Текст книги "Простые истории, или перипетии жизни (СИ)"

Автор книги: Ирина Гартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

      – Да уж, – только и смог ответить Данька, у которого окончательно поехало мировосприятие. Нина наврала, что ничего не было? Паша не злится? И – о Господи! – свадьба не нужна?!

      – Паш, ты куда делся? Мама ужинать зовет, – в комнату заглянула Нина. – Даня? – удивилась она.

      – Да я вот, случайно зашел, – залепетал тот невразумительно. Нина усмехнулась. Сегодня она выглядела как-то непривычно: в глазах, что ли, у нее появилось что-то новое, чего раньше никогда не было? И Даня поймал себя на том, что смотрит на нее, не отрываясь. Нина бросила взгляд на его живописный фингал и, укоризненно качая головой, повернулась к брату, грозя ему пальцем.

      – Надеюсь, вы разобрались? О, а кому цветы?

      – Тебе! – вспомнил о букете Тарасов и протянул розы девушке. – Я... это... хотел просить тебя повлиять на этого горячего финского парня, а ты уже. Спасибо.

      – Да было бы за что, – отмахнулась та и снова посмотрела на брата. – Иди, мама зовет.

      – Спасибо, – уже другим тоном повторил Тарасов, когда Пашка вышел. Нина взглянула на него поверх букета.

      – Я не дура, – ответила она. – Я знаю, что у нас бы с тобой ничего не вышло, а портить вашу дружбу из-за разового секса... Ну, подумаешь, переспали –  что, со мной раньше такого не было? Дань, я не сволочь. И вас я не поссорю. Ты с нами поужинаешь?

      – Да... – растеряно согласился Данька, внимательно разглядывая Нину, которую, казалось бы, знал как облупленную. – Да, я сейчас приду.

      Нина улыбнулась и, захватив цветы, умчалась на кухню, а Тарасов потерянно обхватил голову руками, не зная, что думать.

      Разовый секс? Она так думает? "Интересно, а почему она должна думать по-другому, зная тебя?" – съязвил внутренний голос. Ее слова были вполне резонны, странно было другое: почему Нина,  казавшаяся такой неприступной, вдруг оказалась в его постели? В то, что для нее это было обычным делом, Данька не поверил ни на одну секунду. Ему, бывалому, сразу становилось видно, есть ли у девушки опыт. У Нины он явно был небогатым, и это... заставляло задуматься.

      – Тарасов, ты умер? – поинтересовался из коридора Пашка. – Ты как баба, честное слово! Ты там синяк не припудриваешь, нет?

      – Пашенька, – растягивая губы в язвительной ухмылке, приторно сладким голосом протянул Данька. – А у тебя в комнате найдется чем его припудрить? Ты меня удивля-я-я-я-я-ешь...

      В коридоре закашлялись.

      – Один-один, Тарасов. Слушай, ты жрать идешь или нет?

      И Даня поспешил на кухню.

      «Дебют» 

      После каминг-аута надо как-то жить) 

      В баре было душно и оглушающе шумно. Друзья переглянулись и, не сговариваясь, двинулись вглубь зала, где было немного тише. Расположились за двумя столиками, девушки заказали коктейли, парни – кто пиво, кто коньяк. Здесь можно было относительно спокойно разговаривать, не пытаясь перекричать музыку. Пиво улеглось в желудке приятным теплом, но Даниил все равно чувствовал себя напряженно, то и дело бросая взгляды в сторону двери. Сегодня Пашка собирался появиться в компании не один.

      Тимур, до этого многократно и пафосно высказывающий претензии, что Павел его никуда с собой не берет, моментально струсил, как только дошло до дела. Он прекрасно помнил свое скандальное выступление перед клубом и ничуть не сомневался, что остальные тоже ничего не забыли. Накануне они с Пашкой едва не поругались по этому поводу, но, в конце концов, Тим смирился с неизбежным. Сегодня планировался дебют.

      Они появились, когда выпивка пошла уже по второму кругу, а Данька успел вдоволь наволноваться. Вместе подошли к сдвинутым столикам – Пашка чуть впереди, прикрывая плечом заробевшего Тимура.

      – Ну, наконец-то! – Тарасов поднялся навстречу и по-очереди пожал руки им обоим. – Мы уже заждались.

      – Говори за себя, – не поддержал его Сергей, с которым Даниил учился в одной группе. Парень откровенно неприязненно оглядел Тимура, а затем перевел взгляд на невозмутимого Пашу. – Его обязательно было приводить сюда? Нет, поверь, мне глубоко фиолетово, чем вы там занимаетесь дома, но заявляться сюда вот так, в открытую... Это уже наглость.

      – Так – это как? – равнодушно поинтересовался Павел, жестом остановив готового вмешаться Даньку. – Ты вот тоже не один пришел, я же молчу. Тим, садись.

      Он ухватил за плечо слабо упирающегося Тимура и буквально втиснул его за стол между собой и Тарасовым. Сергей позеленел от злости.

      – Пойду я шары покатаю, – бросил он и поднялся на ноги. – А то все столы разберут. Кто со мной?

      Света кинула на расслабленно улыбавшегося Даньку недовольный взгляд и, подхватив сумочку, потянула своего бойфрена вслед за Сергеем. За ними, пожав плечами, отправилась и Лариса, и вскоре за опустевшими столиками осталось пятеро: Паша с Тимуром, Нина, Сашка и сам Тарасов.

      – Зря я... – понуро произнес Тим, и было непонятно, имеет ли он в виду свой давешний поступок или сегодняшний визит. Сашка ободряюще подмигнул ему и подтолкнул свой стакан.

      – Брось, – сказал он весело. – Считай, что это была операция по удалению аппендицита. Или – избавление от балласта. Правда, Дань?

      – Правда, – усмехнувшись, подтвердил тот. – В конце концов, так даже лучше. Интимнее.

      – Куда уж интимнее, – расстроенно отозвался Тим, оглядев пустые стулья. – Я, кстати, извиниться хотел. И спасибо тебе сказать.

      – За что? – обалдел Сашка. Тимур сделал большой глоток, вернул ему стакан и, хитро прищурившись, разъяснил:

      – А за то, что не дал избить меня этому бугаю!

      – Ты... его бил? – изумилась молчавшая до сих пор Нина, когда все посмотрели на тщательно изучавшего свои ногти Тарасова.

      – И собираюсь продолжить. Как воспитательный метод, – зловеще пообещал он. Тимур скептически хмыкнул, а потом, подумав, подвинулся поближе к Паше. Они снова сделали заказ и продолжили вечер, но уже в куда более скромной компании.

      – Парни, неужели это у вас все всерьез? – не выдержал Сашка, когда алкоголь ослабил тормоза, и любопытство пересилило. Павел и Тимур переглянулись.

      – Допустим, – ответил Матвеев, разом посерьезнев. – И что тогда?

      – Да ничего, – пожал плечами Сашка и потянул в рот очередной сухарик. – Просто... странно.

      – Неприятно?

      – Да нет! – поморщился тот. – Просто непривычно и все. Я бы не смог. Но если вам так лучше, то, какое мое дело?

      – Правильно, не твое, – поддержала его Нина. – Вот, пей лучше. И молчи.

      – Молчу, – покладисто согласился Сашка, отхлебывая пиво. – Только одно еще скажу. Ты, – повернулся он к беспокойно дернувшемуся Тимуру, – если ты еще раз устроишь такой цирк, как в прошлый раз, то лично я никаких дел с тобой иметь не захочу. Хватит нам бабских истерик.

      Он выразительно качнул головой в сторону бильярдных столов, куда удалилась остальная часть их компании. Нина тихонько фыркнула и ловко утащила у зазевавшегося Сашки последний сухарик. Тот, обнаружив пропажу, попытался компенсировать убытки из Данькиной тарелки, и вскоре за оставшуюся закуску развернулась нешуточная борьба.

      – Я вот одного не могу понять, – когда последствия внезапно разыгравшегося аппетита были ликвидированы официанткой, принесшей новую порцию жареного хлеба и орешков, сказал Пашка, повернувшись к Тарасову. – Ты когда меня догнал, такой спокойный был. Даже не удивленный. Почему? Тебя не шокировало?

      – С тобой меня уже ничего не удивляет, – попытался отшутиться тот, но быстро понял, что от него ожидают серьезного ответа. – Ну ладно. Конечно, я был в шоке! Знаешь, какая у меня первая мысль была? "Бля, ****ец настал!" Не каждый день узнаешь, что твой лучший друг ... – он бросил быстрый взгляд на Пашку и проглотил нецензурное слово, заменив его политкоретным, – гей. Да еще и в такой форме, что нам устроил твой приятель. Я, пока за тобой шел, думал, что как минимум мир должен рухнуть – настолько диким мне все это казалось. А он... стоял себе и не рассыпался. Машины ехали, люди куда-то шли, грязь под ногами хлюпала. Я, кстати, в лужу тогда наступил и ботинок промочил, что б ты знал. И иду я, понимаешь, в этом мокром ботинке, чувствую пяткой весь ****ец бытия, и до меня внезапно доходит: а что я, собственно, психую? Ну, узнал я, что ты спишь с парнем. Ну и что? Я вот сам, например, со Светкой спал. Это, между прочим, куда большее извращение. Понимаешь, ничего не изменилось. Это ведь не то, что вот прямо сейчас возникло, и вселилось в тебя, как Чужой. Это было в тебе всю жизнь, а, может быть, и делало тем, кто ты есть. Убери такую, вроде бы не решающую часть натуры – и получишь совершенно другого человека. А оно мне надо? Я привык к тебе прежнему и вряд ли смогу поладить с кем-то другим.

      – Все-таки ты махровый эгоист, Тарасов, – удовлетворенно протянул Пашка и откинулся на спинку стула. – Все решаешь через собственную выгоду.

      – А как иначе? – искренне удивился Данька. – Альтруизм, друг мой, это утопия! А "Здоровый эгоизм" даже классик русской литературы советовал к употреблению.

      – Так звучит, будто это название водки, – прыснула Нина. Данька исподтишка глянул на девушку, с которой почти не виделся с того самого дня, когда они проснулись в одной постели. Нина улыбалась и выглядела очень счастливой, и это отдалось болезненным уколом в сердце. Ей что, действительно, все равно?

      Тогда, в тот же вечер, он рассказал ей, что собирался делать предложение. Нина выслушала его, храня на лице странное, нечитаемое выражение, а затем покачала головой.

      – Не стоило, – ответила она. – Это была глупая идея, Дань, и я бы никогда на нее не согласилась. Ну, ты только представь: я и ты вместе. Абсурд.

      Данька совершенно не считал это абсурдом, и его сильно задел такой категоричный отказ. Равно как и мягкая снисходительность, с которой Нина выслушивала его доводы, а потом разносила их в пух и прах. Он злился, попытался ее поцеловать, но Нина решительно пресекла все поползновения, а потом в комнату вернулся Пашка, и Тарасову пришлось отступить. Но на сегодняшний вечер он возлагал немалые надежды.

      – Слушай, – обратился он к Нине, – может, мы тоже раскатаем партию?

      Она не услышала его, потому что внимательно высматривала кого-то у входа. Данька проследил  взглядом и нахмурился: в дверях растерянно озирался, выискивая кого-то, высокий красивый мужчина. Не кого-то, спустя несколько секунд понял Тарасов, а вполне конкретного человека – Нину.

      – Рихард! – девушка вскочила с места и замахала рукой. Мужчина уловил движение, просиял , разглядев Нину,  и двинулся в их сторону. Данька растеряно посмотрел на Пашку, который ответил ему таким же недоумевающим взглядом.

      – Познакомьтесь, – торжественно сказала Нина, когда таинственный незнакомец подошел к столику. – Это Рихард Берг. Его компания предлагает мне стажировку в Германии, и я думаю согласиться.

      В Германии? Если до этого момента Данька считал выражение "земля уходит из-под ног" достаточно фигуральным, то сейчас вполне готов был признать, что оно не было преувеличением. Что, вообще, за хрен с горы этот самый Рихард Берг?! Усилием воли Тарасов взял себя в руки и, осклабившись в улыбке, которую с большой натяжкой можно было назвать приветливой, произнес:

      – Присаживайтесь. Нам просто страсть как не терпится узнать об этой стажировке как можно больше.

      «Будь мне больше, чем другом» 

      Предупреждения: гет, да. 

      Из бара Тарасов вылетел часа через полтора, после того как туда заявился Рихард. Едва не поскользнувшись на ступеньках, Данька чертыхнулся и, завидев курившую рядом компанию, стрельнул сигарету. Затянулся, смакуя на языке почти забытый терпкий вкус, и выдохнул, рассеянно глядя на струйки серого дыма. Курить он бросил в семнадцать – Нине тогда категорически не нравилась его привычка – и с тех пор даже не притрагивался к сигаретам. До сегодняшнего дня.

      Играть в бильярд с ним Нина не пошла. Она казалась полностью поглощенной своим новым работодателем, смеялась, рассказывала о предстоящей поездке, сетовала на обилие документов и формальностей. Рихард, прекрасно говорящий по-русски, сидел с ней рядом, что бесило до крайности. Тарасов сперва молча бросал на него оценивающие взгляды, пытаясь рассмотреть соперника повнимательнее, а потом не выдержал. С пива он к этому времени уже перешел на коньяк, и совершенно перестал сдерживаться, засыпав немца градом язвительных колкостей. Нина несколько раз пыталась пнуть его под столом, делала страшные глаза, и, в конце концов, недвусмысленно предложила ему присоединиться к компании в бильярдном зале. Даниил ответил что-то резкое, быстро поднялся, едва не свернув стол, и вышел, не обращая внимания на друзей, обескураженных его поведением. Его буквально раздирало на части от обиды и злости.

      Рядом чиркнул кремень зажигалки, и вспыхнула новая ярко алая искра.

      – Не знал, что ты куришь, – глядя в сторону, сказал Тарасов.

      – Я и не курю, – вздохнул Матвеев. – Ну... обычно.

      На душе стало еще более пакостно. Оттого, что этот свалившийся на голову Рихард испортил все планы. Из-за жгучего, недовольного взгляда Нины, ее резких слов. Из-за собственной нерешительности и долбоебства, которые привели в этот тупик. И из-за того, что стоявший рядом Паша ничего не знал об их с Ниной ночи...

      – Не надо было тебе выходить сюда, – сквозь зубы процедил Тарасов. Дотлевшая сигарета больно обожгла пальцы, и он отбросил ее, зашипев, словно обозленный кот.

      – Я знаю, – спокойно кивнул Пашка. – Ты этого не любишь. Но меня Тимур заставил. Иди, говорит, за ним, ты ему нужен.

      Даня неприятно и зло рассмеялся.

      – Надо же, какой благодарный мальчик, – язвительно протянул он. Матвеев вздохнул, затушил сигарету об урну и повернулся к другу.

      – Зря ты так. И с Рихардом – зря. Он-то тебе чем насолил?

      Взгляд у Пашки стал такой, какой Даня видел у него всего лишь пару раз в жизни. Будто лазерный огонек прицела, глядящего прямо в лоб. Только в такие моменты и становилось понятно, каков на самом деле мягкий и спокойный Матвеев. Данька сделал глубокий вдох, словно перед прыжком в ледяную воду, и произнес:

      – Пашка, помнишь, ты неделю назад мне врезал, а потом извинился? Так вот, врежь мне еще раз, пожалуйста.

      – Зачем? – склонив голову к плечу, поинтересовался тот.

      – Потому что... та девушка... ну, которая у меня тогда была... это действительно была Нина. И сережку она тогда потеряла.

      Паша молчал и даже не сдвинулся с места, только взгляд его стал холоднее на пару градусов, и Тарасов заговорил скороговоркой, пытаясь успеть сказать все, пока не произошло непоправимое.

      – Я хотел тебе объяснить, но ты не дал! А потом, я подумал, что все должно быть серьезно. Правильно! Нина, она ведь... Паш, мы столько времени все вместе, думаешь, она для меня ничего не значит? Да ты не понимаешь ничего! Она мне как самый лучший друг, ну а с этой стороны я как-то и не думал... Из-за тебя, между прочим, не думал!

      Брови Паши удивленно поползли вверх, и Данька раздраженно выругался.

      – В смысле – ты же тогда, когда я ее на выпускном пригласить пытался, чуть физиономию мне не расквасил! Ну и как было с твоим пунктиком по поводу ее чести и достоинства вообще о чем-то таком думать? Да и дружбу портить не хотелось. Бабу-то я всегда другую найду, а вас... Паш, я ведь тогда с цветами пришел предложение ей делать. А она вот как решила. В Германию, значит, с Рихардом этим. Понятно, нахрена ей я при таком раскладе? Паш... ты вообще со мной после этого разговаривать будешь?

      – Если ты дашь мне хоть слово вставить.

      Тарасов пожал плечами и послушно заткнулся, понимая, что окончательно все испортил. Матвеев вытащил из кармана пачку и протянул Даньке.

      – Чего ты вообще хочешь? – спросил он, когда они оба закурили. Даня ответил непонимающим взглядом. – Ну, от Нинки. Что ты от нее хочешь?

      – Шанс, – уверенно произнес Тарасов. – Паш, я не знаю, как оно все выйдет в дальнейшем. Может, ничего у нас и не выйдет, и ты будешь злиться на меня всю оставшуюся жизнь за то, что я обидел твою сестру. Все может быть... Но я хочу знать наверняка. И я уверен, что и она ко мне не равнодушна! Ну не стала бы она...

      – Она тебя с шестнадцати лет любит...

      – Что?.. – у Даньки разом пересохло во рту. – Правда?

      – Правда, – вздохнув, кивнул Матвеев. – Поэтому-то я и не дал тебе пригласить ее на выпускном. Я же видел, что для тебя это несерьезно, а она возлагала такие надежды... Наверное, я был не прав, и надо было позволить всему идти своим чередом. Она плакала, когда ты свалил с праздника с той девчонкой из параллельного. Настей.

      – Оксаной, – поправил его Данька и задумался. – Или Настей?..

      – Вот и я об этом же, – хмыкнул Павел. Он зябко передернул плечами и сунул руки в карманы джинсов. – Ну что ж... Мне тоже не нравится этот Рихард.

      Поговорить с Ниной не получилось ни на следующий день, ни позже. Она будто специально избирала такой график, чтобы гарантированно не пересекаться с Данькой, что изрядно выводило его из себя. Дома она появлялась только поздним вечером, наотрез отказалась пообедать вместе, когда он заехал к ней на работу, по телефону отвечала скомкано и старалась побыстрее свернуть разговор. Данька недоумевал: если Павел был прав, и Нина действительно любила его все эти годы, то почему сейчас ведет себя так? Он ничего не понимал.

      «Ты что-нибудь понимаешь в женщинах?» – отстучал он как-то вечером сообщение Павлу. В ответ пришел валяющийся от хохота смайлик.

      «Нашел у кого спрашивать. А свою сестру я и раньше не понимал».

      «Может, я что-то не так делаю?»

      «Может, ты что-то раньше сделал не так? Ну, вот например, когда вы переспали (напомни мне еще раз приложить тебя за это), ты как себя потом повел? Что сказал?»

      «Что ты меня убьешь...»

      «Так и сказал? О_О "Ты меня убьешь"?»

      «Нет! Ты – в смысле ТЫ!»

      «Тарасов, хочешь сказать, что проснувшись утром после секса ты сказал девушке: "Боже, твой брат меня убьет!"?»

      «Ээээ... да».

      «Я иногда удивляюсь тому, каким ты можешь быть придурком. Ты, надеюсь, не ляпнул ей, что хотел на ней жениться, чтобы уладить конфликт?»

      «Тарасов?»

      «Ты это СКАЗАЛ?!»

      «Паш, я мудак, да?»

      «Ты идиот! Понятно, почему она даже слушать тебя не хочет!»

      «Паш, делать-то что?!»

      «Снимать штаны и... ладно. Приезжай вечером ко мне. Цветы купи».

      «Тебе?»

      «Нет, бля, Тимуру! Запомни, он любит розы! Нине, естественно. Ради тебя буду заманивать родную сестру в ловушку. Будешь должен мне место друга жениха».

      «Угу. А Тиму – подружки невесты. Все, молчу! Еду!»

      На пороге пашкиной квартиры Даня заметно занервничал, то и дело сжимал в руках несчастные цветы, вид которых стремительно портился от его манипуляций.. Матвеев открыл дверь после первого же звонка, будто поджидал его в коридоре, и, ехидно ухмыляясь, жестом пригласил войти внутрь.

      – Кто там? – поинтересовалась из глубины квартиры Нина. – Паш, что вообще происходит?

      Она вышла в прихожую и замерла, увидев Тарасова.

      – Так, – вклинился между ними Павел. – Ребята, вам надо поговорить. Нина, заткнись и послушай меня. Я уезжаю к Тиму, вернусь утром. Все, счастливо.

Пашка говорил, а сам быстро натягивал ботинки и куртку, а затем, подвинув растерявшегося Даньку, быстро выскочил на лестничную площадку. Лязгнула дверь, заскрежетал в замке ключ, а затем все стихло.

      – Он что, охренел? – удивилась Нина, а затем посмотрела на полочку под зеркалом. – Пашка, сволочь! Да и ты не лучше! Вы сговорились?!

      – Что такое-то? – ничего не понимая, спросил Тарасов. Нина ткнула пльцем на полочку.

      – Этот замок отпирается изнутри специальным ключом! А Пашка его с собой утащил, гад! Мы тут до утра заперты!

      – Охренеть...

      Данька покачал головой и принялся стягивать ботинки, рассудив, что стоять в коридоре до утра будет не очень удобно. Он собирался отдать цветы Нине, но та, едва не подпрыгнув, бросилась в комнату. Через минуту оттуда раздался ее разочарованный стон.

      – И этот ключ забрал! Вспомнил же о запасном, зараза!

      – Да что ж такое-то... – в сердцах пробормотал Тарасов и, отшвырнув букет в угол, прошел в гостиную. Нина сидела на полу около выпотрошенного ящика стола, перебирая его содержимое.

      – Нам действительно надо поговорить, – твердо сказал Даня. Девушка подняла на него спокойный взгляд.

      – О чем? Мы уже все выяснили и все решили. Что теперь-то?

      – Выяснили... – вздохнул Тарасов и внезапно заорал:

      – Да ничего мы не выяснили! Ты все за нас двоих решила и меня перед фактом поставила! Хоть раз меня выслушай, а?

      Нина молча сложила руки на коленях и выжидательно посмотрела на него, демонстрируя наивысшую степень внимания. Весь пыл тут же угас, как и не было. Тарасов растерянно провел пятерней по волосам, растрепывая их, словно это могло помочь собраться с мыслями.

      – Я повел себя как идиот, – начал он. – Я говорил не то, что хотел сказать, и ты вправе считать меня придурком. Но... с той ночи для меня что-то изменилось. Я так жалел, что ты ушла, сразу стало пусто. Я хотел бы, чтобы ты осталась тогда.

      – Еще на одну ночь? – прищурившись, спросила Нина.

      – Не знаю, – честно признался Данька. – Не буду врать. Я ни в чем не уверен, кроме одного: мне хочется еще хоть раз проснуться с тобой. А потом еще раз. И, наверное, еще. Пока не надоест кому-нибудь из нас. А, может, всегда. Я не знаю. Но я хочу попробовать. То предложение – я ведь всерьез собирался. Не из-за Пашки, нет. Из-за тебя. Я... я всего-то прошу о возможности доказать, что могу быть не идиотом.

      – Ты и не был идиотом, – усмехнулась Нина. Она отодвинула от себя ящик и легко поднялась на ноги. – Я сама все усложнила. Просто... я уже знала о стажировке и знала, что соглашусь. Я думала, что за это время справлюсь с собой, забуду все. А тут ты... и я поняла, что это последняя возможность. Глупо. Не логично. Я ведь хотела забыть, а, получается, украла кусочек памяти. Ну не дура ли?

      – Черт, ну какого черта? – сумбурно выпалил Тарасов. – Зачем все так усложнять? Ты не хочешь забывать, я не хочу забывать, так давай не забывать вместе! Оставайся со мной!

      – Ты хочешь, чтобы я не поехала? – глаза Нины, секунду назад засиявшие от радости, снова потухли. Данька внимательно посмотрел на нее, а потом ухватил за руку и притянул к себе для поцелуя.

      – Я знаю, что тебе важна эта стажировка, – чуть отстранившись через полминуты, сказал он, – и не буду удерживать. Просто знай – я жду тебя здесь. И приеду! Так что ищи там квартирку на двоих, я не собираюсь оставлять тебя без присмотра с этим Рихардом!

      – Рихард женат, – рассмеялась Нина. – У него двое детей. Он просто попросил сводить его куда-нибудь, показать, как развлекается наша молодежь. Показала, называется.

      – А мое предложение... – начал было Данька, но на его губы властно легла холодная ладошка.

      – О нем мы поговорим через год, – отрезала Нина. – Слушай, до утра, зная моего братца, здесь никто не появится. Есть идеи?

      Идеи нашлись.

«В твоих руках...»

– Мальчики танцуют?

Данька поднял голову и встретился взглядом с весьма симпатичной девушкой. Хороша. Еще недавно он бы, не задумываясь, поднялся ей навстречу, предвкушая веселый вечер и не менее веселую ночь, но теперь лишь улыбнулся в ответ.

– Прости, нет.

Девушка, явно не ожидавшая отказа, нахмурилась и вопросительно посмотрела на сидевшего рядом Пашку. Тот отрицательно покачал головой, одновременно пытаясь пнуть ногой возмущенно вскинувшегося Тимура.

– Ну, вам же скучно! – жеманно протянула девушка и подмигнула Даньке. – Сидите одни, грустите... А у меня там еще подруги есть!

Тимур закашлялся и бросил на нее такой выразительный взгляд, что Тарасов понял – ситуацию надо спасать и как можно быстрее. На ум ему пришло только одно.

– А мы не скучаем! – радостно возвестил он, приобняв обалдевшего Пашку за плечи. – И танцуем, но только друг с другом. Прости, детка, но мимо кассы.

Девушка пару секунд осмысливала сказанное, а потом, скривившись, презрительно выплюнула:

– Педики, – и, стремительно крутанувшись на каблуках, исчезла в толпе танцующих.

– Зря ты так, – недовольно буркнул Пашка, скидывая его руку. – Проблем захотелось?

– Каких проблем? – искренне не понял Данька, оглядывая отводившего взгляд Тимура и помрачневшего Пашку. – Эй, вы чего? Я же просто хотел, чтобы эта дура свалила. Тим, только не говори что опять...

– Не в этом дело, – поморщился Тимур, одно время действительно ревновавший Пашу к его лучшему другу. – Просто... она сейчас где-то ляпнет, это услышат... Мы все-таки не в нашем клубе. Здесь могут и накостылять.

– Да за что? – изумился Данька, начавший понимать, что опять где-то накосячил. – Мы же сидим просто, никого не трогаем.

– Иногда этого достаточно, – пожал плечами Матвеев и посмотрел на Тимура. Тот согласно кивнул, и Данька почувствовал себя неловко.

– Ты не понимаешь всего, – продолжил Паша, и его отчужденный, снисходительный тон окончательно вывел и без того недовольного жизнью Тарасова из себя.

– Ну, извините, – отрывисто, привычно скрывая чувство вины за напускной резкостью, сказал он. – Я как лучше хотел. Надо было пойти потанцевать, девочка-то ничего.

Брови Пашки стремительно съехались к переносице. На самом деле Данька лукавил, ему после отъезда Нины не хотелось никого, но возможность подразнить друга оказалась слишком сильным искушением.

– Пойду, поищу ее, – сказал он, поднимаясь на ноги так, что жалобно скрипнул отодвинутый стул, – объясню, что пошутил. Тебе же так будет спокойнее?

– Иди куда хочешь, – раздраженно бросил Паша и отвернулся. Тимур растерянно переводил взгляд с одного на другого, не зная, что делать.

– Ребят, вы чего? – жалобно произнес он, пытаясь ухватить Даньку за рукав. – Хватит уже! Дань, сядь. Что вы как дети!

– Сам и сиди, мелкий, – беззлобно буркнул Тарасов, освобождая руку. На Тимура он не злился, но и оставаться сейчас с друзьями не хотел, хотя и понимал, что ссора была глупой. Совершенно на пустом месте. Но признавать неправоту категорически не хотелось.

– Пойду, погуляю, – бросил он и направился к выходу.

– Куртку накинь, идиот! – донеслось ему вслед, и Тарасов, не оборачиваясь, вскинул руку с оттопыренным средним пальцем.

На улице и вправду было прохладно. Данька зябко поежился и закурил, пытаясь горечью во рту перебить неприятное ощущение после ссоры. Он уже успокоился и был готов признаться, что шутка оказалась неудачной, но все равно не спешил возвращаться. Сигарет в пачке осталось всего две, и Данька потянулся за одной из них, как вдруг его внимание привлекла странная суета на другой стороне улицы. Приглядевшись, Тарасов стиснул пальцы, безжалостно сминая почти пустую пачку. Трое рослых парней куда-то волокли четвертого, заломив ему руку за спину.

Данька помедлил буквально секунду, а потом, повинуясь поднявшейся в груди жгучей ярости, быстрым шагом направился следом. Он понятия не имел, чем парень досадил тем троим, но просто не мог отвернуться и уйти обратно в уютный теплый клуб.

Холодно уже не было. В крови плескался адреналин, готовя тело к драке, а в том, что без нее не обойтись, Данька даже не сомневался – слишком агрессивными выглядели его предполагаемые противники. И их было трое. На автопилоте вернулись навыки уличного боя: Тарасов вытащил из джинсов ремень и намотал его на руку, так чтобы пряжка легла поверх костяшек. Поправляя импровизированный кастет, он завернул за угол и понял, что едва не опоздал.

– Как-то невежливо пинать одного втроем, – громко произнес Тарасов, привлекая к себе внимание. Парни весьма характерного бритоголового вида тут же оторвались от распростертого на земле тела и сосредоточились на новоприбывшем.

"Плохо дело", – пронеслось в голове у Даньки. Ребята выглядели крепкими и... умелыми. И их было больше.

– Ты шел куда-то? – басовито поинтересовался один, ненавязчиво разминая кулаки. – Ну и иди, не мешай хорошим людям. Я сегодня, блять, добрый и даже сосчитаю до трех.

Остальные рассмеялись, оценив шутку. Только вот Даньке было совсем не смешно. Один против трех, непонятно ради чего. Можно было воспользоваться щедрым предложением и уйти, вернуться к Пашке и Тиму, сесть как ни в чем не бывало за стол. И просто выкинуть этот эпизод из головы, как дурной сон. Ну, подумаешь, совесть немного помучает, это же не проломленный череп и отшибленные почки. Не угрызения совести загонят его, в лучшем случае, на больничную койку.

– Он вам что, денег должен? – стараясь держаться непринужденно, произнес Данька, лихорадочно оглядываясь по сторонам в надежде, что в переулок забредет еще кто-нибудь. – Так, может, договоримся?

– Гляньте-ка, – расхохотался первый, казавшийся главным в троице, – он нам за этого пидора заплатить хочет. Парень, вали отсюда поздорову. Или ты тоже из гомиков?

Даньке стало жарко. Теперь он прекрасно понимал, почему Пашка и Тимур так остро отреагировали на его шутку, и мысленно отметил себе, что надо извиниться перед друзьями. Если, конечно, у него будет возможность это сделать.

Лежавший паренек попытался приподняться, но его тут же ударили по голове, и он, не издав ни звука, рухнул обратно на землю. Тарасов на секунду прикрыл глаза, унимая всколыхнувшуюся со дна души темноту, а затем сделал шаг вперед...

Шансов не было никаких, но уйти даже не приходило в голову. Хотя, со здравой точки зрения это была верная мысль. Кем ему был этот парень? Никто, чужой. Разумно было бы вступиться за друга, родственника, да за просто знакомого, в конце концов, но Данька никогда особо не дружил со здравомыслием. Сейчас им руководило другое – отчаянное, безрассудное чувство, твердившее о том, что именно он держит в руках чужую жизнь. И он не намеревался отпускать ее.

Бритоголовые, предвкушая куда более интересную забаву, отвлеклись от своей жертвы. Пряжка сослужила Данке добрую службу, сходу раскроив бровь одному из нападавших.  На этом все везение и закончилось – его сбили с ног сильным точным ударом и пару раз ощутимо приложили по ребрам. Боль полыхнула жгучей волной, подстегивая, и Тарасов, извернувшись, сумел ухватить главного за лодыжку и с силой дернуть на себя, опрокидывая на асфальт.

– Сука! – выкрикнул второй, надвигаясь на приподнявшегося Даньку, и тот поднял руку, готовясь отразить удар. Которого, однако, не последовало. В переулке появились еще двое.