Текст книги "Интурист в России (СИ)"
Автор книги: Ирина Седова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Глава шестая
– Странное название для бывшего казнохранилища: Оружейная палата, – проговорила Дейзи, когда они уже вышли из метро и переместились в пространство, сплошь засаженное деревцами, засеянное газонной травой и украшенное огромными клумбами.
Впрочем, ни цветы, ни газоны, ни деревья иностранцев теперь не впечатляли – за полторы недели, проведенные в России, они уже привыкли к обилию зелени в российских городах и начали считать это нормой.
– Я смотрел в Интернете: там с оружием один-единственный зал, а остальное – обычные предметы искусства, – сказал Артур с деланным равнодушием.
Девочки переглянулись и фыркнули – назвать обычными царские троны, коронационные предметы вроде знаменитой на весь мир Шапки Мономаха, карет, в которых ездили царицы, и золотой церковной утвари – это было слишком.
Но Белла не замедлила с ответом.
– Потому что первоначально так назывался склад оружия и мастерские, где это оружие изготавливалось, – пояснила она. – Причем изготавливались в тех мастерских не только сабли, топоры и ружья, но и вся амуниция для солдат и командиров. Мастерские эти находились внутри Московского Кремля, как и полагалось в те времена, то есть внутри города, и принадлежали сначала князьям, а затем, после того, как Иван IV короновался на царство, российским царям.
– А где находились мастера? – спросил Артур.
– Там же, при мастерских. Жили они на всем готовом, то есть на полном обеспечении, и кроме того им платили жалование от 8 до 40 рублей в год, что по тем временам было очень неплохо – Ломоносов, учась в Академии, существовал на три копейки в день. Позднее оружейные мастерские превратились в художественные, где создавались предметы по царским и патриаршим заказам. Но во время войн, конечно, все мощности переводились на изготовление оружия: как огнестрельного, так и холодного.
– Я же и говорю: пропаганда. – скривился Киан. – Нам в школе говорили, что у русских до XVII века не было своего оружия, что они его покупали в Западной Европе. И только потом стали делать, по западным образцам.
– Тю, и что то за страна такая была, что караванами в Московию оружие возила? – засмеялся Трувор.
– Швеция, наверное, с которой Петр I воевал. Или Турция. Чтобы нам легче было их разбить, – подхватил Иван.
– А вам в вашей школе не говорили, за какую валюту русские князья покупали своим войскам оружие? Или его к нам поставляли бесплатно, от душевных щедрот? – ехидно поинтересовалась Анюта.
– Конечно. В Россию много чего везли из любви к нашим князьям: золото, серебро, медь, драгоценные камни, шелка и парчу, – объяснила Марта, вторая из близняшек.
– И особенно железа! – сделал Иван лицо поумильнее.
– Ну, это ты уже загнул! – железа у нас и своего было навалом. Целые города этим промышляли. Из болотной руды добывали, – изобразил укоризну Трувор.
Олюшка сделала большие глаза.
– Тс-с, – прошипела она, прижав указательный палец к губам. – Болтун находка для шпиона. Не выдавай страшной государственной тайны: пусть лучше думают, что и впрямь нашу страну некому защитить, кроме Генерала Мороза.
– Шутка, – улыбнулась Белла, стараясь сгладить впечатление. – Но оружие у нас все-таки было свое собственное.
За болтовней они не заметили, как подошла их очередь в кассу, обменяли свои электронные билеты на бумажные и через Боровицкие ворота прошли в Кремль. Здание Оружейной палаты находилось буквально рядом со входом, и они успели вовремя, чтобы встретиться с заказанным экскурсоводом и не нарушить режима музея.
Для удобства гостей из Канады гид проговаривал свои пояснения к экспонатам на английском языке, и Беллины юные русскоязычные подопечные имели шанс в очередной раз продвинуться в лингвистических познаниях. Впрочем, как разумные люди, они еще с вечера напитались информацией о будущей экскурсии из Интернет-источников, и сейчас с переменным успехом пытались уловить из рассказов гида знакомые им слова и выражения.
Получалось это у них по-разному. Анюта с Мартой понимали все полностью, Олюшка с Иваном так-сяк, а Трувор, как изучавший в школе испанский, опирался больше на свою сообразительность. Тем более что в речи гида проскальзывали международные термины и русские названия предметов, лежавших на витринах.
Слишком долго задерживаться возле экспонатов гид не позволял, и им повезло, что их компания была небольшой, поэтому никто никому не мешал. А в общем и целом это было даже хорошо, что рассказы гида были короткими, и осмотр витрин был мимолетным – проход через все залы и без долгого стояния возле витрин занял почти два часа времени.
Вышла их группа из здания в полувменяемом состоянии – мало золота не показалось никому. У Артура был пришибленный вид – наверное, такой же был у Али-Бабы, попавшего в пещеру сорока разбойников в одноименной сказке.
– Странно, что все это не растащили за кучу войн и переворотов, – высказался он, наконец.
– А кто будет растаскивать? – пожала плечами Белла. – Это же Кремль, правительственная резиденция. Во время нашествия Наполеона, накануне вступления французов в Москву все ценности из старого здания Оружейной Палаты были вывезены, и экспозиция была вновь открыта уже после войны, в Санкт-Петербурге, тогдашней столице. В 1849 году было решено вернуть казнохранилище в Москву вместе с мастерскими, и как оказалось, это было мудрым решением.
– А как же революция? – спросил Мигель.
– Все события по смене власти происходили в Петербурге, и Гражданская война также сюда не дошла. Чему вы удивляетесь? В Ленинграде целый Зимний Дворец с Эрмитажем сохранились нетронутыми, и даже Временное Правительство ограничилось прихватизацией казны, а на распродажу императорских коллекций не решилось.
– Вы хотите сказать, что коммунисты ничего отсюда не продавали, и все, что когда-то изготовлялось в царских мастерских, до сих пор находится здесь? – спросила Дейзи.
– Что значит все? Кремлевские мастерские функционировали аж с XV века, и все, что было в них сделано, не поместилось бы ни в какое здание. Предметы, здесь изготовляемые, шли на подарки иностранным послам, на жалование особо отличившимся служащим или придворным, на украшения интерьеров дворцов. Мебель, посуда, и просто обычное по тем временам оружие – все, на что был заказ, и что было необходимо для функционирования правящей верхушки Российской империи.
– Гм… – проговорил Киан скептически. – Вы говорите неправду: большая часть того, что здесь выставлено – иностранного производства.
Белла на некоторое время онемела от такого нахальства: мальчишка пропустил почти все, что она только что пыталась объяснить!
– Но так и должно быть! – пришла ей на помощь Олюшка. – Свое использовалось, а дареное – выставлялось напоказ, чтобы не обидеть дарителя. Ну и когда свое изнашивалось или надоедало, то оно переделывалось или частично шло для изготовления новых вещей. Вы же, наверное, обратили внимание на трон, подаренный иранским шахом Аббасом. Разве можно было его не сохранить?
– Мы сейчас пройдем в Алмазный Фонд, – подхватила Белла, снова беря инициативу в свои руки, – который считается страховым, то есть сокровищницей, и принадлежит Гохрану России. Он небольшой – всего две комнаты, и думаю, что разницу вы поймете.
– Вы хотите сказать, что сейчас мы увидим нечто, по сравнению с которым два этажа золотых изделий будут казаться незначительными? – задумчиво произнес индеец.
– Ну что вы, уважаемый, ничего такого я бы не сказала. – Просто мы сейчас были в музее, а теперь заглянем в спецхран.
* * *
Вся группа как есть приготовились увидеть нечто особенное, и действительность их не обманула. Экскурсия начиналась с самого легкого: с витрины, где были представлены необработанные килограммовые кристаллы некоторых минералов и драгоценных камней, с образцами того, во что можно было бы эти минералы превратить для того, чтобы с выгодой продать. Но Дика эта витрина не впечатлила, потому что стоимости выставленных там экспонатов он не знал.
Зато следующая подборка заставила его задуматься. И не тем, что там сияла и блестела выложенная из мелких бриллиантов карта России. А множеством мешочков с отсортированными по размерам неограненными алмазами.
– The total amount is 5 kilograms, – небрежно бросил экскурсовод.
Но Дику показалось, что там было гораздо, гораздо больше.
А рядом была следующая витрина, с алмазами еще более крупными. Мешочков там лежало всего пять, зато имелись уникальные камни, от 20 карат и аж до 340 с лишним, каждый со своим названием. Некоторые кристаллы были идеальны: правильной формы и безупречной прозрачности.
Вполне закономерно, что третий отдел алмазной роскоши являл собой алмазы уже обработанные, то есть бриллианты. Они были поменьше размером, зато почти нестерпимо сияли, испуская снопики разноцветных лучей.
И все было частью российской казны… Запасом на черный день…
Изделия из бриллиантов на фоне этих сокровищ индейца уже не потрясли – хотя они и были великолепны. Вроде царских регалий: большой императорской короны, державы и скипетра, в который был вделан особо крупный бриллиант, носивший собственное имя Орлов в честь любовника царицы Екатерины. Хотя новеллы о других так называемых исторических камнях были интересны.
Например, рассказ об алмазе Шах, имевшем невероятную ценность, потому что некогда тот висел над троном Великих Моголов, а потом как ценный трофей был захвачен владыкой Персии. И что попал этот алмаз в Россию как выкуп за разгром российского посольства в Тегеране, организованный Англией, желавшей поссорить эти две державы.
Дика приятно задела мысль, что страна, казавшаяся ему ожившей сказкой, всегда была богатой и уважаемой. Он с трудом заставил себя оторваться от созерцания свидетельств ее великого прошлого и присоединиться к остальным членам своей семьи, которые уже направлялись туда, где были выставлены работы современных ювелиров России.
Впрочем, ничего особенного он там не увидел, пока не очутился перед выставкой золотых и платиновых самородков с Российских приисков, самый большой из которых был весом в 36 кг.
Дик был удивлен, что эти куски золота были не переплавлены, как это делалось всегда, а, наоборот, сохранены из-за своей необычной формы – только очень богатое государство могло себе такое позволить. И конечно, как он догадывался, это золото в российской казне не было единственным. Точно также как и бриллианты, и все остальное – это был неприкосновенный запас. То, что можно было показать иностранным посетителям небрежным жестом.
* * *
Канадцы вышли из залов фонда в полном молчании. Не о чем было говорить и нечего обсуждать.
– Ну, на сегодня все, – сказала, наконец, Белла. – Расходимся, каждый в своем направлении. Встретимся утром в гостинице за завтраком, и вы выберете, куда хотите поехать и что посмотреть. Просьба ограничиться европейской частью России, а Сибирь оставить на следующий свой приезд. Иначе у вас все время турпоездки окажется растраченным на перелеты от одного большого города к другому, чего вы и у себя в Канаде сможете испытать в любой момент за недорого.
И русские быстрым шагом направились куда-то, даже не оглянувшись.
* * *
Эту группу туристов Леонид Петрович заметил еще в метро. Она обращала на себя внимание тем, что была смешанной: половина русских, половина иностранцев. И обе половины – с детьми. Но самое важное – в группе был мужчина, очень похожий на того, кого чью фотографию детектив носил у себя в бумажнике во внутреннем кармане пиджака.
Типаж был один-в-один. Такой же рисунок скул, легкая монголоидность глаз. Но самое главное – выражение этих глаз, внимательное и настороженное. Перед Леонидом Петровичем был уголовник, он мог бы поклясться в этом перед кем угодно и чем угодно.
И эта крадущаяся походка человека, ждущего нападения со спины и готового дать отпор – такое вырабатывается годами, проведенными в опасных местах, когда ни на мгновение невозможно расслабиться и отдохнуть.
Леонид Петрович прислушался – туристы направлялись в Оружейную Палату Кремля, и вполне можно было отправиться следом за ними. Разговаривали они на смеси русского с английским, и подозреваемый столь искусно притворялся одним из них, что не будь он одет в куртку, соответствующую описанию куртки разыскиваемого, Леонид Петрович решил бы, что он взял ложный след. Однако цвет, марка – все совпадало, и он принял решение присоединиться к этой группе на время экскурсии.
После окончания осмотра Оружейной палаты необычные туристы направились в Алмазный фонд, где подозреваемый словно нарочно вел себя опять же неадекватно. Вместо того, чтобы восторгаться короной и букетиками цветов из драгоценных камней, он сначала постоял возле витрины с бриллиантами, что-то про себя бормоча одними губами, а затем замер возле золотых самородков, явно подсчитывая стоимость выложенного золота.
Впрочем, иностранцем он притворялся весьма правдоподобно – Леонид Петрович мог и ошибиться на его счет. Хорошо было бы выяснить, где группа остановилась, чтобы навести о ней справки. И хотя таскаться целый день по Москве за кем-то было вряд ли разумной тактикой, но в данном случае ему не оставалось больше ничего другого.
О, он конечно же, сфотографировал всю компанию, но слишком много в Москве и Подмосковье было бывших домов отдыха и доживающих свой век учреждений, сдающих за плату свой жилой фонд всем, кто пожелает остановиться в Нерезиновске на несколько ночей. Туристы были из небогатых, это прямо чувствовалось, и вряд ли выбрали отель в центре.
И тут сыщику повезло – перед тем как группа раскололась на две части и разделилась, прозвучало название гостиницы, в которой компания остановилась на постой. Так что можно было не суетиться и сразу отправиться выяснять о странных туристах все, что представляло интерес для Леонида Петровича как для детектива.
Спустя два часа он это все уже знал: и о том, что туристы прибыли из Канады, и что приехали они по приглашению семьи, проживавшей в Псковской области, и что женщина-экскурсовод, как и сопровождавшие ее дети, были из того самого Городка, где сбежавший из-под стражи преступник по кличке Красавчик когда-то начинал свою уголовную деятельность.
Разве могло это быть совпадением?
Да и не тянул этот канадец на шестидесятилетнего старика – на лицо ему было максимум сорок пять лет, а телодвижения были уверенными и стремительными.
Глава седьмая
Разделившись с канадцами, Белла повезла своих птенцов на Арбат, как и обещала им еще перед путешествием. Арбат был хорош тем, что там можно было не торопиться – вообще не спешить, и в то же время там совершенно невозможно было заскучать. Вымощенная красным и серым кирпичами, с фонарями под старину, эта улица выглядела праздничной, не настоящей, и киоски с сувенирами, собранными со всех сторон нашей необъятной страны, довершали впечатление.
Матрешки, расписанные не только под Хохлому, Полхов-Майдан или Гжель, но и с лицами политических деятелей, деревянные движущиеся игрушки, глиняные свистульки и всадники на лошадях (примитивные, но зато под народ), маски – и все за разную цену, разного качества, на разный вкус. Подносы, ножи, столовые приборы… Бусы, кольца и прочая бижутерия от пластмассовых вставок и стекляшек до натуральных камней – даже смотреть на все это было радостно.
А по бокам – многочисленные магазинчики с более дорогими товарами. Одни изделия из янтаря способны были свести с ума любую модницу. Белла дала себе слово, что в следующий раз приведет канадцев именно сюда – за покупками. Сама она уже присмотрела и подобрала себе целый гарнитур: ожерелье (не жалкие бусики, а в три ряда!), пару браслетов-змеек, аж три кольца, серьги, обруч на голову, набор шпилек, заколку, гребень – две полных учительских зарплаты оставила там, не дрогнув.
С другой стороны, вести канадцев сюда лучше накануне отъезда – таскать все это за собой по России было бы стремно, как выражаются современные дети.
Не успела Белла так подумать, как смартфон ее подал признаки жизни, и номер был незнакомым.
– Алло! – ответила она по школьной привычке, потому что это вполне могли быть родители ее учеников, у которых внезапно возникли вопросы к классному руководителю.
– Привет! – прозвучало в ухе.
– Здравствуйте! – вылетело у Беллы автоматически. – Ой, извини, не сразу узнала тебя, Красавчик. Долго тебе еще осталось отбывать?
Век бы тебя не знать, – хотелось ей добавить, но, конечно же, она сдержалась. Потому что хотя голос позвонившего напомнил Белле то, что она всегда старалась забыть – чья она дочь, и до чего ж они мне все надоели, но хамить тому, кто рвался с ней сейчас на связь, было чревато последствиями. С народом, окружавшим ее отца, надо было общаться без трепета, однако так осторожно, словно ходишь по минному полю…
– Я в бегах. Говорю с чужой трубки. Из всех номеров помню только твой. Сообщи отцу: я в Москве, на Киевском. Пусть закинет денег в трубку и пришлет гонца. Я уже еле кости таскаю – бомжую, счет дням потерял.
Белла подумала: кое-какие страницы уголовного кодекса сигналили однозначно: помощь беглому зэку была чревата сроком. А отказать в помощи отец не мог – да ему бы и в голову прийти не могло не позаботиться о племяннике. Следовательно…
– Я тоже сейчас в Москве, – сказала она. – Я правильно поняла, что ты на Киевском вокзале?
– Правильно.
– Жди меня там возле входа в метро, я сейчас подъеду.
– Здесь два входа.
– Ничего, проверю оба. Лишь бы ты никуда не исчез. Деньги на этот номер я попробую закинуть, как только так сразу. Не суетись, мы что-нибудь придумаем.
– Это дядя Воля звонил? – деловито спросила Анюта, когда смартфон погас.
– Да, он. Шабаш, ребята, наши прогулки на сегодня откладываются. Дядя Воля попал в беду, его надо спасать. Припустили к метро, все остальное – потом.
Подумав, Белла набрала номер мужа, но прежде чем делать вызов, заколебалась: стоит или не стоит отвлекать его от дел. То есть, имеется ли у их компании шанс справиться своими силами? Подумав еще, она коснулась кнопки вызов.
– У меня проблема. Нерешаемая. Когда ты сможешь явиться? Я в толпе, на Арбате. Тут много ряженых, вопрос лишь с твоим появлением, будь осторожен.
Выслушав ответ, она кивнула и выключила смартфон, а через несколько минут их компанию догнал какой-то субъект, ростом чуть пониже среднего, облаченный в цветастые пляжные шорты. Туфли субъекта были искусно замаскированы под копыта, и маска черта, из-за которой сверкали черные как пуговицы глаза, весьма гармонировала с мохнатой имитацией козлиной шкуры, покрывавшей его торс и все четыре конечности.
Анюта с Мартой радостно взвизгнули и на субъекте повисли. Впрочем, висели они недолго – ровно до того момента, пока Белла их строго не отчитала. Она долго перед ним оправдывалась – так по крайней мере это выглядело со стороны, и даже сделала с ним пару снимков на фоне какой-то цветочной арки из украшавших Арбат.
Выходов из метро возле вокзала оказалось даже не два, а целых пять, если верить схеме: один основной, и четыре вспомогательных. Оставив Анюту возле выхода из той ветки, по которой они приехали, то есть возле кассового зала, Белла с остальными своими подопечными направилась было к следующему, у центрального вестибюля, но тут ее окликнул знакомый голос.
На нее прямо в упор смотрел мужчина в заношенной темно-коричневой куртке и потертых грязноватых джинсах. И этот мужчин ей кого-то сильно напоминал…
– Дядя Волик! – кинулась к нему Марта.
– Тс-с! Тише! – проговорил мужчина. – Ба, да я вижу что столицу покорять вы дружной кучкой налетели! А остальные артисты где?
– Они не захотели ехать, – сказал Иван. – Они сказали, что все можно узнать из Интернета, и незачем ради этого трястись в поезде. А ты как?
– Да никак. Попался на банальную провокацию. На Ленинградском вокзале ко мне прицепился один недоросток из молодых и ранних и начал нарываться конкретно. Базар повел в такой теме, за какую положено бить до кровавых соплей. Я предложил ему взять свои слова обратно – он не внял, и добавил еще пару эпитетов. Будь мы только вдвоем и в другом месте, я бы его отму… отвальцевал, короче, но рядом были свидетели, из наших. Не один я был, ребятки. Пришлось доставать складняк и втыкать. Парниша брык – и на пол. Вынул из раны нож, кровища хлещет… Я вызвал скорую, польцы̀ явились как привидения – из ниоткуда, я стою над ним как идиот.
– А почему ты не скрылся? – спросила Анюта.
– Куда? Да и смысла не было. Он мне куртку забрызгал, а на ноже полный набор для дактилоскопической экспертизы. Ну, думаю, не судьба Красавчику на свободе новую жизнь начинать. А утром, на допросе, следак мне сообщил, что этот п… короче, юный отморозок – из той самой банды, которую мы семь лет тому назад покрошили. Младший брат Бартыша, подрос, гнида! И что меня точно замочат, если не в камере, то на этапе. Ну я и решился на рывок.
– Вот просто так? – блеснули глаза у Трувора.
– Нет малыш, не просто. Мне повезло. Вместе со мной в камере ждал суда один… вася, который шел по статье 115. Максимум что ему грозило – год исправительных работ. Мы с ним оказались одной комплекции, да и моськой он на меня смахивал… не то чтобы как из одного инкубатора, но если не присматриваться – перепутать было можно. Я договорился с ним поменяться биографией на один день. Обещал перевести на его счет 10.000 долларов, если не поймают.
– А почему так много? – деловито поинтересовалась Марта.
– За риск. Убийцу могли подослать этой же ночью или отправили бы этого васю на зону вместо сбежавшего, – пояснила Белла.
Красавчик кивнул.
– По договоренности он должен был продержаться до следующего вызова на допрос, а я бы за это время был уже далеко и поимел свой шанс. Короче, я сел на поезд и помахал ручкой Москве.
– Ох дуралей!
– Угу. То, какого лоха я едва не сыграл, меня пробило быстро. Во-первых, дома меня бы ждала засада, и повязали сразу же, не ходи к гадалке. Во-вторых, в телефоне, который мне любезно вернули, наверняка уже имелся маячок, который показывал, куда я реально направил свои кости. Поэтому на ближайшей станции я вышел, выкинул трубку и пересел на обратный автобус. И вот я здесь, кукую уже десятый день на Киевском, и не знаю, куда лучше прыгнуть. Хорошо хоть твой номер вспомнил!
– В общем, так, – проговорила Белла, секунду помолчав. – Пока полиция не взяла твой след, возможностей помочь тебе у нас несколько. Денег у меня на счету достаточно, а при необходимости я позвоню мужу, и он подбросит, сколько потребуется. В общем, тебе надо изменить внешность, достать новые документы и расплатиться с долгом.
– Мам, я есть хочу! – хныкнула Марта.
– Отличная мысль – сначала поедим. Заодно посидим и подумаем, с чего начать твое преображение. Девочки, хватайте дядю Волю под руки и потащили к ближайшей пищевой точке. Трувор, одолжи ему свою бейсболку, чтобы он не светился своей прической, пока мы ему не поменяем шевелюру.
* * *
– В общем, так, – сказала Белла, когда они спустились в метро и присели там на одну из лавочек. – Есть идея сделать тебя нашим гидом на время нашего путешествия по России. Это сразу тебя легализует, и твое перемещение по просторам нашей необъятной не вызовет никаких подозрений. Интуристы – это очень удобное прикрытие.
– А если проверка документов?
– Наша объединенная группа большая, хотя и не настолько, чтобы там кто-нибудь мог затеряться. Но если ты будешь при деле, никому и в голову не придет, будто с тобой что-то не слава богу. Главное – вести себя уверенно.
– А если…
– Тебе надо будет выждать всего несколько дней, пока не заимеешь новый паспорт. На это время мы можем выехать из Москвы куда-нибудь подальше. Отправимся на автобусе, или на автобусах, если понадобится пересадка. Маршрут выберем потом.
– А если твои канадцы не согласятся туда поехать?
Олюшка и Иван переглянулись.
– Согласятся, – сказала Олюшка твердо. – Главное, чтобы все поверили, будто ты гид.
– Папа рассказывал, что в Москве есть Театральный магазин, где продаются парики, грим и прочие театральные принадлежности. Надо поехать и купить, – сказала Марта.
– Точно, – согласилась с ней Анюта. – Кто найдет в Интернете адрес ближайшего самым первым, тот выиграл.
– О, я уже нашел! – сказал Иван. – Тут совсем рядом Ирма-декор. Минут 15–20 ходу.
– Ну так выдвинулись! А с кого будем лепить портрет?
– С Андрея Миронова, конечно. Дядя Воль, вы смотрели Приключения Итальянцев в России?
– Само собой. Только он там мент, мне это не подходит.
– Да не похож он на полицейского нисколько! – сказал Трувор.
– Нам нужно, чтобы ты с кого-то срисовал манеры, – пояснила Анюта. – Лицо изменить нетрудно. Я умею это делать, мы дома часто в театр играем и разные пьесы ставим. Но тебе надо поменять походку и жестикуляцию. Миронов – самое то, он совсем не похож на зэка. Вот если бы ты смог двигаться как он, легко и непринужденно! Ну ты хоть попробуй! И глаза чтобы не волком смотрели, а приветливо. А то вид у тебя такой злой, словно ты заживо проглотить нас хочешь.
Зэк усмехнулся.
– И как я должен на вас зыркать?
– Доверчиво и радостно.
– То есть лоха изобразить?
– Наверное, да, – сказала Олюшка. – Вот, посмотри в мои зрачки… Представь себе, что ты сейчас будешь есть что-то очень вкусное, на улице прекрасная погода, и вокруг тебя друзья…
– Кореша, что ли?
– Ну, наверное. И вы сейчас все вместе идете веселиться.
Бандит засмеялся. И зло так засмеялся. Нехорошо.
– То есть что сейчас мы идем не в магазин за париками, а на попойку со шлюхами, чтобы там оторваться по полной программе? Это я должен себе представить?
Олюшка рассердилась.
– Неужели в твоей жизни никогда-никогда не было ничего хорошего? – спросила она расстроено.
Бандит задумался.
– Самая чистая радость, – сказал он, – это когда кто-то на твоих глазах неожиданно спотыкается, падает и расшибает себе коленку. Больно-больно.
– Ох! – сказала Белла. – А ты действительно злой, Волик!
– Какой уж есть! Хотя вру, был один случай. Когда я совсем мелким был. Я гулял на улице и замерз, а дом был заперт, потому что матка куда-то ушла, а ключ оставить позабыла. Я сел на крыльцо и заплакал. А соседка старушка увидела, зазвала меня к себе, напоила чаем с медом, а затем велела забраться на печку, чтобы я прогрелся. И ее кот, рыжий Барсик, устроился у меня в ногах. Я погладил его, и он замурлыкал. И так приятно мне стало тогда… Спокойно-спокойно…
– Значит, ты любишь кошек? – снова спросила Олюшка.
– Верно, люблю.
– Ну так представь себе, что я кошка. Большая и белая. И что ты глядишь на меня, и тебе хорошо-хорошо… Запомнил это чувство? Ты всегда теперь будешь его испытывать при виде меня! А теперь выпрями спину, набери полную грудь воздуха, выдохни и скажи себе: Мне хорошо. Вокруг меня друзья. Они меня уважают и всегда мне помогут.
– Мне хорошо. Вокруг меня друзья. Они меня уважают и всегда мне помогут, – послушно повторил бандит.
Он удивленно оглядел пространство вокруг себя и проговорил:
– Елки кудрявые! Но мне сейчас действительно нормально! Как ты сумела это сделать, пигалица?
– Гипноз, – пояснил Иван. – Олюшка владеет.
Олюшка кивнула.
– И долго это продлится?
– Около часа. Но этого хватит, чтобы ты смог вызывать у себя нужное настроение, когда будешь изображать нашего гида.
В театральный магазин Красавчик (будем называть его так, как звала его Белла) вошел, полный оптимизма и бодрости. Он терпеливо перемерял все парики и усы, которые подбирали ему Анюта с Мартой, с интересом пощупал накладки на лоб и нос из разных материалов, и выразил полное согласие с тем, что парик лучше взять из натуральных волос, а не из синтетики.
Некоторое разногласие возникло по поводу цвета, пока Белла не настояла на том, что ориентироваться надо на корни волос, которые могут неожиданно выглянуть в самый неподходящий момент. Но, наконец, набрав полную сумку всякой полезной и бесполезной всячины, в том числе и не забыв про свои интересы, компания покинула магазин театральных товаров и переместилась в торговую точку, где продавалась готовая одежда.
К великому счастью Красавчика, за четыре дня походов по музеям вся шестерка его консультантов во главе с Беллой знала, как должны одеваться экскурсоводы, и чемодан с комплектом нужных будущему гиду вещей был собран быстро и без споров. Бритвенные принадлежности и парфюм он подбирал себе сам, а на ночевку для него сняли квартиру, которая сдавалась посуточно, по паспорту Беллы.
Ввалившись туда всем кагалом, компания принялась действовать. Олюшка объявила, что ее бабушка Олеся дала ей чудодейственную мазь для роста волос, и если эту мазь втирать в голову ежедневно, то уже к концу недели Красавчик сможет обходиться без всякого парика.
Ну а пока этого не случилось, Анюта с Мартой изменили Красавчику форму лба, носа и скул, наклеили усы и парик, превратив в кудрявого молодца, и наложили на лицо тональный крем, раскрасив его после под натуральный цвет кожи. После того Белла записала для него на диктофон примерный текст его первой экскурсии.
– Поедешь в Дивногорье, на электричках, – сказала она перед тем, как оставить его одного. – Самый простой путь – это через Рязань. Но на Рязань – это с Казанского вокзала, то есть одна и та же станция метро с Ленинградским, где тебя наверняка пасут. Поэтому выбираем другой вариант, с Курского вокзала до станции Узловой, далее Елец – Липецк – Грязи – Воронеж – Лиски. Либо прямо, либо, через Тулу.
– А оттуда?
– Из Тулы до Узловой электрички ходят. В тех краях тебя никто искать уже не станет, если родственников нет… Точно нет?
– Точно.
– Значит, это направление и выбираем. Веди себя естественно, ничего не бойся. Когда человек боится, он ведет себя неадекватно.
– Я не боюсь, но я не понял, что значит естественно.
– Олюшка поедет с тобой и будет тебя прикрывать на случай, если вдруг полиция захочет проверить твои документы. По легенде – она твоя дочь. Вот тебе паспорт, куда уже вклеено твое новое лицо, имя и фамилия, и Олюшка, кстати, вписана туда на нужной странице. Это паспорт качественный, но липовый, для оформления в крупных гостиницах, кредита в банке или других серьезных дел он не годится. Сейчас тебя зовут Валентин. Запомнил?
Красавчик кивнул.
– Настоящий паспорт будет готов дня через три, хотя надеюсь, что этот вопрос мы благополучно разрешим до момента возвращения в Москву. А сейчас отдыхай. Вот тебе новый телефон. Это простейшая трубка, без наворотов, зато куплена на левое имя и чистая. Если не считать вбитого туда номера моего смартфона.
– Деньги?
– Олюшка завтра принесет. И карточку, и наличку.
– А долг? Это дело чести.
– 10.000 долларов, точнее, миллион рублей уже переведены на нужный счет. Ипотека твоего подменщика полностью закрыта. Концы спрятаны надежно.
