Текст книги "На Краю (СИ)"

Автор книги: Ирина Ломакина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Значит, никто ее не похищал.

– Я сама сбежала, – подтвердила девушка.

– Но кто ты такая, черт побери? Что в тебе такого, что вся Галактика на ушах стоит?

– Я… – Анна замялась и нервным движением откинула челку на лоб. – Пусть отец расскажет.

– Анна работала на правительство Союза, – сказал Бовва. – В спецлаборатории. Она в некотором роде гений.

Я недоверчиво хмыкнул.

– Вы зря сомневаетесь. У нее уникальные способности к физике. Она окончила университет в девятнадцать лет, и почти сразу стала работать на правительство, занималась передовыми разработками.

– Хорошо, я понял, – я выставил вперед руки, требуя оградить меня от этого дождя похвал и регалий. – Она почти гений и работала на правительство в лаборатории. Дальше!

– Она… кое-что придумала. Изобрела.

Я внимательно посмотрел на Анну.

– И что?

Они молчали.

– Да ладно вам, – разозлился я. – Вы же сами сказали: мне не поверят, что я не знал.

– Ну хорошо, – Анна тряхнула головой. – Вы правы. Вам уже все равно, а нам тем более. Это межзвездная связь.

Я присвистнул и откинулся на спинку кресла. Что такое межзвездная связь для Галактики, объяснять было не нужно.

– Но почему вы сбежали? – спросил я, помолчав. – Вас же ждали почести. Награды. Деньги, это уж точно.

– Вы не понимаете, – заговорил Филипп Бовва. – Вы даже и близко не можете себе вообразить последствия этого изобретения.

– Почему же, могу, – мрачно ответил я. – Передел мира.

– Да. Вы правы, именно так. Эта технология сулит власть, в таких масштабах, которые никому в Галактике раньше и не снились. И в то же время она лишит власти тех, кто обладает ею сейчас. Вы не представляете, каково это: оказаться на перекрестке столь различных интересов. Анне грозила смертельная опасность. Поэтому мы скрылись.

– Как вам это удалось?

– Я отвечал за охрану лаборатории.

– Допустим. – Я чувствовал, что они чего-то не договаривают. – Но там ведь остались записи. И к тому же, над изобретением наверняка работали другие люди.

– Я же сказал вам, что Анна гений. Она придумала принцип. Никто не додумался до такого, а ей пришло в голову… Впрочем, вы не поймете. Просто поверьте: повторить это невозможно. А записей не осталось.

– Их и не было, – объяснила Анна. – Я ничего не записывала. Все здесь, – она постучала пальцем по виску.

– Но как-то они узнали… про принцип, раз преследуют вас.

– Случилась утечка информации, – помрачнел Филипп Бовва. – Впрочем, для нас это мало что меняет. Анну искали бы в любом случае. Нельзя просто взять и уйти из спецлаборатории Союза.

– Надо полагать.

Я задумчиво разглядывал своих пассажиров. Межзвездная связь. То, чего не хватало Галактике, чтобы стать по-настоящему единой. Миры Края состоят в Союзе планет, но только формально. Почему здесь нет союзной администрации? Почему все вмешательство в жизнь Края ограничивается сбором налогов да полицейскими рейдами? Потому что без связи ни одна власть не чувствует себя уверенно. И потому, что информация распространяется со скоростью звездолета в гиперпространстве, а на таких расстояниях это долго. Слишком долго для эффективного контроля и быстрых действий.

С появлением межзвездной связи все изменится. Власть Союза планет перестанет быть формальной, и как Союз распорядится этой властью, догадаться несложно. Печать для каждого новорожденного, для начала. Да и не в одной печати дело. Видел я, как живут люди в Центре. Я горько усмехнулся. Совсем недавно я расстраивался, что на Краю начнут устраивать выборочные проверки лояльности и законопослушности граждан. Оказывается, может случиться нечто гораздо худшее – та жизнь, от которой я сбежал, станет нормой, и никаких иных вариантов не останется.

В свое время мне часто приходилось объяснять, что я, мальчик из Центра, делаю здесь, на краю Галактики. «Грузы вожу», – обычно отвечал я. Все остальные ответы казались притянутыми за уши. Странно, в самом деле, было бы объяснять матерым капитанам, что здесь, на Краю, да еще и на собственном корабле, я могу ни от кого не зависеть. Заказчики не в счет – ведь я волен выбирать, заключать контракт или нет. В той, другой жизни я знавал много людей, которым не приходилось выбирать ничего. И очень не хотел оказаться одним из них.

Мне повезло – я сумел изменить свою судьбу. За это мне, прежде всего, стоило благодарить отца. Сейчас, семнадцать лет спустя после его смерти, я до сих пор оставался с ним в сложных отношениях и не принял многих его идеалов. Он всегда был готов объяснять и поучать – я вырос в убеждении, что человек обязан принимать решения сам, в том числе и самые главные решения в своей жизни. Мой отец хотел свободы для целой планеты – я был уверен, что свободу нельзя навязать. Но в одном я был согласен с ним – можно, и очень легко, навязать несвободу.

Я никогда не стремился бороться с существующими порядками, в отличие от отца. Меня вполне устраивало данное положение вещей: есть Центр и есть Край Галактики. Другими словами, есть право выбора для каждого. Но с появлением межзвездной связи это право просуществует недолго.

Мне было легко поверить Бовва. Рано или поздно кто-то должен был изобрести подобное. Я даже понимал, почему они сбежали: страшно, наверное, было брать ответственность за все, что случится после. Единственное, чего я не понимал – что теперь делать мне. Вариант сдать полиции, самый разумный и простой в исполнении, я отмел сразу. Принести правительству на блюдечке межзвездную связь? Ну уж нет. Прятать их вечно я не мог. Убить? С ними умрет и тайна – хотя бы на какое-то время.

Видимо, на моем лице что-то такое отразилось, потому что Бовва привстал, а его дочь слегка побледнела.

– Отправляйтесь в каюту, – приказал я, поднимаясь. – Через несколько минут мы стартуем.

– Что вы собираетесь с нами делать? – Бовва встал.

– Стоило бы вас пристрелить, – честно сказал я. – Это решило бы все проблемы. Может, я так и сделаю. А сейчас в каюту, живо! Иначе…

Я потянулся за «Кольтом», но доставать его не пришлось. Анна встала, окинула меня все тем же непонятным взглядом из-под челки – то ли оценивающим, то ли презрительным – и направилась в сторону каюты. Филипп последовал за ней.

Убедившись, что они зашли в каюту, я вернулся в рубку и впервые в жизни заперся изнутри. Я не доверял своим пассажирам, точно так же, как они не доверяли мне.

9.

Я вызвал диспетчерскую и увидел знакомую физиономию Пита.

– Капитан Артемьев, «Птаха», – сказал я. – Привет, Пит.

– Привет, – он широко улыбнулся. – А мы слыхали, что тебя копы повязали.

– Выпустили уже, – сказал я. – Чист, как стеклышко. Так можешь всем и передать. А лучше всего не распространяйся об этом, ладно?

– Как знаешь.

– Садовников улетел?

– Давно.

– А, ну ладно. Тогда прошу разрешения на старт.

Пит что-то сказал в соседний микрофон, прислушался к ответу и обратился ко мне:

– Порядок. Старт разрешаю. Удачи.

– И тебе того же, – ответил я и отключился.

Я собирался следовать на Алдан. У меня все еще был контракт, а задержка на четыре дня… Что ж, с кем не бывает, расслабился посильнее обычного. Но вот от Бовва на Алдане избавиться не удастся. Там попросту негде спрятаться, как и на любой другой планете-руднике. Новый человек в подобном месте сразу бросается в глаза, а пассажирский рейс оттуда один-единственный. Да и нельзя им пользоваться пассажирскими рейсами. Слишком плотно их обложили. Ну, а кроме того… Я не был уверен, что хочу их отпускать.

Да, это было полное безумие. Бред. Но ничего другого мне в голову не приходило. Я не убийца, какой бы соблазнительной ни казалась мне идея вышвырнуть их тела в космос. И уж точно я не хочу выдавать их. Но зато я могу прятать их… ну, если не вечность, то очень долго.

Здесь, на «Птахе», их не будут искать, по крайней мере, до тех пор, пока не проверят все звездолеты с Красного Неба. Да и потом я всегда успею отправить их в Братство Тени. Новая проверка ничего не даст, допросить меня с пристрастием нельзя… законными методами, по крайней мере. В общем, соблюдая меры предосторожности, можно мотаться по Галактике хоть три года, пока союзной полиции не надоест их искать. А потом высадить их на какой-нибудь отдаленной, но достаточно людной планете. На Краю немало миров, где легко затеряться. Здесь редко просят предъявить печать (нет считывающих устройств), а купить новые документы и сменить внешность куда проще, чем в Центре.

Конечно, я терпеть не могу пассажиров на «Птахе». Троим здесь неуютно и тесно. И они мне совсем не нравятся. Но либо так, либо через несколько лет по всей Галактике наставят маячков, оборудуют полицейские посты и заставят каждый борт следовать строго по указанному маршруту. Не говоря уж о том, что две трети контрактов тут же перехватят центральные компании. Это сейчас они Края побаиваются: случись что, и на помощь не позовешь. А будет связь – и нам всем, независимым пилотам, останется только подбирать крохи с барского стола.

«Птаха» еще не вынырнула из гиперпространства в районе Алдана, а я уже знал, как поступлю.

За два дня полета к Алдану пассажиры почти не покидали каюты, добросовестно стараясь мне не докучать. Едва звездолет вынырнул из гипера, я сам позвал их в кают-компанию. Пистолет я засунул за пояс и прикрыл полой кителя. Оттуда его быстрее доставать, чем из кармана. Надо бы прикупить кобуру, подумал я мимоходом. Кто бы мог предположить несколько дней назад, что мне станет ее не хватать.

– В общем, так, – сказал я, когда они уселись напротив. – Раз уж так вышло, что моя свобода теперь зависит от того, поймают вас или нет, я принял решение. Стоило бы вас застрелить, но я не убийца. Поэтому вы останетесь на «Птахе». Это сейчас самое безопасное для вас место во всей Галактике. Надеюсь, вы понимаете, почему. У меня есть контракт, и я не собираюсь от него отказываться. Если полиция захочет проверить, как у меня дела, я вот он, вне подозрений. Спрятать вас от таможни будет нетрудно – на «Птахе» хватает укромных мест. Конечно, это не будет продолжаться бесконечно. Как только представится случай, я высажу вас на какой-нибудь оживленной планете. Не все миры похожи на Красное Небо или Антрацит, есть такие, где легко раствориться в толпе, сменить документы и так далее.

Они молча выслушали мою скромную речь. Повисла пауза. Потом Бовва-старший сказал:

– Вы все так отлично распланировали, что вряд ли нуждаетесь в нашем согласии.

– А вы что, против? Хотите, чтобы я выдал вас полиции или вышвырнул в открытый космос? Я не вижу другого способа спасти и себя, и вас. – И Край от неминуемых перемен. Но вслух я этого не добавил.

– Он прав, – сказала Анна, внимательно изучая меня, словно впервые увидела. Чувствовалось, что она хочет кое-что спросить, но не спрашивает. – Это может сработать. Если не… – Она замолчала.

– Что? – уточнил я.

– Нет, ничего, – Анна покачала головой и поправила челку. – Ничего.

– Значит, мы договорились. С этого моменты вы снова мои пассажиры. Добро пожаловать на борт. Только учтите: с корабля ни шагу. Сожалею, но иначе моя идея не имеет смысла. Вас никто не должен видеть.

Оба кивнули, но без особого восторга. Что ж, я не мог предложить им ничего лучшего.

Космопорт Алдана встретил меня резким ветром и дождем. Агент заказчика ждал меня возле машины. Мы обменялись приветствиями. По полю уже ползли погрузчики. Я извинился за опоздание, не вдаваясь в подробности. Однако система передачи новостей из уст в уста работала вовсю, и на этот раз – против меня.

Закончив с погрузкой, я отправился в местную забегаловку – скорее, ради соблюдения традиции, чем из желания пообщаться. Дорого бы я дал, чтоб вообще не встретить там никого из знакомых. Но, едва увидев меня в дверях, бармен кивнул на угловой столик. Там выпивали несколько человек. Я знал их всех, хотя и не так хорошо, как Женьку или Марко. Мы обменялись рукопожатиями.

– Вовремя ты, – заявил Игорь, капитан почти такого же маленького, как «Птаха», «Героя». – Мы как раз последние новости с Антрацита обсуждаем. Итак, ты не сгинул в полицейских застенках?

Я постарался скрыть, до чего неприятно мне говорить на эту тему. Но и с беззаботностью переигрывать не стоило. Судя по всему, происходило что-то серьезное. Ларри, навигатор «Осы», изложил специально для меня историю об аресте пятнадцати человек (двух экипажей в полном составе) три дня назад на Александрии. В ответ от меня желали услышать, что, собственно, происходит.

Я рассказал им то, что мог рассказать. Теперь я понял, почему о допросах в союзной полиции ходят исключительно слухи, а личным опытом никто делиться не спешит. Никогда в жизни я не признался бы в таком унижении добровольно. Поэтому я промолчал о «присяге» и о выявленной у меня «непереносимости», но рассказал о похищенной девушке, описал приметы отца и дочери Бовва и пояснил, что видели их в последний раз на Красном Небе и допрашивают всех, кто был там в то же самое время.

Когда я закончил, за столиком закипели страсти. На четырех языках пилоты обсуждали, что «это беспредел», «такого раньше не было», но, с другой стороны «вон его отпустили», «чего ж держать, раз он ни при чем», а самое главное – «что же это за баба такая, кто ее похитил и зачем она всем нужна». В переводе никто не нуждался, все привыкли хватать с пятого на десятое на любом из главных языков Края Галактики.

Я в озвучивании всяческих предположений не участвовал, молча пил пиво и думал о своем. Перед глазами стояла картина ареста двух экипажей – вот так, без объяснений, предлагая оставшимся на космодроме теряться в догадках. Скоро слухи о подобных арестах расползутся повсюду – все-таки на Красном Небе успело побывать немало кораблей. Что мои нынешние собеседники, да и все остальные пилоты Края, скажут тогда? Сейчас все случившееся вызывает у них лишь недоумение, но завтра на смену недоумению, вполне возможно, придет страх. А за страхом – я знал это как никто другой – обычно приходит озлобление.

Оставив компанию обсуждать произошедшее, я вернулся на «Птаху» еще более мрачным, чем покинул ее. Анна встретила меня едва ли не в шлюзе.

– Вы заперли нас, капитан, – сказала она вместо приветствия.

– А ты что, прогуляться захотела? – я не был настроен вести беседу, поэтому прошел мимо, задев девушку плечом.

Однако она оказалась упертой. Проигнорировав хамство, она догнала меня у дверей рубки, окликнула:

– Капитан!

– Ну что тебе? – я обернулся. – Мы обо всем договорились. Какие ко мне вопросы?

Она стояла слишком близко, и меня это нервировало. Я сделал шаг назад.

– Мы не договаривались, что будем вашими пленниками! – возразила она. – Не стоит перегибать палку, капитан! Мы не собираемся бежать.

Я смерил ее взглядом от кончика курносого носа до слишком глубокого, как по мне, выреза блузки, вновь посмотрел ей в глаза и поинтересовался.

– Ты что, дура?

Анна Бовва удивленно моргнула, и мне немного полегчало. Может, теперь она перестанет считать дураком меня.

– Я запираю вас, потому что летаю один, – пояснил я спокойно. – С чего бы мне оставлять корабль открытым? Для любопытных? Это во-первых. А во-вторых, я не знаю, что у вас на уме. Но точно знаю, чего я не хочу. Мне не нужно, чтобы вас сцапали на моем корабле или на планете, где ваше появление моментально свяжут с моим прилетом. Поэтому я буду вас запирать. И скажите спасибо, что не в каюте. Вам всё ясно? И не бойтесь, – добавил я. – Я не выдам вас. Это надо было делать на Антраците, на таможне в самый первый прилет. Я упустил свой шанс, – я горько улыбнулся. – И кстати, на случай, если вы захотите застать меня врасплох, оглушить и связать. Я назвал вас своими пассажирами, и вы это подтвердили. Между нами новый договор, так что спите спокойно – я не выброшу вас за борт и не застрелю. Но учтите, что этот договор работает в обе стороны. Если пассажиры причиняют вред капитану, для них это тоже добром не заканчивается. Я не знаю, как это происходит, и никто не знает. Но это так. Магия.

Анна неожиданно улыбнулась:

– Да уж, магия. Космическая.

– Зря смеешься. Кто попробовал это на своей шкуре – уже не сомневается.

– Да я и не смеюсь, – девушка согнала улыбку с лица и сменила тему разговора. – Куда мы летим отсюда?

– На Онтарио, – ответил я. – Хоть одна хорошая новость.

– Что за планета?

– Настоящая столица Края.

– Мы сможем там затеряться, как вы сказали?

Я пожал плечами.

– Понятия не имею, получится ли вас высадить. Будем действовать по обстановке.

Я рассчитывал задержаться на Онтарио, и не только потому, что это на редкость уютный и ухоженный мир. Там у меня были друзья, люди, на которых я вполне мог положиться. Нет, я не стал бы просить у них помощи (мне бы и в голову не пришло их так подло подставлять), но я нуждался в дружеском совете. Я принял решение, но сомнения остались.

Судьба, однако, воспротивилось столь скорой развязке. Груз ждал меня в порту Онтарио, и на документах стоял гриф «срочно». Я покачал головой. В космосе не положено проводить больше времени, чем на земле, но выбирать не приходилось: мой контракт и так висел на волоске. Удивительно, что моя недобрая слава арестанта пока не добралась до моего клиента. Люди, которые занимаются торговлей, предпочитают иметь дело с уравновешенными и незаметными капитанами. Еще недавно я таким и был. Но теперь я замечен властями, взят на заметку, а значит, ненадежен.

Закончив с погрузкой, я вернулся на корабль. Пассажиры сидели в кают-компании и играли с компьютером в шахматы.

– Невезуха, – сказал я, устраиваясь на диване с чашкой кофе. – Уж больно планета хороша, а приходится улетать.

– Что-то случилось? – вскинул голову Бовва.

– Нет-нет, ничего. Просто «срочняк», срочный груз. На Дружбу, мать ее.

– Что-то не так?

– Это далеко. И заказа там всегда приходится ждать. Скиснете на корабле.

– Что, даже погулять не выпустите? – ехидно спросила Анна.

– Не-а. Только не на Дружбе. Такая же дыра, как Красное Небо. Припортовой город – один в один как там, но в три раза меньше. И все друг друга в лицо знают.

– Так ведь и полиция туда, наверное, раз в два года заглядывает, – поддела меня Анна.

Я усмехнулся.

– На Красном Небе до десанта в вашу честь союзная полиция тоже много лет не появлялась. Сдается мне, данный момент она все миры методично осматривает. А особенно те, где побывали подозреваемые корабли.

– Да бросьте вы! Они в свою химию как в бога верят. А большинство пилотов уж точно никакой непереносимостью не страдают и рассказывают все, как есть.

– Химия, может, и надежная штука, но человека всегда можно обмануть. Например, убраться с планеты без ведома членов экипажа. На большом грузовом корабле есть, где спрятаться, особенно если ты технический гений, – я подмигнул Анне.

– Долго в трюме не просидишь.

– А зачем долго? Достаточно одного перелета к большой планете, где легко скрыться. Да и потом есть варианты. Например, договориться с уже проверенным капитаном. Денег предложить, чем-то еще соблазнить или пригрозить, не дай бог. И отправиться куда угодно, так что ни один полицейский крейсер не отследит. Полагаю, до такой простой комбинации союзные следователи додумаются. С тех, кто побывал на Красном Небе, долго глаз не спустят, – убежденно сказал я. – Особенно с меня, ведь я свою невиновность никак не подтвердил.

Больше мне не возражали.

Перелет на Дружбу – это пять суток в гиперпространстве, один из самых длинных прыжков на здешних маршрутах. Бовва бесцельно слонялись по кают-компании, играли в шахматы или в компьютерные игрушки. Иногда они запирались в каюте и что-то обсуждали. Мне эти таинственные разговоры не нравились. На третьи сутки недосыпа я вообще бываю очень нервным и подозрительным. А каким еще станешь, когда от тебя ничего не зависит, курс проложен, автоматика действует, но по правилам ты должен сидеть, наблюдать и быть готовым немедленно реагировать? Звездолет может выпасть из прыжка задолго до расчетного времени, и где он выпадет и куда при этом врежется – никому не ведомо. Именно поэтому в космос не рекомендуется выходить одному.

Чтобы не спать, я жрал стимуляторы и все время был, что называется, на взводе. В основном я сидел в рубке, изредка появляясь в кают-компании и пугая пассажиров красными глазами и дрожью в руках. Что они думали о моем состоянии, я не знаю, но на четвертые сутки ко мне явился парламентер – Анна. Она постучалась в рубку и вежливо спросила:

– Можно?

Я уже дошел до такого состояния, что и с ее папочкой бы с удовольствием побеседовал, лишь бы не смотреть постоянно в темные экраны.

– Заходи, – буркнул я.

Она зашла в рубку и без приглашения плюхнулась в кресло второго пилота, с интересом изучая приборную панель.

– Что происходит, капитан? – спросила она. – Я сначала решила, что вы в запой ушли. Но не пахнет… Наркотики?

– Стимуляторы, – охотно сообщил я. – Легальные.

– Но зачем? Чтоб не спать до самого прибытия? – Тут же догадалась она. – Боитесь, что мы вскроем рубку и задушим вас во сне?

– Не хватало мне этого бояться, – я криво усмехнулся. – Я вас предупредил. И потом, разве вы умеете водить звездолеты? – Я посмотрел на нее пристально, озаренный новой мыслью. – Или я чего-то о вас не знаю, а, почти гений?

– Такие – не умею, – она улыбнулась. – А вот с межпланетным катером справлюсь.

– Спасибо, что сказали, – хмыкнул я. – Буду внимательнее присматривать за своей шлюпкой.

– Она опечатана, – Анна подарила мне такую улыбку, что я смутился.

– А ты проверила. – Я не знал, возмущаться мне такой наглостью или восхищаться.

– Ну да, проверила, а как же, – она засмеялась. – Так почему вы не спите, капитан, если не боитесь?

– А не положено, – сообщил я и с удовольствием полюбовался на ее удивление.

– Как это – не положено? – Анна захлопала глазами.

– А так. Залезь в комп да инструкцию почитай. Во избежание неконтролируемого выхода из гиперпространства, и все такое.

– Разве можно столько не спать? А если прыжок несколько суток длится?

– Вообще-то нельзя. Либо второй пилот, либо не более двух суток полета в гиперпространстве. Если нельзя достичь расчетной точки за один прыжок – произвести необходимое количество максимальных погружений с перерывами не менее пяти часов. Теоретически, одиночек вроде меня за нарушение этого правила штрафуют. Смотрят полетные листы и проверяют.

– А практически? – Анна верно ухватила суть.

– А практически, кому мы нужны? – Я вспомнил про грядущие на Краю изменения и помрачнел. – Пока, во всяком случае.

– Понятно… А знаете, я могла бы подежурить. Как второй пилот. А вы поспите.

– У вас же нет лицензии на управление таким звездолетом.

– А какая разница? Никто не будет проверять, вы сами сказали.

– Да уж, – усмехнулся я. – А если и проверят, сяду я не за то, что пустил тебя в кресло второго пилота без лицензии.

Анна помолчала, а потом сказала тихо:

– Мне жаль, капитан. Мы поступили подло.

У меня мурашки поползли по спине от ее тона. Я догадался, о чем она говорит.

– Не будет никакого суда, верно? – прошептал я. – Если нас поймают, я попросту исчезну?

– Слишком многое поставлено на карту, – согласилась девушка. – Союзные спецслужбы не допустят утечки информации.

Я сидел неподвижно, сжимая пальцами подлокотники кресла и глядя в слепые мониторы.

– Тогда мне тем более нет смысла вас сдавать, – тихо сказал я. – Прощения не будет.

– Да.

Мы долго молчали.

– Поспите, капитан, – нарушила молчание Анна. – Я посижу.

– А ты знаешь, что делать, если что-то случится?

– Разбудить вас, – она лукаво улыбнулась и смахнула челку со лба. На щеках у нее были ямочки, и вот такая она начинала мне нравиться, честное слово.

– Правильный ответ, – одобрил я. – Ну ладно. Разбуди меня через шесть часов.

Я сомневался, что смогу уснуть, стимуляторы все еще действовали, да и разговор с Анной спокойствия не добавил. Но, как ни странно, я уснул почти сразу, как моя голова коснулась подушки.

10.

Насчет Дружбы я ошибся – груза пришлось дожидаться всего-то три дня. Планета была мерзкой, холодной и с повышенным тяготением, так что я и сам почти не покидал корабля. Проявил, так сказать, солидарность с пассажирами. И даже предложил Филиппу сыграть партию в шахматы – и что на меня нашло? Он согласился с видимой неохотой, и скоро стало ясно, почему: на достойного соперника я не тянул. В шахматы папаша играл отлично.

Тем более странно выглядела вся эта затея с побегом из Центра и с попыткой утаить открытие. Шахматисты, вроде, должны быть хорошими аналитиками. Никакой склонности к анализу я за Боввой не замечал. Человек, способный рассуждать логично, просто-напросто не стал бы убегать – понятно ведь, что бесполезно.

Сразу после старта с Дружбы местный патрульный катер просигналил мне остановиться. Сердце у меня ухнуло в пятки. С чего бы вдруг эта внезапная проверка? Пока катер приближался для стыковки, я прятал своих пассажиров. Они тревожно поглядывали на меня, но не спорили и не сопротивлялись. Я не стал их успокаивать – времени не было, да и смысла тоже. Нет такого тайника, который нельзя отыскать.

Полицейский лейтенант угрожать мне оружием не стал, и я счел это добрым знаком. Но обыскать корабль он все же приказал, проверка документов его не устроила. Опытный попался мужик, почуял, что со мной что-то не так, а вот что именно, сообразить не мог. Он трижды обошел корабль, исследовал в трюмах каждый уголок. Я ходил за ним по пятам, по мере сил изображая скуку. Не найдя контрабанды, лейтенант посмотрел на меня с некоторой обидой. Он прикидывал, настолько ли подозрительным я ему кажусь, чтобы начать простукивать стены. Я буквально видел, как колеблется чаша весов. Не сомневаюсь, будь у меня в тайнике и в самом деле контрабанда, он бы ее нашел. Но, должно быть, интуиция впервые шептала этому служаке что-то неразборчивое, а ударить в грязь лицом перед подчиненными не хотелось. Он ощупал меня на прощание внимательным взглядом, откозырял и убрался восвояси.

– Почему так долго? – подозрительно спросил Бовва, выбираясь из тайника и отряхивая одежду от пыли (и откуда она берется в космическом пространстве?).

– Решил от вас отдохнуть, – машинально огрызнулся я. – Был обыск, – продолжил я другим тоном. – Или чутье у патрульного лейтенанта феноменальное, или навел кто… – я замер, озаренный новой идеей.

– Как это – навел? – удивился Бовва.

– Я неправильно выразился, – медленно сказал я. – Не навел, а посоветовал проверить, все ли в порядке у капитана Артемьева. По-прежнему ли он один летает?

Комментариев со стороны пассажиров не последовало. Они молча обменялись взглядами, значения которых я в тот момент не понял.

На планете Океан я потерял свой постоянный контракт. Вместо агента меня встретил на поле сам клиент. Разговор был коротким. Формальным поводом оказалась мое почти недельное опоздание на Алдан, а фактическим – причина этого опоздания.

– Мне не нужен капитан, побывавший в руках полиции, – холодно сказал уже бывший заказчик.

В другое время я бы непременно расстроился, попытался как-то оправдаться, напился бы с горя в местном кабаке. Но сейчас я лишь кивнул и повернулся к бизнесмену спиной. Следовало привести в порядок дела и обдумать ситуацию.

Но прежде я по давней привычке пошел в бар. И обомлел: здесь собрались, по меньшей мере, человек пятнадцать пилотов торгового флота с нескольких планет Края. То-то мне показалось, что на космодроме непривычно много кораблей. Если я не ошибался, некоторые из них покинули свои обычные маршруты ради прилета на Океан. Зачем? Догадки не внушали мне ни малейшего оптимизма. Секунду я постоял на пороге, взвешивая шансы на незаметное исчезновение. Но этой секунды оказалось достаточно: меня заметили и замахали руками, подзывая к столу.

Ничего не поделаешь, я подошел, сел на свободный стул и оглядел собравшихся. Можно было подумать, что я попал на вечеринку. На столе было тесно от пивных кружек, бокалов, рюмок и тарелок с закуской. Но на лицах я прочел, что весельем здесь и не пахнет. Приходилось верить своим глазам: я попал на что-то вроде собрания представителей торгового космофлота Края.

Расскажи мне кто о подобном «слёте» недели этак три назад, я бы рассмеялся фантазеру в лицо. Индивидуалисты, гоняющие по космическим трассам с грузами на борту на звездолетах компаний, частных лиц или на собственных кораблях, во многом конкуренты, мы осознавали свою общность только за столиком в баре, делясь свежими новостями из разных уголков Галактики, а никак не перед лицом неведомой опасности. Во всяком случае, я не припомню никаких собраний, когда пираты нападали на каждый третий корабль в бывшем китайском секторе. Полиция сбилась с ног, хозяева грузов сжимали кулаки, а пилоты философски пожимали плечами: такова, мол, наша трудная жизнь. Правда, пираты редко трогали экипаж, ограничиваясь грабежами. Но ведь и союзная полиция до сих пор не убивала пилотов, по крайней мере, я о таком не слышал.

Что же заставило собраться вместе – я оглядывался, узнавая присутствующих – капитана Лидса, настоящего космического волка пятидесяти лет от роду, из которых почти тридцать отдано пилотированию кораблей? Аркашу Смолина, второго пилота неуклюжей баржи под названием «Полярная звезда»? Рыжего капитана Арчетта, пять лет исправно водящего корабли крупнейшей на Краю торговой корпорации «АйТи»?

Не было Марко, не было никого со «Стрелы» (а мне показалось, я видел Женькин звездолет во время посадки). Но это ни о чем не говорило. Невозможно собрать в маленьком баре представителей всех кораблей, и даже не потому, что они не поместятся на площади и в тысячу квадратных метров. Просто большинство пилотов пожмет плечами и скажет: «У меня работа (отдых, ремонт)», а на собрания пускай собираются банковские клерки или полицейские начальники. Именно так я представлял себе это раньше. Видимо, здесь собрались самые активные. Неравнодушные, так сказать. Или те, кто в курсе последних событий. Последняя мысль, самая зловещая, оказалась верной.

– Всем привет, – сказал я. – По какому поводу пьем?

Мне никто не ответил. Капитан Лидс внимательно изучил мое лицо, а потом спокойно спросил:

– Это правда, что ты четыре дня был под арестом на Антраците?

Я ограничился кивком, стараясь смотреть на него столь же пронизывающим взглядом.

– А ты знаешь, сколько человек с тех пор арестовали по всему Краю?

Я присвистнул, а потом засмеялся, хотя смеяться совсем не хотелось. От обиды перехватило горло. Смех оборвался сам собой.

– Не вижу связи, – сухо сказал я. – Точнее, связь есть, но не та, что вы подумали.

И я коротко изложил историю с поиском «похищенной» Анны Бовва и с Красным Небом, а потом задал вопрос, вертящийся на языке:

– Их до сих пор не отпустили? Ну, тех, кто был арестован из-за того, что был на Красном Небе?