Текст книги "Дыши нами, пока есть время (СИ)"
Автор книги: Иоланта Палла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Иоланта Палла
Дыши нами, пока есть время
Пролог
Первое, что я чувствую, переступая порог двухэтажного особняка, это приторный сладкий запах, который мгновенно заполоняет легкие.
Слишком знакомый аромат, навязчиво въедающийся в память, переворачивает чертовы внутренности.
Все чувства, что я прятал на протяжении нескольких месяцев. Этих злополучных дней, наполненных болью и мучениями, которых я даже злейшему врагу не пожелаю.
Иду в указанном направлении, потирая разбитую губу, при этом злюсь на хромоту, от которой уже никогда не избавлюсь.
Перед глазами вновь и вновь всплывает растерянное лицо Владимира Эдуардовича, который ощутил всю силу моего негодования по поводу того, что он скрыл и сделал с нами. Сжимаю кулаки, но понимаю, что от этого легче не становится. Смотрю на сбитые костяшки и скриплю зубами. Отогнать эмоции в сторону тяжело, поэтому фокусируюсь на предстоящем разговоре.
От предвкушения долгожданной встречи в горле пересыхает так стремительно, что я даже замедляю ход.
Что если она не захочет меня видеть?
Вышвырнет, как и я ее когда-то.
Идиот…
Пересекаю огромный холл и подхожу к двери, за которой находится она, моя светловолосая девочка.
Медленно поворачиваю ручку и легонько толкаю деревянное полотно.
Вижу ее, а она меня нет.
Стою, будто замороженный, и пялюсь на изящные кисти, которые плавно двигаются.
Рисует.
Пятна краски на одежде, джинсовом комбинезоне и футболке под ним, выдают то, что сидит за холстом уже давно.
Из-за хрупкой фигуры не могу разглядеть, что она так усердно выводит кисточкой. Взгляд невольно останавливается на платке, который прячет шикарные локоны, сводящие меня с ума.
Иду к ней и останавливаюсь за спиной, вдыхая сладкий аромат, который вспоминал на протяжении всей реабилитации.
Замирает.
Наверное, услышала.
– Богданов? – Произносит тихо, а я вижу, как нежная кожа на руках покрывается россыпью мурашек.
Отличная реакция на меня. Радует.
Молчу, а Алимеева часто дышит, но не спешит поворачиваться.
– Как тебя пропустили? – Говорит громче, только голос все равно дрожит.
Еле сдерживаюсь, чтобы не сжать ее в объятиях. Не сейчас.
– Приняли весомые аргументы. – Хриплю, когда она поворачивается, и я тону в голубых глазах, которые наполнены слезами.
– Вижу. – Переводит взгляд на мою разбитую губу, и тут не выдерживаю, тяну руку к дурацкому платку, но она отрицательно качает головой. – Не надо.
– Уже? – Проглатываю противную слюну с примесью горечи.
– Ты знаешь, да? – Снова этот болезненный взгляд, не оставляющих вариантов.
Прижимаю ее к себе, наплевав на то, что буду в краске. Всхлипывает, цепляясь пальцами в свитер. Меня просто разрывает на куски от того, как сильно она мне нужна.
– Я боюсь. – Шепчет совсем тихо, пока стук наших сердец заглушает все другие звуки.
– Все будет хорошо. – Поднимаю за подбородок ее голову и смотрю в глаза, из которых катятся слезы. – Я с тобой Рапунцель.
Глава 1. В нем огонь
Алексей
Мрачная улица злополучного района не пугает, скорее наоборот приободряет, как прохладный ветерок, который проникает под тонкую футболку и немного охлаждает разгоряченную кожу. Хлопаю дверью в подъезд и останавливаюсь на ступеньке, вдыхая драгоценный воздух, разминаю шею, подняв голову вверх, и смотрю на звездное небо. Даже смрад, идущий из здания, не портит картинку и внутреннее состояние.
С самых глубин поднимается ликование, потому что через двадцать минут, как максимум, я смогу наконец сбросить пар, который готов был повалить из ушей. Слышу спешные шаги друга и медленно выдыхаю.
– Слушай, Лех, – Степа смешно кривится и потирает затылок, останавливаясь напротив меня, – может, ну их? Пойдем лучше к Лильке. Давно ведь не виделись.
– Нет.
– В гараж сгоняем?
– Нет.
Спускаюсь и иду вперед, начиная злиться на друга, который включил вдруг миролюбивого мальчика, хотя, если вспомнить, то стрелу я забил из-за него. На днях мы нарвались на толпу отморозков неподалеку от спортивной площадки, где зависали часами, прокачивая тело, и там Степан Вольный, мой друг с детского дома, находясь не в лучшем расположении духа, забузил на одного парнишку. Драка не состоялась лишь потому, что рядом были дети, и их мамаши на нас смачно наорали, пригрозив вызвать полицию. На эмоциях готов был порвать всех, кто там был, особенно за друга, и не важно прав он или нет.
– Да, это тупо, Лех. Тогда можно было кулаки почесать, а сейчас… – Продолжил Вольный, равняясь со мной, и пытался вразумить. – Если они еще приведут подмогу? Нас же в асфальт втопчут…
– Плевать. Буду бить, пока всех не уложу. – Скриплю зубами, резко сворачивая на тропинку около часто посаженых деревьев на обочине дороги.
Бормочет что-то еще, а я убираю руки в карманы спортивных штанов, крепко сжимая кулаки. Черт!
Возможно, я бы был спокоен, если бы в доме очередной раз не указали на то, что я белая ворона среди шикарных лебедей, мать их! Альбина Анатольевна, моя приемная мамашка, курица-наседка, ворчливая и властная женщина не упускала случая напомнить о моем происхождении. Да, я приемыш, неродной сынок в неидеальной семье таксиста-алкоголика и училки-мучилки. Кроме моей скромной, но весьма проблемной персоны, был еще одна. Маруська. Их дочка. Младше меня на пару лет, но та же сорви голова, в отсутствии страха которой винили, естественно, меня, хотя я оберегал малышку, как мог.
Мы отошли от серого здания, где располагалась квартира приемных родителей, на приличное расстояние и сократили путь до спортивной площадки вдвое. Пульс начинал зашкаливать от предстоящего мероприятия.
– Лех, – Степа помещает руку мне на плечо, тем самым останавливая, – еще не поздно развернуться.
– Чтобы мы на весь район опозорились? Не слишком ли высокая цена? Или ты хочешь, чтобы меня приписали придуркам, которые бросают слова на ветер? – Смотрю, как меняется выражение лица друга при свете фонарей.
Он тяжело вздыхает и поправляет футболку так усердно, будто это спасет от кулаков, припечатывающихся ровно в челюсть. От адреналина, брызнувшего в кровь, желание влезть в драку становится сильнее.
– Цветочек нас прибьет. – Добавляет дров в топку Вольный, а я улыбаюсь.
– Тебя, Степ, мне она ничего не сделает.
– Выскажет, какой ты идиот.
– На правду не обижаются.
Довольно добавляю, а друг усмехается, пока мы вышагиваем по тропинке. Спортивная площадка все ближе. Через пять минут уже вижу силуэты парней и разминаю пальцы.
– Пацаны, может, мирно разойдемся. – Вставляет свои пять копеек Вольный, когда мы ступаем на территорию, которую оккупировал противник. – Или нет… – Бурчит недовольно, как только я без предупреждения и лишних телодвижений врезаю в челюсть самому активному.
Не замечаю, в какой момент драка прекращается, ведь в висках так сильно стучит, что окружающие звуки скапливаются в один непонятный поток. Я до безумия разгорячен и хочу продолжить махать кулаками, ощущая, как мышцы напрягаются при каждом движении. Хук справа, и внутри протекает блаженная волна. То самое секундное успокоение, о котором я давно мечтаю.
Только громкая сирена приводит в чувство. Откидываю от себя упертого пацана, которому разбил губу и бровь, по крайней мере при свете фонарей виднелись лишь минимальные травмы, толкаю Степку, и он без слов понимает, что пора сваливать. Мне категорически запрещено появляться в отделении полиции. Договор с маман никто не отменял. Пусть я чертовски на нее зол, но оставаться без угла сейчас не прельщало, тем более оставлять Маруську.
Рефлексы срабатывают на ура, и вскоре мы сидим на лавочке в одном из темных дворов, шумно дышим и поглядываем по сторонам. Умение сливаться с окружающей средой, когда накосячил, выработано годами и действует без сбоев. Усмехаюсь и откидываюсь на спинку лавки, наконец позволяя себе слегка расслабиться. Немного отпустило, но чувство неудовлетворения все равно осталось и не спешило покидать. Даже обидно, ведь так старательно вкладывал силу в каждый удар.
– Чтобы я еще раз с тобой пошел на дело… – Начинает Степка, пока я таращусь на звездное небо. – Черт! Надо же было так, а если бы повязали опять?
– Бы мешает, братан. – Улыбаюсь, словно мне на счет поступил миллион, и вдыхаю полной грудью.
Настоящий ни с чем не сравнимый кайф проникает в каждую клетку организма, и я стараюсь не думать в этот момент. Знаю, что по возвращению домой, меня ждет очередная порция грязи и осуждения, а еще гребаные приказы Альбины, которая не могла смотреть, как я лежу без дела. Приемная мать заваливала делами по дому, не смотря на то, что я и так пожертвовал обучением в колледже и пошел работать в гараж. Тачки, мотоциклы, крупная техника, все смешивалось за день, а иногда и ночь, и я порой не знал, куда от этого деться, потому что достало.
Я даже не мог себе позволить мечтать о лучшей жизни, хотя она постоянно маячила перед глазами. Машины премиум-класса частенько заезжали к нам. Их хозяева, понтанутые лизоблюды, дамочки, толстосумы или зажравшиеся парняги непременно указывали на твой статус. Хоть я был на подхвате и старался научиться новому быстро, в гараже были мастера круче и опытнее. Например, Антоныч. Смешной мужик сорока шести лет спешил облизать таких клиентов с ног до головы и заставлял меня это делать. Только после парочки неудачных разговоров, так скажем, отвел меня в закулисье, чтобы не портил клиентскую базу.
Что сделаешь, если сюсипусить с хамоватыми богачами не мое?!
Степка относился к ним проще, и я был рад за него. Друг вроде напрягался в их присутствии, но не заморачивался над тем, что они говорят в его адрес. Типо, сказали, и черт с ними! Я так не мог. Одно не верное слово, и с ненавистную моську летел кулак.
От Антоныча я тоже получил предупреждение. Еще один подобный косяк, и гоу на выход, мальчик! Приходилось сдерживаться, потому что эта работа мне была нужна позарез. Большую часть зарплаты я отдавал мамашке, которая копила на обучение Маруське, а остальное оставлял своей великой персоне. Особо не разгуляешься, но на жизнь хватало, и не приходилось просить мани у предков.
Сидим на лавке недолго, после чего расходимся по домам, ведь вставать рано. Я поглядываю на экран телефона, чтобы убедиться в том, что родители уже спят. Спокойно шагаю по темным переулкам, засунув руки в карманы штанов. Только сейчас сбитые костяшки дают о себе знать тупым нытьем. Не первый раз вроде, а ощущение противное.
Все чаще поднимаю голову вверх и наслаждаюсь видом. Яркие звезды всегда давали мне сил и надежды, что ли. Еще со времен детского дома, когда не остается ничего другого, как смотреть в окно по ночам и молить бога о том, чтобы он дал родителей, которые бы любили тебя и оберегали.
Звезды услышали, но лишь часть моих прошений. Дали дом, более менее приличных предков, даже сестренку, а вот про родительскую любовь немного забыли. Ее я не чувствовал никогда, да и, если уж совсем честно, не понимал, что это такое. Моментами сравнивал эмоции к другу с тем, что я испытываю к остальным, и если это любовь, то, безусловно, я получал ее от трех людей – Маруськи, Степыша и Лили, хотя последняя та еще заноза в заднице.
Наша подруга по несчастью, Лилия Алимеева, получила билет в новую жизнь с пометкой «лучшая судьба». Ее приемные родители ворочали крупными деньгами, а папочка и вовсе был крупной шишкой наверху, поэтому мы думали, что после такого счастья она не захочет дружить, но ошиблись. Лиля чувствовала себя лишней в их семье и часто пропадала с нами, а жила вовсе со своей приемной бабулей, мировой бабкой, если на то пошло. По Илоне Львовне даже не скажешь, что ее сынок зажравшийся жлоб.
Степа частенько заходил к ней на пирожки, а вот меня приходилось затягивать. Не то, чтобы я не хотел вкусного, просто обстановка в квартире, роскошь, общий антураж не вызывали восторга, скорее наоборот, подавляли и напоминали о том, что нам тут не место.
Приближаюсь к подъезду с тошнотворным чувством, которое всегда появляется, когда нога переступает порог дома. Стараюсь двигаться не слышно, стягиваю кроссовки у двери и тихо ее закрываю. Только стоит сделать шаг в направлении своей берлоги, как свет в коридоре загорается, и из моего рта вылетает одно, но отборное, объемное и режущее уши ругательство.
– Марусь, какого черта ты не спишь?! – Бурчу под нос, все же двигаясь в свою комнату, пока сестричка хихикая топает следом.
– Хотела тебя напугать, братишка! – Она с боевым кличем напрыгивает на меня со спины и смеется, заставляя все-таки улыбнуться. – Я так понимаю, мне нести аптечку, да? Кто на этот раз попал тебе под горячую руку?
– Тебе об этом знать не обязательно. – Усмехаюсь и отцепляю ее крепкие пальчики от ворота футболки. – Где родаки?
Падаю на скрипучую кровать и смотрю, как светловолосое чудо растягивает по лицу довольную улыбку, при этом на щечках появляются прикольные ямочки. Маруська была для меня настоящей красавицей. Пшеничные густые волосы, которые волнами спадали на плечи, зеленые глаза, обрамленные пушистыми пусть и коротковатыми ресницами, аккуратный носик, обычные губы, верхняя чуть полнее нижней, и родинка над ней. Лиса, как ни крути, с отменной фигурой, на которую засматривались парни и получали за это.
– Уехали к тетке, – Маруська открывает шкаф и достает оттуда коробку с медикаментами, – позвонила, ныла в трубку… – Сестричка скривилась и подошла ко мне, начиная привычную процедуру по обработке ран. – Как всегда. Наверное, дядь Паша снова бузит не по-детски. – Маруська прикусывает нижнюю губу, а я хмурюсь, ощущая жжение.
Теть Лена, сестра Альбины Анатольевны, часто огребала от пьяного дядьки. Последнее время слишком часто, и я не удивлен. С таким характером и речью мужик еще долго продержался. Нет, я не был тем, кто одобряет рукоприкладство к женскому полу, наоборот, но и у меня порой возникало желание втащить леща приемной мамке, переходящей грани разумного.
Маруська с энтузиазмом рассказывает о том, как достала ее мать, а я думаю о том, как бы не вырубиться, пока ее голосок журчит ручейком около уха. Всегда так на меня действует. Усыпляет своими речами. Даже в детстве не я ей сказки читал, а наоборот.
Не замечаю, как вырубаюсь, радуясь тому, что предков дома нет. Ломота в теле – первое, что ощущаю, немного приоткрыв глаза. Вожу носом, пытаясь уловить, откуда исходит приятный аромат кофе. Не свежесваренного, как в элитных дома, а дешевого порошка, вкус которого привык ощущать по утрам.
Запах уже успел распространиться по всей комнате, и через пару секунд мой желудок начинает завывать от голода, поэтому присаживаюсь на край постели, сонно потирая глаза. На стуле перед кроватью стоит стул, а на нем кружка с дымящимся кофе, тарелка с бутербродами и бумажная фигурка, по очертаниям напоминающая лебедя. Улыбаюсь, беру ее в руки и верчу, рассматривая со всех сторон.
Маруська любит оригами и постоянно подкидывает мне новые фигурки. Смешная. Поднимаюсь и подхожу к столу, сразу выдвигая ящик, где скопилось приличное количество творений сестрички, и убираю фигурку к остальным
После этого наконец успокаиваю голодный организм, с аппетитом поглощая все бутеры, которые сделала Маруся, и иду в ванную. Видок у меня отменный – фингал под глазом, разбитая губа и сбитые костяшки.
Все-таки пропустил парочку ударов, но с учетом того, что парней было вдвое больше, это подвиг. Быстро собираюсь и топаю в гараж, потому что там меня никто ждать не будет.
Никто не портит настроение. Родителей все еще нет дома, Маруська куда-то ушла, и я дышу спокойно. Мышцы ноют, но я не обращаю на это внимания. Сегодня немного легче, чуток отпустило, только я знал, что скоро меня опять накроет.
– Что же такое, Богданов?! – Антоныч встречает меня коронной усмешкой и пожимает руку, кивая на лицо. – Не живется тебе спокойно, да?
– Мне живется, Антоныч, а другим иногда нужно вставлять, чтобы не лезли. – Иду к раздевалке, чтобы накинуть форму и приступить к ремонту тачки, которую уже загнали на яму.
Автоматические действия, за которыми упорно следит Антоныч. Мало ли, вдруг малец-самоучка накосячит, а ему потом придется за это отдуваться. Не замечаю, как пролетает время, и в гараж заезжает новый автомобиль. Сначала не смотрю на владельца, а потом рефлекторно поворачиваю голову, когда задняя дверь с правой стороны открывается, и на свет божий выползает кукла Барби, иначе не назовешь.
Блондинка с длинными ногами, в облегающем платье, которое показывает, что формы там отменные, и привлекательной шевелюрой. Лица не вижу, ведь она стоит ко мне спиной, да и расстояние до красотки приличное. Вытираю руки тряпкой и слежу за ней ровно до того момента, пока незнакомка не открывает рот.
– Пап, а тут есть что-то приличнее поблизости?
Глава 2. Высокомерие и надменность – ее кредо
Светлана
– Обязательно, перевозить ее к нам? – Спрашиваю, ощущая, что начинаю закипать от папиных слов.
Поездка по бутикам обещала быть позитивной и насыщенной, но стоило ему открыть рот и сказать про приемную сестричку, как мои конечности резко затряслись. Внутренние органы собрались в один бесформенный ком, оставляя ощущение тяжести в области живота. Противно и неприятно до скрежета зубов, а все от одной мысли, что вскоре ненаглядная Лилия, на которую папа делает большие ставки, припрется в нашу квартиру и перекроет мне кислород своим глупым и никчемным присутствием.
Мы были одногодками, и появление этой особы я помню в ярких красках, словно порог дома она переступила только вчера, а не с десяток лет назад. Полнейший треш, который не вызывал чувства радости. Даже заерзала на сиденье, потому что папа не спешил отвечать, сидел на пассажирском, пока водитель рулил, и потирал подбородок. Весь чрезмерно серьезный и загадочный, хотя вопрос на самом деле предельно простой.
– Лилия – член нашей семьи, – наконец спокойно заговорил он, а я фыркнула, отворачиваясь к окну, тоже мне «член семьи», нищебродка, жалкая замена, вот, кто она, – за столько лет, Света, можно было привыкнуть, тем более живете вы на разных территориях.
– Тогда зачем отменять такую чудную традицию, а, папочка? – Мило улыбнулась, хотя мышцы лица пришлось поднапрячь, чтобы изобразить поддельную радость. – Она пусть остается у бабули нашей ненаглядной, а мы спокойно продолжим жить втроем? М? Как по мне, это замечательная мысль, да, пап?
– Света, – со вздохом произнес он, слегка поворачивая голову ко мне и бросая осуждающий взгляд, – все решено. Лилия возвращается домой. Все по плану, как и должно быть.
– Черт! – Вырывается прежде, чем успеваю взять себя в руки, на что отец вопросительно поднимает брови. – Что?! Я не обязана радоваться вашей удачной замене.
– Света?! – Звучит грубее и даже устрашающе.
Поднимаю руки вверх и смотрю на людей, которые куда-то спешат. Все желание прикупить новый гардероб улетает в приоткрытое окно рядом с водителем, который, словно осел, молчит и выполняет работу. Фыркаю, пытаясь откинуть страх, разгорающийся из давно потухшего костра, но получается плохо. Нервно вожу ладонями по платью и выравниваю идеально гладкую ткань. Спокойствие никогда не было моим коньком, и прием я сестричке устрою отменный. Если она думает, что я теперь отношусь к ней иначе, то ошибается.
Мысли прерываются ужасным звуком, похожим на хлопок. Машина дергается в бок, и я визжу, прикрывая глаза. Слышу, как ругается отец, а водитель останавливает автомобиль и выбирается из него, чтобы посмотреть, что стряслось. Сердце стучит, как ненормальное, от первобытного страха за свою жизнь. Хватаю бутылку с водой и делаю несколько жадных глотков. Папа о чем-то разговаривает с водилой, а я смиренно жду в салоне, глядя на мимо проезжающие машины.
Едем к ближайшему сервису, чтобы разобраться с колесом. Отец что-то говорит про запасное, но его, как оказалось, не было на месте. Мне все равно, смотрю на экран телефона и гадаю, в какое время я попаду к девчонкам в торговом центре. Видимо, с бутиками я пролетаю.
Заезжаем в какие-то подозрительные дворы, где даже деревья выглядят неопрятно, не говоря о людях, шныряющих мимо и оставляющих на нашей машине свои завистливые взгляды. Боже… Какая убогость…
Помещение, куда водитель загоняет авто, оставляет желать лучшего. Серые стены, ужасный запах, и неряшливые работники в застиранной грязной робе. Выбираюсь из машины и тут же чувствую тошнотворный запах. Хочется сбежать подальше, но я лишь поворачиваюсь к отцу.
– Пап, а тут есть что-то приличное поблизости?
Не слышит, и я недовольно стучу каблуком по бетонному покрытию.
– Через пару километров свалка, – раздается за спиной чей-то хамоватый голос, – как раз для тебя.
– Что?! – Кривлюсь от возмущения и тут же поворачиваюсь к обладателю девяти жизней, иначе, как объяснить такую наглость?!
Лицо работника, бросившего словечки в мой адрес, разглядеть не успеваю, потому что передо мной возникает улыбающийся мужчина в той же стремной робе, от которой меня воротит. Он пытается объяснить, что парнишка только устроился и совершенно не понимает, с кем разговаривает. Я же пытаюсь посмотреть, кто же тот наглец, задирая голову повыше и заглядывая за плечо полноватого мастера, как он себя назвал. Мне все равно, как его имя, и почему-то тянет в сторону удаляющегося парня в кепке. Обязательно выскажу ему свое мнение по поводу свалки. Ему-то самое место у мусора, а не рядом с нашей машиной, и уж тем более с нами.
– Вы бы следили за тем, кого берете на работу, – сделала замечание подлизывающемуся ко мне мужчине, – а то так можно и всех клиентов растерять. – Добавил громче, чтобы недалекий услышал.
Вот только его и след простыл. Сжала кулаки и направилась к отцу, игнорируя жужжание сбоку. Мастер своего дела пытался навязать мне по поводу местных достопримечательностей, в частности «отличного кафе» за углом, где можно скоротать время.
– Пап, я Саше позвоню. Он меня заберет. – Посмотрела на мужчину, который принялся колдовать над нашей машиной. – Не хочу здесь находиться.
Снова вдохнула тошнотворный запах, которым было пропитано помещение, и скривилась. Да, я привыкла к фешенебельным заведениям, где нет бедняков, которые, как яд, пропитывают мозги всем, кто оказался поблизости. Они лишь на вид такие хорошенькие и малахольные, а когда дело касается денег, готовы пойти по головам. Только в сказке про Золушку богатые равняются с прислугой, а в реальности все гораздо жестче. Нет равных. Есть разделение, и глупо прыгать выше своей головы, если низок ростом. Есть удел, ему и следуй, что я постоянно говорила приемной сестричке.
Пусть звучит грубо и высокомерно, словно я царица Всея Руси, но это мое мнение, которое сложилось давно. Весомую роль сыграло появление Орлова на горизонте. Надо заметить, что возник он вовремя и сильно мне помог, а после уже пришла сестричка, которая окончательно сформировала мое мнение об этой категории граждан.
Пока папа разговаривает по телефону, я выхожу из помещения и вдыхаю свежий воздух полной грудью. Даже легче становится. Выпрямляю плечи и набираю номер Саши. Отвечает моментально и соглашается забрать меня из этого убогого райончика. Иду обратно, чтобы забрать сумочку и предупредить папу о своем отъезде. Хорошо, что он не начинает причитать по поводу охраны и прочих своих пунктиках. Конечно, оберегает он только Лилию!
Снова скриплю зубами, вспоминая, как после ее побега он включил настоящего заботливого отца и следил за каждым шагом бедняжки. Ха!
Возись он так со мной, я бы лишь радовалась. В таком случае хотя бы видела его любовь, а не слушала речей про свою отменную неблагодарность.
А вот приемыш показывал свой характер во всей красе! Делала вид, что ей ничего не нужно, но принимала все подарки и пользовалась деньгами на золотой карточке. То же мне гордость и добродетель! Тьфу!
К Саше в Лексус я села нервная и заведенная до предела, что не укрылось от его внимания.
– И что с моей красоткой? Чего нос повесила, Алимеева? Кто обидел? Только скажи. Знаешь же, что… – Начал он заливать речи, пока я пристегивала ремень.
– Все отлично. Просто сестричка скоро домой возвращается. – Фыркаю, устремляя взгляд вперед.
– Не проблема, Светик. – Улыбается Орлов, оголяя ровные белые зубы, которым могли позавидовать голливудские актеры. – Одно слово, и я организую ей прием на высшем уровне.
– Спасибо, хватило одного раза, Саш. Больше не хочу в таком участвовать.
Орлов улыбается, поглядывая на меня, и это бесит. Не люблю, когда из меня делают посмешище или приписывают чужие грехи. Да, я попросила поставить приемыша на место, но не ожидала, что ребята устроят настоящую травлю, причем приписывая меня в роли мучительницы. Озлобленные дети способны на многое, особенно если их жертва не может ответить. Я отчетливо помню день Рождения Саши, когда он пригласил Лилю.
Сестричка порядком удивилась, но все же пошла со мной. Гостей было достаточно, в основном все из нашей тусовки, которая по сей день отжигает в том же составе. Видела, как она стесняется и чувствует себя не в своей тарелке, но помогать не спешила. Тогда мне казалось, что я получу максимальное удовольствия от того, как ее унизят, вот только ошиблась.
Унижение плавно переросло в травлю, да и папа был не в восторге от моей выходки. Естественно, Орлов меня не сдал, но не нужно быть Вангой, чтобы понять, откуда подул ветер. Я призналась отцу сама. Помню, как вздернула голову и смотрела ему в глаза, делая вид, что не чувствую сожаления о содеянном, и ведь я правда в тот момент ощущала лишь злость. Она поедала меня тогда и не дает покоя сейчас.
Лилию отправили к Илоне Львовне, великой и добродушной бабушке, а меня наказали, заставив делать уборку во всей квартире почти месяц. Бредовый метод вбить в голову ребенку, что он был не прав. Все получилось с точностью наоборот. Обида на родителей крепла с каждым днем из-за моей жалкой замены, которой еще и нашу фамилию дали…
– Свет, да перестань ты дуться. Весело же было. Не хочешь сейчас ее проучить, проехали. Займемся чем-то более интересным. – Орлов завел мотор и подмигнул мне. – Наши замутили сборище в клубе. Поедешь?
– Мне в торговый центр нужно. Как раз по пути. – Поправила волосы, а Саша шумно выдохнул. – Нет настроения на веселье. В этот раз без меня.
– Серьезная такая. – Орлов потрепал меня за щеку, заставляя фыркать. – Погнали, Светик!
Машина с визгом сорвалась с места, а я отвернулась к окну, смотря на знакомый силуэт. Тот самый парень в кепке стоял ко мне спиной и разговаривал с очередным оборванцем, который не отрывал взгляда от Лексуса Орлова. Любуйся, несчастный, тебе о таком только мечтать!
Саша добросил меня до торгового центра быстро, и вскоре я уже бродила по магазинам, без интереса осматривая витрины. Казалось, что все не то. Блеклое, никчемное и неинтересное, а все из-за изгаженного настроения.
Вдоволь нахамив продавщицам, вышла на свежий воздух. В это время мне позвонила мама, попросив приехать к ней на работу. Марина Георгиевна Алимеева прославилась на весь город матерью Терезой с белыми ангельскими крылышками за спиной, ведь она помогала бедным и несчастным, то есть руководила благотворительным фондом. Нет, я за помощь больным детям, которые близки к смерти. Меня пронимало до глубины души их искренность, но не в том случае, когда находились лжецы, желающие срубить бабла.
К тому же, занимаясь столь благим делом, мамочка напрочь забывала, что у нее был свой ребенок. Она помогла всем и каждому, разъезжая по городам и бросая меня одну в четырех стенах. У них отлегло, но у меня нет.
Решив, что родители сегодня захотели меня добить, уже в такси настраивалась на нападение. Наверняка мама начнет в очередной раз читать мне лекции о том, какая Лилия чистая душой, бедняжка, родители которой погибли, а родственники бросили. Бла-бла-бла!
Пустая трата времени. Поздоровавшись со всеми, кто встретился по пути в ее кабинет, вошла в него с пластмассовой улыбкой на лице.
– Здравствуй, мамочка! Я так рада, что ты вспомнила обо мне. – Я прошла к креслу и с милым выражением лица опустилась в него.
– Когда ты перестанешь паясничать, Света. – Произнесла она не менее приторно, чем я. – Нам нужно серьезно поговорить.
– Не начинай, пожалуйста, пафосную речь о том, что я должна любить и почитать брошенную на произвол судьбы девочку…
– Я не об этом хотела поговорить. – Перебила меня мама и поднялась, поправляя пиджак.
– Тогда о чем? О моем поступлении в университет? Так все отлично. Меня взяли. Наверное, папа постарался. Мазню ведь никто не ценит. – Скопировала ее интонацию и слова, вызвав очередной вздох у Марины Георгиевны.
– Я иногда задаюсь вопросом, как могла родить такую змею. – Мама прошла к столу и налила себе воды в стакан, при этом повернулась ко мне спиной.
– В семье не без урода, правда мам? – Усмехнулась, сдерживая себя изо всех сил.
Атмосфера между нами ухудшалась, и желание сбежать становилось острее с каждой минутой.
– Конструктивного диалога у нас не получается. – Она повернулась ко мне, постукивая ногтями по стакану.
– Чья вина?
– В общем не буду тянуть, раз ты у нас не в духе. – Мама прошла к столу, взяла папку и протянула ее мне. – Пришли результаты анализов и обследования в целом. Ознакомься.
