Текст книги "Дыши нами, пока есть время (СИ)"

Автор книги: Иоланта Палла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19. Все меняется

Светлана

Я краснею. До корней волос. Вот прямо сейчас перед этим… Этим дикарем! Неандертальцем, который притащил меня в свою пещеру и нагло улыбался.

В голове полнейший кавардак. Солянка из мыслей.

Не знаю, как пошевелиться, и что вообще говорить дальше. Продолжать нападать и метать стрелы. Но ведь он мне помог, несмотря на то, что я говорила сегодня. Вроде меня совсем не должно волновать, как будет выглядеть со стороны моя наглость, только слова застревают в горле, да и двигаться сейчас мне совсем не хочется.

Не потому что он стоит передо мной весь такой важный с нахальным взглядом, а из-за легкого головокружения. Добивает еще и сухость во рту. Пить хочется, будто зверю, который пропадал в пустыне.

– Что это значит? – Задираю нос выше, чтобы не думал лишнего, и смотрю, как парень расслабленно с какой-то ленцой достает две кружки с полки, которая висит над столом.

– Воспитать тебя еще не поздно. – Говорит спокойно, кидает в них по пакетику чая и заливает их кипятком.

– Меня? Может, ты что-то перепутал?

– Садись. – Произносит вместо ответа, но я лишь вопросительно поднимаю брови. – Ты отсюда не уйдешь, пока не вкинешь в себя чай с вафлями. Извините, – ерничает открыто, разводя руки в стороны и сопровождая все это поклоном, – чем богаты, тем и рады.

– Я тебя поблагодарила, но это не значит, что мне можно указывать. – Произношу с важным видом и направляюсь к двери, только дикарь резко перекрывает путь отхода.

– Ты уйдешь, когда поешь.

– Помнится, ты меня с жабой сравнил, так почему сейчас хочешь чудовище усадить за стол и пить с ним чай? Что за невиданная доброта в лице неотесанного болвана?

Перебор. Понимаю это в то мгновение, когда дикарь оказывается рядом. Мы стоим и смотрим друг на друга практически нос к носу. У меня опять от такой близости ноги подкашиваются. Но отступать не буду. Он и так увидел слишком много.

– Развернулась и села за стол, – процедил сквозь зубы, поглядывая на мои губы, – не сядешь сама, значит я усажу и волью этот долбанный чай прямо в твой прелестный ротик.

Прелестный ротик… Что?!

– Не посмеешь. – Усмехнулась и прищурилась, пока парень раздувал ноздри. – Если тебе так хочется меня облапать, то не нужно искать для этого предлоги.

– Предлоги, говоришь. – Странно посмеивается и делает шаг, от которого меня ведет назад.

Головокружение никуда не делось, и мне пришлось схватиться за его руки, которые чудесным образом легли на мою талию.

– Чай и вафли, Рапунцель, – говорит мне прямо в губы, не отрывая взгляда от моих глаз, пока я часто моргаю и туго соображаю, что вообще со мной сейчас происходит, – потом можешь чесать отсюда на все четыре стороны, но без голодных обмороков. – Он еще некоторое время пялится на мои губы, после чего отодвигает от себя с усмешкой. – Неужели дома не кормят, принцесска? Или ты на добровольной основе кости сушишь?

– А ты всегда такое хамло? Или по особым случаям?

Поднимаю бровь вверх, а дикарь улыбается, и чтобы не чувствовать, как зашкалил от этого мой пульс, отворачиваюсь к столу, на котором стоят кружки. Проглатываю противную густую слюну, понимая, что готова выпить злополучный чай, чтобы не ощущать, как во рту появляется пустыня.

– Чай так чай. – Отодвигаю стул и сажусь за стол, пока за спиной раздается движение.

Мне до жути не по себе, но… но я не хочу уходить. Смотрю на кружку, оценивая масштаб трагедии, и прикасаюсь пальцами к кошке, которая на ней изображена. Черная на белом. У нас в доме никогда не было литровых кружек. Мама так их называла. Не может настоящая леди пить из такой чашки, которая и не чашка вовсе, а корыто объемом с водоем. У нас приветствовались лишь изысканные сервизы стоимостью в тысячу евро, как минимум. Европейское качество, и все дела. Мама любила шикануть. Чтобы ужины соответствовали семье политика. С самого детства с белоснежной салфеткой на коленях и прямой спиной, будто к ней прибили спинку стула.

– Сахар прямо по курсу. Ложка. И вафельки для принцесски. – Дикарь снова театрально кланяется, поставив передо мной тарелку с шоколадными вафлями, от аромата которых мой желудок сводит болезненным спазмом.

Приходится прокашляться, чтобы легкое урчание осталось не замеченным.

– А яда там нет? – Улыбаюсь ему так же мило, как и он пару секунд назад.

– Хотел подсыпать, но тебя же не возьмет, принцесска. – Дикарь берет вафлю и с аппетитом откусывает кусок, совершенно меня не стесняясь, впрочем стеснение, видимо, не по его части. – Тебя если укусить, то наверняка сразу в морг, да?

– Нет. Для дикарей другая участь, – пододвигаю кружку к себе и грею об нее руки, ловя при этом странные ощущения, – в яму, овраг или пещеру. А может на еду соплеменникам, как вариант.

– Сказать что-то добрее не можешь? – Усмехается, пока я смотрю чуть ли не со слюной на зовущую меня вафлю.

Она изумительно пахнет, а еще там орешки под слоем шоколада. Должно быть невероятно вкусно. Мама помешана на правильном питании, и вместо традиционных сладостей нам привозят ПП-десерты. Тоже вкусно, но иногда хочется чего-то вредного. То, что мне всегда запрещали, будто здоровье испортит одна шоколадная вафелька.

– Я же скинул адрес. – Отрываюсь от разглядывания лакомства.

Дикарь отошел от стола и приложил к уху телефон. Пока он говорил я все-таки стянула одну вафлю и с удовольствием вонзила в нее свои зубы.

– Давно бы так. – Чуть ли не давлюсь от того, что Леша оказывается рядом и улыбается, наблюдая за тем, как я жую. – Может, поешь и сразу подобреешь.

– Это вряд ли. – Бубню с набитым ртом. – Можешь даже не надеяться.

– Надежда умирает последней, но, – он хмурится, делая глоток чая, – в твоем случае ей шанса родиться не дали.

– В точку. – Указываю на него пальцем и кидаю в рот последний кусочек вафли.

Как ни прискорбно, но все, что мне оставалось по жизни, так это надеяться. На лучшее, как все привыкли говорить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Так, что ты забыла в парке в такую рань, да еще и не при параде? Пряталась от папарацци?

Замираю с кружкой в руке и смотрю на нее. Говорить о том, что произошло категорически не хочется. Тем более с НИМ.

– У нас не та степень близости, чтобы откровенничать, и чай, дикарь, ничего не меняет.

– Все меняется, Рапунцель. Рано или поздно. Ты уже сказала спасибо. Большой прогресс.

– Считай, что тебе повезло. Больше не повторится.

Дикарь перестает улыбаться и наклоняется ко мне. Слишком близко, чтобы ясно мыслить, но я пытаюсь.

– Не говори гоп, принцесска.

Тук-тук-тук… Сердце затрепыхалось, пока он на меня смотрел вот ТАК.

– У тебя шоколад, – хмурится и касается большим пальцем уголка губ, – здесь.

Легкое касание, а я дышать перестаю. Кожу начинает покалывать, а он не спешит убирать от меня руку.

– Леш, у тебя не закрыто. – От неожиданности подскакиваю, ударяю по столу ногами и проливаю на себя чай. – Ой, а ты не один…

В комнату заглядывает девушка с горящими глазами и искрящейся улыбкой на лице. Розовый румянец на щеках и частое дыхание говорят о том, что она спешила к дикарю со всех ног. Я же нагло разглядываю ее, забывая, что пролила на себя чай. Сейчас это недоразумение волнует меньше всего.

Вожу по девушке глазами и понимаю, что это та самая. Она обнимала его в парке, а значит…

– Это из-за меня, да? Я помешала? – Округляет свои глаза и бросает пакеты на пол.

Из одного выкатывается картошка, и я наконец-таки прихожу в себя. Дикарь хмурится, глядя на то, как его девушка хватает полотенце и пытается вытереть пятно с моих джинсов. Я чувствую себя еще хуже, потому что пару минут назад этот наглец стирал мне шоколад с лица. Боже… Краска стыда заливает лицо, и мне кажется, что я становлюсь цветом, как свекла.

– Нет, все нормально. Я все равно уже ухожу.

Отстраняюсь от активных действий незнакомки и подбираю свою толстовку с пола. Она с каким-то неподдельным удивлением смотрит то на меня, то на хмурящегося парня.

– Да? Я думала…

– Нет, Марусь, – дикарь указывает на меня и вопросительно поднимает брови, – Ра… Хм, девушка уже уходит.

Маруся значит. Проглатываю какой-то огромный комок в горле и надеваю испорченную толстовку, стараясь максимально замаскировать эмоции. Подумаешь, у него девушка есть. Это ведь было понятно еще с того самого дня в парке, вот только сейчас я себя чувствовала гадко. Девушка уже уходит. ДЕВУШКА. Будто у меня имени нет. Черт!

– Я – Маша. – Она протягивает мне руку, на которую я смотрю, хлопая ресницами.

– Света. – Выдавливаю из себя подобие улыбки, хотя хочется скорее оказаться на свежем воздухе, ведь от того, какая она милая в этот момент, становится дурно.

Игнорирую ее руку намеренно, чтобы задеть, наверное. Просто перевожу взгляд на протянутую кисть и возвращаюсь к зеленым глазам, в которых притаилось ожидание. Маруся поднимает брови, смотрит на дикаря, а потом снова на меня, и ее улыбка медленно сплывает с лица, пока я иду к двери.

– Спасибо, что помог. – Бросаю через плечо, но полностью не оглядываюсь, потому что не хочу видеть, как эти двое бросятся друг другу в объятия.

– Ты почему не предупредила?

Слышу возмущение дикаря, уже находясь в коридоре. Прикрываю дверь, но почему-то не ухожу. Они громко разговаривают, а я столбом стою и даже не дышу, чтобы не выдать себя.

– А зачем я, по-твоему, адрес спросила?

От милой девочки там ничего не остается. Грозный голос, пробирающий до мурашек.

– Опять сбежала? Что Альбина скажет? Вчера меня выпроводили, а ты сегодня нарываешься?! – Дикарь там точно не в себе сейчас, но я должна уйти. – Хоть подумала бы! Она тебя в клетку посадит. Под замок, и будешь куковать. Твою ж мать, а…

– Вообще-то я тебе продуктов принесла, если ты не заметил. И так ничего не ешь, еще и экономить начнешь!

Больше не слушаю и несусь к лестнице. Сердце ухает вниз от прокручивания их разговора. Любимые бранятся, только тешатся. Так ведь? А тут я нарисовалась с шоколадом на губах.

Вылетаю из серого здания, отряхивая руки и кривясь. В таком захолустье я еще ни разу не была. Шагаю через двор с желанием скрыться от этого дома подальше. Эмоции настолько чужды и противоположны, что я не могу понять, куда бреду. Только около остановки, где есть такси, понимаю, что у меня нет с собой рюкзака. Готова снова разрыдаться, но поднимаю голову вверх и моргаю. Хватит на сегодня.

Проверяю карманы и достаю телефон. Экран разбит, но тач реагирует. Захожу в контакты и ищу моего ангела-хранителя. Отвечает сразу.

– Светик, привет! – Орлов на удивление весел, а я тяжело вздыхаю.

– Можешь забрать меня?

– Конечно. Не вопрос. Ты где?

Я смотрю по сторонам и не могу отыскать название улицы. Черт!

– Сейчас геолокацию скину.

Отключаю вызов, отправляю Орлову свое местонахождение и жду, когда он приедет. В голове снова и снова прокручиваю утро, падение и слезы. Что совсем не входило в мои планы, так это общение с дикарем, тем более у него в… Даже не знаю, как назвать эту комнату.

Обнимаю себя руками и хожу из стороны в сторону, пока Саша не приезжает. Его взгляд хмурый. Первое, на что он смотрит, когда я сажусь в машину, руки и толстовка.

– Что случилось? – Отъезжаем от остановки, и он стучит по рулю, посматривая на меня. – Ты в порядке? Где так уделалась?

– Упала. Все нормально. Я сама виновата.

– Ясно. – Он хмурится еще сильнее, пока мы движемся в потоке машин. – Куда тебя? Домой?

Домой нельзя. Не хочу отвечать на вопросы матери или отца. Они не должны видеть меня такой. Отец сразу отвезет меня в больницу, а уж что выслушать придется…

– Нет. Можешь дать мне что-нибудь переодеться?

– Да. Хорошо. Мои уехали на пару недель. Никто не запалит.

Дальше едем в молчании. Не знаю, какие мысли у Орлова, а я думаю о рюкзаке, который, судя по всему, остался около парка. Жаль свои наброски и принадлежности, но возвращаться туда нет желания.

Интересно, как много девушек он к себе водит, спасая их от… обмороков? Или чего-то другого?

Девушка и не подозревает, какой дикарь ей достался…

Инстинктивно провожу пальцами по уголку губ. Идиотка…

Резко убираю руку и смотрю в окно.

Мысли перескакивают с одной на другую, и я через силу улыбаюсь другу, когда он привозит меня к их особняку и ведет к себе в комнату. Саша любезно открывает шкаф и указывает рукой на многочисленные вешалки.

– Выбирай, что хочешь. – Он переводит взгляд с толстовки на мои бедные джинсы. – Если что, душ там.

– Хорошо. Спасибо.

Орлов кивает и отходит к двери, но когда открывает ее, замирает, почесывая затылок.

– Есть хочешь?

– Угу.

– Соображу.

Он уходит с улыбкой, а я выдыхаю, оставшись одна. Ноги почему-то не держат, и я опускаюсь на пол. Сажусь по турецки и смотрю на гору брендовых шмоток перед собой. Рубашки, брюки, футболки, худи, много спортивной одежды, снизу на полках обуви практически, как у меня. Думала, только я одна так сильно помешана на шопинге и внешнем виде. Орлов почти меня переплюнул.

Мозг потихоньку начинает переваривать информацию, пока я выбираю, что из его шкафа мне хоть немного подойдет. Дикарь не бросил меня, не добил, наоборот, спас от машины, к себе принес, раны обработал и чаем напоил. В другое время я не обратила бы на это внимания, а сейчас почему-то пялилась на пластыри и не особо спешила приводить себя в порядок.

Он из головы не выходил. Чертов Леша!

Все меняется, Рапунцель… У тебя шоколад… Тебя если укусить, то наверняка сразу в морг, да?

Снова прикасаюсь к уголку губ и смотрю на себя в отражении. Зеркало в ванной у Орлова гигантское, и я в нем такая маленькая и бледная.

И ОН меня такой видел…

– Свет? Ты там живая? – Саша стучит в дверь, но не заходит.

А вот дикарь бы проверил…

– Сейчас спущусь!

– Жду в столовой.

Судя по шагам за дверью Орлов уходит, а я тяжело вздыхаю. Выкидываю в мусорное ведро свою одежду, потому что не хочу ее видеть. Очередное напоминание того, что я неудачница по жизни. Иду в столовую к Саше, откинув от себя все посторонние мысли. Было и прошло. Не хочу зацикливаться на дикаре. У него есть девушка. Точка. И такое поведение явно ему не в плюс, но за спасение и чай спасибо.

– Маргарита Павловна, нам сообразила. – Кивает на стол с разными блюдами.

Пахнет великолепно. Я сажусь напротив Орлова и помещаю салфетку на колени.

– Тебе идет. – Он указывает на его худи и брюки, которые ремнем пришлось затянуть на талии. Все-таки размерчик не мой.

– На мне даже мешок будет смотреться идеально.

Хмыкает и берет стакан с апельсиновым соком.

– Вот теперь узнаю подругу. После тренировки есть хочу, как зверь.

Или дикарь…

Смотрю, как Саша сидит и аккуратно управляется со столовыми приборами. Спина прямая. Губы салфеткой вытирает. Весь привычный, как мой мир. Тот, где парень не будет прислоняться к столу задницей, пока я сижу за ним и пью чай. И мне бы радоваться, только почему-то внутри пустота.

Беру чашку с чаем. Такой же дорогой сервиз, как и дома. Ставлю на место, даже не попробовав, и ловлю себя на том, что сейчас бы погрела пальцы об литровую кружку с черным котиком.

Глава 20. Неожиданность

Светлана

Все-таки избавиться от чувства, которое возникло у меня в той маленькой комнатушке, оказалось не так просто. Орлов что-то говорил о вечеринке, которую устраивает наша тусовка, но я плавала в воспоминаниях, не в состоянии избавиться от холодных голубых глаз. Я видела разное. Как парни изменяют девчонкам, и наоборот.

В наших кругах это было нормой. Вроде при свете софитов появлялись крепкие счастливые пары, но на деле оказывалось, что они не такие уж и счастливые. Мама с папой не стали исключением.

Я знала, что у Марины Георгиевны Алимеевой есть постоянный любовник. Она ездила по делам в города, якобы благотворительность и все такое, но пару-тройку дней она проводила в компании другого мужчины. Правда открылась случайно, когда папа позвонил ей по видеосвязи. Точно я не могла увидеть, что случилось в тот момент, но их разговор отпечатался в памяти.

Тогда я стояла возле его кабинета, приоткрыв дверь и слушала каждое слово. Мама истерично доказывала отцу, что устала возиться с больной дочерью, терпеть холодность мужа, постоянно ждать его с работы и надеяться на лучшее.

Нет ничего хуже, чем слова о матери о том, что она устала со мной возиться. Критическое состояние было лишь один раз, а после лишь профилактическая терапия. Постоянная проверка анализов. И этим занималась не она, а врачи. Последние пару лет меня возил водитель, и никого из них не было рядом, поэтому в этот раз я не спешила посещать клинику.

Нашу семью и семьей сложно назвать. Нет разговоров по душам, как в тех слащавых фильмах о подростках, где всегда есть понимающая бабуля или мать, которой можно пожаловаться на жизнь и спросить совета. Нет завтраков и ужинов, где все собираются за одним столом и бурно обсуждают прошедший день. Ничего этого нет.

Мы просто молча поглощаем пищу. Я всегда смотрю на Лилю, которую так обожает отец, и пытаюсь понять, что же есть в ней, но нет во мне. В родной дочери, оставшейся на втором плане. Я до сих пор стараюсь выловить хоть какую-то деталь. Только нет ничего. Простая блеклая девчонка из приюта. Порой наглая, а иногда слишком покладистая. До тошноты правильная и не способная муху обидеть.

Якобы.

В этот вечер я долго не могла уснуть, прокручивая все в голове. Из комнаты вышла лишь за ужином, но ковырялась в нем у себя в комнате. Моего отсутствия никто и не заметил. Отец после работы заперся в кабинете, мама в гостиной листала бумаги, а сестрица ворковала с Кругловым по телефону у себя.

Я же готова была кулаки о стену разбить, чтобы не слышать ее смеха. Ненависть к найденышу крепла с годами.

Причин находилась гора, а за ней и маленькая тележка. Хотя хватало взгляда отца, когда он привел ее в наш дом. По его взгляду стало понятно. Вот она! Прекрасная замена родной дочери, которая стала для них обузой и миной замедленного действия. Приемыш же ничего не требовал, не ершился и выполнял все требования, но самое главное, этот ребенок был здоровым.

Воспоминания и чувства так смешались, что я начала злиться на нее еще сильнее. Почему?

Да, потому что дикарь был ЕЁ другом!

ЕЁ!

Снова ЕЁ другом!

Даже Круглова, который проводил со мной время, Лиля смогла переманить на свою сторону. Как?! Что в ней такого?!

Я вертелась и вертелась, надеясь уснуть и не думать ни о чем. Несколько раз закрывала лицо подушкой и стонала в нее, скрипя зубами. Нет ничего хуже, чем разрывающие голову мысли, а я все думала и думала. Пыталась найти определение тому ощущению, которое испытала от прикосновения дикаря. Оно совершенно не похоже на другие.

Саша много раз меня обнимал, крошки с лица стряхивал и по щеке пальцами водил, но я не чувствовала такого волнения внутри. Не было его. Мне было приятно, что друг заботится обо мне. И все.

Орлов был тем, кто меня защищал, и что бы не случилось, он всегда мне поможет. Даже после нашего спора, возникшего из-за их драки с Максимом, он приехал. Наверное, ближе у меня не было человека. Хотя…

Последнее время Штольман крепко вошла в мою жизнь и, судя по ее назойливости, не собиралась уходить.

Ночь все-таки взяла свое, и я уснула. Сон оказался слишком страшным. Я падала в пропасть и не могла зацепиться за что-либо. Темнота вокруг и мой душераздирающий крик так и гудели в голове, даже когда я после нескольких занятий сидела в университетской столовой и ковырялась вилкой в салате.

– Ты бледная, Суфлер. – Ира нагло разглядывала меня и вертела кружку с дешевым кофе. – Взяла бы себе котлету что ли или три сразу. Тощая и бледная. Так никого не привлечешь, если только пса голодного. На кости кинется и…

– Замолчи, Штольман.

– Это правда, Алимеева. – Ирина усмехнулась и отодвинула от себя кружку. – Так и будешь с разбитым телефоном ходить?

– А тебя это действительно волнует? Состояние моего телефона? – Скривилась и кинула в рот очередную порцию безвкусного салата.

– Нет, Суфлер, меня волнует твое состояние, но ты же не поверишь. – Она фыркнула и поймала мой взгляд, который как обычно плавал около столика, где сидела тройка счастливцев: Лиля, Макс и их подружка-оборванка. – От злобы чахнешь, Алимеева. Скоро на носу вырастет во-о-от такая бородавка, – Ира скорчила смешную гримасу и провела пальцем по носу, – на спине появится горб, ну и… Ты и так костлявая, поэтому до следующего левела и трансформации в бабу Ягу тебе осталось немного.

– Да иди ты! – Скомкала салфетку и кинула в нее. – На себя посмотри! Ведьмы нервно курят в сторонке.

– Это потому что я рыжая? – Хмурится и складывает руки на груди, наблюдая за тем, как я поднимаюсь и поправляю платье.

– Это потому, – внимательно смотрю на нее, – что ты Ирина Штольман, наглая, беспардонная и с языком без костей.

– Кто бы говорил про язык без костей. – Ира усмехается, но тут же поднимается и идет со мной к выходу из столовой. – Теперь не следишь за ними? Не хочешь еще разок прокатиться до «Дракона»?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я бы подумала, что Штольман сейчас издевается, но она говорила вполне серьезно. Мы шли по коридору с потоком других студентов и приближались к выходу на парковку.

– Не горю желанием оказаться в этом месте. – Вспоминаю последнее посещение клуба и невольно вздрагиваю.

Снова лицо дикаря всплывает перед глазами, будто назло.

– Мне кажется, тебе на пользу такая встряска. Потихоньку в человека превращаешься. – Штольман подмигивает, когда я злобно смотрю на нее. – Ты только глянь, сколько изменений. Подружки твои, – кивает куда-то в сторону, – остались на обочине. Ты же с ними не разговариваешь даже.

– Не думаю, что они соскучились. – Констатирую факт, не спеша передвигая ноги.

– Во-о-от, – Ира довольно улыбается, убирая руки в карманы толстовки, – вот об этом, Суфлер, я и говорю.

– Что тебе надо? Премию выписать за внимательность? – Останавливаюсь на ступеньках и не моргая изучаю лицо Штольман.

– Сейчас это прозвучало обидно. – Вижу, что в глазах Иры мелькнуло что-то, чего я до этого не замечала.

– Прощения просить не собираюсь. – Складываю руки на груди, а она отступает от меня.

– И не нужно. С такими усилиями скоро останешься совсем одна. – Штольман разворачивается и уходит в противоположную сторону, а я стою и не знаю, позвать ли ее обратно или послать ко всем чертям.

– Черт… – Практически шепотом произношу и достаю телефон.

Только он выскальзывает из рук и снова экраном бьется об одну ступеньку, а потом и об остальные, задерживаясь на последней. Сбегаю вниз и поднимаю его. Проверяю тач. Все! Даже Орлову позвонить не смогу. От безнадежности и обиды издаю тихий стон. Придется топать до остановки и ловить там такси. Когда отрываю взгляд от избитого ступеньками айфона, чуть ли не вскрикиваю. Напротив стоит дикарь и нагло рассматривает меня.

– Чего уставился? – Задаю этот вопрос, хотя в голове всплывает другой, какого черта он здесь делает?!

Парень подходит вплотную ко мне, сокращая расстояние до минимального. Руки почему-то начинают дрожать, и я крепко сжимаю телефон, чтобы он не заметил этого необъяснимого тремора. Он скидывает с головы капюшон толстовки и внимательно осматривает меня.

– Подружка твоя слишком занята. Наверняка снова пускает своих микробов в рот Максу. – Говорю с едкой усмешкой, показывая рукой на здание университета. – Так что, долго ждать придется.

– Я не к ней пришел. – Его слова заставляют замереть с открытым ртом. – К тебе, принцесска.

– Что… – Из груди вырывается нервный смешок. – Ко мне? С какой стати?

– Узнать, как ты себя чувствуешь. – Дикарь хмурится, пока мои брови лезут вверх, а из груди то и дело вылетают странные истерические звуки.

– Решили пошутить надо мной, да? Не выйдет.

– Я похож на шутника? – Прищуривается и слегка наклоняет голову, пока я ищу другие причины его появления здесь.

– Не отвечай вопросом на вопрос. – Складываю руки на груди и задираю голову, чтобы показать, насколько мне все равно.

– Тогда не неси бред, принцесска. – Вижу, как парень сжимает челюсти и переводит взгляд на айфон, который я зажала в руке.

Сердце внутри ухает с какой-то невероятной скоростью, но я все так же свысока смотрю на дикаря, пытаясь настроиться на то, что у него есть девушка, а еще он друг Лилии. Значит, не может просто так сюда прийти и сделать вид, что интересуется моим самочувствием. Это же бред!

– Тогда отойди и… – Заминаюсь, потому что он делает еще один мини шаг и чуть ли не лбом упирается в мой. – … и исчезни.

– Ага, – хмыкает с поуулыбкой и тут же хватает меня за руку, – пойдем.

– Куда? Что… Отпусти! – Пытаюсь вырвать запястье из его горячих пальцев, чтобы не чувствовать того тепла, которое тут же проносится по телу.

– Экран починим. – Нагло вырывает у меня айфон, отпускает запястье и идет вперед.

– Верни телефон! – Скриплю зубами и чуть ли не бегу за ним, потому что нахал слишком быстро шагает вперед подальше от университета и остановки, где я хотела поймать такси. – Да и пожалуйста! Подавись! Можешь продать его! Деньги…

– Лучше заткнись, Рапунцель! – Он резко останавливается и поворачивается ко мне. Явно злой, но я снова складываю руки на груди, поправляя лямку и старясь не уронить сумочку.

– Не собираюсь. – Он хмыкает, отворачивается и снова идет вперед.

Невыносимый! Я еле шевелю ногами, и дикарь явно не собирается останавливаться.

– Мне нужно позвонить. Верни телефон.

– Ага. С таким же успехом можно позвонить по мусорному баку.

Опять нагло усмехается, а я шумно выдыхаю. Дрожь уже давно прошла. Теперь меня начинает колотить от злости на него. Какое вообще право имеет?!

– Отлично. Так и сделаю.

– Слушай, принцесска, – дикарь резко останавливается, а я еле успеваю затормозить, чтобы не врезаться в него, – если бы ты хотела, то давно остановила бы любого и попросила позвонить, потому что тут экран, – он поднял мой телефон и постучал по нему, – сдох, но ты, – нахал проводит по мне взглядом и цокает, – идешь за мной.

– Что ты… Я… П-ф-ф-ф… Бред!

– Не выпендривайся, Рапунцель, – дикарь подмигивает мне и отступает, нагло играя при этом бровями, – пойдем.