Текст книги "Only you (СИ)"

Автор книги: Иоланта Палла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20

Васька

Справиться с поднявшейся вакханалией в библиотеке я так и не смогла, и не знаю, сколько бы простояла, как вкопанная, если бы не Нина Михайловна. Женщина появилась вовремя, загородив меня собой. Она громко и четко призвала ребят к тишине. Успокоились они не с первого слова, но успокоились. Смотрели на Нину Михайловну исподлобья и слушали. Я же была кем-то вроде стороннего наблюдателя. У меня так сильно билось сердце, что я не сразу расслышала слова библиотекаря.

– Василиса, иди и сядь на мое место, – она выдавила из себя скупую улыбку и указала на стойку, где я увидела ее в первый день, – сейчас разберемся с твоими сорванцами.

Нина Михайловна подтолкнула меня в сторону своего насиженного места и принялась командовать детьми. Я на ватных ногах побрела к стойке, где безвольно опустилась на стул и смотрела на детей. Из головы не выходили их слова и уж тем более фотографии. И ведь я ничего не знала! Про чат и обсуждения! А если теть Соня узнает… Боже… Какой позор…

Щеки припекало от мыслей и осознания последствий моего выпада из окна. Всему виной Баринов, которому удается вывести меня из состояния покоя до безумия, когда мозг отключается, и на защиту выходят голые инстинкты. Безрассудно. Глупо. И до ужаса нелепо вышло. Я сглотнула тугой комок в горле и следила за приближением Нины Михайловны. По строгому выражению ее лица нельзя было понять, какие слова сорвутся с уст пожилой женщины, и когда она приблизилась, закрыв своим слегка располневшим телом вид на увлеченных рисованием ребят, я успела сто раз промотать в голове варианты предстоящего диалога. Правда, ни один из них не проигрался.

– Расскажи-ка мне, Василиса, что произошло? Почему они так раскричались?

Нина Михайловна говорила тихо и поглядывала на детей. Я же не могла смотреть в их сторону. Даже руки дрожали. Для меня такое впервые. Я много раз была свидетельницей буллинга и никогда не становилась предметом насмешек. Даже в школе травля обходила меня стороной. В университете я тоже не успела обзавестись врагами. И никак не ожидала, что группа доверенных мне детей начнет так издеваться с подачи двух сорванцов. В том, что это их рук дело, я не сомневалась. Лицо Славика в столовой, щелчок, оповещающий о запечатленном кадре, перешептывания за спиной – все сводилось к злостному чату. Я, как запрограммированный робот, рассказала обо всем библиотекарю и ждала осуждения, как минимум, но Нина Михайловна лишь кивала, посматривая за группой сорванцов, которые уже посмеивались, закончив данную им работу.

– Пойдем, – женщина улыбнулась и задержала на мне взгляд, который показался странным, – сейчас будем ликвидировать проблему. Давай, смелей.

Я кивнула и направилась следом за Ниной Михайловной, которая попросила ребят подняться и составить столы так, чтобы получился круг. Мне робко улыбалась и помогла Машенька. Почему-то улыбка этой девочки вернула мне немного уверенности, но ее было слишком мало. Ребят много, и все они негативно настроены. В каждом взгляде и жесте усмешка. Я старалась не смотреть и не придавать этому значения, только получалось плохо. Мысли пожирали серое вещество, пока Нина Михайловна не подошла ко мне.

– Итак, ребята, вы буквально пару дней в лагере, – женщина говорила громко, грозно поглядывая при этом на детей, – впереди целый месяц, а у кого-то не один, – библиотекарь подарила полному мальчишке многозначительный взгляд, – да, Соколов? – Тот тут же сложил руки на груди и стушевался, пока Нина Михайловна продолжала говорить. – На носу соревнования и борьба за первенство, а значит вам придется держаться друг за друга. И что я вижу?

В помещении повисла тишина. Дети начали переглядываться, а я краснеть, ведь большинство из них глядели на меня, как на новогоднюю елку, гирлянды на которой зажгли посреди лета. Неловкость момента нарастала со скоростью света. Мое сердце билось в такт, но ожидание было прервано симпатичной девочкой, Мариной.

– И что?

– Никто из вас не хочет победить.

Нина Михайловна пожала плечами, а я поймала взгляд Маши. Она не моргала и смотрела на меня так, что мне даже неловко стало.

– Я хочу.

– И я.

– Я тоже.

Голоса врывались в голову, и я перестала сжимать руками подол сарафана. Спокойствие возвращалось, благодаря помощи Нины Михайловны.

– Хорошо, сейчас проверим, насколько сильно вы хотите победить, – библиотекарь отодвинула стул и похлопала по нему, – сейчас каждый из вас будет подниматься, – женщина подтолкнула меня к стулу, вынуждая сесть на него, – и рассказывать о самом неприятном случае своей жизни.

– Зачем это?

Буркнул инициатор моего позора, покосив на меня недовольный взгляд.

– Поднимайся, Соколов, – Нина Михайловна замахала рукой, сподвигая мальчишку на действия, – будешь первым.

– Я не хочу.

– Соколов.

Женщина внимательно смотрела на парнишку, который через бурчание, но поднялся. Его щеки пылали не хуже моих, потому что вся группа внимательно взирала на него. Я же уловила суть эксперимента библиотекаря и благодарно на нее глянула.

– Рассказывай.

Нина Михайловна зашла за мою спину и поместила руки на спинку стула, как мой персональный ангел хранитель.

– Что рассказывать?

Соколов не знал, куда деть руки и взгляд, от чего даже мне стало не по себе.

– От чего тебе было очень неприятно. Может, кто-то смеется над тобой в школе или во дворе. На улице во время прогулки.

Мальчик насупился и молчал, наблюдая за тем, как перешептываются дети.

– Я не буду ничего говорить.

Герман сел обратно на стул и уставился на стол, где лежал какой-то листок.

– Хорошо, – Нина Михайловна произносила каждое слово спокойно, чему я могла только позавидовать, – Марина.

Девчушка со светлыми кудряшками быстро поднялась и вздернула курносый носик вверх, показывая свою позицию.

– У меня не было такого.

Четко заявила, но девочка, сидящая рядом, имени которой к своему стыду я не помнила, фыркнула.

– Было, не ври. В прошлом году Славик…

– Славик закрыл ее в раздевалке после плавания, – забубнел Соколов, не поднимая глаз, – напугал до смерти вместе с Ильей.

Марина покраснела и, психанув, выскочила из-за стола. Я хотела пойти за ней, но Нина Михайловна меня остановила.

– Я сама, – она похлопала меня по плечу, – а ты продолжай. Давай, Василиса, самый момент. Справишься?

Я громко сглотнула и окинула взглядом ребят. Казалось, каждый из них был готов говорить и в то же время жутко боялся. Библиотекарь направилась к выходу, а я заставила себя поместить руки перед собой на стол и выпрямила спину. Соколов не вызывал у меня отвращения, но и симпатии теперь не было. Поборов свои эмоции, я глубоко вдохнула.

– И что же было дальше, Герман?

Глава 21

Барин

Отец выбился в люди не сразу. Я не помню того времени, когда наша семья ничем не отличалась от среднестатистических, но по рассказам деда с бабкой мой предок хлебнул грязи в молодости. Я, конечно же, не представлял, как сам мэр таскает мешки с картохой или другими овощами, чтобы получить копейку на пропитание. Для меня сама картинка не сочеталась с гордым папочкой, который смотрел на грузчиков, водителей, продавцов и прочих мелких рабочих с высоты птичьего полета. Слушал их всегда с усмешкой, мол, да вы гоните?! И успешно забывал пламенные речи, как только возвращался домой.

Лариса Ивановна Баринова, моя бабка по папиной линии, и Александр Александрович Баринов жили за городом в тихом коттеджном поселке. Дом в два этажа. Ограждение и охрана, как у родителей президента. Отец не скупился на блага для своих предков. Они ни в чем не нуждались. Семейные пикники с шашлыком и душевными разговорами были чем-то традиционным и привычным, поэтому я, как истинный оболтус, пропускал эти мероприятия лет так с пятнадцати или четырнадцати. Мне там было скучно. Еще и бабка постоянно лезла со своими нежностями. Короче, сливался я с их праздников постоянно, наплевав на чувства и желания предков. Они ведь мои не учитывали, когда решили разойтись.

Бабка и дед не были зажиточными никогда. Для меня не принципиально, ведь с ними я почти не пересекался, да и в историю семьи особо не вникал. По большей части я больше внимания уделял родителям моей матери, Лидии Петровне и Игнату Валерьевичу Иларионовым. Их квартира находилась в шаговой доступности от наших хором, да и чувствовал я себя в их обществе, как рыба в воде. Свои они были в доску. Никогда не упрекали и не читали лекций. После крупных косяков я шел на порог их дома и был уверен, не прогонят, не смотря на масштабы провинности. Дед всю жизнь посвятил медицине, став известным в городе хирургом, а бабка до сих пор не покидает свою кафедру в университете. Собственно, мама пошла по ее стопам. Открыла языковой центр, где преподавала английский. Красивая леди со стальным характером. Вот только батя ее не оценил. И вроде все в жизни мэра казалось идеальным, если не считать некоторых мелких нюансов, один из которых предстал перед моими глазами.

– Уверен, что правильно данные вбил?

Убираю пиццу в коробку, проглатывая остатки, как стекло. Аппетит падает за порожек автомобиля и разбивается к чертовой матери, чтобы не видеть снимка, на котором запечатлены родители Васяна.

– За идиота меня принимаешь? – Криво лыбится Дэн, забирая ноут, и тут же что-то в очередной раз набирает. – Вот, смотри. Павел Лойченко. Вера Лойченко. Дочь их, – Денис шумно выдыхает, поглядывая на коробку с пиццей, – Василиса Лойченко. Она же Кукушкина.

Дэнчик вручает мне ноут, где буквы сливаются в черное пятно. Так Васян у нас и не Васян вовсе, а Василиса Прекрасная. Сглатываю, прочитав весь текст, и смотрю на довольного друга, который жует кусок Пепперони с аппетитом, которому можно только позавидовать. Зависаю в моменте, складывая все факты воедино.

– Остальная инфа засекречена, и доступа у меня нет, сорян. – Дэн с набитым ртом разводит руки в стороны. – Батя если узнает, что я влез в его прогу, прибьет. Так что давай, копируй, если нужно, и я вырубаю ее.

– Погоди.

Отбиваю его наглую руку и ищу нужные мне сведения. Тот лишь почавкивает, пока я тружусь в поте лица, потеряв желание поспать. Из головы не выходит, что Васька у нас не простых кровей. Кидаю файл к себе в облако, нажимаю на крестик и подскакиваю от стука в окно, чуть ли не разбивая ноут о консоль автомобиля.

– Твою ж…

Сипит Дэн, поглядывая за меня. За стеклом светится довольная моська Вики, при виде которой я грубо высказываюсь себе под нос и захлопываю крышку ноутбука.

– Осторожней, – тут же вещает друг, забирая свое имущество, – у меня тут клад целый. Не повреди.

Пока Дэн возится с коробкой от пиццы и сумкой для ноута, я тру лицо руками и слушаю возню на заднем сиденье. Вика без приглашения забирается в тачку, начиная верещать. Приставучая девчонка, от которой меня уже появляется что-то вроде рвотного рефлекса. Дэн улыбается, наблюдая за тем, как искажается мое лицо при каждом ее слове.

– Ой, пицца, – тянется к коробке, которую друг открывает и «любуется» нахалкой, – вкусно-о-о.

Причмокивает от удовольствия Вика и бросает на нас томные взгляды, думая, что чем-то поразила до глубины души.

– Никита, ты не подумай, – она улыбается, демонстрируя ряд светлых зубов, – я не следила за тобой. Просто мы тут с ребятами, ну, вожатыми, – уточняет деловито, – поговорили и решили устроить что-то вроде посиделок узким кругом.

– И?

Бросаю взгляд в зеркало заднего вида, где девушка губки свои прикусывает.

– И, – она улыбается, – ты же вожатый. Придешь?

Мои брови поднимаются в немом вопросе. Дэн еле смех сдерживает. Придурок. Прочищает горло, изображая саму серьезность.

– И друга своего можешь взять.

Добавляет Вика, на что Дэн строит довольную рожу и выпячивает грудную клетку. Тоже мне, самец!

– Будет весело. Мы уже все придумали…

Девчонка усердно рассказывает нам о программе на вечер, а я кручу в голове информацию о Павле Лойченко. От надоедливой мухи в лице Вики избавляюсь только в коридоре перед дверью в выделенную мне комнату. Не прощаясь, закрываю ее перед носом когтистой девушки и падаю на кровать. В сон погружаюсь мгновенно, потому что мотивы предка становятся ясны. Павел Лойченко его предшественник в кресле мэра. Погиб вместе с женой при странных обстоятельствах. История стара, как мир. И как бы мне не было интересно доводить Василису Прекрасную до белой горячки, лучше оставить игры позади. Это предупреждение отца не назовешь беспочвенным, не наплюешь на него, когда дело касается собственного будущего, а значит… Отбываю наказание еще несколько дней, не обращая внимания на Васяна, и стартую домой с чистой совестью. В конце концов, разбавить скучные дни можно и обществом Вики.

Глава 22

Васька

– Нина рассказала мне о том, что сегодня произошло, – теть Соня, как всегда, начинает издалека и во время ужина, который к моему удивлению нас ждет в ее кабинете.

Я даже рада, что мне не придется лицезреть лицо Баринова и его подружки. Сегодня мы с ним не сталкивались. От части потому, что он отбывал наказание с двумя озорниками, а я пыталась найти точки соприкосновения с другими ребятами из группы. Самое главное, что мне удалось. Не без помощи Нины Михайловны, конечно. Я так благодарна этой женщине, что словами не описать.

– От Славы покоя нет уже который год, – тетушка опускает плечи и снимает жилетку, кидая ее на кресло в углу, – неуправляемый мальчишка. Идет по возрастающей. Что будет дальше, страшно представить.

Она со вздохом садится напротив меня и берет в руки столовые приборы. Пока родственница пьет воду из стакана, мой мозг быстро выводит последствия поведения Славика. Более взрослый экземпляр выбран мне в помощники, поэтому я не удивлюсь, что к этому возрасту шалопай тоже кинет в кого-то бутылкой.

– Не отмалчивайся, Василис, – я поднимаю глаза на теть Соню, которая сдержанно улыбается, и шумно выдыхаю.

Не нужно слов, чтобы понять, как мне до сих пор стыдно за свое падение с окна, а еще за эти злосчастные фото. И вроде, где там моя вина? Не я жала на кнопку и фиксировала на кадр нижнее белье, но привкус горечи разливается по всему рту вместе со слюной.

– Заменить напарника нельзя?

Вопрос вырывается прежде, чем я успеваю взять эмоции под контроль.

– Вась, – тетушка слегка улыбается и смотрит так, что я у меня от надежды не остается и следа, – я поговорила с его отцом. Обещал успокоить.

– Я вообще не понимаю, зачем он здесь.

Бурчу под нос, ковыряясь вилкой в салате. Веду себя не хуже обиженного Германа и ничего не могу с этим поделать.

– Назар Александрович надеется перевоспитать сына. Как по мне, так это бесполезная трата времени.

Тетя хмурится и приступает к трапезе, пока я смотрю на нее с немым вопросом в глазах.

– Почему?

– Никита – уже сформировавшаяся личность, – пожимает плечами и равнодушно произносит родственница, – в ребенка нужно вкладывать силы до пяти лет. Я имею в виду, показывать грани, – теть Соня указывает пальцами, за которыми я внимательно наблюдаю, – хорошее и плохое. Нужно разжевывать и помогать ему изучить мир адекватно, а не так, как получилось у его родителей. Безграничная власть и море привилегий. Только сначала кажется, что разбитая чужому ребенку игрушка – мелочь. Со временем место этой игрушки займет человек. Хотя, – тетушка незаметно кривится и усердно орудует вилкой в тарелке, не глядя на меня, – что говорить об огрехах чужого воспитания, когда сама я… – Она одергивает себя и цепляет улыбку на лицо, указывая мне на нетронутый ужин. – Приятного аппетита, Василис.

Вот только приятным его точно не назовешь. Тетя Соня больше не говорит о Бариновых и процессе воспитания детей. Узнает лишь о том, как я провела день с ребятами, и какие успехи у меня в общении с ними. Темы Вероники и ее смерти мы не касаемся, но я ощущаю жуткую потребность поговорить. Не обязательно о сестре. На другие темы. Более легкие. От сегодняшних откровений у меня голова размером с луну. В ней очень много мыслей и сострадания каждому ребенку. В основном все истории были связаны со Славиком. Некоторые ребята учатся с ним в одной школе. Другим прилетает в лагере. Их группа сформировалась пару лет назад. С тех пор ничего не меняется. Слава шутит. Другие терпят. Негласно они всего его приняли за главного. Основной заводила. Жаль, что подбивает он отнюдь не на хорошие поступки.

Почему-то мне кажется, что Никита Баринов был таким же. В Славике я вижу его мини копию и испытываю странное неприятие. Не понимаю, почему для насмешек эти парни выбрали меня, а не ту же Вику, например. Судя по легкости, с которой она воспринимает Никиту, с нее бы не убыло. Одной позорной ситуацией больше, одной меньше, а тут краснеешь при каждом косом взгляде.

От тети я ухожу в подавленном состоянии. Не из-за Славы или ребят, а потому что чувствую ее боль и не могу ничем помочь. Столько времени прошло, но она до сих пор сторонится воспоминаний. В комнате решаю, что пора бы спуститься в подвал и заняться там стиркой. В такое позднее время вряд ли кто-то займет помещение, да и мне не хотелось бы сталкиваться с другими не особо приятными персонажами. Сгребаю все вещи в маленькую корзинку и выхожу из комнаты, запираю ее на ключ. Вот только когда поворачиваюсь, взвизгиваю от неожиданности. Корзинка взлетает вверх, и, конечно же, вся моя одежда, включая нижнее белье, разлетается вокруг меня.

– Черт!

Стискиваю кулаки и крепко сцепляю зубы, пока Никита с видом ангела протягивает ко мне руку и снимает с плеча бюстгалтер.

– То орк, то черт, – он вздергивает брови, когда я вырываю из его рук свою вещь, – ты уж определись, Васян.

Глава 23

Васька

Щеки полыхают, пока я, не обращая внимания на Баринова, собираю свою одежду. Игнорирую его слова и нахождение рядом, потому что нет настроения на очередную стычку. Кто знает, может, неподалеку прячется парочка с камерой наготове. От одной мысли становится не по себе, и я, кидая вещи в корзинку, поглядываю по сторонам, чтобы убедиться в том, что мой очередной казус не запечатлен смешным кадром.

– Ты обет молчания дала?

Выражение лица мажора довольно-таки хмурое, но я не радую его ответом. Просто поднимаюсь и шагаю к своей цели. К посту охранника, где могу взять ключ от помещения на тип прачечной. Имени мужчины я не помню, и сколько ни роюсь в памяти, пока ноги уверенно передвигаются к его кабинке, оно никак не всплывает на поверхность, а все из-за Баринова, который плетется следом за мной, вынуждая скрипеть зубами от не поддающейся контролю злости.

– Вась, – Никита обгоняет меня, заставляя резко остановиться, и смотрит приторно наивными глазками, от чего я вскипаю еще сильнее, – я же тебе ничего не делаю. – Словно в подтверждение своим словам, он разводит руки в стороны, а я хмурюсь. – Куда собралась на ночь глядя?

Из груди вырывается нервный смешок. Баринов решил поразить меня своей лживой вежливостью. Как вовремя. После позора, который мне пришлось пережить. Сжимаю корзинку с бельем еще крепче, что не укрывается от его цепкого взгляда.

– Кстати, кто у вас тут стиркой занимается? Куда несешь?

Кроме идиотского смеха, я, наверное, сейчас ни на что не способна, поэтому еле сдерживаю себя, чтобы не выдать странных звуков совсем не похожих на манящее похихикивание.

– Васян.

Звучит не особо радостно, и красивое личико Никиты перекашивает от недовольства. В такой момент можно только порадоваться, но я не испытываю этого чувства.

– Здесь нет прислуги, – сообщаю ему печальную новость, – только детям повезло, а вот вожатые сами себя обслуживают. – Я делаю шаг вперед и хлопаю ему по плечу, придерживая корзинку другой. – Поздравляю, Никита!

Уйти не успеваю, ведь мажор снова блокирует мне путь своим подтянутым телом. Смотрит, как на диковинное животное, и в очередной раз поражает серьезностью, нарисованной на его лице.

– С чем?

– Со вступлением во взрослую жизнь, – подражая ему, улыбаюсь во весь рот, – когда-то ведь нужно начинать.

С приклеенной улыбкой поворачиваюсь к своей первоначальной цели, но Баринов хватает меня за запястье через чур сильно. Непроизвольно кривлюсь, а он поднимает руки.

– У меня есть для тебя интересное предложение, Васян, – Никита снова включает свое обаяние, заставляя мгновенно ощетиниться.

– Мне уже должно быть страшно?

– Хм, – криво улыбается, разглядывая меня, – скажи, Васька, ты ведь любишь помогать людям?

– Формулировка вопроса меня уже напрягает.

– Значит, любишь, – Баринов делает шаг ко мне, от чего мы чуть ли носами не сталкиваемся, когда я задираю голову вверх, чтобы видеть его бесстыжие глаза, – поможешь мне?

Открываю рот и тут же его закрываю. Никита слишком вежлив, и в этом вся проблема. До мозга медленно доходит, к чему он клонит, и я тут же фыркаю, толкая его корзинкой, которая находится между нами.

– Свои дорогие шмотки стирай сам, Баринов!

Теперь уже смело разворачиваюсь и иду вперед, пока Никита семенит позади меня.

– Васян, хватит ломаться. Я ведь по-человечески попросил. Ты же девочка! Чего тебе стоит?! – Грохочет над ухом его голос, но я иду вперед, пока тот не затихает. – А-а-а… Я понял, что тебе нужно.

Останавливаюсь и смотрю на него. По лицу Никиты блуждает какая-то странная улыбка. Не надменная, а иная. От нее по коже ползут мерзкие мурашки.

– Если дело в оплате труда, – Баринов лезет в карман и достает оттуда несколько купюр, – за этим дело не станет.

– Знаешь, куда их… потрать?!

Шипение пролетает по коридору, перебивая все остальные звуки.

– Куда?

Идеальная бровь изгибается в вопросе, пока мое сердце выбивает на ребрах тату, не иначе.

– Купи себе новый мозг.

Чуть ли не на бег срываюсь, чтобы не накинуться на мажора. Руки потрясываются. Мозг отказывается работать и посылать организму импульсы спокойствия. Меня снова распирает от желания причинить вред Баринову, который, к слову, остался позади, и когда я повернула голову на повороте, заметила, как Вика составила ему компанию. Из меня тут же вылетел презрительный смешок. Вот пусть она и помогает ему в стирке брендовой одежды. Я вроде должна успокоиться от этой мысли, но все больше ловлю себя на том, что думаю о смазливом мажоре. Даже когда беру ключ от прачечной и вежливо улыбаюсь охраннику, хмурому старику в форме. Судя по тому, как дергается уголок его губ, а глаза при этом остаются равнодушными, он сейчас тоже активно изображает доброжелательность и пытается быть вежливым.

На взаимном притворстве мы расходимся. Я иду к лестнице и, открыв тяжелую дверь, спускаюсь вниз по ступенькам. Хорошо, что теть Соня провела мне подробный инструктаж еще в начале весны. На память я не жаловалась, поэтому быстро нашла выключатель и поставила корзинку около очередной двери без опознавательных знаков. Открыла ее и вошла внутрь.

В помещении было тепло, но я почему-то поежилась. Наверное, всему виной обстановка, как из американских фильмов, где герои вечно попадали в переделки в такое время. Я забрала корзинку и включила свет. Внимательно осмотрелась и улыбнулась. Вот здесь можно поймать волну спокойствия. Несколько стиральных машинок, сушилки и стол со стульями, где можно подождать, пока закончится стирка. Я направилась к небольшому шкафу с химическими средствами, выбрала бутыль с жидким стиральным порошком, открутила крышку и вдохнула полной грудью. Пахло свежестью, что меня вполне устраивало. Да, пожалуй, на нем и остановлюсь.

– Вштырило?

Дергаюсь от противного голоса Никиты. Бутыль, естественно, выскальзывает из руки и падает на пол. Голубая жидкость растекается по полу, и я быстро опускаюсь на колени, чтобы поднять ее. С языка готовы сорваться нелестные определения для Баринова, но я сдерживаюсь.

– Неумеха ты, Васян.

Усмехается мажор, а я поднимаюсь и замечаю в его руках гору одежды.

– Что тебе от меня надо?

– Все очевидно, – Никита кидает на пол свои дорогущие шмотки и убирает руки в карманы джинсов, – помощь.

– Гугл, – я прохожу мимо него и ставлю бутыль на стол, пододвигая корзинку к себе, – тебе в помощь, а от меня отстань.

– Я вот не пойму, – Никита ко мне подходит, с умным видом потирая подбородок, – ты от природы такая дерзкая или все старания мадам-кокон?

– Что?

Кривлюсь от непонимания и того, что Баринов строит из себя невесть кого.

– Какой еще кокон? Ты принимаешь что-то?

Я начинаю перебирать белье, не обращая внимания на то, что Никита следит за каждым моим движением.

– Ну как… Твоя ж…

– Ни-ки-та-а-а!

Звонкий голосок Вики доносится со стороны лестницы, и я поднимаю голову. Баринов замолкает и прикладывает палец к губам. После чего на цыпочках крадется к двери и закрывает ее на замок. Мои брови ползут вверх, а руки зависают над одеждой.

– Зачем ты закрыл дверь?

– Тише.

Кшикает на меня и так же тихо возвращается к столу. По двери прилетает. Вика стучит.

– Не хочу, – Никита мученически кривится, – не хочу, чтобы нам помешали.