Текст книги "Only you (СИ)"
Автор книги: Иоланта Палла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Глава 40
Барин
Ночь. Прохлада, пробирающаяся под одежду. Костер. Шизанутые друзья. И голубые глаза, которые поглотили меня. Засосало, словно в воронку, из которой нет выхода. Нет, я думал, мне показалось, только мозг отключился, а голова превратилась в испортившийся фаршированный перец, где начинка стала слизью неизвестного происхождения. О-о-очень похожей на мои поплывшие мозги.
Васька уже скрылась в здании, а мой мотор работал на режиме крейзи, взрывая грудную клетку мощными ударами. Простой поцелуй, которого не должно было быть априори, потому что… Это же Васян! Мы же друг друга терпеть не можем! Простой… А мне будто вены вывернули наизнанку, так сильно коротнуло. Стоял, словно вкопанный, и пытался понять, что же произошло несколько минут назад. Все тело прошибает от новых эмоций, которые вызвала Кукушкина, и я разворачиваюсь, чтобы уйти к ребятам и благополучно забыть о ее мягких губах, но останавливаюсь и тяжело вздыхаю.
Она замерзла. Конечно, можно было списать дрожь Василисы на поцелуй, но… Усмехаюсь своим мыслям. Дожил, Ник! Вместо того, чтобы выбрать тусу, где безотказных нет, стою перед зданием и думаю о девчонке, которая захотела, чтобы я спрыгнул с обрыва. Черт! Провожу пальцами по волосам и все еще борюсь с самим собой. Конечно, благородный рыцарь, который спас Ваську от падения, побеждает, и я направляюсь в здание, ведомый благими намерениями – принести колючке горячего чая.
– Наверное, воздух с примесями, а может, сожрал что-то… – Бубню себе под нос, объясняя тем самым странное желание угодить Кукушкиной и как-то реабилитироваться в ее глазах. – Бред…
В сторону столовой я все же движусь, хотя желание развернуться возникает ни раз. Она ведь точно не оценит моего жеста и пошлет. Практика показывает, что привычные методы с ней не прокатывают. Хотела извинений, а я выжать их из себя не мог. Нет во мне такой функции со словом «прости». Не привык. Не знал, как. Не мог. Это ведь все равно, что себе на горло наступить и задушить тем самым. Смерть. Казнь. Гильотина.
Сворачиваю за угол, чтобы попасть в столовку, и вижу странное движение. Ильяс крадется мимо охранника и проскальзывает в другое крыло. Хмурюсь и хочу продолжить путь, но какое-то поганое чувство копошится в груди. Неужели ответственность? Тьфу!
От одной мысли хочется отряхнуться, что я и делаю, пока слежу за пацаном. Он меня не замечает. Тихо вышагивает, и я не успеваю догнать его. Ильяс выпрыгивает через окно и бежит к известному всем лазу. Пакостники, чтоб их!
Спешу за ним и наблюдаю странную картинку. Ильяс и Славик о чем-то долго переговариваются, пока я сижу в кустах, а после идут в сторону реки. Наши разместились через несколько метров, но их даже не видно. Лишь отдаленные звуки свидетельствуют о том, что посиделки великолепно проходят и без меня. Даже немного обидно, хотя, если учитывать то, что там находится прилипала, ее подружка и Вит, потеря не так велика.
Следую за малолетними хулиганами, пытаясь понять, чего они хотят. Лес поджечь? На реку полюбоваться?
Чем дальше иду, тем темнее вокруг. Небо сегодня превратилось в черное покрывало. Ни одного проблеска. Ни одной звезды. Тяжелое и давящее. Ежусь от порыва ветра. Погода портится, и нужно возвращать парочку обратно в лагерь, пока все не огребли.
– Ты его видишь?
Голос Славика разрывает тишину. Ильяс замирает и светит фонариком на водную гладь. Я стопорюсь. Пацаны на поиски вышли? Усмехаюсь. Акулу решили выловить или дельфина? Шагаю вперед и застываю, когда свет фонарика падает на Васькин кроссовок. Размеры глаз у меня наверняка превышают обычные. Пацан решил в героя поиграть, а без друга никак?
– Славян, ты же не полезешь в воду? – Голосок Ильяса дрожит от холода, видимо, и он продолжает стоять на месте, пока дружок подходит ближе к берегу. – Там же…
– Ага, круговороты, течение… Ерунда! Все они врут!
Вот тут-то я срываюсь с места. Ильяс роняет фонарик от неожиданности, а пакостник-Лемишев не теряет времени и прыгает в воду. Твою же! Вслух вылетает парочка отборных словечек, и я прыгаю за ним. Времени на размышления нет, ведь нас вечно пугали этой рекой, да и не было таких отчаянных, чтобы проверить, правду нам вещают или нагло врут.
Холодная вода иглами впивается в кожу. Одежда становится тяжким грузом мгновенно, но я быстро выныриваю и пытаюсь удержаться на плаву, потому что течение здесь зверское, а по ногам тянет жгучими холодными потоками. Шарю глазами по поверхности воды и часто дышу. Где это маленький гаденыш?!
Только он не всплывает, и я пугаюсь не на шутку. Ныряю и ищу пропажу. Раз. Второй. Третий. Никогда не знал, что такое паника, но именно она поселяется внутри.
– Илья!
Ору, наверное, как ненормальный, только пацана и след простыл. На берегу пусто. Меня сносит течением дальше. Гребу руками, пытаясь вернуться на то же место, а потом вижу впереди темное пятно. Двигаюсь туда, пока сердце набирает обороты.
Не успеваю подумать о том, что делать дальше. Хватаю недогероя за кофту и тащу к берегу. Холод обездвиживает конечности. Становится страшно. Какие-то гребаные метры, а сил уже не остается. Еще и мелкая туша прилично тянет. Матерюсь громко, но слышен только хрип и шумное дыхание. Когда до берега остается совсем чуть-чуть, немного расслабляюсь, и вот тут случается то, чего я не ожидал. Ногу сводит судорогой и тут простреливает жгучей болью. Перед глазами пляшут яркие вспышки, а потом резко темнеет.
Глава 41
Васька
Гул голосов в голове не стихает. Кажется, что в черепной коробке поселился десяток гастарбайтеров, и все одновременно пытались мне что-то сказать. Может, так проявляется слабоумие, потому что я ничего не могу понять. Ни единого слова. Все движения вокруг не вызывают реакции. Я смотрю в одну точку на столе, где лежит ручка, и не произношу ни слова, пока тетя с надрывом сотрясает воздух. Не заметила, как она втянула меня в кабинет, ведь границы реальности попросту расползались по швам. Болезненно должно быть, а у меня пустота. Вакуум без содержания.
– Вась, не молчи, – родственница касается моего плеча, но я непроизвольно дергаюсь.
Не приятно. Противно. Мерзко. Мне казалось, что тетя самый честный человек, которого я когда-либо встречала. Не смогла жить с алкоголиком, пьющим ее кровь. Пережила потерю ребенка. С трудом. По итогу же связалась с женатым человеком, да еще каким. С тем, чье имя знает каждый, а уж физиономию и подавно.
– Знать хочу… – выдавливаю из себя пару слов и поднимаю на нее взгляд.
Знаю, что позади меня в кресле сидит Баринов Назар, но меньше всего меня сейчас волнует его мнение. Пусть исчезнет. Растворится. Видеть его не хочу!
– Все, – хриплю, цепляясь пальцами за штаны в попытке занять чем-то руки, – все, что ты от меня скрываешь.
– Вась…
– Я хочу все знать.
Звучит тверже, но без единой эмоции. Я не могу выдать ни одной из-за того, что произошло. Несчастный мозг попросту не в состоянии все переварить. Только желание узнать правду скребет внутри и дает сил остаться в кабинете, а не сбежать подальше от этих двоих.
– Назар, оставь нас, пожалуйста, одних.
Теть Соня выпрямляется и смотрит в сторону старшего Баринова. Спиной ощущаю взгляд мэра на себе, но не поворачиваюсь, жду, когда скажет свое весомое слово.
– Не пару слов.
Наконец-то, говорит он, и тетя выходит вместе с ним из кабинета. Слышу их тихие голоса, но мозг уже не пытается уловить сути. Наверное, Назар Баринов пытается гнуть условия и устанавливать правила, которые выгодны лишь ему. От горечи и давящего чувства обреченности хочется плакать, вот только проблема в том, что слез нет. Все та же пустота.
Когда родственница возвращается, я сижу в той же позе, не замечая того, как ноют мышцы от нахождения в одном и том же положении. Она проходит к себе за стол и тихо садится на стул, помещая руки перед собой. Родные глаза что-то усердно выискивают на моем лице, но там маска безразличия и отрешенности. Ровно, как и внутри. Пепел после извержения вулкана, и ничего больше. Пока. Ни-че-го.
– Василиса, – теть Соня даже скромную улыбку из себя выжимает, очевидно нервную, потому что ничего радужного я не вижу, – поверь, я не хотела, чтобы все открылось вот так.
– А как ты хотела? Скрывать от меня и дальше? И что скрывать?
В защитном жесте складываю руки на груди, ощущая, что сердце под ребрами принимается усиленно перекачивать кровь. Дышу ровно, но это лишь видимость. Жду дальнейшего развития нашей беседы.
– Вась, – с надрывом произносит тетя, а я отвожу глаза, все больше отгораживаясь от нее, – я всегда желала тебе лучшего, – заученные фразы, которые не вызывают у меня ни единой эмоции, – твои родители были не простыми людьми. Не оба, конечно, отец. – С выдохом выдает родственница, а я выпрямляю спину, пока сердечко колотится все сильнее. – Мы с сестрой никогда ничем не выделялись.
– Можно к сути? – Нагло перебиваю, глядя на свои ногти, так лучше, чем на нее смотреть. Не выдержу. – Сразу. Без предыстории.
– Василиса, не нужно так со мной разговаривать, – осекает меня теть Соня, но я пожимаю плечами, копируя жесты Никиты, у него прекрасно получалось убивать своим безразличием, – я недоговаривала правды, да, но лишь ради твоего блага, – усмехаюсь ее высказываниям, потому что они напоминают замыленные диалоги из мелодрам, – Вера когда-то была влюблена в Назара, а он в нее. Еще подростками сходили друг по другу с ума.
– Что?
Сипло выдыхаю, поднимая взгляд на родственницу, которая разводит руки в стороны.
– Я не знаю подробностей их отношений, – продолжает, пока в моих ушах бьют молотки, – что между ними произошло потом, – она пожимает плечами, – без понятия. Назар всегда стремился к лучшему. Выбиться в люди, занять высокую должность, а Пашка, тот изначально шел по красной дорожке, и Верке он подвернулся вовремя. Один женился и ребенком обзавелся, а следом и твоя мама дала согласие. В общем, разошлись их дорожки, а потом твой отец победил на выборах…
– На выборах… Каких еще выборах?! Ты говорила, у нас простая семья.
– Павел стал мэром, а через несколько месяцев случилась трагедия, – теть Соня шумно сглатывает, – ты была у меня. Собственно, это все.
– Но, – пытаюсь найти хоть какую-то зацепку на ложь, отталкивая эмоции, которые выедают внутренние органы, как кислота, – я не помню, чтобы был такой мэр, Кукушкин…
– Он и не Кукушкин, Василиса, – тетя поднимается и идет к кулеру с водой, набирая в стаканчик и протягивая его мне, – твоя фамилия Лойченко. Документы переделали. Назар помог.
Беру стакан и не чувствую ничего абсолютно, кроме внутренней дрожи. Хотела правды? Получай…
– Что с ними произошло?
– Отдыхали за городом, – тетушка продолжает стоять рядом, пока я сжимаю стакан пальцами, – конкуренты подожгли дом. В общем, все быстро случилось. Назар помог…
Остальные слова теряются в пространстве, потому что услышанного достаточно, чтобы сложить все детали воедино. Я не помнила родителей и времени, которое провела сними. Была слишком мала, чтобы запомнить нюансы. Странно, что во мне не просыпались чувства к ним, но сейчас грудную клетку разрывало от обиды и злости. От сдерживаемых эмоций руки начинают дрожать, и стакан соскальзывает на пол. Звон перекрывает все остальные звуки. Я подскакиваю и иду к выходу, чтобы остаться одной. Мне нужно сбежать отсюда. От тети и ее любовника. Даже думать не хочу, что спровоцировало ее на отношения с мэром, если тот когда-то любил мою маму.
Боже…
Кажется, я начинаю задыхаться, пока несусь вниз по коридору. Мимо охранника пролетаю пулей. Он даже среагировать не успевает. Прохладный вечерний воздух помогает, но не настолько, чтобы вся информация была усвоена моим разгоряченным сознанием. Мелкие капли падаю на лицо, когда я поднимаю его к небу.
Дождь…
Это мгновенно отрезвляет. Никита и Славик пропали…
Если сейчас кто-то из них в лесу, в жутком холоде и сырости…
Злость меркнет так же мгновенно, как и вспыхнула. Я сжимаю кулаки и выравниваю дыхание. Мне нужно быть спокойной. Подумаю над этим утром, а сейчас…
– Василиса, – мэр возникает за спиной, и я вздрагиваю от его голоса, – не дело стоять под дождем, – он выходит вперед и спускается по ступенькам, указывая на машину, – прокатимся. Нужно поговорить.
И это не вопрос. Мужчина не оставляет мне выбора. Приказывает следовать за ним. Я и не сопротивляюсь. Даже интересно, что он добавит к вышесказанному.
Глава 42
Васька
…– Вы причастны к гибели моих родителей?
– Я похож на идиота? Павел был моим другом.
– Ваши показания не сходятся. Тетя сказала, что мама и вы…
– Да, мы встречались… Но это было ошибкой. И не могло стать поводом для убийства. С психикой и самооценкой у меня все в порядке.
– От меня вы чего хотите? Благословения на брак с тетей Соней?
– Тон смени, девочка, пока не разозлила меня.
– Иначе пропаду, как Никита?
– Твою же… В общем так, Василиса, от тебя мне нужно одно, когда мой сын благополучно отыщется, не маячь рядом с ним. Ты, конечно, девушка красивая, но ему нужна другая партия.
– Я и не…
– Ты поняла?!
– Мне не…
– Я задал вопрос.
– С чего вы вообще взяли…
– Василиса!
– Да, я поняла, но я не собачонка. Я не обязана следовать вашим приказам.
– Смелая? Что же, тогда пойдешь по миру вместе с Соней. Или тебе не дорог единственный дорогой человек? Работа в лагере для нее все. Как думаешь, справится, если ее потеряет по твоей милости? Так бы сразу. Теперь мы друг друга услышали…
Резко подскакиваю на постели и часто дышу, чувствуя, как сердце чуть ли не пробивает несчастные кости. Провожу рукой по лбу, пытаясь понять, где нахожусь, и лишь после этого с долей облегчения падаю обратно на кровать. Медленно выдыхаю, справляясь с ужасом, который приснился. Конечно, после разговора со старшим Бариновым ждать сновидений с розовыми единорогами не стоило, но и повтор его слов не вызывал у меня восторга.
Я лежу еще некоторое время, пока не раздается стук в дверь. Приходится подняться и впустить нежданного гостя на порог.
– Вась, – Вероника чуть ли не задыхается, когда видит меня, – там… это… В общем, Славика нашли. Софья Николаевна собирается ехать в больницу.
– Я поняла.
Не дожидаясь продолжения, скидываю с себя ночной комплект и натягиваю спортивный костюм. Наспех убираю волосы в хвост и выбегаю в коридор, чуть ли не сбивая Веронику с ног. К выходу несусь со скоростью, которые развивают разве что гепарды во время охоты, но все равно не успеваю. Машина Баринова выезжает за пределы лагеря. Судя по всему, тетя уехала с ним. Черт! От досады бью по коленкам и наклоняюсь, хватая кислород ртом.
– Василис, – Вероника мнется позади меня, пока я думаю, как уехать из летнего лагеря, – нам надо за ребятами следить. Софья Николаевна сказала…
– Ага…
Хмуро отвечаю и бреду в здание, где сталкиваюсь с Ниной Михайловной, которая уводит меня в столовую. Женщина буквально заставляет меня позавтракать, прожигая при этом загадочным взглядом. Еле впихиваю в себя кусок омлета и чай без сахара. Все кажется безвкусным, и концентрация на детях, которые сидят неподалеку, резко снижается. Мысли крутятся около Лемишева и Баринова. Плевать, что там говорил мэр. Сейчас мне хотелось увидеть парнишку и убедиться, что с ним все в порядке.
– Я вызвала тебе такси, – ошарашивает меня библиотекарь, когда я уношу поднос и подхожу к столу, поглядывая на Машеньку, которая совсем не в настроении, угрюмо потирает глаза под очками.
– Что? Зачем?
Растерянно смотрю на пожилую женщину, а та внезапно улыбается, приобнимая меня за плечи.
– Я присмотрю за детьми, – Нина Михайловна подталкивает меня к выходу, – адрес я уже сказала и проезд оплатила. Не переживай. Беги-беги!
– А… – Все еще не понимая, что происходит, киваю. – Хорошо… Спасибо…
– Беги уже!
Борясь с растерянностью, иду к выходу, где сталкиваюсь с Викой. Она демонстративно толкает меня в плечо, фыркая и издавая какие-то хрюкающие звуки. Связываться с ней сейчас не хочу поэтом игнорирую такой выпад, продолжая свой путь. Сердце грохочет за ребрами даже в тот момент, когда я еду в такси в направлении городской больницы. Маршрут узнаю сразу, и от этого становится не по себе.
Теть Соня не сказала о том, что Славика нашли…
Раньше бы она в первую очередь пришла ко мне и обрадовала бы. Что бы он мне не сделал, я мальчишке точно зла не желаю и хочу узнать, что с ним все в порядке. И не только с ним…
Стоит такси отъехать от здания больницы, как меня атакует внутренняя дрожь. Как в тот день, когда нашли Веронику…
Понимаю, что глупо сравнивать, но сознание подкидывает мне яркие вспышки воспоминаний.
Я сглатываю тугой ком в горле и на ватных ногах вхожу в здание. Не горю желанием столкнуться здесь с родственницей и ее любовником, поэтому пару минут поглядываю по сторонам и подхожу к девушке за стойкой. Она с подозрением смотрит на меня, когда я говорю, что я двоюродная сестра мальчика, и бросает странную фразу в спину.
– Сколько же у него братьев и сестер, интересно….
Эта фраза не заседает в мозгу. Я спешу на второй этаж, где находится нужная мне палата. На лестничной клетке вдыхаю и выдыхаю. Просто посмотрю, в порядке ли Слава, и все. Спокойно уеду обратно в лагерь и подумаю, что же делать дальше.
Еще раз глубоко вдохнув, открываю дверь, но не успеваю и пары шагов сделать, как на меня налетает какое-то тело и обливает горячим кофе.
Глава 43
Васька
Я еле слышно взвизгиваю. На более громкий речевой поток у меня не оказывается сил. Смотрю на расползающееся коричневое пятно на олимпийке и тяжело вздыхаю. Мало того, что я себя в порядок толком не привела, так еще и это. Вот только когда пальцы прикасаются к ткани, замираю.
– Сорян, Вась, – поднимаю голову и вижу Никиту, который с виноватым видом держит помятый стаканчик с остатками кофе, – шатнуло слегонца.
Открываю рот и тут же его закрываю, осматривая пропажу «Радужного». Баринов в светлой футболке с крокодильчиком, джинсовых шортах, и… Правая нога перебинтована. Чуть ниже колена видны красные пятна. Снова смотрю ему в глаза и становится неловко. Причину не понимаю, но…
– Нашелся.
Еле шевелю губами, а Никита вопросительно поднимает брови. Бледный. Под глазами легкая синева. Волосы в творческом беспорядке, который он усиливает, проводя по ним свободной пятерней. Видок у него уставший. Значит, случилось что-то, а не побег для веселья.
– Я и не терялся, – хмурится, изучая мое лицо, что вызывает прилив крови к щекам, и чтобы скрыть свое состояние, я складываю руки на груди, наплевав на испачканную одежду.
– Твой отец так не думает.
Никита перестает хмуриться и меняется в лице при упоминании старшего Баринова. У меня тоже плохо получается изобразить равнодушие, потому что в памяти мгновенно всплывают фразы мэра, и я оглядываюсь по сторонам. Проверять человека с властью в руках на прочность мне не хотелось. Я еще не успела оценить масштаб проблемы, которую вызвала откровенность тети и угрозы Баринова.
– Мой отец, – повторяет Никита и проводит рукой по лицу, поглядывая в угол, – кофе будешь?
– Я…
– Я не подлизываюсь, – усмехается Никита, прерывая мой отказ, – вид у тебя, как у не выспавшегося человека.
– Я…
– Тебе какой?
Баринов упорно не хочет меня слушать и направляется к автомату, где можно приобрести кофе. Расположен он не так далеко – в углу, недалеко от двери, в которую я вошла. Хмурюсь, наблюдая за тем, как он хромает. Вопросы сами собой лезут на язык.
– Капучино без сиропа и сахара, – говорю, понимая, что отказываться бесполезно, а мажор кидает стаканчик в урну и принимается жать на кнопки, – что произошло ночью?
– Я тебя поцеловал.
Спокойно произносит наглец, а я рот открываю. Я только начала забывать о том, что Никита украл мой первый поцелуй, и вот на тебе! Что я, собственно, ожидала? Что он забудет? Нет, конечно. Это же Баринов.
– Я про другое, – пытаюсь мягко перевести тему, – как ты здесь оказался?
– Держи, – Никита подает мне большой стакан кофе, на который я смотрю и начинаю злиться, ведь он почему-то не спешит отвечать на вопросы, – довезли.
Баринов забирает свой напиток и уверенно шагает к одному из стульев, прикрученных к полу. Пытается уверенно шагать, но хромает, вызывая у меня внутри неуместную волну жалости. С чего бы? Даже головой потрясываю, чтобы прогнать прочь это чувство, но попытка оказывается неудачной.
– Кто довез?
– Не знаю, – Баринов пожимает плечами и кривится, устраиваясь на стуле, вытянув пострадавшую ногу перед собой, – мужик какой-то на ГАЗели. Имя не спрашивал. Не в том состоянии был.
Никита опять хмурится, а я жду продолжения. Какая связь между пропажей Лемишева и исчезновением Баринова? От досады кусаю губу изнутри, предполагая, что мажор вряд ли расскажет мне подробности своего ночного приключения.
– Так повеселились?
– Ага, – кивает Баринов, отводя взгляд в сторону, и отпивает кофе, пока я верчу свой стаканчик в руке, – зачетные посиделки были. Ты зря ушла. – Снова смотрит на меня, заставляя кусать губы из-за внезапного приступа волнения. – Возможно, сама бы меня поцеловала, – нахально улыбается, хотя глаза остаются серьезными, – если бы увидела, как лихо я веселюсь.
Соврал и бровью не повел, на что я усмехнулась. Почему не хочет говорить, где он был все это время? Ребята сказали, что к костру Никита не возвращался.
– И почему ты в больнице?
– Разве не очевидно?
С неким удивлением указывает на забинтованную ногу. Одежда на нем другая. Успел переодеться. Хмурюсь. Мозг отказывается работать. Совсем. Особенно когда Баринов улыбается. Не так, как обычно, а как-то грустно что ли. Пьет кофе и кивает на мой стаканчик.
– Пей, а то остынет. Станет не таким вкусным.
– Что с твоей ногой?
– Не будешь теперь любить меня хромого?
Строит расстроенную моську, и мое раздражение испаряется, словно его и не было. Еле сдерживаю улыбку, игнорируя высказывание.
– Так, – наконец-то делаю глоток кофе, чтобы замаскировать свои бешенные эмоции, которые меня накрывают, а сердце лихо скачет через препятствия, – что с ней?
– Небольшая травма, Вась, – пожимает плечами Никита, а я фырчу от недовольства, ведь не слышу от него никакой конкретики, – скоро заживет.
Киваю, хотя на языке вертятся и другие вопросы. Только вряд ли Баринов на них ответит.
– Лемишев в одной из этих палат, ты знаешь?
Внимательно всматриваюсь в умелый покерфейс Никиты, но тот удивленно поднимает брови, не выдавая своих эмоций. Мастер лжи…
– Серьезно? А что случилось?
– Я у тебя хотела узнать, что произошло?
Баринов открывает рот, но тут же его закрывает. С мученическим видом поднимается со стула и оказывается рядом со мной. Серьезный. Взгляд задумчивый. Мне становится не по себе.
– У пацана сотряс, – говорит и прокашливается, глядя на стаканчик с кофе, пока я свой сжимаю, – из-за глупости. Он там, – указывает на вторую дверь справа от нас, – предки его уже посещали. Так понимаю, что скоро и…
– Никита.
Одновременно поворачиваемся на голос мэра, который застыл в дверном проеме. Теть Сони рядом с ним нет, и я невольно напрягаюсь. Не нравится мне его взгляд. Тяжелый. И за ним ничего. Никаких эмоций. Будто тьма. Ежусь, как от холода.
– Иди, – Баринов улыбается, когда смотрит на меня, – тебя в палате ждет сюрприз.
Никита чокается стаканчиками, щелкает меня по носу и подмигивает прежде, чем пойти к старшему Баринову, который не в восторге от того, что его сын находится рядом со мной. Чтобы не ощущать давящего взгляда мэра, я тут же ретируюсь. Иду в палату к Лемишеву, где меня останавливает медсестра и делает выговор, вручая белый халат, который я накидываю на плечи.
В палате пахнет медикаментами. Славик лежит на постели с перебинтованной головой. Спит. Я сглатываю комок, который застрял в горле, и перевожу взгляд на тумбочку. Глаза увеличиваются в размере.
Там лежит кроссовка.
К слову… Моя. Та, которая слетела с ноги, когда я чуть не упала с обрыва.
