Текст книги "Опальный маг (СИ)"
Автор книги: Ирина Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глава 17. Как только появляется мысль, что опальный маг не так уж и плох, тот любезно постарается разубедить вас в этом
1
Маргелиус проводил дни почти в беспамятстве. Ему грезилось, что он снова на свободе. Снился дракон, трубадур, два здоровенных гоблина со свирепыми небритыми лицами, играющие в шахматы, и еще мелкий зелёный гадёныш, что постоянно скачет и заглядывает ему в лицо.
Он резко дёрнулся и открыл глаза. Слабо шевельнулся, закашлялся и уткнулся лицом прямо… в морду дракона, который глядел на него обожающим взглядом.
– Лютый! – не веря своим глазам, хрипло прошептал он.
– Привет, – теплая улыбка тронула уста дракона.
– Я сплю? Сошёл с ума? – пробормотал он не веря своим глазам и ощупывая хилыми руками морду дракона, проверяя на реальность.
– Нет, мы тебя всё-таки вытащили, – Лютый лизнул Маргелиуса прямо в глаз и почесал лапой по голове.
– Фуу-уу, харош! Ты знаешь, что я это терпеть не могу, – состроил гримасу герцог.
– Зато теперь ты знаешь, что не спишь, – разумно возразил дракон, осторожно опуская укутанную в одеяло фигуру мага.
– Гляди-ка, кто проснулся. Ну надо же. Не, ну не скажу, что прям красавчик, – услышал герцог противный писк и увидел сверзившуюся зелёную гадость прям перед его носом. – Но зато на бал страшил грима не надо, удобно же? Верно, герцог? Вы не думали пойти в театр играть Циндрона (страшный зверь с змеиной головой и склочным характером)?
Вот теперь Маргелиус точно понял, что не спит и не бредит, такую маленькую наглую зелёную дрянь, он вообразить сам бы не смог!
– Ах, ты! – зарычал герцог, ноздри которого расширились от гнева, и он сделал попытку схватить маленькое зелёное существо, которое ловко увернулось от его неуклюжих попыток.
Герцог, испытывая приступ ярости, попробовал встать на ноги, но, к своему просыпающемуся ужасу, понял, что ноги его не держат, и руки довольно плохо слушаются. Он свалился на пол, задыхаясь от бессильной ярости.
Ясень ошарашено глядел на безуспешные попытки мага встать и, поймав взгляд Пройдохи, понял, что тот тоже не ожидал, что дела Северного мага будут настолько плохи. После этого насмешник свалил к братьям Твердолобам и уселся играть с ними в карты, оставив на время бывшего пленника в покое.
Осознав свое плачевное физическое состояние, Маргелиус впал в жёсткую депрессию. Целыми днями он лежал, когда не впадал в беспамятство, уставившись сумрачным взглядом в одну точку, и почти ничего не ел. На любые вопросы и попытки заговорить он хранил мрачное суровое молчание. Лютый умирал от беспокойства, уговаривая мага поесть, на что получал вялые предложения пойти куда подальше. Дракон практически не покидал своего места, находясь без перерыва с Маргелиусом. И на охоту иногда приходилось ходить трубадуру, который был очень поганый охотник. Братьев из-за их нерасторопности было посылать вообще бесполезно.
– Я не знаю, как вы, а я уже задолбался тут торчать, – пожаловался Ясень, жуя яблоко. Приключение из интересного стало напоминать больше дом инвалидов и престарелых, а сиделкой для покалеченного мага он не нанимался быть.
– Тоже самое, – зевнул трубадур, подпирая рукой голову. – Сил нет уже, тут торчать. А что делать будем?
– Может, ну его в пень, дракона с его магом? – внёс предложение Ясень. – Свалим на юга, позагораем, девочек найдем. Как тебе?
Трубадур задумался надолго, но потом решительно покачал головой.
– Надо хотя бы дождаться Эвредику. Нэдфилд с Пронырой должны были уже давно сообщить в Рейсгард о проблеме мага. Правда, я что-то думал, проблема будет выглядеть по-другому. Должны же они придти сюда когда-нибудь.
Ясень только горестно вздохнул. Продолжая грызть яблоко, он пошёл проверить как дела у герцога. Вид Маргелиуса его не порадовал, тот лежал, по– прежнему болезненно скрючившись, но при приближении Ясеня очнулся и уставился злобным горящим взглядом.
– Ну, чего рожу скорчил? Может, ты мне тоже не очень нравишься! – упёр лапки в бока насмешник.
Дракон открыл один глаз, но решив, что вредность Ясеня особой опасности не представляет, снова закрыл.
Герцог, внимательно следя за перемещениями насмешника, хранил зловещее молчание.
Ясень развалился в ленивой позе на полу рядом с герцогом, но предусмотрительно вне досягаемости его рук и уставился на него наглым взглядом, доел яблоко и запустил огрызком в мага.
Маргелиус открыл усталые глаза, в которых читалось нечеловеческое страдание, поглядел на огрызок, и ничего не произошло. Ясень наклонил голову, уставившись на мага, в ожидании реакции, но тот обратно закрыл глаза, насмешника аж передёрнуло. Реакция герцога ему не нравилась, три дня назад маг бы ему за это метко в глаз бы плюнул как минимум.
Ясень ретировался обратно к трубадуру и подёргал того за штанину.
– Надо что-то делать. Так он у нас издохнет. Чё я тогда расскажу при дворе, что встретил великого мага, и он окочурился?
– А чё, идея. Не вынес твоего паскудства и благородно издох, – подначил Ясеня трубадур.
– Иди ты! – буркнул тот.
2
При следующем пробуждении Маргелиус обнаружил, что пока он спал, кто-то ему положил пару яблок и несколько земляничек.
Он задумчивым взглядом исследовал их на предмет какой-нибудь пакости, но они выглядели абсолютно нормальными. Поискал глазами насмешника, который сделал вид, что очень занят беседой с братьями Твердолобами.
Герцог повернулся на другой бок и провалился в лихорадочное забытье. Когда он проснулся в следующий раз, то яблоки и ягодки были всё ещё на месте. А насмешник старательно делал вид, что занят, ненароком поглядывая глазами бусинками в его сторону.
Маргелиус шевельнулся, разбудив дракона. Тот открыл глаза и внимательным взглядом уставился на герцога. Глядя на воспалённые от недосыпа глаза дракона, опальный маг с удивлением задумался, пока он валялся в беспамятстве Лютый, похоже, все дни не отходил от него ни на шаг. А когда последний раз нормально ел и спал дракон? В своём эгоистическом горе, он совсем не думал о тех, кто его окружает. Ладно, он жить не хочет, но так и лучшего друга-дракона загубит.
– Лютый! – позвал Маргелиус.
Ласковые золотистые глаза тепло уставились на мага.
– Как насчёт того, чтобы ты слетал на охоту, заодно крылья разомнёшь?
Дракон оживился, идея пойти на охоту его радовала, от неподвижного сидения часами возле герцога, у него давно уже всё тело затекло. Но он тут же с беспокойством уставился на герцога, оставлять одного ему его не хотелось. Прочитав мысли дракона, Маргелиус подавил вспышку ярости и, ткнув в сторону трубадура, сказал:
– Он со мной посидит, покурит. Заодно и побреюсь, – подергав себя за бороду, пробурчал маг.
Дракон улыбнулся, соглашаясь, и тяжело взмыл в небо.
Маргелиус позаимствовал нож у трубадура и плохо слушающимися руками пытался побриться, через десять минут мучений и тройку порезов он с проклятием отбросил нож и повалился на пол. Трубадур покосился на мага, но подходить с предложением помощи не рискнул, решив, что может нарваться как минимум на грязные оскорбления со стороны малоприятного герцога.
– Что за чёрт, – услышал трубадур удивлённый возглас Тугодума, который отвлёкся от игры в карты и глядел прямо на герцога. Пройдоха отвлёкся от настройки гитары и, витиевато матюгнувшись, со всех ног бросился к Маргелиусу, который пытался не слишком успешно перерезать себе горло, сил ему не хватало даже на это. Вырвав без особого усилия нож из рук мага, Пройдоха только наконец осознал, насколько был слаб и беспомощен герцог, если даже для него справиться с бывшим Лордом Севера не проблема.
– Ты что творишь?!! – тряся за плечи жертву неудавшегося суицида, орал Пройдоха. – Совсем сдурел что ли?!
Тот слабо сопротивлялся, пытаясь безуспешно отпихнуть трубадура, предлагая тому пойти и сделать с собой что-то нехорошее, и ещё отвалить бы всем уже от него и дать сдохнуть, и ещё какую-то бессвязную истерическую чепуху, что типа жить ему нет смысла.
Ясень подскочил к Маргелиусу, заглянул в горящие безумным светом глаза и от души влепил герцогу оплеуху, что тот, дёрнувшись, затих, уставившись прояснившимися глазами на насмешника.
– Извини, – сказал Ясень. – Но ты, конечно, классно придумал. А о нас ты подумал?!!! Эгоистичная ты сволочь! Ты не можешь вот так взять и сдохнуть, ты теперь собственность дракона! Когда тот вернётся. Он хороший чувак, добрый, но найдя тебя мёртвым, я даже не представляю, что он с нами сделает, когда у него сердце разорвётся от горя! Потом он пожалеет, что нас всех сожрал и изжарил, но мне-то от этого не легче будет! Если уж так хочется сдохнуть, то попроси дракона тебя сожрать!!! Он с тобой тут несчитанными днями сидит, из лап не выпуская, переживая за твою никчёмную жизнь! На нас наплевать, о драконе, который тебя любит, подумай! – выпустил пар насмешник, упёршись гневными глазами в глаза герцога, в которых где-то на задворках гнездилась искренняя растерянность.
Маргелиус повалился на пол, ему было тошно, мерзко и стремно. Перевёл взгляд с трубадура, у ног которого возбужденно подпрыгивал насмешник, на двух здоровенных гоблинов с отвратными рожами, которые, бросив играть в шахматы, недружелюбными взглядами буравили лицо герцога. Да, эти, пожалуй, не стали бы его останавливать, обхватил руками колени и невидящими глазами уставился в никуда.
Трубадур почесал за ухом и закурил: до возращения дракона, лучше с его дружка глаз не спускать.
Герцог повернул лицо и отсутствующим взглядом уставился на колечки дыма.
– Курить будешь?
Не дождавшись ответа, Пройдоха улёгся рядом с магом и мирно пояснил.
– Ясень не такой уж и поганец. Ну, поганец иногда, сам ему на хвост наступить готов. Но вот яблок он тебе притащил и одеяло тоже.
Маргелиус скосил глаза на трубадура, но продолжал хранить ледяное молчание.
– А уж с самоубийством он прав. Дракон от тебя без ума, не знаю, уж как ты завоевал его беззаветную любовь, но он столько усилий приложил, чтобы спасти тебя. Я ведь с Лютым такой огромный путь проделал до Севера, чтобы тебя вытащить из этого грёбаного саркофага. Братья, – кивок в сторону внимательно слушающих мордоворотов, – стену два дня ломали почти без перерыва.
Лицо герцога исказилось от пробежавшей по нему судороги и, не веря своим ушам, Пройдоха услышал первую внятную фразу за много дней.
– Я не могу исцелиться.
Трубадур, растерявшись, поглядел на лежащего мага, не зная, что сказать и ляпнул первое пришедшее в голову.
– Табак реально хороший, – и протянул раскуренную трубку Маргелиусу.
Тот машинально взял и крепко затянулся, в следующее мгновение Северного Лорда скрутил приступ такого дикого кашля, что Пройдоха пожалел о своём предложении прикурить. Герцог, кашляя, задыхался так, что казалось выплюнет лёгкие и вчерашний ужин, из его глаз текли слезы.
– Наверное, немного крепковат, – неуверенно произнес трубадур, теребя рукав рубахи, опасаясь, как бы маг теперь не сдох от его домашнего табака. Но когда он попробовал осторожно забрать у герцога трубку, тот оттолкнул его руку, помотав головой. Маргелиус сделал вторую глубокую затяжку, которая уже пошла легче. Через несколько минут он уже мирно сидел и, сделав ещё несколько глубоких затяжек, протянул трубку обратно трубадуру, глаза его были ясными.
– Действительно хороший.
– Знаешь, оставь пока себе, мне для голоса много курить вредно, – отказался Пройдоха.
Маргелиус бросил недоверчивый взгляд ярких глаз на трубадура и задумчиво кивнул.
– Ты всё ещё хочешь побриться? – неожиданно сам для себя задал вопрос трубадур. Герцог вскинул на него глаза в ожидании продолжения.
– Я могу это сделать. В детстве хотел быть мужским парикмахером и часто брил своих дядьёв. Я отлично это умею делать. Ну, если ты не возражаешь? – пожал плечами трубадур, опасаясь, не слишком ли он далеко зашёл.
Маргелиус упёрся тяжёлым изучающим взглядом в лицо трубадура, от которого тот поёжился, сделал еще одну глубокую затяжку и медленно кивнул.
Брея герцога, трубадур старался изо всех сил того не порезать, мысленно кляня себя за всякие милые идеи в виде побрить тысячелетнему злому магу бороду.
Опальный герцог, в свою очередь, плотно закрыл глаза и старался вообще не смотреть на трубадура, опасаясь, что с испугу музыкант ему тогда ненароком башку отрежет.
Закончив работу, трубадур удовлетворённо хмыкнул, так было намного лучше.
– Я сейчас, – сказал он и быстро убежал, быстро вернувшись с парой залатанных серых штанов и не очень новой голубой рубахой.
Поймав изучающий взгляд мага, он пояснил.
– Невесть что, но всё лучше твоих истлевших вонючих тряпочек. Дракон с Ясенем, когда я в одной одежде полторы недели ходил, кривили носы, а тебя ничего, терпят. Ну, если ты, конечно, не планируешь ходить в одеяле. Коротковата тебе моя одежда будет, ростом ты почти с братьев, но учитывая твою толщину, то тебе и мои одёжки будут велики, – стараясь выглядеть беззаботным, Трубадур трещал без умолку, помогая переодеться не выказывающему сопротивления герцогу.
– Ты уж его и причеши заодно. Хотя я бы ему длинные патлы-то пообкорнал, – подёргав мага за свисающие почти до пояса пряди, изрёк насмешник.
Маргелиус разъярённо зашипел и обернулся в сторону маленького пакостника, который испуганно попятился, но, неловко споткнувшись, грохнулся на задницу.
– Ну, не хочешь стричься, как хочешь. Чего сразу так нервничать-то? – пробормотал Ясень, поймав на себе безумный взгляд мага.
– Ты сказал, не можешь исцелиться? Неужели нет никакого способа вообще? – стараясь отвлечь герцога от Ясеня, быстро произнёс Пройдоха, аккуратно расчесывая тому волосы и заплетая их в косу. Маргелиус резко обернулся, от чего косичка выскользнула из рук Пройдохи, и уставился горящими глазами в лицо трубадура, тот внутренне поежился. Если бы не эти пугающие рептилоидные глаза, то лицо мага не выглядело бы таким нечеловеческим.
– Исцелиться, – хрипло повторил маг, затем отвёл глаза и молча улёгся на пол, завернувшись в одеяло. Трубадур с минуту поглядел на герцога и, поняв, что тот больше ничего не скажет, пожал плечами и вернулся к братьям поиграть в подкидного дурачка.
3
Лютый вернулся с охоты, держа барашка в одной лапе, апельсины в – другой, яблоки – в зубах. Сунув добычу в руки братьев Твердолобых, он первым делом бросился проверить, как герцог.
Найдя того умытым, бритым, причёсанным и даже одетым, поджавшего босые ноги, Лютый чуть не задушил Маргелиуса в объятьях.
В ответ тот прозрачными руками гладил дракона по голове, прижавшись щекой ко лбу дракона. И Ясень мог бы поклясться, что на жестоком лице мага появилось какое-то новое, граничащее с нежностью выражение.
"Может Маргелиус не так и плох?"– подумал Ясень, откусывая от одного из яблок, которые ранее притащил для мага, но, видя продукт неиспользованным, решил, чего добру пропадать-то.
В следующее мгновение, к его вящему обалдению, герцог, заметив, что его добро расхищается, наклонившись, ловко выдернул из рук Ясеня надкушенное яблоко. Пару раз смачно откусил, глядя наглыми глазами на насмешника, и, не обращая внимания на офигевшее выражение на его мордочке, хриплым надтреснутым голосом, жуя спросил:
– Лютый, яблоко бушь?
Отказаться пожрать из рук своего обожаемого хозяина дракон ну никак не мог. Он осторожно откусил огромными зубами от яблока, отчего там остался почти один крошечный огрызок, который Маргелиус и сунул обратно в лапы ошеломлеённому Ясеню.
– Вкусно, можешь доесть.
Ясень поглядел в сторону трубадура, плечи которого тряслись от приступа неудержимого смеха, на братьев, подозрительно хихикающих в кулаки. Яростно запустил огрызком в Маргелиуса, но дракон ловко поймал его зубами и положил в руку противному герцогу. Насмешник, дойдя до точки кипения, взорвался.
– Сам за собой жри! Я твои микробы подхватывать не намерен!
Маргелиус, глядя бесстыжими жёлтыми выпученными глазами на Ясеня, демонстративно положил огрызочек яблока в рот, медленно разжевал и проглотил вместе с косточками.
– Ну, я же за тобой ел, – давясь смехом, произнёс герцог, держась за лапу дракона, чтобы не свалиться.
– Да пошёл ты! – только и сказал Ясень, гневно удаляясь, проходя мимо трубадура, он попытался отвесить хихикающему другу пинка, от которого тот неуклюже увернулся.
Через два часа, когда баран был зажарен и съеден с овощами, Ясень всё ещё продолжал злиться.
Маргелиус мирно курил, затуманенными глазами глядя в сгущающиеся сумерки, затем, вытащив трубку изо рта, повернулся к Пройдохе и кратко спросил.
– Ты же музыкант?
– Ага, – жуя травинку, лениво ответил тот, после сытого обеда его чутка разморило.
– Спой, что-нибудь, такое, – попросил герцог с отсутствующим взглядом...– пожалуйста. – Через паузу добавил он.
Трубадур только удивлённо скосил глаза на Маргелиуса, "пожалуйста" – это, пожалуй, какое-то новое слово в лексиконе герцога, что состоит только из проклятий и бессвязной ругани обычно, но возражать не стал. Что имел в виду тот под словом "такое", он тоже не знал, но решил, что песня про Вечного Скитальца, подойдёт.
Он взял гитару, нежно провел по струнам и запел, у него был на редкость чистый, чуть хрипловатый голос.
Прибой ударяет о берег, шепча о забытых тайнах
О вечном скитальце, дрейфующем в море
О корабле-призраке
Много веков назад вышедшем в море
Корабль-призрак, Вечный Скиталец,
Бороздит море
Он мчит на всех парусах,
Разрезая гладь воды, не зная усталости и покоя
Скажи мне, Скиталец
Почему ты не знаешь покоя?
Что тревожит твой взор,
Заставляя вечно бороздить морские просторы?
Шёпотом морского прибоя, Скиталец мне отвечал:
"Я вечный странник, искатель тайн
Мне не надо покоя, а нужен мне капитан,
Который поведёт меня к неизведанным материкам и свободе"
О, Вечный Скиталец,
Мне тебя не понять
Твоя речь загадочна и не понятна
Для нас – земных человеков
"А ты не бойся,
Ступай ко мне на борт
По лунной тропе", – манил меня Призрак,
Мерцающий луч, посылая к моим ногам
И теперь я мчу на всех парусах
На Вечном Скитальце – Корабле-призраке
По лунной дороге к неизведанным далям
Крепко сжимая руками штурвал
О да, Скиталец
Мы поплывём с тобой к неизведанным землям
Вдыхая воздух свободы и морского прибоя
В преддверии познания нераскрытых тайн
Когда он закончил петь, герцог уперся нетерпеливым горящим взглядом в трубадура и требовательно произнес.
– Ещё!
Трубадур на секунду задумался, чтобы ещё такого спеть, под настроение. И вспомнил, ту песню, что он уже пел дракону при их первой встрече, и тому понравилось, про Альгвард, может, герцогу будет приятно услышать про что-то родное. И он запел, его голос вибрировал и лился в ночной тишине, воскресая события тех дней.
" .. Позволь мне прикоснуться
К истории минувших дней.
Увидеть мир бушующих людских страстей.."
Голос трубадура звучал в ночной тишине.
"...Расскажи мне о прошлом,
Расскажи мне о будущем,
Таинственный Альгвард,
Страна Гор и Северного ветра..."
Трубадур продолжал петь, полностью отдаваясь музыке и волшебству ночи, вкладывая в песню всю душу и надрыв одинокой души по исчезнувшей стране.
Когда он закончил петь и глянул на герцога, его душа ушла в пятки. Лицо того было покрытой испариной, по лицу катился пот, дыхание было хриплым и прерывистым. Пройдоха встретился взглядом с горящими безумными глазами мага, и увидел, как в очах того рождается огненная буря. Он выпустил гитару и опасливо попятился. Маргелиус дернулся, как от удара и, подняв голову, заорал дурным хриплым голосом во всю мощь глотки.
– Лютый!!
Мирно закемаривший после вкусного обеда дракон мгновенно продрал глаза и подскочил, как ошпаренный. Икнув два раза от неожиданности, Лютый уставился ничего не понимающим взглядом на герцога, искренне недоумевая, какая муха того укусила и каких размеров.
– Спать. Отнеси меня просто спать, – надтреснутым голосом буркнул Маргелиус, грубо отсекая все вопросы дракона, который глянув извиняющимся взглядом на трубадура и его спутников, недоумённо пожал плечами и взял в лапы мага, отнеся его подальше от костра.
4
Когда трубадур запел, на Маргелиуса нахлынули воспоминания. Айрис. Нет, не думать об этом. О чём угодно только не об этом. Он не мог спать. Дракон прижался носом ко лбу своего безумного друга, пытаясь унять лихорадочное возбуждение того, мысленно передать часть своего спокойствия, охладить его разум. Но разум мага не отвечал, в нём царил хаос. В следующее мгновение дракон ощутил резкую смену настроения Маргелиуса, его разум из бушующего пламени безумия стал кристально холоден и сосредоточен.
Лютый озадаченно уставился в лицо герцога, не нравились ему такие резкие перемены настроения.
Но лицо Маргелиуса было спокойно и безмятежно, он гладил дракона по голове, и в следующее мгновение Лютый услышал в мозгу его просьбу, прошелестевшую подобно осеннему ветру. Дракон резко вскинул голову, поняв, о ЧЁМ его просят, и упёрся взглядом в глаза своего мятежного друга. Тот выдержал его взгляд и повторил глазами вопрос. Дракон задумался.
Маргелиус вздохнул и, помолчав, произнёс.
– Забудь, Лютый. Извини, что я об этом вообще попросил, просто реально уже не знаю, что и делать. Спи. Не беспокойся за меня.
Дракон, приняв решение, медленно опустил герцога на пол, лёг поудобнее и в следующее мгновение быстрым движением прокусил себе лапу, из раны пошла густая дымящиеся кровь, и протянул герцогу.
Братья Твердолобы прислушивались к перешёптываниям мага и его дракона. Вспышка опального герцога вечером за костром их напрягла, и они тоже не спали.
Услышав непонятные звуки, Тугодум переглянувшись с братом, попутно осторожно разбудил трубадура с Ясенем. Сделав тем знак молчать, он резко зажёг факел, направив свет в сторону мага с драконом, пытаясь понять, что это за странные звуки.
От увиденной картины он чуть не выронил факел, передёрнувшись. Ясень только сдавленно пискнул, а трубадур освободил весь свой желудок на пол.
Маргелиус полулежа пил кровь дракона, жадно размазывая кровь по лицу. Увидев направленный на него свет факела, он не оторвался от своего занятия, только сверкнул налитыми кровью глазами, предупреждая о попытках подойти ближе.
Лютый с задумчивым ласковым видом нежно гладил свободной лапой герцога по голове.
– Надо оттащить этого кровопийцу от Лютого, – тихо сказал Ясень, с отвращением глядя на происходящее.
Но когда Тугодум сделал попытку подойти поближе с намерением оттащить герцога от дракона, последний яростно поднял голову, обдав облачком пара, и гоблин предпочел остаться на месте.
– Что он делает? – шёпотом спросил Пройдоха, справившись с взбунтовавшимся желудком.
– Сам не видишь что ли? Кровь пьет, – неожиданно тихо пояснил Ясень, его бил озноб. – Мамочки, а я ещё около этой кровожадной твари тусовался. Яблоки носил, ягодки... А оказывается, он мог выпить мою кровь. Тьфу!
Трубадур, припомнив, как он сам торчал долго около кровососа, и ещё брил того, тоже ощутил приступ дурноты.
Лютый поднял голову и перебил насмешника.
– Не неси чушь. Ему не нужна твоя кровь. Моя кровь поможет ему исцелиться, так как наши разумы слиты.
Тугодум вернулся за шахматную доску и, поглядев на брата, сделал ход конем. Тугомысл поднял глаза на старшего брата и прочёл в его глазах приговор: "Сегодня". Братьям, чтобы понимать друг друга без слов, магия была не нужна.
Когда только забрезжил рассвет и воздух был наполнен прохладной свежестью, Тугодум резко открыл глаза и ткнул задремавшего брата в бок. Они тихо поднялись и, обменявшись понимающими взглядами, направились к спящим дракону и магу. Лютый после потери крови спал, как убитый, и ничего не слышал. Здоровенный гоблин слегка постучал рукой по лапе дракона, сказал скабрезность в ухо, но тот не отреагировал. Он сделал знак брату: чисто. Тугомысл аккуратно поднял невесомое тело мага, поплотнее завернув его в одеяло, и тихо попятился, передав его в руки Тугодуму. Тот нежно, как ребёнка, взял тело герцога на руки. В это мгновение дракон во сне шевельнулся, и душа у братьев ушла в пятки. Подождав, казалось, вечность, пока дыхание дракона выровнялось, Тугодум бесшумно на цыпочках начал красться к выходу.
Выйдя на улицу, они перевели дух и, стараясь не разбудить герцога, быстро заскользили к пролому в крепостной стене, за которой был крутой обрыв с горы в пропасть. После сегодняшней отвратительной сцены они решили, что медлить больше нельзя, пора выполнить поручение Проныры, не дожидаясь пока опальный маг войдёт в силу и станет по-настоящему опасным. Герцог был непредсказуем, безумен, а потому очень опасен.
Маргелиус очнулся от того, что его куда-то несли, ощутил враждебные эманации вокруг себя. Что-то было не так. Он слегка приоткрыл глаза, скосил в сторону и увидел, что находится почти над самым обрывом, над которым его держит один из этих здоровенных небритых гоблинов. Второй нерешительно топчется рядом.
– Кидай и валим.
– Ща, настроюсь.
– Да что ты медлишь-то? – нервно прошептал второй гоблин.
– Я никогда никого не убивал, и что будет, если он не убьется? – тихо прошипел Тугодум.
Что-то зашуршало, второй гоблин что-то поднял и подал первому.
– На, размозжи ему голову булыжником и кидай уже.
– Может тогда ты лучше?
"Значит всё так и закончится. Меня убьют два тупых деревенских гоблина, – мысленно вздохнул Маргелиус, слушая препирательства братьев, но гнева он, как ни странно, не чувствовал, только навалившуюся усталость и одиночество. – Всё равно в этом мире у меня ничего не осталось. Только Лютый, верный друг, да и для него я обуза".
Маргелиус повернул голову и хрипло произнёс.
– Одеяло только сними с меня, прежде чем сбросить, в хозяйстве пригодится. Никто вам не поверит, что я выпрыгнул в одеяле.
Тугодум от звука голоса предполагаемой жертвы чуть не выронил мага, но рефлекторно сжал руки.
Между тем маг, как ни в чём не бывало, тихо, но отчетливо продолжал.
– И это, трубку трубадуру верни, а то она у меня осталась, – вытащив из-под одеяла истощённую прозрачную руку с трубкой, протянул её второму гоблину. Тот, растерявшись, взял. – Думаю, она ему дорога, редкая роспись. Жаль, если лишится... Камни справа под скалой видишь внизу, там острее, вот на них меня постарайся скинуть, тогда я наверняка загнусь быстро, – Маргелиус вздохнул и после паузы, глядя горящим взглядом, продолжил, – попросите Дракона после моей смерти сжечь моё тело, не хочу, зная, что уже умер, очнуться ещё раз через тысячу лет. Скажите, я попросил.
Тугодум открыл рот, чтобы что-то сказать, но герцог его перебил, нетерпеливо махнув иссушённой рукой, предвосхитив вопрос заранее.
– Лютый, конечно, не поверит, что я убился сам, если ты придёшь и выложишь ему всю эту ахинею с видом придурка. Слушай внимательно, что надо сказать. Скажите оба, я попросил отнести меня к обрыву. Что я сказал "АЙРИС". А-й-р-и-с. – он развернул голову и упёрся пылающим взглядом в тупое выражение на лице Тугодума. – Айрис, это важно. Тогда он поверит, что я сделал это сам.
Братья переглянулись, Тугомысл пожал плечами.
– Почему ты, зная, что мы твёрдо решили убить тебя, помогаешь обставить свою смерть как самоубийство? – задумчиво протянул Тугодум. Смерть мага шла совсем не по спланированному им сценарию. Он представлял, что если маг очнётся, то тот попытается позвать на помощь дракона, и ему придётся сунуть кляп тому в рот; или что он будет дико сопротивляться и получит в челюсть; или проклинать их и получит по башке. Но уж точно не станет хладнокровно помогать обставить свою смерть как самоубийство.
– А в чём смысл? – пожал плечами Маргелиус. – Вы, два тупицы, всё равно меня убьёте. А так я, по крайне мере, избавлю Лютого от бессмысленных страданий и убийства всей вашей компании в приступе ярости, зная его характер, его потом совесть замучает. Зачем делать несчастным и ещё кого-то, если не можешь быть счастливым сам?
Тугодум обменялся долгим взглядом с младшим братом, и тот медленно кивнул, соглашаясь с решением брата.
В следующее мгновение Маргелиус, к своему удивлению, увидел, что державший его здоровенный небритый гоблин спокойно поправил одеяло и, осторожно держа невесомое тело герцога, широким шагом зашагал обратно к разрушенному замку, где спали их спутники.
Теперь вопросы появились у Маргелиуса и он постучал по плечу своего несостоявшегося убийцу.
Тугодум глянул ничего не выражающим взглядом на герцога и задал встречный вопрос.
– Как насчет партии в шахматы, милорд? Не все ещё игры сыграны.
Маргелиус озадаченно почесал бровь, может, братья не так уж и тупы, как он сначала подумал. Но времени спросить, что хотел сказать Тугодум, у него не представилось. Раздался страшный вопль дракона, полный отчаяния и ужаса, и тот пулей вылетел из замка с безумными глазами. Дракон навис над братьями, глядя абсолютно сумасшедшими глазами, от растерзания тех спасало только то, что в руках у них была драгоценная ноша в виде его хозяина.
Увидев нависшего над ним разъярённого дракона, готового откусить ему башку, Тугодум уныло подумал:
"Ну всё, хана! Ща маг ему как нажалуется, что мы его убивать шли и останется от нас только кучка пепла".
Тугомысл поглядел на брата кислым взглядом, теперь идея оставить Маргелиуса в живых не казалась такой уж замечательной.
Но герцог их ещё раз удивил.
– Лютый, я в порядке. Я устал лежать и попросил братьев отнести меня показать окрестности. Прости, не хотел тебя будить.
Дракон сделал виноватую морду и взял тело мага из рук Тугодума, нежно неся того в лапах.
– Извини, переволновался, у меня появилось плохое предчувствие, – пробормотал он.
Маргелиус только нежно прижался лбом ко лбу дракона, обхватив того руками. Воспоминание о том, как братья его хотели убить, он постарался засунуть в такие дебри своей памяти, чтобы дракону оно никогда не попалось.
Разбуженные Ясень с трубадуром только ошарашено глядели на произошедшее. Они не поверили ни одному слову, сказанному магом, что он якобы пошёл прогуляться с братьями, но что бы ни произошло, похоже, маг вышел из произошедшего с честью и не стал ябедничать дракону.
