Текст книги "Второстепенный: Плата (СИ)"

Автор книги: Ирина Нельсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Annotation

Сказочные фейри, уводящие в волшебные холмы, ведьмы, словно сошедшие со страниц жутких средневековых сказок, дивные эльфы, чтущие природу – всё это один народ. Я узнала о них достаточно, чтобы понимать мотивы людей из Сопротивления и разгневанных богов, но отойти в сторону не могу. Как-то во всём этом безобразии я замешана. И как-то странно получается: с одной стороны во мне признали голос духов, жрицу, а ими были только люди, с другой – я одна из волшебного народа, а они чужаки. Что за ерунда такая, а? И это если не говорить о моей родне, которая ходит вокруг меня подозрительными кругами. И не вспоминать про проклятую любовь, от которой выть хочется. И дурацкое же время – пять часов! Ни туда, ни сюда! Так. Всё. Пора брать себя в руки и гнуть обстоятельства. Вопрос только, куда?

Ирина Нельсон

Глава 1. Люди и нелюди

Глава 2. Дневник

Глава 3. Бездна

Глава 4. Великий и ужасный

Глава 5. Шаги навстречу

Глава 6. Проблемы медиума

Глава 7. Болезнь

Глава 8. Открытия

Глава 9. Отцы и дети

Глава 10. Мотивация

Глава 11. Вопросы исцеления

Глава 12. Покушение

Глава 13. Люди

Глава 14 Alter ego.

Глава 15. Наступление

Глава 16. Саженец

Глава 17. Солнечный жар

Глава 18. Ребенок человечества

Эпилог, или Двадцать лет спустя.

Ирина Нельсон

Второстепенный: Плата

Глава 1. Люди и нелюди

Она была не броской и солнечной, как Вадим, хотя они, несомненно, состояли в кровном родстве, а какой-то… блёклой. Его сочная юношеская красота в ней, уже взрослой женщине, скрадывалась человеческим несовершенством: чуть выше поднятый уголок правого глаза, чуть меньше изгиб бровей, линия челюсти более круглая, пятнышко родинки на левой щеке, в глазах вместо хризолитовой зелени плескалась самая обычная сероватая синева, волосы – в детстве наверняка те самые, золотистые – сейчас были невнятного пепельного оттенка и вообще прямыми. Каждый год на свет появляются сотни таких.

И свет её улыбки, лукавой и лучистой у Вадима, в ней играл другими, мягкими красками.

– Профессор Хов, если вы пришли за Вадимом, то имейте ввиду – в школу я его не верну. У вас там неблагополучная обстановка. Не делайте удивлённое лицо. Конечно, я про вас знаю, – она подпёрла рукой подбородок и, отведя взгляд, покатала по столешнице забытый кем-то карандаш. Широкий шерстяной рукав её синего платья зацепился за сучок, и тонкие пальчики тут же ловко его освободили.

Корион отметил, что она тоже левша. И голос... Когда она пела, это не слышалось так сильно. Вадим был ещё мальчишкой, его голос ещё не сломался и звучал практически так же. У них одна мать? Или же она и есть его мать? Как стареют люди в их мире?

– Я не собирался тащить его в Фогруф. Я хотел убедиться, что он в порядке. Ребёнку трудно устроиться в нашем мире без поддержки взрослых. Вы не представились, мисс или же миссис..?

– Мисс. Валентина Дмитриевна Волхова. Но лучше называйте меня Валенсия.

Валенсия. Эта вариация ей шла гораздо больше громоздкой и твердой Валентины.

– Как вы сумели прийти, мисс Волхова?

Она улыбнулась краешком губ, точно как Вадим, и вытащила из-под ворота простенькую цепочку со знакомым серебряным кольцом «Спаси и сохрани».

– Волховых много, но частица родной земли была лишь одна.

Корион откинулся на спинку стула.

– Я знал, что с этим кольцом что-то нечисто.

Валенсия спрятала кольцо обратно под воротник и поблагодарила официанта за принесённый кофе.

– Просто это единственная вещь из дома, которая осталась у Вадима. Он в порядке. Есть небольшие сложности с благоустройством, но это временно. Вы выбрали что-нибудь? Советую жаркое из телятины. Вадиму оно очень нравится. К сожалению, я больше не смогу пользоваться бесплатным обедом как сотрудник. Придётся искать новое место. У женщины без документов довольно мало возможностей устроиться у вас. У нас с этим было проще, но, к сожалению, дороги назад нет и не будет.

Не соврала, отметил Корион. Всего лишь недоговорила.

– Я слышу упрёк. Не скажу, что незаслуженно, – согласился Корион. – Но вы же понимаете, что раз я нашёл сюда дорогу, то скоро явится и Караул вместе с невестой вашего брата?

Валенсия удивлённо моргнула.

– Невестой? Он же оставил письмо с отказом.

– Эрида полагает, что сможет его переубедить.

Его весьма позабавило выражение её лица. Они с Вадимом совершенно одинаково сводили брови, кривили губы и морщили носы. Гримаса сама по себе смешная, а в исполнении взрослой женщины это выглядело ещё смешнее.

– Сэр, вы же пошутили, да? – жалобно сказала она. – Она же в прабабушки годится!

– Уверяю, Эрида прабабушкой не выглядит и не будет выглядеть ещё лет двести. А если ей всё-таки удастся завоевать его сердце, то она будет молодой и полной сил вплоть до его кончины. На самом деле она отличная партия. У неё своё дело, весьма прогрессивные взгляды на брак и лёгкий характер. Она весьма красива и не менее умна. Вадиму будет с ней хорошо. К тому же у них точно не будет проблем с совместимостью и детьми...

Валенсия сидела с таким видом, словно слушала не о самой интересной женщине тысячелетия, а о размножении ленточных паразитов. Видимо, предполагаемая невестка ей представлялась совсем иначе. Когда её взгляд метнулся в сторону кухни, Корион понял, что ещё чуть-чуть – и Волховых придётся искать в Сибири. И резко поменял тему.

– Впрочем, Вадим может войти в мою семью.

– А? – растерянно заморгала Валенсия. – Каким это образом?

– Моим пасынком, – вкрадчиво ответил Корион. – Видите ли, мой дед, лорд Бэрбоу – вы его, возможно, помните – жаждет меня женить. Однако те невесты, которых он подобрал, ужасны. Брать в дом женщину из нашего мира – невероятный риск внести в род неизлечимые заболевания. Но вы сестра истинного целителя, который с успехом избавил моего друга от врождённой склонности к рубцам. Думаю, насчёт вашей кандидатуры мой дед возражать не будет. К тому же у меня есть дом в мире смертных, рядом с городом. Вадиму не придётся терпеть магическое поле, вы сможете при желании работать и устроиться гораздо лучше. Поверьте, выправить документы жене эльта гораздо проще, чем иномирной эмигрантке без роду и племени.

Валенсия вытаращилась на него, не донеся чашку до рта. Повисло молчание. Исходящий паром кофе опасно накренился, явно нацелившись на голову одного не слишком деликатного алхимика.

– Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять? – нашёлся Корион, повторив слова Вадима, когда тот пришёл на отработку на полчаса раньше. Аргумент был до того нелеп, что тогда Корион не смог подобрать слов и невольно его запомнил. Как выяснилось, не зря.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Валенсия звонко расхохоталась, да так, что на них оглянулись.

– Вам повезло, что я знаю об эльтах достаточно, а то вылила бы вам кофе на голову. За цинизм. А без замужества получить приглашение в ваш дом можно? У нас не самые лучшие условия жизни, и от комнаты мы бы не отказались.

–  Можно, – Корион наклонил голову набок. – Город называется Тенбрук, Смелтерстрит, дом семь. За проживание я возьму готовкой. Продуктами обеспечу. Дом будет в вашем полном распоряжении. Вы с братом нигде больше не найдёте такого выгодного предложения.

Валенсия задумалась.

– Я не могу принимать такие решения в одиночку. Мне нужно посоветоваться. Вадим испытывает к вам весьма тёплые чувства и очень доверяет, но ведь вы не сможете его прятать. Насколько я поняла, у эльтов все должны быть друг у друга на глазах, у каждого своя роль в обществе. И у вас самого положение… не самое лучшее.

– Да. Вы правы. Я не смогу его прятать. И поверьте, лучше бы ему быть у нас на глазах. Владыка обещал его не трогать, а среди людей неспокойно. Посоветуйтесь, – кивнул Корион. – Но постарайтесь не затягивать с решением. Вадим растёт. Скоро ему станет неуютно с людьми, а им станет неуютно рядом с ним. И если родственницу он ещё не тронет, то остальным не поздоровится.

Валенсия тревожно нахмурилась, перестала улыбаться.

– У него клятва.

– В том и проблема. После прозрения подросткам физически необходимо выплёскивать агрессию. В Фогруфе нет людей и нагрузки очень серьёзные. Обычно мы выматываем их так, что на каникулах дети смертных целыми днями только спят и едят, на раздражитель у них остаётся только одна реакция – закрыться и не выходить. Летом мы предупреждаем родителей, что ребят лишний раз дёргать и возить по экскурсиям и морям ни в коем случае нельзя. Только дикий туризм в горы, леса, туда, где из людей – только близкие родственники, с которыми у них хорошие отношения. Другим людям подростки могут напакостить в лучших традициях фейри, вплоть до смертельных случаев. Вадим же может навредить себе, пытаясь сдержать клятву. Впрочем, вы наверняка уже давно разобрались в причине, ведь за весь наш разговор вы ни разу не соврали.

Валенсия кивнула, глядя в чашку.

– Видящему ложь очень неприятно знать, что собеседник врёт в лицо, а людям нелегко слушать правду. Хорошо, что в мире правды очень много и вся – разная. Никакого вранья не надо, – сказала она и, посмотрев на часы, встала. – Мне пора на поезд.

Корион поднялся вместе с ней.

– Я вас провожу.

– Хотите проследить за мной?

– Хочу. Но не собираюсь этого делать. Я не хочу потерять доверие.

– Моё или же Вадима?

– Несомненно, Вадим играет первостепенную роль. Он ценнее для нашего общества и опаснее. Но в вас я заинтересован лично. И мне не хотелось бы терять связь с вами, Валенсия, даже если вы не примете приглашение. Кстати, подумайте насчёт замужества – я серьёзен.

Валенсия ошеломлённо молчала всю дорогу. А Корион шёл рядом, игнорируя косые взгляды людей, и думал о том, что сестра Волхова – это слишком очевидное решение для тысячелетней загадки. Он чуял подвох, но никак не мог понять, что именно ему не нравится. Жениться на кровной родственнице истинного целителя, пусть и смертной – хорошая мысль, но прямо сейчас? Да ещё подарить гребень? Нет. Пока нет. Сначала нужно присмотреться. Понять, как именно она здесь появилась. Почему сейчас, когда весь мир стоит на ушах из-за разнесённого вдребезги Циклогенератора. Не связан ли с этими событиями Змей. А почему нет? Ведь Вадим ему помог...

Перед тем, как запрыгнуть в электричку, девушка обернулась к нему.

– Я знаю, у вас есть приборы для мысленной связи. Телепаты. Думаю, вы можете передать один лорду Бэрбоу.

Телепат – отличное решение для быстрой и незаметной связи. Но при одном воспоминании о творящемся в голове Волхова бардаке у Кориона заныли виски. Повторять опыт не хотелось, да и как это сделать? Если в прошлый побег мальчишку засекли быстро, то сейчас все сигналы просто проваливались в никуда.

– Хорошо, я передам, – согласился Корион.

*   *   *

– Не зналась бы ты с ним, девочка, – пробормотала какая-то бабулька, едва электричка набрала скорость.

Ради этих слов она даже придержала меня за локоть, не дав занять приглянувшееся место. Я удивлённо остановилась в тамбуре, оглянулась.

Бабулька – громко сказано. При ближайшем рассмотрении это оказалась сорокалетняя женщина, просто седая и неухоженная. Коротко стриженные волосы торчали из-под вязаной шапки во все стороны, придавая своей владелице придурковатый вид. Из-под дублёнки выглядывали полы длинного, до щиколоток, серого платья, чистого, нового, но помятого. Затянутые в аляпистые перчатки пальцы нервно теребили моё плечо, взгляд выцветших, каких-то даже бесцветных глаз бегал по моему лицу.

– Прошу прощения, но это не ваше дело, – твёрдо ответила я, отцепив от себя чужие руки.

Незнакомка выглядела чокнутой. И вела себя так же. Вместо того, чтобы извиниться и отстать, она схватила меня за плечи.

– Они могут сколько угодно говорить красивые слова, провожать, ухаживать, – забормотала она, глядя куда-то сквозь меня. – Но мы для них – бабочки-однодневки. Они всегда врут, эти проклятые фейри. Им всем нужно от нас только одно…

– Женщина, – я щёлкнула пальцами у неё перед носом и, когда её взгляд сфокусировался на мне, повторила настойчивее: – Это не ваше дело! Не лезьте ко мне!

– Выкинет, выкинет, попомни моё слово! Вот родишь – и сразу выкинет, даже на дитя своё не посмотришь! – истерично взвизгнула она.

Я невольно прикинула, как половчее ткнуть ей в глаза, чтоб не сильно травмировать, но тут, слава всем богам, из вагона выглянула такая же вихрастая, но медноголовая девушка.

– Мама! Ты опять? – воскликнула она и, легко оторвав от меня странную женщину, виновато улыбнулась мне. – Извините её. Несколько лет назад она попалась эльтам во время праздника и пропала на год. С тех пор она такая. Всё время твердит о ребёнке. Хотя врачи говорят, что она не рожала.

– Магия, это всё проклятая магия, – горестно бормотала женщина. – Был сын, мальчик, Кристофер. В декабре бы тринадцать исполнилось… Ты знаешься с эльтами, скажи, не видела ли ты моего мальчика? Он должен быть похож на Кристину...

Я невольно перевела взгляд на девушку. Тринадцать лет – ровесник Вадима. Наверняка в Фогруфе должен учиться...

– А что об отце знаете? – произнес мой рот вперёд мозгов.

Кристина зашипела.

– Мисс, и вы туда же!

– Его звали Элизуд, он был очень красив и жесток! Я помню его глаза – голубые, словно осеннее небо. А волосы – горький пепел…

Я пошевелила губами, укладывая в голове информацию. Кристина затолкала мать в вагон и обернулась ко мне.

– Мисс, не стоит бередить мамины раны. Даже если мальчик и существует, в чём я сомневаюсь, то он не будет нам рад. Вы же видите, в каком она состоянии.

– Ладно, – легко согласилась я. – Как скажете.

И в самом деле, чего это вдруг мне стало до чужого ребёнка? Во-первых, я не в том положении, чтобы заниматься поисками, а во-вторых, у предполагаемого мальчика наверняка есть эльтская родня, которая в нём души не чает и появлению бедных человеческих родственников не обрадуется. Недаром же мать вышвырнули сразу после рождения обратно к людям, даже память не поправив, хотя могли. И не заплатили, хотя многие работницы в кафе мечтали родить от эльта как раз из-за щедрых отступных. Даже странно, ведь отступные в таких случаях – фактически закон, не Изначальный, правда, но обязательный к исполнению, как клятва. А клятвы у эльтов непреложны, и не имеет никакого значения, кому она дана. Даже если бы какому-то эльту вздумалось нарушить клятву, его свои бы первыми загнобили. Мать же с дочерью выглядели как обедневшие. Платье на старшей было новым, но довольно дешёвым, а вот дублёнка – дорогая и потрёпанная. И девушка была одета так же. Может, отступные были, но замаскированные под выигрыш в лотерею или наследство, и за тринадцать лет просто кончились?

– Кристина, – вдруг дошло до меня. – Постойте, пожалуйста! А вы, случаем, комнаты не сдаёте?

– Простите, все места заняты и вам не по карману, – отрезала Кристина и увела мать от меня подальше.

Я со вздохом опустилась на сиденье и уставилась в окно. В принципе, в пещере жилось бы нормально, будь в ней канализация и горячая вода. Эх, похоже, действительно придётся ехать к профессору. А это грозило разоблачением всей моей интриги.

Однако Хов удивил. Сам говорил, что терпеть не может людей, а тут сразу замуж позвал. Нет, я на самом деле не против, а всеми руками за, но какой брак, когда жена большую часть суток ходит в виде тринадцатилетнего мальчика? Правильно, никакой.

Эх, как же жаль, что никакого, даже завалящего угла без документов в Европе не снять. Подделать? Как? Ни с какими криминальными личностями я не связана. Про связи Ая лучше даже не вспоминать. Пойти в полицию и сыграть в амнезию? Так ведь в психиатрию положат, под постоянный надзор. Это Вадим Волхов эльтёныш, которым моментально все озаботились. В своеобразной манере, конечно, но зато обеспечили всем и практически сразу! А взрослая человеческая девица заинтересовала только Хова. Неужели мне всё-таки придётся к нему переехать? Если так, то долго мой маскарад не продержится. Пусть большую часть времени он живёт в Фогруфе, но заметить, что брат и сестра не появляются вместе, ему будет несложно, понадобится всего один вечер...

Электричка мерно убаюкивала перестуком колес, и мысли невольно подстроились под ритм, потекли лениво, медленно. Я залипла на тающий в подкравшейся тьме пейзаж и, зазевавшись, чуть не пропустила собственную остановку. А времени до превращения оставалось немного. Вот было бы весело пассажирам, начни я, безобидная девушка, внезапно превращаться в мальчика!

Кое-как освежившись в привокзальном туалете, я поглубже натянула шапку, поправила почтальонку и пошла прочь из сияющих фонарными огнями городка. Ночь выдалась изумительно светлой: луна почти вошла в полнолуние, и от её холодного света снег на скалах таинственно мерцал бриллиантовой крошкой. Ветер играл с ней, просеивая сквозь свои невидимые ладони, отчего лунным сиянием полнился даже воздух. И море... В тёмных водах шепчущего моря пенилось серебро. Как же это было красиво!

И чертовски холодно.

В пещеру я вошла задубевшая и ошалела, увидев у палатки бодро горящий костёр. Над ним висел и чем-то вкусно попыхивал котелок, накрытый крышкой. В голове сразу же промелькнула куча версий, начиная от логичного «меня засекли местные!» до дикого предположения об Ае. Я попятилась, но выйти не успела – боль полыхнула  в костях и потекла по телу к сердцу. Во рту разлился вкус яблок, пол ушёл из-под ног, всё поплыло перед глазами, становясь чётче и ярче. Из груди вырвался приглушённый стон. Мне кажется, или превращение на самом деле с каждым разом становится всё хуже?

Сквозь марево боли пробился незнакомый голос, сказав на чистом русском языке:

– Ну, будет, будет… Дыши глубже.

Крепкие руки подняли меня с земли, завернули в огромный пушистый плед, которого у меня отродясь не бывало, и усадили поближе к костру на покрытое незнакомым одеялом бревнышко. В руки ткнулась тёплая кружка с густым горячим супом. В супе плавали сухарики. Сухарики были добыты с симпатичного раскладного стола, и на том столе стоял ещё и чайник и лежало ещё много всего.

Я от такого сервиса обалдела окончательно.

Неожиданный благодетель, коротко стриженный мужчина лет тридцати пяти на вид, расплылся в широкой, странно знакомой улыбке.

– Здравствуй, внучка… – прошелестел он и, глянув мне за спину, предупреждающе погрозил пальцем. – Сиди смирно, хранитель. Я царствовал на земле, когда твоих далеких предков только придумывали.

– Привет, дед, – вздохнула я, отхлебнув из кружки. – Ай, знакомься, это Змей, один из старейших человеческих тотемов. До недавнего времени он подрабатывал безумием Владыки Златовласа.

Ай вышел вперёд, напряжённый и страшный в полуобороте, который делал его похожим на минотавра.

– Не тот ли самый, из-за которых людей из рая изгнали? – дерзко спросил он, кое-как вернувшись в человеческий вид.

– А, ты из тех поклонников иудейских сказок! – воскликнул Змей, прищёлкнув пальцами, и его улыбка из противной стала очаровательной. – Люди всё переврали. Моя злодейская роль в той истории безумно преувеличена.

Ай поджал губы, по-лошадиному фыркнул и скрылся в палатке.

– Ты пей супчик-то, – обратился ко мне Змей, заботливо пригладив кудряшки и стерев со лба испарину. – Сейчас плов дойдёт и нормально покушаешь. Я тебе ещё ведро принёс с кипятильником на магокристаллах. Поверить не могу, что чужаки слёзы своих мёртвых людям вместо угля отдали! Это же надо, а?

Он толкнул меня в бок, призывая изумиться вместе с ним. Но после напряжённого дня с профессором и превращения на вопросы вроде «А как ты меня нашёл?» или «Зачем пришёл?» никаких сил не осталось. И так понятно. Я прихлёбывала горячий супчик – кстати, очень вкусный – и наслаждалась теплом.

– Мордашку мог бы выбрать и посимпатичнее, – единственное, что сказала ему.

Тело дед действительно выбрал непримечательное. Тут у каждого второго такое узкое лицо, светлые глаза и соломенные волосы. Единственное, чем он запоминался – худоба. Такая бывает у людей, долго пролежавших на больничной койке.

– У всех симпатичных были или жёны, или поклонницы. Одинокий коматозник оказался только один, – ответил дедуля и с удовольствием отпил из своей кружки. Судя по виду – чай с молоком. – Кстати, меня из комнаты вышибли, я у тебя тут перекантуюсь? Так, кажется, сейчас говорят, да?

– Как будто тебе нужно моё разрешение, – буркнула я.

Ей-богу, лучше бы это оказались местные жители.

А Змей придвинулся ближе, обнял за плечи и заботливо подкинул в кружку ещё сухариков.

– Я смотрю, понравился мой подарочек?

– Неудобно немного – не могу по желанию перекидываться туда-сюда, – честно ответила я. – Да и больно очень. Боюсь, сердце не выдержит.

– Твоё-то? – меленько и очень противно захихикал Змей. – Вот о чём тебе волноваться уже не надо, так это о нём. А чтобы не больно было и работало лучше, ему топлива нужно больше. Ты же поняла, как оборот делается, вот и думай, как ему больше дать.

– Ага, понятно.

Я вздохнула. Значит, к профессору всё-таки ехать придётся.

– Простите, что вмешиваюсь, но…  Детка, тут лежит женщина, – напряжённым голосом сказал Ай из палатки.

Дедуля успел себе женщину закадрить? Да ещё сюда за собой приволок? Во даёт!

– Это не то, о чём ты думаешь, – быстро сказал он, подняв руки. – Вы оба её знаете, и она ранена.

Это какую-такую женщину мы знаем?

– Ай?

– Да, – скорбно отозвался Ай. – Это Ким Стенли.

Глава 2. Дневник

Ким Стенли, тётушка Ким, военная матушка Криса, которая старательно маскируется под гламурную блондинку… Неудивительно, что Ай её сначала не узнал. Бесформенная, залитая кровью футболка, явно мужские штаны цвета хаки, из кое-как собранных в узел запылённых волос выбились пряди. Без косметики лицо стало тусклым, невыразительным, да ещё на щеках и лбу размазалась какая-то грязь, окончательно превратив холёную красавицу в огородное пугало.

По каким подвалам она скакала, чтобы так замараться и словить в руку и живот несколько старинных свинцовых пуль, я не спросила и просто молча обработала раны. Меньше знаешь – крепче спишь.

Когда я заканчивала с последней пулей, очень неудачно задевшей крупный сосуд, тётушка Ким распахнула глаза и дёрнулась.

– Эльт?!

И это испуганное восклицание сказало мне больше всех объяснений.

– Лежите спокойно, тётушка, – я опустила ей руку на грудь, заставив улечься обратно. – Я ещё не закончил.

Тётушка Ким проморгалась, облизнула пересохшие губы, скользнула взглядом по выбившейся из-под воротника цепочке с кольцом, по освещённой фонарём палатке и немного расслабилась:

– Вадим. А где Раймонд?

– Здесь, – откликнулся Змей. – Я же сказал, что у меня есть хороший врач.

Ким чуть нервно кивнула и стиснула зубы – это я закончила зашивать ранение и начала накладывать повязку. Спасибо лейкопластырю, наматывать кучу бинтов не пришлось. Сделать бы ещё укол обезболивающего, но у меня были только таблетки. Ким проглотила их, жадно напившись чуть подсоленной воды.

– Ничего не хочешь спросить?

– Лучше не говори с ней, – буркнул Ай. – И вообще нам лучше убраться отсюда как можно быстрее.

Он сидел в углу палатки и следил за Ким с таким видом, словно мою постель заняла не женщина, а гадюка. Я предпочла его проигнорировать. Понятно, что гости наверняка отхватили себе на хвост кучу неприятностей, но уходить куда-то ночью, да ещё в лютый мороз? Да ну на фиг. До утра подожду, у костра посижу и поем горяченького.

Ким продолжала смотреть.

– Нет, тётушка, – твёрдо ответила я и шепотком отправила её в здоровый сон.

Ай неприязненно посмотрел, как она ёрзает, устраиваясь поудобнее, и покосился на выход, где в просвете виднелась фигура Змея, сидящего у костра.

– Надо уходить, – повторил келпи едва слышно.

– Ай…

– Я знаю эти пули, – прошипел Ай. – За ними идут эльты и людской Интерпол. А они сумели сюда добраться. Значит, в городе точно есть агенты Сопротивления. Твой дух может быть хоть тысячу раз самым сильным тотемом, но от Сопротивления ему не спасти. Оно тебя перемелет.

Я прищурилась.

– А от кого, интересно, эти агенты узнали об этом месте, а?

– Действительно, Ай, – ехидно поддакнул Змей со своего места, заставив меня подскочить от испуга. – От кого?

Ай отвёл взгляд.

Н-да…

– Моё дитя в состоянии самостоятельно решить, на чьей быть стороне, – продолжил Змей негромко. – И полагаю, оно уже увидело достаточно, чтобы понять сущность эльтов.

Намёка не понял бы только тупой. И в общем и целом дедуля был прав – я достаточно познакомилась с более чем сомнительной культурой эльтов. Сомнительной в плане отношения к людям. Все эти традиции в духе Дикой Охоты, шабаши, распитие человеческой крови, наверняка ещё и оргии есть, ведь они так замечательно вписываются в общую картинку! Не удивлюсь, если это на самом деле так, а Хов просто милосердно оградил меня от этой части их жизни. До поры до времени. Или вспомнить хоть ту женщину, у которой ребёнка отобрали, а её саму выкинули за ненадобностью.

Да, у людей были вполне веские причины. Не удивлюсь, если Интерпол особо не старается поймать сопротивленцев. Видовая солидарность и всё такое…

– Можно подумать, люди лучше, – фыркнула я, плюхнувшись у огня. Дедуля подал чашку с чаем. – Можно подумать, человечество приняло эльтов с распростёртыми объятьями и никаких грехов за ним не водится. Да дай ему волю – и тут же вспыхнет война.

Почему во мне вскипело раздражение? Откуда это желание оправдать эльтов?

– Да, это правда, – согласился Змей. – Но жизнь и состоит из круговорота жизни и смерти. Чтобы выжить, одно поедает другое, занимает чужое место, чтобы затем пасть от более сильных клыков и когтей. Одно уходит, другое приходит. Само человечество – лишь звено в цепочке развития разума. Оно должно бороться, должно учиться на собственных ошибках. Падать и подниматься, чтобы либо исчезнуть, дав пищу для развития другого разума, либо выйти за пределы и превратиться во что-то более совершенное. А эльты посадили его под колпак и диктуют: «Это трогать нельзя, иначе будешь наказан». У них нет на это права. Это не их мир.

– Но они приняли правила, – возразила я.

– Они их обошли. Они не просто заняли чужое место – они мешают, – отрезал дедуля. – И им бы не удалось это сделать без чьей-то помощи.

Это что ещё за намёки? Я-то тут с какого бока?

– О чём ты?

– Неважно, – быстро сказал он и захлопнул рот, не реагируя ни на какие слова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Вот… Гад ползучий! – прошипела я в бешенстве и повернулась к Аю.

Он тихонько сидел в уголке пещеры, явно стараясь не попадаться на глаза Змею лишний раз, и вздрогнул от вопроса:

– Ай, кто тебя завербовал в Сопротивление?

Вид у келпи сразу стал несчастный: плечи поникли, глаза распахнулись, уголки губ опустились. Из полупрозрачной груди вырвался душераздирающий вздох. Я не поддалась.

– Это кто-то из твоего народа? Или из соседних сидов? Или же это была Ким? Когда она тебя успела завербовать? Или это ты её завербовал? Кто тебе помог начинить взрывчаткой тыквы? Ведь в одиночку ты бы такое провернуть не смог. Или же агент живёт на стороне смертных, в тайном убежище?

Под градом моих вопросов келпи цепенел и съёживался, явно мечтая оказаться где угодно, но не здесь. А Змей смотрел на это и явно забавлялся.

– Да не сможет он ничего рассказать, – встрял он в паузу, когда я набирала воздух для новой порции вопросов.

Воздух застрял в горле огромным непроглатываемым пузырём.

– Это ещё почему? – прокашлявшись, спросила я.

Змей поворошил угли под котелком и мирно ответил:

– Клятва. Эльты уничтожили Инквизицию и её знания с памятью, но вот стереть способности бывших инквизиторов у них не получилось. И не до всех удалось дотянуться.

Я опешила.

– Способности? У людей сохранились жрецы?

– Не совсем, – процедил Ай. Видимо, на это его клятва не распространялась. – Перевёртыши тоже в каком-то смысле люди. Но у людей нет… – он поперхнулся кашлем. Это выглядело в высшей степени странно – мёртвый поперхнулся. У него же нет лёгких и дыхания! – Нет… Не могу, прости.

Прекрасно. Мой защитник связан абсолютно левой клятвой. И это в высшей степени странно. Клятвы ведь теряют силу после смерти. Заклясть духа под силу только шаману или, как тут их называют, друиду.  А я была уверена, что после смерти Ай из шаманов встречал только меня.

– Ты знаешь? – повернулась я к Змею.

– Не-а, – лениво бросил он в ответ и, заметив мой взгляд в сторону палатки, добавил: – И Ким тоже. Да и зачем это тебе? Не побежишь же ты с этим знанием к своему разлюбезному Кориону?

– А если побегу? – с вызовом спросила я.

– Тогда ты эльт. И не видать тебе больше человеческого обличья, – равнодушно сказал Змей. – Так и будешь из жизни в жизнь вокруг своего разлюбезного мотаться, погибая от его руки снова и снова до скончания времен.

Прекрасно. Просто прекрасно.

– Не переживай, хранитель, – Змей аккуратно допил чай и, сняв с котелка крышку, наложил в миски ароматный плов. Протянул одну порцию мне. – Мы здесь не задержимся и уйдём завтра утром. Я не буду неволить своё дитя. Выбор должен быть сделан осознанно, без спешки... Тем более что от него по большому счету ничего не зависит. Хлебушка?

Он улыбнулся так ласково, словно и вправду был моим родным отцом. Я чуть не поперхнулась и сдавленно кивнула. Разумеется, поддаваться Змею было нельзя. То, что он со мной проделывал – самый элементарный развод, известный человечеству с незапамятных времен. «Разумеется, ты можешь выбирать любую дорогу. Мы тебя любим и поддержим любое решение», – говорили из поколение в поколение старшие младшим, а потом добавляли: «Но если ты выберешь неправильно...» И дальше следовало описание всяческих ужасов, начиная от порки и заканчивая вечными муками в аду. Правильная дорога, конечно же, была та, которой прошли эти старшие. Неправильной – все остальные.

Но слово своё Змей сдержал. Утром я проснулась в палатке одна. Трескучий костёр уже облизывал чайник. На столе у керосинки стояла вымытая посуда. Ким и Змей оставили почти все принесённые вещи, прихватили лекарства из аптечки и благополучно исчезли. К великому нашему с Аем облегчению.

– Куда они ушли?

Ай махнул рукой вглубь пещеры. Я вытаращила глаза.

– В аномалию? Серьёзно?! И Ким не побоялась?

Хотя чего это я. Это же тётушка Ким.

– Этот… дух… что-то поколдовал – и прокол подчинился, – ответил Ай. – Так что они сейчас в Японии гоняют кицуне. Да, – добавил он, поймав мой панический взгляд. – В сидах. Да ты не волнуйся, детка. Они сразу оттуда выйдут. Не дураки же они – на территорию эльтов лезть.

– Ты уверен?

– Они подробно всё обсудили. Да и Ким была не в том состоянии, чтобы диверсии устраивать.

Я немного успокоилась и, протерев лицо водой из кружки, полезла в почтальонку за зубной щеткой. У меня в сумке всё чётко структурировано. На дне лежат крупные вещи. Письменные принадлежности, книги и учебники в правом отделении, которое поменьше, слева – аптечка, рукоделие, всякие полезные мелочи и парочка печенек, во внутреннем кармашке – гигиенические принадлежности… Так, а это что за чёрная тетрадка и почему она лежит под платьями слева, а не справа среди учебников?