Текст книги "НеМир (СИ)"
Автор книги: Ирина Гоба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Глава 8
Рэд
Я уже полчаса ворочаюсь в кровати и все никак не могу заснуть. Замираю и притворяюсь спящей, как только слышу звук входной двери. Рэд, судя по шагам, подходит ко мне, и я чувствую небольшое движение воздуха возле своего лица. Но мне это вполне могло показаться, потому что, спустя несколько секунд, до меня доносится шум воды из ванной комнаты. Несмело приоткрываю один глаз и вижу… коробочку. Ставлю сто баксов на то, что в ней конфеты. Я взяла ее в руки, и на меня накатила волна нежности к Рэду… Рэд… хороший мой… любимый мой… Нет, не буду их кушать прямо сейчас, а то еще обсыпит – кто его знает, на что у меня аллергия. Чувствую, что не смогу удержаться от искушения, если коробочка будет продолжать мусолить мне глаза, и прячу ее под подушку с мысленным приказом: « и забудь пока о том, что у тебя есть конфеты».
Что творю, что делаю? Что творю, что делаю? Бэмби, прекрати истерить, ты прекрасно знаешь что-творишь-что-делаешь…
Ну почему в книгах все так просто… Они слились, они затрепетали, их тела сами…
Ну да, я почувствовала что-то такое, целуясь с Рэдом, но моя голова ни на секунду не отключалась. Это было захватывающе и необычно… Х-м, второе как раз понятно, учитывая, что это первый поцелуй на моей памяти… Ой, а ведь я сегодня, так сказать, впервые поцеловалась. Что ж, для первого раза – совсем недурно…
Не имею ни малейшего представления, сколько бы я еще просидела возле кровати Рэда, перебирая в уме все за и против того, чтобы находиться здесь, если бы он не проснулся. Еще тогда, в «палате», я обратила внимание на то, что он мгновенно переходит из состояния сна к бодрствованию – такое впечатление, что его органы чувств никогда не сдаются на волю Морфея.
– Бэмби, девочка моя, опять этот сон? Прости, что не услышал твой крик.
Он говорит и… включает ночник… садится, свесив ноги с кровати… подхватывает меня с пола… встает… Как же у него все легко и быстро получается. Я кладу ему на щеку свою ладошку и машу головой, показывая, что это не плохой сон привел меня сюда. Потом показываю на ухо и делаю круговое движение рукой.
Рэд решил уточнить:
– Ты боишься, что нас могут услышать?
Я тупо киваю, и он аккуратно усаживает меня на кровать, отходит к шкафу.
…Рэд роется в своих вещах и тихо ругает Вилена, который «вечно засунет так, что потом не найдешь». Потом я слышу его довольное хмыканье и едва различимый щелчок.
Когда Рэд поворачивается ко мне, то я вижу на его лице… растерянность:
– Бэмби, я что, говорил вслух сам с собой?
Я не выдерживаю и начинаю хохотать. Мой муж пытается (я в шоке) оправдаться:
– Слушай, я не знаю, что со мной вообще происходит. Но вот я просыпаюсь, вижу тебя… и теряю голову. Это же только ненормальные разговаривают вслух сами с собой, да?
Я качаю головой, показывая, что не вижу в этом ничего ни странного, ни страшного.
Он, как будто, боится приблизиться ко мне и остается на месте, при этом показывает на дощечку возле кровати:
– Ты пришла, чтобы спросить меня о чем-то?
Я же в этот момент чувствую себя жалкой дурой…
Так, надо выкручиваться из сложившейся ситуации, а то я рискую упасть в глазах Рэда «ниже плинтуса».
У-у-у, ну почему он такой быстрый? Я думала, что он откроет глаза, потом сонно мне улыбнется, что я прикоснусь к его губам и… о том, что будет дальше, я не думала.
И вот, в результате, сижу здесь в полной растерянности…
Показать ему на кровать? – «проходи, Рэд, и чувствуй себя как дома»… ага, обхохочешься . Встать и уйти? – «прости, Рэд, это я пописать хотела, но перепутала двери»… еще лучше.
Я не знаю, видит ли он румянец на моих щеках при таком освещении, но очень надеюсь, что нет.
Идея! Зашла сказать спасибо за конфеты(В три часа ночи?) А, не обращайте внимания – это я всегда такая-загадочная-такая-загадочная.
Зачем показала ему на ухо? У меня, похоже, нервный тик…
Так, Бэмби, вижу свет в конце тоннеля… Это, конечно, не так, как ты себе представляла… я думала сделать это после того, как что-то случится… ну, что-то после поцелуя… ну, то, что природа подскажет нашим телам… ну, вот, я хотела сделать ему сюрприз…
Хватит тянуть – поднимайся навстречу своему счастью…
Я встаю и подхожу к Рэду, который с интересом ( вот, блин, исследователь нашелся)изучает мое лицо. При этом мне кажется (или это паранойя?),что он видит все те чувства, которые во мне сцепились друг с другом.
В подтверждение моих опасений, Рэд делает быстрое ( опять быстрое… ну, сколько можно – его скорость не дает мне опомниться) движение навстречу мне, нежно обхватывает мое лицо руками, и, глядя мне в глаза, ласково говорит:
– Я все испортил, да? Ты пришла ко мне не из-за того, что хочешь что-то спросить или попросить, да?
Ну, мое же лицо в данный момент в его руках, так что кивок здесь неуместен, вот поэтому я медленно закрываю-открываю глаза ( это же тоже знак согласия, верно?).
Слышу произнесенное им шепотом «Бэмби, солнышко мое», чувствую, как он прижимается к моим губам, и резко, с силой раздвигает их, врываясь в мой рот языком. Ощущения от этого поцелуя похожи на первый, как небо и земля. Тогда это было знакомством, изучением и тонким намеком на то, что его губы любят послушание и подчинение. Сейчас же этим губам ни до намеков – они торжествуют в каждом медленном, но сильном движении, они не смакуют – а вкушают, они не подчиняют – но правят…
Чувствую, как кровь бешено пульсирует у меня в висках под пальцами Рэда, и начинаю совершенно непроизвольно постанывать от непонятного ощущения затягивающегося в сладкий узел низа живота (кто там написал, что поцелуй в губы – это звонок сверху вниз? а, не все ли равно…).
Его губы отпускают мои, но лишь для того, чтобы найти себе новые места для ласк на моих щеках и шее. Его руки отпускают мое лицо, но лишь для того, чтобы обнять меня за спину, причем за нижнюю ее часть.
Я чувствую, как поддаюсь этому давлению и прижимаюсь к нему всем телом, при этом начинаю несмело гладить его обнаженные плечи (как хорошо, что он спит с голым торсом, а то бы я просто не знала, как попросить его снять одежду).
Рэд слегка ослабил объятия, чтобы дать волю своей руке обхватить мою грудь. Я резко дергаюсь от его руки назад (не от испуга, нет – я просто не ожидала, что мое тело, в прямом смысле, сладостно заноет от ощущения его пальцев, сжимающих мою грудь). Этого моего движения хватило для того, чтобы Рэд немедленно оторвался от меня губами и руками… заглядывает мне в глаза и задает вопрос:
– Бэмби, мне остановиться? – он смотрит на меня так, как будто боится, что я не пойму смысл его слов, – Запомни, девочка моя, один твой знак, и, как бы я далеко не зашел, но я тут же отступлюсь, обещаю…
Боже, его дыхание такое же частое, как и у меня. А я, надо сказать, чувствую себя в данный момент марафонцем на длинные дистанции.
Вместо ответа, опускаю свое лицо, и начинаю покрывать его грудь легкими поцелуями.
Рэд тихо говорит: «Бэмби», – и относит меня на кровать.
Ложится рядом, медленно расстегивает на мне рубашку. Я беру его за подбородок, чтобы он увидел мой жест, направленный в сторону бра ( почему-то, мне стало неуютно от одной только мысли о том, что он увидит меня обнаженной). Его губы тут же находят мои, целуют и говорят: «Бэмби, нет», целуют и говорят: «пожалуйста», целуют и говорят: «разреши при свете». Я качаю головой, и Рэд выгибается, чтобы щелкнуть выключателем.
В моей памяти (в неповрежденной ее части) хранятся десятки литературных и научно – медицинских описаний интимного процесса, и я пытаюсь подобрать правильные слова к тем ощущениям, которые мне дарят сильные долгие неторопливые ласки Рэда.
Мой муж не просто прикасается ко мне – я чувствую, как он, подобно настройщику музыкального инструмента, прислушивается… ко мне, к реакции моего тела, к моим постанываниям… на каждую его ласку, на каждое его поглаживание-сжимание-поцелуй-покусывание-вылизывание. Лишь добившись какого-то определенного, известного ему одному, результата, он начинает двигаться дальше. И я не могу предугадать, какой частью моего тела сейчас займутся его губы и руки, потому что он постоянно изменяет направление их движения – вот он целенаправленно продвигается вниз, но тут же смещается, как будто пропустив какую-то деталь, вбок или вверх…
Вот он поворачивает меня спиной к себе, и я узнаю, что сзади мои самые чувствительные точки находятся на попке, в основании шеи и в местечках за коленками. Вот я опять поворачиваюсь, подчиняясь его рукам, на спину…
Моя кожа медленно горит приятным внутренним жаром, моим легким не хватает воздуха, а мне не хватает… Рэда. Я не понимаю, как такое вообще пришло мне в голову – ведь он же, кажется, везде… ведь он уже, кажется, не оставил ни одного миллиметра моей кожи без внимания…
Пальцы Рэда, сместившись по внутренней стороне моего бедра вверх, заставляют мою спину выгнуться дугой, и мне приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать. Из-за того же, что последовало за этим, я непроизвольно сжалась и замерла, почувствовав, что к его пальцам нежно и несмело присоединяются его губы.
Рэд улавливает мое неприятие, и тут же возвращает свои губы к моему лицу. После нескольких легких поцелуев, я слышу его шепот:
– Сладкая моя, вкусная жадинка, ну разреши мне попробовать себя, пожалуйста.
Я машу головой, и пытаюсь сжать ноги, отказывая его просьбе. Он тут же усиливает давление своих пальцев и продолжает упрашивать:
– Ш-ш-ш, нет, моя хорошая, расслабься, вот так, моя девочка. Я понял – в другой раз, – и вынуждает меня вновь потерять контроль над своим телом.
Потом я слышу, как он, наконец, снимает брюки…
Это сладостное издевательство над моим организмом когда-то закончится? А хочу ли я этого? А каких еще ощущений я жажду? Я не знаю ответы на эти вопросы, но вот мое тело наверняка в курсе…
Рэд уже между моими ногами – он сместился так, чтобы удерживать свой вес надо мной. Его голос медленно вырывает меня из полубессознательного состояния:
– Бэмби, я сейчас сделаю так, что ты не сможешь пошевелиться какое-то время. Девочка моя, ты мне доверяешь? Ты не испугаешься из-за этого?
Я нахожу рукой его лицо, и веду пальчиками по скуле, как бы приободряя его дальнейшие действия. Надеюсь, что он меня понял… Точнее, мое тело очень-очень на это надеется… Краешком сознания на секунду задумываюсь, а почему, собственно, меня это должно напугать? Но не успеваю зацепиться за эту мысль, потому что тут же оказываюсь зажатой в крепкой ловушке из его рук, ног, бедер, торса. Я могу пошевелить только головой. Рэд настойчиво напоминает:
– Девочка, ничего не бойся. Я почувствую, если ты захочешь, чтобы я остановился. Ты только не бойся дать мне это почувствовать, ладно? Поверь, я не только отступлюсь, но и все равно сделаю так, чтобы ты… закончила. Хорошо, любимая?
Я делаю неопределенное движение головой… Рэд находит мои губы и, не прерывая поцелуй… начинает медленно проталкиваться внутри меня… Мое тело пытается помочь ему, но неослабевающий захват Рэда не дает мне такой возможности.
Я издаю глубокий стон и сквозь этот свой звук, слышу его тихий голос:
– Ш-ш-ш, нет… Потерпи еще чуть-чуть – ты такая маленькая, что я боюсь сделать это быстро.
Мне хочется съязвить (против натуры даже в таком состоянии не попрешь) о том, что это не я – такаямаленькая, а что это он – такойогромный.
Еще несколько его глубоких движений, и я начинаю задыхаться от ощущения заполненности. Во мне крепнет убежденность, что внутри у меня уже не осталось места для него, что он не сможет войти еще глубже. Ну, неужели со мной что-то не так? Неужели я не способна принять его? От этих мыслей у меня пропадает желание искать слабые места в цепкой хватке Рэда. Мне лишь хочется полностью расслабиться и попытаться, тем самым, помочь ему войти в меня полностью. Рациональная часть моего мозга подчинила-таки мое тело, и Рэд тут же произносит:
– Спасибо, любимая, – … делает один очень резкий глубокий толчок, и обеспокоено шепчет, – Бэмби, милая, тебе не больно?
У меня сбилось дыхание, и, мне не удается выдать реакцию на его вопрос.
Рэд еще немного выжидает, наверное, тем самым, предоставляя мне возможность не только выровнять дыхание, но и привыкнуть к нему. Потом тихо предупреждает:
– Я сейчас только попробую и сразу отпущу тебя. Бэмби, ты главное дыши, следи за дыханием, пожалуйста.
Это уже напоминает мне какой-то урок. С другой стороны, я испытываю к Рэду благодарность за то, что он так аккуратно ведет себя со мной. Наряду с этим, комментирует то, что считает нужным, не надеясь, что иначе я буду реагировать на все его действия, подобно бездумной кукле…
Потом все вдруг переменилось. Моя рациональная, анализирующая происходящее со мной, «я»уходит куда-то в тот момент, когда мои освобожденные ноги обхватывают талию Рэда.
… Он «съедал» губами мои стоны… он не давал мне прийти в себя… он довел меня до бессознательного состояния, и терпеливо удерживал, пока мое тело жадно утоляло свою жажду…
… Я медленно приходила в себя, нащупывая свою целостность.
…Ровно в тот момент, когда мне показалось, что я начала собирать свое тело и разум воедино, Рэд тихонечко спрашивает:
– Любимая, да?
Я не понимаю смысл его «да», но разве может у меня быть для него хоть что-то «нет»?
Рэд еще несколько раз двигается внутри меня, и я оказываюсь в его сильных объятиях. Боже, он меня сейчас просто задушит… Но, оказалось, что для волнений нет причин – как только дрожь его тела стала спадать, он сразу дает мне возможность и двигаться и дышать…
Я чувствую, как он медленно перекатывается на спину, увлекая меня за собой. Рэд не дает мне сразу улечься, придерживая меня, еще раз нежно целует и спрашивает:
– Бэмби, тебе помочь вытереться?
Вместо ответа, я прикрываю нас одеялом, нащупываю включатель, и слегка зажмуриваюсь от, даже такого неяркого, освещения. Рэд дарит мне мягкую улыбку, при этом с интересом ожидает моих дальнейших действий.
А вот такого ты точно не ожидаешь…. Но я же обещала себе сделать это… Так, хватит тянуть кота за хвост.
Я наклоняюсь, прикасаюсь губами к его щеке, прокладываю дорожку из поцелуев от уголка рта по направлению к шее, слегка задерживаю дыхание…
И спокойно говорю:
– Рэд, я тебя люблю…
Ой… если я и хотела привести своего мужа в исступленное состояние, то с блеском добилась этой цели.
Я опять оказываюсь под ним, он осыпает мое лицо поцелуями и, не скрывая в голосе свое радостное возбуждение, умоляет:
– Бэмби, еще, пожалуйста, я хочу еще раз это услышать.
Но меня хватает лишь на ответ в моем стиле:
– Какое из слов «я», «тебя», «люблю» ты не понял?
Он прикусывает мне плечо, затем лижет место прикуса языком (ну точно игривый тигренок), и с улыбкой в голосе скорее утверждает, а не спрашивает:
– Шутить изволишь.
– Что есть, то есть…
– И давно ты умеешь разговаривать?
Какой смысл врать:
– Всегда.
Рэд театрально закатывает глаза:
– У-у-у, как скучно, а я уж подумал, что тебя «разговорили» наши любовные игры.
Нет, я все-таки, ехидина:
– Если опустить тот факт, что из-за потери памяти мне тебя, как любовника, вообще не с кем сравнивать, то рядом с фразой «ты здорово целуешься», вполне может оказаться еще одно «здорово».
Рэд внимательно слушает меня, опять целует, и осторожно говорит:
– Ты так странно строишь предложения… И твой акцент…
Ну, вот я и попалась, вот сейчас он продолжит вдаваться в подробности, и быстро доберется до сути моего несоответствия его Миру.
Мне становится стыдно за то, что я все еще сомневаюсь в Рэде, за то, что все еще не могу ему полностью довериться, когда слышу его уверения:
– Глупышка, не переживай – я не собираюсь донимать тебя расспросами.
– Спасибо… Рэд, хочу попросить…
– Попроси…
– Я хочу, чтобы все и дальше считали меня немой… э-э дурочкой.
– Не понимаю почему… да, хорошо – об этом пока будем знать только мы с Виленом.
С этими словами, находит возле кровати свои брюки и натягивает их на себя одним плавным движением. Выключает свет и шутливо приказывает:
– Бэмби, у тебя есть ровно две минуты, чтобы заснуть.
– Или…
– Или ты уже сегодня не уснешь.
Нежное прикосновение его губ, его «я тебя люблю», его запах… были моими проводниками в царство сновидений.
Потом, уже сквозь сон, я почувствовала, как Рэд укладывает меня на бок спиной к себе, закидывает ногу мне через бедро, и я окончательно расслабляюсь в колыбели его сильного собственнического объятия.
Я проснулась в состоянии легкой паники, и мне потребовалось несколько секунд на то, чтобы объяснить себе, что для нее нет ни единой причины – что я не могу пошевелиться не потому, что кто-то пленил мое тело, а потому, что я нахожусь в плену любимого тела (вот это сказанула). Улыбнулась собственным словосочетаниям, и тут же чувствую, как на мою улыбку ложатся губы Рэда…
– Моя красавица проснулась?
– Еще не знаю – это зависит от того, была ли наша прошлая ночь сном, или нет.
– И если да…
– То буду лежать и ждать его повторения.
– А если нет…
– То буду готовиться к новому дню.
Рэд поворачивает меня к себе, и я прижимаюсь щекой к его груди. Он гладит мне волосы и серьезно спрашивает:
– Как ты себя чувствуешь?
Я прислушалась к себе, и мысленно отвечаю – как побитая собака,но не могу произнести эти слова вслух.
– Бэмби, сильно болит?
Рэд, ты, надеюсь, и зеленого понятия не имеешь о том, что такое «сильно болит»:
– Нет.
Он делает глубокий вдох:
– Врунишка… Ну что, готова начинать новый день?
– Да…
Это у меня такой неуверенный голос?Рэд встает, чмокает меня в щеку, и выходит из комнаты.
Я нахожу свою рубашку, кряхтя, поднимаю ее с пола и натягиваю на себя. Нет, лучше еще немножко поваляться…
Рэда не было минут пятнадцать, и, когда он вернулся, я поняла причину его долгого отсутствия по влажным волосам и обернутому вокруг бедер полотенцу:
– Ванна готова.
– Спасибо, но я лучше приму душ.
Рэд присаживается рядом и втолковывает мне, как неразумному ребенку:
– Бэмби, я же понимаю, что ты… ощущаешь дискомфорт. Что у тебя сейчас должно болеть все тело, а в такой ситуации нет ничего лучше хорошей ванны.
Мой муж сейчас получит от меня очередную шпильку:
– Что ж, мне придется довериться твоему опыту общения с женщинами.
Его рука тянется к моей, как будто он хочет удержать меня от необдуманного поступка (побега, например):
– А я все ждал, когда ты спросишь…
– А разве я тебя о чем-то спрашивала?
Он внимательно смотрит мне в глаза и нежно поглаживает мне подушечки пальцев. У-у-у, я сейчас завою:
– Ненавижу, когда ты так делаешь.
Рэд мгновенно выпускает мои пальцы, и меняет выражение лица на вопросительное:
– Как?
– Видишь меня насквозь. Как это у тебя получается?
– Долгие тренировки в виде многочасовых ежедневных наблюдений. И, честно говоря, читать на твоем лице не так уж сложно – ты очень искренне на все реагируешь, никогда не жеманишься, и ничего из себя не строишь.
– Это – типа комплимент?
– Ты уходишь от темы. Бэмби, задай мне этот вопрос!
– Это – типа просьба?
Рэд набрасывается на меня сверху, и начинает кататься со мной по кровати. Я шутливо извиваюсь и брыкаюсь ( да, бедненькие мои мышцы, досталось вам от нас сегодня ночью), но муж – таки обездвиживает меня и, смеясь, говорит:
– Слушай, а с тобой было гораздо проще, когда ты молчала…
На этом шутки кончились – я выхватываю из-под головы подушку, и начинаю лупить Рэда по спине и… по везде, где только могу дотянуться.
Он ставит галочку напротив еще одной черты моего характера:
– Бэмби, это же была проверка на вспыльчивость. Да твой голос – самый желанный для меня, да я готов часами слушать, что угодно, лишь бы это говорила ты…
И, как бы закрепляя свои слова делом, начинает меня глубоко целовать. Но, стоило мне ответить на поцелуй, как Рэд тут же отодвигается и начинает пенять на меня:
– Ты переоцениваешь мое самообладание.
– Вообще-то, это ты первый начал.
– Я и закончу, потому что тебе надо дать время… отдохнуть.
– А если я попрошу тебя не останавливаться?
– Любимая, ты правда думаешь, что я могу тебе хоть в чем-то отказать? Но, прежде чем пойти у тебя на поводу, я готов предложить тебе взамен исполнение любого другого желания.
– А ты не боишься злоупотреблений с моей стороны?
– Я их жду с нетерпением… Солнышко, ванна…
– Рэд, кто она?
Он так громко смеется, что заражает меня своим смехом, и мне не удается сдержаться, чтобы не рассмеяться вместе с ним ( вообще-то я очень люблю посмеяться сама над собой – с самокритикой и самоиронией у меня самые теплые и доверительные отношения).
– Бэмби, ты – чудо.
– Повторяй это чаще, и я сама поверю в это.
– Она – платная женщина.
Я переспрашиваю:
– Проститутка?
Рэд слегка дергается:
– В Едином королевстве так не говорят.
Я пожимаю плечами – мол, к расспросам мы еще вернемся.
Мой любимый усаживает меня, берет мои руки в свои, и очень спокойно говорит:
– Девочка моя, для меня очень важно сказать тебе это… С тех пор, как ты появилась в моей жизни, я не был ни с одной женщиной.
Я киваю – у меня нет причин не верить его словам.
Рэд стаскивает меня с кровати, и несет в ванную. Я останавливаю его возле двери и прошу поставить на пол:
– Все, дальше я сама. Иди одевайся и спускайся на завтрак.
– Мне несложно подождать тебя, чтобы спуститься вместе.
Вот только я не уверена, смогу ли передвигаться сегодня по лестнице:
– Не надо, я лучше после ванной посплю еще немножко, а то меня всю ночь какой-то кошмар мучил…
– Это кто кошмар?…
Рэд щипает меня за попку, но я увертываюсь, и скрываюсь в ванной под звуки его смеха ( хорошо, что у моего мужа все ОК с чувством юмора, и он не обиделся, а рассмеялся на мой «кошмар».).
Меня кто-то тихонько трогает за плечо… м-м-м не хочу просыпаться… не буду… у меня была бурная ночь… отстаньте от меня… Все это я демонстрирую недовольным мычанием. Вилен, как всегда, язвит:
– О, наша королева решила побороться за звание «лучшая соня года».
Я разлепляю глаза, чтобы убедиться в том, что кроме нас с ним в комнате никого нет, и отвечаю ему в тон ( Боже, как долго я ждала этой возможности):
– Вилен, должно же у меня быть хоть одно звание, учитывая то, что все остальные, и, в частности «лучшая свинья года», уже давно закреплены за тобой.
– Бэмби?
Его сейчас хватит удар. И мне почему-то кажется, что вовсе не из-за моего остроумия, а из-за того, что Рэд или не успел, или не посчитал пока нужным, сообщить брату о том, что на самом деле я – очень даже разговорчивая особа.
– Как? Когда? Почему?
– Вил, ты сейчас получишь еще одно внеочередное звание…
– Девочка, ты разговариваешь…
– Нет, Вил, тебе это снится… Ну, конечно, разговариваю. Вообще-то, Рэд должен был предупредить тебя об этом. Да, и, кстати, какое-то время этот факт моей биографии – наша маленькая тайна на троих.
– Ты так странно говоришь…
Уф-ф, я уже окончательно проснулась, но свежей и отдохнувшей я себя назвать не могу. Спасибо Вилену за это:
– Итак, ты меня разбудил, потому что…
Мой… кто? Брат моего мужа мне… По-моему, деверь… Точно… Так вот, мой деверь переходит к официальному стилю общения ( перенервничал, видать, бедняга – королева разговаривает… вот невидаль…):
– А… ну да… Первый Воин после очередной успешной кампании удостоен аудиенции у Прима. В ходе беседы будут подведены итоги прошедшей кампании, а также будет разработана стратегия будущей.
Я сначала просто улыбаюсь, а потом уже откровенно смеюсь:
– Да по тебе должность ведущего новостей плачет…
– Что ты сказала?
– Нет, уже не плачет – у ведущих со слухом все должно быть в порядке.
Вилен выдергивает меня из кровати, ставит перед собой и начинает трясти меня за плечи (довольно неприятное ощущение):
– Что ты сказала?
А вот и мой спаситель – Рэд входит в комнату и невозмутимо (можно подумать, что он каждый день видит трясущего меня, как грушу, брата)спрашивает:
– Вилен, тебе жить надоело?
Прозвучал последний звук в последнем слове, и Рэд (одной рукой!) поднимает за грудки своего брата и отшвыривает того к стене. Бум… Мне надо вмешаться:
– Рэд, это же мой любимый ковер – я не переживу, если ты запачкаешь его кровью Вилена.
Надеюсь, мой голос звучит достаточно непринужденно. Рэд не слышит меня и целенаправленно надвигается на брата. Твердость в голосе, надо сказать это твердо, чеканя каждое слово:
– Это уже не смешно. Рэд, остановись.
Мой муж… застывает на месте. Я подхожу к нему… о, Боже, да у него почти безумный взгляд… Протягиваю к нему руку, и слышу крик Вилена:
– Бэмби, отойди от него!
Еще чего – неужели брат Рэда считает, что я испугаюсь собственного мужа. Обнимаю своего любимого за шею, нежно целую и шепотом успокаиваю:
– Рэд, все хорошо.
Услышала его глубокий вдох-выдох. Мой муж до сих пор сдерживал дыхание? Ой, я уже в его крепких руках, и чувствую, как он постепенно успокаивается:
– Вилен, встань, – отодвигает меня от себя, чтобы посмотреть мне в глаза, и спрашивает, – Бэмби, что здесь произошло?
– Да ничего страшного – просто Вилен не оценил мое чувство юмора, – оборачиваюсь и обращаюсь к тому, кому не нравятся мои шутки, – В следующий раз, тебе достаточно сказать «Бэмби, меня не вдохновляют твои колкие замечания в мой адрес, в адрес всего такого из себя Великолепного и Непревзойденного». Поверь, что я тут же прикушу свой язык.
Рэд… улыбается, Вилен… хмурится. Я не выдерживаю:
– Эй, братья по крови, скажите уже друг другу «все… проехали».
Мой муж смотрит на Вилена, а тот, не отрываясь, смотрит на меня:
– Бэмби, прости. Бэмби – кто ты?
– Хотела бы я знать. Ребята, а у нас достаточно времени, чтобы обсуждать меня, странную «девочку с приветом», или на данный момент есть занятия поважнее? Вилен, ты что-то говорил про Первого Воина, так при чем тут я?
Мой деверь беспомощно смотрит на брата:
– Рэд, я не могу это выдержать… Ты слышишь ее? Ты понимаешь, что это невероятно? Как такое может быть?
Что невероятно? Что не может быть?Я чуть не плачу:
– Ты был прав – лучше мне было помалкивать.
– Любимая, не в этом дело. Словом, не забивай себе пока этим голову, пожалуйста.
Рэд опять обнимает меня:
– Вилен, возьми себя в руки. Бэмби права – обсудим это вечером. Сейчас надо заняться Кессом и его сестрой.
Пока Вилен роется в моем шкафу, выбирая для меня подобающий случаю наряд, Рэд объясняет, почему им необходимо мое присутствие в резиденции:
– Первый Воин сообщил, что прибудет на аудиенцию не один, а со своей сестрой. Их персональный духовник передал нам просьбу Кесса познакомить его сестру Кессу…
– Это их имена?
– Да, Кесс и Кесса…
– Хм, у их родителей явные проблемы с воображением.
Вилен не выдержал и простонал:
– Твоя жена сведет меня с ума.
Рэд не обращает внимания на его реплику и продолжает:
– Так вот, Кесса изъявила желание лично познакомиться с Примой. Ее гражданский ранг не позволяет нам отказать ей в этой просьбе.
– Рэд, мне это не нравится. Я же так долго создавала и поддерживала свой имидж дурочки как раз для того, чтобы избегнуть подобного рода общения.
– Ты сказала «имидж»?
Кажется, он забыл о моей вспыльчивости:
– Может, хватит уже восхищаться богатством моего словарного запаса?
Вилен вмешивается, меняя тему:
– Бэмби, как тебе этот костюм?
– Да мне все равно.
– Слушай, это – несправедливо. Я так стараюсь набить твой гардероб красивыми нарядами, а ты упорно продолжаешь одеваться, как простая гражданка. Или это тоже часть твоего имиджа?
– Нет, это – часть стороны моего практического отношения к одежде.
Беру из его рук юбку:
– Вот что это за фасон такой? Да в ней не сидеть, ни ходить нормально нельзя.
Вилен фыркает:
– Бэмби, у нас нет времени на пререкания. Одевайся. Да, а где твоя шкатулка с драгоценностями? – и, ну точно как для дурочки, шутливо втолковывает мне смысл слова «драгоценности», – Ну, те блестящие штучки, которые одевают на шею, на руки, на пальцы? Те, которые тытак ни разу и не одела?
Рэд и Вилен первое время упорно дарили мне разные побрякушки. Я молча (а как же еще это может делать немая?) принимала их подарки, и складывала их в шкатулку. Мне стало стыдно:
– Простите меня за то, что не пользуюсь вашими подарками… Но я не знала, как вам объяснить свое негативное отношение к украшениям.
Мой деверь серьезно просит:
– Так объясни сейчас.
– Они не соответствуют моей внешности.
Мой муж с братом одновременно издают:
– Что-что?
Я мысленно простонала « мужчины, что с них взять»:
– Да что тут непонятного? Украшения подчеркивают внешность. И что же они подчеркнут в моем случае? Да надеть на меня драгоценности – это все равно, что нарядить на Рождество вместо пушистой елки – красавицы бледную поганку.
Вилен глубоко дышит, Рэд выглядит… оторопелым.
У моего деверя самообладание лучше, чем у моего мужа:
– Бэмби, это ты так сейчас непонятно для нас пошутила?
Я осторожно перебираю в уме свои слова, и выдвигаю предположение:
– А что, здесьнельзя говорить про Рождество? Пардон, я не знала.
Рэд тяжело глотает и произносит:
– Бэмби, нам надо серьезно поговорить…
Я почти не шучу:
– Меня могут арестовать за слово «Рождество», да? Но я же не знала – здесьже есть презумпция невиновности и все такое… А Приму вообще могут арестовать?
Вилен бухнулся на кровать:
– Рэд, она сказала «презумпция невиновности»? Или мне послышалось?
– И еще она сказала «пардон».
Они меня сейчас выведут из себя:
– Вас что, не учили тому, что говорить о человеке в третьем лице в его присутствии – неприлично?
Вилен, как дурак, повторяет за мной:
– В третьем лице… Рэд, мне надо срочно выпить.
Мой муж зациклился на моем «пардон»:
– Бэмби, ты просто так сказала языческое слово?
– Языческое? Ах да, здесьже все языки, кроме Единого, считаются языческими. Нет, Рэд.
– Не понял.
– Я не просто так его использовала. Дело в том, что Единый – не мой родной. Думаю я на русском и, кроме него, знаю еще несколько иностранных языков.
Вилен опускает голову на руки и качается из стороны в сторону, приговаривая «иностранных-иностранных-иностранных».
На этот раз победило самообладание Рэда:
– Сколько?
– Что сколько?
– Языков сколько?
– А русский и английский в счет?
– Английский? Ты сказала английский? Бэмби, пожалуйста…
Да пожалуйста:
– Ну, тогда десять, не считая некоторых наречий.
Рэд садится на кровать рядом с Виленом. Да что такое сегодня с их поведением?
– Ребята, ваши манеры что, решили сегодня отдохнуть, или вы их погулять отпустили? Дама стоит – вы сидите.
Меня вдруг поразила страшная догадка:
– Ой, вы, наверное, националисты? Если бы я знала, что вы с предубеждением относитесь к русским, то ни за что бы не сказала вам, какой у меня родной язык…
Рэд опускает голову на руки. Я подхожу, глажу его по голове и ласково взываю к его разуму:
– Милый, это что, так страшно для тебя, что я – русская, да? Рэд, ну не переживай ты так – родной язык ведь не определяет национальность. Да я могу быть кем угодно… Вот к кому вы терпимо относитесь, вот к тем давайте меня и определим.
