Текст книги "Ложь и честь (СИ)"

Автор книги: Ирина Геллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Из подвального помещения клуба наверх шла высокая лестница и пара эскалаторов, которые владелец заведения никак не удосужился починить. Подниматься и спускаться приходилось либо пешком, либо на лифте для особо важных гостей. Респир сразу направился к дверям, на ходу натягивая на лицо респиратор замкнутого цикла, и даже не остановился, проходя мимо дежуривших на входе охранников. Он только с непривычки зажмурился, когда в лицо ударил яркий свет улицы, намного ярче, чем царившая в подземных залах атмосфера полумрака.

Над городом, расположенным на склонах огромного древнего карьера, не было защитного купола, и от темноты Небес жители могли защищаться только множеством ярких огней, из-за чего улицы были заметны даже с высоты воздушного корабля, выглядя как паутина яркий сияющих нитей. Невысокие здания из бетона и камня, больше похожие на оборонительные укрепления, облепили со всех сторон всевозможные хижины и лачуги, собранные из строительного мусора и лома с ближайшей свалки списанных кораблей. Яркие электрические фонари освещали грязные и протоптанные улицы, выложенные пластиковыми и металлическими листами, вытоптанными и переломанными, кучи мусора у подворотен и прохожих в масках и противогазах, снующих по своим делам.

Несмотря на то, что атмосфера здесь была пригодна для дыхания, в воздухе все равно находилось слишком много испарений и примесей, приносимых ветром с пустошей или поднимающихся со дна котлована, где из кислотного озера все еще торчали остатки каких-то металлических конструкций и древней добывающей техники. Улицы каскадом спускались все ниже и ниже по склонам котлована, где в самом низу упирались в несколько очистительных фабрик, добывавших из грязных вод озера химикаты, что затем шли на продажу прибывающим в порт купцам. Там, совсем близко к берегам, постоянно висела легкая дымка испарений, а фильтры обычных противогазов забивались за пару часов использования. Там были самые бедные кварталы, где только поднимались бетонные вышки старых жилых модулей гильдий наемников и пиратских кланов, осевших здесь еще во времена, когда город только начинал расти несколько столетий назад. Высотки с толстыми стенами и маленькими окошками поднимались над скоплениями хижин. А выше на склонах поднимались уже новые кварталы, где широкие основания таких же зданий-бункеров, способных выдержать влияние вредной атмосферы, окружала мешанина хибар, налезавших друг на друга и оставлявших только совсем тоненькие улочки, где в лучшем случае могли разминуться два человека.

Респир считал, что когда-то эти территории пыталась заселить более развитая цивилизация, оставившая эти бетонные здания и относительно серьезный портовый комплекс на противоположной стороне карьера, но по каким-то причинам не смогла здесь закрепиться. Теперь старыми зданиями пользовались совсем другие поселенцы, перестраивавшие их по собственной надобности.

И смотрел герцог на причалы, протянувшиеся прямо над городскими кварталами. Там, среди прочих кораблей, стоял и его корвет, что уже должны были подготовить к отлету. Как и всегда, вся портовая зона ярко освещалась, и отдельно выделялась только высокая диспетчерская вышка, с яркими прожекторами, направленными в небо. С противоположной стороны поднимались стены крепости, возводимой рейнсвальдцами. Высокие башни комплексной защиты уже были достроены, и вокруг них постепенно вырисовывались контуры бастионов и мощных стен с артиллерийскими батареями. Когда она будет закончена и системы воздушной обороны перейдут на режим боевого дежурства, все воздушное пространство окажется под полным контролем королевства. Для города это будет означать фактическую потерю независимости.

А пока что здесь на улицах можно встретить и мутантов, и гибридов, и прочий всевозможный сброд с пустошей. Все они умудрялись жить в относительном мире, но только, как однажды колко заметил Калгер, ровно до тех пор, пока не показывались рейнсвальдцы.

– Энистон, когда все закончится, я сделаю тебя рыцарем… – заметил герцог, чуть гундося из-за модулятора голоса в респираторе. Кевларовая маска закрывала всю нижнюю часть лица, оставляя снаружи только пару фильтров и уходящие за спину тонкие шланги от кислородного генератора за плечами. Только глаза оставались открытыми, и в них снова плясали те самые безумные огоньки, что сверкали каждый раз, когда Респир загорался очередной идеей. – Если, конечно, ты сможешь выжить.

– Увольте, – пират покачал головой, встав рядом с ним, застегивая последние молнии на своей тяжелой защитной шинели. Его лицо скрывал противогаз с фильтром с левой стороны и низко опущенный капюшон. – Постараюсь сделать все, чтобы избежать такой участи. Или же сразу пристрелите меня…

– Вот именно поэтому мы и сошлись, друг мой. – Респир коротко рассмеялся и похлопал своего спутника по плечу. – Ты искренне ненавидишь Рейнсвальд. Все то, что он из себя представляет и чем еще только может стать. Точно так же и «Новая память». И я более чем уверен, что у них для этого есть немало причин. И именно поэтому вы отлично сможете понять друг друга…

– Вы хотите отправить меня на переговоры с ними? – Энистон даже остановился, не сразу поверив услышанному. – Нет, конечно, я понимаю, что это проявление доверия, но все же… Не слишком ли поспешные решения сейчас принимаются? Вы еще даже не в курсе, кто они такие. Да и я только слышал о них самое общее.

– Ты боишься? – Респир остановился, чтобы пропустить тяжело нагруженную телегу, подталкиваемую вьючным рогачом, недовольно мычащим при каждом новом окрике владельца. Грузное животное занимало практически все свободное пространство на улице, разрезая поток людей как нос корабля. – Никогда не замечал за тобой подобного. Могу даже назвать неприятным открытием…

– Я не уверен в необходимости сразу мчаться на поклон к повстанцам, отказываясь от первоначальной идеи набора пиратских капитанов, – ответил Калгер, недовольно осматривая свои высокие сапоги, на голенища которых набрызгало грязи, когда рогач наступил в лужу. – Это не так рискованно… Я уже говорил, что среди этих людей найдутся многие, кто найдёт причины поквитаться с вашим королем…

– Плевать… – Респир оставался непреклонен. – Я хочу «Новую память». И я ее получу. До них все же дойдет, что наши взгляды не настолько уж сильно отличаются, чтобы не найти общих слов.

Сложив руки за спиной, он потопал дальше к парковке воздушного транспорта, и Энистон поспешил за ним, пытаясь сообразить, что теперь взбрело в голову герцогу. Они прибыли сюда всего лишь день назад, и все это время Респир был занят тем, что вербовал людей в свою маленькую армию, постепенно становившуюся все больше. Такой подход для дворян удивителен, обычно они старались формировать силы из местного населения своих феодов, обучая и подготавливая солдат, а не полагаясь на наемников. Ресурсы самого герцогства не позволяли содержать крупные силы наемных армий, казна просто не могла выдержать подобного, но герцог пользовался практически неограниченными возможностями финансирования из казны своего дяди.

Граф Гористара поддерживал своего родственника в подобных безумных начинаниях, но вряд ли предполагал, к чему именно герцог готовился. Во всяком случае, Респир был искренне в этом уверен, когда разрабатывал планы своей будущей революции, желая перевернуть с ног на голову устоявшийся порядок вещей, выстроив их в том виде, что считал идеальным и подходящим для всех.

У причалов города теперь стояло еще несколько кораблей, чьи капитаны согласились на участие в предстоящей войне, и чьей задачей теперь были постоянные налеты на торговые пути, по которым ходили рейнсвальдские грузовозы, перевозящие тысячи и тысячи тонн как готовой продукции, так и необходимых материалов. Королевство словно огромный спрут раскинуло щупальца своего влияния гораздо дальше собственных границ и колоний, и торговля имела огромную роль в жизни каждого феода. Именно сюда герцог и хотел бить изначально, и прямо в эти минуты уже продумывал, как именно будет использовать новых наемников.

– Господин, хорошо, что вы вернулись. – Встретил их один из охранников, в отличие от своего сюзерена одетый не в форму герцогства, а в безликое снаряжение, больше подходящее очередному бойцу рейдерского отряда или вольной группировки с пустошей. Так они привлекали к себе намного меньше внимания, чем сам герцог, на которого оглядывался каждый второй прохожий. – У нас все спокойно, но…

Заканчивать было необязательно, герцог и так понял, что имел в виду его подчиненный. Здесь постоянно приходилось держаться настороже, а человека могли убить только ради того, чтобы потом обобрать его еще теплый труп. Охранники, привыкшие к более мирным порядкам рейнсвальских городов, чувствовали себя словно под прицелом. Людям Энистона было намного проще, как родившимся и выросшим в подобных условиях, и они больше скучали в ожидании своего командира.

– Мы возвращаемся на корабль. – Респир отдал приказ готовить их транспорт к взлету, а сам повернулся к сопровождавшему его пирату. – Я оставлю тебе нескольких человек и систему связи, чтобы оставаться на контакте в любое время суток. Возможно, вскоре мне придется вернуться на Рейнсвальд, но ты не полетишь вместе со мной. Возьмешь своих людей и несколько наиболее подходящих экипажей, после чего отправишься по координатам, которые тебе перешлют.

– А как же эти партизаны? – пират даже удивился. – Вы же хотели туда меня отправить!

– Это позже. Про «Новую память» мне еще следует изучить материалы, а вот с Сатоном Тристанским необходимо наладить контакты как можно быстрее.

– Тристанским? – Энистон даже остановился на мгновение, с недоверием глядя на герцога. – Если мне не кажется, то эта фамилия одного из дворянских родов королевства. И вы сейчас хотите наладить контакты с одним из таких феодалов? Пожалуйста, скажи мне, что просто неудачно пошутили.

– Если говорить откровенно, то я еще не уверен, что стоит иметь с ним дела, но у нас во многом совпадают планы. – Респир пожал плечами. – Его люди сами вышли на меня, но бежать к нему сразу же, как собачонка, я не собираюсь. Поэтому отправишься ты, как самый безопасный в этом плане человек. Ты даже не подданный короны, поэтому если меня хотят подставить, то ничего не выйдет…

– Хороший у вас ход мыслей, ничего не скажешь. – Энистон покачал головой. – Я вот тут думаю, вас прямо сейчас послать куда подальше или подождать, пока вы попытаетесь мне прямой приказ отдать.

– Можешь послать прямо сейчас. Однако ты все равно полетишь к этому дворянину и посмотришь, кто он такой. А я займусь своими делами на Рейнсвальде. Как только закончу с ними, сразу же вернусь и буду ждать от тебя развернутого отчета.

– Иногда мне все же хочется взять и действительно вас послать…

– После чего вернутся к своему нехитрому ремеслу, да? – Респир уже садился в аэромобиль, но убрал ногу с подножки и вернулся к пирату. – Будешь и дальше рисковать всем, что умудрился сохранить, когда эмиссары королевства выкинули тебя на мороз, оставив практически ни с чем, просто потому, что ты им мешался? Будешь пытаться ковырять своими мелкими зубками кожу титана, который даже не замечает твоего существования, пока однажды все-таки не ошибешься и не получишь свое, превратившись в пыль Открытого Пространства? Так, что ли? Только знаешь, чем обернется вся эта твоя борьба и столь героическая смерть?

Калгер только шумно втянул воздух фильтрами своего противогаза, но ничего не сказал, глядя сквозь линзы с плохо скрываемой ненавистью прямо в глаза своему нанимателю. Респир только подошел ближе, положив левую руку на рукоять висевшей на поясе шпаги.

– Все это будет бесполезно. Бессмысленно, как все жизни большинства живущих в этом городе! Как паразиты рождающиеся, живущие и дохнущие в собственных помоях, не оставляющие после себя ничего, кроме таких же выродков, дабы те потом легли новым слоем мусора под ногами правителей мира! Хочешь остаться таким же? Ты пришел ко мне потому, что я дал тебе шанс сделать хоть что-то значащее в жизни! – Герцог ткнул пирата пальцем в грудь так, что тот даже отступил на шаг, сам рефлекторно схватившись за эфес палаша на поясе. – И ты поклялся служить мне, поэтому будешь делать то, что я скажу! Не хочешь – можешь валить уже прямо сейчас и сдохнуть, как и сотни тех, кто был до тебя! Бесполезно и бессмысленно!

– Любого другого я уже убил бы за такие слова…

– Так чего же ты ждешь? – герцог раскинул руки в стороны. – Даю тебе слово, что ни один из моих людей не станет тебе мстить!

Калгер даже схватился за рукоять палаша, но шумно выдохнул и, распрямившись, отпустил оружие.

– Ты и сам знаешь, что я прав… – процедил Респир и отступил на шаг. – Поэтому просто поверь мне на слово и делай то, что необходимо.

– Я надеюсь, вы хоть сами понимаете свои поступки… – Калгер вздохнул и склонил голову, надеясь спрятать взгляд из-под линз противогаза.

– Будь уверен…

Глава 16. Страх будущего и прошлого

Страх – это глубочайшая бездна, в которой гибнут люди и народы.

Автор неизвестен

Аяк бежала по древним развалинам, ориентируясь на все еще пробивавшийся источник радиосигнала и надеясь только на то, что успеет добежать раньше, чем появится враг, напавший на конвой. Повторявшееся сообщение доходило плохо, с перебоями и помехами, но все же сигнал постепенно усиливался с приближением к указанной точке и самому передатчику. Среди обломков и возвышавшихся над ними выветренных остовов зданий, в окружающей тишине, любое эхо, усиливаясь и искажаясь, расходилось на многие километры, отражаясь от старых стен и изломанных скал. До ушей доходили приглушенные звуки выстрелов и взрывов, гул двигателей и лязг гусениц тяжелых танков, хоть и непонятно было, откуда доходят эти звуки, путая, с какой стороны стоит ждать опасности и что может случиться в следующие несколько секунд. Жестокий разгром и беспощадность врагов, гибель всех товарищей и бесплодные попытки спастись подломили девушку изнутри, и теперь страх пробирал до самых костей, хотелось уже просто выбраться из этого кошмара, забиться в угол и рыдать.

Сжав зубы, она продолжала бежать, забыв даже о том, что кроме других людей и солдат противника здесь могут оказаться и дикие твари, не менее опасные для одинокого путника, чем засевшие на своих позициях снайперы.

– Вы где?! – Чуть ли не в истерике выдохнула Аяк в общий эфир, пытаясь определить, куда бежать дальше. Здесь полуразрушенный коридор древнего здания выходил в большой двухярусный зал с высохшим бассейном в центре. Оттуда вели и другие двери, но девушка чувствовала, что еще немного – и она просто заблудится среди этих бесконечных лабиринтов этажей и переходов.

Легенды о древних зданиях ходили среди многих искателей и путешественников, рискованных настолько, чтобы в одиночку передвигаться по пустующим развалинам Пустошей. Многие, имевшие за плечами большой опыт таких переходов, любили попугать новичков или же просто делиться воспоминаниями. Аяк от таких путников, иногда останавливавшихся в караване, и раньше слышала истории о призраках и неупокоенных душах, продолжавших бродить среди каменных стен, голодных и вечно жаждущих тепла настоящего живого тела. Рассказывали они истории и про то, что на самом деле древние развалины не такие уж и бездушные, как считается простыми обывателями. Старые здания, забытые и заброшенные, сохраняли в себе память обо всех событиях, когда-либо происходивших в их стенах. Все они постепенно превращались в нечто большее, становясь настоящей душой этого места, способной по своему желанию как помочь забредшему путнику, так и, наоборот, запутать его и заставить плутать. Истории казались выдумкой, но Аяк чувствовала присутствие здесь кого-то еще, внимательно следившего за одинокой девушкой, близкой к тому, чтобы заблудиться в пустошах. Противное ощущение чужого взгляда, внимательно смотревшего ей в спину, никак не покидало девушку. И потому в первую очередь Аяк требовалось успокоить нервы, но как раз это у нее никак не выходило.

– Кто на линии? – Ее голос все же пробился через все помехи, услышанный кем-то на другой стороне. Нервный мужчина, засекший ее вызов, сам, казалось, готов был разорвать контакт в любую секунду. – Кто на линии, немедленно назовитесь или мы отключим канал!

– Аяк, машина номер девяносто восемь! Нас подбили, я одна из выживших. Об остальных ничего не знаю, но, думаю, все погибли! – Сердце подпрыгнуло как ужаленное, что ей наконец-то получилось зацепиться за протянутую хрупкую соломинку спасения. Девушка прижала гарнитуру к уху, оглядываясь по сторонам. Старые и истлевшие стены со всех сторон давили на нее, высокие колонны и остатки барельефов в спектре ночного визора отбрасывали странные и уродливые тени, пугающие и ни на что не похожие. – Двигаюсь на ваш сигнал. Вы далеко?

– Аяк? Святое Небо! Ты спаслась! Продолжай ориентироваться на сигнал, мы забились в каком-то внутреннем дворе, куда их танки не пролезают. Вроде как смогли отбиться, но они могут появиться снова в любой момент! Так что быстрее! Мы не можем слишком долго ждать! Смотри, чтобы старый небоскреб с высокой башней все время оставался справа. На открытое место не выходи, у них всюду снайперы.

– Скоро буду, – выдохнула девушка, окрыленная надеждой. Тот высокий небоскреб, выделявшийся в режиме ночного зрения на фоне неба, она успела запомнить с самого начала. Слишком он возвышался на фоне остальных окружающих развалин, почти не поврежденный, и оставался самой высокой точкой над всей окружающей территорией. Получалось по первым прикидкам, что ей оставалось совсем немного до спасения, а сигнал пробивался так плохо не из-за расстояния, а из-за толстых бетонных стен, глушивших радиоволны. В последний раз оглянувшись, девушка подняла взгляд наверх и тут же с испугу отшатнулась.

Прямо над ее головой, забравшись на обломок декоративной арки, сидело нечто, отдаленно напоминавшее человека, в бесформенном рваном балахоне и заросшее черными волосами. Из всего лица получалось разглядеть только оскаленный рот с неровными треугольными зубами и лишенные зрачков глаза. Сидевшая в засаде тварь словно ее разглядывала и изучала, но один этот взгляд испугал до дрожи. Аяк моргнула, и наваждение в тот же миг исчезло, не оставив после себя даже облачка дыма. Сколько она потом ни всматривалась в остатки арки, ничего похожего там уже не появлялось.

Что именно это было, девушка так и не поняла, но повторения дожидаться ей не хотелось совершенно. Осенив себя святым знаком, она поторопилась выбежать из зала, направившись по коридору, проходившему ближе всего к источнику сигнала. Мощность сигнала, то падающая, то снова начинавшая расти, указывала, в какую сторону бежать, снова и снова сворачивая на очередной развилке или груде обломков. Коридоры полуразрушенных зданий, наваленных друг на друга, словно в гигантской песочнице, в итоге выводили на остатки подвесной улицы, когда-то проходившей высоко над уровнем земли. Треснувшее полотно дороги огибало просевший остов небоскреба и уходило в высотную застройку, где постепенно спускалась обратно к уровню земли. Большая часть тротуаров и магистралей давно засыпана обломками и остовами древних машин, так и застрявших в бесконечных пробках, сгнивших до состояния бесформенных кусков железа. Расчищенные проходы с раскиданными по сторонам грудами ржавых обломков указывали на недавно прошедшую здесь технику, и Аяк побежала по этим следам, ориентируясь на все тот же небоскреб, едва различимый в канале ночного визора.

Девушка торопилась как могла, но все же старалась держаться в укрытии, помня о возможных снайперах. На поверхности за пределами здания сигнал усилился, и ориентироваться стало проще. Аяк, присев на колено под укрытием старого корпуса небольшого грузовика, сверилась с экраном коммуникатора на левой руке и убедилась, что идет правильно. Сигнал становился четче, если повернуться в сторону тянувшихся дальше следов. И там же в зоне видимости появлялись следы недавно прошедших боев. Уходившие этим путем остатки конвоя добивали уже с воздуха или наводя артиллерийские удары, так что среди обломков еще горели и чадили дымом остовы разбитых грузовиков и бронетранспортеров. Обгоревшие тела ее соплеменников лежали на земле среди обломков, изуродованные огнем настолько, что уже было и не узнать никого.

Аяк пыталась не думать о том, как много народа погибло на этом пути, но душу против воли захлестывала волна отчаяния. Глупых надежд она не лелеяла, понимая, что с подобным врагом им сражаться не по силам, это были отряды крупного государства, с вооружением и техникой, недоступной никаким кочевникам. От них можно только бежать, но вот скольким из всего племени получится вырваться, страшно представить.

Боевые квадрокоптеры бароната уничтожили несколько разрозненных групп, пытавшихся пробиться по этому пути, и только единичным машинам удалось прорваться к безопасному пока месту. Дальше по дороге один из высотных комплексов сходился в замкнутый атриум прямо на перекрестке подвесных дорог. Осевшие и накренившиеся стены закрывали внутренний двор от атак сверху, а спускаться слишком близко к полотну дороги пилоты квадрокоптеров, чьи машины не обладали мощным бронированием, не рисковали. Легкая авиация отступила, а артиллерия пока не получала приказов уничтожить это участок, и потому на некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая только долетавшим издалека эхом.

Единственный свободный проезд перекрывал один из легких джипов с развернутым в сторону дороги автоматическим гранатометом. Стрелок сразу навел орудие на показавшийся из темноты силуэт, но, успев узнать в прицеле знакомую фигуру, так и не выстрелил.

– Эй! Давай быстрее сюда! Мы уже сейчас отправляемся! – Стрелок замахал бежавшей девушке рукой, призывая поторопиться. – Больше нельзя ждать!

Аяк, не останавливаясь, проскочила мимо джипа, оглядываясь по сторонам. На небольшом пятачке земли между полуразрушенных стен сбилось около десятка тяжелых грузовиков и даже пара бронемашин. Обожженные, с пробоинами и поломанными колесами, едва выбравшиеся из-под обстрелов, они производили жалкое впечатление. Остатки огромного конвоя, забившиеся в угол, последние выжившие, все еще отказывавшиеся сдаться и просто умереть. Водители и уцелевшие техники пытались привести свои машины в порядок, заставить двигаться все, что вообще имеет колеса. Спешно латая дыры и меняя поврежденные диски, они порой вытаскивали из обломков других машин нужные запчасти, с руганью пытаясь подогнать их под нужное место, пока гражданские бинтовали раны и считали потери.

Пахло гарью и кровью. В каждой уцелевшей машине полно раненых, многие из которых вряд ли переживут ближайшие пару дней, поскольку мобильному госпиталю прорваться не удалось. Где-то кричали дети, кто-то стонал от боли, а кто-то уже срывался на истерику. Трупы погибших складывали отдельно в дальней стороне, прикрывая окровавленными тряпками, времени не было даже на то, чтобы их толком похоронить. Только кто-то все же выделил пару канистр с топливом для костра, который собирались разжечь, когда остатки конвоя тронутся в путь. Новый столб поднимавшегося дыма мог привлечь ненужное внимание.

Один из немногих уцелевших офицеров пытался организовать какой-то порядок и распределить спасенные припасы по всем машинам, но его почти никто не слушал. Жители конвоя были куда более сплоченными и организованными, чем обычные поселенцы, из-за постоянных опасностей, преследовавших их в пути, но и они теперь находились в состоянии, близком к панике.

– Когда отправляемся? – Аяк, заметив офицера, первым делом подошла к нему. Время на приветствия терять тоже уже нельзя.

– Сразу, как только вернутся разведчики, – огрызнулся тот, но, заметив броню девушки и узнав ее, чуть успокоился и объяснил ситуацию. – Мы вляпались по уши. Они глушат наши частоты и локаторы, так что мы немы и слепы. И понятия не имеем, где сейчас их основные силы и выжил ли хоть кто-то из наших. Как только разведчики скажут, что маршрут безопасен, сразу же выдвигаемся…

– Надо прямо сейчас! Если нас обнаружат, то уйти уже не дадут! – оборвала его девушка. – Перебьют прямо здесь как в загоне!

– Мы не можем лезть вслепую! – отмахнулся офицер. – Один раз уже полезли! Теперь хоть кого-нибудь бы вытащить отсюда!

Их прервала яркая вспышка, и почти сразу же за ней последовал звук взрыва, на секунду всех оглушивший. Внедорожник, закрывавший проход, снесло с места прямым попаданием, бросив пылающий остов внутрь двора, на толпившихся там людей. Тех, кому повезло, снесло сразу, превратив в кровавые брызги на древнем дорожном покрытии. Кому повезло меньше, раскидало с оторванными конечностями и переломанными костями. Валяясь на дороге, они кричали от боли, но остальные уже не обращали внимания на раненых. Все, кто мог держать оружие, бросились к проходу, где снова появился противник.

– Они уже здесь! – чей-то истерический голос породил новые крики страха среди гражданских, уже не знавших, куда деваться.

Аяк подхватила кем-то оставленный автомат и тоже бросилась к проходу, откуда уже доносилась стрельба. В конце улицы, на пределе дальности маломощных визоров кочевников, показалась цепочка стрелков. Тяжелобронированные солдаты, прикрываемые штурмовыми щитами, двигались вперед, ведя огонь короткими очередями. Один из них присел на колено и опустил щит, а напарник, державшийся за его спиной, взвел гранатомет на плече, после чего раздался новый выстрел. Реактивный снаряд прошел выше и ударил в каменный потолок над головами защитников. Посыпались обломки, и древние межэтажные конструкции треснули. Перекрытие просело и начало разваливаться, куски бетона и камня посыпались вниз. Еще живые бойцы побежали во все стороны от осыпающихся стен, и в этот момент их сбивали автоматические очереди. Тяжелые пули вырывали из тел куски плоти с костями, легко прошибая примитивную броню, и стоило только высунуться, как человек превращался в решето.

Гул приближавшейся авиации Аяк даже не сразу услышала из-за грохота стрельбы. Только когда бомбардировщик завис над ними, девушка заметил угрозу сверху. Яркие точки в безликом черном небе вырвались из его корпуса, из открывшихся с обеих сторон люков, дождем обрушившись во двор по кривым траекториям, огибая препятствие и точно нацеливаясь на людей. Только маленький ребенок, оставленный кем-то в куче тряпья, в последние секунды счастливо смеялся, пытаясь поймать ручонкой одну такую звездочку, полетевшую в его сторону.

Взрывы бомб оборвали последние надежды. Аяк только успела проклясть тот день, когда они встретили проводника, обещавшего безопасный проход через земли. Авиабомбы детонировали, даже не долетая до сбившихся внизу людей и машин, и все внизу охватило ревущее плазменное пламя, моментально выжигая воздух. Легкие обожгло, а горло перехватило железной хваткой удушья. Следом взрывались охваченные огнем боеприпасы и грузовики, а те, кто не погиб сразу, умирали в жутких муках, сгорая заживо и задыхаясь.

Аяк, обожженная и полуослепшая от пламени, успела подползти и спрятаться за каменными обломками, судорожно кашляя и пытаясь сделать хоть один вздох, но воздух словно состоял из одного только дыма и пепла, что резал и колол обгоревшее горло. Рев пламени заглушал все остальные звуки, а привыкшие к полумраку глаза нещадно слепили яркие блики. Мимо ее укрытия пробежал человек, охваченный пламенем, но не успел он сделать и нескольких шагов, как отлетел назад, получив в грудь несколько попаданий.

Тристанские пехотинцы вошли внутрь, зачищая территорию и добивая последних выживших. Их светофильтрам не могло помешать яркое пламя, а датчики сердцебиения позволяли обнаружить даже тех, кто еще пытался спрятаться. Аяк ничего не могла сделать, пока солдаты добивали ее товарищей, и только закрылась рукой от яркого фонаря, когда один из тристанцев обнаружил ее укрытие. За лучом света получалось различить только ничего не выражавшее керамитовое забрало с пятью маленькими, бледно светившимися линзами визоров. В руках солдат бароната держал ручной пулемет, направленный в девушку. Стоило ей только дернуться, как стальная подошва прижала ее к каменным обломкам, не давая пошевелиться.

– Да будьте вы все прокляты! – в отчаянии, чуть не плача, закричала Аяк в безликое забрало шлема, пытаясь оттолкнуть от себя стальной сапог. В следующую секунду раздалась пулеметная очередь, превратившая девушку в кровавые клочья.

– Сектор зачищен, – безликим голосом доложил робот ударной группы, подключив канала связи с командиром-человеком. – Сопротивление подавлено. Выжившие ликвидированы.

* * *

Кольцо закрылось. Группы тристанских бронетанковых и пехотных подразделений легко рассекали и уничтожали раздробленные и изолированные друг от друга очаги сопротивления самыми жесткими и эффективными способами. Презентация возможностей сухопутных армий бароната шла с блеском, казавшимся излишним в таких условиях. В ход шли системы артиллерийского и залпового огня, тяжелые танки и штурмовые мехи, вооруженные модульными орудиями последнего поколения. Сверхтяжелые «Викинги», впервые выпущенные с секретных полигонов бароната, широкими траками раскатывали целые кварталы, словно сухопутные крейсера, уничтожая целые группы дикарей единственным залпом своих орудий.

Именно эти танки и стали главной частью устроенного представления, казавшиеся слишком громоздкими и неуклюжими для условий плотной городской застройки. Их огневая мощь поражала. Орудия главных калибров, установленные в центральной башне, сносили развалины древних небоскребов, превращая толстые бетонные стены, пережившие тысячелетия запустения, в мелкое крошево, а вторичные добивали то, что каким-то чудом умудрялось уцелеть.

Приглашенные гости с удивлением и любопытством рассматривали эти боевые машины, впечатленные детищем военного гения Рейнсвальда.

«Викинги» действительно не подходили для ведения боев в городских условиях, но и создавали их совершенно для других целей. Эти сверхтяжелые танки с дополнительными башнями и высоким корпусом никогда не предназначались для ведения автономных боев, а рассчитывались как мобильные средства поддержки наступающих танковых порядков. С орудиями, способными представлять серьезную угрозу даже для воздушных кораблей на низкой орбите, «Викинги» доминировали на поле боя, не имея серьезных соперников по огневой мощи или защите, а действенных способов их уничтожения пока что не было разработано, кроме бомбардировки силами воздушного флота. На тестовых обстрелах их бронирование выдерживало даже налеты бомбардировочной авиации, а установленные системы воздушной защиты позволяли эффективно отбиваться от таких атак выставлением силовых щитов и огнем скорострельных зенитных систем.