Текст книги "Ложь и честь (СИ)"

Автор книги: Ирина Геллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Ваше Величество, граф Розмийский не таков. Мне ли Вам об этом рассказывать? Он правит своим феодом так, как достойно лучшим из лучших, и его подданные не знают бед и серьезных проблем…

– В мирное время, – уточнил король, прервав графа. – Для остального он… не годится. Пускай это слово будет лучше всего описывать его характер. Граф, я понимаю, почему вы хотите поддержать именно его претензии на престол во время предстоящих выборов нового короля. Возможно, только я, не считая самих Небес, могу осудить вас за подобное. Как и за то, что поддержать его претензии вы готовы и силой оружия. Я не хочу умирать, не зная, кому оставляю страну. После смерти сам король уже не в состоянии повлиять на свою страну, но он может еще многое успеть, прежде чем Небеса его призовут. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?

– Никак не могу, Ваше Величество. Прошу простить меня за дерзость, но, возможно, Ваше Величество допустило ошибку, – Омфлей Гористарский склонился снова и еще ниже. – Даже в самых страшных своих снах я не осмелюсь нарушить условия избрания нового короля ни делом, ни помыслом.

– Если вы смеете обманывать меня, то тогда побойтесь хотя бы Небес, с которыми все равно вам суждено встретиться! – Повысил голос король, но горло не выдержало такого напряжения. Иинан тут же зашелся приступом кашля, все же вынужденный опереться на медицинского киборга. Гористару пришлось молчать и ждать, пока король сможет собраться с силами, чтобы снова заговорить. – Граф! Я не хуже вас знаю, что каждый из трех претендентов сейчас готовится силой отстаивать свое будущее право на престол, однако именно вы первым начали перевооружение и наращивание своей армии, вынудив и остальных втянуться в эту гонку. Пока еще этот процесс можно остановить, и, как король, именно этого я от вас и требую. Вы должны отказаться от поддержки претензий графа Розмийского на престол и остановить наращивание сил армии феода. Остальные оппоненты последуют вашему примеру, и тогда мы сможем вернуться к мирным выборам короля.

– Ваше Величество, позволите быть честным? – Граф остановился, сложив руки за спиной. – Возможно, то, что я осмелюсь сказать сейчас, вам придется не по нраву, но более закрываться шторами своей веры от действительности мы не имеем права.

– Тогда говорите, граф, – Иинан тоже остановился.

– Ваше Величество, происходящее сейчас есть лишь результат Ваших решений. Всего, что Вы создали и за что положили свою жизнь и здоровье. Всего того, ради чего жертвовали не только Вы, но и весь Рейнсвальд. Мы вместе создали стабильный мир, в котором каждый мог жить, не волнуясь за будущее. Каждый мог посвятить себя чему-то более высокому, но мы лишь продолжали сражаться, защищая этот мир. Ваше Величество, вспомните сами, сколько войн мы провели с того самого дня, как в последний раз рейнсвальдцы стреляли друг в друга? Я тоже не могу сосчитать их все. Мы защищаем то, чего достигли. Однако страшась потерять этот мир, только и делали, что готовились к новой войне. И Вы не хуже меня знаете, что должно случиться…

– Поэтому, граф, вы столь усердно настаивали на нашей встрече? Вы хотели именно об этом мне сообщить? – В голосе короля мелькнуло недовольство, но граф сделал вид, что ничего не услышал.

– Никак нет, Ваше Величество, – граф Гористарский отрицательно покачал головой. – Я пришел просить Вас о помощи, чтобы предотвратить эту войну. Сейчас Вы единственный, кто способен на подобное. Уверяю, многие дворяне меня поддержат. И Вы тоже…

– Так что же вы хотите, граф? – Иинан снова распрямился и медленно пошел вперед. Его собеседник следовал за ним, почтительно держась около левого плеча. – Омфлей, возможно, скажи мне подобное другой человек, я бы задумался, а есть ли другой путь, кроме силового давления. И ничего здравого мне не пришло бы на ум… Однако появляетесь вы и говорите, что у нас есть шанс избежать кровопролития. Вы, человек, который ответственен, по меньшей мере, за развязывание двух локальных конфликтов, грозивших перерасти в полноценную войну между феодами. Не говоря уже о других ваших прегрешениях, явных и скрытых. Вы хотите мира?

– Я действительно желаю мира, Ваше Величество. Не стану с Вами спорить и пытаться доказывать свою честность. Каждый феодал Рейнсвальда виноват во многом, но поймите и меня. Порой приходится выбирать между законом и благополучием своего феода. Я уверен, что Вы знаете о подобном гораздо лучше меня, имея перед глазами куда больше примеров. – Граф снова поклонился под тяжелым взглядом своего короля. – И все же, поймите меня. Я так же, как и Вы, желаю королевству процветания. На войне обогащаются наемники и полководцы. Я не тот и не другой. Я больше коммерсант, пусть даже и не чистый на руку. Мне нужен мир, чтобы и дальше идти своим путем. Тот мир, которого уже добился Рейнсвальд, меня вполне устраивает. Мне не нужно тяжелых потрясений и новых гражданских войн. Слишком много расходов они несут, а возможная выгода слишком мала, чтобы рисковать подобным образом.

– Допустим, вы уговорили меня. – Король слушал внимательно, не останавливая и не прерывая, пока не поднял руку, посчитав, что услышал достаточно. – Граф Омфлей, так какие действия вы хотите совершить, дабы, как говорите, сохранить мир, уже сложившийся в Рейнсвальде? Пока я вижу, как вы всеми силами стараетесь его расшатать, сводя на нет мои усилия.

– Ваше Величество. Если мы действительно хотим избежать войны, то вариантов у нас не так уж и много, – вздохнул граф Гористарский. – Вы должны провести выборы нового короля прижизненно. Признать избранника законным королем и передать ему командование над силами Королевской армии. Только так мы сможем остановить вооруженный конфликт. Никто не посмеет поднимать оружие, если будет знать, что свое слово может сказать Стража Кенингхорма.

– Я думал об этом, – король отрицательно покачал головой. – Только это противоречит всем признанным традициям королевства. Избрать короля при жизни прежнего… Такого еще не случалось в нашей истории, и я не уверен, что подобный прецедент будет принят остальными дворянами.

– Вы считаете, будто претенденты на престол смогут принять какой-либо вариант, кроме того, что будет устраивать лично их? – Прямо спросил граф, остановившись. – Три претендента, уже заявившие свои права на престол, готовятся к тому, чтобы защитить свои претензии силой. Как вы думаете, что сможет остановить их, кроме Королевской армии? Вы дали им мир, и они поверили в собственные силы. Ни я, ни Розмия, ни Тристан, ни любой другой из крупных благородных домов не сложат оружие просто так.

– Однако королевский трон…

– Лишь цель. Королевский престол объединяет нас, но мы защищаем свои границы собственными силами. Когда крылатый лев складывает крылья, остальные звери уже не видят его тени… – Граф поступил опрометчиво, прервав короля, но все же смог донести свою мысль. Иинан замер на середине слова, теперь больше размышляя над услышанным. Омфлей Гористарский озвучивал мысли, копошившиеся в душе короля, слишком мрачные и пугающие, чтобы произнести их вслух самостоятельно.

Правитель Рейнсвальда понимал, что только сила способна усмирить расправивших плечи дворян, но именно этого он и хотел избежать. Королевству нужен мир, а не диктатура. Нужна свобода, чтобы расти дальше, но феодалы этого не понимали. Они верили лишь в силу своего клинка и преданность отданным клятвам. И разговаривать с ними можно было только тем же языком.

– И как я понимаю, вы хотите, чтобы я признал наследником своего сына?

– Я не смею даже просить Вас принимать столь важное решение, – граф снова поклонился. – Ваше Величество, только Вы можете принять лучший из всех имеющихся вариантов. Как преданному вассалу, мне остается только надеяться на Ваше благоразумие и признать сделанный Вами выбор.

– Граф, скажите, а какой была бы ваша реакция, узнай вы, что меня не устраивает ни один из уже объявленных претендентов на престол? – Король подозвал медицинского киборга и снова оперся на его подставленное плечо. Модуль за спиной зашипел, впрыскивая в кровь новую дозу стимуляторов и лекарств, справляясь с перенапряжением истощенного от небольшой прогулки организма. Тяжело дыша, король медленно направился назад к трону. Граф последовал за ним.

– Идеальных кандидатур не бывает никогда, – согласился Омфлей, глядя сюзерену в лицо. – Все люди разные, и двух одинаковых мы никогда не обнаружим. Однако почему Вы столь категоричны, Ваше Величество?

– Потому что я вижу, как каждый из них хочет получить престол лишь исключительно в своих корыстных целях. Этого мало. Рейнсвальду нужен король, который будет жить ради него.

– Как Вы, Ваше Величество? – Сразу поинтересовался граф, но Иинан только тихо рассмеялся, едва успев справиться с новым приступом кашля.

– Мое правление оценят уже те, кто придет после нас. Возможно, они скажут, что я был плохим королем, раз допустил подобное.

– У нас еще есть шанс…

– Нарушить традиции, на которых строится вся история Рейнсвальда? – Иинан даже остановился. – Одним только этим уже можно вызвать новую гражданскую войну. Король не всевластен! Как и все остальные, я связан законами и обычаями, королевская корона несет в себе куда больше ответственности, чем привилегий! Я не имею права допускать подобного. Если на традиции наплюет сам король, что тогда сможет сдержать от подобного его подданных?

– Либо же оставить все как есть? – Переспросил граф. – И допустить гражданскую войну, побоявшись действовать?

– Вы смеете обвинять меня в трусости?! – Иинан был настолько возмущен, что не сдержался, слишком резко повысив голос и снова сорвав связки. Пока он кашлял, граф молчал. И только когда он снова смог распрямиться, Омфлей поклонился, обнажив седую голову.

– Прикажите меня казнить, Ваше Величество, если то, что я сказал, несправедливо. Я не стану оправдываться и сопротивляться, если только Вы скажете, будто есть другая возможность остановить все это.

– Вы знаете, что именно этого мне и хочется… – прошипел Иинан. – Вы смеете ставить под сомнение мои слова!

– Тогда что же Вас останавливает?

– То, что вы правы… – Иинан склонил голову. – Я готов был принять такое решение, но еще надеялся остановить все другим путем. После разговора с вами стало понятно, что ничто не поможет. На королевском турнире соберется весь цвет рейнсвальдского дворянства. Тогда и будет объявлено о моем решении. Я соглашусь провести выборы нового короля до того, как Небеса призовут мою душу к ответу, и прежде, чем мы будем втянуты в новую войну. Если против аккерийцев королевство поведет новый король, это может объединить феодалов лучше любой другой возможности.

Глава 11. Цена предательства

Предательство нельзя прощать хотя бы потому, что сами предатели никогда себе не простят собственного предательства, а значит, будут всегда опасны – и предадут ещё.

Марио Пьюзо. Крестный отец

– Цель в зоне поражения! Орудие к бою! – Резко звучали команды, усиленные динамиками под потолком. Операторы и комендоры к этому моменту уже находились на своих постах, ожидая приказаний и последний раз сверяя показания на экранах со шкалами расчетов. Компьютерные фреймы, похожие на монолитные черные блоки, мерно гудели, определяя точку поражения при выстреле на установленной мощности, не оставляя вражеским защитным системам окна для маневра. Киборг-наводчик, от которого осталось меньше половины собственного человеческого тела, дернулся, закрепленный на своем месте многочисленными проводами синаптической и церебральной связи, объединявшими его с системами орудия в единое целое. Его разум, соединенный с нейроматрицей системы наведения, вычислял траекторию движения корабля-цели, определяя угол наклона направляющего канала и разгонную мощность заряда. Киборгу напрямую в мозг загружались дублированные данные, и оставшаяся человеческая часть его сознания сверяла их с тем, что выводилось ему на сетчатку.

Комендоры докладывали о работе энергетических ячеек и магнитных катушек. Система закачки орудия гудела все громче, пока в казенной части собиралась критическая масса, сжатая сверхмощными сдерживающими полями. Древние механизмы, восстановленные, отремонтированные и снова запущенные в строй, работали на удивление хорошо, без сбоев и перегрузок, словно радуясь возможности снова вступить в дело. Тристанские техники внимательно наблюдали за происходящим, фиксируя все показатели и сравнивая с имеющимися сведениями. Если подобная система будет действовать без сбоев, это станет настоящим прорывом в военных технологиях, дав доступ к использованию энергий, прежде недоступных.

– Наведение завершено! Прицел скорректирован! К выстрелу готовы! – Доложил главный комендор по общей частоте со своего поста. – Запрашиваем приказ на активацию орудия!

– Приказ подтвержден! Огонь! – ответили с центрального штаба обороны крепости. Сигнал прошелся по всем постам.

– Огонь. – повторил комендор ровным голосом и нажал красную кнопку на пульте. В тот же момент из направляющего канала одновременно ударили два луча, в несколько раз превосходящие скорость света. Это был всего лишь передатчик, по которому мгновением позже прошел уже сам энергетический заряд, выпущенный орудием. Разогнанный магнитами в направляющем канале, он сверкнул как сверхновая, прежде чем достиг цели, буквально испарив все выставленные дефлекторные щиты, способные выдерживать серьезный обстрел.

Основной защитой крепости, найденной тристанскими исследователями, являлись не мощные стены или ряды батарей крупного и мелкого калибра. Главным и самым веским словом защитников оказались обнаруженные сверхтяжелые орудийные установки, для использования которых применялись отдельные энергоемкие генераторы темной материи. Обычно такие системы применялись на сверхтяжелых кораблях, требующих огромного количества энергии для активации, но эти орудия требовали даже больше мощностей, чем любой супердредноут тристанского флота. Однако и их убойная мощность превосходила все известные на Рейнсвальде системы вооружения.

Единственный заряд ударил в тяжелый крейсер, шедший в строю атакующих кораблей. Вспышка при прямом попадании больше напоминала искусственное солнце, озарившее мрак открытого неба. Многометровое бронирование из десятков слоев металлов различной закалки превратилось в пар, десятки палуб оказались задеты взрывом, сотни отдельных секций и помещений превратились в ничто, а находившиеся в них люди не успели даже ничего понять. Разрушения подобных масштабов вызвали череду более мелких взрывов и дестабилизировали центральный реактор. Корабль просто разорвало на куски, когда плазменная реакция в одно мгновение вышла из-под контроля. Его обломки картечью разлетелись во все стороны, и некоторые особо крупные прошли сквозь дефлекторные щиты шедших на соседних позициях крейсеров, разбиваясь о них, словно метеориты.

– Прямое попадание! Уничтожение цели подтверждено! – Сообщили наводчики. – Смещаем прицел! Укажите новую цель!

Орудие, закрытое в отдельном форте со своими защитными батареями и системами противовоздушной обороны, медленно повернулось, наводясь на новую цель. Вся конструкция, установленная на единый подвижный модуль с антигравитационными плитами, медленно сдвигалась под мерный гул работающих механизмов. Полотнища тристанских флагов, установленные на вершинах острых крыш тонких башенок, трепетали на поднявшемся ветру, громко хлопая тяжелой и толстой тканью. Древние статуи горгулий и драконов в угловых нишах стен безмолвно взирали на окружающую темноту, подсвеченные отблесками контурных огней. Будто молчаливые стражи, они провели тысячелетия в забвении, и теперь с высоты своего опыта смотрели на копошившихся внизу людей.

Одновременно со сменой позиции шла накачка для нового выстрела. Выведенные практически к красным значениям шкалы нагрузки, генераторы выдавали максимум энергии, но даже этого не хватало, чтобы быстро зарядить орудие. Однако и его дальнобойность была настолько велика, что позволяла уничтожать противника, находясь вне зоны ответного огня.

Второй выстрел прозвучал примерно через тринадцать с половиной минут после наведения на цель. В этот раз прямое попадание пришлось в кормовую часть, моментально взорвав все корабельные двигатели. Взрыв оказался даже мощнее первого: крейсер буквально разорвало на мелкие обломки, а на его месте осталась только вспышка плазменного пламени, затухшая через несколько мгновений. За время перезарядки корабли противника успели подойти достаточно близко, чтобы размещенные спутники наблюдения начали передавать более точные координаты, и дальнобойные ракетные батареи смогли открыть огонь на упреждение. Запущенные снаряды корректировали свой полет, получая данные со спутников и практически не сбиваясь с курса.

В самой крепости уже поднялась боевая тревога, все постовые срочно занимали места согласно боевому дежурству, активируя системы вооружения и поднимая дефлекторные щиты на внешних рубежах. Звук сирены разносился по высоким и длинным коридорам, где торопились на свои посты люди и боевые дроиды.

Створки ангаров крепости раскрылись полностью, отодвигая многотонные защитные плиты, и, отходя от швартовых мест, в Открытое Пространство выходили тристанские корабли, до этого не показывавшиеся гостям. Ударные крейсера и ракетные фрегаты, эсминцы и корветы с торпедными аппаратами – боевая мощь военно-воздушного флота Тристанского бароната. А из закрытых аэродромов, выходивших прямо в крепостные стены, взлетали эскадрильи бомбардировщиков и перехватчиков. Их было много, гораздо больше, чем могли представить нападающие, рассчитывавшие на внезапную атаку.

Капкан захлопнулся. Сверхтяжелые орудия крепости, о которых никто прежде и не подозревал, продолжали стрелять одно за другим, уничтожая крупнейшие корабли вражеской эскадры, еще пытавшейся подойти на линию обстрела. Прикрывая их, в небо взмыли сотни противовоздушных ракет, оставляя за собой быстро рассеивающийся инверсионный след. Им навстречу стартовали противоракеты, и примерно на середине расстояния между сходившимися эскадрами засверкали десятки вспышек перехваченных и взорванных зарядов. Командующий противника пытался хоть так скрыться от убийственного огня крепости, сменив курс всех кораблей и двигаясь на сближение, чтобы между ними встали появившиеся из ангаров тристанские силы. И только после этого скомандовать отступление.

Эдвард Тристанский улыбался, наблюдая за происходящим с голографических экранов, выведенных в зале собрания. Испугавшиеся в первые минуты гости теперь несколько успокоились, глядя на неподвижного и холодного как камень хозяина, словно и не удивленного появлением противника.

– Господа, – тристанский барон медленно поднялся со своего кресла и театральным жестом развел руки в стороны. – Позвольте вам представить полную мощь этой восстановленной и приведенной в боевое состояние уникальной воздушной крепости, наследия забытого нами прошлого, столь древнего, что даже в королевских архивах о нем не сохранилось упоминаний. Технологии, использованные в ее реликтовых механизмах, позволят всей нашей цивилизации шагнуть на десятилетия вперед, как только ученые досконально их исследуют. Теперь это наше… мое достояние! Дальнейшее их изучение позволить модернизировать наши технологии, обеспечив подавляющее превосходство над любым противником.

Эдвард Тристанский обвел взглядом притихших гостей, смотревших как на него, так и на экраны, где разворачивалось методичное уничтожение нападавшей эскадры.

Клещи сжимались, схватив добычу. Противнику бежать уже некуда. Тристанские корабли расстреливали его перекрестным огнем или же загоняли под выстрелы сверхтяжелых орудий крепости, не давая и шанса на спасение. Теперь лишь наивный не догадывался, что барон не только ждал, но и рассчитывал на это нападение. Некоторые из присутствующих мысленно поаплодировали феодалу, столь удачно разыгравшему невыгодную для себя карту, и теперь, когда первый испуг прошел, внимательно наблюдали и выжидали дальнейших действий.

Ход оказался совершенно неожиданным для большинства приглашенных, что нарушил все планы. И теперь следовало импровизировать, а заниматься подобным столь влиятельные люди не любят: слишком рискованными могут оказаться последствия.

Среди наблюдаюших за разворачивавшимся сражением сидел и Алексард Сельфарилский, старавшийся контролировать каждое свое движение и дыхание, чтобы ничем не выдавать волнение. Только пальцы чуть крепче обычного сжали сигару, на дымившийся кончик которой дворянин уже не обращал ни малейшего внимания. Все его внимание вновь сосредоточилось на Эдварде, его взгляде и жестах. Судорожные мысли сверкали в голове словно искры, пролетая и исчезая быстрее, чем успевали напугать. Больше всего князя в эти секунды волновало собственное положение. Гористарский граф обещал совсем другое, когда подписывалось соглашение. Все должно было произойти чисто и без лишнего шума, и угроза тристанского барона сегодня исчезла бы. Князь даже не подозревал о существовании подобных возможностей своего еще недавнего торгового партнера. И больше всего его пугала мысль, что барон мог знать, кто навел силы врагов на крепость. От таких размышлений пальцы сжались еще крепче, и князь едва не переломил сигару.

– Вы должны понимать, что после принятых мер предосторожности подобное могло произойти только одним образом, – Эдвард Тристанский говорил медленно и спокойно, сложив руки за спиной и переводя взгляд с одного гостя на другого. – Один из приглашенных в этот зал оказался предателем. Не смею его винить в произошедшем. Каждому из нас важнее всего его собственные интересы, каждый из нас защищает в первую очередь собственные вложения. Однако этот человек поступился моим доверием, придя судя как друг, отпив моего вина и опробовав еду с моего стола. Он улыбался в лицо каждому из вас, зная, что именно он будет виновен в вашей смерти. Сейчас вы все должны были умереть именно по его вине. Повторюсь, я не смею обвинять его в подобном, но он оскорбил мою честь, оскорбил мое доверие. Оскорбил каждого из вас…

По рядам приглашенных прошелся недовольный ропот. Барон говорил правду, и каждый из сидевших за столом бросил на ближайших соседей подозрительный взгляд, словно рассчитывал увидеть указанного предателя. Планы каждого сорвались в ту минуту, когда из пространственного прыжка появились рейдерские корабли, и это никому удовольствия не доставило. Жажда мести не появляется так легко, но и думать, что никто не хотел за это расквитаться, слишком наивно.

– Не так ли, князь Сельфарилский? – тихо, но четко и ясно произнес Эдвард, остановив свой взгляд на благородном госте, замершем и побледневшем до мертвенного оттенка кожи. Барон смотрел прямо на него, и на бледной коже замерли отблески горевших ламп освещения. На лице Эдварда медленно расползлась улыбка, слишком похожая на оскал приготовившегося к броску хищника. – Так что же обещал вам граф Гористарский за мою смерть?

– Что? Вы, наверное, ошиблись! Я бы никогда не посмел… – Князя буквально вырвали с его места тристанские стражники, закованные в боевую броню. Церемониальные доспехи, раскрашенные в гербовые цвета дворянского рода и покрытые гравированной вязью с символами диких растений и цветов, переливались светом в отблесках ламп. Не произнося ни слова, воины Эдварда подтащили напуганного князя к барону, поставив на колени. Металлические пальцы, чуть слышно гудя сервоприводами, сжались на его плечах, едва не ломая кости, и князь вскрикнул от боли. – Барон! Какого демона вы творите?!

– Именно это я и хотел спросить у вас, уважаемый князь, – Эдвард медленно вытащил родовой клинок из ножен, и свет блеснул на остром лезвии. Острие клинка приблизилось к горлу его собеседника. – Вы решили продать меня гористарскому графу, уверенные, что это хороший ход. Однако подумайте, почему в пригласительном письме были указаны правильные координаты места встречи и отдельно упоминалась секретность и связанная с этим малочисленность охраны. Там присутствовало пояснение о необходимости подобного, дабы не привлекать внимание, но…

Эдвард теперь говорил тише, но князь Сельфарилский отлично слышал каждое сказанное слово. Гримаса ненависти исказила его лицо, когда эмоции все же прорвались наружу. Его раскрыли, и теперь перед страхом смерти продолжать отрицать все сказанное дальше глупо и недостойно.

– Вы все знали с самого начала! Вы знали, что я собираюсь сделать! – Прохрипел князь, прожигая взглядом Эдварда и его жуткую улыбку хищника. В пляшущих огоньках в зрачках феодала Алексард не видел ни жалости, ни сострадания. Острие шпаги коснулось кожи на горле князя, выступила капля крови. Он сразу замолчал, неотрывно глядя на феодала.

– Это ваша последняя ошибка, уважаемый князь Алексард, – спокойно произнес Эдвард, отводя клинок для замаха. – Ответьте на мой вопрос и примите смерть с достоинством, как полагает благородному человеку.

– Что он мог обещать? Выгодную торговлю, деньги и защиту, – сухо ответил князь, смотря Эдварду в глаза. – Вы сами сказали, что мы защищаем свои интересы. Мое княжество слишком мало, чтобы вести самостоятельную политику в тени Рейнсвальда. Однако это не значит, что я обязан вас любить. Я презираю каждого из вас! Каждого напыщенного феодала, считающего, что он имеет право на все лишь потому, что родился таким! И когда появилась возможность разобраться хоть с одним из вас, пусть даже чужими руками, я не стал сомневаться!

– И ради этого согласились рискнуть даже собственной семьей? – Эдвард бросил взгляд на остальных гостей. Все внимательно наблюдали за ними. Кто-то был напуган, кто-то – удивлен, кого-то просто забавляло происходящее. Жалости или сострадания к проигравшему не испытывал никто. Всего лишь частные интересы, где нет места таким вещам. Барон снова повернулся к князю. – Непредусмотрительно.

Клинок взмахнул в воздухе, но вместо рубящего удара внезапно сменил направление, и острие, пробив зубы, вошло глубоко в горло человека. Эдвард продолжал давить, погружая оружие с отключенным силовым полем в человека по самую рукоять, разрезая пищевод и внутренности. Князь задергался от жуткой боли, но стражники держали его крепко, не давая вырваться.

– Теперь они тоже умрут. Медленно, – тихо, так чтобы только князь и разобрал эти слова, прошипел Эдвард, глядя в глаза умирающему. Клинок таким прямым ударом не повредил ни одного жизненно важного органа, и впереди ждала долгая и мучительная смерть.

«Поцелуй боли», как однажды назвал этот смертельный удар его учитель. Старик в тот день усмехнулся, держа в руках тренировочный меч. Страшный и жестокий прием, который используют, чтобы заставить врага страдать. Самое жуткое в нем то, что человек остается в сознании и успевает осознать свою смерть. В такие мгновения ломаются даже самые крепкие и твердые волей. И барон заметил, как расширились зрачки князя, прежде чем он резко выдернул шпагу из тела. Кровь брызнула в стороны, но Эдвард успел отступить, не запачкавшись. Князь дернулся и, когда стражники его отпустили, упал на пол, все еще судорожно перхая кровью, пытаясь вдохнуть хоть еще раз.

Раздались одинокие хлопки. Тристанец удивленно выгнул одну бровь, посмотрев на гостей. Лейна Кейнивал, удобно устроившись на своем месте в роскошном платье, улыбалась и тихо хлопала в ладоши, приветствуя спектакль.

– Господин барон, вы сумели произвести впечатление на всех присутствующих, – честно произнесла девушка, перехватив его взгляд. – Очень смело.

– Я лишь защищал свои интересы, – Эдвард включил силовое поле, сжигая оставшуюся на клинке кровь, прежде чем убрать его обратно в ножны. – Не больше и не меньше. Однако же к нашим делам отношение это все же имеет.

Последние слова были обращены ко всем присутствующим. Вернувшись на свое место, он подставил руку под голову, опершись на подлокотник кресла.

– Как вы должны понимать, я учитываю важность интереса каждого из вас и вовсе не желаю ставить собственные нужды выше остальных, однако прошу взаимного понимания. Не ставьте собственные интересы превыше моих. – Барон говорил спокойно и тихо, но в замолчавшем зале его слова звучали ясно и громко, легко подхватываясь тихим эхом под каменными сводами. – Каждый пришедший сюда заключает соглашение с Тристанским домом к вящему процветанию и обогащению всех сторон. Если хоть один из вас решит, что ему выгоднее продать доверие барона Тристанского и выдать его врагам, то пусть помнит, что каждый имеет право защищать себя. Защищать свои интересы, подданных и вложения. Я уничтожу любого, кто посмеет встать на моем пути. Уничтожу и того, кто будет считать, что способен встать между мной и… – Эдвард обвел взглядом всех присутствующих, – моими союзниками.

– Господин барон, можете оставаться уверены в нашей верности сказанным сегодня словам, – обратился к нему представитель Тесфарийской транспортной корпорации, сделавшей огромное состояние на перевозках грузов по ближайшим секторам. Приподняв сегментированную лапку, заканчивающуюся острыми коготками, он подрегулировал модулятор голоса, вживленный под беспокойно шевелящимися жвалами. Поправив частоту, инсектоид уже с более твердой интонацией добавил: – Я обращаюсь ко всем здесь присутствующим, впечатленный и напуганый произошедшим сегодня. Как честные торговцы, мы должны помнить, что в наши времена репутация на рынке значит все. Лишившись ее, мы лишимся заказов и клиентов, прибылей и выручки. Наша репутация – наше слово, наша подпись на договоре. Как представитель своей транспортной компании, я со всей уверенностью и с человеческим пониманием чести заявляю, что Тесфарийская транспортная корпорация будет придерживаться каждого слова заключенного сегодня соглашения, если такое состоится. Любой, кто поступит обратным образом, станет врагом и соперником не только уважаемого нами барона, но и самой корпорации, от имени которой я говорю.

Многие из присутствующих закивали, другие заулыбались, кто-то даже добавил, что сохранить заключенный договор – дело чести для каждого. Эдвард благодарил за подобные озвученные слова. А на экранах догорали остатки флота нападавших, к которым уже подходили десантные челноки тристанских кораблей, направленные на поиск доказательств о причастности к этому одного из соперников барона.

* * *

Челноки стыковались с разбитыми корпусами, подсоединяя переходные шлюзы, или напрямую к проломам в броне, или же с внешними гермозатворами, которые компьютерные системы корабля уже не контролировали. И внутрь, через взломанные двери, проходили команды штурмовиков. Их герметизированная броня была переведена на замкнутый цикл, датчики приглушены, чтобы не выдавать слишком много лишнего шума в условиях разбитого корабельного корпуса, а визоры переключались с одного канала зрения на другой, подбирая наиболее подходящую картинку.