Текст книги "НеМир (СИ)"
Автор книги: Ирина Гоба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Мой тон с течением разговора становится мягче:
– Вот как ты себя повел? Да как ребенок, который видит, что его партнеру по игре в песочнице нравится его любимая игрушка, и из-за этого дубасит своего товарища в стиле «не тронь – мое». Любимый, только ты не подумай, что я этим хочу задеть твое чувство собственного достоинства, но… мне понятна причина твоего незрелого управления чувствами – ты же совсем недавно вновь обрел их, и у тебя пока было недостаточно времени на то, чтобы научиться с ними справляться…
– Бэмби, ты мне поможешь?
– Куда же я денусь? Конечно, да. Только чур зарубить себе на носу, что это – сделка, и что процесс обучения под моим чутким руководством будет долгим и тернистым. Ну что, не передумал?
Рэд улыбается и крепко прижимает меня к своему, уже такому для меня родному (как же я раньше жила без него?) телу.
– Любимый, это – да?
– Да, моя хорошая…
Я отстраняюсь и ехидно смотрю ему в глаза:
– А ведь ключевым словом было « сделка».
– Бэмби, я же не знал…
– В следующий раз будешь знать.
Вот так, мой дорогой, ты еще не знаешь, насколько я злопамятная.
– И что же ты потребуешь взамен?
– То же что и ты тогда… Я тебя сегодня попробую… на вкус…
– Бэмби…
И целует-целует-целует… Надо придумать закон о запрете таких с ума сводящихи с ног сшибающихпоцелуев… Только вот в чем загвоздка – законы-то в королевстве пишет именно мой муж…
Глава 13
Сергей
Три дня моя девочка просит меня не прикасаться к ней. Я не настаиваю, сдерживаюсь, терплю, сцепив зубы. Если она и сейчас скажет мне «нет», то мне придется идти в душ, чтобы не только помыться.
Мое солнышко, как всегда, медленно просыпается. Ее спина, попка и бедра вплотную прижаты ко мне (Бэмби всегда спит именно так), и я чувствую, как она слегка ворочается, укладываясь поудобнее, чтобы продлить минуты утренней неги.
Шепчу ей «Доброе утро, любимая», – нахожу ее груди, и начинаю через рубашку (чертова рубашка, она уже три дня спит в ней) ласково поглаживать их.
Моя рука уже чувствует это, но я понимаю это немного позже «что-то не так, что-то изменилось…». Ее пышные груди… стали больше? Как такое может быть?
Бэмби поворачивается ко мне, придерживая мою руку на своей груди и говорит:
– Хорошая мысль – не отпускай ее, пока я сбегаю в туалет.
Туалет? Да она же два раза ночью вставала в туалет:
– Девочка моя, с тобой все хорошо? Ничего не болит?
– Вроде нет, вот только мочевой пузырь стал слишком часто напоминать мне о своем существовании…
Бэмби не выходит из ванной уже несколько минут, а я лежу и не могу нащупать какую-то назойливую мысль, которая требует моего внимания к себе…
Встаю, чтобы спросить мою девочку, не нуждается ли она в моей помощи.
Стучу, без ответа… Открываю дверь – Бэмби сидит возле унитаза, смотрит на меня широко раскрытыми глазами и говорит:
– Рэд, выйди, сейчас.
И не подумаю:
– Что случилось?
– Ничего, просто вытошнило непонятно почему. Рэд, выйди, пожалуйста, и дай мне пару минут, чтобы привести себя в порядок.
Мне как-то… не по себе… не тревожно, нет, а именно не по себе…
– Ты уверена, что не нуждаешься в моей помощи?
– Да.
И, в подтверждении этих слов, встает и подходит к умывальнику.
Я возвращаюсь к кровати и сажусь на нее. Стоп… стоп… стоп… а-а-а… фак… сколько мы с Бэмби уже вместе? Прикидываю в уме… получается два месяца… Это невозможно… Почему нет? … Ура! …Ура!!.. Ура!!!.. Так, стираем с лица глупое победное выражение…
Моя красавица выходит из ванной, и я фиксирую, что выглядит она свежо, как обычно. Встаю, делаю шаг ей на встречу:
– Бэмби, ты ничего не хочешь мне сказать?
Она недоуменно смотрит на меня. Так, планы меняются, потому что, сдается мне, моя жена ничего не знает о своем положении (И как ей сказать об этом? Не знаю… насколько мне известно, обычно женщины говорят об этом отцам своих будущих детей, а не наоборот).
– Милая, х-м-м, ну ты нормально себя чувствуешь?
– Ты уже спрашивал.
– Я имею в виду, как обычно?
– Рэд, прекрати ходить вокруг да около, я же вижу, что ты хочешь мне что-то сказать.
– Бэмби, мы с тобой вместе… не формально, а фактически… мы живем как муж и жена уже без малого два месяца… и у тебя за это время не было… э-э… женских… женского цикла…
Ух, я сказал это. Какой я молодец!!! Но моя девочка, кажется, не понимает (или не хочет понимать). Я что, должен ей этосказать? Нет, вот на ее личике постепенно появляется… понимание. Бэмби, как всегда при волнении, прижимает ручки к своим щечкам, и начинает перечислять вслух:
– Задержка, изменение чувствительности кожи, грудь, мочевой, утренняя тошнота, непереносимость запахов из кухни… Рэд, ужас… нет, только не это… Я беременна?!
И начинает ходить по комнате взад-вперед… Я же, наоборот, столбенею. Она сказала «ужас»? Она не хочет ребенка? Она не хочет вообщеребенка, или моегоребенка?
– Рэд, что же будет? Как же будет? Мы же не планировали… Мы же не думали… Я только закончила составлять программу начального образования… у меня впереди столько планов… как ребенок?… ой-ой-ой… а смогу ли я его выносить?… а смогу ли я его родить? я же ничего не знаю об этом!.. А какая из меня получится мама? Да какая из меня мама? Я же ничего не умею, я же не знаю как пеленать ребенка, как его кормить!!! Ой-ой-ой… а если у меня не будет молока…
И тут до меня доходит, что моя девочка своим « ужас» выразила не свое нежелание иметь ребенка, а свой страх из-за того, что она станет мамой. Боже, да я впервые вижу свою жену в состоянии такого смятения, и вместо того, чтобы подойти и поддержать ее, чтобы успокоить ее, стою тут столбом…
Она все еще тараторит какие-то «ой-ой-ой», когда я ее обнимаю и нежно говорю:
– Бэмби, ш-ш-ш, успокойся, любимая, успокойся, моя хорошая… Все, ты успокоилась? Готова меня выслушать?
– Да.
Ее «да» такое жалобное и перепуганное, что я инстинктивно прижимаю ее к себе еще крепче:
– Бэмби, знаешь, какой день был самым счастливым в моей жизни? Тот день, когда ты пришла ко мне в комнату два месяца назад, когда ты сказала, что любишь меня… Сегодня же – тот день, который навсегда станет для меня еще одним самым счастливым в моей жизни. Сегодня я узнал, что стану отцом… я узнал, что женщина, которую я люблю больше всего на свете, носит под своим сердцем моего ребенка. И… Бэмби, я знаю точно, что третьим, самым лучшим в моей жизни, будет тот день, когда ты подаришь мне ребенка, когда ты родишь нашего первенца…
Она цепляется за мою шею, как за спасательный круг:
– Рэд, я боюсь.
– Нет, моя хорошая, ты не боишься, ты просто растерялась от неожиданности. Вот дай себе несколько минут, дай этой мысли окончательно завладеть твоим сознанием, и ты поймешь, что чувствуешь на самом деле.
– Из-за гормонов я стану капризной, противной и требовательной, и ты меня разлюбишь…
Моя жена чуть не плачет.
– Хорошая моя, Бэмби, я… тебя… люблю… и я всегда буду тебя любить…
– Ага, а еще я стану отвратительно толстой и ты меня…
Я не могу серьезно реагировать на ее глупые предположения – издаю смешок и говорю:
– Нет, любимая, ты будешь красавицей, только… беременной красавицей и,… Бэмби, ты будешь всегда желанной красавицей…
Так, она, кажется, начинает-таки приходить в себя:
– Рэд, а тебе не кажется, что, по закону жанра, это я должна быть в роли утешителя?
Я смеюсь облегченно и радостно:
– Кажется…
Бэмби поднимает ко мне голову и дарит мне такую счастливую и светлую улыбку, что моим легким сразу перестает хватать воздуха.
– Рэд, любимый, у нас будет ребенок!!! У нас будет маленький… У меня будет твой ребенок… Боже, какое счастье…
Я подхватываю Бэмби на руки, и кружу-кружу-кружу ее под звуки мелодичных колокольчиков моего любимого смеха.
– Рэд, ты что, хочешь этим сказать, что не будешь прикасаться ко мне до самых родов?
Бэмби злится не на шутку, и эта злость вытесняет в ее теле состояние томительного возбуждения.
– Нет, любимая, я хочу сказать, что у нас не будет секса, но при этом я позабочусь о том, чтобы удовлетворять тебя.
– А себя ты будешь удовлетворять с кем?
Вот это вопрос… Хм, ответим как-то так:
– Вопрос – неверный. Надо сформулировать его по-другому – не с кем, а чем?
– Ты совсем ненормальный? Рэд, у меня в голове катастрофически мало информации по беременностям и детям – это, наверное, из-за того, что я этим никогда не интересовалась, но и этих моих знаний хватает, чтобы с уверенностью утверждать – занятия любовью беременным не противопоказаны…
– Бэмби, я не хочу рисковать тобой, нашим ребенком.
Моя девочка насмешливо улыбается:
– Ты не хочешь рисковатьнашим ребенком, или ты боишься, что наш ребенок увидит твое мужское достоинство?
Я нервно хохотнул:
– Бэмби, ну как можно с тобой серьезно разговаривать?
– А никак, и вообще давай сейчас не будем разговаривать, а будем…
– Милая, а если…
– А если… то я тебе скажу, и мы остановимся…
Я уже на выходе из комнаты, мы с Бэмби слышим тихий стук в дверь, и видим на пороге Вилена:
– Зашел сказать тебе, Бэмби, «до свидания» и получить взамен твои «Вилен, я буду скучать, и я не знаю как проживу эти две недели без тебя…»
Мой брат пародирует мою жену почти виртуозно. Она смеется:
– Вил, я лучше ограничусь моими «Пока, береги себя».
– Жадина, – и уже серьезно, – Бэмби, вся территория, не только дом, а вся территория нашего дома, уже под ментально-физической защитой. Я изъял Антифизменты у тех домочадцев, у которых они были. За время нашего отсутствия те, кто ослушается приказа, и выйдет за территорию дома, уже сюда не вернется.
– А как же запасы?
– За это не волнуйся – в подвалах их такое количество, что хватит и на год вперед. Все, пока, дай щечку.
Моя девочка послушно подставляет щеку, Вилен быстро чмокает ее и со словами: «Рэд, поторопись», оставляет нас одних.
Мы с моей девочкой не можем оторвать наши взгляды друг от друга – в них все, все наши чувства… и никакие слова тут не нужны…
Мы, наконец, добрались в приграничное сообщество Далекое. Это поселение такое маленькое, что нам не удалось бы разместить всех наших людей в их домах.
Мы разбиваем лагерь на холме, с которого видна мощная, растянувшаяся на много километров, крепостная стена границы Единого королевства.
Именно вдоль крепостных застав мы и двинемся завтра, проверяя боеспособность и порядок на местах. Но главной целью нашего «похода» является представление Пограничникам новоиспеченного Первого Воина.
Мы с Виленом сидим за столом в палатке… Ужин давно съеден, пора укладываться спать, но Вилен не спешит уходить:
– Рэд, представляешь, Бэмби разбирается в термодинамике и ядерной физике. Когда она спросила, будем ли мы включать эти предметы в программу среднего образования, меня чуть удар не хватил. Ее трудоспособность меня поражает – она так ответственно и с такой самоотдачей посвящает себя работе над учебниками, над программой по подготовке учителей… А когда я на Совете предложил Бэмбин «Закон о всеобщей грамотности населения»? Ты помнишь рожу Настоятеля? Да он же чуть не лопнул…
Я решился озвучить, не для поддержки или в поисках понимания, нет, просто захотелось сказать это вслух:
– Вил, мне как-то тревожно последние дни…
– Да ладно тебе… Ну что там может случится? Она чувствует себя хорошо, она в абсолютно защищенном доме… Рэд, расслабься… А то ведешь себя, как… беременный… ха-ха-ха.
За пологом палатки раздается голос Первого Воина:
– Прим, разрешите?
На мое «да», он входит внутрь и становится на колено:
– Аве Прим.
– Говори.
– Стражи лагеря доложили, что раб Вашего дома просит проводить его к Вам.
– Раб моего дома?
Вилен справился с шоком быстрее:
– Он предъявил знак Прима?
– Да.
– Ведите его сюда быстро, – Первый Воин выходит, и Вилен подбегает ко мне, – Рэд, братишка, успокойся, это еще ничего не значит. Может, Бэмби решила передать тебе какую-то весточку с обычной женской чепухой? Люблю, ла-ла-ла, скучаю, ла-ла-ла…
– Вил, придурок, ты себя слышишь? Бэмби и обычная женская чепуха?
Раб, который когда-то, по случайности, ударил Бэмби, лежит ничком перед моими ногами и тихо поскуливает:
– Простите, что ослушался приказа и оставил дом, только не оставляйте моего сына сиротой, о Великий Прим, простите…
Я отлично понимаю, что скажи я сейчас что-то, или заставь я криком это забитое запуганное существо объяснить мне причину его появления здесь, то услышу в ответ только очередные мольбы о помиловании, либо полное тупой безнадежности мычание.
Поэтому усилием воли заставляю себя хранить молчание и жду, когда мой раб сам все мне расскажет.
– Я ослушался, я убежал из дома и прибежал к брату в Единый город. Только не казните меня за это… только не… Мой брат – гражданин из ремесленников, и я пообещал ему, что Прим вознаградит его, если он даст мне свой электробайкоцикл. Он не хотел, но Ваш раб уговорил его… Но он дал мне к нему только одну батарейку. Я ехал без остановки два дня. Я останавливался только по нужде, честное слово, Прим верит мне? Запасная батарейка умерла, когда я уже почти добрался до Далекого. Там мне сказали, где найти Вас… О, я презренный, как я посмел, но… Прима всегда оставляет в столовой для моего мальчика еду и сладости, и разрешает ему заходить в дом и брать это… о только не убивайте моего мальчика за это… я не разрешал ему, страшась, что Вы узнаете об этом, но Прима Бэмби разрешала, и он меня не слушался… Два дня назад, он ночью выбрался из нашей комнаты в пристройке, и пошел в Ваш дом за сладеньким… о-о-о простите его… Он уже был в столовой, как услышал шум, испугался и спрятался… Он увидел как два духовника Вашего дома выводят через столовую в сад Приму… один шел впереди, второй держал нож на животе у Бэмби… простите… у Примы… мой сын сказал, что у нее были связаны рот и руки… Мой мальчик подождал, пока стихнут их шаги и кинулся в нашу комнату, разбудил меня… Я побежал и разбудил Стражей… Мы не нашли Приму… мы везде, на всей территории дома искали ее до самого утра. Стражи сказали нам возвращаться к своим делам, и выполнять приказ находиться на территории дома, ожидая возвращения Прима. Что Прим вернется и скажет, что делать… Что Прим сделает со мной?
– Где она?
– Не знаю, но мой сын повторял мне слова одного из Ваших духовников… что-то похожее на «в дом настоятеля», но он – ребенок, и мог что-то перепутать…
– Жди снаружи.
Он выползает на четвереньках… а я способен лишь на то, чтобы смотреть на его нелепые движения… Поворачиваю голову, вижу, как Вилен разрезает себе предплечье и пытаюсь остановить его:
– Нет, что ты делаешь? Они – не люди, Вил, и то, что они не убили меня тогда за ложный вызов, не означает, что они оставят в живых и тебя тоже. Вил, они убивают взглядом на расстоянии. Вилен – это самоубийство.
– Это – не самоубийство, а попытка спасти Бэмби.
И с этими словами переламывает пластинку надвое.
Полчаса томительного ожидания, полчаса обсуждения «кто? как? почему?», полчаса паники и… полог палатки слегка отодвигается в сторону…
Через две секунды мы с братом видим перед собой разъяренного не на шутку Сергея с каким-то ухмыляющимся незнакомцем. У меня в мозгу пульсируют два слова: Где Мира?
Сергей мне:
– Урод, какие из слов «не» «вызывать» «нас» «по» «пустякам» ты не понял?
– Где Мирослава?
– Саша, да ты посмотри на него и убедись, что я был прав – этот чел реально страдает олигофренией последней стадии.
– Где Мира? – чувствуя себя именно тем, кем назвал меня Сергей, переспрашиваю я.
– Ты что – придурок, долбанутый на всю голову?… Да неужели ты считаешь, что я бы разрешил ей приехать к тебе после того, что было в прошлый раз? Да к ней только зрение неделю возвращалось…
– Мне нужна помощь…
– Это мы как-то догадались, что никакой катастрофой здесь и не пахнет. Только вот мы тебе не Чип и Дейл, спешащие на помощь. Да мы, черт бы тебя побрал, вообще никакие не спасатели, понял? Ты нас реально с кем-то перепутал. Все, Саша, уходим – нам здесь делать нечего. И, скажите спасибо Мире за то, что оставляю вас в живых… если бы не мое обещание…
Мы с Вилом совершенно синхронно падаем на колени, и я почти кричу от отчаяния:
– Спасите мою жену. Помогите нам с братом оказаться в Запредельном – у нас мало времени… пока мы будем добираться туда своим ходом…
Саша, спутник Сергея, смотрит на меня и ржет:
– Да, Сереж, ты был прав, он – идиот. Этот чел принимает нас не только за спасателей, но и за таксистов.
Я тихо умоляю:
– Если у вас есть сердце, если вы хоть в какой-то степени умеете чувствовать, помогите… Заберите у меня все… королевство… жизнь… только дайте мне спасти мою жену…
Сергей уже смотрит на меня не насмешливо, а с интересом:
– Рэд, да ты… ты что… чувствовать научился? Но это же, вроде, невозможно… Это та девочка, которую спасла Мира? Это она – твоя жена?
– Да. И… она ждет ребенка… ее выкрали из нашего дома два дня назад… наш раб сообщил мне об этом… Я не знаю, теряли ли Вы когда-то любимого человека, не знаю, приходилось ли Вам пережить отчаяние из-за ужаса потерять ту, которую любишь больше собственной жизни… которой угрожает смертельная опасность…
Саша прерывает мои стенания уже на полном серьезе:
– Ты даже не представляешь себе, чел, насколько мы были близки к такой потере… Что ж, Рэд, ты нашел нужные для меня слова… Я помогу…
Сергей смотрит на него и кивает головой:
– Мы поможем…
Я спрашиваю с облегчением:
– Сколько по времени?
– На нашем Транспорте – пять минут…
Мы вчетвером беспрепятственно (естественно, мы же невидимые) входим в дом Настоятеля. Я быстро подхожу к его комнате, открываю дверь – он сидит за столом и в онемении смотрит на саму по себе открывшуюся дверь. Деактивирую Иллюзор:
– Где Она?
Он теряет дар речи…
– Где? Говори!
– В-в-в п-под-двале.
– Веди, быстро…
Я толкаю его, он, спотыкаясь, бежит впереди, два раза мордой здоровается с полом, поднимаю его за шкирку…
Те духовники и стражи, которые выходят на шум, падают без сознания (или замертво?) благодаря Сергею и Саше…
Козел трясущимися руками пытается вставить ключ в замочную скважину, я выхватываю его у него, и быстро открываю дверь… На полу на обшарпанном матрасе… спит моя девочка… Шум распахнувшейся двери выводит ее из состояния сна, и она открывает свои глазки, чтобы встретиться со мной взглядом…
Глава 14
Семья
Рэда нет уже неделю. Я и не думала, что буду так сильно тосковать по нему. Если бы не работа над учебниками, я бы, наверное, попросту свихнулась…
Но мне все равно не хватает моей умственной нагрузки для того, чтобы заснуть крепким сном…
Встаю, натягиваю свои любимые бриджи, и медленно иду в комнату Рэда. Открываю шкаф и вдыхаю аромат его вещей, его аромат. Нахожу ту рубашку, которая пахнет не порошком, а Рэдом, и натягиваю ее на себя. Делаю глубокий вдох… Да, так лучше – в ней мне будет легче уснуть, ощущая любимый запах.
Возвращаюсь в комнату и… застываю на месте, увидев нашего духовника. Я не успела испугаться, как почувствовала, что меня кто-то хватает сзади, одновременно заламывая мне за спину руки и закрывая мне рот.
Тот, кто стоит передо мной, показывает мне нож, прикладывает его к моему животу, и говорит:
– Тихо, без глупостей, идите за нами.
Блин, почему у меня отсутствует страх? Я же должна сейчас кричать, извиваться, сопротивляться, но вместо всего этого, просто спокойно иду, сверяя свои шаги с шагами моих похитителей.
… Глаза Рэда… Мои любимые глаза… Он делает быстрое движение ко мне, аккуратно и быстро поднимает меня за плечи, и сильно-сильно прижимает к своей груди…
Ни слов, ни вопросов – они нам не нужны… Я смещаюсь, чтобы поджать под себя ноги, но Рэд никак не реагирует на мои движения – он просто держит меня, не отпуская ни на мгновение. Вздыхаю, выглядываю из-за его плеча на Вила и на, стоящих рядом с ним, незнакомых мне мужчин. Для более удобного обзора, ставлю подбородок на плечо Рэда, улыбаюсь своему деверю, и медленно опускаю-поднимаю веки, благодаря за спасение и уверяя в том, что со мной все в порядке. Он подходит к нам, присаживается, чтобы погладить меня по голове, и спрашивает моего мужа:
– Рэд, убить их всех сразу, или сначала допрос?
Я немного дергаюсь, но, услышав ответ мужа, расслабляюсь:
– Допрос.
Он слегка разжимает объятия, и поворачивается к незнакомцам:
– Сколько они будут без сознания?
Один из них отвечает, не сводя глаз с моего лица:
– Полчаса, не меньше.
– Хорошо. Вил, найди Первого Исполнителя и скажи ему оцепить территорию Дома этого козла, а всех, кто находится в доме, закрыть и держать в подвале…
Вилен целует меня в лоб, и выходит выполнять указание брата.
Один из незнакомцев говорит другому на (на каком?) языческом языке:
– Саша, ты видишь?
– Это невозможно… Ее глаза и…
Я резко выговариваю им на английском:
– Хоть я и понимаю то, что вы говорите, но вот мой муж – нет, так что потрудитесь изъясняться на Едином языке.
Саша вытаращился на меня, и говорит, перейдя на английский:
– Ты не можешь знать наш язык.
Я отвечаю им на их родном языке:
– Но ведь знаю…
И пожимаю плечами. Саша просит своего, изменившегося в лице, товарища:
– Сергей, спокойно, мы все выясним…
Рэд заносит меня в ванную, а незнакомцы остаются ждать нас в спальне (мне в голову приходит не соответствующая моменту мысль о том, что как, все-таки, хорошо, что я вскоре после свадьбы показала Рэду, что мне нужны стол, стулья и пара кресел, и что, благодаря этому, незнакомцам не придется сидеть у нас на кровати, или на полу).
Мой муж что, лишился дара речи? Он, как будто воды в рот набрав, ставит меня на пол, аккуратно снимает с меня рубашку и бриджи, бегло осматривает с ног до головы, поворачивает спиной к себе, подхватывает за талию и ставит в душевой поддон, включает душ… Я сейчас закричу… Бэмби, медленно, без резких движений.
Поворачиваюсь к нему лицом, поднимаю его голову к себе, смотрю ему в глаза и успокаиваю:
– Рэд, любимый со мной все в порядке.
Боже, у него просто безумный взгляд… на лице нет ни кровинки… он, кажется вообще не слышит меня…
– Милый, ты меня слышишь?
Ну, мы с ним, точно – семейка Адамсов. Когда я узнала, что жду ребенка, меня утешал он, а не наоборот. А сейчас, когда я пробыла два дня в подвале Настоятеля, утешаю Рэда я, а не наоборот.
Он медленно кивает…
– Я сказала, что со мной все в порядке. Рэд, со мной и с ребенком все в полном порядке.
Он судорожно втягивает в себя воздух…
– Бэмби… Любимая… Единственная…
Я мягко целую его в щеку и прошу:
– Рэд, пожалуйста, распорядись, чтобы мне принесли покушать, и найди мою тунику.
Он вернулся через две минуты и помог мне домыться, вытереться и одеться…
Мы молча ждем, пока раб, принесший еду, выйдет из комнаты. Я смотрю на стол и говорю Вилену в утвердительной интонации:
– Ты им угрожал.
– Нет.
– Так чего же он принес рыбу? Это же с какого перепугу он забыл, что я ее не ем?
Сергей спрашивает меня взволнованным голосом:
– Ты не ешь рыбу?
– И к чему так удивляться?
– Ни к чему, прости. Твой муж сказал, что ты ждешь ребенка. Разреши помочь вам убедиться в том, что с ним все в порядке.
…Рэд еще в ванной объяснил мне, что Саша и Сергей – мои спасители и что они – не люди. На мой удивленный вопрос: «А кто же они?», он мягко ответил, что это все, что мне надо знать… И еще он сказал, что Мирослава – жена Сергея исцелила меня после «крепости Никлэд»…
Я киваю, и Саша подходит ко мне:
– Девочка, ты не испугаешься, когда увидишь свечение под моими ладонями?
– Нет, но удивлюсь. Спасибо, что предупредили.
И почему это, спрашивается, у меня в голосе нет насмешки?
Он берет одной рукой мою, другой аккуратно убирает с моего лица волосы и после этого кладет мне на щеку свою ладонь.
Первое – почему я не раздражаюсь от этого прикосновения? Почему оно мне кажется родным? И второе – почему молчит Рэд, видя это безобразие? Ну, мой муж, в данный момент, находится у меня за спиной, и поэтому на второй вопрос я себе ответить не могу, но вот почему я не могу ответить себе на первый?
Сашин взгляд медленно блуждает по моему лицу:
– Какая ты красивая девочка.
– Я в курсе – мне уже доложили.
Он улыбается и находит своим рукам другое применение. Одна его рука ложится мне на поясницу, а другую он прикладывает к низу моего живота. Я чувствую приятное тепло, опускаю взгляд и вижу… что Сашина рука действительно окутана легким свечением… Но ведь этого не может быть! Он, не отрывая рук, говорит:
– Срок – три месяца. С ребеночком все хорошо. Он абсолютно здоров. Хочешь узнать, кто у вас будет, мальчик или девочка?
Я не успеваю ответить, как слышу голос Сергея:
– Да.
Саша… подмигивает мне, и говорит своему товарищу:
– Я не тебя спрашивал.
Мне очень хочется знать, очень-очень:
– Да.
– Мальчик.
И убирает, наконец, от меня свои ладони. Потом опять берет мою руку и просит:
– Девочка, нам надо взять у тебя еще анализ крови, чтобы окончательно убедиться…
– В чем?
– Хороший вопрос, но я тебе отвечу на него позже.
Вытаскивает из кармана какой-то двухцветный металлический футлярчик:
– Не бойся – это будет малюсенький укольчик в пальчик.
– Я не боюсь.
И правда, почему я так странно реагирую на светящиеся ладони, на непонятно зачем нужный анализ?
Саша переворачивает мою руку ладошкой вверх, прикладывает к моему указательному пальцу футлярчик и нажимает на кнопку. В ту же секунду этот анализосборник перелетает через комнату в руки к Сергею (Саша кинул его так стремительно, что мне не удалось уследить за этим его движением). Сергей… прикладывает его к своему пальцу… и прячет в карман:
– Результат будет через десять минут.
Они – странные, но они же – мои спасители.
Рэд, наконец, подходит ко мне, берет за руку и ведет к столу…
Вилен прерывает молчание:
– Бэмби, ты кушай и рассказывай, ладно?
– Да нечего рассказывать… Настоятель, как только узнал о том, что вы уезжаете, приказал нашим духовникам, чтобы те доставили меня к нему в дом при первом же удобном случае. В Доме Настоятеля меня никто и пальцем не тронул, так что, можно сказать, что я отделалась легким испугом. Приятного, конечно, мало в том, чтобы два дня просидеть в подвале, выслушивая его угрозы…
– Что ему было от тебя нужно?
– Информация, что же еще… Всячески уговаривал меня снять с себя Обет молчания… Брызгал слюной и говорил, что ему надо знать, откуда вы с Рэдом прибыли? Откуда у вас Волшебные Вещи, которых нет даже в самом Обетованном Королевстве? Откуда вам известно о чипах? Готова ли я стать его шпионкой в доме Прима? Что, если я соглашусь с ним сотрудничать, то он заберет меня с собой в Обетованное Королевство… При этом я чувствовала, что мое похищение – это скорее жест отчаяния теряющего власть человека, чем хорошо продуманная акция. Он не знал, как заставить меня заговорить и что со мной делать, чтобы я заговорила. Он понятия не имел, что делать со мной после того, как я заговорю, или буду продолжать хранить молчание. Он постоянно вслух озвучивал идеи, одна бредовей другой. То скажет, что объявит меня ведьмой, и меня сожгут на костре еще до возвращения Рэда, то говорил, что вернет меня в дом до его возвращения, и о том, где я была, все равно никто не узнает, потому что я – немая… Ребята, нет худа без добра – благодаря тому, что у Настоятеля сдали нервы, и он приказал меня похитить, мы теперь знаем, что он – шпион и ставленник Обетованного Королевства. Как-то так…
Я дожевала салат, и почувствовала, что больше ничего кушать не хочу. Странно. Слышу голос Сергея:
– Девочка, что тебя удивляет?
Я слегка напрягаюсь из-за того, что он прочитал мои мысли, но не подаю вида и отвечаю:
– Мое самочувствие.
– Что-то не так?
Краем глаза вижу взволнованное лицо Рэда:
– Наоборот, все – так… А ведь я должна ощущать и нервное истощение, и разбитость после пережитого.
Сергей спокойно объясняет:
– Это Сашиных рук дело.
В прямом смысле? Что, это из-за Сашиных прикосновений, я чувствую себя свежей и полной сил? Но ведь это невозможно…
Сергей обращается к моему мужу:
– Вот видишь, Рэд, а ты дергался.
Мой любимый спокойно отвечает:
– В следующий раз просто объясните мне, что к чему, а не лишайте меня возможности двигаться и говорить.
Так вот почему Рэд не вмешался во время бесцеремонных действий Александра?
Мы все слышим какой-то писк… Сергей беспомощно (беспомощно?) смотрит на Сашу:
– Я не могу.
Его товарищ подходит к нему, и засовывает руку в его карман:
– Сергей, у тебя тут две маленькие штучки, так что прости, если перепутаю и сделаю тебе больно…
Беззлобное в ответ:
– Козел…
В Сашиных руках футлярчик, глаза Сергея… зажмурены (зажмурены?). Да что за на фиг здесь происходит?
Мистер «светящиеся ладони» (так я про себя его прозвала) смотрит на меня с благоговением, но говорит при этом не мне:
– Сергей, да…
– Она – Арина?
– Да.
Мне все еще неясен смысл происходящего, но вот мой муж уже чувствует неладное:
– Я вам ее не отдам.
Сергей садится на пол, обхватив голову руками. Мистер «ладони» отвечает:
– Стесняюсь спросить, и что же ты сделаешь, чтобы нам помешать?
– Не забирайте ее у меня…
Рэд – не в отчаянии, нет, он сейчас находится на краю своей метафизической пропасти, у входа в свой личный ад. Я вскакиваю, и подбегаю к нему:
– Любимый, все хорошо, никто меня не собирается забирать… С чего ты это взял?
Вместо Рэда, мне отвечает Саша:
– А взял он это из того, что уже, в отличие от тебя, понял…
– Что понял?
– Что ты – не человек.
Я дарю ему самую дерзкую из своих улыбок:
– Не человек… Да? И кто же я по-вашему?
Саша, ничуть не смутившись, отвечает:
– Говоря понятным тебе языком, ты – ангел.
Так, у меня, кажется, де жа вю… Очередные психи, по которым клиника плачет:
– Ага, ну да… Я – ангел, Рэд – Дед Мороз, Вилен – Снегурочка. Все персонажи сказки в сборе. Только вот беда – вам, с вашим товарищем по умственной отсталости, в нашей сказке места не осталось.
Саша вздыхает и оборачивается к Сергею:
– Да… характер у нее явно не мамин… Ты будешь звонить Мире?
Сергей качает головой. Его соратник по несчастью (конечно, ведь считать себя ангелами и приписывать к себе подобным других, могут только сильно поврежденные умом люди) вытаскивает из кармана черную пластину, нажимает на нее и прикладывает к своему уху (бедненький, да он же до такой степени не в себе, что думает будто в его руке телефон). Я прокашливаюсь и говорю, копируя тон автомата:
– Извините, но вы находитесь вне зоны покрытия, извините…
Саша улыбается мне, и говорит пластинке:
– Привет, любимая… Да нет, твой муж рядом… Сам в шоке, что мои зубы до сих пор на месте после «любимая»… С ним все хорошо… Мира, не волнуйся… А-а-а… Мира, ты сможешь сейчас приехать?… Да, мы тебя ждем, только не садись в Транспорт одна, возьми с собой Никиту, ладно?… Не волнуйся, с Рэдом тоже все в порядке… Причину, по которой он нас вызвал мы тебе и хотим показать… Да, это та девочка… Нет, с ней тоже… Мира, поторопись… любимая…
Возвращает пластинку в карман, и с насмешливым вызовом смотрит на Сергея, тот зло рычит:
