Текст книги "Видишь принца - целуй! И так восемь раз (СИ)"

Автор книги: Ирина Дарсеньева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Магазины, правда, все не попадались. Навстречу сплошняком шли важные господа, по виду, как минимум, министры, и Полина застыдилась потертого лакейского костюма. Обратиться к ним с прозаическим вопросом как пройти в библиотеку, то есть, в скобяную лавку, не представлялось возможным.

Из ворот посольства Зеленогорья вышли двое мужчин. Один из них щеголял в военной форме, и хотя подругам неоткуда было знать знаки различия зеленогорской армии, сразу стало ясно, что перед ними высокий чин. Генерал, не меньше, а то и маршал.

До народного дуэта донеслись обрывки разговора.

– И что, по-прежнему никаких следов принца? – спросил маршал у спутника.

Полина сделала стойку. Еще один, неучтенный, принц! Хотя и, судя по всему, в розыске.

– Златомира определенно видели в столице, – отвечал штатский. – Наш агент допустил ошибку, окликнув его на улице. Мальчишка скрылся и, скорее всего, теперь и отсюда пустится в бега. Надо отправить людей в сопредельные государства.

– Учти, что он для маскировки может найти себе в попутчики самую неожиданную компанию, – предупредил маршал, – парня хорошо готовили к военной академии.

Зеленогорцы свернули в переулок, и красться за ними по людным улицам, чтобы дослушать интересный разговор, конечно, было плохой идеей. Хотя и очень хотелось.

Впрочем, подслушанного оказалось достаточно, чтобы сделать некоторые выводы.

– Вот хорошо, что мы решили идти в Дофер, а не в Зеленогорье, – похвалила себя Полина. – Принц-то у них – тю-тю! Ищут пожарные, ищет милиция, – актриса мазнула взглядом по спинам зеленоргских дипломатов, – а вот мы искать не будем! За двумя зайцами погонишься – известно что!

Потихоньку подруги дошли до парка, окружающего императорский дворец. Аглая сразу же сунула голову между прутьев фигурной ограды.

– Пролезу! – радостно сообщила она Полине. – А ты?

– И я, наверное. Только зачем? Там дальше есть вход, через который, по-моему, всех пускают. До второй, внутренней ограды. Я вчера читала в путеводителе.

Действительно, чуть дальше девушки обнаружили открытые ворота, по бокам которых, правда, стояла охрана.

– Фейсконтроль, – прошептала Полина, наклонившись к уху подруги. – Видишь, как зыркают по сторонам.

В парке по широким дорожкам, не торопясь, прогуливалась чистая публика. Лакеев среди нее не наблюдалось, и Полина впервые пожалела о своем маскараде.

– Ладно, потом зайдем, – успокоила ее Аглая. – Пошли лучше искать магазин!

* * *

Через пару часов девушки, окончательно стоптав ноги, плюхнулись на широкую скамейку у какого-то фонтана. К этому времени они обнаружили: две дорогущих кондитерских, аптеку какого-то магистра медицины Агафония, четыре ювелирных и один шляпный магазин.

– А пойдем домой? – провокационно предложила Аглая. – Тебе завтра еще монеты воровать. А бритву или что-нибудь режущее раздобудем у Вайореля в особняке. Сам-то он не бреется, а слуги – очень может быть.

– Или кто-нибудь из них убийца и у него имеется сюррекен, – продолжила Полина, блаженно вытянувшая ноги. – Я отмою его от крови и попрошу дать попользоваться.

– Что за фантазии? Тебе хочется кого-нибудь убить?

– Себя. Это самое дурацкое лето в моей жизни. Пойми, мужчины всегда сами добивались моего внимания. С детского сада, ага. А сейчас я гоняюсь за каким-то, прости господи, вором в надежде украсть у него поцелуй. За какими-то незнакомыми мне мужиками.

– Полина, они же принцы! Это так романтично!

– Да, особенно Тонат. И еще этот вороватый, нечистый на руку – и хорошо, если только на руку, – принц воров.

Аглая встревожено взглянула на подругу.

– Послушай, если тебе настолько неприятно, давай оставим эту затею. Попытаемся пробиться на состязание лучников-мечников.

– И туда тоже. – Полина решительно поднялась со скамейки. – Извини за нытье. Кажется, дождь собирается. В смысле, женские дела на подходе. Пойдем-ка, поищем какой-нибудь транспорт. Что-то я действительно нагулялась.

* * *

До дома в наемном экипаже народный дуэт добрался за какие-то полчаса. В гостевом крыле девушек ждал обед. И сообщение от Вайореля – сегодня он вне зоны доступа. Репетиции, репетиции.

Проблема с бритвой решилась до обидного просто – расторопная горничная, та самая, добывшая Полине лакейский костюм, принесла на выбор целых пять – разных размеров и конфигураций. Полина сразу ухватилась за обломочек, попросила наточить его как можно более остро и принести ненужной старой одежды. Горничная, назвавшаяся Делией, позволила себе скорчить недоуменную гримаску, но просьбу выполнила в точности.

В ближайший час весь секонд хенд украсился разрезами, а бритва снова отправилась на заточку.

– Не буду я по карманам лазить! – упрямо бормотала девушка себе под нос. – Разрежу, и все, монеты выпадут. Что не запрещено, то разрешено.

– Конечно, конечно, – поддакивала ей Аглая, которой настроение подруги решительно не нравилось. – У тебя, кстати, прокладки есть?

Полина ойкнула, извлекла из гномьего рюкзака свою объемистую сумку и принялась в ней рыться.

– Всегда ношу с собой несколько штук на случай атомной войны. Где же они? О, надо же, шоколадка! Нет, пустая обертка. Студенческий билет! Посмотри, какая я здесь страшная. А вот и прокладки. Не хватит, конечно. Придется воспользоваться дедовскими способами.

– Хочешь сказать, бабовскими? Так вот для чего ты столько лоскутов накрошила.

– Ну, надеюсь, у местных найдется что-нибудь получше. – Полина выглянула в коридор в поисках горничной. – Сейчас допросим Делию.

– Ага, и скажем, что в свои годы все еще не знаем, чем пользуются при женских делах.

– Нет, просто попросим принести то, что требуется.

– Думаешь, у Вайореля есть? Может, троюродные тетушки все привозили с собой.

– Сейчас узнаем. Бритвы же у него в доме нашлись.

Как оказалось, хранились в доме и предметы женской гигиены, не слишком, кстати, отличающиеся от привычных – принцип, во всяком случае, был тот же. Полина сразу же распихала парочку по карманам лакейского костюма – в правый заначку из дома, в левый – местного производства. Аглая порывалась указать на некоторую неуместность подобных предметов в мужских карманах, но, поразмыслив, решила лишний раз подругу не дергать. Пусть развлекается, если ей так спокойнее.

Сама она никак не могла решить, с какой сумкой идти страховать Полину. Туда должны были поместиться ливрея, жабо, перчатки и парик. И если последние три предмета много места не занимали, ливрею никак не получалось свернуть достаточно компактно. Да ведь в толпе ее не сворачивать придется, а комкать и быстро прятать! Лучше всего для этой цели подошел бы какой-нибудь хозяйственный баул, да только не вызовет ли он ненужных подозрений? В конце концов Аглая остановилась на шляпной коробке, которую тут же затребовала у безотказной Делии.

...Вечером в лакейской вторая горничная, Легда, пораженно качала головой, разглядывая гору располосованной в хлам одежды и слушая увлекательный рассказ Делии о запросах хозяйских гостий. И это еще прислуга не видела, чем народный дуэт занимался вечером, за закрытыми дверями. Горничные бы весьма удивились, глядя на то, как Полина раз за разом срывает надетую прямо на платье ливрею и выдергивает из брюк заправленный туда подол, а Аглая коршуном кидается на уже изрядно помятый предмет гардероба и запихивает его в шляпную коробку.

– Неплохо, а теперь давай повторим с полным облачением, – наконец решила запыхавшаяся Аглая,

– Хорошо, но только один раз, – покладисто ответила Полина, в очередной раз натягивая парик. – У меня от этих бесконечных сними-надень на голове уже мочало.

– Тяжело в учении, легко в гробу! – поучительно произнесла Аглая, в сотый, наверное, раз заталкивая барахло в шляпную коробку. – Мы порвем это жулье! Кстати, а куда ты будешь складывать уворованные монеты?

– Да в свою косметичку, сейчас ее освобожу. Она удобнее, чем местные кошели на завязках. Все, отбой, позови, пожалуйста, опять Делию, надо отдать погладить ливрею, а то мы совсем ее затрепали.

Как раз в тот момент упомянутая Делия, хихикая, рассказывала Легде, что хозяйские гостьи, судя по их манерам, глубокие провинциалки и даже не приучены пользоваться колокольчиком для вызова прислуги.

– Представляешь, они каждый раз выходят в коридор, чтобы позвать меня! – проворковала Делия, крутанулась на стуле и столкнулась взглядом с незаметно подошедшей со спины Аглаей.

"Ну и змеи, – поразилась школьница. – В глаза – сама услужливость!" Впрочем, национальный характер, нашедший отражение в поговорке "Назови хоть горшком, только в печь не сажай", не позволил ей зацикливаться на болтовне, в сущности, посторонних людей.

– Пожалуйста, пойдемте со мной. Надо привести в порядок ливрею. К завтрашнему утру.

Горничная поднялась со стула и с очень независимым видом отправилась вслед за Аглаей. Вернувшись через пять минут, она молча продемонстрировала Легде донельзя измятую, будто жеваную ливрею со слегка оттопыренными карманами – в каждом лежало по гигиеническому пакету. Весь вид Делии как бы вопрошал: "Ну и что они с ней делали?" Высказывать свое мнение вслух она, впрочем, поостереглась. Кто их знает, этих провинциалок, вдруг пожалуются хозяину.

* * *

Редко какую ночь на Альтре народному дуэту удавалось отоспаться спокойно. Если не беготня, так думы окаянные не давали покоя. Казалось бы, роскошная спальня в особняке у Вайореля как нельзя лучше располагала к ночному отдыху, да и набегались за день подружки знатно – но нет, Полина пол ночи проворочалась на накрахмаленных простынях, а Аглая как проснулась в пять утра по зову организма, так больше и не сумела уснуть. В результате к завтраку обе вышли заторможенные, молча напихались сдобренной кусочками фруктов кашей и отправились одеваться к состязанию.

– Чувствую себя, как это у нас, воров, называется, щипачем, – пожаловалась Полина, размышляя, куда пристроить завернутую в тряпицу бритву. В конце концов она сунула воровское орудие труда в косметичку и в очередной раз возмутилась: – И что за дурацкая идея выбирать принца из отбросов общества!

– Средневековье! – важно пояснила Аглая. – Вспомни, как выбирали папу шутов в "Соборе парижской богоматери".

– Вот еще с Квазимодо меня только не сравнивали!

– Горбун отверженный с печатью на челе! Я никогда не буду счастлив на земле! – пропела Аглая строки из знаменитой арии, уворачиваясь от подзатыльника и выскакивая во двор.

Полина, придерживая парик рукой, погналась за подружкой, петляющей между Вайорелевых клумб, как заяц. Между ними трепыхалась, удерживаемая Аглаей за веревочки, пустая шляпная коробка.

Делия и Легда, прилипнув к стеклу, наблюдали за передвижением гостий из окна лакейской. Когда за теми захлопнулась створка ворот, горничные облегченно вздохнули.

* * *

– А знаешь, я уже успокоилась, – сказала через некоторое время Полина. Девушки приближались к скверу, около которого сплошной стеной толпились зеваки. – Подумаешь, состязание жуликов. Делов на три часа.

– Ты их порвешь! – с готовностью поддержала ее подруга.

Полина завертела головой по сторонам. Толпа, в которую намечено нырять, в наличии имелась, и это хорошо, но как она будет искать в человеческом лесу Аглаю, которая ниже любого аборигена как минимум на голову?

– Дерево! Нет, фонарный столб. Деревьев много, а столб здесь один, – пробормотала будущая воровка.

– Ты вообще о чем? – подозрительно посмотрела не нее школьница.

– Будешь стоять наготове около столба. Я с наворованным стану пробиваться к тебе. Иначе нам в толпе друг друга не найти.

Аглая с уважением посмотрела на подругу. Сама она о таких сложностях не подумала. Хороши бы они были, потеряв друг друга в толчее! Обидно, конечно, что не удастся понаблюдать за тем, как претенденты будут тягать монеты из карманов, но дело прежде всего.

Девушки торжественно пожали друг другу руки, после чего Аглая начала протискиваться к столбу, а Полина решительным шагом направилась к судейскому столу.

* * *

– Джек Ловкий Плут, – давешний старичок сверился со списком. – Ваш номер шестнадцатый. («Кто бы сомневался», – скривилась актриса). – Проходите во второй ряд.

Полина направилась к соседней аллее, где действительно в два ряда – в каждом по десять – стояли обыкновенные портняжные манекены. Точно такие, над какими совсем недавно изгалялся Алки, приспосабливая по ее заданию к деревянному торсу руки, ноги и голову. Полина ностальгически вздохнула, вспомнив оставленных друзей, и прошла по рядам, отыскивая номер 16. Манекены были расставлены с интервалом, достаточным для того, чтобы участники не мешали друг другу. Четыре устойчивые ножки не допускали случайного покачивания. Во всем чувствовалась отработанная годами система. И что денег на развлечения в столице империи не жалели.

Сюртуки на манекенах оказались пошиты из богатой ткани, похожей на бархат. Разной расцветки, но абсолютно одинакового фасона. Как и обещал старичок, на них было по восемь карманов, а колокольчиков, наверное, по восемьсот.

Девушка некоторое время понаблюдала за уже приступившими к делу соперниками. Соседний к Полине парень с удивительно гибкими, "хирургическими" пальцами, как раз в очередной раз ввинтил кисть правой руки в верхний карман малинового с золотыми искрами сюртука за номером пятнадцать. В левой руке он держал несколько крупных, золотых на вид, монет с отчетливо выделявшимся оттиском короны, перечеркнутой решеткой, по центру. Полина заворожено наблюдала, как парень осторожно, по миллиметру, начал вытягивать руку из кармана. Между указательным и средним его пальцами была зажата очередная монета.

Отчетливый перезвон колокольцев отвлек ее от этого завораживающего зрелища. Крупный мужчина в первом ряду растерянно смотрел то на свой манекен, то на две золотые монеты, зажатые в горсти. Колокольчики и не думали успокаиваться, и толпа, стоящая в отдалении за деревьями и отгороженная от участников состязания секциями невысокого переносного заборчика, сделала стойку. Неудачник затравленно огляделся по сторонам и тяжело затопал в глубину сквера по огороженному коридорчику, дающему беглецам небольшую фору.

Полина оглянулась на соседа. "Хирург" никак не отреагировал на провал одного из соперников и так же сосредоточенно вынимал из манекенова кармана уже следующую монету. "Ну, с богом! – подбодрила себя девушка и запнулась. – Только с каким? Есть ли на Астре боги – покровители жуликов? В земной истории такие были только у язычников – славянский Велес, скандинавский Локки, греческий Гермес. Или этот индийский бог с трудно запоминающимся именем, с шестью головами и двенадцатью конечностями, который передвигался исключительно верхом на павлине. А потом все, лавочку прикрыли. Десять заповедей. Воровать, конечно, меньше не стали".

Полина перевела взгляд на свой манекен. Темно-зеленый, в светлую полосочку сюртук был буквально усыпан множеством крошечным колокольчиков. Прикреплены они оказались и на карманы. Подкладка и обшлага рукавов немного отвисали – похоже, Аглая права и там действительно зашиты монеты.

Девушка глубоко вдохнула. "Ну, с богом! Только с каким?" У нее вырвался истерический смешок. Все эти теологические измышления явно всплывали в голове лишь для того, чтобы потянуть время. "Ну уж нет, дорогая. Взялся за гуж, не говори, что ингуш". Полина достала из кармана сложенную вдвое косметичку, аккуратно ее расправила, вынула бритву и, затаив дыхание, сделала тоненький разрез по краю чуть выступающей по низу подкладки. Круглая золотая монета послушно вывалилась в предусмотрительно подставленную емкость. "С почином вас, Полина Геннадьевна!"

Слева раздался нежный перезвон колокольцев. Засмотревшись на бритву, "хирург" неосторожно задел свой манекен и теперь бессильно хватал ртом воздух. Со злостью взглянув на Полину, парень запихал добытые монеты в карман, развернулся и бросился бежать. За ним устремилась хорошая такая группа преследователей. Девушка пожала плечами и примерилась бритвой к карману.

Минут через двадцать пять сюртук на манекене за номером шестнадцать превратился в лохмотья и категорически отказывался поделиться еще хоть одной монетой. Полина застегнула заметно потяжелевшую и раздувшуюся косметичку, сунула ее за пазуху и бочком-бочком отступила к аллейке.

Как ни странно, на ее исчезновение никто из зрителей не отреагировал. Уже на выходе из сквера она заметила в кроне цветущей акации подошву чьего-то ботинка. Присмотревшись, Полина узнала бывшего соседа по состязанию, номера пятнадцатого, и легкомысленно помахала ему рукой. Парень состроил ей зверскую рожу.

– Джек Ловкий Плут закончил выступление, – тощий мужнина средних лет, сидящий за судейским столом на председательском месте, сделал пометку напротив номера шестнадцать.

– Действительно, ловкий плут, – усмехнулся соседствующий с ним старичок. – Кажется, у нас уже есть победитель.

– Не опережай события. Ему еще нужно скрыться от погони.

– От кого? Эти болваны даже не заметили, что парень ушел. Они обращают внимание только на звон колокольчиков.

* * *

Полина спокойно обошла толпу с тыла и начала пробираться к фонарному столбу. На нее никто не обращал внимания. Хитроумный план с переодеванием, казалось, потерял свою актуальность.

– Эй, а где лакей, выступавший под номером шестнадцать? – спохватились в передних рядах. Народ оживленно закрутил головами. Полина затравленно пригнулась и, не прекращая движения в толпе, в мгновенье ока стянула с себя парик и ливрею. Юбку она расправляла, уже стоя впритык к Аглае, которая, чтобы ее не унесло толпой, все это время провела, крепко вцепившись в столб. Полина поправила прическу, и девушки в четыре руки принялись быстренько прятать ее одежду.

– Ты что, прихватила с собой кирпич? – недовольно пискнула Аглая, наблюдая за тем, как изящная шляпная коробка деформируется под весом напиханный туда вещей. – Раньше твое барахло столько не весило.

– Это монеты! – возмутилась Полина. – Полная косметичка. Их, между прочим, потом меняют на настоящие. Я в толпе услышала.

– Ах, вот почему в этом дурацком конкурсе столько участников! – озарило Аглаю. – Ну, мы-то уже отстрелялись. Пошли, посидим, что ли, где-нибудь на лавочке.

* * *

Девушки неспешно побрели по проспекту в сторону дворца. На самой высокой его башенке издалека были видны знаменитые императорские часы с четырьмя циферблатами, повернутыми во все стороны света. Каждую четверть часа под циферблатами распахивались окошечки, и механические куклы представляли патриотическую сценку из истории империи. Создатель этого чуда механики мастер Норберт из Билефельда лично получил из рук императора грамоту на дворянство и полтысячи золотых монет.

История создания эпических часов была увековечена на одной из украшающих ограду дворцового парка табличек. Аглая принялась вслух зачитывать ее подруге, маявшейся рядом с перекошенным лицом. Не дождавшись ровным счетом никакой реакции, школьница наконец обратила внимание на ее состояние.

– Что?

– Живот заболел. Кажется, началось. Подложиться бы, но где?

– Да, этого в толпе не сделаешь. А давай пролезем в парк? Помнишь, вчера мы проверяли – между прутьев вполне можно протиснуться.

– Может, пойдем через ворота?

– Ага, и целый час будем искать укромный уголок. А тут сразу – заросли.

Оглядевшись по сторонам и не обнаружив в опасной близости прохожих, подруги пролезли сквозь ограждение и быстренько, пока их никто не заметил, углубились в какой-то декоративный кустарник, усыпанный мелкими голубенькими цветочками.

– Стара я стала – по кустам лазить, – делано ворчала при этом Аглая. Шляпная корзинка в ее руках норовила зацепиться за каждую ветку. Полина с целеустремленностью кабана, пробивающегося через камыши, преодолевала заросли где-то впереди.

Наконец девушки сочли, что отошли достаточно далеко от дороги. Полина уже собиралась распотрошить шляпную коробку, когда Аглая заметила в нескольких шагах впереди вторую, внутреннюю ограду, а за ней на небольшой проплешинке кустарную, на двух чурбачках, скамейку. Переглянувшись, подруги устремились к новой цели и уже скоро с удобствами расположились на широком деревянном сиденье. Аглая немедленно принялась качать ногами, а Полина, открыв шляпную коробку, наконец извлекла из кармана ливреи вожделенную прокладку.

– Макси. Должно хватить на все церемонии, – довольно прокомментировала она.

Аглая обнаружила у ближайшего куста старое ведро, сломанные грабли, пустую литровую бутылку и вполне приличную лопату и предположила, что этот чудный уголок – тайный приют садовника.

– Надеюсь, он сюда не явится, – рассуждала она, продолжая болтать ногами. – Хорошее местечко. Мы могли бы посидеть здесь пару часов, пока не придет время выдвигаться за принцем воров. И за твоим призом. Как все прошло-то?

– Ты представляешь, когда мне ведущий объявил, твой номер, мол, шестнадцатый, я так и ожидала, что он добавит – и ты в пролете.

Аглая захихикала.

– Вот так повезло. Кстати, ты не знаешь, откуда это взялось – про шестнадцатый номер?

– Знаю, конечно, я такие фишки просто обожаю. Это какие-то старые футбольные заморочки – раньше на игру можно было заявлять пятнадцать игроков. Ну а у кого номер шестнадцатый – тот, соответственно, в пролете. Хорошо еще, что я в приметы не верю. Ну, то есть, верю, но не во все. У нас, артистов...

– Ну и слава богу, – прервала ее Аглая, не желая выслушивать еще одну офигительную историю про какую-нибудь Марину Мнишек. – Я тоже, знаешь, как в этой толпе переволновалась! Стояла и все время прислушивалась, не видно же ничего было. Так на что, ты говоришь, меняют монеты? Неужели на золото?

– На серебро, но и это немало. Знаешь, сколько у меня монет?

– Боюсь даже подумать.

– Все! Все до одной, сколько их было у манекена. Правда, я их там не считала, но ничто не мешает мне сделать это прямо сейчас.

– Подруга, ты крута! Доставай косметичку, будем считать добычу. В толпе говорили, что монет в сюртук зашивают сорок восемь.

* * *

Полина вознамерилась было высыпать монеты прямо на скамейку, но вдруг услышала отдаленные голоса и с ужасом подумала, как они будут объяснять садовнику свое присутствие в закрытой для посещений части императорского парка.

Однако это оказался не садовник.

Голоса приблизились, и стало ясно, что принадлежат они двум дамам, которые обсуждали третью. Народному дуэту из их тайного приюта было абсолютно ничего не видно, но зато все отлично слышно. Дамы говорили нарочито громко, как будто старались, чтобы каждое их слово донеслось до неизвестного адресата.

– Ах, милая Дидона, – сказала первая высоким противным голосом, – до состязания лучников, мечников и менестрелей осталось всего два дня! Я вся в нетерпении. Как думаешь, приедет ли в этом году принц Папилайн? Он такой красавчик.

– После того, как в прошлом году получал приз из рук Лаодики? – невидимая глазу Дидона мерзко захихикала. – Сомневаюсь. Высокородная аристократка! Три раза ха-ха. Высокородная уродина. Бедный принц от неожиданности чуть не сунул цветочную гирлянду ее пажу!

– Но, может, в этом году она выйдет награждать победителя в своей любимой вуали?

– Не дозволено регламентом. Поцелуй через вуаль – это скандал. Надеюсь, на этот раз победитель окажется не слабонервным и не испугается нашей принцесски. Говорят, на состязания ждут самого Батбаяра Неудержимого из Багангхая... Эти орки, они такие... такие...

Голоса сплетниц удалялись, и скоро стало невозможно что-либо расслышать, кроме неопределенного бу-бу-бу. Однако и услышанного кому-то с лихвой хватило, и через некоторое время до народного дуэта стали доноситься чьи-то из-за всех сил сдерживаемые всхлипывания.

– Это не задворки дворцового парка, а проходной двор какой-то! – шепотом возмутилась Аглая.

– Пойдем посмотрим, – неожиданно предложила Полина. – Эти стервы, кажется, кого-то достали. Ненавижу таких! Зато знаю много способов, как поставить их на место.

Девушка убрала косметичку назад в шляпную коробку и решительно поднялась со скамьи.

* * *

Принцесса Лаодика сидела в своем тайном убежище в императорском парке с раннего утра. Она обустроила его еще в 14 лет, через полгода после того, как с ней случилось несчастье.

Небольшая полянка, надежно укрытая со всех сторон деревьями. Кресло-качалка, легкий переносной столик на одной ножке, корзинка с вязанием. Вязание успокаивает нервы, так сказал придворный лекарь. Принцесса выверенными до автоматизма движениями вязала бесконечное полотно, вязала и распускала, совсем как царица из другого мира. Но, в отличие от Пенелопы, ее не осаждали 108 женихов. Честно сказать, жениха пока не было ни одного, и это начинало беспокоить ее венценосного отца. Год назад он, не взирая ни на какие протесты, отправил дочь вручать приз победителю состязания лучников, мечников и менестрелей. И в этом году не собирался освобождать ее от тягостной обязанности.

– Ты принцесса, и ты обязана быть сильной, – заявил император в ответ на ее робкие возражения. – Какой бы ни была твоя внешность, ты самая знатная девушка в империи и самая завидная невеста. Поверь, найдется мужчина, который сумеет оценить твой внутренний мир. Но для этого надо не прятаться от жизни.

"Мужчина, который сумеет оценить мой внутренний мир? Скорее, мое происхождение, да, папочка?" – Лаодика, застыв в кресле-качалке, мысленно продолжала спорить с отцом.

Неожиданно она услышала громкие голоса придворных дам. Баронесса Дидона и графиня Сосипатра, не стесняясь, перемывали ей кости. Ближайшая аллея находилась довольно далеко от ее тайного убежища, и хорошая слышимость объяснялась только одним – дамы старались говорить как можно громче.

Что ж, выходит, ее убежище раскрыто, и сплетницы специально явились сюда, чтобы безнаказанно поиздеваться. Ну сколько же можно! Ей ведь и так совсем, совсем не просто! Лаодику расстроили не столько гадкие слова, сколько понимание того, что отныне ей больше негде прятаться. Стало невыносимо обидно, и девушка, безуспешно пытаясь взять себя в руки, несколько раз всхлипнула.

Неожиданно рядом затрещали кусты и на принцессину поляну выбралась необычная парочка: высокая взлохмаченная блондинка в слегка измятом по подолу платье и маленькая брюнетка, прижимающая к груди скособоченную шляпную коробку.

– Мы все слышали, – серьезно сказала блондинка, – и хотим тебе помочь.

– Да! – храбро поддержала ее брюнетка. – Зло должно быть наказано.

– Кто вы такие и почему считаете, что можете помочь мне? – принцесса быстро взяла себя в руки, промакнула концом вязания глаза и попыталась оценить, могут ли незнакомки нести опасность. Ведь их присутствие во внутренней части парка, скорее всего, незаконно.

Девушки заметно растерялись. Глаза их блуждали по стройной фигурке принцессы, ее нежной коже, пышным светло-каштановым волосам. Привыкшая наблюдать за людьми Лаодика поняла, что ими двигал порыв и теперь незнакомки не знают, что сказать и как себя повести. Да они, кажется, вообще не подозревают, в чем ее проблема и почему знатные стервы называли ее уродиной!

– Вуаль! – низенькая девушка толкнула высокую локтем, чем слегка насмешила Лиодику. Иностранки, точно иностранки, а может, и простолюдинки.

– Мы артистки, народный дуэт "Поля и Глая", в парк попали случайно, мне надо было кое-что поправить в одежде, – протараторила высокая девушка, не сводя глаз с Лаодики. – Услышали разговор, возмутились и решили помочь.

– И что же, вы способны переубедить императора, который приказал мне вручать приз победителю состязания лучников, мечников и менестрелей? Или можете исправить вот это?

Принцесса величественно поднялась с кресла, откинула расшитую золотой нитью коротенькую вуаль, до сей поры закрывавшую верхнюю часть ее лица, и народный дуэт увидел то, что давно не являлось секретом ни для кого в столице – Лаодика отчаянно косила! Уплывающий к виску левый и глядящий в небо правый глаз производили на неподготовленного зрителя пугающее впечатление.

– Один глаз смотрит на нас, а другой – в Арзамас, – пробормотала маленькая брюнетка и смутилась.

– Всего-то! – с каким-то непонятным облегчением произнесла растрепанная блондинка. – Дай мне руку. Любую.

Лаодика как загипнотизированная подошла к артистке и протянула ей ладонь. Та провела рукой сначала по своему, а потом по ее запястью, слегка нажала пальцем, причем ощущение при этом было такое, будто к коже прикасается не живая плоть, а камень, потом проделала все в обратном порядке. Голова у Лаодики внезапно закружилась, и все предметы вокруг приобрели давно забытую четкость. Принцесса покачнулась и ухватилась за плечо брюнетки со шляпной коробкой. Та заботливо подвела ее к креслу.

– Зоркий глаз! – со значением сказала блондинка своей подруге.

– Да поняла я, – нетерпеливо откликнулась та, – вот только насколько стойким будет эффект?

– Если что – выломаю камень, – решительно ответила ей блондинка и ласково обратилась к принцессе: – Ты как?

– Голова кружится, – как-то по-детски пожаловалась Лаодика. – Но вижу все четко. Как ты это сделала?

– Семейный артефакт.

– Теперь я ваша должница. – Принцесса торжественно поклонилась девушкам – насколько это было возможно, не вставая с кресла, – и, немного замявшись, спросила: – А у вас нет зеркальца?

– К сожалению, нет, – сказала черноволосая обладательница шляпной коробки, – но ты не беспокойся, глазки встали на место. Вот только оставаться тебе одной сейчас не стоит, все-таки вмешательство в нервную систему, то да се. Надо бы полежать. Если мы тебя сейчас проводим до твоих покоев, стража нас не задержит?

– Со мной? Ну что вы, конечно, нет!

– Тогда... Полина, сколько у нас есть времени?

Высокая девушка высунула голову из кустов, отыскивая взглядом башенку с императорскими часами.

– Ну, минут сорок еще в нашем распоряжении. А потом придется выдвигаться. Опаздывать нам нельзя.

– Лады, – сказала брюнетка и, вдруг спохватившись, обратилась к принцессе: – Ой, а как же нам правильно, ну, по этикету, к тебе обращаться? Чтобы не привлекать лишнего внимания?

– Если мы, например, подруги детства, а познакомились... Где мы могли познакомиться?

– В пионерлагере, – не совсем понятно сказала блондинка и тут же поправилась, – на отдыхе на море. Тебя же возили в детстве к морю?

– Да, в халифат, на курорт Марсалам. Там было много детей знати со всей империи. – Лаодика с сомнением посмотрела на новых знакомых и тактично добавила: – И из семей зажиточных горожан и ремесленников тоже дети были.

Полина не стала заморачиваться местными сословными сложностями.

– Отлично. Мы твои старые знакомые из Руасии, Полина и Аглая.

– Тогда вы можете называть меня просто по имени – Лаодика.

Беседуя таким образом, девушки выбрались из кустов и неспешно двинулись в сторону дворца. Народный дуэт слегка придерживал принцессу с двух сторон под локти. Аглая о чем-то напряженно думала, покачивая из стороны в сторону шляпной коробкой, а потом неожиданно спросила: