Текст книги "Опальный маг (СИ)"

Автор книги: Ирина Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

4

Идти к развалинам Альгварда через Врата решили ночью, чтобы привлекать меньше внимания. Смотрителю Врат Эвредика сказала по секрету, что отправляется к любовнику, поэтому и место прибытия она будет набирать сама на пульте, чтобы не компрометировать своего любимого. Смотритель Вейнид неодобрительно покачал седой головой, но ничего не сказал. Ответ его убедил.

– А там как мы,  голые, что ли пойдём? – когда они шли к Вратам, нервно сглотнул  Нэдфилд, которого перспектива прогуливаться голышом по Северу точно не прельщала. Проныра искоса поглядел на Нариду, поиграл мышцами  и решил, что это даже заманчиво.

– Не переживай. Там недавно экспедиция туристическая была, несанкционированная понятно. Отряд из двадцати трёх  человек отправился на Север в Горы, туда они шли пешком, побродили по Северу, поорали, что им ничего не страшно, и нарвались на жилище странника, которого и разбудили своими воплями и топотом. А так как они были городские, то топали и шумели ещё как. Странник не обрадовался, что его сон потревожили. Обратно им пришлось уносить ноги, что есть мочи через портал. То есть, их одежка до сих пор по ту сторону Врат валяется, что-нибудь да выберем себе.

Идти решили сначала Нэдфилд и Проныра вместе, затем через минут пятнадцать Фея, чтобы те успели одеться и отойти,  и последней замыкала цепочку  Нарида. Светозар увязался их проводить до Врат, но на процедуре раздевания согласился целомудренно удалиться, пообещав выпить за их здоровье в трактире "У Лося" с Хорвардом и их другом Овгардом.

Эвредика подошла к Вратам и, когда она почти приблизилась к пульту, чтобы набрать координаты, запоздало почувствовала в воздухе магическую морозность. В следующее мгновение Нарида пронзительно закричала.  Проныра бросился к Фее, оттолкнул её. Нарида с опозданием ударила контратакующим заклинанием в эпицентр заклятия. Магическая паутина медленно проступила, сверкнув вензелем Севера, и стала таять в воздухе. На крик ворвался Светозар и в мгновение  ока оценил Северную паутину, которая, ещё раз вспыхнув, рассыпалась снежинками в прах.

– Маргелиус, – хрипло выдохнул светловолосый гигант догадку всех присутствующих, хватаясь за меч, попутно обшаривая глазами зал на предмет наличия злокозненного мага.

Фея, всё ещё внутренне дрожа, повернулась к Проныре и Нариде со словами благодарности. Чародейка только отмахнулась, что это их гражданский долг и что, когда они найдут Северного правителя, тот ответит за попытки покушения на госпожу.

Нэдфилд задумчиво глядел на место происшествия, засунув палец в нос.

Нарида тщательно проверила всю комнату на предмет магических ловушек, но больше их не нашлось.

Светозар ещё раз попрощался и теперь уже согласился, что в связи со вторым покушением на жизнь Феи, похоже, ей реально будет безопаснее пока побыть в стороне от Рейсгарда, а он попытается выяснить пока тут, что к чему, может, удастся даже напасть на след Маргелиуса.

Нэдфилд рассеянно кивнул и, нацарапав на клочке бумаги что-то по тролльски, попросил передать записку Овгарду лично в руки, после этого он дал знак, что готов к телепортации.

5

Выпав из Врат, Эвредика шустро оглянулась и, увидев стопочки одежды, что остались от бежавших туристов, быстро выбрала себе просторные штаны, ботинки, платок на шею и рубашку с вышивкой. Затем поглядела на свои руки и выругалась. Кожа стала белая, как слоновая кость, проведя языком по зубам, она ощутила маленькие клыки, и, ещё раз выругавшись, рванула в ближайший лес. Врата не только разрушали одежду, они разрушали также и магические иллюзии.

Нэдфилд и Проныра, сидя на травке спиной к Вратам, проводили озадаченным взглядом пронесшуюся перед ними босую гибкую девушку, с слегка острыми ушками,  длинными развевающимися каштановыми волосами и цвета слоновой кости кожей.

– Где  Госпожа? – раздался растерянный окрик.

Проныра с Нэдфилдом неспешно обернулись и увидели озирающуюся в непонятках по сторонам чародейку.

Проныра только почесал затылок, растерянно глядя по сторонам.

– Думаю, скоро вернётся, она без макияжа просто выпала из Врат, – многозначительно изрек пузатый гоблин, вытащив один палец из носа и засунув на его место другой.

На раздражённые вопросы рассерженной чародейки, что имеет в виду гоблин, Нэдфилд сделал лицо умным томагавком и ушёл созерцать  растущий вдали дуб, сложив ножки в позу лотоса.

Когда спор готов был уже перерасти в избиение пузатого гоблина ногами разъярённой чародейкой, из кустов появилась Эвредика, лицо её было бледное, синие глаза лихорадочно блестели,  по лицу катился пот, длинные отливающие золотом волосы разметались.

– Где вы были? – воскликнула, охваченная тревогой за жизнь Феи, Нарида.

Эвредика глянула на сидящих на травке гоблинов и на мгновение задумалась.

– Я сказал, что у вас с макияжем проблемы. А она что-то распсиховалась, – вытащил Нэдфилд наконец палец из носа.

Фея проницательно глянула на пузатого гоблина. Тот сидел, не меняя расслабленной позы, и украдкой подмигнул ей.  Она согласно кивнула.

– Извини, что напугала, реально живот прихватило. Перенервничала с этими покушениями.

Нарида внимательно вгляделась в лицо Феи и удовлетворилась объяснением.

Они медленно двинулись к замку.

Глава 16. Освобождение мага с агрессией дракона

1

Вернемся на несколько недель назад к событиям, которые случились в жизни дракона, трубадура и его спутников в замке опального мага.

Придя в замок, Лютый первым делом начал поиски саркофага с замурованным герцогом, что не представило большой трудности, так как, даже не имея чёткой связи с магом, на близком расстоянии он ощущал его присутствие.

Маргелиус тоже почувствовал близость дракона, у него потеплело на душе, все-таки дошёл, значит. Он прислонился к прохладной плите и позволил своему разуму соскользнуть в прошлое.

Слияние разумов повлияло на него сильнее, чем он думал,  изменило его сильно внешне и внутренне. Когда он увидел сам себя первый раз в лужице воды, то испытал настоящий шок. Его внешность из красивой стала почти отталкивающей. Хотя со временем он сам не находил себя таким уж безобразным, скорее, более мужественным, но недруги герцога утверждали, что это от его непомерно раздутого эго и самолюбования. Если раньше он был с точёной фигурой с мягкими серо-голубыми глазами, каштановыми волосами и изящными руками аристократом, то после слияния изящностью в его внешности не сквозило вообще. Он стал крупнее, мощнее, кожа из благородно-аристократической пожелтела, волосы стали гуще и потемнели, ногти – толще, клыки зубов – острее. Но больше всего изменение коснулось глаз: его красивые серо-голубые глаза погасли навсегда, видоизменившись в янтарные, рептилоидные со вспыхивающими в них огоньками. Вот это, пожалуй, пугало его окружение больше всего.

Друзья разбежались, как и желающие его девушки, что не добавляло миролюбивого настроения. Вынужденная изоляция и одиночество стали приводить к сильным приступам раздражения, вспышкам угрюмости и замкнутости. Контролировать эмоции становилось всё труднее,  участились припадки ярости и агрессии. К добавлению всех бед, климат, и без того суровый, быстро ухудшался, вернулась вулканическая активность, отношения с соседями, ставшие более чем натянутыми, перешли в почти враждебные. Страна, из преуспевающей,  быстро скатывалась в хаос и голод. Если раньше его называли Маргелиус Светлый, то свои нынешние клички он без приступов почти неконтролируемого безумия даже слышать не мог. Все чаще его стали называть Маргелиус Тёмный или Проклятый. Поползли слухи о его проклятии.

Перед тем, как решиться на этот унизительный договор, герцог в отчаянии ушёл в глухой запой на две недели. Последнее время он стал часто напиваться до беспамятства, но выйдя из алкогольного дурмана понял, что как не оттягивай – это единственный возможный выход. Надо просить помощи у Гвилберда и других стран.   Придётся наступить ему на свою северную гордыню. Ради спасения жителей Севера, он явился к Вечному Воителю с его советничками просить о разрешении поселиться жителям Севера на свободных землях Гвилберда, умолять о Великой Миграции Севера на Юг, в связи с тем, что на Севере на данный момент стало невозможно жить из-за наступающих ледников, непрекращающегося неурожая, извергающихся вулканов. Дурная идея была, но, увы, единственное разумное решение, что пришло ему тогда в голову.  Может он тогда не совсем протрезвел? Сам Воитель был задумчив и попросил герцога изложить поэтапно свои предложения Совету по Миграции. Этих лощёных аристократичных  снобов он помнил хорошо. Даже спустя тысячелетие он чувствовал, как по венам поднимается волна жара и воспламеняется кровь при воспоминании о том дне, а в глазах вспыхивают сумрачные огни.

 Слушая правителя Севера, советники зевали, ковыряли в носу, посылали друг другу скабрезные записки по поводу внешности герцога и манер. Их вообще мало волновали проблемы дальних земель, и они больше откровенно пялились с каким-то паскудным интересом в глазах на начинающего терять терпение герцога.

Маг Светоносный взял слово и сказал, что такие дела быстро не делаются и нужно будет время – не один год, чтобы принять такое сложное решение, составить план действий, обсудить этапы его выполнения.

Его поддержал маг Лучезар, хмыкнув, что это реально очень маловыполнимая программа и затратная. А кто будет платить? Гвилберд? Точно не в ближайшие годы. Да и с какой стати? У Страны Роз и своих проблем хватает помимо Страны Гор.

Воитель молчал, задумчиво подперев голову рукой, погруженный в какие-то свои мысли.

Маргелиус, скрипя зубами, сдержанно, попытался ещё раз аргументировано высказать протест, почему такая срочность и обрисовать текущее отчаянное положение дел в Стране Гор, предлагая побывать советникам на Севере.  Был грубо оборван сэром Дреймондом, что Правитель Севера вообще забылся, он тут не в том положении, чтобы диктовать условия, пусть будет рад, что его, урода,  ещё тут слушают. После этих слов Северный маг страшно побледнел, кровь отхлынула от лица.

 Сэр Рейбонд высокомерно ухмыльнулся, что-то читая в записочке, и, лениво зевая протянул, что, может, благородный герцог лучше отправиться домой проспаться с жёсткого похмелья. И вообще проблемы Севера – это проблемы Севера.

 Вот тут Маргелиус и сорвался, глаза застлала слепая волна ярости. У Севера нет ещё нескольких лет, половина жителей к тому времени вымрет от голода и мора. Окончательно теряя самоконтроль, он вскочил, ощущая жидкий огонь разливающийся по венам, и, сам того не ожидая, дыхнул пламенем в сторону Рейбонда, тот вспыхнул как свечка. Это была новая способность от дракона, о которой он не знал до сего дня, но разбираться было некогда. После этого пошла настоящая жара, где Северный Лорд и нанёс ущерб разного рода в виде выбитых зубов и пробитых голов советникам. Окончание схватки он не помнил, так как очнулся в лапах дракона, который нёс его на Север, голова просто раскалывалась.

По пофигистки задумчивой морде Лютого Маргелиус понял, что его дела совсем плохи, не только  провалил переговоры, но, похоже, убил одного советника и покалечил ещё нескольких. То есть завалил всю миссию по спасению Севера на корню.

– А Вечный Воитель в порядке? – выдавил он, внутренне содрогаясь, если он и того изувечил.

– В порядке был, пока я не вмешался.

Маргелиус шевельнулся, ощупывая большую шишку на голове.

– А ты что сделал?

– Тебя спасал. Этот Вечный Воитель тебя и приложил так знатно, я испугался –уж не  убил ли. Бугай он здоровый тоже. Так что может пятки чутка я ему и поджарил, – хмыкнул Лютый, которого похоже больше ничто не огорчало, раз его друг жив и относительно цел.

Маргелиус обхватил дрожащими руками лапу дракона и прислонился к ней головой. В глазах его медленно появилось полное осознание содеянного.

– Что я натворил, Лютый! – В глазах несдержанного мага было тихое отчаяние и неприкрытое горе.

Лютый, мощно рассекая крыльями облака, только задумчиво мигнул, поглядел на искреннее горе своего друга, не зная, как помочь.

– Может, тебе на курсы по управлению гневом и медитации у монахов записаться? И бухать ещё бросить.

Пить герцог до самого своего падения бросил, а вот на курсы по управлению гневом так и не успел записаться.

2

Пройдоха глядел на саркофаг с герцогом, который братья извлекли из стены, для чего пришлось им знатно потрудиться два дня, так как гроб замуровали в стену на совесть. Трубадур задумчиво пытался придумать: что делать дальше-то. Не придя ни к какому выводу, он махнул братьям Твердолобым и попросил тех поднять гроб из подвала наверх, в полуразрушенный зал. А то дракон только жалобно заглядывал в проём: размеры не позволяли ему пролезть в подвал. Саркофаг был каменный и висел целую тонну, братья, кряхтя, еле втащили его наверх. В этот момент Пройдоха порадовался, что встреченные путники навязали ему здоровенных братьев, а то пришлось бы открывать саркофаг с герцогом в подвале. И его совсем не радовала идея встретиться с мятежным магом, что провел тысячу лет взаперти, один на один в темноте подвала.

Твердолоб с Тугомыслом,  обливаясь потом, уронили саркофаг в пыль.

– Фухх, – вытер Твердолоб пот, смешанный с пылью со лба. – Тяжеленный гад.

Лютый медленно подошёл, прислонился ухом к саркофагу, там было тихо, затем попробовал заглянуть в крошечное отверстие для воздуха и решил попробовать сорвать крышку.

– Погоди!!

Дракон озадаченно обернулся к Пройдохе, почесав лапой за ухом.

– Перед тем, как выпустить герцога, надо с ним договориться, что он будет вести себя мирно. Никаких разрушений. Он должен дать слово! Или мы его не сможем выпустить. Чтобы он вылез и разнёс полстраны, я его не для этого шёл освобождать точно?!

Лютый задумчиво опустил лапу, признавая, что в словах Пройдохи есть здравый смысл, да и сам он уже стар, чтобы бегать снова по всей стране и бить морды  всем неугодным герцогу людям.

– А как мы это сделаем? – нахмурился дракон, который не очень верил, что  Маргелиус и мирная жизнь совместимы, или что он сможет выдавить такое согласие со своего вспыльчивого друга.

– Предоставь это мне, – влез в спор Ясень, радостно потирая свои маленькие зеленые лапки под озадаченными взглядами собеседников.

Насмешник запрыгнул на саркофаг и постучал лапкой.

– Эй, Маргелиус, ты живой там?

Безрезультатно. В саркофаге было тихо.

– Лютый, ты на охоту гони и побольше там лови, давай! Если герцога освободим, он уж точно будет хотеть по-настоящему  жра-аа-ать. Пройдоха за водой давай и веточками. Я с братьями буду сторожить саркофаг, – распорядился Ясень.

Как только дракон и трубадур скрылись из виду, насмешник обернулся к братьям.

– Твердолоб и Тугомысл! Как насчёт пары партий в подкидного дурачка?

Те только переглянулись, почему и нет, утереть мордочку этому мелкому  зелёному они давно были непрочь.

Ясень радостно осклабился и сказал, что играть они будут на саркофаге.

– Отличный стол, чего добру пропадать, – хихикнул Ясень, располагаясь на узилище герцога.

Насмешник старался жульничать изо всех сил, но братья были не лыком шиты и жульничали вдвойне.

Когда они уже играли по шестому кругу, то почувствовали слабые удары изнутри.

– О, живой курилка! – радостно провозгласил Ясень, бросаясь к отверстию для воздуха и пытаясь разглядеть что-нибудь внутри. Из отверстия на него глянул желтый, горящий зловещим светом, глаз. – Б-рр-рр, – отшатнулся Ясень, свалившись с саркофага.

Но через минуту уже вернул себе боевой настрой и, постучав по каменной крышке, пропел.

– Господин маг, мы тут в картишки играем, надеюсь, вам не мешает?

В ответ он услышал только тяжелое дыхание, смешанное с рычанием.

– Я надеюсь, вы говорить умеете, а то ваше освобождение будет тогда представлять академическую проблему. Если уж совсем по секрету, то вас мы освобождать пришли. Но сами понимаете, что это за сделка. Например, нам надо, чтобы вы дали слово. Не просто там, какое-то слово, а честное слово. Честное слово у нечестного злодея. Вот парадокс, – ёрничал насмешник, прыгая на одной ноге по крышке саркофага.

Из под крышки донеслось слабое ругательство и предложение пойти куда-то далеко зелёному недоноску.

– Я знал, что он меня полюбит, – радостно ухмыльнулся Ясень. – Продолжаем игру. Чей ход?

Когда трубадур с драконом вернулись, то температура кипения под крышкой саркофага дошла до предела. Ясень, когда хотел, умел быть очень противным.

– Живой! – услышав слабые проклятия Маргелиуса, дракон ринулся к саркофагу и обнял крышку, прижавшись лбом к гробу.

– Лютый! – раздался слабый хриплый голос заключённого мага и после паузы. – Дружище! Вытащи меня отсюда, пожалуйста.

Дракон поднял голову, бросил неуверенный взгляд на своих спутников и, вздохнув, ответил.

– Не могу.

В саркофаге надолго установилась тишина.

– Точнее я обещал, что до того как тебя выпустим, взять с тебя честное слово, что ты не причинишь им вреда и не будешь больше воевать и мстить и так далее, ну в общем всё то, чем мы занимались раньше.

Маргелиус, лёжа в такой спасительной близи от свободы, только страшно скрипнул зубами, слушая, как мямлит Лютый. Чёртов дракон, как надо что-то реально сделать стоящее  вдаётся в дебри философии и гуманизма. Дайте только вылезти отсюда,  и дракону шею сломаю, –  кровожадные мысли зароились у него в голове.

– Убей их и вытащи меня! Тогда и слово не надо им уже будет! – злобно буркнул Маргелиус, прильнув к воздушному отверстию в попытке разглядеть, что снаружи.

Трубадур отшатнулся, поёжившись, опасливо глянув на дракона.

Но Лютый только вздохнул, положив морду на саркофаг. В его глазах была грусть.

– Пожалуйста, дай слово! – умолял Лютый.

В ответ была тишина. Маргелиус даже на последнем издыхании сил был не готов сдаваться, храня гордое презрительное молчание. Не то, чтобы он всерьёз планировал причинять кому-то вред, но просто сама мысль, что его, Правителя Гор, заставляют (!) давать обещания, используя его плачевное положение, приводила его в дикую иссушающую ярость, лишая последних сил. Если бы его освободили и попросили. Но ему, как всегда, не доверяли, боялись и требовали шантажом обещание. Неужели даже Лютый не понимает, что он не может пойти на такое! Что это унизительно и оскорбляет его до глубины души. Разговор должен идти на равных.  В глазах герцога было отчаяние. Он скорчился на ледяной плите и впал в лихорадочное забытье.

3

Шёел четвертый день противостояния между узником и его спасателями. Первые два дня Маргелиус страшно ругался, понося своих так называемых освободителей последними словами. Ясень не оставался в долгу, распевая скабрёзные частушки про Северного мага. Братья хранили молчание, как сфинксы, играя в шахматы на саркофаге герцога для надёжности, а то вдруг маг сам попробует освободиться.  Трубадур нервно курил, не зная решения проблемы упрямого узника. Дракон лежал почти всё время возле гроба герцога с печатью вселенской печали на морде.

На третий день маг почти не отзывался, и даже на скабрезные шуточки Ясеня молчал.

Только позвал Лютого и тихо прошелестел.

– Прощай, Лютый. Спасибо, что пришёл. Уходите.

В глазах дракона появилась паника и растерянность.

На четвёртый день в саркофаге установилась подозрительная тишина, и в глазах Лютого поселилась настоящая тревога и боль.

– Мы должны открыть саркофаг, – заявил он.

– Ты слово дал! – напомнил Ясень.

Лютый, колеблясь, поглядел на трубадура, Ясеня и тихо произнёс:

– Что, если я дам слово за герцога?

– И как нам это поможет? – ощерился насмешник. – Мне, может, тоже его жалко, но я вовсе не желаю, чтобы он, как вылезет, отгрыз мне башку.

– Ты бы его, может, тогда меньше дразнил бы, что ли, – хмыкнул Пройдоха, поправляя выбившуюся прядь волос из хвостика.

– Мой разум слит с разумом Маргелиуса же, – кивок  в сторону саркофага.

– Чё-т не очень-то и заметно! – фыркнул Ясень. – Не увидел, чтобы он хоть к одной разумной фразе, сказанной тобой, прислушался.

  – Он просто думает, что он прав, даже когда нет. Это его беда. Связь между нами, когда его заточили и усыпили,  оборвалась, сейчас он слаб, поэтому я не чувствую его разум. Но потом она снова окрепнет.

– Если ты дашь слово, то что это меняет? – задал вопрос, глядя озабоченными глазами  на саркофаг,  трубадур, который внутренне ёжился от мысли о страшной смерти, которая могла постигнуть пусть даже злого мага.

– Что после освобождения герцога,  я буду бдить каждое его движение. Мой разум – это его разум и наоборот, даже если он будет стараться отгородиться от меня, как сейчас, я буду знать всё равно, если не его мысли, то намерения точно.  И если реально сделать ничего нельзя, и он неисправим, я сам его убью, – коротко с пасмурным видом изрёк Лютый. – Но так заживо умереть от голода и обезвоживания, задыхаясь в тёмном ящике, я ему не могу позволить. Это противоречит драконьему кодексу. Даже смертельного врага надо убивать быстро и молниеносно. Он не враг, а самый близкий друг.

Ясень удивлённо вылупился глазками-бусинками на дракона.

– Убьёшь?

Дракон решительно кивнул.

– Даю слово дракона.

Турбадур кивнул дракону, соглашаясь, и тот, стремительно развернувшись, начал выламывать крышку саркофага.

От увиденной жуткой картины у дракона сжалось горло, а слёзы подступили к глазам. Маргелиус лежал, скрючившись, с болезненной гримасой на лице, вцепившись обломанными ногтями в каменную плиту. От могущественного мага осталась одна тень. Страшно худое тело напоминало больше мумию, пергаментная кожа обтягивала кости, одежда практически вся истлела. В длинной чёрной бороде и волосах поблескивала кое-где седина. Проведя целую вечность в заключении опальный маг выглядел на все свои тысячу лет.

Даже Ясень побледнел через свою зелёную кожу, увидев жалкое состояние некогда могущественного мага, который, казалось, не дышал.

– Надо его отсюда вытащить, – поёжился Пройдоха, чувствуя мурашки, бегущие по спине.

В это мгновение Маргелиус открыл выпуклые жёлтые драконьи глаза, которые то вспыхивали, то гасли,  и, увидев выражение застывшего ужаса  на отшатнувшихся от его жалкого ложа лицах, слабыми руками ухватился за край саркофага и с трудом сел. Подслеповато и болезненно щурясь даже от неяркого света, он с трудом обвёл глазами присутствующих и остановил свой взгляд на меланхолично-задумчивой морде дракона.

– Что, всё так плохо? – задыхаясь, прохрипел он растрескавшимися губами и сделал попытку выбраться из ненавистного саркофага, служившего ему заточением столь долгие годы. Силы изменили,  жадно хватая воздух, он перевалился через край гроба и  рухнул бы на пол, если б дракон не поспешил его подхватить.

4

Лютый осторожно отнёс безвольное обвисшее тело герцога на место почище в заброшенном зале и, аккуратно придерживая, положил  мага на пол. В его глазах, когда он глядел на ужасно истощённую фигуру и  высохшее жёлтое лицо Маргелиуса, была нежность и искренняя забота.

Ясень почесал лапой затылок и стрельнул глазами-бусинками в сторону трубадура, который всё ещё глядел шокированным взглядом на происходящее и не мог понять, что ему делать дальше.

– Воды,  надо дать ему воды, – нарушил тишину Тугомысл, младший брат, сам не предпринимая никаких попыток к действию.

Трубадур после этих слов как будто очнулся от ступора и сделал знак Ясеню притащить хлеба и воды, тот, презрительно фыркнув, повиновался.

Вернувшись через мгновение с бутылкой воды в одной руке и сухариками с вяленым мясом в другой, насмешник ловко сунул это всё в руки трубадура, сказав, что дальше  тот сам.

Пройдоха, мгновение поколебавшись, проглотил комок в горле и отправился к дракону, который что-то бормоча нежно гладил лапой Маргелиуса по голове в надежде, что тот очнётся.

 Лютый оторвался от своего занятия, увидев осторожно приближающегося к нему музыканта и, ощерившись, уперся почти самой мордой в рожу трубадура.

– Вау, вау, полегче, старик! – неожиданно для самого себя чуть не заорал, стоя на еле гнущихся ногах  Весёлый Пройдоха, который в этот момент был очень далёк от веселья и ещё больше хотел оказаться за тысячу миль от Севера.  – Еда! Вода! – поднимая содержимое рук, показал он свои мирные намерения дракону. – Для него. Ты позволишь помочь?

Дракон подозрительно исследовал сверлящим неспокойным взглядом лицо трубадура и молча кивнул, очень осторожно опуская тело герцога к ногам музыканта.

Пройдоха, взглянув еще раз на Маргелиуса, не сдержавшись, передёрнул плечами. Но, поймав изучающий настороженный взгляд дракона, постарался взять себя в руки. Ну, подумаешь, маг тысячу лет в гробу пролежал. Ну, отощал немного. Трубадур осторожно опустился на колени рядом с лежащим на полу магом и начал смачивать  дрожащей рукой лоб и виски водой.

Почувствовав прикосновения, Маргелиус дёрнулся как от удара, резко открыл глаза и уставился в лицо трубадура. Тот посерел, отводя глаза, но подавил подступающую панику.

– Вода. Пить. – показал трубадур на бутылку с водой.

Маргелиус жадно подался вперёд, протягивая иссохшую руку, и трубадур быстро сунул ему бутыль драгоценной влаги, которую тот выронил. Трясущиеся ослабшие руки его не слушались. Трубадур с изумлением, как ему показалось, увидел мелькнувшую искорку паники в глазах бывшего узника. Он наклонился, поднял бутылку, из которой к тому моменту вытекла половина воды, и  помог напиться герцогу, руки которого тряслись ещё куда сильнее, чем руки музыканта.

Маргелиус пил жадно, задыхаясь, а потом его скрутило так, что он позеленел.  Герцога стало рвать желчью, кровью. Он задыхался, подёргиваясь в мучительной агонии.

Пройдоха испуганно вскочил на ноги.

– Это вода! Я его не травил! – вскричал он, делая большой глоток из той же бутылки, забыв о страхе подхватить какие-нибудь микробы от мумифицировавшегося герцога.

Дракон и ухом не повёл в сторону трубадура, его глаза были устремлены на блюющего  в агонии Маргелиуса.

– Дай  ему ещё воды.

– Воды? Хорошо, – перевёл дух Пройдоха, поняв, что Лютый не винит его в отравлении обожаемого герцога и не собирается его сиюминутно сжечь или затоптать.

Он попытался напоить герцога, но тот почти не мог пить, сотрясаясь в диких приступах боли. Трубадур беспомощно оглянулся на дракона.

Лютый аккуратно положил лапу под голову мучаемого спазмами человека, а вторую очень осторожно, –  на живот, фиксируя положение. После сделал кивок трубадуру. Тот поднял взгляд, но увидел только стоящего с отвисшей челюстью Ясеня и рожи братьев Твердолобов,  с проступивших на них изумлением.  Удивить братьев было непросто.

Трубадуру казалось: этот ад никогда не закончится. Но наконец  дракон сказал, что воды больше не надо, пусть он оставит воду и еду, он сам проследит, чтобы его друг поел. Дракон нежно гладил когтями герцога по лбу, и тот вскоре затих, скрючившись на полу возле дракона.

Пройдоха вытер испарину со лба, убрал грязь с пола и привалился рядом с герцогом к спине дракона и, поглядывая на  вздрагивающую фигуру, спросил:

 – Что с ним? Я сначала испугался, что он все свои кишки выплюнет, а ты мне башку за это оторвёшь, решив, что я виноват.

Дракон наклонил голову в сторону трубадура и, почесав переносицу лапой, с обидой в голосе произнёс.

– Вообще-то ты мне друг. А такое обо мне думаешь.

– Видел бы ты свою рожу, Друг! Когда Пройдоха хотел дать воды сначала и пожрать магу. Я думал, ты ему башку откусишь из опасения, что он навредит твоему драгоценному герцогу, – вклинился уже пришедший в себя Ясень, с трудом таща тёплое в клеточку одеяло. – На вот, замёрзнет же гад, – грубо буркнул он.

На самом деле страшная сцена мучительной агонии его потрясла и где-то на самых задворках души, он на мгновение даже пожалел, что так изгалялся над герцогом, пока тот был заключён саркофаг.

Дракон поглядел на насмешника, затем перевел взгляд на одеяло и прослезился.

– Спасибо, друзья. Я этого никогда не забуду.

– Да ладно, я шёл мерзавца спасать, чтобы он тут концы отдал на самом интересном месте что ли, – продолжал бурчать Ясень, помогая  трубадуру закутать герцога.

– Маргелиус же из расы Бессмертных. Когда он вышел из статиса, то его органы функционировали не все. При выходе из сна Бессмертные могут подключать органы постепенно,  но он слишком долго ждал  спасения в гробу, обычно это день-два, но не месяц. Думаю, его органы стали отказывать уже, из-за этого пробуждение пищеварительной системы и обмена веществ стало таким тяжёлым. Ещё бы немного и было бы поздно.

– То есть он поправится?

– Надеюсь, – вздохнул дракон, бережно держа закутанное в одеяло тело.