Текст книги "НеМир (СИ)"
Автор книги: Ирина Гоба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Рэд прижимает меня к себе, шепчет мне в ушко ласковые слова, говорит, что я ни в чем не была виновата….
Мама берет мои руки в свои:
– Арина, ты действительно не могла разговаривать?
– Нет. Но все привыкли к моему молчанию, и никто не пытался со мной заговорить, или поинтересоваться у меня, а могу ли я разговаривать в принципе… Меня в этом доме никто не замечал, я помню себя там пустым местом… а это даже хуже, чем ощущать себя предметом мебели, правда? Ведь даже на мебель обращают внимание, вытирают с нее пыль, хвалят ее, или ругают… Ко мне же относились хуже, чем к мебели… Я очень боялась, что меня выкинут из этого дома… Поэтому молчала, и старалась лишний раз не попадаться никому на глаза…
– Девочка моя… мне очень хочется выразить словами то, как я сопереживаю тебе и то, что понимаю, насколько тебе было тяжело и одиноко…
– Мамочка, это же все уже в прошлом… и… надо двигаться дальше…
– Хорошо.
Чувствую очередное мамино прикосновение, и вижу следующий «кусок» своих воспоминаний:
– В моей комнате напротив меня сидит знакомый мужчина, который приходит навестить меня примерно раз в три-четыре месяца… «Маша, как ты себя чувствуешь? У тебя есть какие-то жалобы на Виктора? А на прислугу?» Я в ответ соответственно киваю головой (хорошо), качаю головой (нет – какие могут быть жалобы, если я годами его не вижу) и снова качаю головой (нет – я ведь живу в параллельном с ними мире). Он что-то быстро записывает, улыбается мне и уходит. Как только за ним закрывается дверь, я тут же пересаживаюсь за компьютер, который мне давным-давно подарила Соня… Компьютер для меня – мой учитель и советчик, он – мое окно в незнакомый мне мир, по сути, он – вся моя жизнь. Я изучаю китайский – пятый по счету иностранный язык. Задумываюсь о том, что на сегодня у меня еще запланировано дочитать до конца курс средней школы по тригонометрии… Я получаю сообщение от Шенты, хакера экстра-класса, который сам нашел меня в виртуальном мире, когда я делала свои первые дилетантские попытки по взлому очередного сервера: «Альфа, ты на месте?! «Всегда на месте» «Зацени, какую прикладуху откопал» «Супер» «Ты уже получила новый процессор?» «Да» «А ты боялась, только юбочка помялась»…
– Мамочка, как же так? Ой…
– Что, моя хорошая?
– Я была… киберпреступницей и воровкой… Блин, да по мне тюрьма плакала…
– Ариночка, сделай глубокий вдох… и объясни по порядку…
– Я была хакером… Я легко взламывала государственные и банковские сервера практически во всех странах мира…
– Зачем?
– Не знаю, там было много всего интересного… наверное, мне было просто любопытно… Но мои действия и те программы, которые я писала, требовали все более совершенного железа… И тогда я находила карточку, с неприлично большим остатком, какого-то клиента какого-то банка, который регулярно делал покупки через интернет… Я списывала с очередного такого счета деньги, и заказывала комплектующие для своего компа… Мне их приносили домой, и прислуга отдавала их мне, потому что я при заказе указывала получателем «МАРИЯ ЗЕНДОТВЕМИНА». Понимаете, моя фамилия была такой же, как у Сони – Зенд, а фамилия Виктора была Емин. Вот прислуга и видела на пакете то, что хотела… «Мария Зенд от В. Емина» – а то, что между «Зенд», «В. Емин» и «от» нет пробела, так это служба доставки некорректно набирает получателя-отправителя… Им даже в голову не могло прийти, что такой двенадцатилетний ребенок, как я, может сам себе что-то заказывать через интернет – они же считали меня… умственно отсталой…
– Так, ничего страшного ты не совершила… успокойся…
Никита привлекает к себе мое внимание:
– Сестрен, ты как, не устала еще?
– Нет.
– Слушай, а ты не будешь против, если я подпитаю твоего мужа и его брата?
– А вот с этого места поподробней…
– Да ты посмотри на них – они же сейчас сваляться от усталости.
– Извини, я сначала не поняла, о чем речь. Да, конечно, мы будем тебе благодарны за твою помощь.
– Арина, а можно без этих условностей? В следующий раз достаточно простого «да». ОК?
Я улыбаюсь и киваю:
– ОК.
– Ты пока продолжай… не отвлекайся…
– Я по приколу взламываю служебный сервер Виктора… Среди архивных папок нахожу одну с названием «Зенд», решаю изучить ее… В ней, среди прочего, находится отсканированное завещание Сони… Я узнаю, что все движимое и недвижимое имущество после ее смерти наследую я. Виктор является моим формальным опекуном «на ежемесячной зарплате», фактическим же является международная юридическая компания, которая оплачивает из моего наследства все текущие на мое содержание расходы. По условиям завещания, Виктор получает единоразовую круглую сумму в момент моего вступления в наследство «за отлично проделанную работу», что подразумевает под собой мое физическое и психическое здоровье. В случае моей смерти, все завещанное мне переходит в пользу государства. В случае признания моей недееспособности, Виктор остается моим опекуном «на зарплате». Должна сказать, что зарплата эта, мягко говоря, не маленькая. Да, и еще, по завещанию, до своего восемнадцатилетия, я должна постоянно проживать именно в этом доме – причины моего возможного переезда на другое место жительства, либо вынужденное помещение меня в клинику, регламентируются на десяти листах. Я начинаю изучать другие документы, и понимаю, что мой формальный опекун методично предоставляет моему фактическому опекуну результаты липовых экспертиз, а также отчеты моего не существующего преподавателя, который якобы специализируется в области обучения детей с психическими расстройствами. Из них четко видно, что я – аутист… Мне не улыбается этот диагноз, и я посвящаю себя изучению всех тонкостей юриспруденции в России… У меня в запасе два года, чтобы разработать план действий по признанию моей дееспособности…
Папа взволнованно спрашивает:
– И тебе это удалось?
– А ты сомневаешься в моих способностях?
– Но как?
– Долгая и не совсем лицеприятная история, полная интриг и шантажа… Как-нибудь обязательно расскажу тебе ее во всех подробностях… А пока… Мама, давай посмотрим, что там дальше натворила твоя дочь…
– Просыпаюсь и вспоминаю, что вчера подписала все документы в присутствии юристов, экспертов и нотариуса… Просыпаюсь с четким планом на ближайшие годы… Просыпаюсь, имея в своем активе многомиллионное состояние… Просыпаюсь, и горько плачу от страха перед будущим… Я ни разу не выходила за территорию дома с момента Сониной смерти, и я не знаю, что ждет меня за воротами этого дома…
Для получения навыков обучения и общения в человеческом коллективе, я выбираю маленький провинциальный гуманитарный колледж в Штатах. Мой выбор обусловлен тем, что проходить социальную адаптацию в захолустье гораздо проще, чем в большом городе… Я ведь решила учиться не для того, чтобы получить дополнительные знания, а для того, чтобы найти себе применение в жизни… Что касается наследства… У меня было достаточно времени, чтобы изучить различные инвестиционные компании «изнутри» в прямом смысле этого слова… Я доверила управление своими финансами и недвижимостью трем самым надежным, по моему мнению, инвестиционным фондам…
Я покупаю квартиру в соседнем с колледжем городке. Именно этот адрес впоследствии значится на всех документах Марии Зенд. Туда я приезжаю раз в месяц, чтобы изучить почту, ответить на те письма, которые того требуют, и произвести все необходимые текущие платежи по содержанию квартиры. Через финансовую инспекцию этого же городка я произвожу все свои периодические налоговые выплаты.
В колледже все было гораздо проще, чем я себе представляла. Я жила в кампусе и делила комнату на двоих с девушкой Сарой. Стоит ли говорить, что мне было неинтересно изучать программу колледжа, но при этом безумно интересно участвовать в процессе коллективного обучения. Я, как губка, впитывала в себя все то, что относилось к общению между сверстниками, к их интересам и предпочтениям. Но все это мне удавалось только в качестве стороннего наблюдателя. Не знаю точно почему, но стать полноценным участником социума у меня никак не получалось. Да, кстати, поступила я туда не как Мария Зенд, а как (только не смейтесь, я же была ребенком, и мне показалось это забавным) Синди Рэлла [3]3
Cinderella – Золушка (англ.).
[Закрыть]. Сделать все необходимые документы мне помог мой друг-хакер Шента: «Альфа, в этом мире за деньги можно все… дай мне пару дней… только объясни, плиз, зачем тебе получать образование под другим именем…» «Меньше знаешь – лучше спишь».
– Доченька, мне тоже любопытно, почему ты приняла это решение?
– Я не хотела, чтобы кто-то узнал о моем, Марии Зенд, финансовом положении. Я не хотела этим увеличить пропасть между мной и моими сверстниками. И я боялась, что кто-то захочет воспользоваться моим неумением разбираться в людях, моей неопытностью в общении с людьми, и начнет искать моей дружбы или… мою благосклонность не из-за моих человеческих качеств, а из чисто меркантильных соображений…
Я, параллельно с основной программой, занимаюсь углубленным изучением интересующих меня вопросов, в том числе, вопросов, связанных с работой мозга, с возникновением и проявлением эмоций. Пишу под именем Синди Рэлла научные статьи по этой теме, иду на курсы медсестер, работаю какое-то время в больнице, но ухожу оттуда, потому что кожей ощущаю боль и отчаяние пациентов… В общем, веду вполне интересную насыщенную законопослушную, но двойную жизнь. Ведь Синди – скромная девочка-сирота, получающая стипендию, и подрабатывающая на кафедре, а Мария – очень богатая, но неискушенная и неопытная девушка – сирота, которая, прежде всего, хочет научиться жить нормальной жизнью, научиться общаться с людьми и разбираться в людях. Эта Мария знает, что на это у нее уйдет гораздо больше времени, чем на изучение университетского курса термодинамики…
Ой… Мама, а…
– Что дорогая?
– А родителям и мужу принято рассказывать про первое свидание?
– Не знаю, как мужу, но твоей маме безумно хочется, чтобы ты поделилась с ней этими воспоминаниями…
– Рэд?
– Мне тоже… э-э интересно.
– Только мне, чур, про свои никогда не рассказывай, лады?
– Лады.
– Сара в восторге – это же мое первое свидание (а мы уже заканчиваем второй курс), и завтра у нее будет очередная тема для сплетен… Тот, кто пригласил меня – его зовут Майк – личность среди девушек в колледже мега популярная. Я не понимаю, чем заслужила его внимание. Мы сидим в кафешке, он говорит с набитым ртом – мне это неприятно, но я стараюсь не акцентировать на этом свое внимание. Ищу в нем хоть какие-то искупляющие его ограниченность и туповатость качества… Нахожу их в его внешности… «Синди, я такой, какой есть, без всякой там романтики и прочей чепухи. Ты мне нравишься уже давно. Так вот, если ты хочешь со мной встречаться, то тебе следует пересмотреть свой имидж. Ненавижу заумных девушек – у меня на них не стоит, ясно?!» «Да» «Ты ж посмотри на себя, как зыркнешь своими глазищами, так нормальному мужику уже ничего и не хочется. Ясно?» «Да» «У тебя красивая улыбка, так что ты почаще глупо улыбайся и хихикай, ну, как другие девчонки…» «Ага» «Ладно, пойдем ко мне, а то я с соседом по комнате только до двенадцати договорился». Я иду за ним и думаю… а зачем я иду… а хочу ли я идти с ним… а может он захочет со мной переспать… и как ему сказать, что я еще не решила, хочу ли я, чтобы он становился моим первым мужчиной… В общем, одни вопросы без ответов. Приходим к нему… Рэд, расслабься… Ну, там было несколько мокрых поцелуев, и я еще подумала, почему это их описывают так красиво, а на самом деле они – такие… ну… никакие… Потом мы ложимся к нему на кровать… Рэд, не дави мне так на плечи, в то я не буду дальше рассказывать… В общем, расстегивает он на мне блузку, а я все прислушиваюсь к себе, когда же у меня там все внутри затрепещет… и… ничего… Ну, все, думаю, я точно дура ненормальная – меня мужчина не возбуждает… пора ему сказать стоп и попрощаться в стиле «Прости, но я тебе не пара». И тут этот Майк вдруг наваливается на меня сверху, и начинает дрожать и стонать. Потом зло рычит на меня, гонит вон из комнаты со словами, что если я об этом когда-то кому-то расскажу, то он всем скажет, что у меня грудь волосатая… Ну, бегу я к себе, плачу и думаю, а что именно мне нельзя рассказывать, и что такого случилось, что он меня так стремительно выгнал… Мам, тут у меня в голове уже выпускной колледжа.
– До окончания колледжа я так ни с кем и не встречалась… Честно говоря, у меня и свиданий-то не было после того случая…
– Неправда.
– Папа…
– Арина, прости, это случайно получилось. Можешь не рассказывать.
– Нет уж – сам напросился… Теперь слушай. Когда я училась на четвертом курсе, ко мне подошла одна девочка и пригласила сходить с ней в кино. Я очень обрадовалась ее вниманию к своей персоне, ведь к тому моменту, у меня так и не сложились даже отдаленно дружеские отношения ни с кем из моих сверстников. Я все время выискивала в себе причину того, что они меня почти открыто сторонятся… именно сторонятся, а не пренебрегают или не уважают… Конечно, я согласилась пойти с ней в кино… Только прошло минут пять с начала сеанса, как эта девушка… начала меня тискать. Я закричала и убежала… Она подошла ко мне на следующий день, сдержанно извинилась и объяснила, что все считают меня лесбиянкой из-за того, что я ни разу за все время обучения в колледже не встречалась ни с одним парнем… Ну что, папа, это считается свиданием?
– Ариночка, ну ничего я со своим детектором поделать не могу. Вот ты сказала, что у тебя не было свиданий, и я увидел, что ты это говоришь не совсем откровенно…
– Мама, а почему эта часть моих воспоминаний появилась в моем сознании одним целым куском, а не отдельными фрагментами, как раньше?
– Я немного перестаралась, прости… Доченька, давай посмотрим следующую часть…
Увиденное мной окончание очередной порции моих воспоминаний поднимает меня на ноги, и я начинаю наматывать по комнате стремительные круги. Краем зрения вижу, как папа всех успокаивает, показывая, что для волнений за меня нет причин… Прокручиваю свою память в обратном порядке вплоть до выпускного и… относительно успокаиваюсь…
– Арина?
– Мама, все хорошо… Я просто в некотором замешательстве, вот и все…
– От чего?
– Эта часть воспоминаний заканчивается… фотографией Рэда…
Со всех сторон раздаются разные по интонации: Что? Как? Где?
– Ребята… Вот послушайте… Я не иду на выпускной по банальной причине – мне тупо не с кем на него пойти. Я нахожусь в своей комнате, собираю вещи, и веду сама с собой мысленные душещипательные беседы: «Да, Маша – Синди… Эта часть твоего плана уже в стадии завершения. Но ты так и не готова приступить к следующему этапу по причине того, что так ничего и не добилась… и не влюбилась… и не подружилась… и не научилась… И что делать будем?» Тут мне на глаза попадается конверт с распечаткой основных предложений по трудоустройству… Я решаю положиться на судьбу… Закрываю глаза… вожу по списку пальцем вверх-вниз, останавливаю его и… Филиал Института Мозга в пригороде Лондона… Вот таким образом определились последующие два года моей жизни… Было много работы, впечатлений и знакомств… Я поняла, что нравлюсь директору этого филиала… Он же мне был, мягко говоря, неприятен… Тщеславный трусливый лицемер … Я называла его про себя «иезуит»… Ему идеально подходило их жизненное кредо «цель оправдывает средства»… Он пригласил меня на обед… я намекаю, что не интересуюсь мужчинами в принципе (пусть лучше считает меня лесбиянкой, чем продолжает доставать своими ухаживаниями)… Это были замечательные годы моей жизни… У меня появилась первая в моей жизни настоящая подруга… Я сначала с опаской (после того случая в кино) реагировала на ее попытки завязать со мной дружеские отношения… Потом решила прямо спросить… Она рассмеялась моим опасениям, и отмела их слегка резковато для моего слуха: «Нет, Синди, я – гетеросексуалка, обожающая член с яйцами». Ой, мамочка, прости…
– Арина, я знаю эти слова. Ты не сказала мне ничего нового… Пожалуйста, рассказывай без оглядки на мою реакцию.
– Роза была замечательная… веселая, остроумная, прекрасная собеседница… склонная к авантюрам… в, общем на момент нашего знакомства я была ее полной противоположностью. Именно она научила меня обращать внимание на простые житейские радости, она научила меня смеяться и принимать себя такой как есть… Именно Роза, когда я описала ей то свое единственное свидание, и то, какие последствия оно оказало на мои взаимоотношения с противоположным полом, объяснила мне, что именно тогда произошло…
Директор филиала получил перевод в Штаты для участия в международном Проекте… Роза уговорила меня принять его предложение по совместной работе … Я согласилась…
Мы тяжело расставались с моей единственной подругой…
В охраняемом, подобно военному объекту, учреждении, у меня есть свой отдельный кабинет… Я не удовлетворена той обрывочной информацией о цели Проекта, которой меня пичкают мои вышестоящие начальники… Я вспоминаю свои хакерские навыки… В какой-то момент мне становится дурно…
В одной из своих статей, отправленных в Гарвардский научный журнал год назад, была описана моя теория по разрыву связей между зонами мозга. Я не понимаю, зачем углубилась в изучение данного вопроса – это было для меня скорее упражнением в изложении своих исследований, чем работа, преследующая какую-то цель… Ту статью так и не опубликовали… И вот я вижу моими словами написанное заключение о проведенном оперативном вмешательстве над неким добровольцем – участником Проекта… Принимаю решение увидеть того, кто явился жертвой подобного чудовищного эксперимента… Ощущаю себя соучастницей преступления… И разрабатываю план по привлечению меня к изучению последствий этой бесчеловечной операции…
Рэд внимательно смотрит на меня. Мой папа видит это и спрашивает:
– Ты что-то вспомнил?
– Кажется, да.
– Что?
– Это личное.
Я прерываю их диалог:
– Мамочка, хочу узнать, что было дальше.
– Арина, теперь я буду распаковывать твою память буквально по капельке… Вот, моя хорошая, что ты видишь?
– Я захожу в палату и вижу… Рэда. Мне очень нравится его лицо, я оцениваю физическую привлекательность этого мужчины.
Один умник, который руководил этим экспериментом, выдвинул предположение о том, что вместе с разрывом связей между зонами мозга, может произойти сбой работы ряда систем организма, и, в частности, сбой приобретённой иммунной системы человека. Рэда недавно прооперировали для корректировки регенерации, и к нему в палату можно заходить только в специальной медицинской форме: шапочка до бровей, маска, халат и бахилы.
Я работаю с остальными наблюдателями уже две недели. Мы проводим всевозможные тесты, систематизируем и анализируем их результаты. Во мне с каждым днем крепнет уверенность в том, что я – косвенный виновник того, что произошло с Рэдом. Я ожесточенно работаю над тем, чтобы найти способ исправить непоправимое. На фоне постоянного самобичевания во мне растет симпатия к Рэду. Мне нравится его голос, мне нравятся его здравые суждения, его манера отвечать на вопросы и… в общем, он мне очень нравится… Мам, это все…
– Получай следующую капельку…
Я поднимаю вверх палец, показывая, что хочу сначала молча просмотреть это воспоминание… Ой нет, но ведь таки да…
… Завтра последний день наблюдений. Через неделю Рэд пройдет процесс Заморозки. Я прихожу к нему вечером, чтобы… глупо, но я хочу попросить у него прощения, и при этом прекрасно осознаю, что он никого не можетвинить. Он молча наблюдает за тем, как я захожу к нему в слабоосвещенную в это время суток, палату и присаживаюсь рядом. Рэд спрашивает: «Мы же на сегодня уже закончили. Разве мне не пора спать?» Я киваю. Он вглядывается в открытое между шапочкой и маской пространство на моем лице и утвердительно без эмоций говорит: «У тебя красивые глаза». А у меня спазмом сжимается горло – он говорит это, не любуясь моими глазами, а оценивая их, как самец оценивает у самки ее физические данные для определения ее пригодности к продолжению его рода. У меня защемило сердце, глаза медленно, но уверенно наполняются слезами – этот сильный умный любимый мной мужчина был бы способен чувствовать и проявлять свои эмоции, если бы не я, если бы не мое нежелание думать о последствиях своих действий. Рэд моментально напрягается и начинает оглядываться по сторонам в поисках, грозящей его потенциальной самке, опасности… Весь его вид говорит: «Она плачет, значит, она боится чего-то, или что-то может причинить ей физическую боль…» Я глажу его предплечье, успокаивая, и, показывая, что мне ничего не угрожает. Рэд немного расслабляется, подносит свою руку к моему лицу, и делает движение, чтобы снять с меня маску. Я инстинктивно (нельзя, это – против правил, она должна оставаться на мне), соскакиваю с кровати прочь от его руки. Он встает, и делает шаг ко мне, мои ноги уже бегут к выходу… Он перехватывает меня почти у двери и, по инерции, отталкивает от нее в сторону… я застываю, обездвиженная его телом, прижимающим меня к стене. Рэд несколько раз сильно бьет кулаком по стене над моей головой, стараясь совладать с собой: «Девушка, никогда не беги от меня, никогда не убегай так резко. Ты слышишь меня? Когда кто-то так делает, я расцениваю этого кого-то, как врага или жертву… И мои инстинкты заставляют меня этого кого-то настигнуть и повергнуть…». Я ощущаю по снижению напряжения в его теле, как он постепенно успокаивается, приходя в себя. И еще я чувствую… его эрекцию, вжимающуюся мне в поясницу… Слышу низкое урчание Рэда, и в ту же секунду, его зубы нежно прикусывают мою шею. Меня это… заводит. Он продолжает аккуратно покусывать мою кожу вдоль линии от мочки уха до ключицы и обратно… Его колено аккуратно раздвигает мне ноги, и упирается в стену между ними… Закидываю голову назад и прислоняюсь затылком к плечу Рэда, поощряя его, ласкающие мою шею, губы… язык… зубы… Ощущаю приятное тепло у меня между ногами… то ли от соприкосновения с его бедром, то ли по какой-то другой причине… Рэд тихо спрашивает меня, при этом его дыхание ласкает мне ухо: «Ты хочешь уйти? Ты можешь уйти прямо сейчас…» Я энергично машу головой – нет, не хочу… не хочу уходить… не хочу, чтобы ты останавливался… При этом четко осознаю, что в данный момент мои гормоны правят бал не только в моем теле, но и в моих мыслях… Но мне не хочется призывать их к порядку, мне не хочется, чтобы останавливался этот бал… Рэд одной рукой поднимает мне подол халата и… разрывает мои трусики. Его рука остается там… дразнит меня… заставляет мое горло издавать постанывающие звуки… моя спина выгибается дугой, и, если бы не точка опоры в виде бедра Рэда, я бы точно свалилась на пол. Он разворачивает меня боком к стене, и позволяет подогнуться моим коленям. Поддаюсь его, направляющему мое тело вниз, давлению, и оказываюсь на четвереньках… его что-то не устраивает в моей позе, и он одним властным движением мне в спину прислоняет мою грудь к полу. Под моим виском – кафель, и я ощущаю ненормальность того, что мне нравится его прохлада… это – не правильно, мне не может нравиться то, что почему-то нравится моему разгоряченному под маской лицу. Колени Рэда широко раздвигают мои ноги в стороны… Я слегка напрягаюсь, ощутив его движение внутрь меня… Еще немного вглубь, и он чувствует преграду… Наклоняется к моей голове и спрашивает: «Моя?» Мне хочется заорать в голос… от страха перед болью… оттого, что не понимаю, как могла позволить ему так далеко зайти, и… от осознания мысли «я боюсь, что он вдруг передумает, и продолжения не будет…».
«Девушка, моя?»… он терпеливо ждет моего одобрения своим дальнейшим действиям… Я тихо, почти шепотом говорю: «Да», и вскрикиваю от, пронзившей мое тело, боли. Его рука медленно перемещается с моего живота вниз, его пальцы снова ласкают меня, и отголоски боли окончательно отступают под натиском гонящих их прочь эндорфинов.
Он продолжает медленно подводить и меня, и себя к пику наслаждения… не спеша… наслаждаясь самим процессом, и не торопясь его закончить…
Рэд помогает мне встать, невозмутимо смотрит мне в глаза и говорит (не спрашивает, а говорит): «Придешь завтра».
Все это вихрем промелькнуло в моей голове – с момента, как я поднимаю палец вверх, и до того момента, как я безвольно опускаю руку, проходит не больше двух секунд… Я беспомощно смотрю на Рэда… Он тихо спрашивает?
– Это была ты?
– Да.
– Почему?
Я подхожу к нему, обнимаю его и… не ощущаю его ответного объятия…
– Рэд, обсудим это потом наедине…
Делаю от него несколько шагов в сторону дивана, но резко оборачиваюсь на шум за моей спиной… в ужасе застываю… Мой отец сильным захватом, практически не напрягаясь, держит пальцами кадык моего мужа… Рэд морщится от боли, но не издает при этом ни звука. Мы с мамой одновременно кричим:
– Отпусти его!
– Нет.
Я подлетаю к ним, пытаюсь отодрать пальцы своего отца от шеи моего любимого:
– Отпусти, отпусти немедленно…
– Нет, он причинил тебе боль – я это видел.
– Папа, ты ничего не понимаешь… пожалуйста, не делай этого, пожалуйста…
Отец убирает свою руку, но при этом отталкивает Рэда прочь от нас:
– Арина, собирайся… Нет, тебе ничего не надо брать с собой… ты уходишь с нами, если не хочешь, чтобы я убил отца твоего ребенка… Сейчас…
Его последнее слово было произнесено с рычанием. Мама подходит, обнимает меня и выговаривает папе:
– Сергей, что за привычка делать поспешные выводы, и что за манера командовать всем и всеми? Ты забываешь, что находишься в гостях у дочери и ее мужа… Ты слишком много на себя берешь… Они – взрослые люди, и они сами могут разобраться в тех недоразумениях, которые были у них в прошлом.
– Мира, это – не простое недоразумение… Это – физическая боль… Ты хочешь оставить нашу дочь здесь, с этим… с ее мужем, зная, что он уже когда-то сделал ей больно?… Тот, кто был способен так поступить, обязательно повторит это в будущем.
Я все-таки вспылила (видит Бог – я этого не хотела):
– Папа, в этом воспоминании Рэд становится моим первым мужчиной. И, вполне естественно, что в какой-то момент мне было больно, не так ли?
Мой отец… смущается под моим гневным взглядом. Обстановку слегка разряжает Никита, который, смеясь, комментирует:
– Интересное кино получается…
– Ах, тебе интересно, да? Ну, конечно, это же не ты тут делишься при всех своими воспоминаниями о своем первом сексуальном опыте…
Никита поднимает руки, как бы сдаваясь на милость победителя:
– Да, пожалуйста, сколько хотите… Значится, дело было так… Она была меня намного старше…
Мама осаждает этого шутника:
– Никита…
Мой брат «бьет себя пяткой в грудь»:
– Мам, да я говорю чистую правду…
– Уволь нас, пожалуйста, от этих подробностей…
– Значит, про Арину тебе интересно, а про меня – нет… И где справедливость?
И тут в разговор вступает… Саша:
– Арина, а почему Рэд узнает о том, что был твоим первым только сейчас? Ты что, парень, был в тот момент пьяным или без сознания?
Первая же часть вопроса была адресована мне:
– Это наше личное с Рэдом дело… Без комментариев…
Мой муж немного сипло, еще не оправившись от папиного захвата, отвечает:
– Ни то, ни другое, но это меня не оправдывает… Бэмби, мне жизни не хватит, чтобы заслужить твое прощение за то, что я воспользовался и… что я использовал…
Мой отец не может устоять на месте, но как же хорошо, что мамин голос действует на него настолько отрезвляюще:
– Сергей, не двигайся. Это не наше с тобой дело.
Папа останавливается, но вступает в полемику:
– Не наше? Не наше? Этот козел только что сказал, что использовал мою дочь…
– Ариночка… успокой папу – расскажи ему, в общих чертах, как все было на самом деле…
Успокой папу, успокой мужа, кого мне еще надо успокаивать? А… становитесь в очередь – я сегодня добрая…
– Рэд, я не понимаю, за что ты винишь себя… Я, правда, не понимаю… В моих воспоминаниях нет ничего, за что бы ты мог себя корить…
– Почему?
– Что почему?
– Почему ты пришла тогда ко мне?
– Чтобы попросить прощения…
– И это было твоим способом искупить твою несуществующую вину?
Он почти кричит… Ну что ж, меня Бог голосом тоже не обделил:
– Да с чего ты взял? Да ты что, действительно думаешь, что у меня на тот момент были настолько далеко идущие планы? Да как ты смеешь своими нелепыми предположениями унижать мои чувства, которые я испытывала тогда к тебе? Да неужели ты считаешь, что я бы отдалась тебе, или, что я вообще способна отдаться кому-либо, из чувства вины или сострадания? Да я же любила тебя… ты… я любила тебя уже тогда…
Рэд уже стоит рядом, прижимает меня к себе, старается успокоить:
– Ш-ш-ш, моя хорошая, прости, прости, я не хотел тебя обидеть… Я просто противен сам себе… Вот и выместил на тебя весь мой стыд за свою недоделанность… Вот что ты теперь должна думать обо мне? За кого ты должна принимать меня, после того… что узнала, как я…
– Лишил девственности незнакомую тебе девушку?
Рэд кивает, при этом осторожно и внимательно всматривается мне в глаза.
– Любимый, но ведь та девушка была очень даже не против… А ты на тот момент не был связан никакими моральными обязательствами…
Нет, это не для других ушей, наклоняю голову мужа к себе, и шепчу ему прямо в ухо:
– Я так рада, что именно ты был первым у меня, – И, уже громче, продолжаю, – Это – глупо, да? Ну, то, что это вообще имеет для меня значение?
– Нет, любимая, конечно, нет…
– Все, проехали… Мамочка, а можно посмотреть, что было после того, как…
Она улыбается мне в ответ:
– Конечно…
Утро, полное ощущений физического дискомфорта, но это не ухудшает мое настроение… Я снова и снова прокручиваю то, что пережила прошлой ночью… Рэд меня не любит, да он даже не знает меня… Так что же… зато я люблю его… и моей любви хватит на двоих… Маша-Синди, да ты не просто оптимистка, ты, к тому же, еще и глупая оптимистка:
– Я прихожу на работу, быстро справляюсь со всеми текущими вопросами, и бегу к Рэду… В палате никого нет… Мне объясняют, что все участники Проекта уже в пути к местам своего назначения… Бегу к непосредственному начальнику: «Куда отвезли участников Проекта?», «Синди, это – засекреченная информация», «Я хочу, чтобы ты организовал мне встречу с Руководителем Проекта», «Ты что, смеешься, и что я ему скажу?», «А ты ему скажешь, что хорошая знакомая твоей подчиненной хочет пожертвовать на нужды проекта… пять миллионов долларов», «Я не собираюсь врать начальству. Ты что, хочешь, чтобы меня с работы выгнали?», «Нет, тебя еще и повысят – так уж и быть, замолвлю за тебя словечко… Это – правда. Я действительно знаю ту, которая готова раскошелиться на эту сумму».
Помимо благотворительного взноса, с меня еще требуют письменный отказ от операции по корректировке регенерации (на тесты и медикаментозную подготовку уйдет не меньше полугода, а Проект распускает весь свой персонал уже через неделю), а также частичную оплату за необходимое для Процесса Заморозки оборудование. Еще я рисую прочерк в строке «сумма вознаграждения за участие в Проекте». Я требую, чтобы меня Заморозили в одном с Рэдом месте. «Это невозможно. В Проекте уже участвуют сорок человек. Все они распределены по двое в специально оснащенных бункерах. Эти бункеры находятся во всех странах, которые принимают участие в Проекте. Их месторасположение – тайна за семью печатями. Вы – сорок первая. Мы и так идем Вам навстречу и выделяем для Вас резервную капсулу» «Хорошо, но Вы можете поместить эту капсулу в другом, резервном, бункере, который расположен максимально близко к бункеру Рэда?» «Думаю, что это возможно».
