Текст книги "Похищение на бис"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Расскажу немного. Как бы это поделикатнее…

Я честно собиралась молчать, внимать и не высовываться, но тут меня озарило, и я, естественно, сунулась поперед батьки:

– Уже многие годы похищают разных людей. Некто умный, не побоюсь этого слова, креативный, умеренный в требованиях, выбирает жертвы среди тех, кто избегает общения с ментами… Если случается прокол, действует безжалостно… Раз – и несчастный случай! Только самое тщательное расследование могло бы опровергнуть версию несчастного случая, а никто такого расследования и не думал проводить…

Аня молчала и только одобрительно покачивала головой, а я все не могла остановиться.

– А вот те с ухом никак в эту схему не укладываются, – заявила я задумчиво, так как мыслительный процесс продолжался независимо от моей воли. – «Ты, курва» – это для них норма, но вот откуда у них «мадам»? То ли блатные пыталась изящно выражаться, то ли джентльмены косили под бандюганов?

– Верно подмечено! – похвалил меня Гурский. – Я всегда отмечал, что вы схватываете самую суть вопроса. Официально никто в эти противоречия вникать не намерен. Думайте что хотите, но я не единственный в нашем ведомстве такой с приветом, кто хотел бы в этом разобраться. Вот им, кому важно разобраться… придется… того… приложить усилия.

– Антитеррористы, что примчались меня путать, тоже будут из ваших, которые с приветом?

Гурский посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом, внимательно изучил отделку старинного секретера, мельком скользнул взглядом по Ане и принялся любоваться пейзажем за окном.

– Я бы и слова не сказала, не будь в этом уверена, – ответила за него Аня чуть обиженно, уж я-то должна была ее знать. – Нельзя было заявлять об этом сразу и напрямик, но и так неплохо вышло.

Гурский потерял интерес к пейзажу.

– Подтверждаю.

– Значит, правильно Малгося почуяла? Не мясо! Клару! Насчет Павла не верю, разве что запахом пропитался…

– Я насчет Павла тоже не верю, но без доказательств не могу вынести приговора, – строго напомнила мне Аня.

Гурский вздохнул и допил кофе.

– Появилась вроде зацепка. Ошибка в отношении пани Иоанны – просто дичь какая-то. Видно, само собой закрутилось, на всякий случай. Так до сих пор никто ничего и не понял. Между нами, хотелось бы вас подвигнуть…

– На что?

– На сплетни.

– О, тут и подвигать не надо, я только этим и занимаюсь. Готова лично помочь по системе сарафанного радио…

– То что нужно! Метод, проверенный веками. От случайной бабы в магазине узнаешь больше правды, чем от самого надежного свидетеля в суде. Или в отделении, без разницы. Приличные люди не любят доносительства, видят вора, но пальцем не ткнут, особенно если знакомый. Бывает, что и побаиваются. А вот сплетни! Так, в частном порядке, на работе, по дружбе, перемоют косточки друг другу, любую тайну вытянут на свет божий, скомпрометируют, свинью подложат – это пожалуйста! Да что там, вы это не хуже меня знаете, просто хочется иногда выговориться. В общем, приходится рассчитывать на помощь общественности… Ну, как, милые дамы, убедил?

Вот поэтому прямо на следующий день я и сообщила Малгосе и Витеку о нашей общественной принадлежности. Врать не буду, энтузиазма я в них не заметила, и в бой оба как-то не рвались. Пришлось в агитационных целях воспользоваться частью строго секретных сведений Гурского. Информация о прослушке их возмутила, я тоже не была в восторге, поэтому поначалу моя агитация явно хромала…

– Люди. Слухи. Возьмите этого Рушника Болтал с нами частным образом, а меня, непонятно почему, воспринимал положительно…

– Ты что? – удивился Витек. – Не знаешь, почему?

– Нет.

– Ты ему три книги подписывала: для сестры, для жены и для тещи и вроде ответила на какой-то вопрос, по-людски, а не как цесарка фаршированная, это его определение, вот и проникся симпатией.

– Понятно. Скорее всего, я тогда еще не слишком устала, повезло. Ну, так пан Рушник с нами по дружбе, можно сказать, делился, и все что хотите даю на отсечение, ментам слова бы не вякнул. А посмотри, сколько мы всякого о его свояке узнали…

– Да уж, узнали про мотор газонокосилки! – взвилась Малгося. – А я теперь из-за нее провод ищи!

– Не косилкой единой жив человек! Сколько в мире разных мест, где косилки в жизни не услышишь…

Некоторое время мы вдумчиво и на полном серьезе перечисляли названия таких мест.

Надо сказать, вернуться к предыдущей теме удалось не без труда Я успела вспомнить, разумеется, с большими сокращениями, откуда у общества такое нежелание сотрудничать с властями. Все мы у них под подозрением, самого святого Франциска не, исключая.

– Заткнись и слушай, я же пытаюсь объяснить. Люди все знают…

– А дети еще больше, – съязвила Малгося.

– Не говори мне о детях, а то я лопну…

Витек наконец отыскал провод:

– Есть, нашел. Вот он. Хотелось бы знать, когда они свои жучки поснимают и сколько оставят. У меня кореш по этим делам специалист, может, его подключить?

– Друган всегда пригодится, но, надеюсь, Гурский им прозрачно намекнет. Пока притворяемся, что ничего не знаем, а то мне придется…

К счастью, в этот момент зазвонил телефон.

Это была Мартуся.

– Юлька в него влюбилась. Насмерть, и ничего тут не поделаешь. Должна тебе напомнить, хотя ты и сама прекрасно знаешь, у Чендлера жена была старше на восемнадцать лет, а он ее без памяти любил до самой смерти, не знаю уж, как она выглядела, но любовь там была безумная…

– Остынь – перебила я с легким ужасом, так как из трубки уже начинали сыпаться искры. – Знаю, что любил, все на свете знают, и никто не спорит.

– Так что же ему в Юльку не влюбиться, раз она всего на девять лет старше? Выглядит – дай бог каждому! Чендлер был талантливый, ну и что, этот Альберт – тоже способный, правда, в другой области, может, все таланты влюбляются в женщин на сколько-то там старше, потому как молодые – дуры, с ними и поговорить-то не о чем…

– Может, и влюбляются, почему нет? Молодые и впрямь интеллектом не блещут, взрослым с ними скучно.

– Я же говорю! – явно обрадовалась Мартуся. – Ты меня всегда понимаешь! Чувство взаимное, поэтому она и заплатила без слова. Я только сейчас узнала, что его похищали. Ей как-то глупо было признаться, да и ему тоже…

– Сейчас же отключись, – скомандовала я сурово. – Я за весь мир ответственности брать не хочу, не запомню и не смогу повторить, это все должны услышать. И перезвони буквально через две минуты, я всех позову.

– А кто у тебя?

– Малгося и Витек.

– И все?

– Хватит с тебя. В любой момент может целая экскурсия заявиться. У тебя потрясающие новости, звони сразу! Нет! Стой!

Возникшие в дверях террасы Витек с Малгосей так отчаянно жестикулировали, что до меня, наконец, дошло. Что же я делаю! В доме прослушка, в сотовом Витека тоже есть громкая связь. Нет, мобильник Витека не годится, тоже небось прослушивается… Малгосин?

Проблема удачно разрешилась сама собой. Все наши мобильные телефоны могли быть палеными, Малгося же по счастливой случайности захватила с собой сотовый своего сына Мартина. Когда она его брала, то вовсе не предполагала, что ей так повезет. Просто ее мобильник разрядился, заряжать пришлось бы часа полтора, у меня дома этого сделать нельзя, так как моя зарядка не подходила. Поэтому она просто поменялась телефонами с сыном, которому спешить было некуда: на работу он шел во вторую смену. Маловероятно, чтобы телефон Мартина стоял на прослушке. Кстати, громкая связь у него тоже имелась.

Ладно. Но у меня же везде эти жучки…

После молниеносного совещания, состоявшегося в саду посреди газона, все согласились перейти в бойлерную. Скромное подсобное помещение становилось прямо-таки центром Вселенной, хотя размерами не поражало. Клаустрофобию там можно было заработать в два счета, но уж наверняка никому бы и в голову не пришло, что там будут проходить секретные переговоры.

Наконец все кое-как расселись по своим местам: кто на коробке с пеномоющими средствами, кто на двух чурбаках для камина, кто на ступеньках стремянки. Котел гудел, было страшно тесно. Ну, может, кроме нас еще один кот поместился бы, но только карликовый.

Я выскочила на середину улицы, позвонила Мартусе с сотового Мартина, дала ей номер этого сотового, и едва я успела втиснуться назад в бойлерную, как перезвонила дисциплинированная Мартуся. В неожиданных ситуациях она всегда реагирует мгновенно, так было и на этот раз. Приятно иметь дело с надежными людьми.

Мартуся сразу взяла с места в карьер.

Итак, Юлькин Альберт отправился за последними экспонатами. У нее была своя галерея, весьма успешный бизнес. Он – гениальный дизайнер и вообще художник, каких поискать. Фирма процветала, дела шли отлично, к чему он тоже приложил руку. Короче, Юлька была не из бедных…

И вот Альберт уехал за артефактами и не вернулся. Открытие новой экспозиции назначено через день – вопрос престижа, деньги в рекламу вбуханы, время идет, Альберт не возвращается, молчит, мобильник отключен. Юлька начала сходить с ума.

Наконец ей позвонило нечто.

– Ваш милый поклонник находится в плену, и выкупить его может только дама сердца, – произнес крайне вежливый голос, непонятно, мужской или женский. – Все как в рыцарские времена, он пирует с врагом, но без выкупа на волю тот его не отпустит.

– Что за глупые шутки? – воскликнула раздраженно Юлька.

– Никаких шуток, сплошная суровая действительность. Стоимость кавалера по сегодняшнему курсу всего-навсего сто тысяч евро. Валюта новая, симпатичная такая, и прикинь, разве твое здоровье не стоит этих денег?

– Не верю! – взвизгнула Юлька.

– Мадам, пусть он сам говорит за себя.

В трубке послышался голос Альберта тот явно пребывал не в себе, но говорил без страха, а главное – был, судя по всему, вполне здоров:

– Дорогая, я в идиотской ситуации. Боюсь, что меня действительно похитили, и умоляю, не надо сообщать полиции. Я не хочу, чтобы ты еще больше нервничала, но… как бы тебе… Короче, я убедился, что полиция здесь только навредит…

Юлька впала в истерику.

– Что они с тобой сделали? Как ты себя чувствуешь? Почему навредит? Где ты?

– Не знаю. Со мной все в порядке, никто мне ничего плохого не сделал, успокойся бога ради! Речь идет только о деньгах, поэтому я чувствую себя полным дураком. Послушай, я постараюсь тебе потом все возместить, просто мне хочется вернуться в том же виде, в каком я к ним попал. Мне кажется, это только бизнес, никаких бандитских разборок… Будь у меня столько на каком-нибудь доступном счете, я бы сразу заплатил. Экспонаты я получил, они в машине…

– Что? А где машина?

– Знал бы – сказал в первую очередь, чтобы ты не понесла убытков из-за меня, но я не знаю. Господи, мы все вернем. Меня даже пальцем не тронули, все делается очень культурно и вежливо. Юленька, давай заплатим! Потом делай что хочешь, но сначала я должен вернуться живым и здоровым, желательно без дурацкого членовредительства!

На дальнейшие вопли Юльки отвечал уже тот странный голос.

– Мадам, альтернативой являются телесные повреждения вплоть до смертельного исхода Один звонок в полицию – и вы распрощаетесь с поклонником навсегда Незамедлительное осуществление операции вернет вам его еще сегодня со всем движимым имуществом. Платить будете или нет?

Юлька была деловой женщиной. Она мгновенно подсчитала, что и во сколько ей обойдется. Требуемая сумма у нее имелась.

– Как? Уверена, вы хотите получить сумму наличными.

– Разумеется. Приятно иметь дело с разумной женщиной.

– Я заплачу.

Сто тысяч евро кэшем лежали у нее дома. Предназначались совсем для других целей, но сейчас Альберт был дороже. Она успела еще подумать, что, во-первых, завтра он ей понадобится целым и невредимым, непременно в товарном виде, так как должен будет фланировать среди гостей на открытии вернисажа.

Во-вторых, ни за какие коврижки она не проболтается об этой передряге, потому как сразу пойдет слух, что ей за бешеные деньги пришлось покупать себе молодого парня, и подружки уписаются от радости.

В-третьих – если он пытается таким кретинским способом ее развести, то она его из-под земли достанет и распотрошит этого Хеопса со всей его гнилой анатомией. Но только после мероприятия! А в-послед-них, она прекрасно знала жизнь и понимала, что подключение в любом виде полиции затянет дело до невозможности, а значит, выставка, галерея и карьера пойдут псу под хвост, а всей дальнейшей жизнью останется только подтереться.

Без малейшей паузы в разговоре Юлька тут же потребовала представить пошаговый план обмена Должен состояться прямо сейчас. Немедленно!

Похититель не скрывал своего одобрения, горячо ее похвалил и моментально изложил условия операции, и далее не очень обременительные. Место действия: ее собственная помойка, прямо за домом, оставить деньги в мусорном мешке между баками и сматываться. Начало – через десять минут. Если рядом будет ошиваться какой-то бродяга неизвестного пола, не обращать внимания.

– А если не будет ошиваться? – недружелюбно буркнула Юлька.

– Тоже ничего страшного, можно не ждать, он не обидится.

– А где Альберт, холера ясна?

– Там, где и должен быть. На рабочем месте.

На сем переговоры закончились. Юлька перекрестилась, дала себе слово, что если что случится, то обязательно оным мешком кого-нибудь прибьет, сунула его, куда сказано, нечто бродячее мелькнуло неподалеку в темноте, но у нее не было ни времени, ни желания присматриваться. Как ошпаренная вскочила в машину и через полчаса уже припарковалась у галереи.

Фургон Альберта стоял у запасного входа, а сам Альберт на пассажирском сиденье с проклятиями выпутывался из каких-то тряпок, веревок, клейкой ленты и прочей дряни, распространявшей вокруг дикую вонь мусорной свалки.

Романтическая история была выслушана нами в абсолютной тишине. Несмотря на неудобные позы и тесноту, никто не пошевелился до окончания сообщения. Мы не прерывали ее даже тогда, когда рассказ Мартуси дополнялся фрагментами прямого включения бесед заинтересованных лиц: Юльки, Альберта и похитителя.

– У тебя это записалось? – воскликнула потрясенная Малгося.

– Не у меня, а у Юльки. Она даже не знала, позже обнаружила. Я переписала и сейчас вам пускаю. Я умею.

– Значит, у Юльки это сохранилось? – спросила я поспешно.

– А ты бы что, выбросила? Конечно сохранилось.

Возбужденный Мартусин голос гремел в бойлерной, как из уличного репродуктора. Впрочем, наши голоса – тоже.

– Вы что там делаете? Все время эхо какое-то, где вы вообще находитесь?

– Не важно. В бойлерной. Когда это было?

– Почему в бойлерной?

– Потому что уверены, что здесь не поставили жучки и нас не подслушивают. Я спрашиваю, когда это было?

– По мне, так вас на улице слышно! В прошлом году. Скорее всего в мае. Май – месяц культуры.

– И Юлька тебе только сейчас рассказала?

– Ну да. Мы и виделись нечасто, и она все время дергалась, я думала, из-за своей экспозиции. Она всегда, когда готовит новую выставку, не в себе. Я даже и не спрашивала.

– А сейчас почему?

Мартуся так хмыкнула в трубку, что заглушило бойлер. Малгося схватилась за уши.

– Пусть она так не свистит, оглохнуть можно!

– Я не свищу! – оскорбилась Мартуся. – Это у вас там гремит!

– Хватит вам о звуках препираться, а ты давай по существу, – потребовал Витею – Мне тут стремя весь зад отдавило!

– Какое стремя?

– На каком сижу, то и отдавило!

– Ты же на ступеньке сидишь?

– Раз стремянка – значит, стремя!

– Да заткнитесь вы! Дайте ей говорить!

– Так я же и говорю! Ой, забыла, что хотела сказать.

– Хотела сказать, почему она сейчас призналась.

– А! От радости. Приобрела, наконец, в галерею какую-то коллекцию, не полностью, часть, охотилась за ней уже давно и собиралась купить еще в прошлом году, но не вышло, поэтому теперь прямо-таки порхала от счастья, пусть и не целиком получила. Ей обычно все удается, вот я и удивилась и спросила, почему в том году не срослось. Мы эту радость обмывали, Юлька в меня силком шампанское залила, но потом каждая из нас осталась при своем, я – при пиве, она – при вине. Вот подшофе у нее и вырвалось что лишилась денег. Дело это совсем немыслимое, вот я неделикатно и полюбопытствовала А потом и вовсе обнаглела.

Мы дружным хором одобрили ее наглость. Мартуся обрадовалась, и у нее явно отлегло от сердца Такой уж она человек: должен быть такт, хорошее воспитание, а она – нахалка такая…

– Да плюнь ты на воспитание, – решительно заявила я. – Дальше что?

– Ну, и рассказала об этом похищении. А еще говорит, что Альберт ни при чем, она уверена, что он не собирался ее доить таким образом. И после отпуска они поженятся. Я поклялась не быть свиньей и держать язык за зубами Кажется, у меня растут пятачок и хвостик.

– Не переживай, в наше время пластическая хирургия творит чудеса, – утешила ее Малгося. – А что ты ей рассказала? Наверняка что-то пришлось для затравки.

Мартуся начала мяться. Я заволновалась:

– Лучше сразу говори правду. Ежу понятно, что ты должна была поддержать тему…

– А как вы думаете? А то бы она сразу заткнулась, в смысле, замкнулась. Я только слегка намекнула, что, мол, не она первая, не она последняя, с другими тоже бывало. О Иоанне – я ни-ни! Так, вообще, без подробностей. Не убьют же меня за это?

Мы согласились, что нет. Большей части информации Мартуся не могла знать, так как уехала раньше всех. А значит, и проболтаться не могла даже при всем старания Я потребовала подробностей. Немедленно. Как этого Альберта похитили, где держали, на чем везли…

Тут, к сожалению, опять был полный облом. Юлька такими мелочами себе голову не забивала. У нее были дела поважнее: вернуть парня в комплекте с экспонатами, завершить обустройство выставки, пережить утрату коллекции, выяснить, не было ли со стороны Альберта какой подставы, отбить потери и так далее. Мелкие технические подробности, от которых не было никакой пользы, ее не интересовали, уж скорее – эмоции Альберта, который просто белел от ярости каждый раз, как вспоминал о своем приключении, и похоже было, что искренне.

Именно эти воспоминания занимали меня больше всего, но, к сожалению, ни Юлька, ни Мартуся не могли сказать ничего конкретного. Бойлерную мы, наконец, покинули.

И просто уму непостижимо, сколько сил и времени потратили, чтобы найти подходящее место расположения. В конце концов, остановились снова на террасе, в доме врубили на полную мощность телевизор с какой-то развлекательной программой, а сами общались шепотом, сжигая на гриле мокрые ветки с целью хоть чуточку отпугнуть оживившихся кровососов.

Витек наконец сдался:

– Ладно уж, раз так нужно, могу начать косить под общественность…

– Нет, – прервала его Малгося. – Сперва надо составить список похищенных. Я возьму бумагу.

Витек по привычке собрался было протестовать, но вдруг согласился с супругой:

– Точно. Всех жертв, по порядку, похищенных, оплаченных, рты на замке. Тех, что поубивали в несчастных случаях.

Чего-чего, а бумаги в моем доме было завались, особенно обороток, то есть чистых с одной стороны листов. С другой стороны листа находились куски разных моих романов, но это никому не мешало. Старательно поддерживая дымящий костерок, мы составили перечень имен, не слишком вдаваясь в хронологию по мере поступления, кому как вспомнилось. Список содержал как упомянутые выше случаи, так и те, что в текст не вошли. Список получился не очень длинный, но очень неприятный: часто встречались пометки «мертв», и без малого половина погибших были дети.

Из живых далеко не каждый находился в пределах досягаемости, имелось также несколько персонажей, на которых полиция, по мнению Гурского, не могла рассчитывать.

– Витек, твоя задача – найти в «Парнасе» некую пани Изу, – потребовала я. – Напряги своих корешей, пусть покажут пальцем. А еще запиши ее фамилию и телефон.

– Только разговаривать я с ней не буду!

– Ладно, я поговорю. У Каси надо забрать ложку и тряпку, может, смогут из них что выудить, это тоже – я… Нет, с пани Изой пусть Клара пообщается, в конце концов, они знакомы, так что нечего нос воротить.

– А с Олдяком разве не Клара? – напомнила Малгося.

– Из Олдяка ей ничего не выжать, во-первых, его вообще не достать, а кроме того, это она на него работала, а не наоборот. И вообще они друг друга ненавидят, так что, скорее, у пани Изы что нароет. Этот Юлькин Альберт.

– Мой жизненный опыт подсказывает, что на Юлькиного Альберта нельзя Мартусю натравлять, – предупредила Малгося. – Уж слишком к ней всякие-такие липнут. Юлька вмиг их на место поставит, и какой нам с этого навар? Похоже, она и так уже бдит, а то бы Мартуся давно до него добралась.

От всех этих общественных работ пока получались сплошные неприятности, вплоть до выселения из собственного дома Витек опять заныл, что из-за наших дурацких расспросов всех возьмут за жабры и мы же окажемся под подозрением, а он там оказываться не намерен. Хочешь не хочешь, пришлось мне опять поделиться секретной информацией.

– Сначала за жабры возьмут тех, что были здесь, у меня. Мы, конечно, ничего не знаем, но похоже, что они могут действовать по собственной инициативе. Так сказать, сами по себе… Весь этот элегантный киднеппинг теряется в общей массе, а процветает уже лет двенадцать, а то и пятнадцать, и каждая попытка докопаться до чего-то конкретного успешно гасится где-то наверху. Некая таинственная сила…

– Ты, часом, не путаешь, таинственная сила – это скорее о прежнем строе можно сказать!

– Рано радуешься, она произвела потомство…

– Так знают они об этих похищениях или нет? – потеряла терпение Малгося. – По мне выходит, что нет.

– Не зря они здесь у меня как черти из табакерки повыскакивали. Знают больше, чем говорят.

– Если мне придется, как бойскауту, вкалывать на ниве общественной инициативы, я тоже хочу знать больше! – решительно заявил Витек, и мы, наконец, принялись разрабатывать детальный план действий.

Сначала Кася!

* * *

Касю я обнаружила после непродолжительных поисков по мужской линии моей семьи, представители коей, вступая в брак, не меняли фамилии и не вносили гем самым путаницы в наши изыскания. И что самое удивительное, когда я решила нанести ей визит, выяснилось, что Кася живет прямо напротив Клары, так близко, что из окон ее квартирки можно было невооруженным глазом наблюдать, что происходит внутри Клариных апартаментов. Хотя, скажем прямо, какое-нибудь оптическое устройство в виде бинокля и пригодилось бы, но в тот момент я не собиралась проверять, регулярно та поливает цветочки или они приказали долго жить.

Кася, узнав о нашем интересе к ее истории, ужасно обрадовалась и возгордилась:

– Конечно, все у меня сохранилось. Берегу как зеницу ока, и даже представьте, здесь, в этой квартире, у родителей был ремонт, вот я и забрала все к себе.

Касины ложку и тряпку, по-прежнему тщательно упакованные, я решила как можно скорее всучить Гурскому. Разумеется, с соблюдением всех видов конспирации, строго секретно. И не лучше ли сразу написать на свертке «перед распаковкой сжечь», чем надеяться, что он скорее пристроит эти сокровища в какую-нибудь криминалистическую лабораторию, чем я.

Мы поболтали совсем немного, ибо меня как особу, ходившую в школу с ее двоюродным дедом, девушка воспринимала как живую историю, встреча с которой, само собой, случается не каждый день. Гораздо чаще такого рода древности фигурируют на надгробиях и живыми по определению не являются.

При этом я показала ей балкон Клары – без какой бы то ни было задней мысли, просто так, забавное совпадение. В этот момент на Кларин балкон как раз вышел спортивного вида представитель мужского пола, постоял немного, дав себя разглядеть, и удалился внутрь помещения. В какое-то мгновение я почувствовала что-то вроде дежа вю, но в настолько ослабленной форме, что это сразу же вылетело у меня из головы. На домушника, во всяком случае, данный тип никак не походил, тем более что и сама Клара маячила на заднем плане, поэтому можно было не придавать этому значения.

– Очень даже ничего себе мужчинка, – заметила Кася, но тоже мимоходом и без особого интереса. – Если еще что вспомню, я вам сразу позвоню, а вы мне! Я с чистым сердцем ей это пообещала.

* * *

До пани Изы Витек добрался без проблем и тут же свалил бремя общения с ней на Клару, которая, правда, страшно разнервничалась, но общественное задание решила выполнить любой ценой, в чем пани Иза охотно пошла ей навстречу. Секретарша с восторгом приняла приглашение встретиться спустя столько лет, причем обе дамы на удивление дружно сошлись в выборе места. Никаких собственных квартир, никаких навороченных ресторанов с видеокамерами на каждом углу! Напротив, всего лишь маленький бар, где у Клары был знакомый хозяин, охотно предоставлявший ей обычно пустующий небольшой зальчик. Вообразить, чтобы кто-то установил там прослушку, было невозможно. В придачу бар находился совсем недалеко от дома Клары, так что она могла дойти пешком, а пани Иза предпочитала такси.

– Вы представить себе не можете, как мне надо с кем-то поделиться, ну, посоветоваться, что ли, – с ходу начала пани Иза, конспиративно понизив голос. – А вы как раз то что надо и людей знаете, и ситуацию, и вообще. С бывшими сослуживцами я не общаюсь, а от новых знакомых толку мало, что они понимают? Представляете, они у меня были!

Вплоть до итоговой фразы Клара отлично понимала бывшую секретаршу и вполне разделяла ее мнение, но последнее предложение поставило ее в тупик.

– Кто? – удивленно спросила она.

– Как кто – полиция. Вы спрашивали меня о том старом деле, вы должны помнить… Когда Олдяка похитили.

– О господи! Так вы знаете об этом?

– Как, а разве вы не знаете?

Несмотря на обоюдное изумление, взаимопонимание было достигнуто моментально. Обе дамы справедливо полагали, что другая должна что-то знать, и не ошиблись. Видимо, супруги Олдяки, каждый в своем кругу, проговорились, не в силах скрыть свои эмоции, и кое-какие сведения о преступлении просочились в массы.

– Знаете, я полиции практически ничего не сказала, – призналась пани Иза. – Фирма, конечно, уже рассыпалась, но мне лично он ничего плохого не сделал, хотя от других я разное слышала, но это не моя забота, поэтому, вы же понимаете, я не обязана все помнить. Но я догадалась – речь идет о какой-то Хмелевской, вот почему и решила с вами поговорить. Может, я неправильно поступаю?

Не будучи уверена, что лучше – подтвердить или отрицать эту версию, Клара даже не стала притворяться озабоченной. Она чуть поднажала на собеседницу, отрицая одновременно замешанность Хмелевской в том смысле, что она имеет к делу только косвенное отношение и, скорее всего, произошло какое-то недоразумение.

Пани Иза за точность своих впечатлений не ручалась.

– Фамилия распространенная, а я уж было расстроилась. Они мне, ясное дело, ничего не объясняли, это я сама додумала, а они все об Олдяках расспрашивали – и о нем, и о ней. Ну и обо всех знакомых, в основном по работе, тех, что повязаны разными делами, кому же знать, как не секретарше? А у него как-то раз вырвалось, что, мол, слишком много всякая шушера треплется, а он по их милости шестьдесят тысяч евро потерял…

– Злотых.

– Да каких там злотых, вы что? Евро! Вся преступность сейчас на евры перешла, доллары не в ходу А еще он догадывается, кто вокруг него навонял, но это болван и в заварухе точно не участвовал, слишком глуп. Да вы его должны знать, некий Стефан Шемрач…

– Фуня! – Клара вздрогнула.

– Он, Фуня.

– Так он же болван!

– Правильно, болван, – охотно согласилась пани Иза и с намеком взглянула на свой пустой бокал. Клара торопливо схватила бутылку и ловко наполнила его, недоверчиво покачав при этом головой:

– Это ж надо, евро… А я думала – злотых.

– Да злотые он бы и не заметил. Я-то поначалу думала, что дело в нелегальной допечатке, которую пришлось приостановить, так как Фуня начал щелкать клювом. А Вырвицкая помчалась с проверкой, но тогда успели, ничего не пронюхала, но вонь осталась, и Олдяк был в бешенстве. Я только потом догадалась, что это он по другому поводу впал в ярость, а сначала думала, что шантаж. Оказалось – не шантаж, Мариэтта проболталась об этом, да не мне, а портнихе. Я сама ей эту портниху нашла, у нее моя племянница работает, она все слышала и, понятное дело, мне повторила. Я одно с другим сопоставила, и получилось – похищение!

Б заднюю комнату заглянул хозяин заведения, Клара молниеносно оценила степень опустошения бутылки и незаметно подала ему знак. Пани Иза была женщина невысокая и худощавая, вино, со всей очевидностью, делало ее откровеннее, а значит, напитка жалеть не следовало, тем более что сама Клара, привычная к красному вину не хуже французов, отлично знала, когда ей следует остановиться: приблизительно после двух бутылок на нос, где-то в начале третьей. До шлагбаума было еще далеко.

Бывшая секретарша откровенно гордилась своими дедуктивными способностями, а Клара вдруг поняла, что получает удовольствие от беседы на знакомые темы. Все было близко и понятно: и люди, с которыми она имела дело несколько лет тому назад, и махинации, так некогда ее возмущавшие, а главное – чувства собеседницы. Это разоружало, поэтому Клара сняла ногу с тормоза осторожности и поддала газу.

– Точно, похищение! – подтвердила она горячо. – Поэтому сразу и заплатил. Припугнули не отрезанными ушами и носами, а оглаской его жульничества с допечатками.

– Еще бы! Ведь в его руках как минимум половина… – Тут пани Иза спохватилась, а глаза ее засверкали почище фейерверка. – Что вы такое говорите, какие уши, какой нос? Ему что, хотели?.. Откуда вы знаете?

Клара, пока еще до безобразия резвая, аки дикий зверь в лесу, среагировала еще быстрее:

– Догадываюсь… Все похитители грозят, что будут резать жертву и по частям высылать семье. Олдяк ни о чем таком не упоминал?

– Боже мой! – вздрогнула пани Иза и залпом выдула полбокала, закусив соломкой. – Ничего подобного! Говорил, что похитители вели себя вежливо, но жестко, больше на психику давили. Обещали заложить со всеми его левыми делишками. А для Олдяка это конец его доходов, не только авторы бы прознали об этих махинациях, но и телевидение! Он и телевидение умудрялся надуть, а это уметь надо, большой талант! Вот он и предпочел отстегнуть шестьдесят тысяч и спать спокойно.

Клара поднапряглась и вспомнила, что надо было выведать у пани Изы:

– Мне жутко интересно, какие подробности вы еще знаете, как его похитили? Что похитили, я была уверена, где держали, когда выпустили? Всякие мелочи, может, проговорился?

– Не при мне, но жене кое-что порассказал. Я вам все выложу, как до меня дошло. Значит, так… Сел он в машину, где это было?.. Сейчас, я же сама записывала, рецепт в аптеке отоваривал, сел в машину, а тут, как в кино, бандит ему сзади к голове что-то приставил и велел ехать куда-то на Мокотов. Что за место, я не поняла, он молчал, а она увиливала. Какая-то тупиковая улочка, по моим расчетам, между Пулавской и аллеей Независимости. Не успел ничего сообразить, как ему – мешок на голову, спихнули на пассажирское сиденье и вежливо так спрашивают: «Чего изволите – укольчик снотворного или сами тихонечко посидите?» Он предпочел не рыпаться, потому что уколов как огня боялся. Куда его отвезли – понятия не имел, даже не был уверен, сколько их было, вполне мог оказаться и один, но Мариэтта твердила, что один бы с мужем не справился. Завели его куда-то, развернули, дали телефон… А перед этим объяснили, что почем…