Текст книги "Интурист в России (СИ)"
Автор книги: Ирина Седова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Кстати, и заговоров та не шептала, накладывая мазь на ожоги, или обрабатывая ушибы с порезами у детворы. В ассистентках у нее было две студентки-медички, работавшие через день и ведшие документацию, и кто-то из молодых парней исполнял роль санитаров. Эти менялись каждые сутки.
И на внешность Александра Марковна на ведьму не походила. Она не была ни скрюченной, ни уродливой, ни слишком старой, ни слишком юной – на вид ей было не больше 40 лет, и на фоне остальных деревенских женщин своего возраста докторица блистала, как и положено было блистать образованной интеллигентной особе. То есть она была ухожена, безупречно одета и красива. Хотя, возможно, именно вот в этой безупречной прекрасности ее и скрывалось колдовство.
Черты лица ее, не подправленные косметикой, были настолько гармоничны, а походка настолько плавной, что казались почти невозможными для существа из плоти и крови. Они не привлекали, а отгораживали их обладательницу от остальных жителей. И старый Дик внезапно подумал, что у этой женщины нет ни подруг, ни поклонников.
В отличие от Дейзи, Мигеля и Артура, он понимал, что Матвей говорил всерьез. В существование духов индеец верил, особенно в свой родовой тотем. Многого духи сделать для человека не могли, но не раз и не два они выручали его, подсказывая дорогу или предупреждая об опасности. Здесь, на чужой земле, они молчали.
Немного подумав, он решил, что вряд ли желание поклониться камням на вершине холма, поросшего березами, будет предательством по отношению к духам, оставшимся в Канаде. А заручиться помощью здешних сил в его положении было бы не лишним.
Вот только стоило ли ради этого обращаться к той, которая была уполномочена местным населением запрещать или разрешать? Ведь приняв такое решение самостоятельно, он всегда мог бы сослаться на то, что ничего о запрете не знал. И вообще, с его просьбами лучше было обращаться к духам без свидетелей. Один на один.
– Но прогуляться по лесу я могу? – спросил он хозяев.
– Можешь, – кивнул Матвей. – Если будешь помнить, что кроме потусторонней силы и диких зверей бывают еще ядовитые растения, которых не то что пробовать не рекомендуется, но даже касаться опасно.
– Знаю, – отвечал индеец. – Мне показывали.
И направился в ту часть села, которая была на другой стороне шоссе, ближе к лесу.
Он даже не подозревал, что посмотрев ему вслед, Матвей достал мобильник и позвонил Трувору.
– Сынок, – произнес он, – наш канадский пациент, кажется, начал думать, что он нас умнее. В общем, шуруй к священной роще, чтобы перехватить его там на подъеме. Проводи к роднику, пусть попьет целебной водицы, можешь даже до крайних деревьев довести, чтобы поляну показать, но вглубь не ходите, и сразу же назад.
– А ты?
– А мне нельзя, запрет. Я бы не стал тебя посылать, но тетя Олеся далеко, она не успеет. Тебя мавки не тронут, ты для них еще мал. Если появится Леший, назови его дедушкой и извинись за иностранца. Скажи, что ты посвященный, и что долг помнишь.
– Да знаю я, Если что – бить челом и спросить, какую виру они хотят.
* * *
Совершая походы в лес, ребятишки заранее договорились, что громкую связь на своих мобильниках отключать не будут, в результате и Джо, собиравший ягоду рядом с Трувором, тоже прослушал полную инструкцию, что и как тому предстояло сделать. Ну а поскольку он обладал достаточной соображалкой, то, конечно же, понял: над старым индейцем нависла опасность.
– Что стоишь? Побежали! – ткнул он в бок приятеля. – Я еще в Канаде все понял про вашу семью. Ваш отец ведь не просто так привез Дика сюда, а не к Руслану, угу?
– Угу. Зачем резать опухоль, если можно сделать так, чтобы она сама рассосалась? Идем напрямки, я знаю здесь все тропинки… Ягоды берем с собой, не хорошо бросать их здесь. Перейдем овраг – спрячем их, чтобы потом вернуться.
Глава третья
Перехватить Дика у подножия холма ребятам не удалось: старик шел ходко, несмотря на возраст. Поэтому они просто пошли за ним следом. Нагнали они его только возле родника, где была установлена лавочка, на которой тот присел отдохнуть. Сбоку у лавочки был ввинчен крюк, на котором висела деревянная кружка. Она была грубой, выточенной из цельного обрезка ствола, с толстым согнутым гвоздем в роли ручки, и покрыта каким-то лаком, чтобы изделие не коробилось и не рассыхалось.
А, может, не лаком, а олифой. Значения это не имело – главное, что с помощью этого изделия местного рукотворчества можно было черпать воду из родника и пить. Они выпили. День был жарким, и холодная вода была приятна.
– Нельзя заходить в рощу, – сказал Трувор. И Джо перевел это на английский язык.
– Мне надо, – отвечал индеец без эмоций. – Я сделаю это. И вы меня не остановите. Сегодня. Или завтра. Я так решил.
Мальчишки переглянулись.
– Мы пойдем с тобой, – сказал Джо, наконец.
– Зачем? – спросил индеец равнодушно.
– Чтобы Вас охранять, – отвечал Трувор хмуро. – Я за вас несу ответственность. Если вы отдохнули, то пойдемте, пока не начало темнеть. Небо хмурится, а у нас даже фонарика нет.
Индеец поднялся, и они молча продолжили путь. Старый Дик шел впереди, Джо за ним, а Трувор был замыкающим. Собственно говоря, идти оставалось совсем немного: минут пять, не больше. По крайней мере, Дику так показалось. Возле первого дерева он притормозил, затем сделал решительный шаг и пошел по тропинке дальше.
Длинный гранитный камень почти правильной формы, вросший в землю на краю поляны, обрамленной березняком, его впечатлил. Как и поляна, заросшая папоротником с раскидистым деревом в центре. Ствол этого дерева казался гладким и белоснежным до сияния, и черные крапинки на нем казались нарисованными. Это несомненно было святилище, и слова русского бизнесмена Матвея об алтаре и человеческих жертвах сразу же всплыли в памяти индейца.
Он подошел к камню, встал напротив него и поклонился в пояс. Он уже понял, что совершил ошибку, и ветер, пробежавший по верхушкам деревьев, был тому подтверждением. В шуме ветра был угроза, и надо было немедленно дать задний ход, пока очередной порыв его не повалил на нежеланного визитера один из мертвых вертикально стоявших стволов.
– С чем пожаловал? – раздался насмешливый голос, и на пеньке, до сих пор прятавшемся в высокой траве, проявился, очутился, словом, возник прямо из ниоткуда старичок, ровесник Дика, бомжеватого вида.
Если быть точным, то на бомжа явившийся из ниоткуда пожилой персонаж не совсем походил, однако уж больно странной выглядела его мешковатая одежда невнятного фасона. Лишь цвет одежды был вполне понятен – коричневый разных оттенков: бродяги так театрально не одевались. Шляпа из коры, веревочка вместо пояса и отполированная временем палка, на которую старичок опирался, довершали костюм ряженого.
Лесным духом или галлюцинацией он не казался – у него было вполне человеческое лицо, покрытое морщинами, и лицо это не было устрашающим. Да и не было на памяти индейца, чтобы духи показывались обычным людям или хотя бы с ними разговаривали – даже шаманы при контакте с неведомым получали лишь знаки и картинки, которые затем пытались объяснить.
Тем непонятнее было поведение обоих мальчишек: они были явно напуганы, и голос русского, когда тот вместо Дика ответил старичку в чудной шляпе, вибрировал от волнения:
– Простите его, он… он по незнанию, он приехал сюда из Канады… Мы сейчас уйдем.
– Пусть ваш канадец ответит мне сам, – жестко сказал старик, словно прибавив в росте, и глаза его опасно блеснули. – Ты. Зачем. Сюда. Пришел?
И палка его вытянулась по направлению к индейцу.
– Он не понимает по-нашему, – быстро произнес Трувор. – Джо, переведи!
Как ни странно, но вопрос Дик понял без всякого перевода. Быть может оттого, что ответ на него он заготовил заранее.
– Я тяжело болен. Жить мне осталось недолго, и я хотел бы точно знать: сколько. А убьете, так я буду даже рад, потому что боли при моем недомогании бывают в последние месяц-два непереносимые.
Старичок на пеньке усмехнулся.
– Так ты чего просишь: легкой смерти или долгой жизни?
– Нельзя его убивать! – снова вмешался Трувор. – Мы в ответе за него! Отец прислал меня, чтобы я за него попросил, Назначьте виру, отец ее заплатит. Или я заплачу, когда вырасту.
– Виру, говоришь? Вира – это хорошо, но каждый должен платить за себя сам, иначе в ней нет никакого смысла. Ты знаешь, кто этот человек? – старичок в странной шляпе кивнул на индейца. – Он убийца. На его ноже кровь по крайней мере одного человека.
Дик посерел. Он точно помнил: об этом пятне на его биографии не ведал никто. Никто и никогда. Даже жена не догадывалась. Драка была без свидетелей, и озеро, куда он сбросил потом труп, привязав к нему два тяжелых камня, чтобы тот не всплыл, было пустынным. Глаза у Джо округлились, и даже рот раскрылся.
– Это ведь неправда, дед? – выдохнул он.
– Кто тебе это сказал? – тихо проговорил индеец. – Кто ты такой?
– Я прочитал твое прошлое в твоих глазах, и все остальное, что ты хотел бы от меня скрыть. А кто я? Хм… Тысячу лет тому назад меня называли волхвом. Ныне я хранитель этой рощи.
– Он читает по глазам, – торопливо перевел Джо. – Не перечь ему и не ври, иначе он тебя убьет.
Старик в странной шляпе глухо рассмеялся.
– Верно говоришь, малец, – продолжал он. – Ну-ка, молодой человек, сними рубашку и покажи, где у тебя болит… Теперь повернись спиной… Можешь одеваться…
Это очень напоминало то ли стриптиз, то ли еще какую-то не совсем приличную ситуацию, и хихиканье, прозвучавшее из уст старика в шляпе, снова вызвало у Дика неосознанный протест. Он уже понял: действия, которые от него сейчас потребуют, ничуть не будут напоминать христианские обряды. И в самом деле.
– Трувор, наклонись-ка: там, под камнем, нож есть. Дай его нашим гостям, пусть по очереди надрежут себе палец и капнут кровью на священный камень.
– У меня есть свой, – сказал индеец, увидев кремневое, грубо сделанное лезвие, точь-в-точь такое, какие лежали в витринах краеведческих музеев в разделах о жизни первобытных людей.
– Твой нож негодный, он железный. Если тебе не нравится кремень, проткни себе палец щепкой или прутом. Можно чиркнуть ладонью по краю алтаря – важно, чтобы на него пролилась твоя кровь.
А-а! А-а! – прокричала какая-то птица, выпорхнув из травы, и снова ветер пробежал по верхушкам деревьев. В воздухе разлилась тревога, и Дик постиг: из всех предложенных ему вариантов укол допотопным лезвием был отнюдь не наихудшим. Дик подчинился, и больше не сопротивлялся – воля его не то чтобы была сломлена, но чем дальше, тем сильнее он ощущал себя под властью сил, которые знали о нем больше, чем он сам, и которые могли раздавить его как самое крошечное из крошечных насекомых.
Он положил руки на окровавленный каменный алтарь ладонями вниз, как ему велели, и приготовился отвечать на все вопросы, которые ему будут заданы, чтобы затем выслушать вердикт.
– Ты не ответил. Чего ты просишь: жизни или смерти?
– Жизни, конечно, – буркнул индеец. – Смерть я и в Канаде мог бы получить.
– Мы так и поняли. И вот тебе назначенная вира. Наша Лесуха устала от людей и хочет на покой. Но уйти она не может, пока не найдет себе преемницу. Лучше всего, если такой преемницей станет ее родная кровь. Убеди ее заиметь от тебя ребенка. Если она согласится, то ты пропитаешься здоровьем от пяток до макушки и проживешь еще лет тридцать. Если не влезешь опять в какую-нибудь халепу. А то с тебя станется.
– Лесуха это кто? – решился уточнить Трувор.
– Вы зовете ее Олесей.
Джо присвистнул.
– А как же Олюшка? – запинаясь, проговорил он. – Я думал, что наследница – она.
– Олюшка нам нужна в Городке. К тому же до ее взросления, когда она закончит универ и получит диплом, осталось лет 10–12. Это случится слишком скоро – не успеешь глазом моргнуть. А нам задержать Олесю по сю сторону от нави потребно на подольше. Если бы в ней зародилась новая человеческая поросль, живая, из плоти и крови, это было бы самое оно. Пока бы проросток внутри нее созрел, пока родился и перенял науку… Тоска-то ее бы и развеялась…. Глядишь, и прожила бы наша Лесуха еще лет 40, а то и 50.
– Угу, – хмуро сказал индеец. – Только прежде чем назначать мне то, что вы называете вирой, сначала поинтересуйтесь, способен ли я к такому подвигу. Не подходящий я для ваших планов. После смерти моей жены я не делил постель ни с одной женщиной, и давно позабыл, как такое делается.
– Ерунда, захочешь – вспомнишь, – весело возразил лесной старик. – Верность ушедшей в небытие жене – это не то, чего велят обычаи твоего народа. Мужчина в тебе с ее смертью не умер – он спит. Лесуха разбудит, для нее это пустяк… А сюда больше не приходи. И внукам твоим тоже здесь делать нечего, если не хочешь их лишиться.
– Олюшка сказала, что вы людей не пьете, – возразил Джо запальчиво. – Она солгала?
– Отчего же сразу солгала? Мы не пьем людей, пока они не трогают нас. Но когда они являются сюда, в наш дом, да еще непрошенными гостями – отчего бы не позабавиться с глупцами или с теми, кто смерти ищет? Вот Трувора мы приглашаем. Когда ему исполнится семнадцать лет – добро пожаловать на рандеву. Он парень отважный, нам такие по вкусу.
– Даже одному можно? – вскинул брови Трувор.
– Я рад бы сказать да, но говорю нет. Девочки соскучились, оголодали. Да и ты не сможешь от них уйти, если они завлекут тебя в свой хоровод.
– Я смогу, – сказал Трувор упрямо.
– Все так думают. Но силу нави может остановить только навь. Так что приходи с той, которой такая сила дана. С вашей знахаркой.
После этих слов странный старик исчез – даже шляпы его на пеньке не осталось. И если бы не серьезные лица обоих мальчишек, то Дик точно бы остался в уверенности, что это была галлюцинация или розыгрыш. Кровь его почти впиталась в гранитный валун, похожий на стол, и пятно от нее на каменной поверхности уже едва угадывалось, но ранка на руке индейца и кремневое лезвие, лежавшее рядом, намекали на второе: местные пытались его запугать.
– Надо положить ножик на место, – сказал Джо.
– Да, наверное, – согласился Трувор, не пошевельнувшись.
Взяв старинный артефакт, Джо провел по его кромке кончиками пальцев, чтобы проверить остроту.
– Careful! – едва не вырвалось у Дика, но его предупреждение запоздало.
Джо вскрикнул, выронил лезвие, и на гранитную поверхность капнула еще одна порция крови. Но вот странно – вместо того, чтобы впитаться, кровь мальчишки скатилась вниз, на траву у подножия валуна, не оставив после себя ни малейшего следа.
Трувор нагнулся, поднял лезвие и убрал его туда, откуда незадолго перед этим извлек.
– Выдвигаемся, – проговорил он. – Надо как можно быстрее рассказать все тете Олесе.
Он как чувствовал – не успели они спуститься с холма, как докторица уже встречала их, и взгляд ее не обещал Дику ничего хорошего. Действительно, стоило им троим к ней приблизиться, как она начала ругаться.
– Разве Матвей не запрещал вам соваться в нашу Священную рощу? – зашипела она. – Этот холм – бывшее кладбище. Там отдыхают от своих трудов те, кто помогает этим лесам зеленеть, а полям плодоносить. Вам бы понравилось, если бы кто-то ради пустого любопытства приперся бы без приглашения к вам в дом?… Джо, переведи то, что я сказала, своему деду!
(Джо перевел).
– Леший назначил ему виру, – сказал Трувор.
(Джо перевел).
– Тот ряженый называет себя лешим? – меланхолично произнес Дик.
– А разве они бывают? – удивился Джо.
– У нас есть многое. Так что убедительно попрошу по заказнику поодиночке не шлёндать. Вы сказали про виру. Какой откуп потребовала от нашего гостя эта лесная древность?
Мальчишки переглянулись и покраснели. Трувор набрал в грудь воздуха и выпалил:
– Чтобы он сделал тебе ребенка, вот!
– Чего? – изумилась сельская докторица. – Он там случайно не сошел с ума, предлагать мне такие вещи?
– Он сказал, что это продлит тебе жизнь. Иначе ты скоро умрешь. Теть Лесь, не умирай, а? Ну что тебе стоит? Ты ведь любишь детей! Мы с Дуняшей будем тебе помогать с малышом водиться. И бабушка поможет!
Дик слушал эту пламенную речь, и разум его отказывался связывать воедино те слова, которые до него доносились. Ошарашенное выражение лица Джо заставило его ткнуть парня в бок, чтобы тот ему перевел.
– Трувор просит свою тетю сделать с тобой… – Джо показал на пальцах, о чем именно просил Трувор пожилую женщину, которая по возрасту годилась ему в бабушки.
– Так, – сказал Дик хмуро. – Почему здесь никто не интересуется моим мнением?
Джо перевел.
– Твое мнение? – всплеснула руками докторица. – Кого интересует мнение пациента, сбежавшего из больницы в поисках приключений себе на седалище?
Джо перевел.
– Нам спасать тебя надо, вот и все. Пошли со мной. Сегодня ты переночуешь в больничке, и возражения не принимаются. А вы, юные орлята, летите домой. Трувор, передашь отцу, чтобы завтра отвез наших гостей в Городок, показать тамошние достопримечательности. С ночевкой у Руслана. А послезавтра вы все отправитесь в Псков. Кстати, где ягоды, которые вы собирали?
Жесты докторицы были столь красноречивы, что перевода не требовали. И Дик пошел с ней, по дороге пытаясь объяснить, что ничего такого он делать с ней не собирается, потому как он знает свое место, и понимает шутки, поэтому пусть она не боится, что он начнет вести себя с ней неподобающим образом. И что хотя она очень красива, но между ними ничего не может быть, потому что он верен своей жене и не изменит ей до самого гроба.
Женщина молча внимала, и ничего ему не отвечала. Дик знал, что английский язык она не изучала, и вряд ли поняла хоть что-то из его пылкой речи, но ему необходимо было выговориться. А в остальном он решил полностью подчиниться медицине. Тем более что понял: здоровым он уедет из России или больным, зависит от нее.
В больничке он отправился в свою комнату, вымылся под душем, переоделся в больничную пижаму и пошел подзаправиться в бокс для питания, как называла кухню-столовую та, от которой зависела длина его дальнейшей биографии. Тем временем за окнами стемнело.
– Вам пора спать, – строго сказала докторица, протянув ему металлическую кружку для питья. – Это ваше лекарство, и вы должны его выпить.
Дик подчинился. Судя по запаху, в кружке был какой-то травяной настой, довольно приятный на вкус. Добравшись до своей постели, он быстро заснул. Докторица к нему никаких поползновений не проявляла, спал он в эту ночь сном младенца, а проснулся свежим и бодрым.
Глава четвертая
Утро никаких сюрпризов Дику не приготовило. Докторицы в больничке не было, и никого из остального персонала тоже. Ему позвонил Мигель и пригласил на завтрак, после которого, как и предполагалось, они погрузились всей компанией в микроавтобус и поколесили в Городок, туда, где сохранились руины одной из первых в Западной Руси крепостей с четкой историей.
За рулем сидел Матвей, но проводила экскурсию Любаня – опять же, выполняя свое обещание развлекать отдавшихся на ее попечение канадцев так, как те пожелают. Городок в качестве первого экскурсионного блюда подходил наилучшим образом, и начала она с эффектной мелочи – привезла своих гостей к озеру почти правильной прямоугольной формы и поведала, что название городка происходит от старинного слова, которое переводится на современный язык как родники, они же ключи.
Действительно, родники здесь были знатные – целая небольшая стена, вклинивавшаяся в местность чуть ли не посередине одной из продольных сторон озера. Верхние из них били из земли примерно на одной и той же высоте как миниатюрные водопады. Они казались бы искусственными фонтанами, если бы было возможно сделать такие фонтаны прямо в массиве горы. Уж слишком напоминали каменные плиты под ними искусственную кладку.
Но представить себе, что такое грандиозное сооружение способны сотворить слабые человеческие руки было невозможно в принципе. Слой грунта поверх плит, между которыми били ключи, не то чтобы был слишком толст, но не было причины для такого великого проекта – наверху произрастал скромный лесок, и водосбор явно был естественным.
– Эти родники не замерзают зимой. Их единственный недостаток – сильно минерализованая вода. – с гордостью пояснила Любаня. – В разные годы их от 8 до 15, вода стекает в озеро, и благодаря им здесь круглый год сохраняется полынья, где зимуют местные лебеди и утки. А рядом с ними, там, наверху, целых две крепости. Одна из них, крепость XIV века, очень хорошо сохранилась. Мы сейчас пройдем туда, и вы сами все увидите.
Любаня так расхваливала эту крепость, словно возводила ее собственноручно. Но развалины и в самом деле были в отличном состоянии – видно было, что за ними ухаживают. Широкие каменные стены были достаточно прочны, чтобы по ним можно было ходить, а с одной из башен открывался вид на целую долину. Даже не верилось, что эта крепость выдержала несколько осад, хотя именно в этом, скорее всего, и крылась тайна ее удивительной сохранности: после каждой войны жители подправляли стены от следов попавших в нее ядер орудий, то есть фактически ее подновляли.
– Ну что вы! – засмеялась Любаня, когда Дик высказал ей свое предположение. – Все гораздо проще. Не так давно мы праздновали юбилей Городка, дату, когда он первый раз упоминается в русской летописи. И к этому юбилею был решено провести реставрацию. Видели бы вы эти стены раньше – здесь повсюду травка зеленела, а кое-где вообще деревья росли. Даже на башнях, как короны.
– Хорошая шутка – усмехнулся Артур.
– В музее Городка фото есть, потом мы туда пройдем и убедитесь, – отпарировала Любаня. – А вон там, – махнула она рукой, – место, где когда-то располагалась старая, самая первая крепость. Простой народ селился возле ее стен. Это был большой по тем временам торговый город. Жили там люди разных национальностей: чудины, славяне племени кривичей, литы и прусы.
– Откуда вам все это известно? – не выдержала Дейзи.
– Там неоднократно проводились раскопки. Найдены мастерские, где отливались из меди украшения, и кладбище, на котором хоронили мертвых по разным религиозным обрядам. В могилах также находят предметы одежды. О том, как одевались представители разных племен, ученым достаточно хорошо известно, чтобы делать выводы. Например, женщины племени чудь носили на головах обручи в виде змей, а славянки – височные кольца. И спутать такое просто невозможно.
– Не вижу раскопок, – сказал Мигель.
– Потому что сейчас они ведутся по принципу: раскопали, зафиксировали, предметы, имеющие научную ценность, извлекли, остальное закопали снова. Чтобы попав на воздух, древние стены и дома не рассыпались бы в прах от солнца, дождя и ветра, а хранились в земле и дальше. Идемте, и вы поймете это сами. Вы ощутите ритм веков…
Никакого ритма веков Дик не ощутил, но вид с косогора, на котором некогда располагался Город, носивший красивое название Ключи, действительно пьянил. Он был построен на высоком берегу одноименного озера. На берегу противоположном виднелись какие-то холмы, покрытые слегка буроватой травой. По берегам речушки, вытекавшей из озера, зеленели камышовые заросли, и душа сама собой погружалась в созерцательное настроение.
Еще они заглянули в местный краеведческий музей, но экспонатов там было не слишком много.
– Это потому, что все ценные находки археологи забирают в центр: в Псков или в Москву, а нам остается лишь то, на что ученые не претендуют.
– Если бы они могли, они бы и стены крепости умыкнули, – сказал Трувор небрежно, явно повторяя чье-то мнение.
– Если это даже и так, но деньги на реставрацию выделила область, как я предполагаю? – миролюбиво заметила Дейзи. – Вряд ли доходы от туризма слишком велики. Или у вас парочка олигархов здесь обитает?
– Нету в Городке олигархов, – вздохнула Любаня. – Но показать один из особняков здешней элиты я в состоянии. К нему мы, кстати, сейчас отправимся. Там нас уже ждут. Надеюсь, вы не забыли Руслана? Сегодня вы увидите, как он живет.
Жил Руслан не то чтобы по княжески, но его дом на дворец походил гораздо больше, чем особняк фермера Матвея. Он был весь облицован камнем, причем если цоколь, карниз и углы были темными, остальная поверхность стен – серой в крапинку, то окна обрамляли белоснежные мраморные наличники. Фигурные. В контраст им пол веранды был черным, а перила – темно-красными. Как и крыльцо.
– Керамо-гранит, – небрежно пояснил Трувор.
Двор перед этим шедевром местной архитектуры был не то чтобы очень велик, но больше напоминал лужайку, чем то, что Дик ожидал увидеть. Живая изгородь из неизвестных ему высоких кустов окружала пространство, зрительно его суживая, а в одном углу стояла круглая резная беседка, увитая то ли плющом, то ли хмелем. И бил фонтан – пусть небольшой, но самый настоящий.
Все это Дик обозрел сквозь ажурное переплетение прутьев калитки, по виду металлических: на железо этот металл не походил, больше на черненую бронзу.
Вольер с собачьей будкой, примыкавший к воротам с другой стороны, он заметил не сразу, тем более что сама собака, крупная, и больше похожая на волка, чем на городского пёселя, резвилась на свободе. Возле собаки прыгал, уворачиваясь от ее зубов, мальчик лет восьми. Другие двое детей, постарше, играли в бадминтон, и две хорошенькие девочки с интересом за ними наблюдали.
Впрочем, вся эта идиллия моментально нарушилась, стоило Матвею выйти из машины и нажать на кнопку возле калитки. Пес с лаем помчался к воротам, бадминтон был забыт, дверь особняка открылась, и оттуда вышла женщина. Разглядеть ее сразу Дик не успел, потому что сначала створки ворот поползли в стороны, освобождая проезд микроавтобусу, а затем тот въехал и закрыл обзор крыльца.
Оказавшись внутри двора, микроавтобус притормозил, постоял сколько-то и отправился в объезд особняка по безупречно ровной асфальтовой дорожке. Между этими двумя событиями пассажиры его освободили салон, то есть вышли наружу и оказались оккупированы невесть откуда взявшейся детворой. Кроме первых троих мальчишек взору Дика явились еще трое, постарше, и три девочки помладше, разного возраста и не похожие ни друг на друга, ни на мальчишек.
Женщины обнялись, затем к ним присоединилась еще одна, безупречной красоты блондинка, манеры которой и одежда безошибочно выдавали в ней профессию: учительница. Блонд красавицы не был скандинавским или золотистым – скорее, пепельным, зато натуральным.
Хозяйка особняка, впрочем, тоже была отнюдь не уродом. Она была не такой стройной как блондинка, и волосы у нее были самые обычные для России, какие здесь называют русыми, скрученные сзади в скромный пучок, но было нечто в ее лице, что привлекало и удерживало взгляд – мягкая неуловимая гармония.
– Меня зовут Кристина, – представилась она. – А это Белла, моя соседка. Наши дети дружат и пасутся вместе, одной стаей. Не стану забивать ваши головы их именами, все равно не запомните, лучше проходите в дом и располагайтесь там внизу как кому будет угодно. Сейчас должны приехать дядя Никитос и Руслан.
Впрочем, проходить в дом никто не заторопился. Во дворе было хорошо – спускался вечер, зной спал, и фонтан перед крыльцом словно промывал воздух, делая его чистым и свежим.
– Я слышала, что Руслан сейчас работает в городской больнице, – сказал Матвей.
– Да, дежурит сутки через трое, чтобы не потерять квалификацию. В своем кабинете он операции не практикует, там только диагностика и консервативное лечение. А здесь наоборот: никакой самодеятельности, все по правилам Минздрава.
– Неужели халтурит?
– Ты что, Руслан на это не способен! Но прописывает больным он строго то, что велят сверху и скрупулезно шифруется, чтобы даже подозрения не возникало, что он может…
Тут она глянула на канадцев и прикусила губу.
– А вот и дядя Никита.
Действительно, в ворота двора въехал знакомый Дику автомобиль, и скоро оба полицейских уже сидели в одном из уголок беседки, отделившись от остальной публики.
Впрочем, скоро количество этой самой публики перед особняком уменьшилось еще на одиннадцать голов.
– Пора ужинать! – громко произнесла хозяйка. – Юные дарования трапезничают в доме, взрослые – добро пожаловать на террасу.
Ребятня с веселым гамом кинулись к фонтану. Сполоснув конечности, радостная стая помчалась к крыльцу и скрылась за дверью, оставив двор в распоряжении взрослых.
– Как вы со всеми ними управляетесь? – удивилась Дейзи.
– Они сами делают почти все, – отвечала Кристина. – И прибирают, и стирают, и еду готовят. Им нравится чувствовать себя взрослыми. Я только организую процесс. Ну и слежу, чтобы все было по справедливости и по их силам.
Белла фыркнула.
– Это не совсем так. Кристина отлично готовит, и шеф-повар на кухне она. Мальчишки только помогают, и то по очереди, девочки моют посуду. А сейчас с ними еще и Маричка, моя компаньонка и горничная. Она попозже к нам выйдет, чтобы просигналить, что дети уже едят, и там все в порядке.
– Вы пока рассаживайтесь, кто где хочет, а мы с Беллой пошли за тарелками и всем остальным, – добавила Кристина.
Обе хозяюшки, действительно, на пару минут удалились, а затем привезли то, что гостям предстояло есть – на двухъярусных тележках, какие горничные используют в отелях для обслуживания постояльцев в номерах. На первой тележке были тарелки, поднос с ложками и стопка салфеток из грубого волокна, а на второй – большая кастрюля, закрытая крышкой и два блюда с разными сортами хлеба.
Салфетки быстро очутились перед каждым из гостей, как и перед четырьмя пустыми стульями. Два стула предназначались этим двум дамам, на третий села рыжеволосая женщина: простоватая, без претензий на элегантность – та самая Маричка. Она все время порывалась помогать накрывать на стол, но была жестко пресечена.
– Милая Марочка, не мешай мне хоть раз в жизни за кем-то поухаживать, – сказала Белла.
– Сегодня у нас окрошка! – объявила Кристина. – Прошу отведать, в жару – самое то, что требуется.
Они вдвоем оперативно разнесли по гостям тарелки с означенным кушаньем, представлявшим из себя холодный суп, больше напоминавший салат, разбавленный желто-коричневым кисловатым напитком. В суп этот полагалось еще добавить по ложке беловато-кремового, самого популярного в России соуса, называемого майонез, для чего были поставлены на столе через равные промежутки четыре миниатюрных пластиковых ведрышка с означенным соусом. На второе была подана картошка, тушеная с кусочками мяса. Очень вкусная, в отличие от окрошки – холодный суп-салат есть было можно, но не более.
– Картошка у нас своя, – пояснила Белла. У моего мужа есть дача, мы оккупировали у него там 5 соток, наезжаем туда всем колхозом четыре раза за сезон – и вуаля! Уже три года подряд!
– А кто там у вас воюет с колорадским жуком? – спросила Дейзи.
– Никто. Там на территории семейство куропаток обитает, они его личинки за милую душу склевывают. И нам хорошо, и им.
