Текст книги "Лесовка (СИ)"
Автор книги: Ирина Кузяева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
«Опять привязался с очередной бредовой идеей прогуляться по дремучему лесу, ища в траве шляпки на ножках. А ведь сколько людей отравились из-за того, что приняли несъедобное за съедобное!» – ворчал про себя Константин, судорожно придумывая отговорку от глупой и неинтересной для него затеи друга.
– Не ломайся долго! – нажимал Жбанов, знавший с самого начала, что Самойлову не отвертеться. – Тебя уже заждался Гузлаев, он очень важен для компании, ты ведь знаешь, от этой встречи зависят наши с тобой…
– Ладно-ладно, не продолжай, – горестно выдавил из себя Константин.
Затем он вернулся к письменному столу, взял телефонную трубку и нажал кнопку вызова секретаря:
– Мариночка, соедини, пожалуйста, с отделом рекламы…да, с Галиной Вячеславовной, – ожидая ответа, он умолял взглядом довольного Жбанова отказаться от бредовой идеи или хотя бы отстать от него и дать насладиться этим прекрасным и перспективным рабочим днем.
Все тщетно.
Наконец, в телефоне послышался испуганный женский голосок, удивленный столь скорому звонку начальника, и Константин переключил внимание на милое сердцу создание.
– Галочка, мне нужно отъехать по делам и в офис я, боюсь, что не успею до конца рабочего дня, но макеты мне очень нужны сегодня. Давайте вечером встретимся за деловым ужином и я все посмотрю… Пожалуйста, постарайтесь, все сделать хорошо, эти макеты очень важно сдать завтра в полиграфию…В «Гранде» в девять, столик на мое имя…До встречи! – он нажал на кнопку отбоя, всем видом показывая, как больно ему врать столь наивной сотруднице.
Бездушный Федор, не проникся тяжелыми душевными переживаниями друга.
– Вот, и славно! Поеду собираться, в два буду ждать возле твоего подъезда, – весело произнес Жбанов и стал медленно, пританцовывая, направляться к выходу и напевать дурацкую попсовую песенку.
Самойлов, хоть и потерял надежду остаться в офисе до конца рабочего дня, на всякий случай все же попытался убедить друга, что затея с поездкой скучна и, что безответственно покидать рабочее место, даже не пообедав в любимом итальянском ресторанчике. Ведь там готовили такую восхитительную пасту в сливочном соусе. А какой там подавали десерт! Ни с чем несравнимый легкий и воздушный, приготовленный на основе сыра «маскарпоне» торт «Тирамису».
Вечером ведь на свидании макароны не поешь перед девушкой. Что уж говорить о вкусном десерте, когда перед тобой сидит жертва многочисленных диет итак снизошедшая до салатика после шести вечера. Жбанова эти проблемы интересовали мало, он радостно хлопнул дверью, давая понять, что разговор закончен. Константину в тот момент почудилось, что это захлопнулась тщательно спланированная ловушка или подножка госпожи Судьбы.
Глава 3. В лес! По грибы
Не понимаю, когда говорят: красивое море, красивые горы. Что тут красивого?
Вот когда едешь по шоссейной дороге, а фонари стоят ровно-ровно, в линию…
Вот это – красиво!
Из разговора
Через два часа под окнами у Самойлова раздавалось нетерпеливое гудение из современного отечественного УАЗика преображенного до неузнаваемости. Жбанов безумно гордился натюнингованным по последним технологиям «Патриотом».
Внушительный экстерьер машины на огромных колесах с галогеновыми прожекторами в боевой раскраске «хаки» выделял автомобиль из толпы. Федор вложил в этот автомобиль стоимость малогабаритной однокомнатной квартиры. Вышло довольно неплохо: по комфорту ничем не уступало самым дорогим навороченным импортным джипам, а проходимость была выше любой иномарки. Лучшего транспорта для путешествия или поездки на природу придумать было не возможно. На фоне этого Патриота люксовый Крузик Самойлова жемчужного цвета просто терялся. Даже тот соседский оранжевый Хамер уже не выглядел таким ярким пятном среди обычных расцветок.
Самойлов как раз закончил романтические приготовления в спальне. Он надеялся, хотя скорее был уверен, что Галина не откажется после ужина заглянуть к нему домой и помочь с какой-нибудь ерундой, в которой должны разбираться только женщины. Константин обновил свечи в подсвечниках, поменял в музыкальном проигрывателе диск Rammstein на сборник с легкой, мелодичной музыкой, опустил рулонные шторы на окнах, создавая нежный и уютный полумрак. Посреди просторной комнаты располагалась огромная кровать, застеленная прекрасным красным бельём из египетского хлопка. Вроде мелочи, а обстановка стала ненавязчиво более интимной, ведь сегодняшний ужин с Галиной мог закончиться не только на деловой ноте. В крайнем случае, всегда можно позвонить Светлане или Катерине или еще кому – записная книжка Константина забита телефонами молодых и интересных особ женского пола из маркетингового отдела и не только.
День выдался отличный, солнечный и не жаркий, поэтому прогулка в лесу уже не казалась ему столь идиотским мероприятием. Из одежды Самойлов выбрал выбеленные джинсы свободного кроя и рубашку с коротким рукавом в словно заляпанном краской варианте от Dries Van Noten, взял с собой серую ветровку от Diesel, обулся в кеды Converse. Одним словом, оделся для леса попроще. Довольный собой он вышел на улицу и обомлел, увидев друга, затянутого в армейский камуфляж, на голове пятнистая кепка, а на ногах красовались высокие черные берцы. Хоть сейчас в разведку.
– Чего ты так вырядился? Мы вроде в лес по грибы собрались, – засмеялся Жбанов, оглядывая в ответ друга.
– Я – цивилизованный человек, по кустам лазить не собираюсь, так что одежду не испорчу. Ты что-то против имеешь? Так я могу и остаться.
– Нет, нет, наоборот. Мне теперь спрей от комаров не нужен, рядом с тобой меня ни одна кусающая тварь не заметит, – хохотнул Федор. – Такое ощущение, что ты никогда за грибами не ездил.
Самойлов помрачнел. Переодеться – значило признать себя полным олухом, этого он себе никак не мог позволить перед подчиненным, будь он хоть трижды лучший друг с пеленок. Константин напустил на себя важный вид и непринужденной походкой направился к машине, показывая, что всегда только так за грибами и ездил.
– Ты сразу из леса в «Гранд» поедешь? Так сказать, с корабля на бал? – уточнил, улыбаясь во весь рот, Федор, облокотившись на капот машины.
– А ты в лесу жить, наверное, останешься? – не выдержал Самойлов и попытался съязвить, хотя в душе затаилась идиотская обида, что выглядел он неподобающе.
Поездку начали молча. Константин громко комплексовал, а Жбанов тихо не мешал.
Высоко в небе ярко светило солнце. Патриот ехал по скоростной автостраде, нарушая все дозволенные ограничения скорости. Водители других машин препятствий на дороге не создавали и пропускали мощного зверя вперед. Некоторые уходили в сторону, просто, чтобы полюбоваться во всех смыслах впечатляющим чудо(вище)м.
Патриот скользил вперед с нереальной скоростью для отечественного автопрома, Самойлов при этом чувствовал себя в полной безопасности, можно даже сказать, не замечал скорости, если бы не мелькавшие мимо деревья и другие автомобили, сливающиеся в одно размытое пятно. Машина шла ровно, плавно маневрируя на дороге. Жбанов был отчаянным гонщиком и непревзойденным водителем.
«И почему у него все так складно всегда, даже с отечественной машиной?» – думал про себя Константин.
Жбанов заметил, что друг расслабился и решил ускорить процесс примирения. С собой у него была фляжка дорого и хорошего коньяка, того самого, который уважал Самойлов, и пара бутылок живого пива. Как в воду глядел, что пригодятся. Мириться решил с последнего. Оставшийся путь ехали весело, время пролетело незаметно.
Константин за дорожными указателями не следил, ему было определенно все равно в каких дебрях гулять. Дикий лес, он и в Китае дикий. Главное, побольше вылить на себя средств от комаров и мошек. Лесной гнус – это вам не вымирающие городские эстеты, которые кровушки попьют, да еще и «спасибо» скажут. Нет. Это голодные стаи хищников, это оружие массового поражения тайных врагов, это секретные разработки инопланетян, которые внедряют в нас экспериментальные лекарства. Словом, жуть летающая.
Жбанов свернул на обочину, останавливая машину:
– Вот оно, то волшебное место, где грибов видимо – невидимо! – восторженно, словно клад нашел, платиновый, посвятил он друга, вылезая из машины. – Костя, я такие места знаю, что даже ты равнодушным не останешься. Скоро твоя городская дурь выветрится.
Самойлову было плевать, то это место или другое, восторга товарища он не понимал, как не понимала птица самолет. Лес вдоль дороги везде одинаковый: дерево, за деревом дерево и снова дерево.
– Ты посмотри – красота-то какая! – восхищался Федор, широко раскинув руки в стороны и делая глубокий вдох. – А воздух, голова кружится!
– Чего красивого-то? Деревяшки, да листики. Ни дорожек, ни лавочек. А воздухом мне и в Москве отлично дышалось.
Константин молча сожалел о том, что не пшикнул на себя лишний раз туалетной водой. Провоняет ведь теперь дикой природой!
– В лесу дышится легче и думается лучше, открой глаза на прекрасное, гляди какой пейзаж! Здесь же все живое и настоящее, не то, что в городе – каменные трупы.
– Единственное, что тут есть прекрасного – это акустика. Сфьють! Сфьюить! – громко свистнул Самойлов, свист звонким эхом пронесся по округе, улетая вдаль. – Я предпочитаю урбанистические пейзажи. Сфьюить!
– Не свисти – беду накличешь.
– Еще скажи, что денег не будет, – засмеялся Константин, – ЭГЕГЕЕЙ!
– Эгей, гей, эй, – отозвалось эхо.
Жбанов махнул рукой и направился вглубь леса, по пути постоянно нагибаясь, чтобы срезать один-другой грибочек:
– Пошли, жертва кислородного голодания, я такие места знаю, там боровики по колено, опят штук по сто в одной кучке, а кучек миллион…
– Радиоактивные что ли? – усмехнулся Самойлов преувеличениям друга.
Константин исправно шарахался от каждой веточки, мошки, паутинки, хорошо комары пока не донимали – спрей качественно выполнял свою работу, вот что значит блага цивилизации, все для людей. Самойлов зарекся на выходных залезть на сайт производителя антикомариного средства и написать им хороший отзыв и огромное «СПАСИБО».
– Откуда ж здесь радиация?! Кстати, недалеко есть озеро с красивым названием Росса – кристально чистое.
– Скажи еще, что пить из него можно.
– Пить может и не стоит, а вот искупаться не помешает.
– Бррр…В луже какой-то купаться, поехали лучше завтра в сауне попаримся, в бассейне поплаваем. ААА! – закричал Константин. – Это что еще такое?
Прямо перед ним быстрыми волнообразными движениями проползла темно-бурая змея.
– Подумаешь уж, – спокойно отозвался Федор, – орешь, как будто гадюку встретил.
– А здесь еще и гадюки есть? – глаза Самойлова полезли вверх.
– Вполне могут быть, все-таки болото недалеко есть, – обыденно произнес Жбанов.
– Ты шутишь, да? – поняв, что Федор не шутит, Константин начал паниковать, к этому чувству присоединилось ощущение, что кто-то еще есть рядом и наблюдает за каждым их шагом.
Он огляделся, но встретил только недовольное лицо друга и тут же перешел в наступление:
– Я соглашался на спокойную прогулку за грибами, а не рисковать жизнью, бродя по серпентарию. Ты куда меня привез, любитель мухоморов?
– Кончай истерить! – строго одернул друга Федор. – Если хочешь, можешь возвращаться к машине. Зря я тебя взял.
– А я тебя и не просил тащить меня в этот гадюшник, кишащий всевозможными паразитами.
Жбанов бросил ключи от Патриота, связка с лязгом попала в плечо Самойлову и звонко упала на землю.
Константин не стал поднимать их, мол, обойдусь. На него, медленно кружась, упал листик с дерева, так неожиданно, что почудился огромный паук. Самойлов истерично отмахнулся от ни в чем не повинного листочка и гневно посмотрел на Федора, словно тот был во всем виноват.
– Обратно дорогу-то найдешь? – спросил Жбанов, понимая, что погорячился.
Прогулка не задалась с самого начала. Чтобы как-то сгладить неприятный момент, он передал другу флягу с коньяком.
– Если медведи не съедят, найду! – огрызнулся Самойлов, но коньяк взял.
Фляжку пристроил на поясе, резко развернулся и решительно направился в сторону дороги. Федор не стал его догонять, за долгие годы дружбы, знал, что надо дать товарищу время перебеситься, примерно через час отойдет. Посидит пока возле машины, может погуляет на свежем воздухе, настроение наладится и сам же потом смеяться будет над инцидентом за бутылочкой пива в сауне. Жбанов продолжил исследовать лес в поисках грибов, как назло, стали попадаться только поганки, да мухоморы.
– Не стоило, Кость, свистеть. Не стоило, – тихо произнес сам себе Федор.
Он огляделся. Лес незаметно потемнел, стал каким-то враждебным, холодным. Не случайно встали здесь эти старые дубы, будто стеной загораживая проход. Жбанов понял, что сегодня больше съедобных грибов не найдет и не спеша направился к машине, надеясь, что друг уже напился до состояния, когда готов всем признаваться в любви и вечной дружбе.
Глава 4. Враже
Леший
К полудню я с дочкой и воеводой отправился в путь к южным границам. Вскоре вышли к центральным рубежам моих владений. До чего ж красиво!
Солнечные лучи спустились с чистого и прозрачного неба и осветили поляну, покрытую набравшим силу колосом и зеленью. Здесь было столько красоты, очарования и ярких красок. Бабочки завораживали своим легким танцем над цветущими просторами, искусно щебетали на разный лад местные птахи.
С краю леса выбежали маленькие елочки, скромно прижавшись друг к другу. За ними будто сторожа лесного хозяйства стояли сосны-великаны, вознеся свои крепкие стволы к самому небу.
Мы ступили на поляну, я три раза стукнул посохом и топнул ногой. И вот уже лесные жители набежали с поклоном, да гостинцами. Медведь малинку и ежевику презентовал, белки орешки, ежики грибочки к ногам сложили. Счастья – полное лукошко! Всех поблагодарил, рассказал без утайки о делах в нашем большом лесу, где опасно ходить – охотники, капканы, где земли более плодородны, где лучше запасы делать. Затем народ мой сказывал о бытье-житье своем, о трудностях, о разногласиях, ожидая правого суда от своего Хозяина, то бишь меня. Кто прав, кто виноват, я всех рассудил, кого надо подлечил. Дочка здорово помогла, не зря взял с собой. Горжусь, хоть медаль себе выдавай.
Погожий выдался день. Ни облачка на небе, ни тучки на горизонте. Слышен нежный щебет малых пташек, над самой землей пронзительно режущих воздух. Под их звонкое радостное пение добрались мы до южных границ. Странно, но никто своего любимого Хозяина не встречал. Ан, нет, вот и Осипа сын – Остап, славный, быстрый парень. Вон, как к нам торопится, только отчего-то мимо шагает.
Воевода насупился, негоже так владыку встречать. Как стена вырос перед очумевшим от такого фокуса парнем, который затормозить не успел и вмазался со всего размаху в твердую, словно дуб, грудь Иваныча. К чести последнего, он даже не пошатнулся, все равно, что муха в него впечаталась.
Остап оказывается горазд виртуозно выражаться. Во закладывал!
Слушал бы и слушал, кабы не Василиса рядом, которая восхищенно хлопала длинными ресницами и, раскрыв рот в немом изумлении, морщила лобик, силясь запомнить витиеватые выражения осинника. Как я потом перед матушкой ейной оправдаюсь? Вот уж и колобок услужливо катится в рученьки Василиски с куском бересты и длинным пером. Где только взял, супостат? Я ловко подставил подножку колобку. Он запнулся, пружиня, как мячик, укатился в кусты, растеряв свои письменные принадлежности. Ель с тобой!
Я испуганно озирался по сторонам, не видел ли кто поступка не достойного Хозяина. Благо дочь была всецело поглощена нецензурным монологом Остапа, а то б не жить мне на этом свете с пушистой бородой. Выщипала б, не посмотрела, что отец родимый.
Представление начало надоедать – слишком часто осинник стал повторяться, а потом и вовсе заложил по второму кругу.
Встал я плечом к плечу с воеводой, брови недовольно насупил и посохом стукнул для пущего устрашения. Видимо перестарался. Парень, как увидел кто перед ним, так серы-оченьки и закатил в спасительном обмороке. Да, слабоват нынче осинник пошел. Еле в чувства привели, пришлось бочонок настойки откупорить, которую по пути красноликая девица из клана Рябин презентовала. Добротная настойка, аромат аж до нутра пробирал старые мощи, что уж про зеленого юнца сказывать.
Подлетел молодец до самой макушки старушки-березы, да там и застрял. Стали по-всякому увещевать его спуститься. А он, ирод, говорит, спускаться не буду, чтобы позор на семью за свою оплошность не наслать, вот сейчас смелости наберется и ручки-то отпустит, чтобы страшную обиду, мне нанесенную, кровью смыть. Видно источник смелости небывалой не спешил делиться своими запасами и парень оттягивал момент превращения себя в котлету. И как я после этого Осипу в глаза смотреть буду, за то, что сына его единственного не уберег. Мда, не хотелось Осинового наследника с земли отдирать. Надо, что-то делать.
Беда, как известно, одна не приходит. Пока не родимый сын Осины, не жалея живота своего, решался пострадать за стыд свой перед батюшкой-кормильцем, то бишь мной, Василиса платьице зеленое, листьями расшитое, подобрала, да и стала карабкаться по соседней березке.
– Сезон гнездования что ли начался у молодежи? – вопрошал воевода, явно забавляясь ситуацией. А меня так озноб прошиб, когда Василиска уселась на край самой высокой веточки и стала грызть яблоко. Нервы у меня сдали и я глотнул забористой настоички. Глоток рябинового напитка растекся обжигающим теплом по организму, за ним и второй. Предложил Иванычу, который с радостью принял живительную брагу, снова бочонок вернулся ко мне. Ну, как тут не пригубить. Не пропадать же добру, раз откупорили. Я не пьяница, просто могу выпить много. Нет, ведро не осилю, но отхлебну порядочно.
– Василиса, ты зачем на дерево залезла? – почти без истерики спросил я, зная, что криком ничего не добьюсь.
– А почему ему можно, а мне нет! Дискриминацией по половому признаку попахивает! – ответила дочь, перекинув светло-русую косу через плечо и тыкая в Остапа пальчиком.
– Видишь, что натворил, поганец! – обратился Иваныч к непутевому хлопцу. – Если немедля не слезешь и ее не спустишь, батю приведу! – и уже мне шепнул. – Выпорет, как пить дать, выпорет.
Остап проникся моментом, прикинул, что ему от отца будет, коли с наследницы леса хоть волосок упадет, и решил, дубина, самолично ее спустить. Умнее в голову ему ничего не пришло, как раскачаться на гибком дереве, постепенно подбираясь к моей несносной дочурке. Старушка-березка скрипела-плакала, но держалась.
– Так скоро получим художественную роспись по земле или пару котлет. Мне их стрясти, али колданешь чего? – поинтересовался ухмыляющийся Иваныч, наслаждаясь самоубийственными выходками молодежи, прикладываясь к бочонку и смачно причмокивая.
Мне все это вконец надоело. Я стукнул посохом, древняя магия быстро откликнулась на призыв. И вот березка согнулась в дугу до земли, являя пред мои разгневанные очи бедолагу.
– Чтоб через минуту был здесь! – тихо, но грозно наказал я Остапу и снова стукнул посохом.
Березка резко распрямилась и спружинила парня ввысь. Он махал руками, словно крыльями, улетающая от сачка бабочка, и силился ухватиться хоть за что-нибудь. Толку ноль, а децибельно – запредельного визга сколько угодно. В небе были только птицы и те благоразумно уклонялись от орущего и матерящегося на все лады осинника. То, что вначале оценили по достоинству, в третий раз показалось старым и бородатым. Удар посохом и молодчик плюхнулся в озеро Россы.
Минуты не прошло, а хлопец уже стоял передо мной, вежливо склонив бедовую голову.
– Теперича сказывай, куда путь держал, что даже Хозяина своего почтением обделил? – грозно вопросил Иваныч, а глаза у самого из под густых бровей веселыми огоньками блестели.
Склонившийся в почете парень этого, тьфу-тьфу, не видел.
– Там на дороге, – махнул он рукой в сторону, – ивашки оставили черную, как смоль, кошку и уехали. Она возле границы с болотами Тофа сидит, хочу ее немного пугнуть, чтоб в те владения ушла. Зачем нам в лесу эта бедовая скотинка? – разъяснил молодой осинник, низко склонив голову. – А возле Россы вас батя с водяным уже ждут, мы ж не знали какой тропкой вы пойдете, а к озеру в любом случае выйдете.
Мы с Иванычем переглянулись. Как-то неудобно с Остапом вышло. Нет бы сначала допросить, что к чему, а мы сразу обижаться, пугать, в воду кунать. Надо чаще в мир выходить, а то так и одичать недолго.
– Кошка? Она же погибнет на болоте! – рядом появилась сердобольная дочь, мигом спустившаяся с дерева.
Я понимал, чем это закончится и теперь стало ясно, почему Осип послал Остапа в обход нашей компании. Знал, что я дочь взял, а она ух, как любит человеческих животных. За что ж мне эта черная скотинка на голову свалилась? Ну, что с ней делать? Оригинальное применение кошке нашла дочь:
– Пааап! Давай возьмем ее себе?
Этого-то я и боялся.
– Ни за что! Мы же не люди какие-то кошек в доме держать. К тому же у тебя вон колобок уже есть, – твердо не сдавал позиции я, пытаясь привести разумные доводы, – а что мы будем делать, если люди тут телевизор оставят? Тоже заберем? На кой он нам сдался без электричества?
– А я маме скажу, как ты сегодня в карты проигрался, – сразила наповал доводом дочь.
Я залился краской, как маков цвет. Перед ребятами как-то неудобно, все ж правитель и моя забота заниматься процветанием подданных, а не разбазаривать нажитое непосильным трудом. Была бы у меня совесть – устыдился бы всенепременно.
Мы брели дальше по южным границам, осматривая просторы лесные. Гнездо с дерева упало. Не порядок. Удар о землю посохом и гнездо удобно устроилось на макушке лиственницы, а там уж и младые птахи налетели обживать новый дом.
На окраине юную сосну покосило ветром, коренья выдрало из земли. Непорядок. Удар посохом и снова дерево берет жизненную силу из земли, вертикальным своим стволом тянет листву к ясному небу. Иду дальше, вдыхая терпкий запах нагретого солнцем соснового бора. Идиллия. Гармония. Счастье.
Кошка, которую пришлось взять с собой, играла в догонялки с Колобком. Кажется, только мы с ней и видели в этой утехе хорошее развлечение. Мне эта бестия даже нравиться начала, так может статься, что она в моих чертогах всех Колобков разгонит, а то никакой пользы от них нет.
Гонения круглой плюшки всячески пыталась остановить дочь, норовя схватить разбушевавшуюся кошку. Я всецело болел за навязанную мне судьбой пушистую зверушку, которая перед тем как быть пойманной, успела-таки отхватить изрядный кусок из бока Бошки и съесть его, сладко причмокивая…
Завидую!
Шли дальше, все чаще встречая грибников. Тем, кто аккуратно хаживал по лесным тропам, не вредил ни зверью, ни растениям, я подарки делал – грибы-ягодки показывал. Остальных – отваживал из леса. Под ногами вечно путался дочкин любимец. Я не раз пытался «случайно» на него наступить, но этот гад вечно в последний миг уворачивался.
– Ненавижу колобков! – тихо сказал мне воевода, чтобы Василиска, убежавшая далеко вперед, не услышала. Я заметил, что он тоже не раз пытался пнуть эту ожившую выпечку, но каждый раз промахивался.
– Просто жена Антипки не умеет их готовить! – шепотом произнес я.
– Вот бы им в футбол поиграть! – потер руки Иваныч.
– Кем поиграть? – раздался звонкий голосок Василисы, незаметно появившейся сзади.
Интересно, много она слышала? А еще интереснее, как нам теперь выпутываться, мне вот ничего путного на ум не приходит, елки – иголки.
– Сфьють! Сфьюить! – в голове набатом звенел человеческий свист.
Дочь, ни разу с таким на практике не сталкивалась, не успела быстро поставить блок от зова, и ее скрутил мучительный спазм. Мой блок включается на автомате, как только я покидаю чертоги – привычка, сложившаяся за сотни лет, но даже это не спасает от ужасной боли.
– Сфьють! – как всегда неожиданно и не вовремя, хотя, когда свист был вовремя.
На этот раз боль для Василисы была совершенно невыносимой, даже сквозь отражающий барьер, которым я ее накрыл. Третий свист он всегда самый сильный и пробивной. Даже меня с непривычки хорошо покоробило. Кто-то настырно звал Хозяина леса.
Звонит бесперебойно в дом, придя, без приглашения. Берегись, враже!
Так, так, так! Ивашки. Точнее грибник и приблудыш городской. У первого в мыслях только опят, боровичков собрать, да в Россе искупаться. Посмотрим, что творится у второго молодчика в голове.
Воевода недоуменно скосился на меня, услышав мой тихий стон.
Больно, трясина меня поглоти! На ивашке стоял щит, причем очень мощный и неизвестной мне природы! Я не мог его читать. Сломать защиту могу, но тогда он увидит нас, а снять – нет. Наглость! Шишки-ягодки, что это значит?! Я леший или не леший?! Как ему удалось?! Твою ель, с такой наглостью я еще не встречался.
Кажется, ко всему прочему он еще и почувствовал нас. Осматривается. Дурак! Меня невозможно почувствовать, если я не захочу? Что ж ты за существо человеческое? Или это новый вид городских, совсем ядами-химикатами пропитались, что чистому лешему и не пробиться сквозь эту отраву. Тьфу!
Дочь жалко, досталось ей. Зов сильно подкосил, хоть и старается не показывать. Если б не шок, она бы давно наплевала на все клятвы мне и устроила бы людям жизнь на иголках и шишках. Хорошо, что давеча Колобка не раздавил, он ей сейчас в утешение. Я-то не могу ей слезы вытирать, все-таки Хозяин, работать надо. Да и дочь решит, что жалость к ней проявляю, разозлится еще.
Очень кстати отросток цивилизации решил покинуть лес. Пусть Василиса прогуляется за этим странным ивашкой, проводит его, развеется. Видно, что ему самому лес в тягость, так что сворачивать никуда не станет, а пойдет прямиком к железной телеге, что на дороге дожидается. Друга его мы с Иванычем отвадим. Безобидный для леса, конечно, человек, но дальше не пущу, пусть уроком станет, как всякую темноту приводить. Никакого уважения, еще и озеро мое, стеклянной чистоты, лужей обозвал. А из него, между прочим, и пить можно.
Василиса
Кошка. Настоящая! Нет, что коты в принципе существуют, я знала. Даже в книжках видела не раз. Только одно дело рассматривать пушистое чудо на картинке, мечтать погладить и взять на руки, другое – сделать это наяву.
Какая большая, пушистая и… царапается. Ай! Больно-то как!
Такая ерунда, как расцарапанные в кровь руки, меня не остановили. Я сграбастала в охапку шипящий комок шерсти, скрутив в объятиях покрепче. Чуть позже кошка смирилась со своей несчастной долей и даже попыталась устроиться поудобнее у меня на руках.
– И как же тебя назвать? – задумалась я.
«Ягодка» – дотронулся до моего сознания Колобоша.
Бошка – редкий вид не говорящих Колобков. Жена Антипыча что-то напутала в рецепте, и получился Колобоверт – колобок, который общается мысленно, наш разум для него открытая книга, никаким блоком не закрыться, не по силу это даже самому Хозяину, который и не подозревает об этом. Наши мысли для них будто вслух звучат, а вот речь они совсем не слышат. Большинство не знает или не верит в существование Колобовертов, потому что они открываются немногим, да и крайне редко, остальные же считают их просто немыми или калеками. Тех, кому они доверяются, просят связать себя узами молчания, так как вслух произнесенная мысль может быть услышана многими, а такое знание может быть использовано слишком корыстно. Мыслеобщение с Колобовертом не может прочитать ни один телепат в мире, кроме них самих.
«Почему Ягодка?» – удивилась я.
«Так ее зовут» – объяснил Боша.
«Странное имя для черной кошки».
«Она и сама какая-то странная, хотя я котов и кошек тоже никогда до этого момента не встречал, но обычно у животных мыслей не слышно, только чувства. А ее мысли кого-то мне напоминают, никак не пойму кого. Она все о доме переживает, тоскует очень».
– Бедная кошечка, – погладила я пушистый комочек, сильнее прижимая к себе и стискивая в объятиях, на что Ягодка решительно сопротивлялась.
«Зачем она нам такая дикая нужна?» – заревновал колобок.
Я гневно посмотрела на Бошу, дав понять, что вопрос не обсуждается. Даже без мыслей стало все понятно. Колобоша пригорюнился.
– Ягодка, – произнесла, пробуя имя на слух.
Кошка как-то странно на меня посмотрела, словно удивилась, что я знаю ее имя.
Ягодка на руках все время вертелась и сильно впивалась когтями мне в кожу, когда думала, что свалится. Несколько раз она норовила спрыгнуть вниз и схватить Колобошку, который, улепетывая, ультразвуком визжал у меня в голове, хуже Кикиморы попавшей в чистую мыльную воду. Рядом Ягодка идти тоже отказывалась, если я ее отпускала на землю, она просто шла своей дорогой, противоположной нашей. Пришлось посадить ее в мешок, который где-то раздобыл колобок, снаружи осталось только недовольно пыхтящая голова. Кошка надулась, Боша вздохнул спокойнее, боязливо поглядывая в сторону злобно сверкающей желтыми глазами Ягодки. Она за себя еще отомстит.
«Интересно, а что едят коты?»
«Как что, листья и пиявок, конечно! Запивая колодезной водой», – быстро заявил Боша, будто всю жизнь разводил кошек.
Я с сомнением посмотрела на колобка, не понимая, где ивашки в городе такой корм находят, но колобок отчетливо светился искренностью и дырявым боком, который хватанула Ягодка – ничего Антипка залатает, шрамы украшают колобков.
– Ладно, Ягодка, воды и пиявок пока нет, до озера подожди, – от моего заявления кошка поперхнулась.
Жест этот я растолковала, как обильное слюноотделение при упоминании о любимых лакомствах, это еще раз убедило меня в том, что Ягодка голодна, а Бошка совершенно не злопамятный специалист по котам. Я нагнулась и собрала с земли опавшие листья, стараясь выбирать посвежее и посочнее, протянула кошке:
– На! Кушай.
«Не ест почему-то», – подумала я и недобро сощурилась в сторону Колобоши.
«Правильно, надо силой ее накормить в первый раз, как съест, сразу хозяйкой тебя признает. А добровольно кому охота в питомцы идти? Кошки – они ж дикие варвары!»
Ах, вот в чем дело.
Я воодушевленно посмотрела в усатую морду кошки, точащую из мешка, она, не понимая, глядела то на меня, то на зажатую у меня в руке листву, нервно сглатывая слюни.
Бедная, так и захлебнуться от голода недолго. Я отсекла всякие сомнения и перешла к решительным действиям.
– Ягодка, я буду тебе хорошей хозяйкой, не бойся, я тебя не брошу, как ивашки. Тебе у нас понравится. На, покушай вкуснятинку, – уговаривала я кошечку, пихая ей в рот листья.
Ягодка отчаянно сопротивлялась, как будто не любимой едой кормили, а кровяной печенкой. Бээ, терпеть ее не могла.
«Люди из города, в километре от нас. Двое. Грибники», – дотронулся до моего сознания Колобошка.
«Ого! Городские! Их я тоже только на картинках видела. День сюрпризов сегодня» – подумала в ответ я.
