Текст книги "Миллионеров украшает скромность"

Автор книги: Инна Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7

Если вы хотите остаться неузнанной или ввести в заблуждение кого-то, кто вас знает, ни в коем случае не прибегайте ни к темным очкам, ни к низко надвинутым шляпам. Когда лицо стараются скрыть, это подозрительно. Действовать следует наоборот: надо выставить на обозрение все, что раньше прятали, а то, что до этого бросалось в глаза, хорошенько изменить.

Я поступила именно так.

Шляпу я швырнула в спортивную сумку, туда же полетели очки, джинсы и рубаха. Волосы повязала ярким шелковым платком.

Теперь я выглядела именно так, как хотела, и притом лет на десять старше. Знаете, что старит женщину больше всего? Не морщины, а избыток неумело наложенной косметики.

Очередь у администратора рассосалась, и я подплыла к стойке. На своем отнюдь не безупречном немецком я осведомилась, в каком номере остановился господин Пагош.

– Простите, кто? – переспросил портье, и я с сожалением убедилась, что учился он значительно прилежнее, чем я. По крайней мере, по одному предмету.

А вдруг он полиглот? И, видя мои затруднения, предложит изъясняться на родном языке? Мне тогда что, переходить на венгерский?!

– Господин Па-гош, – повторила я по слогам.

– Минуточку, я уточню, – пообещал администратор и полез в свой талмуд.

У меня сложилось впечатление, что он заранее знает ответ, и третий покойник останавливался при жизни в другом месте.

Добросовестно пролистав гроссбух, парень с сожалением известил меня об отсутствии искомого господина. Вот ведь невезуха, я же чувствовала, что с ним не выгорит.

– Не может быть! – пискнула я. – Он мне говорил!

В глазах обласканного женским вниманием собеседника мелькнуло понимание. Вероятно, если бы он взялся вспоминать, что говорил представительницам противоположного пола и сколько раз забывал о своих посулах, я скончалась бы по причине старости.

– Боюсь, здесь какое-то недоразумение, – осторожно начал он, но я не дослушала.

– Он мне солгал! – взвизгнула я. – Теперь я понимаю, в чем дело! Он хотел от меня просто отвязаться и нарочно назвал первый попавшийся отель! Мерзавец!

Даже если собеседник был заинтригован и ему не терпелось узнать подробности нашего знакомства и обстоятельства, предшествовавшие расставанию, волновать несчастную он не осмелился. Поэтому я перевела дух и завыла:

– Негодяй! Так обойтись с влюбленной женщиной! Предатель!

Я награждала неверного любовника все новыми эпитетами (надо же, оказывается, мой немецкий не так уж ограничен), и до херувима начало постепенно доходить, в какое скверную историю вляпался он лично. Только представьте: стоит перед таким красавцем баба и поливает оскорблениями. Негодяй, мерзавец, подонок! Бросил меня, бедную, обманул и обесчестил. Что должны подумать окружающие о его моральном облике?

Сообразив, что под угрозой оказалась репутация, а значит, не исключено, и трудоустройство, парень покрылся холодным потом. Я же продолжала поносить его собрата, стараясь не слишком повторяться. Предателя я заменила на свинью, а негодяя на собаку. При этом жутко сокрушалась, что не могу перейти на родной язык и еще красочнее поведать об оскорблении, нанесенном мне сыном хромого ишака и старой больной каракатицы.

Парня скрутило не на шутку, я даже начала опасаться, не забьется ли он в припадке. Глянув на его трясущиеся руки, я обнаружила причину столь болезненной реакции: обручального кольца не имелось. Будь он женат, к бабским истерикам относился бы куда спокойней. Уже на третьем году совместной жизни даже самые чувствительные особи привыкают к претензиям законной половины и спокойно продолжают просмотр любимой телепередачи, даже если супруга разбудила воплями бомжа, дремавшего в соседнем подъезде.

К стойке потихоньку подтягивался народ, и я решила, что пора закругляться. Не вызвал бы какой благодетель перевозку.

Сунув руку за пазуху, я достала сложенный вчетверо портрет. Надеюсь, я не перепутала, с какой стороны что положила? Нет, все оказалось в порядке. Я пихнула под нос обезумевшему администратору изображение безымянного покойника под номером два и изрекла:

– Все красивые мужчины мерзавцы!

Несчастному было, по-моему, уже все равно, а вот у соотечественника, не устоявшего перед искушением и заглянувшего мне через плечо, вырвался возглас недоверия. Несмотря на то что меня покоробила манера земляка встревать в чужие разборки, в целом с ним нельзя было не согласиться. Сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме любящей родительницы, отдавал должное «неотразимости» покойного.

Взгляд портье, пялившегося на набросок, начал приобретать осмысленность, и я с облегчением вздохнула. Ну, точно! Уж этот остановился именно здесь.

– Так он же не Пагош! – выпалил парень и затараторил. – Это господин Джеймс Томас, американец!

Не дожидаясь, пока бедолага очухается и уличит меня в обмане (согласитесь, если покойный был американцем, скрыть этот факт от любящей женщины он не мог. Хотя бы потому, что американцы крайне неохотно учат иностранные языки. Принять янки за своего соотечественника, венгра, было бы затруднительно), я потребовала немедля предъявить лжеца.

– Где он? – возопила я.

– В морге, – ляпнул придурок и от осознания собственной глупости чуть не зарыдал. Ведь сейчас эта безумная устроит такое представление, по сравнению с которым все предыдущее покажется легким отступлением от светского этикета.

Дама, однако, проявила завидное хладнокровие. Известие, что любовник ее не «продинамил» и не променял на другую, а всего лишь помер, придало ей сил.

– Как это случилось? Расскажите мне все! – потребовала она, то есть я. Можете не сомневаться, все, что парень знал, он выложил незамедлительно.

Джеймс Томас поселился в отеле около двух недель назад, конкретно в номере 309 на третьем этаже, и несколько дней назад с ним приключился несчастный случай.

– Сердце? – прошептала я.

Парень замялся, и я схватила его за руку:

– Ничего не скрывайте. Я сильная, я переживу!

Несмотря на то что вдаваться в подробности портье не стремился совсем по другим причинам, – не ошибусь, предположив, что он давал подписку о неразглашении или, по крайней мере, с него взяли устное обещание, – ему пришлось «колоться». Но разговор теперь велся шепотом, так что даже самые заинтересованные мои соотечественники (иностранцы, как вы догадываетесь, лезть в чужие дела себе не позволяют), убедившись в невозможности насладиться продолжением спектакля или разжиться информацией для сплетен, рассосались.

Итак, мой незапятнанный возлюбленный был, как и Пагош, убит ножевым ударом. На задворках «Крита», одного из крошечных ресторанчиков на набережной. Виновного ищут и непременно найдут. «На поиски убийцы брошены лучшие силы болгарской полиции», – заверил администратор.

«Несчастная страна, если Крысилов – это лучшее, что у нее есть», – подумала я, но успокоила себя соображением, что портье явно преувеличивает, а следовательно, государство в состоянии обеспечить безопасность своим гражданам и приезжим.

Убедившись, что больше выжимать из парня нечего, я удалилась. И хотя не стала ему советовать принять рюмку коньяку для восстановления душевного равновесия, не сомневалась, что красавчик и сам догадается. Даже если до сих пор на работе в рот не брал ни капли или давно присоединился к членам общества анонимных алкоголиков, которые к спиртному вообще не прикасаются.

В «Макдональдс» я пошла в своем обычном виде. Боевую раскраску уничтожила косметическими салфетками, волосы распустила, а леопардовое великолепие сменила на привычную джинсу. Разговор с красавцем на ресепшене подтвердил, правда частично, мою догадку о том, что убитые жили там же, где и я. По крайней мере, двое из трех.

И что дальше? А дальше я собиралась побродить по отелю и обнюхать его закоулки. Может, это и глупо, а может, натолкнет меня на какую-нибудь идею. Да и присмотреться к основному контингенту не мешает. Придется теперь проводить больше времени в холле. Только не в смену херувима. Береженого бог бережет.

Разумеется, в шестом часу публика за гамбургерами не ломилась. Это все-таки курортная зона, и час пик в заведении не имеет отношения к окончанию восьмичасового рабочего дня. Теснота здесь бывает в основном в обед. Ужинать туристы предпочитают в ресторанах, а вот перекусить по-быстрому, чтобы без задержек опять рвануть на пляж, – это да. С двух до четырех тут не протолкнуться.

Подойдя к прилавку, я обнаружила, что ужасно голодна. Не скажу, что не едала ничего вкуснее здешней пищи, но от запаха закружилась голова и рот наполнился слюной.

На моем подносе нарисовались чизбургер, кока, шоколадное мороженое и ванильный коктейль. Подумав, я добила за пару пирожков с вишней. Не осилю сейчас – возьму с собой. Пристроившись за угловым столиком, позволяющим держать в поле зрения все помещение, я приступила к трапезе.

Признаюсь честно, вспомнила, зачем я сюда пожаловала, только после того как расправилась с газировкой и чизбургером. Почувствовав, что почти насытилась, я принялась ломать голову, к кому из персонала прицепиться. Выбор был вообще-то невелик. Обращаться с расспросами к кассирам и продавцам бессмысленно. У них настоящий конвейер, и, даже случись здесь откушать американскому президенту, они бы его не опознали.

Оставались уборщики. Те, кто уносят использованные подносы и выгребают мусор из-под столиков, конечно, тоже не вяжут носки в рабочее время, но все равно у них режим поспокойней.

Я стала присматриваться к снующим туда-сюда ребяткам. Все молодые, лет до двадцати пяти. Три девушки и парень, правда, не тот красавчик, на которого я засматривалась в первый визит, но тоже симпатичный. Сегодня молодые люди меня не интересовали. Что поделаешь, мужчины не замечают детали. Ни кто как одет, ни кто чего сказал, а уж запомнить посетителей своего же пола, к тому же без явных отличительных черт, вроде неструганой деревяшки вместо правой нижней конечности или здоровущего нахального попугая на плече, – вообще не в состоянии.

Вскоре я обнаружила, что девушки довольно много времени проводят в зале, наблюдая за посетителями. То есть не столько за клиентами, сколько за освобождающимися подносами. Как бы то ни было, следовало попытаться. И начну я, пожалуй, вон с той расстроенной девчушки небольшого росточка. Такое впечатление, что она с трудом удерживает слезы.

Перебирая предлоги для ненавязчивого знакомства, я прикинула, что могло растравмировать уборщицу. Может, конечно, скончалась ее тетка, а сбережения оставила собачьему приюту. Не исключено также, что ее обошли повышением и кто-то понахальней перехватил завидную должность старшего помощника младшего менеджера. Но лично я поставила бы на другое. Если нежная весенняя травка, закустившаяся на ее голове, – давнее приобретение или если она ее сильно украшает, я готова признать свою полную профессиональную непригодность.

Дождавшись, когда девушка окажется поблизости, я «ненароком» смахнула свой коктейль. Стол украсился роскошной лужей, а на полу образовалась большущая клякса в форме бабочки.

– Ах, простите, – забормотала я покаянно. – Как неловко получилось. Где у вас тряпка для пола?

– Все в порядке, – пролепетала несчастная и всхлипнула.

Чуть не силой выдрав у нее тряпку, я принялась возюкать по столу, девушка убежала за шваброй.

Потрудились мы на славу. Как я и предполагала, у бедняжки не выдержали нервы и она выплакала свое горе.

Основную причину траура я угадала абсолютно верно, хотя мою новую знакомую, Галину, кроме этого преследовала целая цепь злоключений. Сначала ее молодой человек уехал в Германию погостить у родственников и там остался. Это она хоть и с трудом, но пережила и отплакала. Потом ее заклятая «подружка» вышла замуж. И ладно бы за сирого и убогого! Она выскочила за бизнесмена из Швеции. К тому же молодого и красивого. Со вторым испытанием Галя справлялась значительно дольше. И наконец, когда она все-таки сумела взять себя в руки и снова ощутить вкус к жизни, ее изуродовали в парикмахерской.

– Галочка, – проникновенно сказала я. – Не в моих силах вернуть тебе друга. Но раз он отказался от такой девушки, он тебя не стоит. И чем скорей ты про него забудешь, тем быстрее в твоей жизни появится новый ухажер. По поводу «подружки» могу только посочувствовать и посоветовать не терять надежду, – по статистике разваливается каждый третий брак. А вот что касается волос – тут никаких проблем. Все поддается исправлению и кардинальному улучшению. Я – парикмахер высшей категории и, поскольку провинилась, готова сделать из тебя конфетку в любое удобное время.

Поломавшись для приличия, девушка вытерла припухшие глазки и выразила готовность отдать себя в мои руки. Мысль о том, что я могу сделать только хуже, ей в голову не пришла. И правильно. Хуже бы не стало, даже если б я обрила ее наголо.

Уговорившись встретиться завтра в половине четвертого у «Макдональдса» (у Галины как раз был законный выходной), мы расстались. Если не лучшими подружками, то уж, во всяком случае, хорошими приятельницами.

После поглощения высококалорийных «изысков» совесть не позволяла посетить вечером ресторан. Килограммы, от которых я только что счастливо избавилась, вернутся незамедлительно, если начать потакать всем своим слабостям.

Оставалось удовольствоваться прогулкой, и заодно нелишне будет прошвырнуться по парфюмерным магазинам и заглянуть на рынок. В «парфюмерии» я намеревалась обзавестись всем необходимым для превращения зеленой лягушки в знойную красавицу, а на рынке – купить фруктов. Около отеля они уж очень дорогие, а возле моря цены вообще взлетают едва ли не вдвое. С учетом того, что возникли незапланированные расходы, связанные с расследованием, если не экономить, к концу пребывания здесь начну голодать.

Отдохнув от праведных трудов и переодевшись в джинсы и кроссовки, я прицепила на пояс удобную кожаную барсетку и вышла из отеля. В девятом часу тут уже темнеет, зажигаются фонари и рекламные огни. К полуночи атмосфера романтической приподнятости достигает апогея. И только где-то в четыре поутру упоительно праздная ночь уступает права ленивому, сонному утру, когда усталые принцы и подгулявшие золушки погружаются в приятные сновидения. Бродить так долго я не собиралась: приобщение к празднику жизни пока откладывалось на неопределенный срок. И все равно променад в разноцветном сиянии сулил блаженную негу.

Глава 8

Во избежание свинюгеровских домогательств, утром я бегала и плавала совершенно в другом месте, а от завтрака воздержалась вообще. То есть поела на пляже и с гораздо большим аппетитом. Я выпила стакан свежевыжатого апельсинового сока и слопала брикет потрясающе вкусного шоколадного мороженого, а потом отошла как можно дальше от привычного места и накупалась всласть. Спина почти не беспокоила, но о загаре все равно думать было рано. Поэтому, ощутив приятную усталость, я двинула к месту встречи с югославами. Я уже привыкла к прохладной тени, отсутствию скученности, да и компании мне явно не хватало.

Нада оказалась на редкость трудолюбивой и связала уже почти всю скатерть. Между заплывами она с гордостью продемонстрировала шедевр, и я кинулась к своему рукаву. Не хватало привезти его обратно в том же состоянии! Для чего тогда, спрашивается, я таскала лишнюю тяжесть, тем более что при таком раскладе сумею связать и все целиком? В Москве мне уж точно не закончить.

Разумеется, доводить до абсурда я не стала и трудилась аки пчелка только в перерывах между купанием. Правда, теперь резко сократились возможности для общения. О том, чтобы вести беседу с югославами при обеих занятых руках, не могло быть и речи. Поэтому сегодня мы в основном просто друг другу улыбались, а активный треп вели в бассейне.

До свидания с Галиной оставалось полтора часа. Я решила, что надо закругляться, и сделала приглашающий жест в сторону бассейна. Нада кивнула, и мы спустились по скользкой металлической лестнице.

Какое счастье, что для мелюзги предусмотрен отдельный «лягушатник» с крошечным фонтанчиком и горкой в виде слоника! Он оттянул на себя основную массу детворы, хотя, к сожалению, часть осталась. Будь моя воля, я бы туда же окунула компанию англоязычных отроков лет десяти – двенадцати, затеявших игру с мячом. Они регулярно обдавали купающихся каскадом брызг, и, как ни беспокоило меня поначалу состояние моей прически, к тому моменту, как я собралась вылезать, о ней уже можно было не думать или думать в прошедшем времени.

Хотя изгнание мальчишек в заводь для дошкольников проблему бы все равно не решило. Даже при самых благоприятных условиях мне вряд ли удалось бы сплавить туда же здоровенную громкоголосую немку, с благосклонным ржанием принимающую ухаживания своего тщедушного, но настырного соотечественника. Парень регулярно подныривал и хватал благоверную за ноги. Не хочу брать на душу грех и подозревать затейника в измене, допускаю, что он просто обознался, но дважды он ухватил мои конечности, и не захлебнулась я по чистой случайности.

Отплевавшись, мы пристроились в самом мелком месте и занялись любимым делом. Обе успели стосковаться по общению. Чтобы зря не простаивать, Нада внесла рациональное предложение совместить приятное с полезным, и мы стали подпрыгивать. Говорят, способствует похуданию не меньше плавания. Я, правда, уже добилась определенных результатов в борьбе с целлюлитом, и спешное сжигание жира само собой снялось с повестки дня, но решила, что совершенствование спортивной формы еще никому не повредило, и с удвоенной энергией замолотила по воде ногами.

Нада скакала с еще большим энтузиазмом, потому как собой оставалась недовольна. На мой взгляд, у нее все замечательно, но женщины оценивают себя более пристрастно. И если уж ей так хочется, пусть худеет. На всякий случай я рассказала ей про способ своей сменщицы, скинувшей за месяц девять килограммов.

– Ешь одну морковку и яблоки, – втолковывала я, наглядно изображая сами овощи-фрукты и способ их употребления. – Хочешь – три на терке, хочешь – так. Но только яблоки и морковь! В любых количествах. – Я с размаху врезала кому-то локтем и смешалась. – Виновата, простите, I am sorry. – Я хотела извиниться еще и по-немецки, но мой прекрасный венгр, деликатно удерживаясь от того, чтобы потереть ушибленное плечо, остановил словоизвержение.

– Все в порядке, бывает. – Он даже выдавил из себя подобие улыбки и начал карабкаться по лестнице.

Я забыла, о чем мы с Надой беседовали.

Откуда тут взялся Иво? Он что, уже вернулся? Вроде планировал только завтра. А почему он меня игнорирует? Обиделся, что ли? Но ведь я его стукнула не нарочно.

Голос разума требовал прекратить размышлять о поведении коварного блондина, тем более что он чуть ли не самый подозрительный из всех моих здешних кавалеров, но почему-то к горлу подступил комок.

Обогатившаяся морковно-яблочной диетой Нада не пожелала оставаться в долгу и принялась «переводить» рецепт своей сестры. Ничего, в сущности, нового: после шести ни крошки, а до этого времени можно все, кроме… Дальше, как я поняла, следовал полный перечень всех существующих продуктов. Похоже, в список не попали только кокосовые орехи, земляные черви и отдельные виды пресмыкающихся.

Настроение непоправимо упало, а тема беседы была полностью исчерпана. Я прикинула, как мы выглядим со стороны, и поежилась. Две невменяемые бабы безостановочно прыгают, орут и машут руками. Ужас! Кошмар! Завсегдатаи-то к нам привыкли, их не покоробит, даже если мы вооружимся сигнальными флажками или азбуку Морзе начнем выстукивать, а вот Иво… Что он обо мне подумал!

– Ладно, – вздохнула я. – Пойдем, что ли? Мне пора.

Я собрала тряпки и поплелась к себе.

От расстройства чуть было не запамятовала, что сегодня моя очередь «окучивать» сестрицу. Хорошо хоть спохватилась вовремя, еще полчаса, и Елена капала бы валокордин.

– Да, я. Все в порядке, – бодро отчиталась я, – погода сказочная, море райское.

Интересно, сколько раз я уже повторила эту фразу? Я – не Ахматова, у меня словарный запас скудней. Елена, однако, обрадовалась так, будто я осчастливила ее поэмой.

– Что ты говоришь? А как Милуша?

А черт ее, твою Милушу, знает! Она мне не докладывает. Из-за нее, из-за паршивки, я должна грохать уйму валюты на пересказ мифических подробностей работы ее органов пищеварения, кровоснабжения и еще невесть какой ерунды.

– Милочка в порядке, – щебетала я. – Кушает хорошо, спит еще лучше, по утрам мы вместе делаем зарядку.

Что меня дернуло за язык, не представляю совершенно. С какой стати мне вдруг вздумалось похвастаться несуществующими Милушиными спортивными успехами, диву даюсь до сих пор. Племяшка и спорт вещи разнополярные, а также несовместимые и взаимоопасные. Сестрица немедленно переполошилась и заголосила:

– Вика! Что случилось?! Ты что-то от меня скрываешь?! Ты меня хочешь успокоить?! С Милочкой беда?!

– Да нет никакой беды! Пошутила я, просто пошутила! Понимаешь?

– Не понимаю! – Сестрица истерично разрыдалась в трубку, и я прокляла все на свете.

Надо же так расслабиться и потерять бдительность! На ерунде проколоться! И кто меня за язык тянул?!

– И почему вы никогда не звоните вдвоем? – наседала Елена. – Почему всегда по очереди? Вы что, вместе позвонить не можете?! Чтобы я поговорила с обеими?!

Так я и знала! Говорила же этой поганке! Ну и что мне теперь делать?!

Поганка была далеко, и призвать ее к ответу не было никакой возможности. Посему выкручиваться пришлось все-таки мне. Да и по совести говоря, я ощущала собственную вину – глупость сорвалась с моих уст, и покатившиеся лавиной подозрения спровоцировала именно я.

– Как ты не понимаешь? – заюлила я. – Это же двухзвездочный отель!

– Ну и что? – От удивления сестра сбавила обороты. – При чем тут звезды?

– Телефон у нас тут один, ясно? – Долгожданное вдохновение снизошло на мою измученную душу, и я затараторила: – Телефон один, желающих уйма, приходится в очереди стоять минут по сорок. Так чего ради мы вместе страдать-то будем? Мы и чередуемся.

– Господи, Милуша еще и в очереди стоит?! – взвилась сумасшедшая мать. – Одна, в духоте, в свой собственный отпуск! Как ты могла?! – заорала она, и я чуть не выронила трубку.

– Что ты предлагаешь?! – рассвирепела я. – Неожиданный крен в разговоре перечеркнул мои представления об экономии. С кредитки слетело уже втрое больше того, что я обычно отводила на один звонок.

– Как что?! Занимай очередь сама, а Милуся пусть подходит позже.

– Как это подходит?! – теперь сорвалась и я. Мои вопли разогнали начавшую было ветвиться очередь. Народ, оказавшийся поблизости, норовил прибавить шагу и побыстрей проскочить телефонную будку. – Она не может подойти, – бушевала я, – кто тогда останется в номере?!

– А зачем оставаться в номере?! – не сдавалась сестра. – Какая такая у вас необходимость? Вы что, вкалываете?! Вахтовым методом?!

Если сестра докатилась до сарказма, значит, она уже совершенно невменяема. В нормальном состоянии она пуглива, скромна и деликатна. И только я виновата, что разбудила в ней волчицу, почуявшую опасность, угрожавшую детенышу. На меня навалились апатия и тоска. Что я наделала! С нее теперь станется приехать!

Я мобилизовала жалкие остатки того, что когда-то именовалось нервной системой, и заговорила, как мне показалось, спокойно и размеренно:

– Мы выходим по очереди, потому что не можем оставить номер без присмотра. Деньги, документы, носильные вещи. – Я несла несусветную, сумасшедшую чушь и уже не могла остановиться. – Мы же не можем сдать все в камеру хранения! Или в сейфовую ячейку!

– Боже мой, у вас так воруют?! – прошептала сестра и отключилась. Я не удивлюсь, если она потеряла сознание.

«У нас еще и убивают!» – всхлипнула я и бегом кинулась в оклеветанный отель. Слышали бы меня его служащие. Они прокляли бы мой лживый язык. Тут, конечно, убивают, но я не слышала ни об одной краже. К угрызениям совести добавились новые. Можете себе представить, что творилось у меня на душе?

Наревевшись, я умылась холодной водой и засобиралась. И чего я впала в истерику? На меня совсем не похоже. Вот до чего дошла. Отдых называется. Если так пойдет и дальше, то из отеля я съеду не в тюрьму, а в приют для умалишенных.

Сказав себе еще пару «ласковых» слов для тонуса, я порылась в барсетке и достала клочок бумажки, где Милка нацарапала на всякий случай номер Леонова мобильника. Звонить, правда, разрешила только при чрезвычайных обстоятельствах, но сейчас как раз такие и есть. В общем, пусть звонит матери и объясняется с ней как хочет, я все равно ни на что больше не способна.

Отзвонившись Миле, я чуть повеселела. Уж не знаю, на сколько я наказала ее спонсора, но изложила разговор подробно и с комментариями.

– Ерунда! – утешила племяшка. – Звякни через полчаса, отчитаюсь.

Полчаса я не высидела и соединилась через двадцать минут.

– А я как раз только-только с Муськой попрощалась, – доложила Милочка. – Как я и говорила, все в порядке. Все остается по-прежнему. И не забудь, твоя очередь послезавтра! – напутствовала родственница.

– Да что ты ей хоть сказала?! – не выдержала я.

– У женщин свои секреты! – фыркнула мерзавка и отключилась.

Галина оказалась пунктуальной.

– Как хорошо, что ты все-таки пришла, – пискнула она и покраснела.

– Ну конечно, я всегда стараюсь держать слово, – успокоила я девушку, и она облегченно вздохнула. Не удивлюсь, если она всю ночь крутилась с боку на бок, размышляя, не передумала ли я. Знай она, как я в ней нуждаюсь, спала бы спокойно.

– Мы пойдем ко мне? – поинтересовалась девушка. – Я живу неподалеку, в общежитии. Только у меня еще четыре соседки.

– Зачем? У меня нет соседей. Да и ни к чему таскаться с пузырьками и бутылками.

Обнаружив, что живу я в двухзвездочной гостинице, девушка приуныла. Видимо, в ее понимании мастеру по прическам ниже апартаментов класса люкс опускаться не следует. Ну да ничего, посмотрим, что она скажет, когда я над ней поработаю.

Я усадила девушку и начала пристально рассматривать. Итак, что мы имеем? Глазки – так себе, маленькие и невыразительные. Губки получше – пухленькие. Но не чересчур. Хорошая кожа, довольно густые волосы. Если бы она не жгла их химией и не травила безобразными красителями или хотя бы делала это не одновременно, с прической не было бы проблем. Лицо овальное, правильной формы, значит, ей пойдет почти любая модель. Девушка заерзала, но я проигнорировала ее страдания. Надо определиться, какой образ я буду ваять.

Вы думаете, что в парикмахерском деле главное? Сделать ровную челку или добиться двусторонней симметрии? Ничего подобного! Важнее всего угадать суть клиентки, выбрать для нее гармоничный облик. Кстати, большинство женщин, даже если точно знают, чего хотят от мастера, далеко не всегда правы. И я, например, если дама тычет пальцем в фотографию Мэрилин Монро и требует сделать ей «то же самое», прежде всего прикидываю, что, кроме цвета волос, отличает клиентку от вожделенного образа. Если только годы, это полбеды, есть смысл попытаться, если же к пенсионному возрасту добавляется еще и два-три десятка лишних килограммов живого веса, я делаюсь непреклонна. Я не иллюзионистка. Правда, говорят, помимо прочих достоинств, я обладаю даром убеждения, – обычно только одна из десяти клиенток не соглашается с моими доводами и отвергает то, что я предлагаю. А я знаю точно – если дама за собой ухаживает, одевается со вкусом и стильно, из нее всегда можно вылепить конфетку и никакие жировые отложения не помеха.

– Галочка, выбор цвета у нас, прямо скажем, небольшой. Платиновая блондинка из тебя теперь долго не получится. Так что выбирай: черный или красное дерево.

Воспользовавшись тем, что девушка впала в прострацию и не способна дать отпор, я ее не только перекрасила, но и заново подстригла.

– Феном тебе лучше пока не пользоваться, – заявила я, заканчивая. – Волосы и так пересушены.

– А как же?

– Накручивай на бигуди или просто укладывай на мусс сухие. Я тебе серьезно говорю. Волосы ты уже измучила донельзя.

Галочка приготовилась всплакнуть.

– Глаза-то открой, – потребовала я, когда спрыснула свое творение лаком и тронула челку гребнем. – Или так теперь и будешь ходить с закрытыми глазами?

Взяв клиентку за руку, я отвела ее к зеркалу в душевой и встала рядом.

Уж не знаю, что несчастная надеялась увидеть, но, увидев отражение эффектной незнакомки, опять всхлипнула. Теперь, я полагаю, от счастья.

– Вика, ты из меня сделала настоящую красавицу, спасла, я ведь на себя чуть руки не наложила!

Вот спасибо, а я-то мучилась, как мне ненавязчиво перейти к нужной теме. Ухватившись за фразу о едва не случившемся самоубийстве, я поведала о схожих переживаниях.

– Да ты что! Не может быть! – не поверила Галочка. – У тебя такой вид, – она замялась, подыскивая слово, – уверенный. Я и не подозревала, что у тебя могут быть проблемы.

– Еще какие, – вздохнула я и пожаловалась на преследования со стороны полицейского.

– Что ты говоришь! – разволновалась похорошевшая девушка. – А ведь и к нам приходили из полиции. Про посетителей расспрашивали!

Наводящие вопросы подтолкнули Галину к изложению волнующей эпопеи, и я не могла не позавидовать тому, что ей перепали куда более положительные эмоции. И все потому, что с персоналом «Макдональдса» беседовал нормальный человек. Оказывается, среди болгарских полицейских встречаются и такие!

– Ну и что ты ему сказала? – перебила я нескончаемый поток дифирамбов в адрес симпатичного блюстителя порядка.

– Ничего. Я и не видела этих, ну, пока их еще не пристукнули.

Я чуть не зарыдала. Стоило грохать уйму денег на краску и бальзам, убивать чуть ли не полдня на благотворительность, чтобы выяснить, как мужественно выглядят и с каким достоинством держатся отдельные представители болгарской полиции!

– Зато Боженку, кассиршу, потом еще два раза вызывали.

– Она их видела? – встрепенулась я.

– Одного вроде видела, такого мелкого, с носом вроде сливы. Говорит, он у нас пару раз обедал, а вот насчет других не знаю. Нам их фотографии тоже показывали, но никто не опознал.

Ну и что мне теперь оставалось? Галочка опять затарахтела про запавшего в душу красавца, а я раздумывала, что делать. Ничего сколько-нибудь умного на ум не приходило.

– Ты будешь смеяться, но я все думаю, какой изобрести предлог, чтобы опять увидеть Стояна.

– Кого-кого?!

– Стояна, полицейского, который приходил. У него и фамилия такая же красивая. Кра-си-лов, – пропела Галочка и закатила глаза, а я чуть со стула не рухнула.

Этот людоед – предмет девичьих грез?! Как ни сложно было поверить, но пришлось. Иначе получалось, что в здешнем околотке два однофамильца, которые к тому же тезки, да еще и занимаются одним расследованием.

На прощание Галочка еще разок сбегала к зеркалу и предложила: