Текст книги "Химеры в саду наслаждений"
Автор книги: Ирина Арбенина
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
– Ну, не знаю…
– Вы же видели эту деваху, Стэплтон! Она сама кого хочешь завернет.
– Я же говорю: крыша у Топорковой поехала!
– Лихо. Значит, по-вашему, заказчик – Белла Топоркова?
– По-моему, хорошая версия.
– А по-моему, никуда не годная.
– Как вы жестоки…
– Тем не менее надо проверить, кто родители приемных детей Сковородина. Сможете?
– Для Арины Снежинской нет ничего невозможного, – вздохнула помощница детектива. – Даже если бы Сковородины скрывали свои тайны за семью замками!
– Стэплтон, когда вы начинаете так себя хвалить, я начинаю нервничать – того гляди, потребуете повысить себе зарплату.
– Да я сроду еще не видела, как вы нервничаете!
– Еще скажите, что никогда не видели, как я повышаю вам зарплату.
– Видела, но вы повышаете ее так редко… И я успеваю забыть, что такое возможно.
– Ладно, по окончании этого расследования проиндексируем вам зарплату на…
– Тридцать процентов!
– С ума сошли? Двадцать процентов. И ни доллара больше!
– Хорошо, я согласна. Так и быть.
– Кошмарная женщина! Она еще делает мне одолжение! Да вы по миру меня скоро пустите…
– А что, по-вашему, я должна питаться пахиподиумами? Смотрите, какая инфляция…
– Ну, вы же возлагаете такие надежды на свои колючки!
– А куда еще мне их возлагать? На бессердечное начальство?
– Вы сегодня замолчите, наконец?
– Конечно! – обиженно согласилась Арина. – Ведь так легко заткнуть рот слабой женщине, к тому же подчиненной…
– Все! У меня важная встреча! – Филонов поспешно встал из-за стола и ринулся к дверям.
А Снежинская с довольным видом оглядела опустевший офис: поле битвы, как известно, остается за победителем.
ГЛАВА 15
В назначенное время ведущий телепрограммы «Перед законом все равны» Геннадий Дудкин остановил свою машину напротив магазина «Все для дома». На обочине широкого магистрального проспекта с интенсивным движением.
Это было время, назначенное Геннадию вымогателями из серого «Мерседеса». Ивану Петровичу Захарову все-таки удалось уговорить Дудкина сотрудничать.
Дудкин прождал почти сорок минут. И уехал. Никто на встречу с ним не явился.
А в черной «Тойоте Лэндкруизер», притормозившей на обочине того же проспекта, начальник службы безопасности Сковородина Иван Петрович Захаров и частный детектив Дамиан Филонов разглядывали фотопортреты троих молодых людей.
– И как вам, Иван Петрович, личики? – поинтересовался Дамиан. – У вас такой вид, будто вы уже знаете, кто они такие, эти ребята?
– Кажется, знаю. Органам троица давно известна – Каретников, Липовец и Шмутько. Ребята работают по жесткой схеме хорошо организованной группы: дисциплина, чутье, навыки. Профессионально уходят. Конспирация, съемные квартиры, связь. В общем, все у них отработано.
Дамиан не стал говорить, что выяснил то же самое с помощью господина гурмана.
– Вы правы, – только кивнул детектив. – Значит, Каретников, Липовец, Шмутько? Что ж, теперь мы хотя бы знаем, как их называть. Вашим людям удалось сесть им на хвост?
Захаров молча кивнул.
– Пленочку мне разрешите посмотреть?
– Нужна?
– Да, хотелось бы изучить…
– Мы и сами не дураки, Дамиан. Думаете, ничего не разглядим?
– Все же дайте и мне взглянуть. Сами же хотели, чтобы я подключился?
*
Дамиан изучал отснятую людьми Захарова пленку. Они, эти люди, находясь на разумном расстоянии, сопровождали Дудкина, отправившегося на встречу с вымогателями.
Детектив впивался глазами в экран и недовольно вздыхал.
– Ничего путного и выйти не могло! – наконец произнес он, откидываясь на спинку кресла. – Уговорить-то мы Дудкина уговорили, но… Пустой номер! От этого парня страхом несет за версту. Они, в принципе, не могли на него клюнуть!
– Почему?
– Вы видели когда-нибудь, Стэплтон, как ведет себя слабая самка гиены, провинившаяся перед сильной?
– Нет. А что – много потеряла?
– Уши у испуганной гиены прижаты, хвост запал между ног, брюхо волочится по земле. Бедняга приседает, переворачивается…
– И что же?
– Посмотрите на нашего Дудкина…
– Что – уши прижаты?
– Вы видите, как он оглядывается?
– Где?
– Да вот – оглянулся!
– Вижу.
– Вот – еще раз оглянулся! И смотрит, идиот, в одну и ту же сторону. Туда, где стоит машина прикрытия. Если за его появлением следили, проверяя, не привел ли он за собой «хвоста», то – точно так же, как и мы с вами сейчас! – сразу же заметили, что ведет он себя подозрительно.
– Ну, волнение Дудкина при желании можно списать на соответствующие обстоятельства. Все-таки человек поехал отдавать деньги отморозкам, которые угрожают расправой. Ситуация неординарная.
– Да нет, нет! Какое же тут нужно желание! Вы только взгляните на него: это же не волнение, а смертельный страх. Он не просто опасается, он делает в штаны… И люди Каретникова, конечно же, сразу почувствовали ловушку.
– Но…
– У человека, который врет и боится, даже запах другой, я уверен. Я думаю, именно так люди с грубым сильным и преступным началом различают жертву, выбирают ее.
– Правда?
– А у таких, как Каретников, очень сильно животное начало! Они чужой страх чувствуют, как помеченную территорию, издалека и сразу. Троица поняла, что дело нечисто. И они дали отбой!
– А вы надеялись, что они подойдут к Дудкину, схватят его – и поволокут куда-то, где мы найдем и всех остальных? Топоркову, например. И даже Сковородина?
– Ну, не так прямолинейно, Стэплтон. Однако я рассчитывал на более интересное продолжение этой встречи.
– Но где преступники были все то время, пока Дудкин их ждал? – заинтересовалась Арина, вглядываясь в экран.
– Рядом! Взгляните на грузовичок около магазина «Окна и двери».
– Кажется, вы правы.
На пленке было видно, как двое рабочих в комбинезонах грузят в машину какие-то коробки.
– Сейчас я сделаю максимальное увеличение, чтобы вы могли увидеть их лица.
– Вижу, вижу! Малоприятные парнишки…
– Вот так, Стэплтон! Если певица Даша, Топоркова и Сковородин имели дело именно с этой тройкой, то мы сейчас наглядно видим, как было организовано их похищение.
– Я была права?
– Почти. Встреча назначается в не вызывающем у жертвы подозрений многолюдном месте.
– Понятно, ведь на многолюдной улице, по сути, как в глухом лесу.
– Конечно. Жертва выходит из машины, или один из троицы садится к ней в машину. Далее, возможно, укол…
– Я и тут была права?
– Возможно. Впереди стоит «Газель» «Окна и двери». Укол – и жертву молниеносно убирают внутрь грузовичка.
– Но как они это делают – молниеносно и не привлекая внимания?
– Обычный трюк! Вы видели когда-нибудь, как иллюзионисту удается выскользнуть из опутанного цепями контейнера?
– Как?
– Помощники в одинаковой униформе создают толчею и неразбериху. А в это время что-то – например, зажженный фейерверк – отвлекает внимание публики.
– Ясно. А в нашем случае?
– Ну, когда фокус с похищением происходит на людной улице, рядом, например, начинает скандалить пьяный. Все взгляды прохожих устремлены, разумеется, на него.
– Поняла! Похоже, Геннадию Дудкину повезло, что они побоялись его тронуть?
– Что касается Дудкина, то ему повезло уже дважды. В прошлый раз его спасла популярность. Кто-то из поклонников передачи, которую тот ведет, узнал его, когда Дудкин разговаривал с парнями из серого «Мерседеса», и остановился. И похищение сорвалось – из-за ненужного киллерам свидетеля. Дудкину назначили повторную встречу. Возможно, также было и с Топорковой. Возможно, тогда тоже подъехала бы машина ГАИ, как и в случае с Дашей, если бы Топоркова все сделала по закону – была бы жива. Но она не захотела волокиты и вмешательства ГАИ, предпочла отдать деньги вымогателям – чтобы все побыстрей, торопилась в Цюрих. Вот и повезла! А киллерам только того и надо было.
– Понятно.
– Если похищение экспромтом срывалось, Каретников и Кº назначали повторную встречу. Чтобы не вызывать подозрений – непременно в людном месте. А там уже были наготове «Окна и двери». Радушно распахнутые…
– А в случае с Дашей их спугнули неожиданно появившиеся гаишники.
– Теперь посмотрите на человека за рулем грузовичка, Стэплтон!
– Вижу. Громила! Каретников?
– Верно.
– И он говорит по телефону!
– Вот он вышел из кабины. Подошел к тем двоим, что грузят коробки.
– Вся тройка в сборе! Только теперь не серый «Мерседес», а грузовик.
– Каретников что-то говорит… Чтением по губам занимаетесь, Стэплтон?
– Попробую.
– Сейчас сделаем максимальное увеличение. И что же он, по-вашему, говорит?
– «Надо сматываться». И еще…
– Что еще?
– Говорит, что им нельзя больше видеть хозяина!
– Итак, подведем итоги, Стэплтон. Дудкина уговорили отправиться на встречу. С большим трудом. Страх, что покровитель из милиции в случае отказа оставит его без защиты, оказался сильнее.
– И он согласился стать приманкой?
– Да. Люди Захарова все время следили за Дудкиным. Но встреча сорвалась. В последний момент что-то спугнуло преступников. Скорее всего, они поняли, что Дудкин нарушил их условие и взял с собой прикрытие.
– Но мы заметили грузовик!
– Да. Съемка позволила идентифицировать тройку.
– Это – главный плюс?
– Да. Главный же минус для Захарова: о Сковородине по-прежнему ничего не известно.
– Однако «Захаровны» прочно сели тройке на хвост. Надеются выйти на заказчика?
– Вот уж не думаю, что мы этого дождемся.
– Вы думаете, эти трое не знают, кто он?
– Даже если контакты с ним и были, сейчас они, безусловно, прекращены. Хозяин сказал «нельзя». Почувствовал, что вокруг ребят стало жарко. Каретников сообщил ему, что у Дудкина «сопровождение». И конечно, никакой прямой связи с «мозговым центром» на данный момент у тройки больше нет. Заказчик испугался…
– Но, может, связь появится, когда спадет напряжение?
Дамиан пожал плечами:
– Если хозяин ушел на дно, нам придется ждать долго.
– А что делать?
– Во всяком случае, промежуточная цель достигнута. Идентификация троицы состоялась! Мы знаем, что Каретников, Липовец и Шмутько – исполнители преступлений.
– Да, теперь мы знаем даже имена. Мы только не знаем, босс, зачем они все это делают? И кто же заказчик?
*
Свое детище – зимний сад – садовник Вольф Бреннер создавал с оглядкой на стиль модерн и начало прошлого века. Его вдохновляла филигранная красота выполненного из стекла и металла купола одной из лучших оранжерей Европы.
И теперь Вольф был доволен плодами своего труда. Созданный Вольфом купол зимнего сада был его гордостью. Когда шел дождь, самому Вольфу казалось, что он плывет в мягком дождевом потоке, в голубовато-серебристом течении, напоминавшем о полотнах Гейнсборо.
Художник Гейнсборо писал длинными кистями, привязанными к палкам. Можно сказать – «стегал» холст, стоя на некотором расстоянии от него, жидкими прохладными красками. Расплескивал прозрачно-голубые тона. Ударял, хлестал…
Таков был и русский дождливый день, когда Вольф смотрел на него из зимнего сада, – весь в красках жемчужно-пепельных и голубых, словно стекавших с кисти художника Гейнсборо.
А осень… Бреннер недаром вспоминал знаменитого итальянского архитектора, навсегда оставшегося в России – после того, как в этой стране ему впервые довелось увидеть осень. Ее роскошное, русское золото…
Контрасты надвинувшейся зимы тоже, считал Бреннер, очень хороши. Снаружи снег, внутри цветенье…
И чудо этих беломраморных лепестков. «Фантазия, неосуществимая мечта». Так переводилось на русский язык латинское название цветка, от которого Вольф просто не мог оторвать взгляда. Как магически он притягивал! Сужаясь, лепестки становились похожими на темные паучьи лапки, переходили в тончайшие окончания. И эти тончайшие паутинные волоски, казалось, принадлежали уже не растению, а какому-то более… ну, не то чтобы развитому, но явно более деятельному, чем просто цветок, организму.
Скажем, имеющему волю или… или даже аппетит. А если допустить, что растения чувствуют, слышат, реагируют на звуки, осязают, то цветок вел себя более разумно, чем просто растение.
Когда Вольф подходил к нему совсем близко, на расстояние вытянутой руки, его лепестки словно вздрагивали и тоже тянулись навстречу.
*
– Кстати, Стэплтон… А почему вы помалкиваете скромно о вашей «мексиканской версии»?
– О какой такой версии вы говорите, босс?
– Ну, с приемными детьми…
– Да ну ее! – еще более скромно потупилась Снежинская. – Понимаете, я говорила со штатным психологом Сковородина…
– И?
– Знаете, Дамиан, вы оказались правы – дохлый номер.
– Вот как?
– Никаких интриг с приемными детьми Сковородина быть не могло просто в принципе.
– Правда?
– Все дети Сковородина знают, что они приемные. Борис Палыч Сковородин был в курсе последних достижений психологии и никогда не устраивал из усыновления тайну.
– Надо же, какой продвинутый…
– Понимаете, все такие тайны в конце концов перестают быть тайнами. А травма, которую получает ребенок, когда узнает правду, может оказаться незаживающей. Правда слишком сильно ранит. Ребенок, в том числе и приемный, должен расти в атмосфере открытости, честности и доверия, босс. Так что все трое детей Сковородина с самого начала знали, что они приемные. Как раз на случай таких вот «мексиканских» поворотов судьбы. Чтобы не шантажировал никто: ни бывшие очухавшиеся мамочки, ни дотошные соседи. Имена настоящих родителей сковородинских детей известны…
– И?
– Белла Борисовна Топоркова среди них не значится.
– Ладно, хоть без мексиканских сериалов обошлось. И на том спасибо. А как наша бесшабашная певица? Есть что-нибудь новенькое о Дашиных перемещениях? – поинтересовался детектив.
– Ведет подозрительно тихую трудовую жизнь, – с готовностью доложила Арина. – Дом и работа! Студия звукозаписи, выступления в клубах. Плюс фитнес-центр. Ну, еще, как я уже говорила, квартирка в Лялином переулке. Я выяснила, она принадлежит Дашиной подружке, с которой наша певица работала прежде в стриптиз-баре.
– Дальше, пожалуйста…
– И по-прежнему, посещая Лялин переулок, Даша никогда никого с собой не берет!
– То есть свидетели ей там не нужны?
– Похоже, совсем нет.
– Любопытно.
– Проверить квартирку в отсутствие певицы не хотите?
– Не хочу.
– Нет?
– Ни в коем случае. Это опасно! Что, если квартира не пустует? А я почти уверен, что дело обстоит так. Мы не знаем, кто там находится, и можем спугнуть его. Или ее.
– Ну, как хотите…
– А что-нибудь о любовных связях Даши вы выяснили?
– На данный момент?
– Ну а на какой еще?
– Думаете, это так легко?
– А что – нет? Вы ведь подружки.
– Ничего не получается, – с искренним недоумением созналась Арина. – Даша болтает, болтает, болтает… Обо всем подряд. А как разговор доходит до, так сказать, сокровенного… молчит, как скала. После того как исчез Карсавин, ума не приложу, кто у нее в дружках.
– А ведь кто-то есть! Рядом с такой девушкой свято место пусто не бывает.
– Не бывает, – согласилась Стэплтон.
– Если только… – Дамиан отвернулся, глядя окно.
– Что, босс?
– Значит, наша девушка навещает по-прежнему некую квартирку в Лялином переулке и проводит там уйму времени… – наконец пробормотал детектив, отрываясь от окна. – О’кей!
– Все хорошо, босс, вы хотите сказать?
– Вряд ли хорошо. Не будем забывать, что покушение на певицу не состоялось. Вернее – оно не завершено. Поэтому, полагаю, жизнь нашей Даши по-прежнему под угрозой. Не теряйте бдительность, Стэплтон.
– Да я ночи не сплю, босс, – вздохнула Арина. – Бдю.
ГЛАВА 16
– Вот… Взгляните, господин Филонов!
Месье Жиль разложил на столе перед Дамианом фотоснимки. Француз говорил с сильным акцентом, но очень неплохо. Знание русского языка, как он говорил, «досталось ему в наследство» от русской прабабушки-эмигрантки.
– Что это? – осведомился Дамиан.
– Фотографии орхидей. Все цветы – из коллекции Мишеля Рекафлю.
– Кто он такой, этот Рекафлю?
– Знаменитый цветовод, которому принадлежит самая знаменитая в Европе коллекция орхидей. В ней представлены даже цветы из знаменитого Заповедника орхидей в Эквадоре.
– Вот как? Было бы неплохо, если бы вы заодно объяснили мне, что такое этот Заповедник орхидей.
– Видите ли, в южной части Эквадора есть удивительное место. Открыли его когда-то европейские миссионеры, проникшие к индейцам. Впрочем, кроме них, там до сих пор почти никто не бывает. Так вот, то местом называют Заповедником орхидей. Дело в том, что там произрастают тысячи – без преувеличения, именно тысячи! – сортов орхидей. Другого такого места на нашей планете нет. Среди тех орхидей есть редчайшие, каких не встретишь больше нигде. Коллекция Рекафлю знаменита как раз тем, что ему удалось добыть некоторые эквадорские экземпляры.
– И что же?
– Обратите внимание вот на эти две фотографии. Видите цветок с белоснежными лепестками? Это орхидея Dracula vampira.
– Интересно…
– Но особенное внимание обратите на следующий слайд.
– Да?
– Это Dracula chimaera.
– Красивый цветок, – произнес Дамиан, разглядывая слайд. – Очень красивый. Правда, несколько… ужасный.
– Потому он так, наверное, и называется, – заметил месье Жиль.
– Химера… Довольно точно подмечено сходство. Ведь химерой древние греки называли, если не ошибаюсь, потомство Тифона и Ехидны, фантастическое чудовище…
– Ну, кроме того, слово «химера» переводится еще и как «фантазия», «неосуществимая мечта».
– Если так, то, наверное, какая-то страшная мечта…
– Как видите, месье Филонов, лепестки цветка более всего напоминают паучьи лапки или присоски вьюна.
– Что? Вы хотите сказать, что «паучьи лапки», найденные в машине, – и есть лепестки Дракулы химера?
– Да. Скорее всего.
– Скорее всего?
– Можете считать это заключением эксперта.
– Но откуда в Москве взялась красивая и ужасная Dracula chimaera? Здесь ведь у нас не Эквадор…
– О-о, вы правы! Это такой редкий, такой дорогой цветок. Приобрести его могут немногие. Очень немногие!
– Но, выходит, кто-то же его купил…
– Верно. Некоторые особенно элитарные любители цветов иногда имеют возможность покупать в оранжереях Рекафлю орхидеи.
– Кто?
– Вы меня спрашиваете? Хотите, чтобы я перечислил вам, кто эти люди? – растерялся месье Жиль. – Но я, право же, пока не в курсе…
Впрочем, глянув на Дамиана, француз тут же понял, что детектив о нем попросту забыл. Обычное бесстрастие покинуло Филонова, и, не обращая более внимания на месье Жиля, он в волнении зашагал по комнате из угла в угол, все повторяя:
– Кто? Кто?! Кто!
Кто мог купить у Рекафлю цветок, лепестки которого найдены в машине Топорковой? И кто привез его в Москву? Вот о чем теперь думал детектив.
*
Всю следующую неделю помощница Дамиана Арина Снежинская занималась исключительно московскими цветочными торговцами.
Наконец ей все-таки удалось выйти на нужного человека. Впрочем, определение «цветочный торговец» тут не очень подходило. Арине предстояло общение не с каким-то там торговцем, а с «эксклюзивным поставщиком орхидей». Но, увы…
– Босс! Оказывается, «эксклюзивный поставщик орхидей», на встречу с которым я возлагала такие надежды, никогда не поставлял в Москву орхидеи от Мишеля Рекафлю, – доложила Стэплтон по окончании напряженной рабочей недели начальству о результатах своих поисков.
– Вот как?
– Нос не дорос у этого «поставщика», до Рекафлю и до таких орхидей…
– Это что же – полный облом, Стэплтон?
– Не совсем.
– То-то, я смотрю, вид у вас подозрительно довольный…
– Насколько этому господину поставщику известно, интересующая нас орхидея Dracula chimaera засветилась-таки в Москве. Причем дважды! – скромно, но с достоинством произнесла Стэплтон.
– Правда? – оживился Дамиан.
– Одна Dracula chimaera, как поставщику совершено точно и доподлинно известно, была приобретена во Франции у Мишеля Рекафлю автором телевизионной передачи «Мой сад». Счастливый обладатель – по образованию он, кстати, биолог – якобы лично хвастал этой покупкой.
– Очень интересно. Опять «ящик»?
– Да, опять телевизор!
– Ну и дела… А что со второй орхидеей? Вы сказали, засветилась дважды?
– Другая Dracula chimaera находится у… – Арина не спеша заглянула в блокнот.
– Ну же… – поторопил ее нетерпеливо Филонов.
– В общем, за этот редкий цветок якобы выложил немыслимые деньги некто Артур Горохов.
– Что?!
– Да, небезызвестный вам Горохов. Якобы он тоже купил Dracula chimaera. Для своей жены. Она увлекается цветоводством.
– Ну и ну!
– Какие будут распоряжения, босс? Я тогда – к ней? К гороховской жене? Если не возражаете…
– Не возражаю. Но надо также срочно заняться ботаником из телепрограммы «Мой сад». Может, у него зуб на коллег?
– Это что же – мне опять и туда, и сюда?
– А что вас не устраивает, Стэплтон?
– То есть я – в гости к Гороховой и я же – в «Мой сад»?
– Именно так.
– То есть, как всегда, разорваться на части?
– Уверен, ваш профессионализм позволит вам этого избежать.
– Ну сколько можно!
И с вечным и безответным возмущенным вопросом в глазах: «А чем будете заниматься вы, босс?!» – Стэплтон покинула офис.
*
Однако «разрываться на части» Арине не пришлось. Автора телепередачи «Мой сад» не было в настоящий момент в Москве, он уехал на выставку тюльпанов в Голландию.
И когда Арина ему, с титаническими усилиями раздобыв номер мобильного телефона, позвонила, у телеведущего был голос человека, который ну никак не способен врубиться «в эти ваши московские проблемы». Более недовольного и ворчливого голоса, чем у данного покупателя орхидей от Мишеля Рекафлю, Стэплтон слышать давно уже не приходилось. Он совершенно не желал «врубаться» и попросил оставить его в покое. Бросил трубку.
Конечно, не надо было так настаивать, но Арина, вечно идущая напролом Арина стала. Решилась еще на один звонок. И это уже было более чем преступление – это было ошибкой…
– Вы знаете, что в России нет ни одного Вермеера? – яростным шепотом осведомился у нее ботаник и любитель орхидей.
– То есть? – немного опешила Стэплтон.
– То есть! – передразнил ее ботаник. – Что вы себе, девушка, позволяете?! В тот волшебный миг, когда я стою в амстердамском Рейкс-музее перед вермееровской «Молочницей» и разглядываю эти поистине драгоценные золотистые крапинки, которые оставляла кисть гения и которые не увидишь; ни на одной репродукции… когда я в буквальном смысле впитываю в себя удивительные жемчужные и лимонные оттенки его полотен, вы… вы… – Ботаник задохнулся от ярости.
– Да? – решилась прервать паузу Арина.
– Вы донимаете меня своими идиотскими звонками! Что вам там приспичило?!
– Я, кстати, могу объяснить, что именно приспичило, – с готовностью предложила Арина. Только невозмутимая Стэплтон и могла не растеряться от такой атаки.
– Ни в коем случае! – зашипел ботаник. – И сию же минуту прекратите мне звонить!
– Но позвольте, это очень и очень важно…
– Не позволю!
Увы, ботаник из телепередачи «Мой сад» так и не сменил гнев на милость. И даже злобно, мстительно и намеренно не сообщил Стэплтон, когда будет в Москве. Оставалось только гадать, сколько еще он будет наслаждаться «золотистыми крапинками» и «впитывать» жемчужные и лимонные оттенки.
К счастью, хоть жена Горохова, обладательница, если верить поставщику, второй орхидеи Dracula chimaera от знаменитого Рекафлю, никуда из Москвы не уезжала.
*
От редактора журнала «Редкие растения» Арина Стэплтон слышала, что у Артура Горохова роскошный зимний сад.
Но не предполагала, что до такой степени роскошный.
Синяя вода бассейна блестела, ловя отблески зимнего солнца, проникающие сквозь стеклянный бочкообразный свод. Сад и бассейн! Арина затаила дыхание. Дивное сочетание воды и зелени доступно в любое время года, конечно, только очень богатым людям.
Нижний этаж сада составляли, изумрудно зеленея в низких чашах, растения стелющиеся. В верхнем этаже доминировали перистые пальмы с темно-зеленой листвой. Чуть ниже редели пышные побеги клеродендрума, усыпанные красными звездами цветов. Нежно цвела экзотическая цезальпиния. Воздушно свисали вниз яркие кисти каллиандры. Тянулась вверх, цепляясь за стволы более крупных растений, лазящая и неустанно цветущая пассифлора.
Ну и, конечно, самое элегантное из всех растений – кокосовая пальма. Персона грата в любом зимнем саду. Крона кокосовой пальмы со светло-зелеными опахалами вздымалась ввысь, и хорошо был виден ее узорчатый, очень эффектный и отлично сочетающийся с архитектурой зимнего сада ствол.
Это был поистине маленький рай…
Арина Снежинская восторженно оглядывалась по сторонам. Зимний сад, по определению, предмет роскоши. Жить круглый год среди зелени и цветов по карману ну очень немногим. Рай и не может быть доступен каждому и любому. А зимний сад практически есть единственная возможность создать пусть маленький, но рай… Рай по месту жительства!
– Так вы из журнала «Редкие растения»? – приветливо улыбнулась Арине хозяйка сада.
– Да-да, совершенно верно! – профессионально привычно соврала Стэплтон. – Спасибо, что разрешили вас посетить! Конечно, вам уже сообщили цель моего визита? Интервью о вашей оранжерее запланировано в ближайший номер нашего журнала.
– Проходите. Мне звонили из редакции и предупредили о…
– Ого! – Стэплтон остановилась как вкопанная. – Это ведь эритриния?
– Верно…
И Арина, не в силах тронуться с места, залюбовалась длинными багряными гроздьями бразильской эритринии.
– Цветет изумительно долго, – объясняла хозяйка. – До глубокой осени! Как видите, я поставила ее на самое видное место, чтобы можно было полнее насладиться зрелищем великолепных красных цветков.
– Все это просто замечательно! Волшебно… – лепетала Стэплтон. – Роскошный, поистине роскошный зимний сад!
– Ну, не надо… Не надо меня слишком захваливать, – усмехнулась хозяйка. – Мне, знаете ли, еще расти и расти как садоводу. Да разве этот сад роскошный? Нет, не видели вы по-настоящему роскошных! Извините, мне надо срезать розы…
И мадам Горохова, надев на свои изящные ручки садовые перчатки, взяла секатор, устрашающих размеров инструмент. Садовые ножницы щелкнули, и Стэплтон невольно вздрогнула от угрожающе резкого металлического звука.
– От неожиданности! – объяснила она свою реакцию.
– Не бойтесь, – засмеялась хозяйка. – Это не опасно. Это всего лишь садовые ножницы.
– А где же главное украшение вашей оранжереи? – Стэплтон беспокойно оглянулась по сторонам.
– Что вы имеете в виду?
– Вы пока еще ни слова не сказали об орхидее?
– Неужели вы имеете в виду мою бедную Dracula chimaera?
– Конечно! Но почему же бедную?
– Увы… Моя орхидея погибла. – Хозяйка сделала скорбную и многозначительную паузу. – Разве вы не знаете?
– Я?
– Странно, что вы – сотрудник «Редких растений»! – и об этом не знаете. В вашем журнале писали о столь печальном событии.
– О, я совсем недавно работаю в журнале… – спохватилась Стэплтон, кляня себя за оплошность. Из соображений секретности и чтобы никого не спугнуть – слухи разлетаются быстро! – Арина не стала открывать приятельнице-редакторше свой конкретный интерес к орхидее. Только попросила организовать доступ в гороховский зимний сад. – Ну, надо же, какое несчастье! – скорбно произнесла вслух Арина. – Неужели ваша Dracula chimaera погибла?!
– Увы… Уж слишком эта орхидея нежна и требовательна! Я не смогла предоставить ей необходимые условия.
– О да, особое освещение! Диапазон от десяти тысяч до двадцати тысяч «лк», не меньше… – понесла что-то несусветное Стэплтон, чтобы продемонстрировать свою ботаническую профпригодность. – Может, правда дело было в освещении? У вас есть люксиметр?
– Люксиметр?
– Знаете, это просто беда, когда нельзя измерить эти «лк»…
– Чего?
– Видите ли, солнечный свет состоит из коротковолнового и длинноволнового излучения…
– Да-да, я понимаю теперь, – поспешила прервать Арину хозяйка. – В силу природных условий той местности, откуда Dracula chimaera родом, ей нужно было создать особые, совершенно особенные условия.
– Да, да, конечно!
– Такой редкий, изысканный цветок, как Dracula chimaera, требует настоящей, профессиональной заботы. Уход за ней – настоящее искусство.
– Ах как все сложно с этими раритетами, – вздохнула Стэплтон. – Но как же вам удалось ее приобрести?
– А что?
– Говорят, заполучить что-нибудь из оранжереи Рекафлю – особая честь для садовода…
– Случайность! Мы познакомились с Рекафлю, когда были с мужем во Франции. Путешествовали по югу небольшой теплой компанией. Дело в том, что с нами тогда был автор одной телепередачи, очень популярной телепередачи, наш знакомый. Кажется, она называется «Мой сад». Что-то в таком роде…
– Есть такая!
– Так вот… Это была его инициатива – визит к Рекафлю. Он с ним знаком и рассчитывал приобрести что-нибудь из редкостей. Кажется, для перепродажи…
– И вы с мужем…
– Мы были так, сбоку припека… За компанию. В общем, думаю, что Рекафлю, настоящий француз, просто не устоял перед моими женскими чарами. Я ведь начинающий цветовод и явно была недостойна его Dracula chimaera.
– Ну, не надо скромничать!
– Уверяю, то была чисто мужская любезность с его стороны: разрешить нам приобрести столь редкую орхидею.
– Ах, как все это интересно… Ну, очень интересно, очень! – ахала Арина.
– Понимаете, я ведь не настоящий садовод, – вздохнула хозяйка погибшей орхидеи. – И это все – не оранжерея в полном смысле этого слова.
– Разве?
– Я лишь ленивый обладатель «маленького рая», и только! – Жена Артура Горохова обвела плавным жестом окружающие ее зеленые заросли. – Я ценю сад лишь как место приятного ничегонеделанья.
– Вот как?
– У меня и садовника-то нет!
ГЛАВА 17
– Ну, что Горохова? – с почти заметным нетерпением встретил свою подчиненную Дамиан.
– Вау! – воскликнула Стэплтон и принялась подробно описывать своему боссу «маленький рай» в котором обитала жена Артура.
– Это такой сад… такой чудесный сад! – закончила она свой отчет об увиденном.
– Так что Горохова? – повторил свой вопрос Дамиан, выслушав ботанические восторги подчиненной. – Вы поняли, что можно из нее выудить Стэплтон? Что она за человек?
– Ну, так, средняя стадия увядания… – пожала плечами Арина.
– Между прочим, она бывшая «мисс Усть-Катайск» или что-то в таком роде и финалистка какого-то столичного конкурса красоты!
– И надо сказать, содержание этой «мисс Усть-Катайск» явно влетает Горохову в копеечку… – с плохо скрытой завистью заметила Арина. – Один зимний сад чего стоит! Впрочем, у Артура ведь есть ресторан…
– Ресторан-то ресторан… – Дамиан задумчиво побарабанил пальцами по зеркально-пустой поверхности стола. «У босса – все в голове!» – так объясняла для себя эту пустоту его подчиненная.
– А что вас смущает?
– Вот только откуда у ресторана «Куклы» такая доходность? Даже учитывая то, что от желающих дать по морде резиновому депутату Папаханову и другим куклам нет отбоя?
– И откуда, как вы думаете?
– Оттуда! Как всегда и везде… Наверняка вечная «русская матрешка». В одном скрывается другое. За вывеской ресторана – резиновые куклы для снятия стресса. А вот что дальше? Что скрыто за куклами?
– Что вы имеете в виду?
– Арина, дорогая, желаниям человека, особенно темным, как известно, предела нет. Вам ли не знать…
