Текст книги "Лекарь 6 (СИ)"

Автор книги: Иннокентий Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Значит, сплю я на втором этаже в доме, посреди охраняемого опаснейшей собакой участка, которая очень порадуется такому беглецу. Да, положение патовое, учитывая, что внизу меня охраняет еще здоровенный хозяин с ружьем. Который рано утром уедет и потом вернется и, кажется мне, не обрадует меня это возвращение. Да, рядом еще шесть теплиц с интересным фруктом, что очень меня печалит. Мало того, что я не смог поговорить с хозяином по душам, так еще и запах спать мешает, напоминая, что все может закончиться не шуточно.

Если начнется рейд милиции или ОМОН по борьбе с такими овощами и их производителями.

Что-то мне не спится все равно, хозяин, похоже, тоже не спит, лежит тихо и молчит, ни тебе сопенья, ни тебе храпа.

Ситуация напоминает мое попадание в Черноземье, когда я вышел к стоянке Охотников. Здесь я в опасности, как человек, увидевший то, что ему не стоило видеть и хозяин со своей силой, собакой и ружьем превосходит меня, как и тот же Мастер Тонс. Я тоже не понимаю, где я и что все это значит. Только, мне это узнать очень быстро и просто, язык мне знаком, основные расклады по жизни – тоже понятны.

Одно разительно отличается, я – уже не тот простой парень, явившийся на стоянке Гильдии. Теперь и с Мастером Тонсом я справился бы одним щелчком пальцев, и с хозяином справлюсь, сколько друзей он бы не привез с собой. Но, это не поможет мне легализоваться в теперь новом мире, в любом случае придется поработать вдумчиво и с интересом с имеющимися источниками. Которые мне может представить только хозяин, если решит, что не справится со мной, как следует один. По его поведению, я понял, что он принял какое-то решение и решение это говорит о том, что ему не требуется что-то знать про меня и мою жизнь и стоит поменьше рассказывать про себя. Что со мной поступят нехорошо.

В принципе, как собирался поступить тот же Тонс, так что, посмотрим, куда заведет нас такое развитие событий.

Потом я уснул, не забыв поставить сторожок, потом проснулся от храпа хозяина и долго не мог снова уснуть, ревел он, как самец гориллы, вступающий в бой за самку и, понятно, мог испугать своим ревом даже смелого человека.

Утром мужчина как-то проснулся, когда еще не рассвело, без будильника и быстро собрался, завел машину и выехал со двора. Лестницу, ведущую на высокий второй этаж, он сдвинул к противоположной стене, так что, достать ее я не мог. Все это время я посапывал, как будто сплю и услышал, как хозяин достал что-то из тайника, сдвинув и потом, задвинув кирпич. Мой поиск показал мне сторону, из которой доносились звуки, и я понял, что хозяин забрал что-то важное, то, что не хочет оставлять здесь, в доме, пока сам отсутствует.

Когда звук машины затих, я долго стоял около окна, размещенного как раз в сторону, куда уехал Зураб. Видно очень далеко, просто идеальная позиция для наблюдения за окрестностями с той стороны. Больше окон нет, хотя и из этого уже хватает света, чтобы видеть второй этаж дома, на котором, кроме пары лежаков, ничего не нашлось.

Я подошел к краю и посмотрел вниз, спрыгнуть можно без проблем, повиснув на руках, но к чему так напрягаться, когда можно потренировать умение. Я вгляделся в край лестницы и зафиксировал на ней ману, потом рывком дернул ее так, что она долетела до меня и прижал так же маной к краю плиты.

Пора спуститься и приготовиться к встрече.

Глава 5 ПОДГОТОВКА И БОРЬБА С РАБСТВОМ

Ждать пришлось долго, за это время я успел сделать кучу дел.

Первым делом достал свой камень поиска, и он указал наличие тайника в том углу, где и копошился хозяин. Тайником оказался вынимающийся из стены кирпич с приклеенной к нему частью верхнего кирпича, куда можно что-то спрятать и задвинуть обратно в стену. Такие кирпичные вставки белого цвета имеются между бетонными блоками и соединяют их в некоторых местах.

На кирпиче ничего не оказалось, но в самой щели я заметил что-то интересное, засунул руку и смог вытащить оттуда несколько бумажек. Это оказались советские рубли 1961 года, небольшая пачка из трешек и пятерок, всего 27 рублей.

Так. Еще одно доказательство, что попал я совсем не туда, куда собирался. Может, это старые деньги, только хозяин дома на нумизмата не похож, да и слов таких не знает. Пачку я засунул в карман армейских штанов и занялся и дальше обыском, но больше ничего интересного не нашел. На вещах в доме лежала печать проживания одинокого, не особо чистоплотного мужика, ножи и ложки с парой вилок – все выглядит немытым, с кусочками засохшей пищи. Как и сам дом, непонятное сооружение, с непонятной функцией.

Я сомневаюсь, что дом построили под плантацию, скорее всего, уже около дома, на отшибе человеческой деятельности, пристроили парники. Не знаю, почему они так открыто растят наркоту, все же вертолеты должны летать, пожарные или охотничьи, похоже, что у местных дельцов все схвачено и те, кто видит сверху дом и парники, не проявляют к ним интереса. Только так можно эту ситуацию объяснить, обычно плантация растет безо всяких парников и сверху ее не отличить от обычных растений, а смотрящий за ней человек квартирует в простом, немного благоустроенном шалаше или хижине. Здесь, на относительном высокогорье, воздух достаточно прохладный и без парников не обойтись, но выглядит это достаточно вызывающе.

Конечно, в Грузии, Армении и многих республиках Средней Азии Советская власть оказалась понятием относительно номинальным, если смотреть подальше от больших городов, в таких местах, где нахожусь я сейчас. Но, все равно, очень вызывающе выглядит.

Теперь мне захотелось в туалет, гадить в доме я пока не хотел, возможно, те, кто приедет по мою душу и сами этим займутся. Придется выйти на улицу и близко познакомиться с псом, пока нет хозяина рядом. Хочется внушить собаке изначальное уважение к моему высокому статусу, чтобы она не такая резвая оказалась в момент высоких переговоров.

Поэтому я попробовал открыть дверь, которая не поддалась на мою попытку, хозяин все же предпринял основные предосторожности, чтобы гость не сбежал так просто и повесил замок снаружи. Хотя, с алабаем, настороженно ждущим моего появления, справиться обычному человеку почти нереально.

Выбивать дверь и расстраивать хозяина я пока не стал, мне требуется чистое, незамутненное отношение, не отягощенное злостью и чувством мести. Это, скорее, чтобы чувствовать себя безвинно обиженным и, имеющим право на самоопределение. Тем более, оба окна на первом этаже открываются, я занялся тем, около которого не росло кустов, и вся прилегающая территория хорошо просматривалась. Распахнул его, стараясь нашуметь и не подгадал, серая молния тут же прилетела и заскочила передними лапами на подоконник, засовывая огромную башку внутрь дома и прямо завывая от восторга, что мы теперь так близко друг к другу.

– Ну ты и лошадь, братец, – почти восхищенно сказал я, рассматривая такое великолепное животное и пес поддержал мой восторг, облаяв меня с крайне серьезным видом. Что-то типа – выходи, побегаем, это же так весело.

– Скоро выйду, дружок! – пообещал я и несильно ударил маной пса по башке, выкинув руку вперед. Из неустойчивого положения на задних лапах собаку приложило спиной о землю, пес проскользил пару метров по траве и, не сильно оглушенный, все же поднялся на лапы с трудом и снова кинулся к окну.

Черт, придется повременить с выходом в туалет, калечить собаку я не хочу, надеюсь, обойдется без этого. Поссать я могу и со второго этажа, раз здесь в окно лезет такой любитель пообщаться. Я поднялся на второй этаж и, достав из рюкзака сушеное мясо, положил обратно камень поиска и занялся своим делом, к которому и готовился, распахнул створки и долго любовался встающим солнцем. Заодно, добрал из палантира ману, потраченную на умения поиска, притяжения лестницы и удар по собаке.

Совсем немного потратил от своего потенциала, можно было бы и не обращать внимание, только делать все равно нечего. Вид открывается красивый и я решил дождаться хозяина здесь. Достал деревянную бутылку с ключевой водой, набранную вчера по дороге и присел на подоконник, которого здесь нет, просто на блок и так и сидел.

Смотря на собаку, бегающую внизу, на деревья, скрывающие ту дорогу, по которой копейка может подъехать к дому. Теперь мне требуется понять, как меняет мое положение то, что я смог так опростоволоситься, естественно, не намеренно, и попасть в другое время.

Когда узнаю, в какой я именно год попал, смогу высчитать, сколько же месяцев или лет входит в эту единицу времени, которая принята при перемещениях в капсуле. Которых я нажал аж девятнадцать раз, прокручивая значок в обратном направлении. Чувствую, лучше мне было, вообще к нему не прикасаться, попал бы, куда попал, так наверняка, оказалось бы вернее и ближе ко времени моего исчезновения из этого мира на берегу Вуоксы.

Об этом промахе я подумаю потом, ибо, мои проблемы частично исчезли и снова появились, теперь уже другие. Может, это и не СССР, может, здесь 92–93 года, может и позже.

Да, что в таком случае мне делать?

Первое – определиться с годом, хотя у хозяина я спрашивать не хочу, чтобы не прослыть путешественником во времени, такой интерес точно будет оценен и замечен.

Второе – загранпаспорт не нужен, это – или единая страна или паспорта еще действуют и проблем вернуться в Санкт-Петербург, который, может, еще и Ленинград, пока нет, если у тебя есть внутрисоюзный паспорт. У меня его нет и официально мне его не получить, где-нибудь в милиции могут выдать справку по случаю утери документа. Точно про такой вариант я плохо знаю, тем более, возникнут вопросы, что я здесь делаю, к кому приехал и прочее.

Можно, конечно, сказать, что я приехал, как турист, посмотреть Тбилиси и потерял или у меня украли паспорт со всеми билетами. Тут есть, о чем подумать, могу представиться своим отцом, единственно, что я не знаю, где он тогда был прописан, это тоже зависит от года. Я могу не помнить номер своего потерянного паспорта, кем и когда он был выдан, но место прописки должен знать, как отче наш, как каждый советский человек.

Можно, конечно, обзавестись парой синяков и шишек на голове и все валить на потерю памяти, как пришлось делать в Черноземье. Но выглядеть будет слишком подозрительно и вопросы снова возникнут.

Одно дело, когда ты, как честный гражданин Советского Союза, просишь помощи у органов и выкладываешь про себя все-все, и номер паспорта, и место, и дату прописки. И совсем другое, если ты помнишь только имя, фамилию, отчество и больше ничего. Придется еще прорываться из отдела милиции с боем, что у меня получится, только и искать меня будут серьезно. Тогда лучше сразу вернуться к Храму и готовиться к переходу, на Вуоксу или обратно, в Черноземье.

Нужна будет еда, довольно много и перец, отбить нюх у собак, если за мной увяжется погоня. Еды – столько, чтобы пересидеть пару недель в Храме.

Если найти здесь, среди местного криминала, людей со связями, можно спокойно купить потерянный или украденный паспорт, переклеить с умелыми людьми фотографию и с ним спокойно ехать в свой город. Насколько я помню, с криминалом в Грузии все очень кучеряво, особенно при позднем Союзе, умельцы такие найдутся без проблем.

Пока я так думал и рассуждал, жуя мясо и запивая его водой, прошло пару часов и вскоре зашевелилась притихшая было собака, запрыгав около ворот, на которые я мог посмотреть, сильно вытянувшись из верхнего окна. Лучше мне подождать здесь, чтобы оценить, приедет ли хозяин один и, если не один, то, сколько народа он привезет. У меня будет пару минут на то, чтобы он привязал собаку и пропустил народ к дому.

Почему то, я думаю, что один хозяин не станет рисковать разбираться со мной, хотя, вчера, на все его попытки доминировать, я никак не ответил. Но, если я буду сопротивляться и схвачусь за нож, у него будет вариант только застрелить меня.

Не факт, что он этого захочет, хотя – чужая душа потемки.

Вскоре и я услышал завывание движка и через пару минут жигуленка вскарабкалась на косогор и остановилась перед воротами. Я успел увидеть, как из машины вылезло, с пассажирских мест, двое крепких мужиков, с той стороны машины, которую я мог видеть, и они подошли к забору.

Серьезная команда подобралась, трое есть точно, может и еще кто сидит за водителем. Я оставил свой рюкзак на верху и быстро спустился по лестнице вниз, где уселся за столом, подальше от входа, тут и места для стычки побольше будет. Легкий озноб предстоящей схватки охватил меня, и я успел подскочить к двери и рассмотреть в щелку наверху, как Зураб загоняет алабая в загон и закрывает дверцу ограды.

Так, один серьезный противник изолирован, зато еще двое идут к Зурабу, по взмаху его руки, открывают ворота и входят на двор. У одного в руках есть что-то длинное и гибкое, он немного размахивает этим предметом, и я слышу звон цепи. После чего возвращаюсь на свое место, пытаясь осмыслить свою промелькнувшую догадку.

– Они хотят посадить меня или заковать на цепь, чтобы я остался здесь и никому не смог ничего рассказать, – доходит до меня, – И пользу общему делу принесу, сняв с хозяина обязанности поливать и ухаживать за кустами пахучей травы.

Хотя, чего гадать, сейчас мне объявят мой приговор.

Действовать придется быстро, чтобы хозяин не успел сбегать за ружьем, которое, по-видимому, осталось в машине. Втроем, понятно, крепкие простые мужики не боятся профессора-ботана с кафедры ботаники и биологии, которого придется пару раз ударить, для полного внушения и приведения к покорности. Пусть профессор и крепкий с виду, только по разговору – беспомощное создание.

Мужики негромко переговариваются, только, похоже, на родном языке.

Гремит навесной замок и дверь распахивается, вслед за Зурабом вваливаются его подельники, в таких же немарких, синтетических брюках и светлых рубашках, оба жгучие брюнеты, из рубашек у всех троих выглядывает густая поросль черного меха.

Очень крепкие парни, скорее, мужики, лет тридцати – сорока, плотные и коренастые, не уступают Зурабу, по виду, в силе и настроены решительно. У одного длинная цепь в руках, у второго – несколько веревок.

– Тэбэ хто разрэшиль вниз? – встреча начинается сразу с наезда Зураба. Понятно, создает чувство вины у гостя, что тот зашел туда, куда ему не разрешали. Зашел и теперь придется ответить за проступок.

Мужики останавливают свое продвижение ко мне и ждут ответа. Хорошие все же люди, дают возможность показать себя нормальным человеком, а не тварью дрожащей. Как отвечу, так и будут, возможно относиться, наденут цепь с уважением или просто, на пинках.

– А, что, уважаемый Зураб, какие то проблемы? – интересуюсь я, – Вы мне ничего не запрещали. Да и не можете, по праву гостя. Есть такое понятие, – повнушительнее добавляю я.

Сошлемся на святые для горцев обычаи.

Вижу, что такое сравнение хозяину не нравится, он раздраженно мотает головой и командует:

– Нэ о чем гаварыть! Дэржите его.

И, добавляет на своем грузинском несколько слов.

– Смотрите, я предупредил! – и я демонстрирую небольшой ножик, – Кто-то может умереть сегодня.

Ножик столовый и не сильно пугает решительный парней. Свой кинжал я не стал брать с собой, он точно тянет на статью. Если на словах я смогу отговориться при проверке органами, то, такой аргумент потянет на более серьезную проверку.

Мужики подхватывают стулья и напирают на меня, толкая ими вперед и прижимая меня в угол, я сопротивляюсь и, уловив момент, с малым применением маны отбиваю стулья прямо в лицо каждому из помощников Зураба. Достается им хорошо, у одного разбита губа, прямо распорота об острый угол, он отскакивает и пытается нащупать повреждения, второй получает в район лба и отлетает на пару метров, ошарашенно тряся головой.

Зато Зураб кидается на меня и, обхватив поперек туловища, окончательно зажимает в углу, лишая возможности сопротивляться. Разъяренные мужики скоро опомнятся и понесутся ко мне, размахивая кулаками и явно желая устроить мне большую взбучку, отлупить до полусмерти за нанесенные повреждения и ущемление чести и достоинства.

– Хана, тэбэ, профэсор Пашка, – шипит в ухо хозяин, не прекращая с огромной силой держать меня за руки. Я могу попробовать ткнуть его в живот зажатым в руке столовым ножом, с использованием маны даже вогнать его в тело, только хозяин мне нужен относительно целый, пусть и поврежденный, но, чтобы обойтись без больницы и госпитализации.

Мне тоже, кстати, совсем не стоит получать какие-то повреждения лица, чтобы не привлекать в дальнейшем лишнего внимания органов правопорядка и прохожих. Хватит и моих кудрей не чесанных с бородой.

А, это – неминуемо, мужики замордуют меня сейчас без шуток, до потери сознания, поэтому я с силой бью лбом сбоку по голове Зураба, которую он прижимает к моему правому плечу. Прием этот мне несколько раз показал Торк на тренировках, но из моего положения его не провести с эффективной силой удара, я могу только коснуться лбом его макушки головы.

Зато я могу подключить ману и удар выходит для Зураба очень сильным, он, оглушенный, падает на колени и руки сползают вниз на пол, перестает удерживать меня, и это очень вовремя.

Первый помощник уже бросил стул и подлетает ко мне, размахиваясь на мощный удар, который должен выбить из меня сознание. Я зажат в углу и маневрировать не получится, под ногами еще и хозяин мешается. Поэтому я небрежно бросаю руку с добавлением маны ему навстречу, и мужик улетает под стол, где и замирает, снеся по дороге еще один стул.

Второй, немного запоздал и теперь приходит его очередь вступить со мной в рукопашный бой, который кончается одним ударом, даже без маны, в удачно подставленную челюсть. Руку охватывает острая боль и я понимаю, что решение не использовать ману оказалось в корне неправильным, я сильно разбил руку об его челюсть и теперь придется лечиться артефактом. Второй тоже улетает в угол и замирает неподвижно.

Так, он вырублен ненадолго, первый побольше полежит без памяти и еще остается Зураб, сидящий на коленях и упершийся лбом в стену дома. Он еще опасен, и я бью его ногой, удобно приметившись, прямо по голове и она стукается в добавок снова об стенку, хозяин падает на спину, безвольно раскинув руки в стороны.

Все, конец!

Все сестры получили по серьгам, и я могу осмотреться и поднять те веревки, которыми меня собирались вязать. План, что делать дальше, у меня примерно продуман и я приступаю к фиксации неподвижных соперников, используя немалый свой опыт, полученный в Гильдии.

Первым вяжу мужика, получившего нокаут без маны, он должен скоро очухаться. Потом очередь доходит до Зураба, уже начинающего приходить в себя, крепкий все же дядька на голову. Я успеваю прихватить его за кисти сзади и накинуть петлю за одну из стоп, как он приходит в себя и обещает мне все муки ада, если я не развяжу его, путая слова, русские и грузинские.

– Еще поговорим, не торопись, – спокойно отвечаю я и вытаскиваю улетевшего под стол пособника, который все еще по виду в глубокой отключке, но, как только, я аккуратно переворачиваю его на живот, хватает меня за ногу повыше ступни и пытается уронить. Еще один хлопок маной и многострадальная голова глухо ударяется о бетонный пол, больше он мне не мешает и покорно оказывается связанным по рукам и ногам. Крепкие парни, но и у их есть свой предел прочности.

Я связываю ноги первому клиенту и поднимаю цепь из крепких звеньев с тремя замками, висящими на ней. Ключи, наверняка, в карманах джигитов и я собираюсь найти их.

Глава 6 СОЛИДНЫЕ НАХОДКИ И ДОЗНАНИЕ

Ключи оказались, как специально, у последнего из обшаренных мной пациентов.

Хотя, я бы все равно всех обыскал, ведь народная мудрость меня еще ни разу не поводила. Что у самого плохого человека можно найти немало хорошего, если тщательно обыскать его тело.

Пока шел кропотливый обыск, народ начал приходить в себя, осознавать свое положение в изменившейся системе координат и реагировать на это изменение по-разному.

Среди найденных на них вещей оказалось немало денег в бумажках и мелочи, ключи от жилья и трех замков для меня, расческа и сигареты. Все поголовно болгарские «Родопи» и «БТ» в нагрудных карманах рубах, еще одно доказательство, что я в Союзе. Денег тоже хорошо вышло, видно, парни – не бедные, у одного – 35 рублей, у второго – 42 рубля с мелочью, меньше всего нашлось у Зураба – всего 18 рублей. С тем, что я нашел, набирается уже 122 рубля, средняя зарплата, насколько я помню, для начинающего инженера. С такими средствами можно куда-то уехать, только про решение вопроса с паспортом не стоит и думать. Да и вообще, без связей местных мафиози, мне о документах можно и не мечтать. Придется этим заняться вплотную, как уеду из этого, местами гостеприимного дома.

Если Зураб не захотел примириться с тем, что профессор Пашка оказался сильнее и круче, он и высказывался по этому поводу, не жалея мои уши, своими грубыми и некультурными фразами, то, остальные двое пособников помалкивали пока и смотрели, ожидая, как я буду реагировать на такое сквернословие. Поощрять недовольство оказалось явно не в моих интересах, мне от пленников требуются честные и обстоятельные ответы на свои вопросы. Мужики, в принципе, не видели, как я играл профессора-ботаника, по их понятиям, и могли признать меня серьезным человеком, которому не западло и помочь, по жизни.

Но, у Зураба уже сложилось мнение обо мне, и он никак не хотел признать, что серьезно ошибся и попутал берега, ввел в непонятки уважаемых людей и только усугублял этим свое положение.

А, положение стало довольно шаткое, сами они криминальные люди и, наверняка, в милицию не побегут с заявлением. Тем более, содержимое парников – это очень серьезное преступление в особо крупных размерах и вмешивать органы правопорядка никто не будет. Даже, если они все умрут, остальные члены сообщества, просто прикопают их неподалеку или в любом удобном месте и будут искать злодея сами, а члены банды официально окажутся пропавшими без вести.

Судя по размаху бизнеса, его контролируют серьезные люди, которых в Грузии, даже при социализме, хватало всегда. Если я обойдусь без особо изощренного членовредительства, мужики, может, и не будут доносить старшим о такой промашке и невольном свидетеле, взявшем их в плен. Даже, если и расскажут обо мне, милицию подключать будут пассивно, без объявления в розыск по республике.

Использование маны они не увидели, ничего сверх естественного я не сделал, просто наносил очень сильные и концентрированные удары. Пожалуй, сейчас они побаиваются, что я какой-нибудь опер. Хорошо тренированный и подготовленный для таких захватов и жесткого допроса. Такой себе волчара, так легко прикинувшийся овечкой.

Придется мужиков успокоить, только сначала осталось Зураба вразумить, за нехорошие слова предъявить. Поэтому я подхватил грязную щетку, перевернул ее и воткнул пару раз в солнечное сплетение лежащему хозяину, как научился в гвардейской рукопашной школе. Зураб поперхнулся очередным ругательством, покраснел лицом от прилива крови и негодования, но заткнулся на пару минут.

– Нехорошо говоришь. Сам понимаешь, за такие слова наказан, – так я обосновал свое противодействие матам и оскорблениям.

Судя по лицам остальных мужиков, сильного осуждения мой поступок не вызвал. Зато, появился вопрос:

– Тибе, чего надо от нас? – спросил второй пленник, с трудом шевеля челюстью.

– Известно, чего – извинений и признания своей вины, – даже весело ответил я на давно ожидаемый вопрос.

– За что это? – уже с гораздо меньшим акцентом спросил первый пленник.

– За нарушения законов гор и гостеприимства, – это такая первая попытка объяснить свое видение произошедшего с моей стороны.

– Законы гор – наши законы, посторонних они не касаются, – легко ушел от признания вины первый, более подкованный на язык и говорящий почти без акцента.

– А про гостя? Нам виднее, кто гость, а кто – подсыл. Мы тут хозяева, – сказано категорично и однозначно.

Ага, настаивают на версии своего взгляда на жизнь и произошедшую стычку.

– Цепь эта, это очень нехорошо, – я поднял всю цепь целиком и, не спеша, открыл все замки, подобрав ключи и оставив их в замках.

– А, что ти хотел? Пришел в наше место, все разнюхал и думаешь спокойно уйти? – не сдавался разговорчивый первый пленник, – Развяжи нас, ми сядем и поговорим, как мужчины.

Интересное предложение, можно поступить и так, только забрав ружье из машины, проверив собаку, насколько она надежно закрыта. Но, вынужден буду отказаться, мужики снова полезут в драку, похватав подручные предметы, придется их глушить еще серьезнее. Про это меня предупреждает мое умение отличать ложь от правды. В таких игрищах возможно всякое, вплоть до переломанной шеи или, как минимум, в лучшем случае, рук и ног.

На хрен мне такой праздник, по второму разу – будет еще веселее и травмоопаснее.

Зато, люди уже признают, что имели нехорошие намерения, пусть и косвенно. Я же собираюсь их пограбить, нужно небольшое моральное обоснование для задуманной реквизиции и операции «Ы» – все отнять и поделить, в мою пользу.

– Вы тут полежите, подумайте над своим поведением, неправильными поступками и чем можете отблагодарить своего победителя, – с этими словами я вышел на улицу, раскрыв по шире дверь, чтобы намекнуть пленникам, что буду за ними присматривать.

Мужики попробуют, конечно, развязать друг друга, только ждет их облом. Несмотря на общее, не слишком перетягивающее конечности состояние веревок, узлы затянуты намертво, в Гильдии я прошел очень хорошую школу. Крос мне все подробнейше рассказал и показал, как связать пленника так, чтобы он не мог ничего поделать с путами, но руки и ноги не затекали сразу и не надо было постоянно контролировать пленников.

Мои, попавшиеся в силки, узники местного замка Иф могут еще попробовать столкнуть ножи или еще что острое со стола, только я забрал все такие предметы и сложил их на подоконнике, куда им не добраться, как бы не старались.

Пес мне очень обрадовался, когда я один вышел из дома и начал бросаться на свою загородку с такой силой, что я задумался, удержит ли она его, ведь, сделана, наверняка, с кавказским пофигизмом. Да, щеколда уже чудом не выскакивает от толчков могучих лап зверюги и самое время ее завязать веревкой, за которой я возвращаюсь обратно, в дом. Пока прижимаю щеколду вниз и надеюсь, что пару минут она продержится, похоже – что проблема только в ней, столбы и забор, на вид, довольно крепкие. На подходе к двери я слышу горячий диалог, только на грузинском языке, и замечаю, что пленники немного переместились поближе друг к другу.

– Нехорошо это, – снова повторяю я, отрезав ножом кусок веревки и, прихватив под руку одного из мужиков, лежащего посередине между подельниками, вытащил его легко на улицу, полежать перед домом. Мужик не стал довольнее, что его вытащили из душного дома на красивую травку, но, и на жизнь не стал жаловаться.

Перенес эвакуацию со стоическим терпением.

Я, пока, завязал щеколду веревкой, чтобы собака не присоединилась к нашему общению, став его активным участником. Тогда, ее придется глушить маной, народ поймет, что что-то со мной не так и возникнут новые вопросы и проблемы.

Пусть, я останусь в их памяти, как обычный человек, просто обладающий большой силой и поставленным ударом. Каких много на свете.

Я подошел к машине и с удовлетворением обнаружил ключи в замке зажигания, как и подумал, когда не нашел их в карманах Зураба.

Отлично, транспорт имеется, уехать на несколько десятков километров я смогу, из этих предгорий в обжитые места. Только, помню я, тогда везде стояли посты ГАИ, про их расположение узнать необходимо у моих пленников. Как и про все населенные пункты до этих постов, проезжать через них я не рискнул бы, да деваться некуда. Наверняка, новое лицо за рулем знакомой всем машины тормознут и что делать?

Вступать в открытое противостояние с милиционерами мне ни к чему, после такого придется срочно возвращаться в Храм. Поэтому, надо хорошо запомнить дорогу обратно к этому месту, чтобы не заплутать на узеньких дорожках в предгорьях. Придется позаимствовать простыню у хозяина и отмечать все важные места, типа поворотов, лоскутами из нее.

Я сейчас приступаю к осмотру и откровенному обыску Жигулей, машины, немного мне знакомой, по стажировке в колледже и редким случаям, когда такие пригоняли на сервис. Наш работал по ценам выше среднего и поэтому, такое дело случалось нечасто.

Так, что же Зураб достал из тайника?

Деньги или документы?

Первым делом я обыскиваю салон и нахожу под сидением водителя толстый лопатник из блестящей кожи. Красивый такой, напомнил мне мой щегольский портфель, с которым я так важно ходил на службу в Ратушу.

В лопатнике нашлись купюры, солидная пачка, но, безо всяких документов. Я посмотрел в бардачке и за солнцезащитными козырьками, нигде их нет, ни документов Зураба, ни на машину. В принципе, если кататься по местности, где все знакомы, то, по местным понятиям, все и так знают друг друг, чтобы не останавливать просто так. Я включаю зажигание и хочу проверить, сколько бензина в баке, только указатель ничего не показывает. Как я и думал, машинка ушатанная у такого хозяина, похоже, что она не своя, для работы на плантации выдана, всего скорее. Да и должность не очень солидная и слишком рисковая для такого взрослого мужика, похоже, что залетчик – мой хозяин, для местных авторитетов. Накосячил где-то серьезно и теперь отбывает срок на плантации.

Зато в бардачке находится подробный атлас дорог Грузинской ССР, выпущенный в 1980 году и выглядящий вполне свежим. Посмотрю я его потом, как и посчитаю деньги в кошельке. Пора проведать моих пленников, не замышляют ли чего против моей милости.

Возвращаюсь в дом, мимо беснующейся собаки, смотрящего по сторонам, в надежде на помощь, вытащенного на улицу пленника, пытающегося отвлечь меня разговором. Но, я не обращаю внимания на его вопрос, долго ли я собираюсь держать его связанным и заскакиваю в дом, предварительно осмотревшись с порога, остались ли красавцы связанными и не поджидают ли меня со стулом в руках.

Не поджидают. Только успели сползтись, как змеи и пытались, судя по теперешнему положению, развязать друг друга, что сделать на ощупь довольно трудно и, почти невозможно, не видя соседа и лежа спиной.

Но, все же стараются и не сдаются, крепкие морально мужчины.

Лопатник я опускаю в карман своих немецких штанов, ключи тоже и кладу атлас дорог на стол. Погрозив пальцем непослушным мужикам, утаскиваю второго помощника на улицу, оставив Зураба одного в доме. Оттаскиваю его подальше от лежащего подельника и бросаю около дерева цепь с замками, кажется, я придумал, как оставить своих пленников здесь, чтобы не рисковать скорой погоней, и они не померли из-за стянутых рук и ног. Ведь видно, что пытаются изо всех сил порвать веревки и те, только плотнее, впиваются в запястья рук. Так и до ампутации дойдет, если сегодня никто не появится спасать пропавших граждан.