Текст книги "Видишь принца - целуй! И так восемь раз (СИ)"

Автор книги: Ирина Дарсеньева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

На третьем от двери стенде хранились потертые пуанты сорок последнего размера.

– А вот это, девушки, пуанты самого Вайореля Великолепного, звезды императорского театра. Не верите? Напрасно. Он был у нас на гастролях вместе с...

– Чего не верить-то! – по-простецки перебила коменданта Аглая. – Сразу видно – его обувка. Я ноги Вайореля хорошо разглядела, еще когда они из кустов торчали, ну и потом, когда по его спине ходила. Ой!

Школьница спохватилась, поняв, что ее слова для непосвященного во всю эту историю человека должны звучать диковато. Но коменданта актерского общежития удивить ногами в кустах было трудно, и поэтому из экстравагантного рассказа он вычленил главное.

– Вы знакомы с Вайорелем Великолепным? Тогда вам будет интересно услышать, что императорский театр приглашен выступить в нашем городе на праздновании Дней Единения. Они привезут какой-то совершенно новый балет, называется он, дай боги памяти, "Черномор и ЛюдмилЫ". Говорят, в имперской столице он имел оглушительный успех.

Услышав название балета, Полина в ажиотации закрыла лицо руками, постояла так с минуту и произнесла загадочную фразу: "Не зря в честь Тютчева назвали астероид". Встретив два удивленных взгляда, она пояснила: "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется". Все стало, конечно, намного понятнее.

Не дождавшись иных объяснений, комендант продолжил экскурсию.

Подведя народный дуэт к последнему экспонату – мотку толстого каната, Кюрим скривился, но добросовестно открыл рот для новой истории. Потом задумался, потоптался на месте, – Полина заметила, что он с излишней силой наступает на левую ногу, будто что-то проверяя, – и в свою очередь выдал странное заявление: "А вот этот экспонат отсюда, пожалуй, стоит убрать".

Девицы переглянулись и пожали плечами.

* * *

После музея народный дуэт, прихватив Мирика, отправился в столовую на поздний завтрак. Парень только вернулся из театра комиков и мимов, куда с самого утра бегал предупредить, что дрессировщики в полном составе берут больничный. Девушки звали и Кюрима поесть с ними за компанию, но коменданту, видимо, с самого утра вожжа под хвост попала, и он унесся по неизвестным, но очень важным делам.

Позавтракав, юные артисты разошлись в разные стороны.

Мирик по просьбе подруг отправился покупать билеты на "Черномора и ЛюдмилЫ".

Вайорель, вне всяких сомнений, провел бы народный дуэт и их приятеля на спектакль, но не факт, что к звезде императорского балета получится так просто пробиться.

Полина, как она сказала, пошла морально готовиться к завтрашнему дню, а на самом деле наводить, а точнее, спасать красоту. Вайорель-то, может, и отнесется к синяку под подружкиным глазом с юмором, но как прикажете с таким лицом лезть с поцелуями к демонскому принцу?

Способов свести фингал подручными средствами будущая актриса помнила несчетное количество. Причиной тому была неравная драка с сельскими парнями, в которую после шефского концерта в местной школе ввязались все трое Полининых сокурсников – остальные восемь студентов в группе были девочками. Аптечного пункта в небольшом селе, понятно, не оказалось. Зато выяснилось, что свести фингал можно зубной пастой, сырой картофелиной, толченым чесноком, тертой свеклой, соком свежей капусты, слизью зеленого лука, медом с растительным маслом, полынью, алоэ, подорожником, естественно, et cetera.

Мазать свои красивые, хоть и пострадавшие лица чесноком и свеклой актерские мальчики наотрез отказались, и практичная Машка Горошек сварила из принесенных сердобольными сельчанками подручных лекарственных средств недурной борщ. А Полина тогда в первый раз задумалась о национальном характере.

И вот теперь ей на собственном опыте предстояло выяснить, какой из народных рецептов самый действенный.

Девушка распрощалась с друзьями и решительным шагом направилась на общежитскую кухню.

Аглая же от нечего делать пошла на конюшню полировать Димке рога. Обломок точильного камня она загодя раздобыла на той же самой кухне, которую сейчас шерстила Полина, и теперь он оттягивал один из карманов на незаменимой доферской жилетке.

Димка девушке обрадовался, беспрекословно опустился на колени и подставил под экзекуцию свою тяжелую башку. Обломанный рог полировался плохо, процедура для клиента оказалась не очень приятная, и девушка начала его забалтывать.

История о походе в актерский музей лося не вдохновила.

– Знаю я эти маленькие провинциальные музеи с пятнадцатью экспонатами, – промычал будущий стоматолог. – У нас классным руководителем была литераторша, повернутая на Велимире Хлебникове. И она при каждом удобном случае таскала нас в его дом-музей. Он в центре находится, на улице Свердлова, недалеко от моей школы. Так вот, я этот галстук, который Маяковский дал поносить Хлебникову, раз двадцать видел. И смотреть-то там не на что – тряпка тряпкой. А стихи?! Я одно стихотворение даже выучил, для открытого урока. Ох, Ольга Вадимовна и разозлилась! Вот, послушай.

Чудовище – жилец вершин, с ужасным задом,

Схватило несшую кувшин, с прелестным взглядом.

Она качалась, точно плод, в ветвях косматых рук.

Чудовище, урод, довольно, тешит свой досуг.

– Ха-ха-ха! Чешет свой досуг! Ха-ха-ха! С ужасным задом!– Аглая начала смеяться и никак не могла остановиться. – Ха-ха-ха! Димка, да это же стихотворение про тебя! У тебя тоже руки теперь косматые. Хотя зад ... ничего так. – Школьница с преувеличенным вниманием уставилась на хвостовую часть собеседника.

Лось ужасно разобиделся и сделал попытку забрать у школьницы свои рога. Аглая не отдавала. Заниматься перетягиванием рогов оказалось неожиданно весело, гораздо веселее, чем их полировкой. Скоро из денника начали раздаваться звуки возни и громкое хихиканье.

Всю идиллию разрушил Мирик, неожиданно появившийся в дверях. Парень купил билеты на балет и на обратном пути зашел на конюшню присмотреть за бедным, заброшенным всеми животным. Где и был шокирован открывшейся картиной.

– Аглая, ты что, хочешь оторвать моему лосю рога?!

– Тамбовский волк твой лось! – раздраженно промычал Димка. В кой-то веки появилась возможность свободно поболтать с понравившейся девчонкой и тут на тебе, "хозяина" принесло. Будущий стоматолог вспомнил, каких трудов ему стоило подбить излишне совестливого Мирика свести его у предприимчивых селян, и снова замычал, на этот раз сугубо по-лосиному.

Мирик, конечно, ничего не понял.

Аглая испуганно взглянула на Димку и принялась оправдываться.

– Полина попросила заполировать Пикаперу обломившийся рог, чтобы он выглядел поприличней. Завтра же праздник, мы собираемся в храм.

– Странно как-то ты его полируешь. И потом, лося в храм даже с позолоченными рогами не пустят.

– Так что же, я старалась зря? – расстроилась школьница.

– И вовсе не зря, мне понравилось, – утешил ее Димка.

– Что-то Пикапер сегодня размычался, – озабоченно сказал Мирик, – Может быть, ты ему что-нибудь повредила?

– Ага, ужасный зад с косматыми руками. Пойду я, пожалуй, Полине помогать бездельничать, – Аглая раздасованно закрыла за собой дверь. Димка этот все-таки балбес. И Мирик балбес, и явился-то как некстати!

Не подозревая о том, что в конюшне ему вовсе были не рады, юный менестрель взял щетку и принялся чистить свое ездовое животное.

* * *

Аглая добралась до комнаты и молча повалилась на кровать. Через минуту в помещение вошла Полина, что-то пробурчала и принялась пристраивать себе под глаз компресс, от которого явственно несло чесноком. С руаскими народными средствами на каракуматской кухне оказалось сложно. И на ближайшем базарчике тоже. Пришлось брать то, что нашлось.

Примерно через полчаса в общежитие вернулся и Мирик, но не стал заходить к подружкам, а прошел сразу в свою комнату. Настроение было не очень: выступления временно пришлось прекратить, а девчонки, кажется, не очень-то по этому поводу переживают. Зато зачем-то собрались в центральный храм на службу в честь Дней Единения. Скучно-то как! А вчера было весело. Даже слишком. Не такая уж беззаботная оказалась она, эта менестрельская жизнь.

День тянулся и тянулся, совершенно не желая приближать завтрашнее явление принца-демона каракуматскому народу.

Сам принц в этот момент, как ни странно, занимался тем же самым, что и часом ранее Аглая. То есть полировал рога, свои собственные. Дни Единения – событие редкое, ответственное, и выглядеть третий наследник императорского дома Барача должен идеально. Закончив непростую процедуру, принц тщательно расчесал перед зеркалом густые черные волосы, свою тайную гордость и докуку. Жесткая грива, спускающаяся до середины спины, с трудом укладывалась в церемониальную прическу, и принцу приходилось поправлять ее каждые пару часов. В менее торжественные дни он просто стягивал волосы шнурком, так поступил и сейчас. Завтра. Все завтра.

* * *

Утро для народного дуэта уже привычно началось с суматохи. Полина сняла компресс и обнаружила, что чеснок от фингала не помог. То ли местный аналог не обладал целебными свойствами, то ли времени прошло слишком мало. Зато запах у каракуматского чеснока был какой надо, Полина буквально им пропиталась. И сколько не намыливала лицо, толку было чуть.

– Вы что, аджику дома не делаете? Неужели ты никогда не чистила чеснок в промышленных масштабах? Не знаешь, что его запах намертво въедается в кожу? – подбодрила подругу Аглая. И глубокомысленно продолжила. – Простым мытьем от запаха чеснока не избавиться. Зато есть проверенные народные способы. Берешь лимон...

– Хватит с меня народных способов! – взвизгнула актриса. – Больше ничего не стану делать. Может, принцу запах, наоборот, понравится. Кто их, демонов, знает!

Полина победно вздернула нос и принялась собираться в храм. Так или иначе она этого принца достанет. Не зря же они проторчали в Каракумате больше месяца!

* * *

В центральном храме Бахри было торжественно и душно. Слегка припоздавшие Полина и Аглая – а вот не надо было еще раз пытаться отшоркать с лица чеснок! – гусиным шажком пробрались сквозь толпу паломников поближе к середине помещения. Верховный жрец, стоявший в эпицентре собственноручно воскуренных благовоний, в очередной раз закашлялся и особенно сильно ударил в бубен. На постаментах в световых кругах стали появляться демоны. Это выглядело эффектно. Еще бы было чем дышать!

Последним перед глазами восхищенной публики предстал принц Люцимаг. Выглядел он, конечно, необычно, но в то же время очень представительно. Длинная черная туника с прорезами на спине открывала черные же кожистые крылья. Тщательно отполированные рога чуть загибались к центру лба – Аглая сразу вспомнила крестьянский ухват из музея этнографии. Из общего глянцевого вида принца несколько выбивалась слегка растрепавшаяся церемониальная прическа – высокий пук жестких волос между рогами.

Люцимаг стоял на центральном пьедестале, гордо выпрямившись. Его черный безволосый хвост, до содрогания напомнивший Полине крысиный, оказался необычайно длинным и покачивался перед самыми лицами народного дуэта.

Аглая больно пихнула растерявшуюся подругу в бок. Та панически замотала головой. Школьница сунула руку в жилетный карман, достала сильно ополовиненную пачку влажных гигиенических салфеток, вынула одну и решительно впихнула напарнице в руку. Полина с решимостью отчаяния уцепила кончик принцева хвоста, молниеносно протерла его и на мгновенье припала к нему губами. Потом тупо вытерла рот той же самой салфеткой – Аглая скривилась – глянула на артефактник и подарила принцу, наконец заметившему копошение у своих копыт, сумасшедшую счастливую улыбку.

Принц смотрел на Полину, как ей показалось, с ожиданием. Девушка ответила ему непонимающим взглядом, после чего хлопнула себя по лбу. Подношения! Все паломники приходят в храм с подношениями. Принц ждет от поклонницы подарка, а она... в этот момент в девушке, вероятно, проснулись исконно-посконные русские гены, потому что рука сама собой потянулась почесать затылок...

* * *

Вот как позже старший жрец главного бахрийского храма представил это происшествие в отчете своему духовному руководству.

"Явление демонов прошло успешно, и я был готов уже продолжить службу, когда меня задержало возмутительное происшествие. Затесавшаяся среди паломников блондинка с подбитым глазом, – кстати, она, ко всему прочему, густо благоухала чесноком, – уцепила принца за хвост. Когда принц обратил на нее свое сиятельное внимание, блондинка принялась почесывать голову, после чего достала из своих лохм ужасающего вида насекомое и протянула его Люцимагу. Он отпрянул, но девица была настойчива, уговорила принца спуститься с пьедестала, собрала его роскошные волосы в хвост и запустила туда насекомое. Оно вцепилось всеми лапками в прическу, да так там и осталось.

Принц что-то сказал отвратительной девице, после чего из-за ее плеча выпрыгнула еще одна хулиганка, маленького росточка, и принялась выкрикивать: "На ковре-самолете! Покататься!" Что она имела в виду, я тогда сразу не понял. Принц сказал несколько фраз уже обеим девицам, после чего, видимо, устыдившись своего поведения, они отошли к стенке и спокойно простояли там всю службу. После ее завершения принц подошел к нарушительницам спокойствия, и они втроем улетели из храма через вентиляционное отверстие. Вместо традиционного для демонов ковра принц использовал для полета соломенную циновку, которая много лет закрывала вход в служебное помещение. Малявка, кстати, при этом совершенно неприлично визжала".

В приписке к отчету жрец просил о двухнедельном отпуске – ему было совершенно необходимо подлечить нервы после ужасающего, позорного скандала, не по его вине случившегося в подведомственном храме.

* * *

Однако напрасно говорят, что со стороны виднее. Для Люцимага эта история выглядела совершенно по-другому.

Привычно стоя на пьедестале, принц неожиданно почувствовал, как его хвоста касается что-то влажное, а потом к нему припадают в поцелуе девичьи губы. Он наклонился с постамента, чтобы поглядеть на диковинную паломницу, и увидел юное, совершенно сумасшедшее от счастья лицо. Так далеко в своем почитании его поклонницы еще не разу не заходили!

Принц неверяще глядел на паломницу. Паломница влюблено смотрела на принца. Потом запустила руку в волосы, нащупала там диковинную заколку, выполненную в форме тотема императорского дома – черного тарантула – и протянула принцу.

Люцимаг ошеломленно глядел на артефакт. А в том, что ему протягивают редкий по силе артефакт, никаких сомнений не было. Предмет был привнесен из третьего мира – уж в этих-то вещах лучший ученик главного придворного звездочета разбирался на раз. Вполне обычный на родине и совершенно бесполезный на Альтре, в третьем по счету мире любой предмет должен был приобрести неожиданные и очень полезные свойства. Если, конечно, был подарен в порыве благородных чувств.

Паломница же этими благородными чувствами просто лучилась, переводя довольный взгляд с запястья собственной правой руки – совершенно пустого, кстати, – на принца и обратно. Люцимаг мягко спрыгнул с пьедестала на пол – толпа ахнула, верховный жрец что-то сердито залопотал, – и склонил голову перед блондинкой. Девушка двумя руками ловко собрала в высокий хвост его рассыпающуюся церемониальную прическу и закрепила своей артефактной заколкой. Третий наследник немедленно почувствовал прилив сил и желание облагодетельствовать весь мир.

– Чего бы ты хотела, дева? – спросил он густым басом.

Неожиданно из-за спины необычной паломницы высунулась крохотная брюнетка и с большой надеждой спросила: "А можно покататься на ковре-самолете?".

"Ну точно девушки не местные, – с умилением подумал принц. – Надо же попросить такое. И где я им в Каракумате настоящий демонический ковер возьму? Хотя... Для небольшого развлекательного полета сойдет и любой половик. Надо только выбрать что-нибудь почище".

* * *

Труппа императорского театра с жадным любопытством следила из-за кулис за личной ложей халифа. Там по идее должен был находиться редкий гость – принц-демон, появляющийся на Альтре только три дня в году и только в халифате. Нигде больше в империи увидеть настоящего демона из Барача не представлялось возможным. Ученые маги говорили, что в так называемые Дни Единения Альтра каким-то образом соприкасается южным материком с миром, где живут демоны, и в халифате открывается межмировой портал. В остальное время демоны могут появляться – опять же только в халифате – лишь ненадолго и в результате сложного ритуала призыва. Чтобы обратиться к ним с просьбой, паломники съезжаются со всей империи.

Прозвенел третий звонок, но в ложе, кроме халифа и охраны, так никого и не появилось. Вдруг со скрежетом отворилось широкое окошко под самым потолком театра, на головы публике посыпались вековые залежи пыли, и в зрительный зал начал протискиваться предмет, напоминающий соломенную циновку.

С улицы за процессом наблюдал Димка, запряженный в бричку и припаркованный во дворе театра рядом с другими экипажами. Задрав к небу рогатую голову, он разглядел, что с летающей циновки свешиваются чьи-то копыта ("Мои покрупнее будут", – ревниво подумал будущий стоматолог) и две пары девичьих ножек – навскидку тридцать шестого и сорок первого размеров. "Ага! – сказал про себя лось. – Значит, девчонки до принца добрались".

Циновка протиснулась в окно и медленно полетела над залом.

– Где-то я такое сочетание женских ножек уже видел, – задумчиво подумал Вайорель, наблюдая за полетом вместе с коллегами, и встрепенулся. – Да нет, не может быть!

Тем временем циновконавты приземлились в центральной ложе, и Вайорель уже без удивления увидел рядом с халифом и здоровенным демоном своих подружек Полину и Аглаю. "Вот и разыскивать их не придется, – удовлетворенно подумал балерун. – Хотя для чего я выдумывал себе какие-то трудности? Эти девицы всегда обнаруживаются там, где есть хоть какие-нибудь особы королевской крови. Интересно было бы узнать, почему?"

Вновь прибывшие принялись раскланиваться с халифом. Спектакль ощутимо задерживался. Где-то в переполненном зрительном зале тихонько ругнулся Мирик, уйму времени прождавший народный дуэт на входе.

Рядом с ним вызывающе пустели два кресла.

Наконец шебуршение в правительственной ложе прекратилось, почетный гость и сопровождающие его дамы были рассажены по местам, и халиф подал сигнал начинать представление.

* * *

В Каракумате было принято перед началом балета зачитывать со сцены либретто, и только это уберегло Полину от культурного шока, когда на сцену в кувырке вылетел и сделал двойное сальто настоящий гном с архаически длинной бородой.

Сюжет нашумевшего балета "Черномор и ЛюдмилЫ" оказался весьма далек от так опрометчиво упомянутого Полиной на королевском суде в Сигошаре первоисточника. Как, впрочем, и от первоначальной Вайорелевой идеи, в которой ЛюдмилЫ был принцем.

"Юный гном Черномор не желает заниматься семейным ремеслом и бежит из дома, чтобы стать артистом, – сообщил зрителям нарядный господин, появившийся из-за кулис. (Услышав это, Мирик с шумом втянул в себя воздух). – Ни одна балетная школа не принимает парня. Педагоги и студенты жестоко высмеивают его.

Тогда гном решается на отчаянный шаг, – ведущий сделал трагическую паузу и со значением посмотрел в зал. Зрители прониклись. – Он выкрадывает знаменитого доферского балеруна и педагога ЛюдмилЫ, увозит его в горы в заброшенный замок, где силой и шантажом принуждает давать уроки. Сначала ЛюдмилЫ тоже смеется над парнем, но видя его упорство и своеобычный талант, начинает с ним заниматься. И в конце концов устраивает единственного в мире гнома-танцовщика в свой театр, где парень имеет необыкновенный успех".

– Цирк лилипутов тоже имеет большой успех, – проворчала себе под нос Полина, провожая взглядом неспешно удаляющегося со сцены конферансье. Ей до ужаса не понравилось иномирное глумление над русской классикой. Но занавес подняли, на сцену вылетел гном, а потом появился и Вайорель, танцующий партию ЛюдмилЫ, и девушка забыла о своих претензиях, завороженная необычным балетом.

После спектакля, тепло попрощавшись с принцем-демоном и не менее шести раз поклонившись халифу, – ведь это, по мнению Полины, был как раз тот случай, когда кашу маслом не испортишь, – девушки отправились в гримерку к Вайорелю. И так качественно там застряли, что рассерженный Мирик, забрав со стоянки лося, в одиночестве уехал в актерское общежитие.

* * *

– Что?! Как это – на обеих?

– В Дофере двоеженство, вы же наверняка в курсе. А еще там принято жениться на сестрах, ты разве не знала? Считается, что семья будет крепче, ведь жены и так родственницы.

Вайорель, откинувшись в кресле и вытянув длинные ноги до середины вип-гримерки, аккуратно разливал по пиалам терпкое кизиловое вино.

– Но он же говорил... Ну Алки, ну стервец! И близняшки тоже хороши! Ведь и двух месяцев не прошло. – Полина запнулась и поспешила поправиться. – В смысле – шести декад.

– А как их швейная мастерская? – жадно поинтересовалась Аглая. – Надеюсь, процветает?

– О да, – неторопливо пояснил Вайорель. Ему казалось забавным сплетничать с народным дуэтом о делах неожиданных, совершенно не его круга, знакомых. – Они заезжали ко мне не просто погостить – интересовались арендой торговых помещений. Планируют в скором времени открыть в столице филиал своей лавки. Подсказанный тобой фасон юбки солнце-клеш их буквально озолотил. Передавали, кстати, вам приветы – Васла заявила, что актер с актером обязательно как-нибудь, да и встретится. А кстати, где тот парень, начинающий певец? Победитель конкурса менестрелей, с которым вы уезжали в халифат?

– Ой, Мирик! – внезапно всполошилась Полина. – Он должен был ждать нас у входа...

– Перед представлением, – упавшим голосом закончила Аглая и заторопилась. – Пожалуй, нам пора. Полина, пойдем, он теперь и так нам головы открутит. И Димку надо успокоить...

– Погодите, девочки, – Вайорель поднялся с кресла, – давай-ка, Полина, я уберу тебе по-быстрому синяк. Негоже девушке, тем более, актрисе, ходить с таким украшением. Заметьте, я не спрашиваю, где ты его заработала. И кто такой этот беспокойный Димка. И где вы познакомились с принцем-демоном. И почему...

– Придержи коней, Вайорель! – засмеялась Полина. – Мы тебе все, конечно, расскажем. Завтра, например. А сейчас нам правда нужно бежать. А синяк ты действительно можешь убрать? А как?

– Ну, я все-таки, знаешь ли, вампир. Все мы немного владеем магией крови. Она у тебя просто слегка разлилась под кожей. Давай-ка сюда твое лицо.

Девушка безо всякой опаски подставила приятелю щеку. Он принялся водить ладонью над пораженным местом, не касаясь кожи. Полина опасалась неприятных ощущений, но скула, наоборот, онемела, будто после заморозки. Любопытная Аглая, не чинясь, забралась на стул, чтобы лучше видеть процесс излечения. Синяк действительно бледнел на глазах, пока совсем не пропал.

– Вот это да! Здорово! – восторженно воскликнула Аглая, хватая подругу, которая принялась было крутиться перед ростовым зеркалом, за руку. – Но все-таки мы побежали.

– Завтра приходите! – прокричал им вслед балерун. – Будем давать "Вампира-варвара". Оставлю вам в кассе приглашение в гостевую ложу. На все пять оставшихся гастрольных представлений.

* * *

...Через неделю после отъезда императорского балета Полина взвыла от скуки. В театр комиков и мимов друзья так не вернулись, заняться в общежитии было абсолютно нечем.

– Не могу я больше глядеть на эти барханы! – ныла девушка за завтраком, без аппетита ковыряясь в тарелке двузубой вилкой. – Давайте быстренько съездим в Эльфион, обстряпаем там свои делишки, в смысле, выступим при дворе, а затем снова вернемся в халифат. Как раз к приезду принца Али.

Мирику ее логика показалась несколько хромающей, но юному менестрелю и самому поднадоел халифат. Поэтому оба с надеждой взглянули на Аглаю.

– Я только "за", – радостно ответила девушка. – Давайте собираться.

* * *

Уже следующим утром невыспавшийся Димка волок двуколку со всей компанией по сонной столице и меланхолически думал: «А все же у жизни в халифате было одно несомненное преимущество – здесь абсолютно никто не держит свиней».

В общежитии друзья оставили довольного Кюрима – нога его чудесным образом излечилась, а музей пополнился двумя разноцветными кубиками и "той самой" циновкой, на которой принц-демон катал звезд театра комиков и мимов. Ее перед самым отъездом принес на память подружкам Вайорель. Балерун настолько впечатлился историей о сбывшейся Аглаиной мечте покататься на ковре само-лете (о поцелуях ему, само собой, не рассказали), что самолично разыскал соломенную циновку под креслами в правительственной ложе. Когда Вайорель передавал циновку народному дуэту, глаза его так вдохновенно блестели, что Полина заподозрила появление в театре в скором времени нового балета "Принц-демон и летающий половик".

* * *

– Ты представляешь, мой сынок собрался жениться! Прислал письмо, чтобы я подыскал ему несколько кандидатур. Приедет в отпуск, устроим смотрины. Стыдно, говорит, в мои года не иметь наследников! В ум не возьму, на кого он там в халифате насмотрелся. Хотя, говорят, у них в обычаях большие семьи.

Везилика Шестой подлил разговорившемуся собеседнику сливовицы.

– А еще предложил странную, но перспективную идею. Давай, говорит, отец, устроим обмен студентами с соседями. Это говорит, способствует укреплению дружеских и деловых отношений между странами. – Манор Мудрый со значением взглянул на короля вампиров.

– Хм. Действительно, интересно, – отозвался Вэзилика. – Я, пожалуй, готов послать пяток студентов в твой животноводческий институт. Пусть поучатся козлам хвосты крутить.

– А я – в твою растениеведческую академию. Уж больно сливовица у вас в Сигошаре хороша.

Монархи закрепили договоренность новой порцией напитка.

– А мой, представляешь, чуть не вляпался в дипломатический скандал, – пожаловался высокородный вампир. – После суда, ну, я тебе рассказывал, Фейн неожиданно стал вести себя так, как будто принял обет целомудрия. Начальник его охраны, капитан Больдо Гунари, в своих донесениях мне докладывал, что и в халифате первое время ничего не изменилось. Это с нашим-то фамильным темпераментом!

Манор Мудрый понимающе усмехнулся. О любовных похождениях Вэзилики в молодые годы ходили легенды по всей империи.

– И вдруг через восемь декад Фейн как с цепи сорвался. Пришлось под благовидным предлогом отозвать с дипломатической службы домой, иначе быть бы ему женатым если не на третьей дочери визиря, так на любимой двоюродной сестре придворного звездочета.

– За сыновей! – провозгласил напрашивающийся тост уже слегка нетрезвый повелитель Дофера.

* * *

– Аглая, я все забываю спросить, твою кошку что, действительно зовут Песчинка?

– Да Снежинка же! Просто в паджерском языке нет ни слова снег, ни производных от него, вот Полиглот так и перевел.

Глава седьмая. Поцелуй седьмой

Сам я ясень, липу взял,

Дряхлый дуб меня венчал,

Дети-клены народились

И на елках поженились.

Нас вчера побить пытались

На высокой на горе.

Только не на тех нарвались -

Мы и спим на топоре!

Из репертуара народного дуэта «Поля и Глая».

– Дорога без конца, дорога без начала и конца, всегда в толпе, всегда один из многих, – тихонько напевала себе под нос Полина. Бричка давно выехала из города, и сейчас потихоньку тряслась по пустынной дороге, оставляя за собой шлейф коричневатой пыли.

– Кто подарил эту музыку моей душе! – неожиданно для подруги заголосила припев Аглая. – Только любовь! Кто повенчал в этой жизни песню и певца! Только любовь!

Знаменитая песня из фильма про нервного скрипача с неблагозвучной для русского уха фамилией Паганини звучала в исполнении народного дуэта довольно жалко, поскольку ни одна, ни другая исполнительница и близко не вытягивала верхних нот. Тем не менее текст и мелодия живо заинтересовали Мирика, и он осторожно заметил, что хотел бы попробовать приспособить эту замечательную балладу для своего репертуара.

– Ты что! – возмутилась будущая актриса. – У Альберта Асадуллина, который ее исполняет, – тенор-альтино, он только чуточку уступает по высоте контр-тенору. Ну, ты же помнишь выступление эльфийского принца Бондюэля на состязаниях комиков, мимов и менестрелей? Тфу, что я говорю! Лучников, мечников то есть. Так вот, у Бондюэля – контр-тенор. Он бы смог. А у тебя, Мирик, классический бас. Смирись. Тебе надо петь "Эх, дубинушка, ухнем!".

Полина попыталась изобразить, как надо петь эту самую "Дубинушку", чем ввела Мирика в заблуждение, что это народная песнь троллей.

– Но вы-то поете что хотите, – обиделся парень.

– В этом есть великое преимущество любителя над профессионалом, – со значением подняла палец вверх Аглая и обернулась к подруге, припоминая расхожую интернетовскую мудрость. – Как там, Полина? Любители смастерили ковчег, профессионалы построили "Титаник".

– И сняли про него слезливое кино, – скривилась Полина, которая не одобряла Леонардо ди Каприо и считала любовь к нему массовым помутнением рассудка.

– Ди Каприо – отстой, – неожиданно поддержал ее Димка.

Аглая вздрогнула. С самого утра она чувствовала себя неловко из-за того, что они, как последние рабовладельцы какие-то, едут на повозке, в которую запряжен российский студент. "Во многие знания – многие печали", – так, бывало, говаривала прабабушка, и теперь Аглая поняла, что она имела в виду. Ведь, пока не было известно, кого скрывает лосиная шкура, проблемы гужевых животных ее совершенно не парили. Теперь же Аглая поминутно думала, не жарко ли Димке, не тяжело ли ему тащить двуколку, не устал ли он, не хочет ли пить...

Полину подобные нравственные вопросы не волновали, а вот поболтать с Димкой хотелось. Тем более, что она неожиданно нашла в лице парня единомышленника, и можно было бы перемыть кости слащавому Ди Каприо, которым так восторгались ее мама и тетя. Однако интенсивное лосиное мычание вряд ли бы прошло мимо внимания Мирика, так что Полине пришлось задвинуть свои хотелки куда подальше и попытаться, что ли, вздремнуть.

* * *

Прошел час, потом еще один. Пейзаж по сторонам дороги потихоньку начал меняться, трава становилась суше, деревья попадались реже. Девушки подняли козырек брички. Он дал некоторую тень, зато стало невыносимо душно. Девушки опустили козырек брички. Солнце принялось немилосердно припекать головы.

– Мирик, а вот как ты думаешь, почему уже несколько часов по такой прекрасной дороге едем мы одни? – обманчиво мягким голосом поинтересовалась Полина и рявкнула. – Уж не потому ли, что местные жители придерживаются сиесты?!

Мирик промолчал, но, заметив неподалеку небольшую рощицу, направил двуколку туда. Спуск с дороги был ненаезженным, видимо, путники, следующие этим путем, останавливались на сиесту в других, специально оборудованных местах, где к их услугам был и обед, и омовение.