Текст книги "Я зарекалась любить (СИ)"
Автор книги: Ирина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Отлично выглядишь, детка!
Говорить ему о том, что подобного рода комплимент от него я уже слышала, не было сил. Для этого пришлось бы близко к нему пододвинуться, вдыхая резкий запах алкоголя, и сильно напрягая связки, чтобы перекричать грохочущую музыку, проорать ответ. Поэтому я просто натянуто улыбнулась и, разворачиваясь к только что освободившемуся бармену, заказала грязный мартини. Это был единственный коктейль, который пришел мне в тот момент на ум. И мое сознание возлагало большие надежды на входящую в его состав водку. Приятный парень по-доброму улыбнулся и ловко принялся за приготовление напитка. Одним легким движение была добавлена оливка, и передо мной появился бокал с прозрачной жидкостью. Я невольно сморщила нос. Слегка коснувшись тремя пальцами ножки фужера, я не решалась сделать первый глоток.
– А вот и герой вечера, – услышала я громкий голос Макса рядом со своим ухом. Взглянув на него, я поняла, что он кивает в сторону входа в клуб, где появился Иван, под руку с ним шла уже известная мне брюнетка.
Мое сердце с грохотом упало куда-то в районе моих ног, и внезапно легким перестало хватать воздуха, я резко отвернулась и усиленно гипнотизировала свой бокал, стараясь восстановить дыхание и не разреветься. Сбежать в данную минуту было бы слишком очевидным поражением. Но и смотреть на него я не могла. Он, как всегда, выглядел великолепно: в меру ухоженный, стильно подобранная одежда, аккуратная прическа. Он увидел меня и направился в мою сторону. Брюнетка от него не отставала. Чувствуя его приближение, я осушила бокал в четыре глотка и, втянув в себя воздух, развернулась к нему вполоборота. На нервной почве вкуса никакого я не почувствовала. Он поздоровался первым. Смешанные чувства были отражены на его лице. Пристальный взгляд выражал любопытство, он смотрел только на меня, задавая немой вопрос, значение которого разгадать я не могла. Только сейчас я поняла, как он изменился: лицо осунулось, под глазами легли синяки.
«С чего бы это?» – подумала я.
Я с наигранной вежливостью поздоровалась в ответ и перевела взгляд на брюнетку, рассчитывая, что нас познакомят. Но Иван молчал. Тогда девушка, ощутив неловкую паузу, оторвала свою руку от Ивана и протянула мне ладонь:
– Добрый вечер. Я Валерия Лебран.
– Для француженки вы слишком хорошо говорите по-русски, – отозвалась я, пожимая руку. Девушка засмеялась и ответила:
– Спасибо, я действительно русская.
– Валерия – юрист, – вмешался в нашу беседу Иван, – мы будем прибегать к ее услугам в течение следующего года.
«Служебный роман, значит», – грустно подумала я и опустила руку.
– Ты пьешь? – суровый и строгий голос Ивана выдернул меня из раздумий; от неожиданности я подняла брови, усиленно подбирая ответ, но алкоголь в моем организме уже начал свои разрушительные для моей мозговой деятельности действия, и я смогла лишь ответить, пожимая плечами:
– Ну, сегодня я решила расслабиться.
Ответ его не удовлетворил, он лишь прищурил глаза и продолжил пепелить меня взглядом. Валери, очевидно, чувствуя себя лишней, решила отлучиться. Я повернулась к бармену, ожидая, что наш разговор с Иваном закончен с уходом Леры, и заказала еще один грязный мартини. Но Иван подсел на соседний барный стул; в этот момент я вспомнила о Максе, но его рядом уже не оказалось.
– Как у тебя дела? – несмотря на громкую музыку, я слышала только его голос. Он заботливо и нежно посмотрел на меня.
– Я совру, если скажу, что у меня все отлично, – сказав это, я перевела взгляд с его глаз на появившийся передо мной бокал, быстро схватив его, как спасательный круг, когда большая горячая ладонь накрыла мою.
– Может, не стоит? – сомнение и нерешительность слышались в его голосе.
– Успокойся, – я уже осмелела и решительно выдернула свою ладонь, – я не спиваюсь. Просто никогда не любила подобного рода сборища. Все эти лица мне еще на работе надоели, поэтому наблюдать за ними в трезвом состоянии совсем невыносимо.
– Я слышал, что на тебя многое навалилось за последние две недели.
– Да уж, узнала о себе много нового, – сказала я и сделала большой глоток. Холодная жидкость обожгла мое горло, я съела оливку в надежде на облегчение, но его не было.
В стрессовой ситуации любой человек проявляется в своей истинной натуре. Короткие сроки поджимали мой проект, но я ни разу не позволила себе сорваться. В свой же адрес мне приходилось слышать многое. Причем оппоненты понимали, что нет моей вины в случившемся, но им просто требовалась собака для битья или козел, то есть коза отпущения, которую они находили почему-то в моем лице. Кира по вечерам успокаивала меня и сетовала на то, что я не могу дать отпор. И я в самом деле не могла. Выслушивая все в свой адрес, я принимала информацию слишком близко к сердцу, возвращалась к своему столу, пытаясь придумать универсальный способ, чтобы спасти ситуацию, проект, компанию, да и весь мир целиком. Владимир Николаевич всегда защищал меня, когда был свидетелем разбора полетов, но в его отсутствие я должна была справляться сама. А жаловаться я никогда не любила, поэтому мой непосредственный руководитель не имел представления о львиной доли грязи, которую мне приходило выслушивать в свою сторону.
– Пойду потанцую, – сказала я, сползая с барного стула. Слишком трудно было находиться рядом с ним, вдыхать его запах, слышать его бархатный голос. Я, как могла, грациозно отправилась в сторону танцпола, что в условиях алкогольного опьянения было довольно нелегким мероприятием. Сказывались еще и бесконечные недосыпания. Обычно я отсыпалась до обеда в выходные, но сегодня была пятница. Вечер. А это значит, что ресурс моей энергии был практически на нуле.
Я старалась из последних сил заставить свое тело двигаться, но через несколько минут моих безрезультатных попыток найти хоть какой-то ритм я поймала себя на мысли, что картинки передо мной двигаются слишком быстро, а вместо громкой музыки я слышу лишь отдаленный гулкий шум, как будто у меня заложило уши. Невероятная усталость навалилась на меня, подкашивая ноги. В тот момент у меня было лишь одно желание: оказаться в моей теплой большой постели, уткнуться носом в подушку и, забыв о всех кошмарах моей жизни, отдаться власти сладких и безмятежных сновидений. Но для этого было необходимо добраться до дома. До моего одинокого пустого дома.
Внезапно танцующий передо мной мужчина, делая шаг назад, толкнул меня, отчего я пошатнулась, отступая назад, но устояла. Люди танцевали настолько близко друг к другу, что оставаться в безопасности было тяжело, особенно учитывая мое состояние и высокие каблуки. Я почувствовала чьи-то руки у себя на талии, обернулась с целью выразить негодование, а затем возмущение, но смогла лишь вопросительно глядеть и хлопать ресницами – Иван прижимал меня к себе за талию, защищая от неуправляемой толпы. Он склонился к моему уху, я ощущала его горячее дыхание, и только через несколько секунд он проговорил:
– Давай я отвезу тебя домой?
Где-то на задворках моего сознания я возмущенно отказывалась, закидывая его вопросами о Валерии или, усиленно стараясь, играла роль неприступной, гордой девушки, но в реальности в тот момент посреди темного и громкого танцпола мне лишь хотелось остановить время, чтобы не переставать чувствовать его теплые объятия, его крепкие руки и любоваться его синими глазами, которые в темноте казались черными. Поэтому я лишь благодарно закивала, чертыхнушись про себя за слабохарактерность.
Иван помог мне надеть пальто, после чего взял за руку и повел к своей машине. Подобного жеста от него я никак не ожидала, но мне настолько не хотелось расставаться с его теплом, что в тот момент, когда он отпустил мою руку, чтобы открыть пассажирскую дверь передо мной, мне стало грустно, как будто волшебство закончилось, и машина определенно должна превратиться в тыкву. Ваня завел двигатель, и мы вырулили на полупустые улицы ночного Питера. Вслушиваясь в лирическую музыку радио, я невольно закрыла глаза, прячась от мерцания фонарей и, наслаждаясь моментом, поджала под себя ноги. Мне было тепло и уютно находиться рядом с ним, чувствовать его присутствие настолько близко.
========== Глава 26 ( от автора) ==========
Он смотрел на нее и не мог поверить своему счастью. Сейчас, в полумраке, находясь настолько близко к ней, он может так самозабвенно ею любоваться, в то время как Анна мирно спала на пассажирском сидении, свернувшись калачиком. Последние две недели были тяжелым испытанием для него. Еще никогда и никто не занимал так много места в его сердце, в его мыслях. Он привык только брать от условной связи с женщинами всегда то, что хотел, честно обсуждая условия взаимоотношений. Но в одночасье весь его мир, устойчиво циничный и бескомпромиссный, рухнул под натиском ее больших серых глаз, ее чувства юмора и гиперответственности по отношению к себе, к работе, к окружающим. Она оказалась первой, кто сумел устоять перед ним, отказать, робко попросив большего, чем просто секс, чем повергла его в шок. Будучи эгоистом, он не понимал, как можно получать удовольствие от общения с женщинами вне постели. О чем вообще разговаривать? Но сейчас в обществе этой спящей красавицы ему хотелось остановить время.
Анна спала вполоборота повернутая к нему, поджав свои длинные красивые ноги. Слегка поднявшаяся юбка оголила кружево чулок, увидев которое, Иван сделал глубокий вдох. Больше всего ему сейчас хотелось прикоснуться к ней, быть как можно ближе, зарыться пальцами в эту копну каштановых кудрей и вдохнуть ее запах, чтобы больше с ней никогда не расставаться. Но он не мог. Он боялся. Он понимал, что недостоин этого счастья. Прожив свою еще молодую жизнь, он разрушал любые зарождавшиеся отношения, и сейчас он боялся все испортить и потерять такую последнюю горстку счастья, как возможность ею любоваться. Волосы красивым блестящим каскадом падали на ее плечи и грудь; на лице отображалось умиротворение и спокойствие; она тихо дышала, запахнув пальто и обхватив себя руками, как будто пыталась согреться и защититься. Защитить свое сердце, свою душу от новых страданий и потрясений, которые ей невозможно было не получить, просто находясь рядом с ним, дыша с ним одним воздухом.
– Анна, – позвал он ее, вкладывая в ее имя всю любовь и нежность, на которые было способно его каменное и циничное сердце.
В ответ не послышалось никакой реакции, словно спящую красавицу разбудить одним голосом было невозможно. Он робко коснулся ее руки и ощутил грубую шероховатую поверхность ее драпового пальто, отчего в нем проснулось непреодолимое желание прикоснуться к ее коже, почувствовать тепло и мягкость ее миниатюрной ладони, как тогда впервые, когда он помог ей подняться перед отелем в Таиланде. Он вспомнил, как ему посчастливилось обнять ее за талию, когда она поскользнулась на ступеньках. От этих воспоминаний о ее неловкости он улыбнулся сам себе и поймал себя на мысли, что хочет всегда ее ловить, спасать, поднимать, носить на руках. Он нерешительно и медленно склонился к ней, ощущая запах ее вишневного бальзама, задержал свой взгляд на ее красивых губах и поцеловал ее. Это было робкое прикосновение губ, отягощенное страхом и тревогой разбудить ее своими действиями, тем самым усугубляя и без того непростые отношения. От этой мысли он отстранился от нее и тихо повторил:
– Анна.
Но в ответ она лишь затрепетала ресницами и отвернулась от него к окну, из-за чего ее ключи выпали из кармана пальто и с металлическим звоном упали к ногам.
Он припарковался перед ее подъездом. Везти Анну к себе домой было непозволительной роскошью – судя по ее отстраненному хладнокровию, проснуться в его кровати ей не хотелось, но и будить ее было бесполезно. По крупицам собирая все свое самообладание, он вышел из машины, обошел капот и открыл пассажирскую дверь. Подняв связку ключей, он положил их к себе в карман кожаной куртки и аккуратно поднял Анну на руки, не веря своей удаче и этой невероятной возможности прижать к себе ее хрупкое красивое тело и уткнуться носом в ее дурманящие волосы, на которые он обратил внимание еще тогда, когда увидел ее впервые под водой, тонущей в синих водах Андаманского моря.
========== Глава 27 ==========
– Эй, подруга, – услышала я сквозь сон женский голос, – ты, похоже, хорошо вчера повеселилась, раз улеглась спать в этом крутом платье.
Размытые обрывки воспоминаний начали заполонять мой мозг, я резко открыла глаза и села, осознавая, что не помню, чем закончился вечер. Оглядев испуганно себя и озираясь по сторонам, я поняла, что на мне было вчерашнее платье, которое теперь жутко давило в области груди из-за корсета, мои ботильоны аккуратно стояли близко друг к другу возле кровати, а пальто было повешено на спинку стула перед туалетным столиком. Кира смотрела на меня большими любопытными глазами и усиленно старалась скрыть улыбку.
– Я не помню, что вчера произошло, – проговорила я, разглядывая одеяло, которым была укрыта, пытаясь найти в уголках моего подсознания хоть какую-нибудь крупицу информации.
В ответ подруга чихнула. Только теперь я заметила ее болезненный вид: нос был красным, глаза слезились. Но это не мешало ей уже в открытую смеяться надо мной.
– Ты что, пила? – спросила она, белозубая улыбка осветила ее самодовольное лицо. – Я даже со своим ужасным насморком чувствую запах алкоголя!
Запаха я никакого не ощущала, но во рту было отвратительное ощущение, ужасно хотелось воды и почистить зубы. Нет. Сначала почистить зубы, а потом выпить воды, до того было отвратительно. И моя голова. Ужасно болела голова. Обессиленно я погрузила пальцы в волосы, обхватив голову, чтобы как-то унять головную боль.
– Я вчера выпила. Не помню сколько. Иван пришел со своей брюнеткой, – я перевела ладони с головы на лицо, пытаясь спрятать подступившие слезы. Я бы точно разревелась, но малейшая мимика отдавала трехкратным ударом маленьких молоточков по моим вискам. Я сделала глубокий вдох, закрыла глаза и опустила ладони на одеяло.
– А что потом? – улыбка исчезла с лица Киры.
– А потом я напилась и танцевала… – я говорила медленно, пытаясь вспомнить подробности. – А потом он предложил меня подвезти…
– А ты?
– А я согласилась… мы сели в его машину, – я невольно растягивала слова.
– Ну?
– Больше ничего не помню, – я испуганно посмотрела на подругу. – Он что? Меня отрубил чем-то?
Кира в ответ засмеялась и проговорила:
– Зная твои способности алкоголика, ты скорее всего уснула, и он принес тебя домой. Я пойду сделаю тебе кофе, а ты иди в душ, – она уже стояла в дверях, когда решила добавить: – И комнату проветри!
Я изумленно заморгала – в подобной ситуации мне никогда еще не доводилось оказываться. Но я решила подумать об этом позже, потому как временами мне казалось, что из-под косточек корсета уже сочилась кровь. Необходимо было его срочно снять.
Избавившись от этого болезненного предмета туалета, я почувствовала свободу и способность дышать. Конечно, крови никакой не было, но на коже оставались красные полосы, которые обещали пройти в течение дня. Осматривая себя, я увидела в отражении зеркала аккуратно сложенный листок белой бумаги, который лежал на моей прикроватной тумбочке рядом с кремом для рук под белыми наушниками. Открыв сложенную вдвое бумагу, я прочла:
« Я не смог тебя вчера разбудить.
Нам необходимо поговорить. Многое изменилось за прошедшие две недели. Буду ждать тебя в ресторане «Бригантина» на Невском в шесть сегодня вечером. Надеюсь, ты придешь.
Иван"
Слова были аккуратно написаны мелким почерком строго параллельно линии обрыва. Я не была сильна в графологии, но даже мои скудные познания позволяли оценить владельца витиеватого росчерка заглавных букв как наблюдательного и хладнокровного, а отвесный обрыв окончания слов говорил об осторожности и критическом отношении к своим поступкам. Из-за головной боли было тяжело сконцентрироваться, мне пришлось перечитать записку еще раз. Направляясь в ванную, я никак не могла избавиться от тяготящего меня вопроса.
Смутные чувства охватили меня: зачем он хочет встретиться? Капли горячей воды капали на мои волосы. Я стояла в ванне, оперевшись руками на кафельную бирюзовую плитку на стене, и пыталась привести свои мысли в порядок. Это должна была быть точно не рабочая встреча, иначе она бы протекала в будний день в каком-нибудь бизнес-центре, а не в хорошем ресторане в центре города. Но какой смысл нам общаться на личные темы? Все обсуждения были окончены две недели назад. Сама мысль находиться наедине с ним в ресторане, смотреть на него, чувствовать его запах, ощущать его демоническую силу, испытывать все то, что со мной происходит в его присутствии, и не обладать им, была мне невыносима. Я слишком много страдала последнее время, чтобы позволить еще больше навредить себе. Если бы я только могла выбросить его из головы или хотя бы не видеть его каждый день. Какой–то бесконечный круг мазохистских страданий, из которого не выпутаться.
Я направила струю воды себе на лицо, пытаясь смыть подступившие слезы. На кухне меня ждала Кира, и мне не хотелось выслушивать от нее жалостливую тираду причитаний о том, что нельзя доверять мужчинам. Ее ежедневная словесная порка лишала меня последних сил. Она была всегда рядом последние две недели, несмотря на бурно развивающиеся любовные отношения в ее жизни.
Я уже стояла на кухне, когда услышала ее резкий голос, отдающийся ударами барабанных палочек по моим вискам. Душ позволил мне освежиться, но тяжесть моих мыслей по-прежнему не давала мне покоя.
– Кофе готов! – прокричала Кира, стоя спиной ко мне.
Я со стоном предостерегающе подняла руку в просьбе не кричать. Голова не проходила. Кира резко обернулась и тихо сказала:
– А-а-а, ты уже здесь. Извини, садись! – я послушно села, наблюдая как она наливает кофе из турки в мою большую желтую кружку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила я, взглянув на ее болезненный вид.
– Врач прописал антибиотики, слишком сильная инфекция, – проговорила она, присаживаясь рядом. – Что ты думаешь делать?
– Иван оставил записку, – Кира удивленно подняла брови, я сразу продолжила: – Предлагает встретиться сегодня вечером и что-то обсудить.
– А ты что? – Кира хлебнула зеленый чай.
– Я не пойду, – отрицательно покачала я головой, опустив глаза в кружку.
– Почему? – удивленно спросила Кира и с грохотом опустила свою кружку на стол.
– Какой смысл? Ничего достойного он мне точно не предложит, и даже если я соглашусь на его унизительные условия, рано или поздно он меня бросит, тогда будет еще хуже, чем сейчас.
– А вдруг он изменился?
– Ага, а свою брюнетку он для моральной поддержки привел, – похоронным голосом отозвалась я, потирая виски. Боль не унималась. Кира тут же встала и достала мне две таблетки обезболивающего.
– Спасибо, – проговорила я, запивая лекарство кофе. – Зарекалась ведь пить.
– Ты много чего зарекалась делать, – с ухмылкой ответила подруга.
«Не в бровь, а в глаз», – подумала я.
– А может это простая знакомая? – спросила Кира.
– Да она ему в любви призналась! – слезы снова подступили к глазам, голос начал предательски дрожать.
– Так-так! Ну-ка возьми себя в руки! Я тебя не для того две недели по кускам собирала, чтобы ты от одного его вида снова развалилась! – Кира была настроена воинственно и решительно. – Ты пойдешь на эту встречу, чтобы окончательно расставить все точки над i! И если он предложит тебе что-то нехорошее, ты пошлешь его мысленно и словесно, поймешь, в какого идиота влюбилась, назовешь себя глупой дурочкой и забудешь его! Поняла?
Я ухмыльнулась и покорно покачала головой. Если бы только все было так же просто, как это казалось Кире.
***
Я стояла перед большой стеклянной входной дверью в ресторан в своем любимом обтягивающем платье сиреневого цвета с зонтиком в руках, который практически ничем мне не помогал, потому что очередной порыв сильного ветра с дождем грозился снести меня с ног. Казалось, что я продрогла до костей. И даже если бы меня в ресторане не ждал Иван, я бы зашла туда, чтоб хоть как-то согреться, так как мое пальто напоминало мне тогда по ощущениям легкий плащик. Отступать я не могла.
У входа меня встретил приветливый официант, который странным образом узнал меня и проводил до самого дальнего угла ресторана к небольшому круглому столику, рассчитанному на двоих. Увидев меня, Иван тут же встал и помог мне снять пальто. Его галантный жест я тут же оценила, как и то, что он задержался за моей спиной в этот момент на несколько секунд дольше, чем того требовалось. По моей спине прошла нервная дрожь. Меня одновременно разбирало любопытство и страх оказаться разочарованной. Но я обещала себе сегодня не реветь, чтобы он мне ни сказал в этом чудесном ресторане. Благодаря огромному растению, которое стояло в большом горшке на полу, мы были практически незаметны для окружающих; атмосфера казалась одновременно уединенной и спокойной от находящихся неподалеку людей. Официант оставил нам меню и незаметно удалился.
– Извини за опоздание, – проговорила я, открывая меню. Как бы я ни торопилась, пришла я на семнадцать минут позже назначенного времени. Он напряженно изучал мое лицо, отчего мне сразу стало неуютно.
– Я бы ждал тебя всю ночь, – его меню оставалось закрытым, он сложил на него локти и в упор смотрел на меня. Его вид был серьезен и непроницаемым, как всегда, было непонятно, что он чувствует или о чем думает. Я недоуменно посмотрела на него, но пропустила сказанное мимо ушей и продолжила изучать варианты блюд.
– Что-нибудь посоветуешь? – я чувствовала, что он продолжает пристально разглядывать меня. Мое нервное напряжение, казалось, было на пределе, я потянулась к фужеру с водой и с усилием подняла на него глаза.
– Что ты предпочитаешь? В Тайланде ты ела только рыбу и морепродукты, но я не знаю, любишь ли ты мясо или птицу?
От удивления я так и замерла с бокалом у своих губ. Отпив небольшой глоток, я судорожно облизнула губы и с выдохом поставила фужер на место.
– Птицу, – тихо произнесла я, – я предпочитаю птицу. Свинину вообще не ем, а говядину не умею вкусно готовить.
«Слишком много говорю», – подумала я.
– Так ты готовишь? – его синие глаза буравили меня.
– Почему тебя это удивляет?
– Кудрявый мне сказал, что ты питаешься только пельменями и сосисками, – он наконец опустил глаза на салфетку, чтобы положить ее себе на колени. Но теперь я не сводила с него глаз.
– Вы что, с Борей обсуждаете меня за моей спиной? – возмущенно проговорила я.
Официант подошел к нам с блокнотом, готовый принять заказ.
– Индейку на гриле, пожалуйста, а мне как обычно, – проговорил Иван официанту, после чего снова обратился ко мне: – Что ты будешь пить?
– Сок. Апельсиновый, пожалуйста, – сказала я, не сводя глаз с Ивана. Я была даже рада подобному повороту разговора, это придавало мне смелости и решительности.
– Мне то же самое, спасибо.
Официант быстро повторил наш заказ и удалился. Иван подождал пару секунд и ответил:
– Мы не обсуждали тебя – я просто волновался, а Борис был единственным, кто мог мне дать информацию.
– Зачем?
– Зачем мне информация?
– Зачем все это? – я окинула взглядом стол. – Что я здесь делаю?
– Как всегда, сразу к делу? – игнорируя его вопрос, я продолжала настороженно на него смотреть. – Я бы хотел начать с комплимента, что ты невероятно красиво выглядишь в этом платье, но не знаю, имею ли я на это право.
Я откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и молчала.
– Многое изменилось за последние две недели, – продолжил он, – я изменил свои ценности. И я понял, что… – он в нерешительности запнулся, – не могу без тебя.
Передо мной сидел измученный и страдающий мужчина. Каждое слово давалось ему тяжело, казалось, что он сам не мог поверить в сказанное, но я настолько устала страдать, что легко сдаваться не собиралась.
– Без чего именно ты не можешь? – я ожидала однозначного прямолинейного душераздирающего ответа.
– Без тебя. Целиком. Я согласен на любые отношения, только чтобы ты была рядом со мной. Я не знаю, что со мной происходит – ты полностью разрушила мой прежний мир, я все время думаю о тебе. И мне иногда кажется, что я схожу с ума. Ты мне снишься, я вижу тебя в толпе, я хочу с тобой засыпать и просыпаться. Спасать тебя все время. Ждать, сколько потребуется. Только бы ты была моей. Я понимаю, я циничный и самовлюбленный. Я ужасно вел себя с момента нашего знакомства. Я тебя совершенно не заслуживаю, но я не могу без тебя.
Слушая его, я, казалось, забыла, как дышать. Сделав глубокий вдох, я потянулась за стаканом.
– Но… две недели назад ты однозначно дал мне понять, что всегда ищешь только секс.
– Я помню, и тогда я действительно так думал. Но сейчас… сейчас все по-другому.
Официант принес наш заказ, отчего Иван вынужден был прервать свою речь в ожидании, когда прекратят расставлять блюда, посуду и приборы – Иван заказал себе пасту с кусочами говядины, поджаренной на гриле. Это дало мне время на размышления, и образ брюнетки тут же всплыл в моей голове.
– А что тогда с Валерией? – спросила я, когда официант оставил нас одних.
– Я должен был сразу тебе сказать, но не было подходящей возможности, она моя сестра.
Я недоверчиво нахмурила брови и ответила:
– Но… ее фамилия…
– Я должен добавить, – Иван сделал глоток воды, похоже, волновался он не меньше меня, – моя инфантильная и влюбчивая сестра, успела уже раз побывать замужем, пожить во Франции, развестись и вернуться в Россию. Но она первоклассный юрист, поэтому я предложил ей работать с нашей компанией. Мы двойняшки.
От удивления я вскинула брови и тут же опустила глаза. Я смотрела на свою тарелку, лишь бы оторвать свой взгляд от его бездонно синих глаз. Есть мне совершенно не хотелось, я была в растерянности, мысли смешались, и я не понимала, что мне ответить. Пауза затянулась, после чего Иван откашлялся, возвращая меня на землю.
– Мне нужно знать, что ты думаешь, что чувствуешь? Я бы отдал полмира за возможность читать твои мысли. Пожалуйста, будь откровенна, – он положил ладонь на стол, подаваясь всем телом вперед, отчего дистанция между нами значительно сократилась.
– Я не знаю, – прошептала я, – я не знаю, как доверять тебе? Я слишком много пережила за последние две недели. Если окажусь очередной шлюхой в твоей постели, я этого просто не вынесу. Я не могу.
От моих слов он закрыл на секунду глаза, болезненно обдумывая сказанные мною слова.
– Я понимаю, – отозвался он, – поэтому предлагаю тебе сделку.
Я округлила глаза от удивления, он слегка улыбнулся мне и продолжил:
– Не пугайся, я предлагаю тебе отношения… без секса. В моей постели ты окажешься только тогда, когда решишь это сама. Так я смогу доказать, что меня интересуешь именно ты.
– Зачем? Что от этого получишь ты?
Он слегка ухмыльнулся, в его синих глазах заиграли искорки удовольствия:
– Если ты согласишься, я получу все, о чем только мог мечтать.
В задумчивости я снова откинулась на спинку стула и начала невольно касаться пальцами своих губ. Он же смотрел на меня с мягкой улыбкой, поставив локти на стол и скрестив пальцы под подбородком. Он ждал от меня ответа.
– А ты уверен в своих возможностях? – он удивился. – Я могу очень долго проверять твою добродетель. Выдержишь ли ты?
– Ты имеешь в виду воздержание? – я смущенно прикусила губу. – Да, я с этим справлюсь. На самом деле я сам удивлен своей моногамности, потому как с того момента, как мы познакомились, у меня не было ни одной женщины. Это, скорее, неподконтрольное мне чувство. И в нем я уверен.
Я сделала большой глоток сока – освежающий цитрусовый вкус был необходим моему пересохшему горлу. Я никак не могла ожидать такого поворота событий. Но и отказывать не было причин. Если все, что Иван говорил, было правдой, меня можно назвать самой счастливой девушкой на свете. А если это какая-то уловка, то я буду уничтожена и разрушена до основания. Но сарказм любви в том, что мы слепо верим каждому слову, хотя разум где-то на задворках может вопить о совершающейся ошибке.
Поставив стакан рядом с тарелкой, я опустила ладонь на стол и сказала:
– Я готова попробовать.
Он нежно и аккуратно накрыл мои пальцы своей большой и теплой ладонью, тыльной стороной мне удалось уловить даже шероховатую поверхность его кожи. Слегка сжав мою руку, он проговорил:
– Все, что будет происходить дальше, для меня впервые. У меня никогда не было отношений. Настоящих отношений. Я буду стараться, как могу, но если где-то начну перегибать палку, сразу скажи мне; мне важно твое полное доверие, и я, в свою очередь, обещаю всегда говорить правду.
Я не смогла ничего ответить, лишь слегка покивала головой. Откровенность всегда была важна для меня, иначе отношения не имели никакого смысла. Я не приемлила даже милую ложь или ложь во благо, или для красного словца. Я всегда хотела слышать только правду, какую бы печаль и боль она мне не приносила. И сейчас мой любимый человек просит от меня откровенного доверия. Я даже часто заморгала глазами, чтобы убедиться, что все происходящее не сон, и улыбнулась в ответ.
– И я хочу извиниться перед тобой, – продолжал он, – за свое отвратительное поведение с самого начала нашего знакомства. За то, что смешал работу и свое отношение к тебе, обвинив тебя в работе. Это произошло действительно из-за ревности и больше не повторится. За то, что наговорил тебе две недели назад. Тот наш разговор не давал мне покоя все это время.
В ответ я слегка улыбнулась и кивнула головой в знак согласия. Редко какой мужчина может позволить себе извиниться. Для них это своего рода проявление унизительного поведения, как будто можно потерять свое достоинство, сознавшись в ошибках, хотя все происходило как раз наоборот – любой мужчина терял свой авторитет в моих глазах, делая вид, что не совершал поступков, о которых стоит жалеть.
– А теперь я очень прошу тебя поесть. Ты очень сильно похудела с нашей последней встречи, – сказал Иван.
– Если только ты отпустишь мою руку, – с легкой улыбкой отозвалась я. Его ладонь все еще лежала на моих пальцах. Осознав мои слова, он улыбнулся и взялся за нож и вилку. Две ямочки показались на его щеках, он внезапно стал по-детски наивен, счастливое выражение лица шло ему. Я могла бы часами им любоваться. Но, взяв себя в руки, я оторвала от него взгляд и принялась уплетать аппетитную индейку.
– Десерт? – спросил меня Иван, когда увидел, как я неприлично быстро для девушки на первом свидании опустошила тарелку. После нашего разговора у меня словно гора упала с плеч и все две недели нервного недоедания напомнили о себе, а птица была настолько вкусно приготовлена, что я не удержалась и забылась.
