Текст книги "Лесовка (СИ)"
Автор книги: Ирина Кузяева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Глава 11. Кошка или нет?
Если радуга долго держится, на нее перестают смотреть.
И. В. Гете
Все закончилось также внезапно, как и началось.
Самойлов на карачках добрался до вожделенного берега и, откашливаясь, обессиленный, рухнул лицом вниз, тихо удивляясь, как ему удалось покинуть ставшую почти родной стихией воду. Тело содрогалось, словно отбойный молоток.
Кошка бросилась навстречу и стала тереться о мужскую руку, словно понимала, только что хозяин чуть не утонул. Как ни странно, ее прикосновения принесли значительный покой Константину, дрожь унялась, голова прояснилась.
– Что это было? – поинтересовался он у Ягодки. – Девушка. Хвост. Может, это смерть так выглядит?
Обдумывать происходящее не было сил. Выбрался и ладно. Самойлов схватил мокрую одежду и принялся одевать, не обращая внимания на мокрое неудобство. Застегнув последнюю пуговицу на рубашке, он заметил краем глаза движение возле воды. Пупырчатые мурашки взрывались от страха по всему телу. Рядом зашипела кошка. Самойлов медленно повернул голову и встретился взглядом со смертью.
С воплями «помогите, убивают!» ринулся подальше от озера, не разбирая дороги. Да и какая дорога, если кругом лес, кусты, чащоба. Константин несся так, словно за ним гнались все демоны ада.
Лес встретил не более гостеприимно, чем в прошлый раз. В глаза лезли ветки, кусты кололись, крапива обжигала. Земля под ногами кончилась внезапно. Просто раз – и Константин махал в пустоте руками наподобие колибри, в тщетной попытке научиться летать. Он взвыл и кубарем полетел в овраг, по пути пребольно ударился коленкой о неудачно упавшее дерево и врезался в неглубокий ручеек.
Он лежал, широко раскинув руки-ноги в позе морской звезды, любуясь зелеными кронами деревьев, и буквально цистернами вдыхал кислород. Мир перевернулся с ног на голову. Во что же верить? Когда пульс медленно пришел в норму, и дыхание восстановилось, решил позвонить Федору. Достал телефон. Хоть в чем-то повезло, связь была – одинокая хиленькая палочка обнадеживала, не смотря на то, что иногда пропадала с экрана телефона. К счастью, после вызова абонента, раздались гудки.
– Жбанов, тут такое творится! Ты не поверишь! Еле жив остался! – орал Самойлов в трубку, вылезая из оврага и углубляясь в лес, лишь бы подальше от озера-полтергейста.
– Что? Что случилось? На тебя кто-то напал? Ты цел? – беспокоился друг, услышав встревоженный голос.
– Я только, что был на озере, так там…
– Как на озере? Мы как раз к озеру Росса вышли. Ребята, все сюда, он где-то рядом, кинологов зови, – крикнул Федор волонтерам и дальше продолжил, обращаясь к Косте:
– Где ты сейчас?
– Леший знает! Я с озера убежал, до сих пор бегу и буду бежать дальше.
– Зачем? – удивленно орал Жбанов. – Остановись быстро! Отдышись и расскажи, что случилось.
– Я вышел к озеру и решил привести себя в порядок и искупаться, нырнул, а там она: полурыба, полуженщина, – начал сбивчивый рассказ Константин.
– Русалка что ли?
– Да, точно. Она как начала меня вниз тянуть, все глубже и глубже, думал все, утону, чудом выбрался на сушу. Оделся, а она на берегу сидит, звонко хохочет и рукой так машет, подзывает, а сама прозрачная, как из воды, и рябью идет…
– Костя! Соберись, мужик! – испугался за психику друга Жбанов. – Тебе нужно сейчас развернуться и вернуться к озеру. Мы будем громко шуметь и кричать в мегафон, чтобы тебе было проще сориентироваться. У нас есть еда, вода, теплая и сухая одежда. Главное, не волнуйся. Скоро все будет хорошо.
– Думаешь, я сошел с ума, Жбанов?
– Нет, ты просто устал, истощен, испуган. Ты сам себя послушай. С нами есть психолог, он поможет.
– Ладно, наверное, ты прав. Только я забыл, с какой стороны пришел.
– Мы начнем сейчас шуметь, иди на звук.
Действительно, в отдаление раздался шум. Пришлось возвращаться, переборов страх.
– Не стоит туда ходить, погибнешь! – раздался сзади женский голос.
У Константина внутри все похолодело.
«Все-таки догнала, смерть», – Самойлов завертелся волчком в поисках того, кому принадлежал голос. – «Опять мерещится. Все. Нужно срочно возвращаться к цивилизации».
Он продолжил идти на громкие звуки в отдалении.
– Я еще раз предупреждаю, в этом направлении идти не стоит! – строго произнес тот же загадочный голос.
– Кто здесь? – спросил невидимую собеседницу Константин, поднимая с земли увесистый дрын. – А ну, выходи.
– На честный бой что ли? – хихикнул голосок. – Ты палку-то убери, а то зашибешься ненароком. Почто ты мне инвалидом сдался?
– Да где ты есть? – нервно оборачиваясь вокруг себя, вопрошал Константин, покрепче сжимая сук.
– Здесь я, – при этих словах Самойлов бросил свой сук, в неизвестном направлении, чуть не огрев кошку.
– Вот и помогай после этого людям, – огорченно вздохнул голос, – вниз глазки-то опусти.
Внизу сидела только кошка, Константин от безысходности обратился к ней:
– Ты не видела тут карлика?
– Нет, не видела, – зашевелила кошка, произнося слова человеческим голосом.
Константин так и рухнул на землю, широко раскрыв глаза. Удивиться сильнее можно, но дальше уже некуда.
– Обалдеть! Говорящий кот!
– Не надо на меня так страшно глазки выпячивать. Я пугаюсь! – скромно потупилась кошка, смущенно ковыряясь лапкой в траве. – К тому же я кошка!
– Вот это игры разума.
– Что?! – возопила кошка, гневно выгибаясь в дугу, шерсть распушилась и встала дыбом, словно ее натерли воздушным шариком. – Меня плодом больной фантазии обзывать!? Ну, сейчас я тебе покажу-у какие в действии виртуальные когти-ятаганы. Му-а-у!
С душераздирающим мявом она мягко спружинила с земли и бросилась доказывать свою реальность на уровне Костиного лица.
– Чур меня! Помогите, глюки атакуют. Сгинь, пропади, отвали.
– То есть как? – кошка замерла в полете, словно врезалась невидимую преграду и, удивленно выпучив глазки, грохнулась на землю. – Ты меня прогоняешь? После всего, что было?! После того, что мы пережили? Вот так, да? Отворот-поворот. Да на кого ж ты меня бросаешь? Да за что же мне это!?
Пока кошка причитала о судьбинушке горькой, Самойлов, начал красться в сторону, где звучал шум и, скорее всего, были люди, которые обязательно помогут избавится от опасных галлюцинаций.
– Ты куда? – перестала разводить сопли кошка, заметив хитрый маневр Константина.
– К людям, к друзьям, они меня ищут.
– Так там болото, трясина. Сгинешь ведь!
– Ничего-ничего, провожать меня не надо.
– Эх, не переубедить тебя, упертого. Ладно, уговорил, иду с тобою.
– Зачем?
0 Мне в лесу страшно одной. Тут еще леший бродит, он большой и сильный, у него знаешь какой посох огромный, еще зашибет. Пойду я лучше на болото, объемся жабонят. Все равно пропадать, так лучше уж вместе…вместе ж оно завсегда веселее. Мур!
Константин впервые шел рядом с говорящей кошкой, поэтому глядел на нее во все глаза, забывая смотреть под ноги. В результате споткнулся и с нецензурной руганью пролетел пару метров вперед, где рухнул на землю, ощутимо приложившись о трухлявый пенек. Он умудрился удариться всем, чем только можно. Под глазом красочно оформлялся фингал, веко затекало, усложняя видимость.
– Ну чего зенки-то вылупил?
– Растерялся. Я никогда ведь раньше не встречал сказочных существ.
– А привидение, русалка не в счет что ли? Если хорошо пораскинуть умишком, сколько людей видело фольклорных персонажей? Почитай, считанные единицы. А тебе они раз в час являются. Радуйся! – приободряла кошка. – А тебя, кстати, как звать-то?
– Константин.
– Меня можешь звать просто Ягодка, – представилась кошка.
Глава 12. Обещание
Как плод дерева, так и жизнь бывает всего сладостнее перед началом увядания.
Н. М. Карамзин
Леший
Ох, и серчал же я на дочку. Не за то, что ослушалась, все-таки молодая – кровь горячая. Не за то, что матушке не доложила о нашем походе, все-таки сам должен был с женой слово держать. Не за то, что смерти желала живому существу, а за то, что смерть эту несла собственной рукой, словно кикимора болотная. Не тому я учил дочь свою, не тому.
На душе, словно шишки по терке скреблись.
Угрозы – угрозами, а пора девке замуж. Завтра же объявлю о свадьбе. Пусть только поперек моей воле хоть слово скажет! Горестно вздохнул и придался печальным раздумьям. Я сидел на дне Россы на большом камне и не мог понять, где допустил ошибку в воспитании дочери.
Сквозь зеленые водоросли подплыл водяной с воеводой к моему убежищу.
Ребята были угрюмые, значит новости плохие. Оба в нерешительности плавали рядом. Я махнул рукой, мол, все стерплю, начинайте, куда уж гаже.
– Там Василиса за старое, – начал жаловаться воевода.
– Я же купол непроницаемости поставил на выход с Россы, – вскочил и грозно стукнул посохом по дну, потревожив покой ила, который мгновенно взмылся к кромке воды, затемняя видимость.
Он напоминал сейчас мое душевное состояние, мигом ставшее неспокойным, гневным, грозным. Вокруг закипала вода. Озир терпеливо успокоил смуту на дне и остудил воду, не дав Россе превратиться в суп-уху, словно прибирал за нашкодившим детенышем. Я виновато потупился.
– Погоди, ты воду зря баламутить, – осек Иваныч, – потеряшка городской сам к озеру вышел. Так на радости, они с Купавой его душеньку чуть и не прибрали. Хлипкий народ эти ивашки. И как они такие хрупкие умудряются еще воевать друг с другом? Ну, да обошлось, не серчай шибко. Остап как-то смог все исправить, смышленый малый растет, весь в отца.
– Не то, что наши девоньки, тоже мне нашли забаву, – сетовал Озир, – откуда в них такая кровожадность?
– Сам никак понять не могу, – булькнул я в ответ огорченно.
– Я с малькового возраста дочери прививал любовь к любой форме жизни, – изливал душу водяной, – все ж не на болоте темном живем, хотя рядом. Ну, ценности-то должны хоть немного другие быть. Это первобытные русалки общество свое пополняли утопленниками, а сейчас ведь век прогресса, магии!
– Может переходный возраст? – предположил Иваныч, за что получил пару припечатывающих взглядов.
– Издевайся, издевайся, дубок. Скоро и твоя малышка подрастет, посмотрим, как заскрипишь, – побулькал водяной.
– Да, – протянул довольно воевода, – моя, может, еще и переплюнет всех. Силушкой в меня пошла, а норовом в мать. Только ползать стала, а уж, коль, что не по ее, так кулачком все в труху сминает.
– Чуете? На берегу неладно что-то, – булькнул я тревогу свою.
Друзья притихли, замерли, прислушиваясь. Вода перестала волноваться.
– Ивашки. Много, – водяной помедлил и добавил, – того парня ищут.
– Весь лес потоптали, мусорят, – возмутился воевода, – Хозяин, надо меры принимать и решительные.
– Правильно говоришь, Иваныч. Сейчас все будет, решительнее некуда, – заверил я друга и поплыл искать Василису.
Дочь сидела в воде возле берега. Вместе с Купавой и Остапом они наблюдали за нашествием ивашек. Василиса выглядела подавленной, бледной, плечи осунулись. Я подавил в себе приступ отеческой любви и желания обнять и пожалеть чадо. Границы дозволенного перешли всякое терпение, и наказание непременно должно быть суровым.
Ребята заметили меня. Жестом отправил их погулять, оставшись наедине с дочкой. Не дожидаясь слез, причитаний и всяких бабьих уловок, начал суровую речь.
– Василиса, ты очень меня расстроила, подвела. Я потерял доверие к тебе. Есть рамки, которые не дозволено переступать, не понеся наказание. Ты видишь, к чему привело твое не послушание? Покой нашего народа нарушен, их жизнь под угрозой. Все из-за твоих глупых выходок. Ты кинула искру, тебе и тушить пожар.
– Отец, я поняла. Я была не права. Точнее не имела права. Он оказался хорошим человеком.
Сказать, что заявление меня потрясло до корней души, ничего не сказать. Я ждал слез, обвинений и уж никак не такой легкой победы.
– И как ты это поняла?
– Так, кошка, точнее фимиарт выбирает себе в хозяева только хорошего человека. Мне ребята рассказали. Я видимо плохая, раз меня кошка не выбрала.
– Что? Вы решили будто кошка – это потомок души чародея? – рассмеялся я, впервые за этот неприятный разговор. – Вы ошиблись. Кошка не фимиарт, но и не просто животное. А вот кто она, тайну не раскрою, надеюсь, сама догадаешься. А хороший или нет человек, не тебе решать. А уж судьбу ему ломать и подавно не в твоей власти.
– Знаю. Наверное, раз его столько народу ищет, он хороший. Ведь плохого, не стали бы искать?
– Точно, не стали бы. Надо сделать так, чтобы они поскорее нашли своего друга и убрались из нашего леса. Раз ты заварила эту кашу, тебе и расхлебывать.
– Я все сделаю. Теперь все правильно будет. Обещаю.
– Надеюсь, это обещание хоть чего-то стоит, – серьезно произнес я, развернулся, собираясь уплыть, лишь на пару секунд задержался, чтобы сказать о наказании, – завтра зайдешь ко мне и узнаешь мою волю, кто в кратчайшие сроки станет твоим супругом.
Глава 13. Болото
Шум ничего не доказывает.
Курица, снесши яйцо, часто клохчет так, как будто она снесла небольшую планету.
Марк Твен
Самойлов шел рядом с кошкой, в голове вертелись тысячи вопросов, готовые вот-вот обрушиться на Ягодку. Каждый раз, когда он собирался задать вопрос, внутренний собеседник осекал его:
«Не бывает ведь говорящих кошек. Так ведь вот она. Или все-таки это выдумка, которую я принимаю за правду. Как сказал Федор, „истощен и устал“».
Хотелось, чтобы кошка, идущая впереди, сама начала разговор.
Константин от нетерпения даже принялся буравить ее черный затылок взглядом, посылая мысленный приказ говорить. Кошка и ухом не повела, словно объявила немой бойкот и всячески игнорировала попутчика. Заговорить первым с плодом своего воображения Самойлов не решался.
Мучимый вопросом «правда или сон», он не заметил, как вокруг все изменилось. Лес потемнел. На пути все чаще стали попадаться засохшие и умирающие деревья, сохраняющие лишь призрачную видимость жизни. Рухнувшие деревья давно успели обрасти плотным слоем мха.
Вода была темной, точно смола, над ней кружилась многочисленными роями мошкара. От прибрежных зарослей, сырых и густых, ползли запахи гнили, прелого дерева.
Мрак. Чащоба. Веяло холодом и сыростью. Отовсюду торчали корни, сухие ветки. Звук, на который шел Константин нарастал. Только сейчас он понял, что ошибся. Это не крики друзей, а зов.
Женский голос звал, звал…
Под ногами захлюпало, вокруг расположилась опасная болотная муть. Самойлов нерешительно остановился. Ради эксперимента поднял с земли небольшой сук и метнул в булькающую жидкость. Раздался радостный чавкающий хлюп – и все, сук скрылся в болотной массе.
– Ну, что развернемся, пока еще можно, или так и сгинем на болоте? – участливо спросила Ягодка.
От неожиданности, что кошка заговорила (никак не мог привыкнуть), Константин шарахнулся, словно девица от мыши, и соскользнул в болотную жижу, погрузившись в нее по колено.
– Понятно, принципиально умрем! Назло всякой логике, – ехидничала кошка. – Глупо ведь отступать, не испробовав все на собственной шкуре.
Константин попробовал выбраться, но ноги засосало в болото. В панике, он стал сильнее извиваться, отчего увяз еще больше.
– Не шевелись, дурак! – закричала Ягодка.
Константин послушно замер, чувствуя, что все равно погружается в трясину, только медленнее.
– Суетой делу не поможешь. Я сейчас попробую тебя вытащить.
– Как? – вскрикнул Самойлов, прикидывая габариты кошки и свои.
В результате совсем отчаялся.
– Как в овраге – палку тебе принесу, попробуешь на нее опереться.
– Так это была ты? – удивился Константин, прикидывая, что воображение говорить, конечно, может, но бревна таскать ему не под силу, это точно.
– Слушай, не отвлекай меня, а то ты итак уже по пояс увяз, – рявкнула на парня Ягодка и припустила по кочкам искать спасательный шест.
Косте осталось, стоять и ждать, надеясь, что он все-таки психически здоров. Хотя с кошкой, вымышленная она или нет, спокойнее.
«Предупреждала ведь, что иду на самоубийство. Зачем же слушать говорящую кошку? Лучше пойти и утопиться» – с досады он шлепнул кулаком по водяной мути и обрызгал лицо, которое тут же скисло.
Константина мучил вопрос, вернется ли Ягодка. Вдруг, решила, что самоубийство сугубо личное дело каждого и решила не мешать. Он боялся, что она скрылась в лесу, смеясь над его идиотизмом.
Вскоре заметил, что шум, на который он до этого шел, затих. Вокруг только оглушительно квакали лягушки. Недалеко пузырилась болотная вода. Квакши затихли. Не естественная тишина воцарилась вокруг, прерываемая порой стоном ветра, который наводил дополнительной жути.
Бульк. Бульк.
Жижа снова вспучилась, на поверхности показалось нечто напоминающее длинную коричневую змею, толщиной в метр, не меньше, а длинной… не угадать.
Стук сердца отдавался в ушах, словно звон кузнечного молота.
Монстр появился всего на миг на поверхности болота, словно сообщая о своем прибытии, вселяя ужас и панику. Константин, погруженный уже по грудь, надеялся, что болотная тварь здесь не по его душу, а так, мимо проплывала. Секунда, за секундой ничего не происходило. Время тянулось мучительно долго, вязко и нудно, словно смола. Голодная топь четко делала свое дело, засасывая непутевого путника в крепкие объятья.
По ноге проскользнуло что-то мощное и сильное. Он весь дернулся, будто в задницу впилась оса, а то и две.
Тварь не ушла. Плавала рядом, нагоняя страха. Ждала, когда он глубже погрузится в жижу. Ноги обвило мощное тело твари, оно кружило вокруг Константина, сдавливая крепкими мышцами. Сзади раздалось шипение. Затылка коснулось нечто влажное, словно пробуя на вкус. Константин не выдержал и заорал:
– Ягодка-а-а!
Лесовка
Я уже знала, что человек покинул наши владения, идя на смерть в руки болотника Тофа. Слышно было, как кикиморы уже пели песню – зов, завлекая в болотную пасть свежую жертву. Надо спешить. Может – успею, может – спасу.
Неслась сквозь лес с бешеной скоростью, словно стрела, выпущенная из арбалета, закованная в линии ветра. Лапти-скороходы отлично делали свое дело.
Вот они западные границы наших владений. Впереди глухой строй темных стволов. Сюда не проникал ни один луч света. Здесь властвовала давящая тишина. Изредка можно услышать одинокий крик случайной птицы.
Словно в страшном сне тянули к недосягаемому солнцу свои сухие, почти безжизненные ветки когда-то пушистые деревья. Вокруг сохла обреченная растительность. Казалось бы, им просторно здесь, но мрак дикой чащобы давил и губил, высасывая последнюю силу. Дыхание кромешной тьмы, идущей из глубины, обдавало холодом. Оно вбирало, втягивало в себя.
Земля покрыта мхом. Он уже подобрал под себя все вокруг – и глыбы дикого камня, и валежник, и павшие деревья, которых тут несчетное множество. Вот мох тянулся к молодым елочкам, стоящим на границе. Но дубы великаны стояли рядом на страже нашей цветущей земли.
Напомнила себе, что лесовке, особенно дочери Хозяина леса, не пристало робеть при виде кладбища. Многие умирающие деревья с безжизненно поникшими ветвями, можно было бы спасти. Но я не имела на то права. Это не моя вотчина, здесь я чужая. Законы лесных жителей строги – со своим указом в гости не ходи. За ослушание, пострадавший может потребовать, что угодно.
Я чувствовала, что человек где-то рядом, так же близко находилась опасность. Смерть.
Отбросила колебания в сторону, все-таки он здесь оказался по моей вине, мне и ответ за все держать. Я ступила на мертвую землю, ожидая, что меня сейчас же поглотит гиена огненная. Ничего. Все по-прежнему – уныло и однообразно. Глубоко вздохнула, собираясь с духом, перекинула светло-русую косу через плечо и дальше зашагала бодрее.
Начало болота. Я споро перескакивала с кочки на кочку, чутье хозяйки леса меня не подводило. Со всех сторон противно булькала и пузырилась голодная топь. Далеко, кикиморы завели ивашку, не опоздать бы. Болотные жители уже почуяли мое присутствие и медлить не будут.
Внезапно болото накрылось тишиной – не скрипели деревья, перестала булькать трясина, квакши забросили свою песню и притаились. Что-то ужасное должно было случиться, отчего даже местным обитателям не по себе.
Краем глаза заметила движение сбоку. Разрушающее заклинание уже было готово, я выбросила скрещенные руки в сторону опасности и во время изменила маршрут ворожбы, так как остановить смерч такой силы невозможно. Ветер рвал с корнем трухлявые деревья и жалкую растительность, поднимаясь вверх, закручивал в столбы грязную болотную воду и уходил в сторону от того, кого я приняла за врага.
На одной из кочек замерла в испуге черная кошка. Перед тем как я закрутила вихрь, она видимо собирала прыгнуть на новый безопасный участок, да так в этой позе и осталась. Кажется, у нее даже глаз начался дергаться. Надо отдать должное, Ягодка быстро пришла в себя и стала прыгать по кочкам в обратную сторону, на каждой останавливалась и выжидающе смотрела на меня. Звала за собой.
Я чувствовала, что она переживает. За человека. Приглядевшись, заметила на морде животного слезы. И это моя вина, что человек и кошка в опасности. Комок ненависти к самой себе рос катастрофическими темпами, угрожая задавить меня тяжестью. Еще чуть-чуть и я закончу существование самосожжением от стыда за собственные поступки. Но это все после. Сейчас сделаю все, что бы исправить случившееся.
Кошка, как и я, почуяла угрозу. На секунду замерла и рванула в сторону происшествия так, словно за ней гналась стая голодных волков, пускающих слюни в ожидании ужина. Пришлось не отставать.
Болотник Тоф
Тронный зал Болотника Тофа утопал в роскоши, вопреки сложившемуся мнению, что на болоте сырость, грязь и темнота. На полу лежал гигантских размеров пушистый зеленый ковер из мягкого мха. Стены украшены картинами, которые писали заморские русалки. Вот Тоф на охотничьей пиявке, вокруг болото, в котором тонут тысячи заблудившихся ивашек. Вот он принимает грязевые ванны с кикиморами. Вот с длинноволосыми мавками играет с утопленником. Самая любимая его картина, где Тоф восседал на троне из человеческих костей и черепов, а в ногах лоснилась к нему лесовка Василиса.
Сколько предложений руки и сердца он ей сделал. Недотрога Василиса каждый раз, год за годом отказывала и отказывала.
– И что ей только надо? – широко улыбнулся болотник своему отражению в зеркале, обнажив редкие желтые зубы.
Тоф распрямил плечи, выпятил грудь, попытался втянуть живот, отражение послушно повторило позу.
– Ни дать, ни взять – красавец, с какого боку ни глянь. Властью не обижен, болота у меня большие, а уж, если объединить их с Хозяевыми угодьями, так и империя огромная получится. Со всех сторон пригож, чего ж не люб ей? Не понимаю!
– Тьфу, пучеглазый хрыщ! – раздался недовольный голос снизу. – Бородавки свои сведи для начала, помолодей на пару сотен лет, а потом уж сватайся!
Тоф от неожиданности вздрогнул, покачнулся и споткнулся о толстого волосатого Колобка, который недовольно оскалился. Болотник рывком вскарабкался на трон из тысячи человеческих костей, отполированных до жемчужной белизны. И только оказавшись в безопасности, решился огрызнуться:
– Возраст – это достоинство. Супротив опыта не попрешь, а бородавки мужчину только украшают.
– Это шрамы украшают, бородавки делают тебя похожим на огромную жабу. Кваа-кваа! – дразнил колобок Тофа, прыгая, как лягушка.
Свалявшаяся шерсть, покрывающая все его круглое тело, подпрыгивала в такт хозяину, а пасть с многочисленными острыми зубами воспроизводила радостную околесицу:
Жабы в едкой жиже жили,
Жабы жили, не тужили,
А одна большая жаба
Полюбила лескрасу.
Та краса лесная
Вышла замуж за Ивана,
Потому что лес родной,
Ей милее страшной рожи
С пучеглазыми глазами
И с заплывшими жирками
С ярко бледными щеками.
Колобок зашелся в гомерическом смехе. Щеки Тофа от обиды раздулись, глаза выпучились, лицо позеленело, как есть жаба.
– Скажи спасибо, что я не злобливый к выходкам круглого дурака, а то бы вмиг съел! – взбеленился болотник, подкрепляя угрозу уничижительным взглядом, который, по его мнению, должен был морально раздавить круглую язву.
Колобок громко заржал, обнажая острые зубки хищника.
– А вот я его сейчас раздавлю, – раздался радостный голосок навки Утопии, советницы Тофа.
Она уже занесла белу ноженьку над злорадным колобком.
– Не сметь! – взревел Тоф, вскочив с трона.
И только когда убедился, что навка опустила босу ногу на мягкий ковер, спрятав под белой сорочкой, он спокойно вздохнул и продолжил:
– Это единственный экземпляр из тысячи колобков, который умудрился не утонуть в моих болотных угодьях. Ему тут даже нравится. Можно сказать, уникальный экземпляр.
– Подумаешь, уникальный, – пожала хрупкими, на первый взгляд, плечиками Утопия, – почто он такой зубоскал сдался? Ладно бы на чужих брехал, дык своим спасу не дает. Да еще и отчего-то волосатый, кабы блох не притащил.
– Он еще пригодится, – с умным видом произнес болотник, водружая толстый зад на трон, – прослышал я, что Василиса больно любит колобков, в любимцах какой-то убогий даже ходит. Вот, откликнется она на мое приглашение отужинать дуэтом, – расписывал влюбленный Тоф. – Увидит, что у нас много общего и сама еще будет напрашиваться ко мне в невесты.
Колобок на последней фразе аж подавился костью, вытащенной из трона Тофа, чтобы похрумкать от скуки, и зашелся в кашле, явно задыхаясь. Тоф недовольный тем, что его перебили, махнул Утопии:
– Помоги, а то ж зубы на полку сложит раньше сроку.
Мавка с деловым видом засучила рукава и принялась участливо хлопать колобка по спине с таким энтузиазмом, будто собиралась его убить. При очередном ударе колобок безвольно улетел вперед, словно баскетбольный мяч, звучно впечатавшись в расписную бамбуком стену, и ушел в спасительный обморок. Тоф недовольно посмотрел на Утопию:
– Его ж слюна не отмоется!
– Из чего ж его только слепили, окаянного? – без тени сострадания к участи колобка и стены поинтересовалась мавка.
– Из того что было, – буркнул болотник, – замесили на болотной воде, добавили голову саблезубой ящерицы, ноготь боевой кикиморы, волосы Лиха, песком болотным посыпали, да изжарили в печи, а как остыл, так вот, что получилось.
– С ящерицей и с Лихом погорячились, – покачала головой мавка, – от них и зубоскальство и волосатость повышенная. Гремучая смесь получилась, а не Колобок, эх, в семье не без уродивых.
– Так-то дед Пихто, черт подзаборный, намешал. Я, говорит, миллион колобков испек, все подковы на копытах истер, надо бы, говорит, платиновые поставить, чтоб не стирались. Чин-Чином, получил он их в уплату за колобка вперед работы. А оно вишь, чудище мохнатое, вышло. Найду, гада, на кусочки разорву, в пепел разотру и в болоте утоплю за волосатую закваску! Эта чертова зараза, как увидел свои деяния, сразу слинял в родные Куличики, но ничего и туда доберусь, уж две поисковые жабы вдогонку отправил.
– Так что там о его исключительности и необходимости?
– А! Придет Василиса ко мне на свидание, увидит колобка и подумает, что у нас много общего. Посмотрит на меня другими глазами, влюбленными, а там и свадебку быстро оформим, – расписывал Тоф свои романтичные планы, погружаясь в приятные грезы, глядя мимо ухмыляющейся мавки.
Утопия прокашлялась, возвращая в реальность своего господина. Тоф убрал улыбку и безучастно поинтересовался, придавая голосу властные нотки:
– А ты чего пришла-то?
– Так там ивашка приблудился на зов.
– Ну, хорошо, работайте. Эка невидаль, приблудыш, ворчал болотник.
– Так Василиса за ним идет, как мы предположили, хотя может и на свидание к тебе, торфяное величество, спешит. Кто ее разберет?
– Так что ж ты раньше-то молчала! А ну живо обоих ко мне! Ивашку в темницу, Василису сюда. Подготовьте обеденный зал на две персоны, накройте стол.
– Мне отчего-то сдается, что по-доброму на романтический ужин она не пойдет, – потупилась мавка, ожидая хозяйского гнева.
– Тогда зашли туда боевой отряд, – глаза болотника лукаво сверкнули, а губы растянулись в довольной ухмылке, – пусть схватят ивашку. И будет лучше, если Василиса увидит это и первая начнет атаку в защиту приблудыша на нашей территории.
Утопия безучастно кивнула и скрылась исполнять волю хозяина. В это время очнулся колобок, нерешительно покачнулся из стороны в сторону и взревел:
– Ну, все, пупырчатая лягушка, конец твой пришел! Молись, ежели умеешь! – Колобок эффектно крутанулся вокруг своей оси и коричневой молнией метнулся к Тофу. Болотник, убегал с удалою прытью, не смотря на комплекцию и возраст.
– А ну, фу! Кому говорю, фу! – верещал болотник, наворачивая круги вокруг трона, унося ноги от зубастой твари.
– Вздумал на меня мавок травить, змеюка подколодная! Пощады не жди! – ревел Колобок, не отставая от жертвы.
Болотник скакал зигзагами по огромному тронному залу. Силы Тофа заканчивались, появилась отдышка. Колобок это заметил и принялся гонять его с усиленным азартом. Болотник рванул к двери. В последний момент круто ушел в сторону, распахивая дверь. Колобок, не ожидая такой прыти от убегающей жертвы, попытался резко затормозить, запнулся и кубарем ускакал в коридор через услужливо распахнутую дверь. Болотник поспешил ее закрыть на все замки и очень вовремя. Сокрушительный по силе удар раздался с другой стороны. Дверь выстояла и после пятого, и шестого ударов.
– Шишек не набей, болотная отрыжка! – Тоф, довольный собственным коварством, вернулся на трон, предвкушая встречу с зазнобой.
