Текст книги "Рандом (СИ)"
Автор книги: Ирина Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 8. Сусанин
Сусанин
Я знаю, на что повелся. Да. Но обо всем по порядку.
Естественно, наша звезда умудрилась испортить нам праздник. Я имею в виду ее день рождения. Мне нафиг сдалась роль шоумена, профессионального устроителя сюрпризов, но, на мой взгляд, получилось бы вполне сносно. Чем можно обрадовать или хотя бы удивить человека, у которого все есть? Да любого из нас! Влада не Алиска, ее шубами не закидаешь. Ну, ввалились бы всей компанией в опочивальню нашей снежной принцессы с цветами – выросла какая-то яркая хрень у Кира в горшке, запустили бы шарики, отведали бы тортик, который своими руками испекла Алиска. Исключая меня, конечно – экспериментировать на себе я не собирался. Тортик на вид выглядел несъедобным, и я сильно сомневался, что он способен в полной мере раскрыться в моем желудке.
Праздничный денек не задался с самого начала. Я проснулся под острожный стук в дверь и снова вспомнил, что живу не один.
– Ма-акс, спишь?
Глупее ничего спросить было нельзя, но на утренний сарказм у меня не хватило сил, поэтому я ответил:
– Заходи, Кир.
Парень боком втянулся ко мне в комнату. Мне кажется, ему понравилось болеть. Раны затянулись на удивление хорошо, оставив два рубца – на плече и спине, как напоминание о том, что случилось. Но мы все вошли в предлагаемые обстоятельства, мы привыкли обращаться с Киром как с хрупкой вазой. Стоило ему подняться с кресла, как находился кто-то, предлагавший помощь. Более того, когда он начинал говорить – слабым, беззащитным «меня так легко обидеть» голосом, как замолкали все.
– Макс, я беспокоюсь, – Кир сделал усталую паузу, словно на слова ушел весь лимит сил, отпущенных ему на сегодня. Но тут же добавил, натолкнувшись на мой суровый взгляд. – Влада уехала.
– Блин, – я приподнялся. – Давно?
– С час как.
– Куда не сказала?
– Мы с ней не разговаривали. Я услышал шум мотора – и то, только потому, что уже не спал. Сразу поднялся к ней. Думаю, если это не она уехала, то первым поздравлю ее с днюхой.
– Понятно. Почему мне не сказал?
– Я думал, она быстро вернется. А теперь… мне страшно. Я боюсь за нее. И главное, даже не знаю, куда ее понесло?
«Зато я догадываюсь», – хотел сказать я и промолчал. Достали меня эти детки.
– Макс, что будем делать?
– Ты – сидеть дома!
– А ты?
– На поиски отправлюсь! Хрен вас всех дери.
– Что, даже не позавтракаешь?
От такой наглости я, уже начавший одеваться, оторопел.
– Я в том смысле, что, может, остальных разбудить? – добавил Кир.
– Ах, вот в каком это было смысле…
Я примерно догадывался, куда Владу понесло. А почему примерно – адрес-то я запомнил, но во мне отсутствовала уверенность, что Влада решилась, наконец, воплотить в жизнь свою «мечту». Что именно она собралась донести до трупа отца – подоплека предполагаемого визита осталась для меня за кадром. Особенно я задавался вопросом: почему эта потребность в «свидании» возникла так поздно? Единственное, что оставалось сделать сейчас – похоронить трупешник с почестями. Других версий раннего исчезновения Влады у меня не возникло, поэтому я летел на Ваську, сшибая сугробы.
На мое счастье снег перестал сыпаться и на небо выкатилось недовольное солнце. Слишком яркое. Я щурился, отыскивая колею от снегохода. Сначала я боялся ее потерять, но потом успокоился. След тянулся через Дворцовый, тем самым подтверждая мою догадку.
Я оставил снегоход на подступах к площади, на которую выходили фасады высотных монстров, по одной причине – мне не хотелось предупреждать Владу о своем появлении. Заистерит, выскочит с перекошенным лицом и гневным отчетом «могу я хоть пару часов побыть одна?!». Короче, я решил – пусть осуществит давно задуманное, а уж когда выйдет умиротворенная, тут я ее и возьму горяченькой. И всыплю ей по первое число.
Я думал о киллере и не думал. Сомнительно, что он успеет сориентироваться с такой быстротой, тем более, что идею навестить отца, Влада скрывала ото всех, мне она и то перепала случайно и по пьянке. Так что единственным возможным киллером с хорошей отработкой материала, был я. А я в себе не сомневался. Такая правдоподобная раскладка не помешала мне застегнуться в бронежилет и нацепить на голову шлем.
Как выяснилось позже, предосторожность не оказалась излишней.
Я засек его сразу, как только вышел к детской площадке. Вечные ветра Приморского района сыграли мне на руку – вдоль дома тянулась полоса, вылизанная от снега до мерзлой земли и бетона. Я двинулся вперед, стараясь оставаться в тени снежных холмов. У парадной стоял снегоход, оставленный Владой. И я видел еще кое-кого. И уже одно то, что на нем красовался камуфляж, наводило меня на грустные мысли. Невысокий, поджарый мужчина на фоне полузасыпанных снегом машин смотрелся весьма органично, то есть, сливался с окружающей средой. Он, также как и я, не мог дождаться выхода главной героини – цепочка ее следов обрывалась у крыльца распахнутой настежь двери. Мужчина притаился справа от снегохода, спиной ко мне. Временами он поворачивался, демонстрируя мне профиль с орлиным носом, поэтому у меня имелась возможность убедиться в том, что мы не было представлены друг другу. Кстати, с чего мы взяли, что на роль киллера может претендовать кто-то из известных персонажей? Наблюдая за движениями незнакомца, я склонялся к тому, чтобы поставить на темную лошадку. Я не заметил в его руках оружия. Сам я, притаившийся за трансформаторной будкой, давно грел в руке рукоять Гэшки. Шлем я снял, теперь мою голову прикрывала синяя шапка – прекрасная цель на белом фоне. Да, снявши голову, по волосам не плачут – остальная одежка под стать шапке, сплошной де-камуфляж. Однако, подкравшись так близко к незнакомцу я решил, что смогу держать ситуацию под контролем. Я мог пристрелить его в любой момент, но проще уж дождаться развития событий, чем задавать вопросы с заведомо лживыми ответами.
Появление Влады я проворонил. Негромкий окрик «стоять», буквально вытолкнул меня на поле боя, готового нажимать на спусковой крючок. Я не выстрелил сразу только потому, что побоялся убить его к чертям собачьим. Мне не хватало еще одной Верки!
– Молодец, – сказал мужчина. – Теперь поднимай руки и медленно поворачивайся.
Дуло пистолета в его руке «смотрело» чуть в сторону.
– Ты тоже, парень, – громко сказал я, – руки подними. И давай без лишних движений.
Много позже я осознал, насколько рискованными были мои действия – ведь он мог выстрелить в любой момент, но тогда я с удовлетворением заметил, как дрогнула спина в камуфляже, как потянулись вверх руки.
– Бросай оружие. Подальше, – приказал я.
Мой приказ выполнился безоговорочно – черной вороной пистолет пробил дыру в сугробе.
– Слышь, парень, – начал обезоруженный, но я его перебил.
– Слушать будем только меня. Разворачивайся. Медленно.
На меня, оценивая, уставились два карих глаза на небритом, в морщинах лице.
– А, – как будто облегченно протянул незнакомец, – ты тот парень, что собирал всех. Ну что, получилось?
– Обо мне поговорим потом, – с нажимом сказал я, не сводя с него черного глаза Гэшки. – Ты что за хрен с горы?
– Человек.
– Да ладно, человек он. Человек человеку в затылок не целится. Поправь меня, если что не так.
– Слышь, парень, я тебе и пытаюсь объяснить! Пистолет не заряжен! Сам проверь! Это я так, для антуража. Типа, припугнуть. Смотрю, девчонка одна заехала в мои края…
– А? – я его перебил. – В твои края? Я правильно услышал?
– Это, мужики, – вдруг подала голос Влада. – Я уже могу повернуться?
– Блин, Влада, кончай давай, – досадливо отмахнулся я. – Дуй ко мне. Оружие подними. Посмотрим, кто кого тут за лоха держит.
Очень гордая Влада двинулась к месту временного захоронения оружия. Она делала вид, что абсолютно спокойна, но ее руки дрожали, когда она передавала мне пистолет. Макаров, все просто.
– Система знакома? Помочь? – предложил свои услуги незнакомец.
Сказал, вроде, без подколов, но все равно мне почудилась издевка.
– Помоги, – согласился я. – Заткнись, хорошо? Влада, возьми у меня Гэшку. Держи его на мушке. Дернется, ну, ты поняла.
– Э, парень, ты уверен? – забеспокоился мужик. – Надеюсь, он на предохранителе?
– И не надейся, – заверил его я.
Выщелкивая магазин, я догадывался, какой результат получу. Уж слишком уверенно вел себя мужчина. Так и оказалось – обойма была пуста. На всякий случай я нажал на спусковой крючок, целясь в сторону. Мои действия сопроводились уже откровенно насмешливым:
– Убедился, Фома неверующий? Говорю ж тебе, пошутить хотел…
– Пошутить? – я позеленел от злости, выхватил у Влады оружие и направил незнакомцу в лицо. – Так? Так пошутить хотел? Тебе смешно, мля?
– Э, э, – мужик пятился, увязая в снегу.
– Не слышу смеха, – я наступал. – Смотри, какая классная шутка! Сейчас все вместе и поржем! После тебя, блин!
– Слушай, слушай! Я признаю – был не прав! Малость переборщил! Ну, прошу прощения! Остынь, парень!
– Макс, – Влада потянула меня за рукав, – оставь его, а? Хрен с ним. И с его шутками. Ты ж видишь, он не тот, кого мы ищем. В противном случае, я бы с тобой уже не разговаривала.
– Я ж извинился, парень! – завел шарманку «шутник». – Ну, перестарался малость. С кем не бывает? Появился бы ты чуть позже, мы б уже с девчонкой веселились…
И меня, начавшего остывать, завело снова.
– Ты клоуном что ли был, шутник? Шуток тебе мало? Посмотри вокруг – одни, мля, шутки! Заводит тебя это? Тыкать в человека стволом – это тебя заводит?
Я наступал, он пятился. Ничего не говорил, только мычал нечленораздельно. Потом остановился, принимая грудью ствол. Скажу честно, я боролся с желанием выстрелить. Перед глазами маячила пришибленная спина Влады, поднятые руки и втянутая в плечи голова.
– В гробу я видел таких уродов, – процедил я.
– Так стреляй. Чего ждешь? – мужик разлепил потрескавшиеся губы.
– Ма-а-акс, не надо, – шептала Влада. – Оставь его. Я уже не злюсь. Пожалуйста, не стоит…
Я резко выдохнул.
– Еще оружие есть, – сквозь зубы спросил я.
– Есть, – мужик облегченно перевел дух. – Шокер, перцовый баллончик и нож за голенищем сапога.
– Держи руки. Посмотрим. – Влада с готовностью приняла Гэшку, пока я обыскивал незнакомца.
Мужик не солгал. Каждый, извлеченный на свет предмет он сопровождал пояснениями.
– Шокер вообще классно помогает от собак. Не пробовали, нет? Необязательно направленного действия, достаточно нажать. Их пугает звук и запах озона. Разбегаются на раз-два-три. А баллончик на тот случай, когда зарядка кончается. Да и шокер только на собак действует, на кошек… Леди, а вы разве не в курсе? Может, в центре больших кошек и нет, но у нас тут развелось, хоть отстрел начинай. Типа рыси, но побольше. Понятия не имею, откуда они взялись… А это обоймы от Макарова, забыл сказать. Всегда отдельно ношу. Когда оружие заряжено, так и тянет пострелять. А я никого не хочу убивать. Даже медведей… Как это каких медведей, молодой человек? У нас тут и белые водятся… И пусть водятся. Я так считаю. Будущее все равно за ними.
– Ладно, опускай руки, – разрешил я. Мне сильно хотелось прервать словесный понос. – Макаров пока у меня побудет. Где обитаешь?
– Тебя, кажется, Максим зовут? – вместо ответа спросил мужчина, растирая затекшие руки. – А меня Герман. Помните, в «Пиковой даме»? Уж полночь близится, а Германа все нет…
– Информация жить не мешает? – участливо осведомился я.– Так где обитаешь, Герман?
– Вон в комплексе, неподалеку, – он махнул рукой. – Приглашаю в гости, а то я в центр не часто выбираюсь.
– И как именно – не часто? Когда ты там был в последний раз?
– Да уж и не помню.
– Тогда уточняю: снег уже выпал?
Герман усмехнулся.
– Издалека, смотрю, заходишь. Да я и был там пару раз. Летом.
– Откуда знаешь, как меня зовут?
– А ее Влада, верно? – опять не ответил на вопрос Герман. Мне пришлось повторить настойчивей.
– Я слышал, как ты всех созывал, типа, на собрание. Ну, сразу после того, как все началось. Я даже приходил туда, в бывшую гостиницу «Ленинград». Так, не заметно. Интересно было, что ты скажешь.
– Оправдались? Ожидания.
Герман неопределенно пожал плечами.
– С самого начала было понятно, что ничего не получится. Кто ж по доброй воле бросит родных? Года через два, не раньше. Если, конечно, кому-то и захочется начать новую жизнь. Лично мне – вряд ли. Каждый взял на себя крест и будет тянуть его до конца дней. Кто-то ухаживать за близкими, кто-то закапывать мертвецов…
– Не слишком ли много ты знаешь, для отшельника?
– Так… это, я был еще на одном собрании. Инкогнито, так сказать. Давно. Там выступал этот юродивый с кладбища. Коля, кажется.
– Сам ты юродивый, – обиделась за Колюню Влада.
Наш новый знакомый нахмурился, но ничего не возразил.
– Поехали? – Влада посмотрела на меня вопросительно.
– Ты все дела закончила? Помощь не нужна?
– Закончила. Не нужна.
– Ладно, поехали. А ты какой крест на себя взвалил? – поинтересовался я напоследок.
– Так, я ж в гости вас и приглашаю. Поехали, покажу.
– Забавно. И назови мне хоть одну причину, по которой меня должно это заинтересовать.
И тогда новый знакомец сказал ту самую фразу, на которую я повелся.
– Да потому, что только я могу ответить на вопрос: что здесь происходит.
Мы ехали недолго. По западному скоростному диаметру, мимо грандиозного сооружения – нового стадиона, монстра, напоминающего лежащего на спине краба, перебирающего тонкими стойками выдвинутых вверх прожекторов. Мы неслись по мосту, раскинувшему горбатую спину над водной серостью залива. Вдалеке от берега маячила белая махина шестиэтажного теплохода, наверняка под завязку заполненного трупами. Моего воображения не хватало, чтобы представить себе тех немногих из самых живучих, существующих среди гор мертвецов.
Вслед за провожатым мы свернули на мост, ведущий к новому жилищному комплексу. По мере движения вспыхивали и гасли окна в домах. Под нами медленно шевелилась водная гладь. Не знаю, что забыло солнце в перекатывающихся волнах залива – вода блестела, упираясь дорожкой в горизонт. Без всякой мысли я вкатился через арку в цитадель огромного комплекса. Как у всех новоделов, у него тоже имелось романтичное название. Раньше было проще и центр города остался в памяти по именам бывших владельцев – доходный дом Лидвалей, Горбова, Корелина и так далее. Последним застройщикам приходилось пускать в ход фантазию, пришпоривать, так сказать, Пегаса по самое не балуй. Вот так и росли из земли цитрусово-мандариновые, царственные гиганты. Перед смертью город разросся и я сильно сомневаюсь, что на ближайшие пятьдесят лет хватило бы приличных названий. А с последним курсом, направленным на обматеризацию всего, что двигалось и нет, недалек был тот день, как к романтике добавилось бы матюговое окончание. И от какого-нибудь жизнеутверждающего «Живи в Приморском», осталось бы просто «Живи, бля».
По крайней мере, у меня возникало желание переименовать железобетонное жилище, когда я въезжал под каменные своды, заслонившие солнце.
Каюсь. При первом взгляде на идиллию, зажатую в цитадели, со всех сторон окруженную стенами, я онемел. Мое под-сознание вдруг одержало верх над сознанием – мне реально показалось, что я вернулся в прошлое. Во дворе кипела жизнь. На детской площадке резвилась ребятня. Я уже забыл, как выглядят девчонки и мальчишки, а также их родители – но! Тепло, по погоде одетые, блин! Мелькали разноцветные куртки-шапки, на лавочках сидели мамаши, у автомобилей, очищенных от снега, копошились отцы.
– Приветствую, Васильич, – произнес наш новый знакомый, обращаясь к возникшему на крыльце седовласому мужчине. Тот не ответил. Промахнувшись мимо нас с Владой, он скользил рассеянным взглядом по двору.
– Герман, как? – удалось выдохнуть Владе. – Разве так можно?
– Я говорил уже, милая леди. У каждого свой крест. Кто-то закапывает трупы – и мечтает только о том, чтобы всем место нашлось в общей могиле, а кто-то всеми силами поддерживает жизнь.
– Ты называешь это жизнью? – криво усмехнулся я.
– А ты? Назовешь это смертью? Даже сломанные игрушки получают вторую жизнь, а что уж говорить о людях.
– Игрушки. Это понятно. Не наигрался еще.
– Называй как хочешь, – Герман покачал головой. – Я не могу дать им реальную жизнь, но смерть я им дать также не готов. Бросить, уйти? И через месяц собрать как урожай трупы? Я не готов с этим грузом жить...
– О себе заботишься, значит.
– В конечном итоге, может, ты и прав. Были б силы, я бы обо всех позаботился.
– Короче, готов потратить на это всю жизнь? Свою реальную жизнь?
– А ты? – он повысил голос. – На что готов ее потратить? Возродить человечество? Какие высокие цели, и все для того, чтобы оправдать бездействие! Просто есть, просто пить, просто трахаться...
– Слышь, – начал я, но седовласый шизик, все еще стоящий на крыльце, меня перебил.
– Утро доброе, Герман, – он в двухсотый раз созрел для ответа. – Погодка стоит прям летняя... Я тоже так считаю... На дачу, а то как же?
Его слова как катализатор, внесли диссонанс в отлаженный механизм подобия прежней жизни. Из него стали вываливаться детали, скрипеть шестеренки, сбоить система зажигания. «Петя, осторожней, не ударься», – выговаривала молодая мамаша пустой горке, молодой мужчина открывал и закрывал капот черной Тайоты, разговаривая с кем-то невидимым, чей-то юный отпрыск производил манипуляции руками и ногами – и я уже не рискнул предположить, что там складывалось в его мозгу из велосипедно-самокатного передвижения.
Открылась дверь, вытолкнула на крыльцо очередного жителя игрушечного домика – босого, раздетого пацана. И тут же Герман сорвался со своего места.
– Вовка, ёлы-ж-палы, опять...
Наш новый знакомый подскочил к ребенку, откуда-то из загашника в подъезде выудил сапоги, куртку, шапку. Мальчишка не сопротивлялся, стоял спокойно, давая надеть на себя теплые вещи. Тупо, как манекен, он вставлял руки-ноги в рукава-штаны и все время повторял: «Мам, ну, мам».
Влада отвернулась. Опустив голову, она стояла, ковыряя носком снег. Мне грустно стало за Германа. Он напоминал мне человека, пытающегося запустить бумажную модель самолета. Пыхтел, ругался. Раскручивая картонный винт, старался не замечать, как порвались и бьются на ветру бумажные крылья.
– Пойдем, а? – попросила меня Влада, ее белые пальцы давно теребили мой рукав.
– Это все, что ты собирался нам показать? – мне пришлось крикнуть, так как Герман отошел. Он неслышно ругался, нахлобучивая свалившуюся шапку на очередного игрушечного человечка. Наш знакомый вздрогнул, только сейчас вспомнив о нашем присутствии.
– Нет, что ты, – донеслось до меня. – Идите за мной.
– Макс, – нахмурилась Влада, – ты же не думаешь, что у него есть что сказать?
– Доведем до конца, раз уж мы здесь. И закроем тему.
– Каждый сходит с ума по-своему. Но он не киллер, я думаю. Просто больной чел.
– Можешь остаться здесь. Я тебе все расскажу.
– Вот уж нет. Это у меня сегодня день рождения! И я готова принимать подарки!
Она решительно меня обошла и двинулась вперед, за Германом. На этот раз у нее получилась поистине царская походка – долго ли, на расчищенном от снега асфальте? Глядя на то, как она виляет бедрами в обтянутых джинсах, мое гнусное настроение стало улучшаться.
Проводник не оглянулся ни разу. Шел себе, ссутулившись, вдоль дома, по направлению к арке, ведущей к набережной, нимало не заботясь о том, идем ли мы следом.
– Ты, правда, думаешь, что ему есть что сказать? – намеренно замедлив шаг, обернулась ко мне Влада.
Я неопределенно дернул плечом.
– Посмотрим. Недолго осталось.
– Надеюсь, – проворчала Влада.
Герман нырнул в арку, пошел дальше, благополучно достиг границы светотени и исчез. Из туннеля хлынули потоки света, растворяя его силуэт. Когда из темноты арочного свода мы шагнули на простор набережной, залитой солнцем, я ослеп.
– Боже, это что? – услышал я. Открыл слезящиеся глаза и не увидел ничего нового.
Передо мной в каменные берега толкались подсвеченные солнцем волны, летали чайки, далеко в море стыл на ветру белоснежный лайнер. Серела дорожка следов, оставленная Германом. Он стоял на открытом пространстве, раскинув руки, и улыбался. Меня неприятно резанула ассоциация со статуей Христа где-нибудь в Рио-де-Жанейро. Я оглянулся на Владу, ожидая пояснений к ее восклицанию. Открыв рот, она смотрела наверх. Я тоже поднял голову и…
…и потерял небо. Его не было. На том месте, где оно должно находиться, темнел город. Тот же город, в котором родился, вырос и жил я, только висящий вверх тормашками.
Необходимость описать словами увиденное, до сих пор вводит меня в состояние транса, а тогда я вообще забыл, где нахожусь. В смысле, в пространстве. Я видел город с высоты – заснеженные крыши, перекрещенные темными провалами улиц и проспектов, блестящие золотом купола соборов, змеящиеся тела каналов и рек. Я видел, как по дорогам осмысленно движется транспорт, как идут пешеходы. Обычная жизнь большого города, которому ничего кроме осадков не угрожает.
Мираж? Слишком четкий, чтобы быть иллюзией.
Обман зрения? Ну, тогда уж и слуха. Я слышал отдаленный гул, шум машин, одиночные всхлипы сирен.
Что? Где? Оно висело надо мной или я висел над ним? А возможно единственно правильная точка зрения лежала между нами и все мы – и верх, и низ – были плоскими. И жизнь равно отсутствовала как там, так и здесь.
Я задыхался. Как во сне до меня доносились слова, которые, оказывается, говорил Герман.
– …все как всегда. Это не мы потеряли их, это они потеряли нас. Мне хочется верить, что там – внизу… наверху, они так же трепетно ухаживают за нами, как мы здесь. Так происходило и будет происходить постоянно. Мы – сохраненная версия. И таких версий – каждый день, угасающий мирно и сам по себе. Подумайте, почему каждый день должен заканчиваться, когда часы показали ноль часов и ноль минут? А если нет? Если каждый день отходит на небеса и там не принудительно, а тихо умирает. И мы сами умирали с каждым из тысячи дней. Но в этот раз – наша очередь осознавать то, что происходит. И на вопрос «почему именно мы», ответ прост. Случайность. Рандом. Так происходит всегда. И в каждый день выпадают единицы тех, кто вынужден понимать и принимать происходящее. Мириады, бесконечное количество одновременно существующих дней. С разной степенью обреченности, но безусловно стремящиеся к нулю: сначала умирают миллиарды людей, потом мыслящие единицы, потом город, планета, солнце…
Я слушал его и не слышал. Голова кружилась. Я медленно падал наверх. Я…
– Почему именно день, а не месяц, год? – услышал я свой голос.
– Один оборот вокруг своей оси – логично, да? Обернулась наша планета и отщелкнула день. Пусть себе живет и умирает. Вечно. А уж, что прицепилось, то прицепилось.
– Я хочу туда, – повторила мою мысль Влада. – Макс, мы поднимемся на крышу!
– Бесполезно, милая леди, – сказал Герман, хотя мне казалось, он полностью ушел в себя. – Я поднимался на воздушном шаре. Там ничего нет. Пустота.
– Я очень хочу туда, – жалобно попросила Влада.
– Это невозможно. Ты знаешь. Потому что ты там есть. И еще пять тысяч таких же ты. И все они жили и умирали столько же раз. И еще столько же будут жить и умирать в каждом дне. Кроме этого. В этот день нам повезло.
– Повезло… Повезло, – с разной степенью сарказма эхом отозвались мы с Владой.
– Думайте, как к этому относиться. Вы – одна из собственных версий, и вам решать, что делать – в очередной раз жить, или в очередной раз умереть. Хотя лично я думаю, – он светло улыбнулся, – что выбора у нас нет.
