Текст книги "Развод. М - значит месть (СИ)"

Автор книги: Ирина Манаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 21

Девушка не верит своей удаче. Мы сидим в небольшом кафе, и она светится от счастья: сегодня её жизнь может измениться. Надеюсь, со временем сменит имидж, потому что тем, кто выглядит эффектно, расположения больше. Сейчас же на ней бесформенный свитер, странные тинейджерские штаны и блёклые волосы, завязанные в хвост. Косметикой не пользуется, и на вид около 18, хотя могу ошибаться. Но, надо отдать должное, прилетела за тридцать минут. Только узнала кто я, уже здесь.

Передо мной яичница, блинчики и кофе. Мой завтрак переместился в другое место. Я ещё нигде не живу, потому что только что ушла из дома и не успела добраться до отца. Пока не передумала, следовало действовать. Гар уже не сможет мне сделать хуже того, что делает. А вот я могу.

– Спасибо, что позвонили мне и… – начинает тараторить девушка в который раз, и я выставляю руку вперёд, успокаивая её.

– Не будь такой навязчивой, этим можно спугнуть.

Она кивает, прислушиваясь к хорошему совету, и открывает блокнот, укладывая передо мной диктофон. Несколько раз у меня брали интервью, но там я была доброй и пушистой. Красивой и счастливой. Сейчас же намерена поучаствовать в скандале.

– Он вас бил? – отчего-то спрашивает девушка с горящими глазами.

Могу врать что угодно, но выставлять себя в подобном свете не стану. Разве я похожа на ту, кто позволит себя бить? Истории с абъюзом не будет, у меня для неё кое-что другое.

– Нет, конечно, – хмыкаю, зыркнув. Кажется, она начинает меня раздражать своими горящими глазами. Хотела помочь выбиться в люди какому-нибудь серому утёнку, и вот он передо мной. – Закажи себе что-нибудь, – прошу. Не могу есть, когда на меня просто смотрят, и она выполняет мою просьбу, а потом я принимаюсь сочинять.

Когда появляюсь на пороге отцовского дома, его ещё нет. Нина помогает с чемоданом, хваля причёску, и я снова оказываюсь с своей комнате. Что ж, теперь я здесь до конца следующей недели где-то, потом буду думать дальше. Понимаю, что ребёнок ничего для меня не изменит, я не прощу Гара, да и нужно ли ему моё прощение?

Даня успокаивается, узнав, что я теперь у отца. Слышу голоса, понимая, что он, наконец, добрался до родителей. Передаю привет. Давно не виделась с ними, завтра будет возможность пообщаться. Надеюсь, Лейла поможет скрасить время, которое мне предстоит там провести.

Вечером приезжает отец, и я вижу, как он устал. Лезть с расспросами не стоит, нужен удобный момент. Как бы мне не хотелось выяснить всё сейчас, понимаю, что не лучшее время.

– Ты здесь, – устало говорит он, когда спускаюсь вниз. – Ужинать будешь?

Присоединяюсь, с удовольствием поглощая мясо, которое тает во рту.

– Мне стоит что-то говорить о том, что ты с собой сделала?

– Если это тебя беспокоит, – отпиваю сок, намереваясь выслушать, что я идиотка, отказавшаяся от женственности.

– Тебе так лучше, – продолжает, а я застываю со стаканом в руке. Неужели, отец похвалил стрижку? – Ты выглядишь увереннее и свежее.

– Готова поспорить, что тебе что-то от меня надо, – рассмеялась, расплываясь в улыбке. – Спасибо.

Осознание, что ему нравится, окрылило. Да, ничего не значащая мелочь, но мне приятно, чёрт возьми.

– Как слетал?

Бросает на меня взгляд, отправляя в рот картофель.

– Не всё бывает гладко. Но надо радоваться тому, что мы живы.

– Звучит не очень обнадёживающе. Готов к завтрашнему дню?

– Звучит как-то устрашающе, – усмехается. – Надеюсь, всё пройдёт гладко. Ты будешь одна?

Немного удивлена вопросом. Кого он имеет ввиду?

– Если ты о Преображенском, то мы разводимся. Ты же сам говорил уступить ему, вот, уступаю, – хочу проследить за реакцией, и он бросает на меня немного удивлённый взгляд. Не в моём духе проигрывать. – Надеюсь, ты не пригласил его?

– Зачем мне это нужно? – пожимает плечами. – Если я ещё раз решусь подарить тебе фирму, надеюсь, ты больше не будешь ставить её на кон, это слишком дорогое удовольствие.

– Что у Гара на тебя, папа? – всё же решаю спросить.

– Перефразируй вопрос, он мне непонятен.

– Я спрашиваю, – говорю медленнее, – что знает о тебе Гар такого, что ты не вмешиваешься?

Смотрит на меня не отрываясь, переставая жевать, а потом тянется к салфетке, чтобы промокнуть губы.

– Это он так сказал? – уточняет.

– Я просто знаю.

– Ну, если знаешь, – пожимает плечами, – тогда говори дальше, что имеешь ввиду, потому что я не понимаю, о чём ты.

Вздыхаю. Было глупо надеяться на то, что мне всё сразу расскажут.

– Откуда такие глупости в твоей голове? – добавляет, а я делаю вид, что соглашаюсь.

Прощаемся, потому что завтра тяжелый день. Он большой человек, многие прилетят издалека, чтобы лично пожать руку, надеясь на дальнейшие прибыльные сделки. Снова жалею, что буду одна, пытаясь настроить себя на позитив. А ещё и нельзя просто напиться, чтоб тебя.

Праздник начинается в 18.00, но отец выбирается из дома на следующий день намного раньше, а я просто жду наступления вечера, не зная, чем себя занять. Потом решаю отправиться в аптеку и заехать за подарком, а, вернувшись, не выдерживаю и снова делаю тест. Я всегда была нетерпеливой. Одна полоска теперь радует, и я выдыхаю спокойно. Но это пока ещё ничего не значит.

В половине шестого решаю, что пора. Водитель отца со мной, чтобы отвезти в большой роскошный ресторан за городом. Здесь своя территория, по которой приятно гулять, если надоест сидеть в банкетном зале.

Выбираюсь, смотря на выбранные цвета: золотой и черный. Всё украшено в этом стиле. Красиво и лаконично.

Найти отца удаётся не сразу, но он занят, поэтому свой презент вручу потом.

Конечно, каждый норовит спросить, где я потеряла мужа. Может, взять микрофон у ведущего и объявить всем один ответ?

«Друзья и недруги. Преображенский – последняя сволочь, которая предала нашу любовь. Если увидите его, можете плюнуть в лицо, а особо рьяным советую ударить по мужскому достоинству, потому что другого он не заслуживает».

Но нет, конечно, нет, сдерживаюсь, говоря, что Гара отвлекли другие дела. Он хотел прийти на День Рождения любимого тестя, но, увы.

– Владочка, – слышу голос и оборачиваюсь. Лейла, мне повезло. Извиняюсь перед какой-то малознакомой женщиной, которой в очередной раз говорила про Гара, уплывая к Лейле в объятия.

– Вы меня спасли, – шепчу на ухо. И она, пожалуй, единственная, кто здесь не интересуется Преображенским.

– Богдан мне всё рассказал, – шепчет, отстраняясь, и я растягиваю неловкую улыбку. – Что ж, я на твоей стороне. Если что-то надо – всегда можешь обратиться.

Вот же зараза Даня, не мог удержаться. Обязательно выскажу ему своё мнение. Но знаю, что Лейла никогда не станет распространяться по этому поводу.

Какое-то время мы обсуждаем гостей, жизнь, она хвалит мой новый образ и платье.

– А что по поводу свадьбы? – интересуюсь, и она непонимающе смотрит.

Надо же, обо мне матери рассказал, а про то, что собирается жениться, – тишина.

– Какая свадьба? – переспрашивает Лейла. – Богдан тебе всё рассказал? – тут же добавляет, а немного расстраиваюсь. Значит, всё же женится.

– Даша пока никому не говорила, так что и ты, – она прислоняет палец к губам, загадочно улыбаясь.

– Какая Даша? – приходит очередь удивляться мне. – Катя, – поправляю. Ну я же не сумасшедшая, могу запомнить простое имя Катя.

Но тут моё внимание привлекают два человека, проходящие мимо. Не могу оторваться от мужчины в чёрном облегающем костюме, который вместе с другим, седовласым, направляется к моему отцу, чтобы вручить подарок. Взгляд в мою сторону и лёгкая улыбка трогает его губы, а я перевожу взгляд на отца. Сердце увеличивает темп, потому что я не знаю, что сделает сейчас Георгий Скрябин с гостем, которого на праздник не приглашал.

Глава 22

Но отец принимает подарок от Гара и спокойно общается, а я пытаюсь скрыть разочарование, отводя взгляд. «Я не из тех отцов, что выбегают защищать детей кулаками, если ты не заметила», – вспоминаю его слова.

Не хочу видеть триумф Преображенского, который стоит рядом с именинником. Не понимаю, почему он здесь, но подходить не намерена. Делаю вид, что его не существует, но Лейла замечает Гара и меняется в лице.

– Пожалуй, выйду на улицу, – поднимаюсь с места, направляясь в сад. Складываю руки на груди, спеша уйти как можно дальше, когда меня кто-то догоняет. Я слышу, что человек почти за моей спиной.

– Не ходи за мной, – резко оборачиваюсь, уверенная в том, что увижу перед собой Гара. Почему он не сказал мне, что будет здесь?

Но это не Игорь.

– Что ты здесь делаешь? – смотрю на Даню с удивлением. Во-первых, потому что его не должно быть здесь, во-вторых, потому что на нём бежевый костюм, который смотрится необычно. Почти все гости в чёрном или синем, а он один, как белая ворона.

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбается, держа руки в карманах. – Почему ушла?

– Там душно, – неловко вру, смотря за его спину. Гар стоит вдалеке, смотря на нас, и я понимаю, что не хочу брать его под руку и весь вечер делать вид, что мы счастливая пара. – Прогуляюсь, – бросаю Дане, уходя дальше.

– Ладь, – он не отстаёт, и я боюсь, что Преображенский пошёл за нами. Видеть друга в радость, хотя всё довольно странно, а вот Гара лучше бы тут не было. – Да что случилось? – он всё же догоняет, останавливает, укладывавшая руки на мои плечи, и я не в силах ступить дальше.

– Здесь Преображенский, – говорю негромко, но достаточно для того, чтобы друг услышал.

Хватка ослабевает, и Даня оборачивается, чтобы снова встретиться с соперником.

– Убери от неё руки, – говорит Гар, – мне не нужны лишние разговоры.

– Разве не ты сам пытаешься доказать, что я тебе не верна? – меня его слова выводят из равновесия.

– Просто уйди, – советует Даня.

– Хочешь опозорить своего отца? – играет на чувствах Гар. – Давай, Влада. Пусть вместо юбилея будет скандал.

Прищуриваю глаза, вспоминая о сегодняшней девушке, если материал пропустят, завтра он уже будет расползаться по интернету, как зараза. Почему не газета? Кто сейчас покупает эту макулатуру? Все поглощены мировой сетью, в которой есть всё, а завтра будет ещё и Преображенский в неприглядной для себя роли.

– А чего хочешь ты? – интересуюсь. И снова мы втроём, только место изменилось, а позади несколько гостей выбрались подышать свежим воздухом.

Гар немного оттопыривает локоть, приглашая присоединиться к нему, но качаю головой. Бросаю взгляд на курящих неподалёку, они косятся на нашу странную троицу. Есть ли мне до них дело? Почему я должна делать вид, что у нас всё хорошо, когда через неделю-две газеты примутся растаскивать наши имена по заголовкам.

Направляюсь к нему навстречу, словно намереваясь последовать его совету, и улыбка расплывается на губах Гара. Он бросает победный взгляд на Даню, словно только это и имело смысл в их борьбе, но в последний момент делаю небольшой шаг в сторону, и вот моя рука под локтем лучшего друга.

– Отведёшь меня в зал? – мягко говорю, положив ладонь на его предплечье, – хочу вручить подарок отцу.

Мир знает, кто такой Игорь Преображенский, но имя Богдана Фридмана им тоже известно. Конечно, мы с Даней – дети своих родителей, ничем не примечательные и не добившиеся высот. Просто живём, не намереваясь лезть на рожон, но о нас тоже говорят.

Подталкиваю Даню, чтобы он тронулся с места, и ускоряю темп как могу. Идти на высоких каблуках не так удобно, как если бы это были кроссовки, зато красиво и эффектно. Уверена, Гар смотрит вслед, но мне плевать на его мнение, и что подумают остальные. Я просто иду с другом поздравить отца, усиленно виляя бёдрами.

– Можно спросить, почему ты выбрал такой костюм, и откуда вообще здесь? – спрашиваю, пока мы не переступили порог банкетного зала.

– Один ответ на оба вопроса, – тут же отзывается Даня, – я боялся, что ты умрёшь здесь со скуки, и знал, какого цвета твоё платье.

Улыбаюсь, примерно такого и ждала. Чёртов романтик.

– Значит, ты супергерой? – подначиваю его.

– Бежмен, – подыгрывает, и я не могу сдержать улыбку. – Что всё же выбрала в качестве подарка? – интересуется, а я пускаю смешок. – Что? – не понимает Даня.

– Сейчас увидишь, – говорю загадочно.

В зале душно. Понимаю, что скоро никто не заметит, если я сбегу отсюда, но пока ведущий восхваляет отца, показывая на экране, каким красавчиком он был в молодости, как построил свой бизнес и добрался до небывалых высот. Вижу, как мелькают мои фотографии, и не могу сказать, что меня это радует. Ни к чему лишний интерес. Но поскольку я единственный ребёнок, внимание всё равно будет. Ловлю на себе взгляды и прохожу к столу, за которым ждёт Лейла.

– Богдан, – расплывается мать в улыбке, поднимаясь, чтобы обнять сына. Она хорошая. Искренне любит мальчишку, которого когда-то обижали в детском доме. А теперь он вырос и превратился в принца. Которого скоро я намерена женить на… Стоп. Вспоминаю о какой-то мистической Даше и наклоняюсь к Богдану, чтобы не кричать на весь зал.

– Твоя мама сказала, что ты женишься на Даше.

Даня бросает удивлённый взгляд на Лейлу, пытаясь осознать только что сказанную мной глупость.

– Вы такая красивая пара, – зачем-то говорит его мать, переводя взгляды с него на меня. – Даже пришли сегодня в одном цвете. Только Богдан говорил мне, что не собирается на праздник. Видимо, хотел сделать сюрприз. Что ж, удалось!

– Ладь, – усмехается Богдан, что-то там себе понимая. – Я не могу жениться на своей сестре по этическим соображениям, во-первых, по отсутствию к ней каких-либо чувств, заставляющих вообще идти мужчину на такой страшный шаг, во-вторых, и в-третьих, у неё уже есть мужчина.

– Сестра? – поворачиваюсь к Лейле, ища поддержку.

– А ты о какой свадьбе говорила? – быстро моргала Лейла, и мне пришлось ретироваться.

– Ой, – схватила сумочку, лежавшую на моём стуле. Ведущий закончил, приятная мелодия разливалась по залу, и гости мерно гудели, общаясь каждый о своём, – мне надо к отцу.

Уверенной походкой шествую через весь зал, направляясь на небольшую возвышенность, где, словно на троне, восседает мой дорогой папочка. Он убеждал меня занять место рядом с ним, потому что мы семья, и я самый близкий для него человек во всей вселенной, но я отказалась, объясняя, что мне сейчас не нужно лишнее внимание. Он услышал. Он всегда меня слышал и никогда не настаивал.

Чувствую, как гости оценивают моё чувство стиля, наряд, причёску, косметику. Была бы их воля, они бы заглянули и под платье, чтобы оценить и там дочку Скрябина. Это цена известности. Детей всегда сравнивают со звёздными родителями, пытаясь определить их уровень крутости. Я не мой отец, это многие уяснили давно.

– Чудесно выглядишь, – он расплывается в улыбке, поднимаясь с места. Кивком головы здороваюсь с отцом Богдана, он среди приближённых к телу, что называется. Ну кто-то же должен сидеть за столом именинника в его полувековой юбилей.

– Спасибо, – целую отца, прижимаясь, чтобы обнять. – Вся в тебя, потому что сегодня ты просто великолепен. И не будь моим отцом, положила бы на тебя глаз, – усмехаюсь, и понимаю, что это ему льстит. Он всё ещё хочет продлить молодость.

Объятия размыкаются, и я лезу в сумочку за небольшим красивым конвертом, в котором и лежит подарок.

– Что это? – он принимает из моих рук крафтовую бумагу, немного удивлённый. Наверное, думал, что я остановлюсь на очередных часах, которыми его задарили, что можно открывать магазин, галстуке, запонках и прочем. Вместо этого я преподношу…

– Полёт на воздушном шаре? – кажется, отец до конца не верит в то, что держит в руках трёхчасовой сертификат на двоих с романтическим обедом в воздухе.

– Да, – пожимаю плечами, словно это именно мне пришло в голову. – Тебе не нравится?

– Необычно, – соглашается и снова тянется ко мне благодарить, целуя в щёку.

Возвращаюсь на место, и Даня интересуется, что же я всё-таки выбрала. Но отец берёт микрофон и объявляет во всеуслышание, что это полёт на воздушном шаре.

– Надо же, – усмехается Даня, и я сдерживаю улыбку. – Стащила у меня идею.

– Ты же не собирался дарить моему отцу подобную вещь?

– Я ограничился настольным канцелярским набором из нефрита.

– Какая скука, – усмехнувшись, потянулась к соку, отпивая, и увидела Гара, направлявшегося в нашу сторону. Он расстегнул пиджак, откидывая полу, и поправлял рукав, будто сейчас собирался кому-то врезать, а я чувствовала, как его приближение заставляет меня нервничать, потому что теперь я не знала, чего могу ожидать от собственного мужа.

Глава 23

Гар приближался, а я раздумывала, не вскочить ли к нему навстречу, чтобы увести отсюда. Но улыбка расползлась на его лице, и он произнёс.

– Добрый вечер.

Сидящие за столом кивнули, включая Лейлу, которая тут же потянулась за бокалом с вином, отпивая красную жидкость и смотря на меня недоверчиво.

– Богдан, не мог бы уступить мне место, чтобы я сел рядом с женой?

Какого чёрта он вообще делает? Сначала гнал меня, говорил, что всё кончено, теперь, как только видит Даню, норовит показать, что я пока ещё принадлежу ему. Детский сад. Большие мальчики – большие игрушки.

Даня вставать не торопится, а я бросаю взгляд на отца, который явно видел, что у нас назревает конфликт. С одной стороны, Преображенскому не нужен скандал, он терпеть не может быть плохим в глазах других, но с другой, я понимаю: он может испортить юбилей и выставить меня шлюхой. Если бы он просто сидел и молчал, но вижу по глазам, что еле сдерживается.

– Дорогой, – обращаюсь к Гару, – присаживайся. Указываю на стул напротив, ну не станет же он истерить, что его посадили не там. – А мы тут как раз интересную тему обсуждаем.

Лейла бросает на меня удивлённый взгляд, а я продолжаю.

– Об Андрее Власове, – смотрю на Гара, не отрываясь, и он понимает, какую игру затеяла. Советский генерал-лейтенант был предателем, перешедшим на сторону гитлеровцев в ВОВ.

Мы сидим за столом всемером. Не считая посвящённых, ещё трое совершенно не понимают происходящего, но видят противостояние между мной и Гаром.

– Интересно, – кивает Игорь, а мы только что на улице обсуждали Веронику Франко.

Гар начитан и знает множество фактов, но мне не знакомо это имя. Прокручиваю в голове, чтобы обязательно загуглить, кто такая, только хорошего не жди. На его плечо опускается ладонь, и он радостно поднимается, чтобы пожать руку какому-то человеку, а я открываю телефон, набирая имя. Так и знала – куртизанка 16 века. Он при всех сравнил меня со шлюхой, отлично. 1-1.

Гар огтдаляется от стола, обсуждая какие-то вопросы с незнакомцем, а потом они выходят из зала, и я понимаю, что для меня вечер должен закончиться, потому что сидеть в компании посторонних и перебрасываться намёками – удовольствие не из приятных. Поведение Преображенского странное, но я могу объяснить его лишь одним: он не любит проигрывать ни в чём. И даже теперь, когда, казалось бы, я ему уже не нужна, потому что в его голове договор уже вступил в силу, и он – единственный обладатель всего, что было у нас на двоих, он не может просто уйти в сторону, и причина тому сидит рядом со мной. Богдан.

Я не убиваюсь, не бегаю за Гаром в слезах. Я уверенная, изменившаяся, счастливая рядом со своим другом. Не знаю, что было конечной целью Преображенского: забрать у меня всё или же заставить страдать, но он не добьётся ни первого, ни второго.

Уеду – отец поймёт, потому поднимаюсь из-за стола, намереваясь покинуть зал, но прежде надо поздравить его ещё раз.

Даня хочет последовать за мной, но обещаю вернуться, как только поговорю с отцом, и он нехотя соглашается. Просто сидит молча, смотря, как я направляюсь на поиск. Мне подсказывают, что он в соседнем зале, и я отправляюсь следом. Так даже лучше, что не будет никого рядом.

Коридор длинный и узкий, отчего-то тёмный, и я почти на ощупь продвигаюсь по нему, когда слышу голос отца.

– Что ты себе позволяешь, сопляк!

– Осторожно, дорогой Георгий Николаевич, – звучит голос Гара, и я замираю, вжимаясь в стену, боясь, что кому-нибудь сейчас приспичит сюда пойти. Мне просто необходимо услышать, что они скажут друг другу.

– Не смей, – жёстко говорит отец. – Если думаешь, что с тобой ничего нельзя сделать…

Слышу цоканье языком и представляю надменное выражение лица Гара.

– Ни-че-го, – произносит медленно, и в голосе слышна надменность. – Иначе тюрьмаааа, – тянет последнюю гласную.

– Ты получишь все её деньги, что тебе ещё надо?!

– Пусть перестанет общаться с этим евреем!

– Может, пусть перестанет дышать? – предлагает отец. – Мы говорили лишь о том, что я останусь в стороне. Я не вмешивался даже тогда, когда ты только решил заварить всю эту кашу.

– А теперь правила изменились. Вы прикажете своей дочери бросить этого чёртова Богдана.

– Почему это вообще тебя беспокоит?

– Скажем так: у меня личная неприязнь.

– Не твоя забота с кем останется моя дочь. Фридман куда лучше такого мерзавца, как ты.

– Осторожней, – напоминает Гар. – Иначе не могу ручаться, что не проболтаюсь о нашей тайне кому-нибудь ещё. Так что идите в зал и поговорите с Владой.

– У меня нет такой власти.

– Тогда я обнародую данные. Как думаете, когда к вам заявится полиция? Людям будет интересно узнать, на какой крови построен бизнес.

– Замолчи…

– Если бы дело касалось лишь Говорова, но нет. Вы не пожалели даже его детей!

– Я выполнил свою часть сделки, – ответил на это отец, а у меня волосы поднялись дыбом. Только что мой отец признался в убийстве семьи Говорова. Я помню то резонансное дело. Это был его компаньон. Жена и трое детей. Все были найдены зарезанными на даче. Следы так и не удалось найти, хотя отец обещал за нахождение убийцы достаточную сумму. Боюсь предположить, что он делал с теми, кто приходил к нему, чтобы хоть что-то рассказать. Сглатываю, не в силах пошевелиться, когда слышу слова.

– А что же Влада скажет на то, если узнает, что с самого начала вы были в курсе, как именно я намереваюсь всё провернуть?

Глаза округляются на максимум, закрываю ладонью рот, чтобы не произнести ни одного звука. Я могу понять, почему отец боится вмешиваться, но никогда не пойму, как он позволил сделать это со мной. Мог бы просто предостеречь!

Оставаться здесь не имеет смысла, и я пячусь, чувствуя под ногами мягкий ковёр, больше похожий на траву. Фойе более светлое, и я пробегаю мимо зала, не в силах больше находиться здесь. В груди горит. Меня предал муж, меня предал отец.

Слёзы срываются с глаз, и я проношусь мимо машины, на которой приехала. Спасает то, что водителя нет на месте. Он тоже сидит среди гостей, это даже к лучшему. Кидаю взгляд на ресторан, понимая, что у меня немного времени уйти, чтобы Преображенский не последовал за мной. Тем более, он намерен пользоваться властью мужа до последнего, будто я ему позволю. В голове шумит, и саму качает из стороны в сторону, словно я пьяна.

Охранник предлагает свою помощь, но я отмахиваюсь, качая головой. Наверно, решает, что я богатая девочка под кайфом, потому спокойно усаживается обратно в будку смотреть в телефон.

Набираю такси, заказывая машину, и медленно бреду по зелёной аллее, где макушки деревьев соприкасаются друг с другом. Темнеет рано, но фонари достаточно освещают местность. Длинные нити света тянутся, укладываясь на дорогу передо мной, и я понимаю, что это фары. Вздыхаю, но не поворачиваюсь, делая несколько шагов к обочине, надеясь, что это кто угодно, лишь бы не Гар. И, когда машина всё же останавливается, не хочу смотреть вбок, продолжая идти и смотреть вперёд с гордо поднятой головой.

– Садись, Ладь, – говорит мой друг, и я поворачиваюсь к Дане.

– Почему ты бросил мать? – выгибаю бровь.

– А почему ты за мной не вернулась? Она бы не поняла, как я смог тебя отпустить.

Качаю головой. Ему снова приходится нянчиться со мной, но, Боже, как же я рада тому, что он здесь.

– Я пришёл туда только ради тебя, – растягивает узел ненавистного галстука, отбрасывая вещь назад, когда я сижу рядом, и машина набирает ход. – Терпеть не могу эти светские рауты. И, признаться, костюм тоже не по душе.

– Мой отец знал, – говорю негромко, и стон вырывается из груди, потому что хочется выть от осознания того, что в этом мире я никому не нужна.

– О чём ты? – слышу напряжение в голосе, Даня растерян, потому что смотрит на меня с нескрываемым испугом.

– Он продал меня Преображенскому, как Иуда.

– Не говори ерунды! – Даня пытается защитить отца, но я качаю головой.

– Он знал, Дань, это чёртов Скрябин знал, что в среду придёт незнакомый мужик, чтобы меня изнасиловать, и ничего не сказал.