Текст книги "Подлинная история графини де Ла Фер"

Автор книги: Ирина Пигулевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

ДРУЖЕСКАЯ БЕСЕДА

– А! – воскликнули одновременно миледи и Рошфор. – Это вы?

– Да, я.

– И откуда? – спросила Анна.

– Из-под Ла-Рошели. А вы?

– Из Англии.

– Бекингэм?

– Умер или опасно ранен. Когда я уезжала, ничего не добившись от него, один фанатик его убил.

– А! – усмехнулся Рошфор. – Вот счастливая случайность! Она очень обрадует его высокопреосвященство. Известили вы его?

– Я написала ему из Булони. Но каким образом вы здесь?

– Его высокопреосвященство беспокоится и послал меня отыскать вас.

– Я только вчера приехала.

– А что вы делали до вчерашнего дня?

– Я не теряла даром времени.

– О, в этом я не сомневаюсь!

– Знаете, кого я здесь встретила?

– Нет!

– Отгадайте!

– Как я могу отгадать?

– Ту молодую женщину, которую королева освободила из тюрьмы.

– Любовницу этого мальчишки д'Артаньяна?

– Да, госпожу Бонасье, местопребывание которой было неизвестно кардиналу.

– Ну, вот еще одна счастливая случайность, под пару той, – заметил Рошфор. – Положительно, господину кардиналу везет!

– Можете представить мое удивление, – продолжала миледи, – когда я очутилась лицом к лиду с этой женщиной!

– Она вас знает?

– Нет!

– Значит, вы для нее чужая?

Анна улыбнулась.

– Я ее лучший друг!

– Клянусь честью, только вы, милая графиня, можете творить такие чудеса!

– И счастье мое, что мне удалось стать ее другом, шевалье: знаете ли вы, что здесь происходит?

– Нет!

– Завтра или послезавтра за ней приедут с приказом королевы.

– Вот как! Кто же это?

– Д'Артаньян и его друзья.

– Право, они дождутся того, что мы вынуждены будем засадить их в Бастилию.

– Почему же они до сих пор на свободе?

– Ничего не поделаешь! Господин кардинал питает к этим людям какую-то непонятную для меня слабость.

– В самом деле?

– Да.

– Ну так скажите ему следующее, Рошфор: скажите ему, что наш разговор в гостинице «Красная голубятня» был подслушан этой четверкой; скажите ему, что после его отъезда один из них явился ко мне и силой отнял у меня охранный лист, который кардинал дал мне; скажите ему, что они предупредили Джозефа Винтера о том, что я прибуду в Англию; что и на этот раз они едва не помешали исполнить данное мне поручение, как уже помешали в деле с подвесками; скажите ему, что из этих четырех опасаться следует только двоих: д'Артаньяна и Атоса; скажите ему, что третий, Арамис – любовник госпожи де Шеврез; его можно пока оставить, тайна его нам известна, и он может быть нам даже полезен; а что касается четвертого – Портоса, то это позер, фат и простофиля, и не стоит даже обращать на него внимание.

– Но все четверо теперь, должно быть, на осаде Ла-Рошели?

– Я сама так думала, но письмо, которое госпожа Бонасье получила от супруги коннетабля и имела неосторожность показать мне, заставляет меня предположить, что все четверо, напротив, сейчас в дороге и явятся сюда, чтобы увезти ее.

– Черт возьми, что же делать?

– Что приказал вам кардинал относительно меня?

– Получить ваши донесения, письменные или словесные, и вернуться на почтовых; а когда он будет осведомлен обо всем, что вы сделали, он решит, как вам дальше поступать.

– Так я должна остаться здесь?

– Здесь или где-нибудь поблизости.

– Вы не можете увезти меня с собой?

– Нет, мне дано точное приказание. В окрестностях лагеря вас могут узнать, а ваше присутствие, сами понимаете, будет бросать тень на его высокопреосвященство.

– Ну что ж, придется мне ждать здесь или где-нибудь поблизости.

– Только скажите мне заранее, где вы будете ожидать известий от кардинала, чтобы я всегда знал, где вас найти.

– Послушайте, я, вероятно, не смогу остаться здесь…

– Почему?

– Вы забываете, что с минуты на минуту сюда могут приехать мои враги.

– Это правда. Но в таком случае эта юная особа улизнет от его высокопреосвященства?

– Ну нет! – ответила Анна с присущей только ей улыбкой. – Вы забываете, что я ее лучший друг.

– Да, это правда! Итак, я могу сказать кардиналу относительно этой женщины…

– …что он может быть спокоен.

– И это все?

– Он поймет, что это означает.

– Он догадается. А что же мне теперь делать?

– Немедленно ехать обратно. По-моему, известия, которые вы доставите кардиналу, стоят того, чтобы поспешить.

– Моя коляска сломалась, когда я въезжал в Лилье.

– Чудесно!

– Как так – чудесно?

– Да так, ваша коляска нужна мне.

– А как же я в таком случае доберусь?

– Верхом. Скачите во весь опор.

– Хорошо вам это говорить! А каково мне будет проскакать сто восемьдесят лье?!

– Пустяки! – сказала Анна с великолепной небрежностью бывалой наездницы, которая, при том, последнее время ездила исключительно в экипажах.

– Ну, так и быть. А дальше?

– Дальше: когда вы будете проезжать через Лилье, вы пошлете мне коляску и прикажете вашему слуге, чтобы он был в моем распоряжении.

– Хорошо.

– У вас, конечно, есть с собой какой-нибудь приказ кардинала?

– У меня есть письменное полномочие действовать по своему усмотрению.

– Вы предъявите его настоятельнице и скажете, что сегодня или завтра за мной приедут и что мне велено отправиться с тем лицом, которое явится от вашего имени.

– Отлично!

– Не забудьте резко отозваться обо мне в разговоре с настоятельницей.

– Зачем это?

– Я жертва кардинала. Мне необходимо внушить доверие этой простушке Констанции Бонасье.

– Совершенно справедливо! А теперь, пожалуйста, потрудитесь составить донесение обо всем, что произошло.

– Я ведь вам рассказала то, что случилось. У вас хорошая память: повторите все, что я вам говорила, а бумага может потеряться.

– Вы правы. Только бы мне знать, где потом найти вас, чтобы не рыскать напрасно по окрестностям…

– Верно. Подождите-ка…

– Дать вам карту?

– О, я ведь прекрасно знаю эти места!

– Вы? А когда же вы бывали здесь?

– Я здесь воспитывалась! – воскликнула Анна, только в эту минуту поняв, как близко она оказалась к печальным воспоминаниям юности. Горло ей перехватило, и она вынуждена была дрожащей рукой взять со столика стакан воды. Только выпив его и помолчав немного, она смогла прийти в себя и в достаточной степени успокоиться. Рошфор молча, кое-что понимая, следил за ней.

– Так этот монастырь неподалеку?

– Да. Как видите, и монастырское воспитание может когда-нибудь пригодиться.

– Итак, где вы будете меня ждать?

– Дайте минутку подумать… Да вот где: в Армантьере.

– А что это такое – Армантьер?

– Небольшой городок на реке Лис. Мне стоит только переправиться через реку, и я буду в чужом государстве.

– Превосходно! Но, разумеется, вы переправитесь только в случае опасности?

– Разумеется.

– А если это случится, как я узнаю, где вы?

– Вам не нужен ваш лакей?

– Нет.

– Он надежен?

– Вполне. Он человек испытанный.

– Отдайте его мне. Никто его не знает, я его оставлю в том месте, откуда уеду, и он проводит вас туда, где я буду.

– Так вы говорите, что будете ждать меня в Армантьере?

– Да, в Армантьере.

– Напишите мне это название на клочке бумаги, а то я боюсь, что забуду. Ведь в названии города нет ничего порочащего, не так ли?

– Как знать… Ну, так и быть, я готова бросить тень на свое доброе имя[! – согласилась миледи с лукавой улыбкой и написала название.

– Хорошо! – сказал Рошфор, взял листок из рук миледи, сложил его и засунул за подкладку своей шляпы. – Впрочем, будьте спокойны: если даже я потеряю эту бумагу, то поступлю, как делают дети – всю дорогу буду твердить это название. Ну, как будто все?

– Кажется, да.

– Вспомним хорошенько: Бекингэм убит или тяжело ранен… Ваш разговор с кардиналом подслушан четырьмя мушкетерами… Лорд Винтер был предупрежден о вашем приезде в Портсмут… Д'Артаньяна и Атоса в Бастилию… Арамис – любовник госпожи де Шеврез… Портос – фат… Госпожа Бонасье найдена… Послать вам как можно скорее коляску… Предоставить моего лакея в ваше распоряжение… Изобразить вас жертвой кардинала, чтобы у настоятельницы не возникло никаких подозрений… Армантьер на берегу Лиса… Так?

– Право, у вас чудесная память, дорогой шевалье! Кстати, прибавьте еще кое-что.

– Что же?

– Я видела славный лес, который, по-видимому, примыкает к монастырскому саду. Скажите настоятельнице, что мне позволено гулять в этом лесу. Как знать… Может быть, мне понадобится уйти с заднего крыльца.

– Вы обо всем позаботились!

– А вы забыли еще одно…

– Что же еще?

– Спросить меня, не нужно ли мне денег.

– Да. Правда. Сколько вам дать?

– Все золото, какое у вас найдется.

– У меня около пятисот пистолей.

– И у меня столько же. Имея тысячу пистолей, можно выйти из любого положения. Выкладывайте все, что у вас в карманах.

– Извольте.

– Хорошо. Когда вы едете?

– Через час. Я только наскоро пообедаю, а тем временем кто-нибудь сходит за почтовой лошадью.

– Отлично! Прощайте шевалье!

– Прощайте, графиня!

– Засвидетельствуйте мое почтение кардиналу.

– А вы – мое почтение сатане.

Миледи и Рошфор обменялись по-дружески лукавыми улыбками, граф нежно поцеловал руку Анны и вышел.

Час спустя Рошфор галопом умчался обратно; пять часов спустя он проехал через Аррас. Выезжая с постоялого двора, он обронил записку с названием городка, и эта оплошность привела к необычайным последствиям.

ДВЕ КАПЛИ СВЕРКНУТ…

Как только Рошфор вышел, Констанция вернулась в комнату и увидела, что миледи радостно улыбается.

– Ну вот, то, что вы опасались, случилось, – заговорила молодая женщина, – сегодня вечером иди завтра кардинал пришлет за вами.

– Кто вам это сказал, дитя мое? – спросила миледи.

– Я об этом слышала из уст самого гонца.

– Подойдите и сядьте тут, возле меня, – предложила миледи.

– Извольте.

– Подождите, я посмотрю, не подслушивает ли нас кто-нибудь.

– К чему все эти предосторожности?

– Вы сейчас узнаете.

Миледи встала, подошла к двери, открыла ее, выглянула в коридор, потом опять уселась рядом с Констанцией и спросила:

– Значит, он хорошо сыграл свою роль?

– Кто это?

– Тот, кто представился настоятельнице как посланец кардинала.

– Так он только играл роль?

– Да, дитя мое.

– Так, значит, этот человек не…

– Этот человек, – сказала миледи, понизив голос и едва не запнувшись, – мой брат.

– Ваш брат? – вскричала госпожа Бонасье.

– Вы одна знаете эту тайну, дитя мое. Если вы ее доверите кому бы то ни было, я погибла, а возможно, и вы тоже.

– Ах, Боже мой!

– Слушайте, вот что произошло: мой брат, который спешил сюда мне на помощь, с тем чтобы, если понадобится, силой освободить меня, встретил гонца, посланного за мной кардиналом, и поехал за ним следом. Добравшись до пустынного и уединенного места, он выхватил шпагу и, угрожая гонцу, потребовал, чтобы тот отдал ему бумаги, которые он вез. Гонец вздумал обороняться, и брат убил его.

– Ах! – содрогнулась нежная Констанция.

– Это было единственное средство, поймите! Дальше брат решил действовать не силой, а хитростью: он взял бумаги, явился сюда под видом посланца самого кардинала, и через час или два, по приказанию его высокопреосвященства, за мной должна приехать карета.

– Я понимаю: эту карету вам пришлет ваш брат.

– Совершенно верно. Но это еще не все: письмо, которое вы получили, как вы полагаете, от госпожи де Шеврез…

– Ну?

– …подложное письмо.

– Как так?

– Да, подложное: это западня, устроенная для того, чтобы вы не сопротивлялись, когда за вами приедут.

– Но ведь приедет д'Артаньян!

– Перестаньте заблуждаться: д'Артаньян и его друзья на осаде Ла-Рошели.

– Откуда вы это знаете?

– Мой брат встретил посланцев кардинала, переодетых мушкетерами. Вас вызвали бы к воротам, вы подумали бы, что имеете дело с друзьями, вас похитили бы и отвезли обратно в Париж.

– О, Боже, я теряю голову в этом хаосе преступлений! Я чувствую, что, если так будет продолжаться, – промолвила госпожа Бонасье, поднося ладони ко лбу, – я сойду с ума!

– Постойте!

– Что такое?

– Я слышу лошадиный топот… Это уезжает мой брат. Я хочу с ним еще раз проститься, пойдемте.

Анна открыла окно и движением руки подозвала к себе госпожу Бонасье. Молодая женщина подошла.

Рошфор проезжал под окном.

– До свидания, брат! – крикнула графиня.

Всадник поднял голову, увидел обеих молодых женщин и на скаку дружески махнул миледи рукой.

– Славный Жорж! – сказала она, придавая своему лицу нежное и грустное выражение, что было ей совсем не сложно, ибо не противоречило ее чувствам, и закрыла окно.

Она уселась на прежнее место и сделала вид, что погрузилась в глубокие размышления.

– Простите, сударыня, разрешите прервать ваши мысли! – обратилась к ней госпожа Бонасье. – Что вы мне посоветуете делать? Боже мой! Вы опытнее меня в житейских делах и научите меня, как мне быть.

– Прежде всего, – ответила миледи, – возможно, что я ошибаюсь и д'Артаньян и его друзья в самом деле приедут к вам на помощь.

– Ах, это было бы так хорошо, что даже и не верится! – воскликнула госпожа Бонасье. – Такое счастье не для меня!

– В таком случае вы понимаете, что это только вопрос времени, своего рода состязание – кто приедет первый. Если ваши друзья – вы спасены, а если приспешники кардинала – вы погибли.

– О, да-да, погибла безвозвратно! Что же делать?

– Есть, пожалуй, одно средство, очень простое и вполне естественное.

– Какое, скажите?

– Ждать, укрывшись где-нибудь в окрестностях, и сначала удостовериться, кто эти люди, которые приедут за вами.

– Но где ждать?

– Ну, это легко придумать. Я сама остановлюсь в нескольких лье отсюда и буду скрываться там, пока ко мне не приедет брат. Сделаем так: я увезу вас с собой, мы спрячемся и будем ждать вместе.

– Но меня не отпустят отсюда, я здесь на положении пленницы.

– Здесь думают, что я уезжаю по приказанию кардинала, и уверены, что вы вовсе не склонны сопровождать меня.

– Ну?

– Ну вот, карета подана, вы прощаетесь со мной, вы становитесь на подножку, желая в последний раз обнять меня. Слуга моего брата, которого он пришлет за мной, будет обо всем предупрежден – он подаст знак почтарю, и мы умчимся.

– Но д'Артаньян? Что, если приедет д'Артаньян?

– Мы это узнаем.

– Каким образом?

– Да ничего не может быть легче! Мы пошлем обратно в Бетюн слугу моего брата, на которого, повторяю, мы вполне можем положиться. Он переоденется и поселится против монастыря. Если приедут посланцы кардинала, он не двинется с места, а если д'Артаньян и его друзья – он проводит их к нам.

– А разве он их знает?

– Конечно, знает! Ведь он не раз видел д'Артаньяна у меня в доме.

– Да-да, вы правы… Итак, все улаживается. Все складывается как нельзя лучше… Но не будем уезжать далеко отсюда.

– Самое большее за семь-восемь лье. Мы остановимся в укромном месте у самой границы и при первой тревоге уедем из Франции.

– А до тех пор что делать?

– Ждать.

– А если они приедут?

– Карета моего брата приедет раньше.

– Но что, если меня не будет с вами, когда за вами явятся, – например, если я буду в это время обедать или ужинать?

– Сделайте одну вещь.

– Какую?

– Скажите добрейшей настоятельнице, что вы просите у нее позволения обедать и ужинать вместе со мной, чтобы нам как можно меньше расставаться друг с другом.

– Позволит ли она?

– А почему бы нет?

– Как хорошо! Ведь таким образом мы ни на минуту не будем расставаться.

– Ступайте же к ней и попросите об этом. У меня какая-то тяжесть в голове, я пойду прогуляться по саду.

– Идите. А где я вас найду?

– Здесь, через час.

– Здесь, через час… Ах, благодарю вас, вы так добры!

– Как же мне не принимать в вас участия! Если бы даже вы не были сами по себе такой красивой и очаровательной, вы ведь подруга одного из моих лучших друзей!

– Милый д'Артаньян, как он будет вам благодарен!

– Надеюсь. Ну вот, мы обо всем условились. Пойдемте вниз.

– Вы идете в сад?

– Да.

– Пройдите по этому коридору и спуститесь по маленькой лестнице – она приведет вас прямо в сад.

– Хорошо. Благодарю вас.

Молодые женщины обменялись приветливой улыбкой и разошлись.

Анна сказала правду – она действительно ощущала какую-то тяжесть в голове: неясные еще замыслы хаотично теснились в ее уме. Ей надо было уединиться, чтобы разобраться в своих мыслях. Она смутно представляла себе дальнейшие события, и ей нужны были тишина и покой, чтобы придать своим неясным намерениям определенную форму, чтобы составить план действий.

Прежде всего нужно было как можно скорее похитить Констанцию Бонасье, укрыть ее в надежном месте и, если понадобится, держать там заложницей. Анна начинала беспокоиться за исход этой отчаянной борьбы, в которую ее враги, к которым относился и Антуан, вкладывали столько же упорства, сколько она вкладывала ожесточения.

К тому же она чувствовала, как иные люди чувствуют надвигающуюся грозу, что исход этот близок и может оказаться для нее ужасным.

Итак, главное для нее было захватить возлюбленную д'Артаньяна в свои руки, Констанция была для гасконца все: ее жизнь, жизнь любимой женщины, была для него дороже собственной. Если бы счастье изменило графине и ее постигла неудача, она могла бы, имея госпожу Бонасье заложницей, вступить в переговоры и, несомненно, смогла бы добиться своего. Эту задачу она уже разрешила: Констанция готова была доверчиво сопровождать ее; а если они обе укроются в Армантьере, миледи легко будет убедить госпожу Бонасье, что д'Артаньян не приезжал в Бетюн. Самое большее через полмесяца вернется Рошфор, и за эти полмесяца она придумает, как ей отомстить четырем друзьям. Скучать ей, благодарение Богу, не придется, общество Констанции придаст пикантности ое размышлениям о предстоящей мести.

Размышляя, Анна в то же время окидывала взглядом сад и старалась запомнить его планировку. Она действовала, как искусный полководец, который предусматривает сразу и победу, и поражение и готовится – смотря по тому, как будет протекать битва, – либо идти вперед, либо отступать.

Через час она услышала, что кто-то зовет ее ласковым голосом. Это была госпожа Бонасье. Добрая настоятельница, конечно, изъявила полнее согласие, и для начала молодые женщины отправились вместе ужинать. Когда они вошли во двор, до них донесся стук подъезжавшей кареты. Анна прислушалась.

– Вы слышите? – спросила она.

– Да, у ворот остановилась карета.

– Это та самая, которую прислал нам мой брат.

– О, Боже!

– Ну, полно, мужайтесь!

Миледи не ошиблась: у ворот монастыря раздался звонок.

– Подите в свою комнату, – сказала она Констанции, – у вас, наверное, есть кое-какие драгоценности, которые вам хотелось бы захватить с собою.

– У меня есть его письма, – ответила госпожа Бонасье.

– Так заберите их и приходите ко мне, мы наскоро поужинаем. Нам, возможно, придется ехать всю ночь – надо запастись силами.

– Боже мой! – проговорила госпожа Бонасье, хватаясь за грудь. – У меня так бьется сердце, я не могу идти…

– Мужайтесь! Говорю вам, мужайтесь! Подумайте, через четверть часа вы спасены. И помните: все, что вы собираетесь делать, вы делаете для него.

– О, да, все для него! Вы одним словом вернули мне бодрость. Ступайте, я приду к вам.

Анна поспешно поднялась к себе в комнату, застала там слугу Рошфора и отдала ему необходимые приказания.

Он должен был ждать у ворот; если бы вдруг появились мушкетеры, карета должна была умчаться прочь, обогнуть монастырь, направиться в небольшую деревню, расположенную по ту сторону леса, и поджидать там миледи. В таком случае она прошла бы через сад и пешком добралась бы до деревни, ведь она отлично знала эти края.

Если же мушкетеры не появятся, все должно пройти так, как условлено: госпожа Бонасье станет на подножку под тем предлогом, что хочет еще раз проститься с миледи, и та увезет ее.

Констанция вошла. Желая развеять все подозрения, какие могли бы у нее возникнуть, Анна в ее присутствии повторила слуге вторую половину своих приказаний.

Она задала слуге несколько вопросов относительно кареты. Выяснилось, что она запряжена тройкой лошадей, которыми правит почтарь; слуга графа должен был сопровождать карету в качестве форейтора.

Напрасно миледи опасалась, что у госпожи Бонасье могут возникнуть подозрения: бедняжка была слишком чиста душой и наивна, чтобы заподозрить в другой женщине такое коварство; к тому же имя графини Винтер, которое она слышала от настоятельницы, было ей совершенно незнакомо, и она даже не знала, что какая-то женщина принимала столь деятельное и роковое участие в постигших ее бедствиях.

– Как видите, все готово, – сказала Анна, когда слуга вышел. – Настоятельница ни о чем не догадывается и думает, что за мной приехали по приказанию кардинала. Этот человек пошел отдать последние распоряжения. Покушайте немножко, выпейте глоток вина, и поедем.

– Да, – безвольно повторила Констанция, – поедем.

Графиня знаком пригласила ее сесть за стол, налила ей рюмку испанского вина и положила на тарелку грудку цыпленка.

– Смотрите, как все нам благоприятствует! – заметила она. – Скоро настанет вечер; на рассвете мы приедем в наше убежище, и никто не догадается, где мы… Ну полно, не теряйте бодрости, скушайте что-нибудь…

Госпожа Бонасье машинально проглотила два-три кусочка и пригубила вино.

– Да выпейте же, выпейте! Берите пример с меня, – уговаривала миледи, поднося рюмку ко рту.

Но в ту самую минуту, когда она готовилась прикоснуться к ней губами, рука ее застыла в воздухе: она услышала отдаленный топот скачущих коней; топот все приближался, и почти тотчас ей послышалось ржание лошади.

Этот шум сразу вывел ее из состояния радости, подобно тому, как шум грозы прерывает чудесный сон. Она побледнела и кинулась к окну, а Констанция, дрожа всем телом, встала и оперлась о стул, чтобы не упасть.

Ничего еще не было видно, слышался только быстрый, неуклонно приближающийся топот.

– Ах, Боже мой, что это за шум? – спросила госпожа Бонасье.

– Это едут или наши друзья, или наши враги, – ответила миледи со свойственным ей ужасающим хладнокровием. – Стойте там. Сейчас я вам скажу, кто это.

Констанция Бонасье замерла, безмолвная и бледная, как мраморное изваяние.

Топот все усиливался, лошади были уже, вероятно, не дальше, как за полтораста шагов от монастыря; если их еще не было видно, то лишь потому, что в этом месте дорога делала изгиб. Однако топот уже слышался так явственно, что можно было бы сосчитать число лошадей по отрывистому топоту подков. Анна напряженно всматривалась вдаль: было еще достаточно светло, чтобы разглядеть едущих.

Вдруг она увидела, как на повороте дороги заблестели обшитые галунами шляпы и заколыхались на ветру перья. Она увидела сначала двух, потом пятерых, и наконец, восемь всадников, один из них вырвался на два корпуса вперед.

Анна издала глухой стон: в скачущем впереди всаднике она узнала проклятого гасконца.

– Ах, Боже мой, Боже мой! – воскликнула госпожа Бонасье. – Что там такое?

– Это мундиры гвардейцев кардинала, нельзя терять ни минуты! – крикнула миледи. – Бежим, бежим!

– Да-да, бежим! – повторила Констанция, но, пригвожденная страхом, не могла сойти с места.

Судя по топоту, всадники проскакали под окном.

– Идем! Да идем же! – восклицала Анна, схватив молодую женщину за руку и силясь увлечь ее за собой. – Через сад мы еще успеем убежать, у меня есть ключ… Поспешим! Еще пять минут – и будет поздно.

Констанция попыталась идти, сделала два шага – у нее подогнулись колени, и она упала. Анна попробовала поднять ее и унести, но у нее не хватило сил.

– В последний раз спрашиваю: намерены вы идти? – крикнула она.

– О Боже, Боже! Вы видите, мне изменяют силы, вы сами видите, что я совсем не могу идти!.. Бегите одна!

– Бежать одной? Оставить вас здесь? Нет-нет, ни за что! – вскричала Анна пылко.

Вдруг она остановилась, глаза ее сверкнули недобрым огнем. Она подбежала к столу и высыпала в рюмку Констанции содержимое оправы перстня, которую она открыла с удивительной быстротой. Это было небольшое зернышко, которое быстро растворилось в вине.

Потом она твердой рукой взяла рюмку и сказала:

– Пейте, это вино придаст вам силы! Пейте!!

И она поднесла рюмку к губам молодой женщины, которая машинально выпила. Через несколько секунд дрожь прошла по ее телу, глаза широко раскрылись, взгляд устремился вдаль.

– Так вы идете со мной? – спросила миледи, внимательно наблюдавшая за этими превращениями.

– Да, иду, – безжизненным голосом ответила госпожа Бонасье.

– Идемте! – приказала Анна, хватая спутницу за рукав и вытаскивая из комнаты.

Бегом они добрались до кареты, и кучер ударом хлыста послал лошадей в галоп в тот самый момент, когда мушкетеры спешивались у парадного входа.

Четверка друзей, можно сказать, ворвалась в монастырь, предъявив записку Анны Австрийской, и, предводительствуемая настоятельницей, ворвалась в келью Констанции.

– Констанция, любовь моя, где вы? – взывал д'Артаньян, но ответом ему была тишина.

Молодой человек продолжал держать в руке еще дымившийся пистолет, тогда как Атос заткнул свой за пояс, а Портос и Арамис, державшие шпаги наголо, вложили их в ножны.

Они растерянно оглядывали келью: укрыться в ней было решительно негде, и, однако, комната была пуста. Настоятельница выглядела не менее растерянной, а в дверях толпились монашки, оживленно обсуждавшие это чрезвычайное происшествие.

– Что же это? – растерянно спрашивал д'Артаньян настоятельницу. – Где же Констанция?

– Я не знаю, – пролепетала та. – Я разрешила ей оставаться здесь вместе с той женщиной, и она была так рада.

Атос, усевшийся было в кресло, внезапно встал.

– Женщина? Какая женщина? – спросил д'Артаньян.

– Та самая женщина, которая приехала сюда и должна была оставаться у нас по приказу кардинала. Она очень подружилась с вашей знакомой, и они все время проводили вместе. А теперь их нет… обеих.

– Что это за женщина, вы знаете ее имя? – с дрожью нетерпения спросил Атос.

– Ее карета стояла за нашим садиком и только недавно отъехала. А имя… кажется, она называла его мне… да. Боже мой, такое английское… ну, конечно… леди Винтер!

– О нет, это невозможно! – вскричал Атос. – А впрочем, в мире нет ничего невозможного. – Он уже стоял перед столом, вперив взгляд в один из бокалов, и, казалось, терзался ужасным подозрением.

– Д'Артаньян, и вы, друзья, посмотрите сюда, – сказал он. – Я уверен, что из этого бокала пили, и здесь осадок на дне.

– Неужели это яд? – воскликнул Арамис. Портос, побледнев, сжал эфес шпаги.

– Нет, не думаю, – медленно ответил Атос, поворачивая бокал, на дне которого сверкнули две капли. – Если яд, то ей незачем было забирать госпожу Бонасье с собой. Она могла бы оставить ее умирать здесь.

Мушкетеры содрогнулись от этих слов. Настоятельница обессиленно рухнула в кресло, а монашки судорожно закрестились.

– Я могу дать вам надежду, мой друг, – продолжал Атос. – Ваша любимая жива, но она в руках у этого демона, которого мы – мужчины – не смогли остановить на пути преступлений. Однако мы можем сделать это сейчас, если догоним ее карету.

– Да, но где нам искать ее? – воскликнул д'Артаньян, возвращаясь к жизни.

– Вспомните, дорогой друг, о записке, которую мы подобрали в Аррасе. Вы узнали человека, который потерял ее – это был Рошфор, а я узнал руку, написавшую ее, – это была леди Винтер. Значит, она сейчас едет в Армантьер вместе с госпожой Бонасье.

– Вперед! – воскликнули трое слушателей, разворачиваясь к двери.

В эту минуту в дверях показался незнакомый человек, почти такой же бледный, как все бывшие в комнате. Он увидел четверых друзей, готовых ринуться в бой, и понял, что здесь произошло нечто ужасное.

– Я не ошибся, – сказал он. – Вот господин д'Артаньян, а вы – трое его друзей: господа Атос, Портос и Арамис.

Трое с удивлением смотрели на незнакомца, назвавшего их по именам; всем казалось, что когда-то они уже видели его. Д'Артаньян имел вид человека, пытавшегося вспомнить чти-то очень знакомое.

– Господа, – продолжал вновь прибывший, – вы так же, как и я, разыскиваете женщину, которая, – прибавил он с ужасной улыбкой, – наверное, побывала здесь, ибо я вижу ваше состояние и ужас на лицах этих монахинь.

Друзья по-прежнему безмолвствовали; голос этого человека казался им знакомым, но после всего происшедшего память никак не хотела выдать им разгадку.

– Господа, – снова заговорил незнакомец, – так как вы не хотите узнавать человека, который, вероятно, дважды обязан вам жизнью, мне приходится назвать себя. Я лорд Винтер, деверь той женщины.

Мушкетеры вскрикнули от изумления.

Атос подал лорду Винтеру руку.

– Добро пожаловать, милорд, – сказал он. – Будем действовать сообща.

– Я уехал пятью часами позже ее из Портсмута, – стал рассказывать Джозеф Винтер, – тремя часами позже ее прибыл в Булонь, всего на двадцать минут разминулся с ней в Сент-Омере и, наконец, в Лилье потерял ее след. Я ехал наудачу, всех расспрашивая, как вдруг вы галопом проскакали мимо меня. Я узнал д'Артаньяна. Я окликнул вас, не вы не услышали; я хотел скакать за вами, но моя лошадь выбилась из сил и не могла скакать, как ваши. Однако, несмотря на всю вашу поспешность, вы, кажется, явились слишком поздно!

– Вы правы, милорд, – ответил Атос. – Мы подозреваем, что леди Винтер сбежала отсюда, захватив с собой женщину, за которой мы приехали. И теперь мы опасаемся за жизнь пленницы.

– И что вы намерены делать? – невозмутимо спросил лорд Винтер.

– Догнать ее. У нас есть записка, написанная ее рукой, с указанием места встречи. Мы знаем, что они уехали отсюда полчаса назад…

– Так не будем же терять времени! – воскликнул лорд Винтер, и пятеро мужчин быстрым шагом направились к воротам монастыря.

– Нам нужно будет предпринять определенные меры по отношению к графине, – сказал англичанин, когда они отъезжали от ворот. – Но это прежде всего моя забота – ведь она моя невестка.

– И мое, – отвечал Атос, – ведь она моя жена.

Д'Артаньян улыбнулся. Он понял, что Атос уверен в своем мщении, раз он открыл такую тайну. Портос и Арамис побледнели и переглянулись. Лорд Винтер непроизвольно натянул поводья, и лошадь заплясала под всадником.

Все пятеро были совершенно не осведомлены о характере и географии этой местности. Так же и слуги ничем не могли им помочь и только следовали за своими господами. Привратник монастыря указал им дорогу, по которой уехала карета, и они помчались следом, моля Бога, чтобы на дороге не было развилок. Провидение благоприятствовало им: следы колес были отчетливо видны, и кавалькада доскакала до самой деревни Фестюбер, где мушкетеры узнали в трактире, что не далее четверти часа назад здесь останавливалась карета, в которой находились две дамы. Они велели принести им вина и тут же отправились дальше. Кучер их очень ворчал по поводу такой спешки и громогласно заявлял, что оси надо чинить, а не то он не довезет их до места. Однако дама, видимо, хозяйка, резким тоном приказала ему ехать немедленно. Вторая же дама не произнесла ни слова и, видимо, чувствовала себя нехорошо, так как вино предназначалось ей.

Окрыленные этими сведениями, мушкетеры и лорд Винтер бросились в погоню. Всю дорогу они молчали, но мысли их, как и сердца, бились в унисон, а на устах застыло только одно слово: «Месть!»