Текст книги "НеМир (СИ)"
Автор книги: Ирина Гоба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Почему ты не заставил эту гниду заткнуться?
– Брат, Бэмби…
Я понял, что моя жена не дала ему это сделать.
– И…
– Кесс на следующий день захотел повторить… Но, когда они зашли в камеру, то увидели, как жена Воина сдирает с Бэмби кожу…
– Что еще?
– Кесса быстро сопоставила факты и объяснила брату, что той девочкой в камере была нынешняя Прима, но, чтобы тот не переживал, что все знают, что она не в своем уме, и что она его не узнает… Но Кесса решила все-таки на всякий случай проверить… Тогда, во время ее встречи с Бэмби, эта тварь задала мне вопрос, а правда ли что Прима не в своем уме. Я сказал, что нет, и что Прима просто дала обет молчания… Я подписал тогда Бэмби смертный приговор…
Мне дурно – мне не хватает воздуха… Я не знаю, что мне делать…
Моя Бэмби в ступоре уже три дня…
Ее жизни ничего не угрожает, но можно ли называть это ее существование жизнью?
Мы уже давно оставили любые попытки разговорить ее, увидеть от нее хоть малюсенькую реакцию на наши слова… Мы просили, мы умоляли… мы пытались ее хоть как-то растормошить… Но так ничего и не добились…
Она все время смотрит в одну точку и реагирует только на простые вещи: ей говоришь идти – она передвигает ножками, ей говоришь кушать – она кушает, ей говоришь сходить в туалет – она идет, ей говоришь спать – она ложится и закрывает глаза… Моя девочка ведет себя как живая бездушная кукла…
Если она находится в состоянии бодрствования, то сидит, поджав под себя ноги, на одном и том же облюбованном месте – на подоконнике … сидит там часами, не двигаясь, и смотрит через окно в одну точку… Что она там видит? Ведь, кажется, сама природа решила разделить с Бэмби ее страдания. На улице уже три дня льет, как из ведра… За все десять лет моего пребывания, здесьни разу не было такой мрачной и удручающей все чувства погоды…
Бэмби доела… ставит в сторону тарелку, складывает ручки на коленях… и опять смотрит в одну точку, как бы ожидая дальнейших указаний…
Вилен, постаревший лет на двадцать за эти три дня, спрашивает:
– Бэмби, хочешь что-нибудь еще? Может, пирожное?
Он спрашивает, заранее зная, что Бэмби ему не ответит, но при этом, она съест все, что будет у нее в тарелке, не разбирая и, почти наверняка, не ощущая ни чувства вкуса, ни чувства насыщения.
Я рассыпаюсь на части, во мне как будто пробили огромную дыру, и молекулы, составляющие мое естество, постепенно покидают меня через это метафизическое отверстие.
В столовую несмело входит раб, но, вместо того, чтобы сменить блюда, он падает ничком на колени:
– Прим, страшась Вашего справедливого гнева, Ваш раб просит разрешения сказать…
Я молчу, и он, не меняя положение тела, продолжает:
– Мы все очень волнуемся за Приму, мы все желаем нашей Приме скорейшего выздоровления…
И в этот момент с криком: «Бэби, Бэби», – в комнату вбегает сын этого раба. Раб не успевает перехватить своего ребенка, и тому удается добежать к моей жене. Мальчик начинает говорить ей, по-детски коверкая слова: «Бэби, Бэби, я скусял, я так сийно скусял за тобой. Бэби, папа мне лассказал, как тебя отлавили… Тебе было осень бойно? Бэби, не молци, ты меня пугаес, Бэби», – и начинает тихо плакать, уткнувшись ей в колени.
И тут моя девочка… очнулась.
Сначала она, с ничего непонимающим видом, крутит головой из стороны в сторону, как будто ищет что-то ее тревожащее. Наконец, опускает голову, видит рыдающего ребенка, и начинает гладить его по голове.
Теперь наша с Виленом очередь впасть в ступор – мы сидим, боясь пошевелиться… Мы боимся поверить в то, что Бэмби, наконец, вернулась.
Моя девочка поднимает мальчика, притягивает его к себе и говорит, сдерживая в голосе слезы:
– Ну что ты, что ты… не плачь… Бэмби не было больно… совсем не больно… с Бэмби все будет хорошо… и завтра мы пойдем с тобой гулять, и я нарисую тебе большого – большого льва…
– Бэби, доздь…
– Не волнуйся, дождя больше не будет.
И уже на следующее утро выглянуло солнце…
– Рэд, прости, я не должна была разрешать тебе оставаться здесь со мной этой ночью. Но ты мне был так нужен – так нужен, – она просыпается без слез в глазах и с благодарной улыбкой на губах…
После своего «возвращения» Бэмби проплакала почти до самого утра. Я все время крепко держал ее в своих объятиях и молча укачивал. Я понимал, что никакие мои утешения здесь не помогут, что не существует тех слов, которые могли бы ее успокоить. Она должна была пройти через это, но о том, чтобы сделать это в одиночку? Как Бэмби вообще допустила себе мысль о том, что я смог бы оставить ее одну в таком состоянии?
– Любимая, не говори так…
Она, не поднимая головы с моей груди, тихонько спрашивает:
– За что эти люди так поступили со мной?
Я чуть не задохнулся… но взял себя в руки, чтобы голосом не выдать свои истинные чувства и на ее «за что», и на ее «люди». Рэд, это же Бэмби, и в этом она вся.
… Вспоминаю перекошенные ужасом морды этих тварей, когда мы с Виленом, совершенно безоружные, зашли к ним в тюремную камеру и сказали: «Раздевайтесь». Вспоминаю, как они визжали, как недорезанные свиньи, когда мы с Виленом …
– Солнышко, – поворачиваю голову в сторону залитого солнцем оконного проема… природа солидарна с моей красавицей, – солнышко мое любимое, я надеюсь, что ты не ищешь причину их преступления в себе.
Она не отвечает, и я продолжаю:
– Ты хочешь поговорить со мной об этом? Ты хочешь узнать, что я думаю об этом?
– Нет, любимый, прости, может когда-то… когда пройдет время и мне не будет больно думать об этом… когда во мне уляжется ощущение… что меня осквернили…
Бэмби, не давая мне открыть рта, резко садится в кровати:
– Рэд, – и жалобно скулит, – Рэд, о Боже, тебе теперь, наверное будет противна сама мысль о том, чтобы прикоснуться ко мне как к женщине… Поверь, я пойму, поверь, я никогда за это тебя не попрекну…
Теперь моя очередь резко сесть. Вот так… моя девочка уже в моих руках… вот так… и только так я чувствую себя целым и цельным… прикасаясь к ней, ощущая ее тепло под своими руками – только так я, по-настоящему, чувствую себя живым.
Я, конечно, не знал о том, что рассказала Кесса, но, неужели, моя Бэмби думает, что я был в неведении и касательно Воина крепости?Наверное да, я же ей так ничего и не рассказал о том, как нашел ее, как принес ее сюда. И что же мне теперь надо сказать? «Бэмби, я знал, что тебя изнасиловали еще тогда, когда впервые увидел, но это не помешало мне любить тебя, хотеть тебя?» О нет… да это же глупо и тупо говорить такое таким образом…
– Бэмби, я тебя люблю… и ничто, никакое знание о тебе не сможет повлиять на мои чувства к тебе… НИКОГДА… ты слышишь меня? НИКОГДА…
Она целует мое плечо и говорит:
– Я тебя люблю.
Да, моя хорошая, ты меня любишь, я знаю это, но ты не знаешь, что мое чувство к тебе в стократ сильнее твоего…
Глава 11
Море
– Бэмби, подожди, я за тобой не успеваю!
– Догоняй!!!
– Нет, все, разворачивайся и плыви на берег!
– Ну, Рэд, еще чуть-чуть…
– Нет, на берег, быстро!!!
Вот это да… Моя девочка плавает, как профессиональный пловец… При этом издевается надо мной, ныряя под воду, и не выплывая целыми минутами. Когда она это сделала в первый раз, я чуть не обделался от страха, и попросил не повторять такие фокусы впредь… Но, стоит ли говорить, что она сразу поступила вразрез моей просьбе…
Бэмби лежит на животике и читает очередную «не библиотечную» книгу. На ней одета моя рубашка, которая едва прикрывает ее до середины бедер. Вот она поднимает ножки и скрещивает лодыжки. Я перехватываю нездоровый взгляд Вилена… Если он еще раз такна нее посмотрит:
– Бэмби, одень бриджи, пожалуйста.
Моя девочка молча перекатывается на спину и садится, чтобы взять их из моих рук, говорит нам отвернуться.
– Все, готово, можете поворачиваться. Вил, а почему ты сказал, что сюда и близко никто не подойдет? Это что, считается каким-то священным местом для жителей Единого и Запредельного городов?
Мой брат с готовностью объясняет:
– Тебе знакомо понятие «ментально-физическое воздействие»?
– Да, это силовое поле, изобретенное Кошнером.
– У нас есть приборы, способные создавать это поле. Я установил их в четырех равноудаленных попарно друг от друга точках. Мы находимся внутри образованного силовым полем квадрата. Причем, эти приборы настроены таким образом, что выйти из зоны через «силовые» стороны этого квадрата ты можешь совершенно безболезненно, а вот пройти через них, чтобы вернуться, сможешь только с Антифизментом.
И показывает кулон на цепочке:
– Не имея его, ты и шага ни сделаешь внутрь квадрата, не почувствовав сильнейшего желания бежать отсюда, как можно скорее. Да, и, кстати, наш дом тоже находится внутри, опоясывающего его, силового поля.
Она задумалась о чем-то, и обращается ко мне:
– Рэд, можно задать вопрос?
– Только один?
– Вообще-то один из нескольких миллионов.
Я улыбаюсь и киваю.
– Ты помнишь, что говорил мне об отсутствии у тебя способностей испытывать эмоции в прошедшем времени?
Я киваю, но уже без улыбки, с серьезным видом.
– К чему этот вопрос?
– Скажи, это было из-за оперативного вмешательства?
Немного режущее ухо словосочетание. Бэмби уточняет:
– Тебе сделали операцию?
– Да.
Откуда она может знать об этом?
Судя по изменению взгляда, моя девочка как будто всматривается вглубь себя в поисках чего-то, и, найдя это что-то, широко распахивает глаза и прижимает ручки к своим щекам:
– О, Боже… Но это невозможно… Как такое может быть?
Я обеспокоенно пододвигаюсь к ней:
– Бэмби, ты что?
Она переводит взгляд с меня на Вила, и обратно:
– Я умею делать такую операцию…
Мы с братом одновременно спрашиваем:
– Что?
– Точнее, я имею в виду, что смогла бы ее сделать, имея в своем распоряжении необходимое оборудование. Я знаю механизм разрыва связей между зонами мозга, я знаю, какие места необходимо для этого удалять. Боже, но ведь это же чудовищно и бесчеловечно делать подобное с людьми… Зачем мне это знание?… Рэд, только монстр способен замкнуть эти связи… Я… Боже… Неужели я была способна на подобного рода поступки?
Я уже обнимаю и успокаиваю мою девочку:
– Ну что ты, милая, перестань – знать, как сделать что-то плохое еще не значит, что ты способна на то, чтобы это сделать.
– А где и когда тебя оперировали?
– Очень давно… в другом королевстве.
– Милый, так может я родом оттуда? Может, мы сможем поехать туда и попытаться разыскать моих родных и близких…
– Нет, ты точно не оттуда… я бы знал.
– Тыточно знаешь, или вы,все-таки, что-то от меня скрываете?
– Мы точно знаем, что ты не оттуда.
Мы обсуждали с Вилом этот вопрос уже несколько раз. Мы пришли к выводу, что Бэмби, скорее всего, родом из полумифического Обетованного королевства. Оно считается полумифическим, потому что никто никогда там не был, никто не знает, где оно находится, но все знают о его существовании. В рассказах о Королевстве присутствует описание о том, что его минул период Хаоса, потому что сам бог поселился среди жителей Обетованного (а поселился он именно там, потому что все его жители были богобоязненными и безгрешными). Каждый ребенок Единого королевства с удовольствием расскажет десятки сказок и приданий о том, какой это процветающий край, и как много там чудес, и как там люди летают на птицах, и как там люди разговаривают друг с другом на расстоянии, и что там нет болезней, и много-много другого. Мы с Вилом всегда считали эти мифы бабушкиными сказками, основанными на памяти человечества о тех временах, когда существовали самолеты, сотовая связь, развитая медицина… Только вот появление Бэмби пошатнуло в нас эту уверенность. Ее знания убедили нас в том, что на Земле-таки осталось место, которое избежало, продолжавшуюся столетиями деградацию людей – место, жители которого, столетиями продолжали развивать свои знания и научно-технический прогресс.
– Рэд, почему ты всегда уходишь от обсуждения темы моего возможного происхождения?
Я должен ответить ей честно, только самую главную причину, но честно:
– Потому что не хочу, чтобы ты когда-то узнала о том, откуда ты родом… Потому что боюсь, что там у тебя есть те, кого ты сильно любишь, или те, с кем ты связана какими-то обязательствами…
Она с пониманием смотрит мне в глаза:
– Думаю… я думаю, что на твоем месте у меня были бы те же причины, что и у тебя. Хорошо, обещаю больше не возвращаться к этой теме.
Какая же она у меня чуткая и понимающая… От очередного подтверждения этой стороны ее характера у меня сладостно защемило сердце…
Бэмби с моим братом, уже некоторое время обсуждают вопрос об уровне медицины в Едином Королевстве. Они о чем-то спорят, но я их слушаю вполуха. Начинаю вникать только в тот момент, когда речь заходит о Первом Медике.
Вилен, потягиваясь, говорит:
– Бэмби, тебя послушать, так получается, что наш Медик – шарлатан и неуч…
– Но ведь так оно и есть. Да ты вспомни хотя бы, как через две недели после Свадьбы ты привел его ко мне…
Вилен улыбается:
– Это, когда у тебя был ПМС?
Я аж сел:
– Что?
Мой брат смущается под моим взглядом:
– Рэд, прости, я не рассказывал тебе. Я тогда заметил, что Бэмби какая-то… вялая и все время морщится, как будто ее что-то беспокоит… плохо кушает… Вот я и привел к ней Медика.
Я его сейчас стукну:
– А мне ты не посчитал нужным…
Бэмби становится на защиту Вилена:
– Эй, успокойся. Он же хотел, как лучше… И, между прочим, здорово мне тогда помог. Вил, дай мне до рассказать. В общем, лежу я у себя в комнате. Заходят Вилен с Медиком… Этот болван, – смотрит на моего брата и подкалывает его, – на этот раз речь не о тебе… Так вот, этот болван, пощупал мне лоб, измерил мне пульс, задал какие-то идиотские вопросы и… прописал мне кровопускание… А я от ужаса чуть с кровати не упала!
Вилен заходится смехом:
– Я в тот момент еле сдержался, чтобы не прибить Медика на месте, потому что догадывался о настоящей причине ее состояния.
Я не знаю, как реагировать на это их совместное воспоминание… Бэмби продолжает:
– Хм, да… Вилен сказал Медику принести мне болеутоляющее и грелку на живот.
Мой брат что, испытывает мое терпение или насмехается надо мной?
– А что же ты не рассказываешь своему мужу, что я, в плюс к этому, сделал массаж твоим лапкам?
Я все-таки взрываюсь, хорошо еще, что на словах, а не на деле:
– Ты делал массаж моей жене? Все, Вилен, иди топись – море рядом…
Бэмби хохочет:
– Рэд, ну ты даешь… раздул из мухи слона…
Ага, может ты и права по-своему, но, когда я останусь с братом наедине, то втолкую ему свою правоту по-своему.
Моя красавица кушает виноград, и с интересом вслушивается в наше с Виленом скучное обсуждение бюджета. У меня в руках десятки исписанных листов с цифрами, которые передал мне Первый Казначей.
Бэмби откашливается, привлекая к себе наше внимание:
– А, скажите, статья расхода на Избранного увеличилась с появлением у него жены?
– Это ты к чему?
– К тому, что ты меня кормишь, одеваешь, обуваешь…
– И…
– Рэд, ты уже прекрасно понял, к чему я клоню.
– Честно говоря, нет.
– Я хочу, чтобы вы мне подобрали какое-то общественно-полезное занятие.
Я не знаю смеяться мне или плакать:
– Бэмби, только не говори мне, что ты решила, так сказать, устроиться на работу.
– А почему бы и нет? Ну, неужели, я совсем ни на что негодная? Я могу, не знаю, научиться готовить, например, и мы сэкономим на…
Я уже злюсь ни на шутку:
– Прекрати городить чепуху! Ты – моя жена, и я не позволю тебе…
Бэмби сжимает кулачки:
– Вот именно, Рэд, я – твоя жена. Только при чем здесь, позволишь ты мне, или нет, делать то, что я считаю нужным??? Да ты хоть понимаешь, насколько неприкаянной я себя ощущаю, сидя целыми днями без дела. Да я же скоро превращусь в растение, ведя подобный образ жизни.
Она смотрит на Вилена, отмахивается от внутреннего, промелькнувшего в ее взгляде сомнения, и продолжает с еще большей горячностью в голосе:
– Хочу рассказать тебе один анекдот. Приходит как-то одна вдова к медиуму и просит того вызвать ей дух умершего мужа. Ну, когда появился этот дух, вдова его и спрашивает: «Любимый, как ты там? Что ты тамделаешь, чем занимаешься?», дух ее мужа ей и отвечает: «Занимаюсь любовью, сплю, просыпаюсь, кушаю, занимаюсь любовью, сплю, просыпаюсь…» «О, милый, так ты в раю?» «Дура, я – кролик на животноводческой ферме».
Вилен ржет, как ненормальный. Мне же, почему – то, совсем не смешно. Бэмби не собирается отступать:
– Ты понял шутку юмора? Ты понимаешь, что это неправильно – консервировать мой, пусть и небольшой, потенциал… что это неправильно – отказывать моему желанию быть нужной не только тебе в качестве жены, но и…
Она всегда добивается своего, не так ли?
– Бэмби, я не хочу с тобой ссориться. Чем бы ты хотела заниматься?
– Не знаю, ты же все равно географически ограничишь мне выбор занятий территорией нашего дома.
– О том, чтобы позволить тебе утруждать себя домашним хозяйством не может быть и речи.
– Хорошо, я подумаю и что-нибудь придумаю…
Опять опускаю взгляд на листки:
– Рэд, а можно мне посмотреть?
– Конечно, но здесь нет ничего интересного…
И передаю ей бумаги. Она уделяет каждой странице примерно десять секунд и говорит:
– Здесь – две неправильно посчитанные суммы статей, и, соответственно, неправильно выведены общие суммы баланса.
Я уже устал удивляться… Меня уже хватает лишь на то, чтобы тупо посмотреть на мое чудо. Вилен просит:
– Бэмби, покажи…
Брат берет писало, пересчитывает на нем в столбик ( ах, как же мы с ним скучаем по калькуляторам…) те цифры, на которые показывает Бэмби, и ошарашено кивает:
– Ты права… Но, Бэмби, это невероятно… Ты же считаешь быстрее компьютеров… которых уже давно не существует…
Моя девочка пожимает плечиками и как-то грустно говорит:
– Я – фрик…
Обнимаю Бэмби, сдерживая свой смех:
– В точку. Только, как же я счастлив, что ты – мой фрик…
Вилен предлагает:
– Рэд, идем искупнемся.
Бэмби встает и говорит:
– Мальчики – налево, девочки – направо.
Мне не хочется отпускать ее в море одну:
– Нет, подожди меня на берегу – мы с Виленом недолго… а, когда я вернусь, поплаваем вместе.
Мой брат улыбается и встревает:
– Да пусть идет сама – она же плавает лучше нас с тобой вместе взятых.
И, хитро прищурившись, обращается к моей жене:
– Бэмби, ты чувствуешь себя в воде, как рыба… Так ты поэтому не кушаешь селедку? Потому что тебе твоих сородичей жалко?
Бэмби принимает шутливый облик оскорбленной в лучших чувствах женщины:
– Ты… назвал… меня… селедкой? Ну держись!!!
И начинает гоняться за моим братом по пляжу, загоняет его в море, игриво удерживая под водой… Детский сад…
Глава 12
Вилен
Я врываюсь в кабинет Вилена, жестом спрашиваю, поставлена ли Защита, и, после их утвердительных кивков, кричу:
– Эврика!!! Я все поняла…
… Несколько дней назад у нас с ребятами состоялся серьезный разговор.
– Бэмби, мы сами многого не понимаем, и не в нашей власти разобраться в этом.
– Рэд, подожди, вы – умные образованные люди, говорите мне сейчас, что не можете выяснить, в чем здесь дело? Да вы хоть пытались сделать это?
– Пытались, но безрезультатно. Нас тоже напрягает тот факт, что все в Королевстве завязано на духовниках и то, что они до абсурда обожествили всю науку. Но, если ты не можешь изменить ситуацию, то надо принять ее такой, как есть.
– Они извратили науку, они извратили веру в Бога, а ты убеждаешь меня в том, что с этим надо мириться? Да они же – неумные ограниченные фанатики. Да как ты – Прим, можешь мириться с тем фактом, что именно они определяют стратегию научного и духовного развития во вверенном тебе Королевстве?
Вилен заинтересовано спрашивает:
– Бэмби, что ты предлагаешь?
– Почему ни один жизненно важный энергетический и промышленный объект Королевства не может работать без их ритуалов?
– Не знаю.
– Это первое, что мы должны выяснить. А там будем решать, что делать с этим знанием. Как говорится, упремся – разберемся.
Мы с Виленом, невидимые для окружающих благодаря Иллюзорам, каждый день посещали различные ритуалы по запуску тех или иных механизмов.
Я внимательно следила за всем, что происходило, и не видела в этом ничего волшебного. Каждый раз по окончании молитвы, впадения в транс, и завываний простых рабов и граждан, работающих на объектах, очередной Посвященный Духовник, подходил к механизму, включал его… и начиналась работа… или выключал его… и работа заканчивалась.
Бедные люди… они до такой степени слепо верят в то, что сам дух Божий запускает станки, аккамустанции, насосы, да и вообще все виды технологического оборудования….
Вилен сказал, что никто, кроме Посвященного Духовника, произведшего определенный ритуал, ничего не сможет сделать, и, что ходят предания о том, что грешники,посмевшие-таки что-то сделать, потом умирают не своей смертью.
Почему?
Я два дня ломала себе голову, и нашла ответ…
– Все гениальное – просто. На них находятся чипы допуска.
Рэд смотрит на меня в шоке:
– Это как?
– Вот послушай, я внимательно изучила в библиотеке принцип возведения духовника в Посвященного. Помимо разной ритуальной, ничего не значащей, чепухи, обнаружилась одна очень интересная деталь… В конце возведения, Настоятель одевает на шею каждого Посвященного цепь с массивным кулоном. На что спорим, что в этом кулоне спрятан чип доступа?
Вилен смотрит на меня с пониманием:
– Бэмби, ты – гений! Точно, по-другому же и быть не может. Настоятель, точнее не он, а кто-то из изначальных Первых Настоятелей, получили в свое распоряжение эти охранные системы, которые использовали в наше с Рэдом… в нашем с Рэдом родном королевстве на военных и стратегических объектах. Сами чипы были помещены в кулоны, а в непосредственной близости от пусковых механизмов были установлены считывающие устройства для этих чипов. Считывающее устройство не видит чип – запуск не происходит, видит – и процесс активируется. Блин, да они же всю систему благодаря этому замкнули на себе, чтобы поставить ее в полную зависимость от их религии.
– Вот-вот, добавь к этому поддержание низкого интеллектуального уровня нации и получишь, в результате, послушное легкоуправляемое стадо.
– Да-а-а, и что делать будем?
Закончив обсуждение, мы подводим итоги: Рэд ( я говорю: «Нет, лучше Вилен – у него с намеками отношения более тесные»), тонко намекает Настоятелю на то, что не будет конфисковывать у Посвященных их кулоны, а взамен мы получаем под свой контроль систему образования ( мне удалось убедить ребят, что надо начинать с причины, а не со следствия: «Рэд, Вилен, поймите, корень зла как раз в том, что люди не разбираются в элементарных явлениях физики, в простейших процессах химии»), и только лишь после того, как появятся первые наши плоды ( в виде выпускников со светским, а не с духовным образованием), мы будем решать куда нам двигаться дальше.
Мой деверь поднимает шутливый тост:
– За нашу Приму и Министра Образования в одном лице!
Я отвечаю ему в тон:
– Спасибо за оказанное доверие и за то, что на этот раз не обозвал меня Серым Кардиналом.
Плюхаюсь рядом с Виленом на диван, и, откинувшись на спинку, устало прикрываю глаза…
Я что, умудрилась задремать? Если и так, то буквально на пять минут, не больше. Из дремоты меня вывел, вскочивший на ноги, и умчавшийся вон из комнаты, Вилен. Как он дернул – такое ощущение, что у него расстройство, и его вдруг резко прихватило в туалет.
Я сонно прищуриваюсь и встречаюсь взглядом с Рэдом. Он коротко мне улыбается:
– Я сейчас, – и выходит вслед за братом.
Может, Вилену действительно нехорошо, и Рэд пошел ему помочь?
Вслед за этими мыслями, мне показалось, что в соседней комнате упало что-то из мебели… Нет, мне не показалось… Да что там происходит?…
– Вилен, сиди и не дергайся. Рэд, пожалуйста, оставь нас.
Это я повторяю уже не в первый раз с тех пор, как, войдя в комнату, увидела избивающего Вилена Рэда. Мне не хочется думать о том, чем бы все могло закончиться, не вмешайся я вовремя…
– Я никуда не уйду.
В который раз отвечает Рэд.
– Тогда уйдем мы, ясно?
Все, он меня достал… Точнее, меня достало его неумение, как подобает взрослому человеку, управлять своими эмоциями…
Мой муж изменился в лице, и я сразу почувствовала в горле комок из-за жалости к нему… усилием воли заставила взять себя в руки: Бэмби, с Рэдом расставишь точки над i после, сейчас же главное – разрулить ситуацию с Виленом.
Рэд говорит:
– Хорошо, я буду у нас.
Чего это, его «у нас» звучит так неуверенно? С чего вдруг?Бэмби… после, сначала – Вилен.
Я закончила делать последний шов возле надбровной дуги Вилена. Нос ему я тоже вправила неплохо. Аккуратно обхватываю его лицо руками, и вожу большими пальцами по его гематомам (я не удивляюсь скорости заживления ран на Вилене, потому что уже знаю, что им с Рэдом сделали операцию по генетической корректировке регенерации):
– Вил, ты уверен, что обошлось без сотрясения? Он же лупил тебя как боксерскую грушу…
Мой деверь кивает и благодарит:
– Бэмби, спасибо, со мной все будет в порядке и… иди к Рэду – ты нужна ему.
– Дорогой мой человек, а позволь мне спросить тебя вот о чем… С какой стати ты позволяешь своему брату распускать руки, а? Только не говори мне, что Рэд – сильнее тебя. Никогда не поверю, потому что не раз наблюдала за вами во время ваших тренировок в спортзале – вы с ним в единоборствах смотритесь практически на равных.
Вилен снимает мои руки со своего лица, целует мне пальчики, и говорит:
– Это неважно.
– Нет, важно. И я хочу знать…
Он выпускает мои руки:
– Бэмби, я очень виноват перед братом… Я так виноват… И поэтому не могу дать ему сдачи…
– Вил, что-то мне не очень…
Он проговаривает, глотая слова:
– Это я заставил его сделать ту операцию, это мой эгоизм взял верх над здравым смыслом, это моя жадность и тщеславие сделали из моего брата бездушное… бесчувственное… нечто. Его же и человеком-то можно было назвать с большой натяжкой… до того, как ты появилась в его жизни… Бэмби, я – последний подонок, понимаешь?… Мы с братом очень тяжело переживали гибель родителей, но Рэд особенно. Он так сильно тосковал по ним… Он каждый день рассматривал их фотографии, заставлял меня говорить с ним о маме с папой… Тогда,я использовал непростительный прием, чтобы уговорить его пойти на эту операцию… Бэмби, я сказал, что после нее, он не будет скучать по родителям… И Рэд сразу согласился…
Вилен жестоко страдает, вспоминая об этом своем поступке, и мне отчаянно хочется утешить его:
– Вил, что сделано, то сделано. Не надо, не смей пожизненно казнить себя за это. Мы все допускаем ужасные ошибки, но от нас и только от нас зависит то, как мы их исправляем и как учимся жить с их последствиями. Твоя жизнь принадлежит тебе, а жизнь Рэда принадлежит ему и только ему. Нельзя жить с чужим бременем, и ты должен прекратить жертвовать собой ради брата из-за своих прошлых ошибок. Чувство вины хорошо лишь для того, чтобы впредь не совершать не благие поступки, а не для того, чтобы держать его у себя перед носом, подобно морковке перед осликом, и тупо следовать за ним.
Вил опускает голову и качает ей из стороны в сторону:
– Бэмби, спасибо…
– Это уже второй раз за сегодня… Обычно ты не так щедр на проявление благодарности – может, все-таки, последствия от удара сильнее, чем тебе кажутся?…
Мой деверь улыбается:
– Спасибо.
– Нет, у тебя точно сотрясение…
– Бэмби…
Я его перебиваю:
– Вил, еще одно «спасибо», и я, как твой лечащий врач, пропишу тебе сутки постельного режима.
Он смотрит мне в глаза, берет меня за руку и говорит:
– Бэмби, я тебя люблю.
Фух, я аж вздохнула от облегчения. Ну наконец-то… Если бы Вилен, не сказал это сам, то мне пришлось бы взять инициативу в свои руки, и затронуть эту тему в ближайшее время. А мне очень не хотелось говорить что-то на подобии: Э-э, Вил, мне кажется, что ты в меня влюбился и… э-э, Вил, нам надо поговорить об этом. Б-р-р-р, нет, так бы я поставила и его, и себя в неловкое положение. Ну, Бэмби, вперед:
– Вилен, хорошо, что ты сказал мне это… Стало лучше и легче, когда ты знаешь, что я знаю?
Он тепло улыбается:
– Да, именно так.
Конечно, так. Моему деверю теперь не придется гадать что было бы если бы… Не знаю, как для него, но для моего склада характера, довольно мучительно находиться в состоянии неопределенности. Да любой бы на его месте, влюбившись в жену родного, и по крови, и по эмоциональной близости, брата изводил бы себя вопросами: сказать-не-сказать? как себя вести? а есть ли у меня шанс? а тварь ли я дрожащая или право имею? И т. д. и т. п. Теперь же самое страшное – непосредственно признание– позади, теперь уже от него ничего не зависит, теперь уже все в моих руках.
– Вилен, ты во всех отношениях достоин любви. Если попросишь, то я на досуге составлю малюсенький списочек твоих достоинств, страничек эдак в двадцать… Но я никогда не буду играть твоими чувствами, никогда не позволю себе причинить тебе боль, и поэтому, никогда не подарю тебе надежду на взаимность… Я люблю тебя как близкого и дорогого мне человека. Более того, я не представляю своей жизни без тебя, но четко при этом представляю без кого не смогу жить. Вилен, это не в моих силах – изменить свои чувства к тебе, либо изменить твои чувства ко мне… И я не имею права давать оценку твоим чувствам или советовать тебе, что с ними делать. Как ты думаешь, справишься сам?
Он мягко говорит:
– Не знаю, но постараюсь научиться жить с этим, и не мешать жить с этим вам.
Я выпрямляюсь на стуле, смотрю на него, как бы сверху вниз, и шутливо копирую тон школьной учительницы, которая хвалит ученика за правильное домашнее задание:
– А я никогдаи не сомневалась в твоих способностях.
Мы немного посмеялись, и я вспомнила:
– Чем ты выбесил Рэда на этот раз?
– Твоего редкостного кайфолома?
– Вилен…
– Прости, ну, в общем, я поцеловал тебя при нем, когда ты спала.
– Ты… поцеловал меня при нем, когда я спала? Самоубийца… Ведь даже я бы не позволила себе такого при Рэде!
– Чего?
– Поцеловать себя при нем, когда я сплю.
Вилен громко хохочет:
– С тобой не соскучишься… Бэмби – ты прелесть…
Я уже встаю:
– Знаю – знаю, Капитан Очевидность… а еще я – такая умница, такая красавица… и такая… скромница.
Выделяю интонацией последнее слово, посылаю Вилу воздушный поцелуй и направляюсь к двери.
Мой любимый неуверенно смотрит на меня и спрашивает:
– Мне уйти?
– Нет.
– Бэмби, я не собираюсь оправдываться и просить у тебя прощения за то, что начистил Вилу морду…
– А я тебя об этом не прошу. Вы – взрослые люди, вот и решайте самостоятельно свои проблемы в ваших взаимоотношениях.
– Но ты…
– Рэд, я попросила тебя оставить нас, потому что не могла чинить начищенную тобой морду под твоим «под руку» взглядом.
– Бэмби, ты злилась на меня…
– Опять ты меня неправильно понял. Злилась я не на тебя, а на то, что ты пока не научился справляться со своими эмоциями.
