Текст книги "Рандом (СИ)"
Автор книги: Ирина Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Глава 2. Влада
Влада
« Каждый из нас несет крохотную частицу большого взрыва. Она знает ответы на вопросы. Вместо того чтобы спрашивать у мира, нужно спросить мир внутри себя».
Пытаюсь философствовать.
А куда мне еще его было везти? Только в самом страшном сне я могла себе представить, что на мои плечи свалится забота о раненом! Мне даже снилась в тот день какая-то подходящая под этот ужас ерунда.
Я обычно днем не сплю, но тут, ближе к обеду, меня словно выключили. Наверное, всему виной снег, упавший на город. Читай больше книг на Книгочей.нет Он шел сутки плотной стеной, сквозь которую едва просеивался дневной свет. Утром, выглянув в окно, я онемела. Такой отчаянной белизны я не видела никогда. Ослепительным саваном снег укрыл тихий, испуганный город. Досталось памятнику на площади и деревьям – темные пятна угадывались с трудом.
Было удивительно. И тихо-тихо. Если бы выглянуло солнце, я бы ослепла, точно знаю. Потому что таким чистым снег я еще не видела. Исчезли улицы, дорожки, пропали остовы сгоревших машин, в сугробах притаились забытые покойники. Мертвая старушка на лавочке – всего лишь странный, загадочный по форме снеговик.
Все это я разглядывала с противоположной от «Астории» стороны. Мы переехали в дом напротив и заняли весь второй этаж. Квартиры с каминами, на всякий случай – так объяснил Даниил. Благодаря ему у нас было светло и тепло – работал генератор. Наверное, мы бы зимовали без газа, света и воды в кране, если бы не – Алиска? Получается так. После суда к Султану она не вернулась. Только фыркала, стоило упомянуть его имя. Зато она поступила лучше, на мой взгляд: она сошлась с Даниилом. И тот оказался способным парнем. Скорее учеником, но какая разница, если со стариками вроде Верзилы, он договаривался сам. Вряд ли кто-нибудь из нас докатился бы до просьб, даже если бы дело касалось выживания.
Они взялись меня бесить с утра.
Накинув на плечи толстовку, еще сонная, я вошла не в прекрасную столовую, отделанную красным деревом, а в царивший там бедлам. Орал Кир, ему вторил Даниил. Слава-те, отсутствовала Алиска. Я примерно предполагала, чем она занята: стояла у открытого шкафа и пыталась вытащить из плотно спрессованной на плечиках кучи подходящую шмотку. Она считала неприличным дважды надевать одну и ту же вещь, в отличие от меня. Я наоборот, предпочитала ходить в одном и том же. В своем, доставшемся в наследство от прежней меня.
– Ты чё, тупой, Кир? – Даниил говорил на эмоциях, от звука его голоса у меня закладывало уши. – Все сходится!
– Сам ты тупой, – возмущался Кир. – Если хочешь знать, я тут больше вас всех знаю!
– Ты что, правда считаешь себя умником только потому, что прочитал больше чем я? Нет, интересно, Кир, ты что, правда думаешь, что человек автоматически становится умным если много читает? Уметь читать, блин, тоже, нашел мне заслугу!
– Не столько читать, а уметь пропускать информацию через себя, перерабатывать и выдавать…
– О-па. Охренеть. Это что ты там собрался выдавать переработанное и пропущенное через себя кроме говна?
Кир вскочил.
– Если будешь меня оскорблять, я… – задыхаясь от обиды начал он.
Даниил поймал его, уходящего, за рукав толстовки и насильно усадил за стол.
– Кир, брось, – примирительно сказал он. – Я же пошутил. Ты что, шуток не понимаешь? Давай вернемся к прежней теме. Почему ты считаешь, что моя версия неправдоподобна? Помнишь, раньше был сериал, не помню названия. Там все жили вместе и пытались построить семейную жизнь. Ругались там, дрались…
– Я помню, – сбросив пар, вяло отмахнулся Кир.
– Вот. Ничего не напоминает?
День еще толком не начался, а я уже устала – вот о чем думала я, насыпая себе в чашку растворимого кофе с ложкой сухого молока. Я долго мешала все это с сахаром, долив чуть-чуть кипятка. Получалась прикольная пенка. Я терпеть не могла кофе, но чай с утра в меня тоже не лез. С чашкой в руке, я шла к столу, когда услышала голос Даниила.
– Вот Влада не даст соврать.
– Дам. Дам соврать, – сказала я, усаживаясь на стул. Я не представляла, о чем идет речь.
– Нет, правда, Влада, – прицепился ко мне Кир, не дав сделать и глотка. – Данька тут толкал идею о том, что мы не избранные, как все считают, а наоборот. Наказанные! Даже заключенные!
– Только не говори, что так уж трудно в это поверить, – хмыкнул Даниил.
– Нет, я еще могу поверить в то, что у нас были прошлые жизни…
– Во-от. Если ты веришь в то, что мог жить раньше, что тебе не устраивает в продолжении?
– Что мы все в прошлых жизнях были убийцами и насильниками и поэтому наказаны?
– Да. И что тебя так сильно удивило?
– Нашел мне наказание! – Кир развел руками. – Посмотри вокруг! Да, мы потеряли близких, потеряли привычный мир, но мы живы! И… страшно сказать, не так уж плохо устроились. Весь город… Да что там город – мир! – к нашим услугам. Это твое наказание? Да если хочешь, наказаны скорее все остальные! Это они в прошлой жизни были…
– Гитлерами? – подсказал Даниил. – Прям тебе. Не напасешься столько гитлеров на всех. Я скорее поверю в то, что ты в прошлой жизни был Сталиным. А, к примеру, Влада – Дракулой.
Кир усмехнулся. Я отрицательно покачала головой – Дракулой я быть не хотела. Кир принял мой молчаливый жест за поддержку.
– Ага! – В его угасшую топку доводов подкинули дровишек – Кир разгорелся снова. – Прикольное наказание, ничего не скажешь. Кто-то, или что-то пустило в расход все человечество для того, чтобы наказать горстку придурков?
– Почему сразу пустило в расход? Кто тебе сказал, что где-то они не продолжают себе жить припеваючи? Они мертвы только в нашем персональном аду. И не придурков, Кир, бери выше – а горстку супер-злодеев!
– Ну нет… Влада, ты только послушай его! Я прав, ну скажи, я прав?
Я вдохнула и выдохнула. Я не следила за темой разговора. Меня давно достали предполагаемые версии и гипотезы. В них я не видела смысла. Они не помогали мне принять действительность. Я и так мучилась от того, что хотела жить дальше и не могла.
– Вы все не правы. Права я, – ответила я. Просто мне хотелось, чтобы они замолчали.
– В смысле? – удивился Кир.
– Какой тебе еще нужен смысл? – сказала я. – Задаешь глупый вопрос, получаешь глупый ответ. Вот и весь смысл!
Я поднялась, не дожидаясь реакции повторно обиженного Кира. В дверях я столкнулась с Алиской. Она возникла как пассажирка круизного лайнера, спустившаяся в ресторан на ужин – макияж, полубезумное платье, драгоценности.
– Влада, – Алиска удержала меня за рукав. – Мне кажется, черный жемчуг сюда не подходит, как ты считаешь?
– Вы что все сегодня, сговорились? – не выдержала я. – У нас сегодня акция проходит, я одна не в курсе, да?
– Какая акция?
– Ответь на вопросы двух придурков, третьего получи в подарок!
– Влада, ты чего? – опешила Алиска.
Я не знаю, чего я. Наверное, мне иногда следует держаться подальше от людей. Вот поэтому я слонялась до обеда, такая же тихая и неприкаянная, как укрытый снегом город. Обиженный Кир куда-то делся, Алиска уговорила Стаса проехаться на снегоходе по очередным еще странным образом не охваченным магазинам. А я не заметила, как оказалась в постели.
Когда я проснулась, был еще день. Застегнув куртку, я вышла на балкон смотреть на снег. Странное одиночество заполнило меня. Оно было настолько совершенным, что я поразилась – я не чувствовала боли. Я впервые не казалась себе ущербной от того, что мне не с кем стало его разделить – мое одиночество.
Внезапно мое спокойствие рассыпалось как карточный домик – я увидела Кира.
Темное пятно на белом фоне. Со второго этажа я отлично видела следы, две дорожки в рыхлом полотне снега. Прижимая руку к груди, Кир шел медленно, как-то неуверенно, словно ему предстоял подъем в гору, в не ровная дорога до парадной.
Я не сразу их заметила – сначала возник некий цветовой сбой, что-то нарушило девственную картину мира. Объяснение нашлось: обжигающе яркие красные пятна. Редкие, частые, они прожигали снег, будто пытались забраться глубже, будто им было стыдно за ту войну, что они объявили белому цвету.
Мне хватило десятка секунд, чтобы перепрыгивая через несколько ступенек, появиться на улице в тот момент, когда Кир стал падать.
Он мог умереть. Правда. Много раз. Потом я задавала себе вопрос, пытала себя – в прямом смысле этого слова – но так и не смогла ответить. Зачем?.. Зачем я потащила его к Сусанину?
Он мог умереть в тот момент, когда я сажала его на снегоход, даже не удосужившись перевязать. Когда мчалась по дороге, встречая ветер в лицо, чувствуя, как слабеют руки, обнимающие меня за талию.
Он мог умереть, если бы Сусанина не оказалось на месте. Киру вряд ли довелось бы пережить обратную дорогу – он истек бы кровью.
Я не знаю, зачем я так рисковала. Наверное, следовало бы разместить раненного в спальне, перевязать, потом сгонять к Сусанину и привезти его с медикаментами, объяснив ситуацию. Так было бы умно. Долго, но умно. Но в тот момент…
Паника лишила меня разума. Все, чего мне хотелось – спихнуть страшную проблему на чьи-нибудь взрослые плечи!!
На наше с Киром счастье, Сусанин оказался на месте. И сообразил быстро, надо отдать ему должное. Позже, когда перемотанный бинтами, с обезболивающим, текущим по венам, раненный уснул, меня стало трясти.
Я сидела напротив кровати, и не могла открыть рот. Мне казалось, если я это сделаю, то откушу себе пол-языка.
– Тебе надо успокоиться, Влада. Выпей. – Макс протягивал на ладони очередное белое чудо.
Я приняла стакан воды из его рук и таблетку. Но прошла целая вечность, прежде мои зубы разжались настолько, чтобы втолкнуть ее в рот.
– Он будет жить? – спросила я, когда смогла говорить.
– Надеюсь. Я же не врач. Я сделал все, как написано, но… Могу сказать, что пуля прошла навылет – это уже хорошо. Не знаю, сколько б мне пришлось выпить, чтобы ковыряться пинцетом в живом теле! А так, я вколол ему дицинон и лидокаин… Короче, кровоостанавливающий и обезболивающий. Пойдем. Пусть спит.
Я предоставила ему возможность вытянуть себя со стула, отвести в соседнюю комнату, усадить в кресло рядом с камином. Там силы, которых и так-то не осталось в моем распоряжении, покинули меня.
Давно стемнело. В ночи остался единственный хозяин – огонь. Он лениво переваривал темноту, озаряя яркими вспышками стены и мое лицо. Сусанин устроился в кресле рядом со мной. В его руке привычно возник бокал с темным содержимым. Может, коньяк, может, виски. Кто разберет?
– Ты думаешь о том же, о чем думаю я? – спросил он.
Я ни о чем не думала. Но стоило ему спросить, я сразу поняла, о чем идет речь.
– Верка? – я подняла на него усталые глаза.
– Точно. Похоже, мы похоронили не ту.
– Или кто-то решил продолжить ее дело.
– Возможно. Такая мысль тоже приходила мне в голову.
– Или еще одно или.
– Какое? Что ты имеешь в виду?
– То, что с самого начала киллером была не она. У беременной тетки сдали нервы. Или завелись тараканы.
– Ничего себе тараканы, – Макс поставил бокал на столик. – Ты хочешь сказать, что она решила закосить под киллера? На фига?
– Похоже, ей вообще жизнь была до большой звезды. Осточертело все настолько, что она решилась на самоубийство. В смысле, я не так выражаюсь. Захотела перед смертью сказать нам все, что о нас думает. Какое мы тут все дикое… дерьмо. Думала, ее сразу грохнут, а когда все затянулось, сил у нее не осталось. Чтобы ждать.
Макс подумал.
– Вполне могло такое быть. Значит, впереди у нас по-прежнему два врага.
– Киллер – это понятно. А второй-то кто?
– Зима, Влада. Зима. Не все ее переживут, так мне думается.
– Значит, у тебя весной прибавится последователей. Как видишь, я уже готова вступить в твои ряды. Свободная, – и чуть не подавилась слезами, которые пошли горлом.
– Влада, – вдруг услышала я слабый голос Кира и подскочила – откуда только силы взялись?
Мы вдвоем ворвались к нему в спальню – только я чуть раньше. Белый как простыня Кир протягивал мне руку.
– Не уходи, Влада, – прошептал он. – Будь со мной. Рядом, – он бросил безвольную руку на кровать.
– Кир, тебе нужен покой, – пролепетала я, но он не слушал.
– Ляг рядом. Пожалуйста…
Сусанин пожал плечами. Кровать была широкой. Я решила, что ничего страшного не будет, если я примощусь рядом и дождусь, пока он уснет. Я разулась, легла. Рука Кира нащупала мою и легко сжала. Сусанин заботливо накрыл меня еще одним одеялом, подоткнул под спину.
– Ну ладно, ребята, спокойной…
– Макс, не уходи, – неожиданно для себя попросила я. – Прошу тебя, прошу.
Я не хотела, не могла оставаться с Киром наедине. Еще одну смерть мне не пережить.
Может, Макс понял это.
– Прошу тебя, Макс, – шептала я, – ложись рядом. Тут места хватит. Я очень тебя прошу. Прошу…
Почти во сне я почувствовала, как Макс устраивается за моей спиной. В тот момент, когда его дыхание скользнуло мне по уху, а тяжелая рука опустилась на плечо, я отключилась.
Так мы и проспали до утра. Втроем.
… И первой моей мыслью после пробуждения была та же – втроем? Мы еще втроем, или?..
Глава 3. Not found
Not found
Полдня с самого утра я гонял по городу на снегокате. Не, дел особых не было. Какие на хрен у нас у всех дела? Смех один. Отчима навестил. Ну, как навестил, хавку ему привез, пива там. Жиртрест ни хрена в последнее время с дивана не вставал. Лежал себе, дергался временами. Смешно так, руками и ногами. Типа, если ему очки виртуальные на морду нацепить, то вполне можно подумать, что проходит очередной уровень, до конечной точки. Могилы. И губами шлепал еще иногда – этот свой обычный бутерброд, нарезку из «благодарна-оболтусу-путевку в жизнь».
Когда отчим говорил, из его рта летели брызги крови. Все вокруг – обои, диван, стол, ковер – все заляпали темные пятна. Он скоро сдохнет, факт. Самое обидное, что во мне давно перегорели все эти жалости-радости. Ничего я не чувствовал, когда смотрел на то, как он задыхается. Хоронить я его не собирался. Пусть сгниет тут, вместе с квартирой. С домом. Все, чего мне хотелось забрать, давно заняло свое место на Крестовском. Фотки там, старые – мать делала, еще ножи. Один я помню, как отобрал у парня в драке. Здоровенный такой был детина. И… стыдно сказать – игрушка. Аттракцион неслыханной щедрости – отчиму в башку стукнуло подарить мне железную дорогу. Он тогда за матерью ухлестывал, естественно, хотел перетянуть на свою сторону мальца. Я тут подумал: может, за железную дорогу я и подарил ему семь месяцев жизни? Не знаю. Хрен ли тут глобальные вопросы решать, если мы в себе не можем разобраться. К нам-то судьба по-другому отнесется – это шизики уходят, не чувствуя боли. Харкают себе кровью, или что там, и молча копыта отбрасывают. Только один день им отмерили и не повезло тем, кто проболел в этот сраный день. Хотя, по всему, долго мучиться не получилось.
Ладно, к чему это я? А. Шизики в большинстве своем без боли ушли, а вот мы… Как уходить будем, только одному… кому-то известно. А тех, кто останется, все равно со временем эпидемия какая-нибудь задушит. Когда кончится срок годности у тех лекарств, которыми мы, как придурки, запаслись. Ну, вырубило и вырубило человечество. Подумаешь, потеря.
Подумать только, от Питера через годик-другой останется человек тридцать – ну, старперы же, понятное дело, вымрут, верно? Да от Москвы столько же. Что уж тут говорить о других городах. Все человечество в лучшем случае насчитает тысячу лет через пять. И Сусанин прав – неизвестно еще какие дети станут рождаться. Или известно – тогда не так скучно подыхать. Типа, с человечеством.
Кстати, о Сусанине.
Мотор – зверь. Я рассекал по улицам, объезжая сугробы. Понятно, что ничего хорошего там прятаться не могло. За мной летел снежный вихрь. Было круто. Давно мне не было так здорово. Сначала я хотел заскочить к ребятам на Исаакиевскую – ничегошные оказались в итоге, хоть не бесили меня и ладно. Но потом передумал. Решил, что не хочу ни с кем делить этот день. Ни с кем из живых.
Я летел, врываясь в снег и ветер. Сам – как снег и ветер, одна из самых вредных бацилл, несущаяся по венам мертвого города. Зомби ведь тоже могу двигаться, верно? Вот он и шевелился как живой мертвец – обрывались провода, рушились балконы, покрывались льдом огромные лужи.
Я переезжал мост на полной скорости, а в моей голове неотвязно вертелась мысль: вот сволочь, этот Сусанин! Потому что умный, гад. На собрании, когда разбирали Верку, когда все ломали головы над тем «убить сейчас или позже» и еще даже намека не было на то, что наступит зима, Сусанин вдруг вскользь так сказал:
– Зима близко. И как вы все думаете передвигаться по городу? Заметет все. Будет ни пройти, ни проехать. Дворников-то, того… Я бы на вашем месте о снегоходах позаботился, да о лыжах.
В меня мысль запала. Влада и те кто с ней, тоже озаботились вопросом. Приняли ли подсказку к сведению остальные – хрен знает. Подъезжая к дому, где меня «ждала» Машка, я с удовольствием посмотрел на пару-тройку снегоходов. Уес. Мы живем.
– Живем, Машка! – сказал я позже, в столовой. Конечно, не сразу потащился в квартиру, сначала спустился в автономную котельную проверить, все ли ок. Словом, сделал все, чему меня научил Верзила. Нет, классно все-таки жить в элитном доме.
– Ну чё, Машка, жрать будем?
Помощи от Надюхи-Машки ждать не приходилось. Все, что она умела готовить – это залить хлопья разведенным сухим молоком. Где ж я ей свежее возьму? Да и с йогуртами проблема. Спасибо, баба Шура выручила, дала мне закваску какую-то. Добавляешь ее в молоко и вполне даже съедобно получается. А чё? Машке нравится.
Бывшая хозяйка дома опять зависла, завела свою шарманку про мужа, прижимая к уху черный экран. С утра я позаботился о себе – Машку все равно есть не заставишь – разморозил курь. Этого добра, типа мяса, пока имелось в изобилии. И в морозилках, и баба Шура снабжала. Зря я что ли, мотался к ней помогать по хозяйству? Захочешь жить, еще не так раскорячешься. Хотя.. ммм… давно меня хорошим мальчиком никто не называл. Кроме нее.
Обед я рассчитывал приготовить позже. Электричеством я особо не увлекался, все равно рано или поздно надо будет привыкать жить без него. Газовые баллоны – все, что надо для приготовления вкусной и здоровой пищи. Временами я баловал себя шашлыками. Но… такой геморрой готовить для себя, для одного.
– Чё-то нам с тобой такая простая мысль в голову не пришла, – сказал я Машке, открывая банку пива.
– Подлец, какой подлец, – не въехала в тему Машка.
– Я о снегоходах, дура. Сусанин оказался прав: на собрании вместо того, чтобы обсирать эту гниду Верку, надо было обсуждать вопрос о том, как пережить зиму! Я тебе точно говорю – по весне мы не досчитаемся половины. Вымрут, суки. Да и хрен с ними, туда им и дорога.
Стоял день. Я вышел на застекленную террасу, открыл окно и уставился вдаль. Валил снег. Не удивлюсь, если завалит город до первых этажей. Морозов особых не было, поэтому черная гладь Малой Невки чавкала, глотая падающую сверху снежную хлябь. А что там про зиму? Насрать мне на нее – меня не пугали холода. Продуктов до хрена и больше, воды тоже. На случай, если откажет котельная, у меня припасены дрова и угли. Вон, полный этаж, забитый добром. Короче, живем!..
Вот на этом слове мне и захотелось застрелиться. Наверное, тот, кто все это затеял, рассчитывал, что в конечном итоге оставшиеся в живых по-самоубиваются. Все, что поначалу радовало – машины, шмотки, бирюльки, доступ куда хочется, а не куда позволили – испарилось. И теперь любая идея, которой я пытался поднять себя со дна депрессухи, тонула. Я глотал ее так же, как река глотала белые хлопья. Секунда, и ничего не осталось на поверхности кроме разве что ленивых кругов пофигизма.
Скоро Новый год. Не сказать, чтобы я ждал праздника в прежние времена – с хрена ли кто-нибудь дарил мне подарки, кроме матери. Да и то, все просто: носки-дэзик-пена для бритья.
– Слышь, Машка, – не оборачиваясь бросил я. Мне надоело думать. Мне захотелось поговорить. – Новый год скоро. Тебе, небось, твой хахаль подарки дорогие дарил.
– Сдохни, тварь. Чтоб ты сдох, – Машка снова завела свою шарманку.
– Да погоди ты, шалава, ругаться, – хмыкнул я. – У тебя вон и сейф и шкатулки все цацками забиты. Мне вон, вообще никто и ничего не дарил. Но… как бы это тебе сказать… Праздник заражал меня, что ли. Вся эта херь, огни, фейерверки. Все нас пугают зимой… Ничего, переживем. Слышь, Машка? Продукты, вода, тепло и…
Еще одно. То, которое я не хотел говорить вслух, хоть ни черта она и не понимает: я был не один. У меня была Машка.
– Тоже праздник себе организуем, – я говорил в окно. Уже не Машке, а тем, кто мог меня слышать. – Тоже приготовим чего-нибудь, свечи там зажжем. Я петарды буду пускать.
– Сволочь, какая сволочь, – Машка завелась бродить по гостиной с бокалом красного вина. Я баловал ее. Теперь постоянно.
– Ничего, Машка. Будет и на нашей улице весна, никуда не денется, – вот уж не думал, что скажу вслух эти придурошные слова. Да что там слова! Не думал, что буду ждать весны. Как девчонка.
Пусть умники ломают головы себе отчего и как все произошло, у меня давно ответ готов – я считаю, что время сломалось. А что? Все может ломаться, даже пространство, говорят. Так что мешает это сделать времени? Пусть и сломалось оно кривобоко и криворыло. А может, по законам своим, которых нам не понять.
Я обернулся, я собрался сказать мысль вслух – не для Машки, конечно, для тех, кто все устроил. И то, что я дернулся, спасло мне жизнь. Я услышал грохот выстрела, но еще отчетливей – свист пули у самого уха. Потом к звукам добавился звон разбитого стекла и шум от падения моего тела – я рухнул вниз и быстро, на четвереньках, вкатился в комнату.
Шли минуты, я сидел под окном, где снайперу было меня не достать и рассматривал пулевое отверстие в стене. Сыпалась мелкая бетонная крошка, я пытался собрать мысли в кучу. С самого начала я знал, что Верка не причем. Не тянула она. Но ходи все конем, если мне не хотелось в это поверить! И что дала мне вера? Пулю в лоб?
Ходила по комнате Машка. А я? Сидел под окном, соображая, что даже шторы не могу задернуть – да потому что давно сорвал их! Потому что и мысли не возникло, что снайпер может дотянуться и до моего логова! Хорошая у него машинка – метров с трехсот лупанула почти в яблочко. Нечего было и думать о том, чтобы пуститься в погоню. Чувак занял позицию и стоило мне высунуть нос… Перейти в спальню, на другую сторону дома? Там, к черту, тоже все просматривалось – и дома напротив идеально подходят для новой точки. Конечно, завтра я навешу везде штор, да хоть фанерой забью, завтра поеду к Сусанину с «приятной» новостью.
Мысли прыгали.
Я сидел.
Слонялась по комнате Машка.
– Сдохни, тварь, сдохни, – на этот раз впопад говорила она.
