того, как защитники каравана с нами. Тогда нам придут на помощь. Не повезет – что ж, на то и есть в шахматах пешки, чтобы было кем жертвовать, ради более значимых фигур.

– Это ужасно!!!

– Ну да… Но я раньше не замечала несправедливости. Знала, что нас гонят на убой, но все равно была готова сражаться за наше доблестное волшебное правительство до последней капли масла. Надо же, как мне голову-то задурили…

Туча из скалок давно промчалась мимо. Я рискнул высунуть морду из укрытия, и тут же получил по носу деревяшкой. Не сильно, но обидно. Несколько скалок догоняли основные силы и, конечно же, наткнулись на нас. Издавая странные всхлипывающие звуки, они умчались за остальными своими собратьями.

– Ой, сейчас приведут подмогу. Плохо… – роботесса картинно свела металлические брови к переносице. – Будем строить крепость! Надо скорее, а то ведь могу не успеть. Хоть что-то действительно важное хочу напоследок совершить – вас, недотеп, спасти, например. – роботесса шумно вздохнула и взялась за дело. Двигалась она очень медленно – видимо поломанные рессоры не давали покоя – но работа все равно спорилась. Сгребая всевозможные окрестные камни, она баррикадировала нас в укрытии. Мы с Настасьей кинулись было помогать, но камушки оказались совершенно неподъемные. Ну и силища, оказывается, кроется в нашей дваждыответчице!

Довольно скоро мы уже ощущали себя похороненными заживо. Роботесса протиснулась в укрытие сквозь узенькую щель, и тут же торжественно заложила ее очередной глыбиной. – Так не достанут! – уверенно проговорила она и – все-таки у любых, даже самых железных девчонок, страшно велико желание выговориться – продолжила свои жалобы на военные порядки.

– Сейчас, когда чип контроля в моей голове разбился, я понимаю, что все вокруг – сплошной кошмар! А раньше – все нравилось. Чип контроля – страшная вещь. Она заставляет вас хотеть их желания… – в ответ на наше «чьи?» роботесса страшно расхохоталась. От этого жуткого металлического гогота сразу сделалось понятно, что бывшая дваждыответчица действительно поломана. Может, вместе с чипом контроля в ней испортились и схемы разума? Я поспешил перевести тему:

– Спасибо, что спрятала нас в эту нору, – озвучила мое послание Настасья и добавила от себя: – Если б сразу знать, что вдогонку пустят такой ужас, я бы может с перепугу и не отстала бы от людей.

– Все равно отстала бы, – отмахнулась Роботесса. – Вы, люди, под воздействием Гласа выкладываетесь на полную катушку. Если Глас сказал – «беги» – то, будь уверена, ты бежала изо всех сил. Быстрее ты попросту не способна. Звук Гласа для человека, все равно, что чип контроля для робота. Все, кто был обезумлен до перехода – под полным контролем Гласа.

– А те, кто не был обезумлен? – осторожно поинтересовалась Настасья.

– Таким сейчас в Волшебный Мир не попасть! – категорично заявила роботесса. – Виза вручается только обезумленным.

– Ну а если… Х-мм… Если обезумиватель не подействовал?

– Ты про собаку? – роботесса потянула руку, и я подставил шею, позволяя себя погладить. – Тот, кто не был обезумлен, того наше правительство не контролирует. Пока Топа первый, кто не был обезумлен перед переправой. Но он же собака, так что наши особо не нервничали. На передовую его и точка… Или оставить при хозяйке, если очень будет нужно. Тебе-то твоя собака точно всегда будет верна, а ты у нас – существо подконтрольное. Зерно, вложенное в тебя при пересечении Междумирья, закрепляется Клятвой. После Клятвы люди окончательно становятся верными соратниками всех решений Гласа.

Роботесса стала тяжело дышать и то и дело вся передергивалась, будто от ударов тока. Мы не решались ее прерывать.

– Это случилось после Катастрофы. Всех, кто находился по эту сторону Междумирья, Волшебное Правительство превратило в послушных Гласу воинов. Я не знаю, как именно, знаю только, что все люди в Волшебном Мире вдруг стали беспрекословно подчиняться указанием Гласа. Полный контроль, полная управляемость… Только роботы не поддаются. Для нас изобрели другое – чип контроля в голову. Как хорошо, что он разбился во мне! Сейчас я свободна!– отчего-то в глазах роботессы появились коричневые капли. – Роботы плачут маслом, – пояснила она. – Оказывается. Раньше я этого не знала. Раб чипа не плачет, раб чипа – просто выполняет приказы… – тут роботесса хитро улыбнулась. – Знаете, мой чип контроля всегда немного барахлил, и оттого я была самой неуживчивой роботессой. И я благодарна судьбе. Если б меня не сослали на передовую, я никогда не ощутила бы себя свободной. Послушай, Настя! Напряги волю, изгони из себя власть Волшебного Правительства. Почувствуй себя самой собой! Я знаю, человеческая воля может победить вмешательство Гласа. Надо только постараться… Вот, что я хочу сказать тебе напоследок…

– Напоследок?! – мы с Настасьей встревожено переглянулись.

– Эй! – обеспокоилась роботесса, заметив, что я расчищаю выход. – Верните камни обратно в баррикаду! Никакой воздух мне не поможет, а скалки нас найдут! Вы что, не понимаете – те, отставшие дубинки, полетели за подмогой! Сейчас основная часть скалок защищает караван, а еще какая-то – рыскает тут в поисках нас. Не высовывайттт… – роботесса запнулась.

– Тебе плохо? – Настасья быстро-быстро заморгала, чтобы прогнать слезы.

– Не знаю… Скорее, страшно! Вот была такая я – дерзила начальству, рассуждала о смысле собственной жизни, доигралась до отправки на передовую… А теперь я вообще умру! – роботесса тяжело вздохнула. – Прямо сейчас! Я уже чувствую приближение смерти. Чип контроля ведь контролировал еще и питание организма…

«Что же делать? Где бы взять энергии для роботессы?» – мельтешило в моей голове.

Роботесса снова засмеялась, на этот раз тихо и хрипло:

– Всю жизнь, которую помню, я встречала группы и водила их в Академию. То есть всю жизнь занималась абсолютно бессмысленным делом. Целых десять месяцев бессмысленной жизни! А теперь вот вообще умру… – роботесса сделалась совсем жалкой, еще раз вздохнула откинулась на бок и… застыла. Внутренний свет ее глаз потух и от этого стало ясно – перед нами обычная безжизненная железяка.

– Эй! – Настя осторожно потрясла роботессу за плечо. Раздался звон металла о камень. – Эй! Ой! – Настя отпрыгнула.

Глаза роботессы загорелись тускло-желтым аварийным светом. Голос был совсем не ее:

– Система отключена до времен подвластности управлению. Просьба не беспокоить! – гнусаво сообщил голос откуда-то из грудной клетки нашей храброй и верной дваждыответчицы, и глаза ее снова потухли.

– Погоди! – Настя ужасно расстроилась и ревела, уже не скрываясь. – Эй! Так не честно! Ну, не спи! Мы починим тебя! Слышишь? Вернемся с лучшими техниками и починим! И сделаем так, что твой чип контроля останется разбитым, а ты будешь – целая!!! Обязательно!!!

Настасья кричала, отчего-то думая, что может докричаться до отключенного механизма. Увы, в результате она докричалась до скалок.

«Это было бы страшно, если бы не было так глупо», – уже через полчаса, я мучительно начал придумывать что-нибудь, чтобы поддержать Настасьин дух. Впрочем, что греха таить. И свой тоже…

– Можно подумать, глупое не может быть страшным, – всхлипывала Настя. У меня, признаться, тоже слезились глаза. Только не от жалости к роботессе, а от напряжения. Вот уже полчаса я неотрывно глядел в щелку между камнями, отслеживая действия штурмующего нас отряда скалок.

Картинка представлялась малоприятная.. Обнаружив наше убежище, скалки столпились возле него и принялись монотонно и уверенно колотить по камням. Довольно скоро от камней на входе в наше логово, стали отлетать крошки…

Вообразите мои чувства! Настасья ревет, скалки колотят, спасительные камни, отделяющие нас от врага все тоньшают, и при этом я ничего, ничегошеньки не могу изменить.

«Нужно укрепляться!» – максимум, что я смог придумать, это попытаться укрепить нашу оборону телом роботессы. – «А что делать? Речь идет о твоей жизни, Настасья!»

«Нет! Ты что? Топа, зачем ты толкаешь ее? Ну…» – Настасья протестовала, но, к счастью, не мешала мне укрепляться. Я с ужасом думал, что будет, если металл робота, как и камни, окажется скалкам вполне по зубам…

Когда последние каменные крошки осели пылью, Настасья не выдержала.

– Бом! – первая же скалка, ударившая по нашей роботессе стукнула по суставу и рука бывшей дваждыответчицы хрустнула. Глаза роботессы вспыхнули желтым светом и голос из грудной клетки монотонно сообщил: «Организм в смертельной опасности. Организм неустранимо повреждаем…»

– А-а-а! – завизжала Настя, – Ей больноооо!

Прежде чем я успел что-либо сделать, девчонка рванула тело роботессы на себя, перепрыгнула через него и оказалась один на один со стаей замерших в изумлении скалок. В два прыжка я оказался рядом и, оскалился, готовый угрожающе зарычать, или просто молча вцепиться в ближайшую скалкину глотку… А дыхание при этом участилось до хрипоты, а сломанные до встречи с Дениской крепким сапогом деревенского пьяницы ребра предательски заныли, представляя, как хрустнут сейчас от встречи с разбивающими камни скалками…

– У меня сердце колотится в висках, – отчетливо произнесла Настасья, нарушив окружающую тишину, – Может, там у меня пятки?

И тут началось нечто странное. Скалки вдруг рухнули плашмя на камни и.. покатились прочь, переговариваясь тревожным пищанием. Тешить себя иллюзиями, будто они испугались Настасью, мы не стали.

«Что могло случиться? Кто их напугал? Кем надо быть, чтобы тебя боялась армия камнепробивающих дубинок?!» – то мысленно, то вслух бормотала Настасья. – Может, нам тоже стоит упасть и укатиться? Топа?! – девочка паниковала.

А я? А я не только не паниковал, но и радовался как никогда. И даже когда из-за ближайшего валуна послышались тяжелые, торопливые шаги, я не попятился, как моя подопечная, а с беззаботным лаем кинулся навстречу идущему.

Нет, вовсе не потому, что я храбрец. Просто в воздухе витал знакомый до непроизвольного виляния кончика хвоста запах. Просто к нам приближался Дениска.

9. Денискины приключения

– Настя? Топа? Вы? – Дэн обалдело тер глаза, замерев у ближайшего камня. – Правда, что ль, вы? – выглядел он совершенно нелепо. В странном, похожем на одеяние каратиста, костюме, с зализанными назад волосами и в каких-то огромных мохнатых тапках, от вида которых любой представитель общества зеленых получил бы сердечный приступ.

Всеобщее оцепенение длилось бы еще долго, если б Денис резким движением не снял резинку с волос и не превратился снова в родное, любимое, широко улыбающееся лохматое существо…

– Денис! Денисик! Дени-и-и-и-ска! – опомнившись, хором завопили мы. Настасья бросилась к брату. Уже через миг она по-детски всхлипывала у него на шее, и было невозможно разобрать, плачет девчонка или смеется.

– Ну что же ты, СобакаДругЧеловека! – очередь дошла и до меня. – Что стоишь, как не родной! Иди, что ль, поздороваемся?!

Дважды упрашивать не пришлось. Растопырив глаза и уши, что есть силы перебирая лапами, я несся в распростертые объятия друга.

– Ну, все, все, други мои! – Дэн, шутливо отбивался. – Это я, я пришел. Я у вас есть. – и, как всегда, запел нечто подходящее: «Вот и я, а-а! До боли в ушах!» – и тут же пояснил. – Группа «Пикник», чудные ребята. – а потом сразу посерьезнел, как в былые, домашние времена, легко прыгая между настроениями: – Рассказывайте-ка, все по-порядку.

– Ох, – Настасья горестно вздохнула. – Все сразу и не припомнишь. Ты скажи, Марго с тобой?

Повисло нелепое молчание. Дэн нахмурился:

– А почему ты спрашиваешь? – и тут же, обнаружив, что глаза сестры наполняются отчаянием, скомандовал. – Погоди реветь! Подробно расскажи, что у вас произошло и при чем тут твоя взбалмошная подруга…

Настя покорно закивала и начала рассказ:

– Видишь ли, Дэн. Похоже, Марго на самом деле в тебя влюбилась…

– Это, конечно, ужасная неприятность, – Денис явно рассердился. – Но, может, оставим все эти девчоночьи сплетни. Не до них ведь!

– Дэн, ну ты чего?! – Настасья снова была готова расплакаться. – Марго отправилась спасать тебя, а мы – ее. Я думала, ты знаешь, где она. Она ведь твою морду в джинсах представлять собиралась… Значит, она должна быть там, где ты…

– «Где ты – там я! Где ты там я-я!»[10]10
  строчка из песни группы «Пасхальное Шествие»


[Закрыть] – громко и неожиданно пропел Дэн, но тут же перешел на нормальное мыслевыражение. Лицо его при этом снова сделалось строже и тяжелее: – Настя сосредоточься и объясни понятнее.

«Марго в Волшебном Мире, она кинулась спасать тебя и…» – я решил, что объясню все Дэну много быстрее. Впрочем, я тоже все время путался и сбивался.

Следующие полчаса мы с Настасьей наперебой рассказывали, как попали в Академию, как нас поселили вместе с Анютой, как Насте снился позавчера папа и просил быть поосторожней…При этом Настасья норовила посмаковать какие-то романтичные подробности, как раз в те моменты, когда я начинал говорить о важном….

«…И тут я понял, Леди Лана – подделка!..» – в очередной раз приходя в ужас от этого открытия, сообщал я.

– …У чайника было такое несчастное лицо… Ну.. Или как это назвать? У нас вокруг носа лицо, значит, и у него тоже…

«…Засланец обработал Настасью дурманкой! В Междумирье наставлены специальные радиоприемники, их называют Гласом…»

– … Марго спросила, можно ли представить только твое лицо. Она сказала, что без твоей патлатой морды в джинсах…

«…Кот смог сделать для нас только одно – снять с Настасьи дурь …»

– А сестра у Кота такая милая. Сама маленькая, а глазищи – огромные. Светятся и манят, как горящие окна холодным зимним вечером…

«… Ну, не всю дурь, как видишь. Большая часть осталась при нашей девочке…»

Как Дениска понял что-то из нашего хорового тявканья – ума не приложу. По крайней мере, никаких вопросов он не задавал, и хмурился все больше. Потом вытащил из-за пазухи клочок бумаги. «Мой брат!» – гласила аккуратная надпись на ней.

– Ой, именно из-за этой фотки нас и отчислили, – Настасья растерянно похлопала себя по бокам. – Дэн, ты что, выманил ее у меня из кармана? Или у Анюты много фотографий брата? Или…

– Или ты, как обычно, катастрофически рассеянна! Эту фотку намотала себе на ручку одна из боевых скалок, которых я повстречал неподалеку. Я перепугался, кинулся разгонять скалки. Хвала природе, управляться с вещами я все еще могу… Я думал, раз фото изъяли у сестры Кота, значит саму ее, наверное, уже угнали в плен к нэссам… – Дэн произнес это таким мрачным тоном, что нам стало совсем не по себе.

– И что? – заворожено спросила Настасья. – Что там, в нэссьем плену?

– Люди подросткового возраста оттуда не возвращаются, – неохотно сообщил Дэн. – И, соответственно, ничего не рассказывают. Ни одному шпиону или взрослому волшебнику, которого нэссы сначала поймали, а потом отпустили в качестве обмена пленниками, увидеть пропавших детей не удалось. В общем, что там в плену – никто не знает.

– Ничего не никто! – твердо сообщила Настасья. – Марго знает! Не зря же нэссы распевают ее «унитазы»! Это даже здорово, что она попала в плен – теперь мы, когда вызволим ее, узнаем, куда деваются плененные дети…

Всем своим видом Настасья показывала, что смертельно обидится на любого, кто усомнится в целости, сохранности и легкой вызволяемости из плена ее обожаемой Маргоши. Я решил не озвучивать свои худшие опасения…

– Марго в плену? С чего вы взяли?! – Дэн так до конца и не разобрался в происшедшем. – Она ведь должна была попасть туда, где я. Стоп! Во сколько она включила Камни Хода?

Увы, именно в это время начинающий Верховный Вещевод – Дениска находился в самой гуще боя. Оказавшись рядом с не заметившим ее Дэном, Марго вполне могла быть тут же схвачена нэссами.

– Нас атаковали тогда… – вспомнил Дэн, поежившись. – Внезапно и совершенно бессмысленно. Но в последний момент волшебники заметили неладное, завязалось сражение… В общем, паника, разруха, суматоха… Меня закатали в ковер-самолет и отправили подальше от войны…

– Дэн? В каком Институте? И, главное, как это «закатали в ковер самолет»? – еле успевая словами за бесконечным мысленным потоком вопросов, затараторила Настасья.

– Закатали-то? Натурально, – хмыкнул Дэн. – Отправили меня лететь внутри свернутого в трубку ковра. Это, значится, чтоб сбежать не мог. Да не я – ковер. Все оживленные вещи сейчас очень нестабильны. Того и гляди, к нэссам переметнутся. А в свернутом состоянии ковер всегда дремлет. Выполняет поручения автоматически.

«А разве свернутые ковры летают? – удивился я. – Мне всегда казалось, от позы у них зависят все летные качества…»

– Какая глупость! – фыркнул Дэн. – Не от позы, а от дрессировки. Как научишь, так и полетит. Наши ковры такой страшной дрессировке подвержены были. И молью им грозили, и выбивалками… В общем, теперь они и в свернутом состоянии, то есть во сне, тоже летают.

Настасья насторожилась.

– Денис?! – строго спросила она. – Ты что, живодер?! Ты что, сам их дрессировал?

Мы с Дениской расхохотались, и обстановка немного разрядилась.

– Нет, сестренка. Лично я никого не дрессировал. Ковры-самолеты – очень древние артефакты. Все ковры воспитались много веков назад. После того, как мать-Природа поняла, что люди используют магию во вред миру, она отняла у волшебников умение делать чудесные артефакты. Нынче все магические вещи очень древние. Целый Институт Невозможностей бьется над тем, чтобы снова вернуть людям возможность наделять вещи волшебными свойствами. Увы, пока это не получается…

– Ух! – Настасья поморщилась. – У меня уже голова кругом. Ожившие вещи, я так понимаю, волшебными не считаются?

– А что в них волшебного? – искренне удивился Дэн. – Живут себе и все. Никаких феноменальных способностей. Эх, если бы в Институте не испортили. Сейчас все отделы соединили в один: Отдел по борьбе. Я как услышал, спрашиваю: «По борьбе с чем?» Оказалось, просто, по борьбе. Война ведь… Собрали в этот отдел весь свет ученых волшебников. – Денис горько усмехнулся. – И, хочу заметить, цвет этот – серый!

Настасья посмотрела на брата, как на тяжело больного человека.

– Денис, ты извини… Ты это все для меня говоришь, или просто, чтоб выговориться?

Дэн обиделся:

– Что значит, «выговориться»? Я что, на приеме у психотерапевта? Конечно, я для вас с Топкой все это рассказываю.

– Ну, тогда делай это, плииз, попонятнее. – не растерялась Настасья. – Какие невозможности, какие цвета, какие отделы?

– Детский сад, ясельная группа! – развел руками Дэн. Но все же принялся объяснять. Подробно, эмоционально…и даже с картинками для наглядности…

– Это – коридор Междумирья. – несколько пассов, и мы оказались в сырой, узкой норе. Под лапами шелестел гравий, где-то вдалеке шумело море. А вот запахи не изменились. С ними Дэн явно работал не слишком хорошо…

– Денис! Что ты наделал! – ахнула Настасья. – Там, на поле с валунами у меня еще есть дела! Немедленно верни меня обратно!!! – Дэн послушался и убрал иллюзию.

– Ой, но как же я тогда узнаю про твои институты?!– как обычно, наша девочка сама не знала, чего хочет.

«Ты никуда не исчезала с поля, просто Денис наводит иллюзию – рассказывает, окружая нас картинками из своих воспоминания. Это, кстати, очень редкое и энергозатратное умение. Твой брат – Великий Волшебник!» – вмешался я. – «А теперь давай, все же, послушаем, что с ним происходило в Междумирье…»

– Да ничего там не происходило. Точнее, у меня совершенно не было сил следить, что происходит. Перед переходом с меня сняли такой штраф, что я находился в полуобморочном состоянии. Потом уже я узнал, что штрафы снимают специально, чтобы при переходе дать волшебнику дурманки. В обычном состоянии, имеющий силы волшебник может противостоять действию любого обезумивателя. А так… Но давайте по порядку.

На этот раз Денис не стал тратиться на иллюзию присутствия. Перед нами возник обычный компьютерный монитор, в котором начал показываться фильм о приключениях Дениски.

«Карты, Денька, и два дымящихся стола»[11]11
  пародия на название известного фильма «Карты, деньги и два дымящихся ствола»


[Закрыть] – любезно выскочившая табличка сообщила нам о названии предлагаемого к просмотру сюжета.

Выпендрежник! Нет, чтоб просто показать, что происходило – украшения придумывает, подписывает сюжет титрами, будто гавливудский фильм какой показывает!

Впрочем, название фильма соответствовало истине. Столы и впрямь дымились:

– Слушай, ты сейчас спалишь весь Институт! – ворчал огромных размеров дядька, одновременно засовывающий себе в рот половину батона и производящий какие-то магические пассы свободной рукой. – Завязывай это дело, говорю!

–Ни за что! – миниатюрная кучерявая девушка в больших очках, усердно стреляла глазами по краю дощатой столешницы. По двум составленными вместе столам бежало множество тоненьких стрелок-молний. Над всей этой конструкцией уже шел дым. – Пока не закончу эксперимент – не отвлекусь. Эх, похоже, очки слишком слабые. Увеличение волшебного заряда минимально, а физические свойства материала уже подкачивают… – вторая половина батона, явно отданная на растерзание девушке, самопроизвольно распадалась на крошки, которые залетали девушке в рот.

– Слушай, я устал, – заныл громадный. – Ну хоть поужинаем давай по-человечески. Есть, не отвлекаясь от работы – вредно. Ой, смотри! – громадный уставился на топчан в углу, на котором неподвижно лежал наш Дениска. – Еще одно тело привлекли. Парню, похоже, совсем плохо пришлось…

– Мне не лучше! – ощетинилась девушка. – Целый день мучаюсь над оживлением этих гадких столов, а тут появляется какой-то патлатый полутруп и пытается меня отвлечь! Молодой, г-м-м, человек, вы не вовремя!

– Что надо, паря? – громадный решил поддержать недовольство коллеги.

– Я не знаю, – с трудом открывая глаза растерянно проговорил Денис. – А где я? – он осторожно встал и вдруг улыбнулся. – Эх, вы! «Сделать хотел грозу, а получил козу!»[12]12
  строчка из песни А. Пугачёвой


[Закрыть] – явно дразнясь, тихонько пропел он. – Кто ж оживляет со столешницы?

Дэн пробежался взглядом по ножкам стола и… они моментально сделались живыми. Столы синхронно запрыгали на месте.

– О, мать-Природа! – простонала девушка. – Вы все испортили! Да я вас!!! Я целый день потратила на оживление!!!

– Отставить недовольство! – радиоприемник, висящий в углу кабинета, внезапно заговорил уже знакомым нам Гласом. Все присутствующие – и Дениска в их числе – моментально вытянулись по стойке смирно. – Работники отдела по борьбе, разрешите представить нового начальника Вещевого Направления. Денис – это ваш кабинет и ваши подчиненные. Оклемаетесь, принесете клятву и сразу приступайте к работе. До связи! – приемник замолчал.

– Ой, – глупо захихикала девушка. – Ошибочка вышла-с… Я как-то не подумала, что вы можете быть начальником. Мир?

– Пусть будет мир, – растерянно проговорил Денис.

– Нет, не мир! – зловеще заскрипел вдруг один из столов. – Война! Да, да, идет война и я – не на вашей стороне. Спасибо за оживление! До встречи по разные стороны баррикад! – и все это длинное, восьминогое чудище, резво разогнавшись, сигануло в окно. Толстый волшебник едва успел поставить щит, чтоб отразить летящие в присутствующих осколки стекла. Ужасный грохот стоял еще несколько секунд.

– М-да… – вздохнул толстый, глядя вслед удаляющемуся монстру. – Вы, господин патлатый начальник, многого у нас еще не знаете. Вещи – они оживляясь, идут воевать за нэссов. Потому со столешницы и начинали, чтобы и стол оживить, и сбежать не опзволить… Зря вы поспешили…

– Я не знал, – только и смог сказать Денис. Потом нервно залез в карман джинсов, выудил оттуда резинку, прилизав, собрал волосы сзади в тугой хвост и в упор глянул на девушку. – Так лучше? Давайте, пожалуйста, обращаться друг к другу по именам, без эпитетов «патлатый» и прочее. ОК?

Картинка, вместе с монитором, рассыпалась на маленькие квадратики, а потом и вовсе исчезла.

– Устал! – честно признался Дениска, смахивая со лба капли пота. – Да и долговато будет все это в виде фильма крутить. Это я зря затеял. Давайте, что ль, просто расскажу?

– Ну… – заканючила было Настасья, но, глянув на брата, сжалилась. – Хорошо, давай словами.

– Что так ужасно выгляжу? – усмехнулся Дэн. Мы корректно промолчали. Дениска действительно был вымотан донельзя. – Ничего! Если выберемся из всей этой катавасии, я неделю только и буду, что спать и есть. Сразу в норму приду…

–Ты тоже думаешь, что нужно отсюда выбираться? – Настасья, конечно, очень обрадовалась такому мнению брата. – Как здорово! А я боялась, что Глас и тебе задурил голову, и ты собираешься воевать тут до последней капли крови…

– Собирался, – вздохнул Дэн. – До последней крохи волшебной силы. Всего себя готов был отдать. До тех пор, пока первые же встречные вещи меня не спасли…

– Спасли от чего?

– От несвободы. От одурманивания. От полной потери воли…

Тут мы с Настасьей узнали продолжение истории со столом. С тем самым, сбежавшим из лаборатории вещевой группы отдела по борьбе Института Невозможностей.

Стол оказался не только буяном, но и ябедой. Он тут же рассказал нэссам, что у людей завелся новый чудо-вещевод. Дениска в это время отлеживался в своей комнатушке в Институте. И вот, ночью на Институт был совершен нэссий налет. Цель – похитить нового вещевода.

– Бей, хватай, руби! – отчаянно завопила отбивашка для мяса, влетев в комнату с Дениской.

– Ты сама себе противоречишь! – рассудительная резиновая перчатка, оказавшаяся тут же, тоже вступила в разговор. – Если бить и рубить, то хватать – незачем. Мы же в плен его должны взять. Зачем бить-рубить.

Денис уже подскочил и приготовился усмирять нападающих, но тут…

– Ох, что делается! – возле Дениса оказалась его родная кухонная кастрюля. У нее всегда была патология – излишняя привязчивость к хозяевам. И вот, сейчас этот порок пригодился – Я помню этого человека! – несмотря на то, что вся посуда была за нэссов, кастрюля не хотела обижать своего бывшего хозяина. – Я не хочу, чтобы он страдал! Выпей, Денисушка, отпей лекарства с моего донышка.

Все оказалось просто. Кастрюля дала Дэну то же зелье, которым поил Настасью Кот. Действие дурманки сразу прекратилось. Денис смог рассуждать логически и, загляну в сознание своей кастрюли, узнал, что творится в Волшебном Мире.

Увы, он не узнал ничего радостного. Понял, что все люди вокруг слепо слушаются голоса Волшебного Правительства. Еще он узнал, что вещи у нэссов, такие же подневольные существа, как люди у Гласа. Еще – что и нэссы, и люди ведут вовсе не оборонительную войну. И те и другие хотят единоличной власти в Волшебном Мире.

Денис хотел уговорить кастрюлю отказаться от войны, но тут боевой отряд волшебников набросился на домашнюю утварь, выгоняя ее из Института Невозможностей. Вещи бежали, а Денис снова оказался среди людей.

– А тебя забрали обратно в Институт? Хорошо, что все хорошо кончается, да? – вмешалась в рассказ Настасья. – Ведь могли бы и в плен к нэссам затащить…

– Хорошо? – фыркнул Денис, и тут же пропел: – «Мне нож по сердцу там где хорошо, я дома, там, где хреноово…»[13]13
  строчка из песни Б. Гребенщикова


[Закрыть] Ничего хорошего в Институте нет! Наукой никто не занимается. Все мои задачи – как бы сделать так, чтобы оживленная вещь не уходила на услужение к нэссам. Причем о благе оживляемых вещей при этом никто не думает. Странный девиз «я тебя оживил, я тебя и убью» – используется повсеместно, в каждом эксперименте. Первые несколько дней, я еще ни в чем не разобрался. Все думал, может, как-то можно коллег растормошить, думал дать кому-то зелье против дурманки. Но не тут-то было. Те, кто принесли Клятву, уже не могут мыслить самостоятельно. Очень ловко все продумано. Сначала волшебника штрафуют, отбирая унего все силы, чтобы он не мог противиться переходу и одурманиванию. Потом, пока обезумиватель действует и сознание человека впитывает все, что ни попадя, волшебника просят принести клятву. И все. Магия клятвы плотным кольцом окружает одурманенное сознание. Люди перестают быть собой…

– То же самое происходит и в Академии. И с Настей было так же. – подтвердили мы с Настасьей, узнав, что Денис тоже приносил клятву, сохраняя трезвый рассудок, но делая вид, что одурманен.

– Вот когда я все это понял, то решил убираться отсюда на все четыре стороны. Вернее – на одну. В реальный мир. – закончил Денис. – Хочу рассказать всем тамошним нашим, о том, что тут творится. Не дать Гласу завербовать к себе больше ни души. А все кто тут воюет – пусть сами разбираются. Им так нравится – я при чем? В общем, я еще не придумал как, но уже решил отчаливать от этого берега… Я воспользовался суматохой первого же боя, уговорил уносящий меня ковер-самолет развернуться и ушел. Решил искать пещеры Междумирья. А нашел – вас. Такие дела! – Денис тяжело вздохнул. – Институт Невозможностей был когда-то моей мечтой. – признался он. – А теперь его превратили в полигон. Жалко… Придется искать новый смысл жизни.

– Зачем искать? – Настасья, тем временем, переживала совсем о другом. – Искать новый смысл будешь, когда вытащишь мою Маргошу из нэссьего плена. А сейчас со смыслом и целями, вроде бы, все понятно!

– Понятно, – согласился Денис. А потом светло улыбнулся и запел «в тему»: – Жизнь стоит того, чтобы не быть сволочью! Жизнь стоит того, чтобы не быть сволочью![14]14
  строчка из песни А. Чернецкого


[Закрыть]