Текст книги "Идущие за лисой (СИ)"

Автор книги: Инга Фельтен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Смысл есть всегда

Довольно долго от Антона не было ни слуха, ни духа. Зоя хотела было написать ему сама, спросить, как продвигается «охота на лис» (ну и название!), но передумала. Если что-то поймает – сам сразу скажет, а если пока ничего не получилось – зачем лишний раз об этом напоминать? По правде говоря, Зоя вообще была не до конца уверена в реальности этой задумки.

К тому же забот и так хватало. Где-то на горизонте, впрочем, не таком уж далеком, маячили экзамены. В клинике сезонный наплыв пациентов достиг невероятных масштабов. Главврач даже попросил пятикурсников по возможности брать на неделе несколько рабочих часов, чтобы хоть немного разгрузить штатных ассистентов. Зоя, конечно, не могла оставаться в стороне. Она частенько приходила после учебы помогать в в процедурном кабинете и в стационаре, куда привозили пациентов в тяжелом состоянии. Стационара Зоя, правда, старалась избегать: почему-то ей стало очень трудно пробиваться сквозь ощущение бессмысленности борьбы. Она не сомневалась, что в ней говорит трусость, недостойная ни врача, ни студента. Но врачи и администраторы клиники ничего не замечали.

Вальтер проявлял живой интерес ко всем Зоиным делам. Он с пониманием относился к тому, что она иногда отменяла встречи, ссылаясь на жуткую усталость, только спрашивал, не может ли он чем-нибудь помочь.

«Боюсь, добавить к суткам еще часов пять-шесть все-таки не в ваших силах», – отшучивалась Зоя. Ей в самом деле было очень жаль пропавших свиданий, но она всерьез боялась заснуть прямо у Вальтера в машине.

Это были именно свидания – несмотря на всю его сдержанность, на то, что он продолжал обращаться к ней на «вы», и некоторые другие интригующие моменты. Например, то, что Зоя не приглашала Вальтера к себе, было совершенно естественно – но и он тоже не делал попыток позвать ее в гости или показать, например, свой рабочий кабинет. О себе он вообще рассказывал мало и только отвечая на прямые вопросы. Хотя его жизнь казалась Зое очень интересной, похожей на какой-то исторический роман: Вальтер родился в одном из кантонов Швейцарии от смешанного брака, с юности много ездил по миру, говорит на нескольких языках…

– Если хотите, мы съездим в Швейцарию этим летом, после вашего выпуска. Хотя, мне кажется, в Италии вам понравится больше… – мимоходом предложил он Зое в ответ на ее восхищенное «Наверно, там очень красиво!».

На выходных Вальтер возил ее за город, смотреть старинные усадьбы, или в какой-нибудь музей, или в кино. Он ничего не требовал и не ждал от нее и вообще все выглядело так, словно одно её присутствие рядом – само по себе огромная ценность.

Он очень постепенно сокращал дистанцию: садился чуть ближе, задерживал её руку в своей всё дольше и не сводил с неё взгляда, одновременно мягкого и уверенного, от которого у неё замирало сердце. А когда Вальтер в первый раз коснулся губами её губ – на одно лишь мгновение, нежно и еле заметно – Зоя почувствовала, что тает, как мороженое на солнце.

Девушка иногда задумывалась, что Вальтер вел себя совсем иначе, чем, по рассказам подружек, вели себя их кавалеры. Хотя, конечно, он ведь был намного старше. К тому же, наверно, давал о себе знать его швейцарский сдержанный характер.

***

Однажды Зоя, как обычно, пришла после занятий в процедурный, но администратор – та самая Наташа – чуть ли не со слезами принялась ее умолять:

– Зоечка, я тебя очень прошу… Давай ты сейчас часик-другой отдохнешь, может, домой съездишь, поешь, а к семи – половине восьмого приедешь и посидишь в стационаре? В процедурном сегодня пациентов мало, там Борисова сама справится.

– Ну, если очень надо, я прямо сейчас могу пойти в стационар, чего ждать-то? – вздохнула Зоя, смиряясь с неизбежным. В конце концов, долг есть долг.

– Сейчас рано еще, у нее операция только начнется. К вечеру, если повезет, должна будет проснуться… А у нас тут черт знает что, рук не хватает, Ольга Дмитриевна только поздно ночью сможет приехать, у нее там форс-мажор… С приема в стационар, сама понимаешь, никого не сдернуть…

– Подожди, подожди, я ничего не поняла. У кого операция?

– А, ты ж еще не знаешь... Нам сейчас привезли собаку. Состояние…

– Тяжелое? – сочувственно спросила Зоя.

– Хуже. Там совсем… – Наташа махнула рукой. Она была хорошим администратором, любила свою работу и искренне переживала за всех пациентов. И очень верила врачам, которые на ее глазах не раз уже совершали настоящие чудеса. – Но, знаешь, мне кажется, шанс есть.

– А что с ней?

– Напоролась в лесу на что-то. Разнесла себе все нутро в клочья, кровищи – море, удивительно, что вообще успели довезти. Молодец, живучая значит.

– Молодая?

– Нет, – призналась Наташа, – не молодая, а только и не старая совсем, хозяин сказал – одиннадцать лет исполнилось. А она такая… не очень крупная, сухая, поджарая, такие и до двадцати доживают. Причем собака-то золотая: людей потерявшихся ищет, представляешь? Смешная такая, серая, ушастая, зовут Альма…

Альма. Альмой звали собаку, которая нашла Зою много лет назад в диком лесопарке под дождем… Неужели та самая?!

– Так ты посидишь с ней, Зой? Ты ж понимаешь, ее после операции никуда нельзя везти, и одну оставлять нельзя…

– Да, Наташ, конечно посижу. Сейчас быстренько перекусить сбегаю и вернусь.

– Да не торопись, время есть еще. Главное ее до прихода Ольги Дмитриевны одну не бросать. Хочешь, я твоим преподавателям напишу служебную записку, что ты по распоряжению клиники всю ночь в стационаре просидела? На первую пару не пойдешь тогда, хоть отоспишься.

– Да не надо. Я и так нормально высплюсь.

Зоя буквально влетела домой, наспех проглотила ужин и крикнула кошке:

– Эсми, у меня ночное дежурство, пожелай удачи, что ли!

Она ни на что особо не рассчитывала, однако Эсмеральда не просто потерлась об ее руку, но даже запрыгнула на колени. Таких нежностей за ней еще не замечалось… Зоя растроганно погладила мягкую шерсть в акварельных разводах.

– Ты и правда все понимаешь, моя ты красавица!

В половине восьмого Красноперская, переодетая в «стационарный» халат, сидела под дверью операционной. Она не особенно удивилась, когда оттуда вышел Владимир Иванович – тоже, видимо, примчавшийся в неурочное время на помощь коллегам. Ну и собаке, конечно.

Соловьев кивнул Зое. Девушка успела заметить, каким усталым и откровенно расстроенным он выглядел.

Собаку устроили в стационаре в отдельном боксе, и Зоя уселась рядом на ворох одеял. Ее взгляд то и дело возвращался к Альме. Удивительно, но это в самом деле была та самая собака. Хотя, впрочем, что ж удивительного? Это лучшая ветеринарная клиника в округе и одна из лучших в стране, а Лебедевка не так уж далеко отсюда. Да и они, скорее всего, ехали не из самой Лебедевки, а откуда-то поближе. Тому, что собака дожила до одиннадцати лет, тоже удивляться не приходится: она не принадлежала к типу крупных, тяжеловесных пород, для которых десять лет – это уже глубочайшая старость.

Удивительно будет, если она выживет сейчас. Столько повреждений…

Зоя время от времени следила за температурой и дыханием, трогала грелку и держала под рукой несколько препаратов на случай, если что-то пойдет не так. Пока все было стабильно. Стабильно угрожающе. Нижняя граница допустимой температуры. Минимально допустимый ритм дыхания...

Собака слабо шевельнулась, приоткрыла мутные глаза и снова закрыла.

Не выживет. Не выживет… Ну и в чем смысл учиться, работать, стараться изо всех сил, проводить сложнейшие операции, что-то там говорить про мечту, если все равно – не выживет?!

В клинике все стихло: смена закончилась, осталось дождаться, пока подойдет Ольга Дмитриевна, ночная дежурная по стационару, и можно будет уходить.

Дверь тихо открылась. Зоя удивленно подумала, что время пролетело быстрее, чем она ожидала. Но вошла не Ольга Дмитриевна, а…

– Аза Магрезовна? – изумленно прошептала девушка, не веря своим глазам. Вот уж кого-кого, а её она увидеть не ожидала. Сказать по правде, Зоя – как и большинство её однокурсников – вообще не считала Азу врачом. Так, строгий теоретик по предмету, который непонятно зачем нужен. И вот она – тут, в стационаре, в боксе с то ли живой, то ли умирающей собакой?

– Красноперская? – отозвалась Аза Магрезовна. – Вы за ней присматривали после операции? Температура и дыхание в норме?

– Ну… вроде да, но…

– Хорошо, спасибо. Вы можете идти.

– А Ольга Дмитриевна…

– Я ее дождусь.

Зое больше всего на свете хотелось остаться и посмотреть, что будет дальше, но ее недвусмысленно выставляли за дверь. Все-таки она не удержалась:

– Может… я смогу как-то помочь? Только у нее все показатели на нижней границе, и я боюсь, что… что она… что это все…

Слово «бессмысленно» все-таки не прозвучало.

Зоя не договорила, застыдившись и того, что хотела сказать, и своего дрогнувшего голоса. Тоже мне, неженка чувствительная! И нашла перед кем нюни распускать – перед этой… каменной статуей!

«Каменная статуя» посмотрела на Зою с каким-то новым выражением. Как на человека, а не рассеянную владелицу недостаточно чистого халата.

– Спасибо, я справлюсь. А вы не бойтесь. Знаете пословицу: дорога возникает под шагами идущего?

– А?.. – хлопнула глазами Зоя.

– Жду вас в четверг на ЛИЯРе, – своим обычным, формально-деловым тоном ответила Аза Магрезовна.

Зоя кивнула, коснулась на прощание собачьей лапы и прикрыла за собой дверь.

***

Какая там служебная записка, какое «на первую пару не пойдешь»! Зоя всю ночь тревожно проворочалась (кстати, ей здорово повезло, что пришла Аза Магрезовна и отпустила ее пораньше: чудом удалось влететь в последний автобус), а когда прозвенел будильник, сна не было ни в одном глазу. Зою терзала одна-единственная мысль: переживет ли Альма эту ночь. Если переживет – то все будет в порядке, почему-то девушка была в этом уверена.

Еле дождавшись перерыва, Зоя кинулась искать Соловьева.

– Иван Владими… Владимир Иванович! – заплетающимся языком выговорила она. – Владимир Иванович, а вы не знаете, собака, которую вы вчера оперировали, Альма – она как? Жива?

Соловьев удивленно посмотрел на студентку. Откуда она вообще знает про вчерашнюю операцию? Ах да, она же сидела там под дверью, собиралась дежурить в стационаре…

– А почему вы считаете, что… ээ… есть другие варианты? При выходе из наркоза возникли проблемы?

– Не то чтобы… но… все показатели были на критически низком уровне, и возраст, и вообще…

Заметила, молодец. Конечно, она заметила. Других вариантов было больше нужного, и все они страшно не нравились Владимиру Ивановичу. Но он сделал все, что было в его силах, и теперь итог зависел только от живучести собачьего организма. Собака крепкая, ей бы жить и жить еще.

– По крайней мере, сегодня в шесть утра она была жива, если вас это утешит. Но вообще лучше позвонить администратору, которая, находясь в клинике, сможет подробнее рассказать о состоянии пациентов боксов, чем я – сидя на лекции, – невозмутимо ответил Соловьев.

Зоя выдохнула. Она чувствовала себя, кажется, счастливее, чем когда сдала вступительные экзамены.

– Владимир Иванович…

– М?

– А… Можно вопрос… Вчера в стационар приходила Аза Магрезовна, – тихонечко начала Зоя.

– Ну и?

– Но… она же… не… она… только по растениям?

– Аза Магрезовна, насколько мне известно, отличный специалист в своем деле. Я случайно встретил ее после операции. Она пообещала приготовить растительный препарат, оказывающий кроветворное действие и способствующий быстрому заживлению. Там в составе дуб, полынь, девясил…

– Подорожник, – еле слышно буркнула Зоя. Он что, над ней издевается?

– Может, и подорожник, я не помню точно, – все так же невозмутимо ответил Владимир Иванович. – В любом случае, хуже от него не будет. В чем у вас, собственно, вопрос? Если по точному составу препарата, то это не ко мне, это к Азе Магрезовне. Извините, у меня перерыв кончается. До встречи.

Ага, спросишь у вашей Азы. Как же.

Вечером Зоя снова сидела в боксе, хотя ее уже никто об этом не просил. Очень важно было убедиться, что собака – подумать только, та самая собака! – жива. Все-таки выжила, хотя, что бы там ни говорил Владимир Иванович, шансов у нее было немного.

Альма все еще лежала на грелке и была очень слаба, но выглядела заметно бодрее. Она посмотрела на Зою и слегка вильнула хвостом.

Смысл есть. Всегда есть смысл.

Личное дело

Безумный поток посетителей начал, наконец, иссякать, и студентов перестали привлекать к работе после занятий. Но тут как раз подкралась зимняя сессия, а следом за ней – долгожданная «гостевая» стажировка.

Зоя Красноперская, изо всех сил стараясь подавить в себе зависть, наблюдала, как ее будущие коллеги подписывают договоры в деканате и разбирают свои направления: Москва, Подмосковье, Нижний Новгород…

Ее несчастные Ясные Зори затерялись в какой-то далекой деревенской глуши. Место, где Зое предстояло проходить практику, даже не было удостоено названия ветеринарной клиники – оно именовалось ветеринарным участком. Штат – четыре человека. Основная деятельность – профилактика, реже – лечение заболеваний преимущественно крупного рогатого скота местных жителей и окрестных фермерских хозяйств.

Срок пребывания – две недели.

На самом деле производственную практику при фермах полагалось проходить всем. На третьем курсе. Ее и проходили – не то чтобы совсем мимо, но больше теоретически и, к тому же, в достаточно тепличных условиях. Для поклонников животноводческого направления, в конце концов, есть Аграрный институт в соседнем городе.

Но на этот раз Зою ожидало то, с чем она прежде никогда не сталкивалась.

Например, вскрытие двухмесячного поросенка, резко щелочная реакция всего патологического материала, диагноз – острое отравление содовым раствором.

Вакцинация против сибирской язвы лошадей и крупного рогатого скота в частном секторе.

Или взятие крови из яремной вены у коров для исследования на лейкоз – к счастью, лаборатория тут все-таки была.

Еще один поросенок с отравлением, но этого хотя бы успели спасти...

Зоя представляла себе, как будет рассказывать обо всем этом Вальтеру, и ей становилось смешно.

Впрочем, через несколько дней стало не до смеха. На прием принесли сибирского кота. Местный ветеринар, Григорий Васильевич, обрадованно кликнул Зою – ты, мол, тут у нас городская штучка, специалист по кошкам-собакам, вот, принимай людей. Котов, точнее.

Кот, по-видимому, еще недавно был шикарным пушистым красавцем. Но теперь он выглядел заметно исхудавшим, а шерсть утратила блеск.

– Он худеет и почти не ест, – печально призналась хозяйка кота, полная немолодая женщина с добрым лицом. – Мы как-то думали – само пройдет, а оно, вишь… не проходит, хужеет только…

Больше всего на свете Зоя боялась именно этих слов: «Думали, само пройдет». Очень хотелось сказать, что «думали» в этом контексте звучит как оксюморон.

– А давно он похудел?

– Да уж недели две как, если не больше…

Григорий Васильевич предпочитал не вмешиваться, давая новой сотруднице полную свободу действий.

Зоя провела все стандартные манипуляции, но ничего не обнаружила: температура в норме, слизистые здоровые, легкие и сердце в норме, пальпация брюшной полости ничего не дает…

– А рентген есть у нас? – тихонько поинтересовалась Зоя.

– Ты не поверишь, – фыркнул Григорий Васильевич. – Что, думала, совсем в волчью дыру попала?

Вот только рентген, к его удивлению, тоже ничего не показал. Зоя взяла кровь на анализы и попросила зайти через день.

– А ты молодец, ничего работаешь, – одобрил Григорий Васильевич.

– Спасибо, конечно, только я не понимаю, что с котом-то? У вас есть идеи?

– Если честно, я ожидал увидеть на рентгене что-то внятное. Ладно, подождем анализы крови…

Однако в крови тоже ничего не нашли.

Хозяйка кота пришла на повторный прием еще более расстроенная: питомца тошнило.

– Что ж такое, – причитала она, жалобно заглядывая Зое в глаза. – Такой охотник, такой мышелов, такой красавец… и ласковый… детки его так любят… Он щас-то вон какой, а раньше б не узнали его! И все вылизывается, вылизывается… Теперь уж, правда, не особо…

– Стойте-ка. – Зоя повернулась к Григорию Васильевичу. – А это не может быть волосяной шар? От вылизывания. Его на рентгене не видно! Одну минуточку, – добавила она хозяйке кота и утащила ветеринара за дверь.

– Эээ… может, наверно. И что ты предлагаешь?

– Операцию, Григорий Васильевич. Само оно никуда уже не денется, только если вместе с котом, вы же понимаете.

– Я-то понимаю… Только я такие операции проводил – на пальцах посчитать. Я-то, вишь, по коровам больше, да поросятам… Про этих – да, что хошь знаю. А с котом твоим… У нас из наркоза тут только золетил, на мелких-то. С ним аккуратно надо: неправильно взвесишь, и котик того… дышать забудет. На кастрацию-то я помню, как его разводить, а на полостную…

– А на полостную – я сама разведу, – уверенно ответила Зоя, вспоминая Азу Магрезовну и ее курс дозировочной дрессировки.

В самый последний день, когда Зоя уже собиралась на своей поезд, к ней прибежала хозяйка сибирского кота. Она тащила какую-то домашнюю снедь.

– Уезжаете, Зоечка? Ну ладно, доброй дороги вам. Вот, принесла, в поезде чай попить будет с чем. Котик-то на глазах поправляется, и кушает так хорошо!

Зоя счастливо улыбнулась. Пожалуй, Владимир Иванович оказался прав: поработать в Ясных Зорях действительно стоило.

***

Звонок раздался, как всегда, неожиданно.

– Привет. Ну чего, ты вернулась наконец-то со своей стажировки?

– Антон? Привет. Ага, вот вчера только. Есть новости?

– Можешь подъехать, как в тот раз? Автобус 34, на пятой остановке выходить, я встречу.

– Хорошо.

– В столовой сегодня борщ, не хуже финской ухи, – усмехнулся на прощание Антон и нажал отбой.

– Ну наконец-то. Я уж звонил-звонил, и в клинику заходил – мне ваш Соловьев сказал, на две недели ты слегка недоступна.

– Угу, было дело. Так что? Неужели что-то поймал?

Настоящий охотничий азарт, охвативший упорного физика, передался Зое. Она с нетерпением смотрела, как Антон выносит из-под стола знакомый старый приемник, что-то подкручивает, сверяется с какой-то бумажкой, включает…

В кабинете раздался довольно мерзкий, но очень знакомый звук. Точно такой был на записи после всех этапов обработки.

– Вот оно! Узнаешь?

Антон сиял, как начищенный самовар.

– И что дальше? – нетерпеливо спросила Зоя, энергично покивав. – Теперь мы сможем его перехватить? Кстати, а что вообще ты собираешься с этим всем делать?

– Хороший вопрос. Для начала, полагаю, стоит найти источник сигнала на местности. А дальше…

– А дальше?

– А дальше действовать по обстоятельствам.

– Допустим. А как будем искать, ты уже придумал?

– Ну, вообще такие штуки придумали задолго до меня, – усмехнулся Антон. – Но, поскольку ключевое слово тут – «задолго», то мне пришлось изрядно поскрипеть мозгами.

«Хорошо, когда есть, чем скрипеть», – подумала Зоя. Люди, разбирающиеся в физике на таком уровне, вызывали у нее почти суеверный трепет.

– Смотри. Знаешь, что это за штуковина?

Антон вытащил откуда-то из-под кучи бумаг странное приспособление: металлическую коробочку, по форме напоминающую кухонную лопатку, с прорезью для шкалы, расположенной кругами. Сбоку коробочки было круглое колесико – видимо, регулировать ту самую шкалу – и толстая кнопка. Вся эта конструкция крепилась на ручку, в которую, судя по отверстиям, полагалось втыкать два провода.

– Понятия не имею. Но одно могу сказать точно: эта штуковина старше меня раз в десять.

– Ну, положим, не в десять, а где-то в три… Но тут у нас на редкость удачное совпадение: наш НИИ еще старше. А следовательно, в его недрах могут откопаться такие вот удивительные динозавры. Если знать, что именно копать. Ну там, выпросить под невинным предлогом список инвентаризации за прошлые года…

– Так что это за штука-то?

– Ферритовая антенна. Точнее, это пока что только рукоятка для антенны с конденсатором и шкалой. А сама антенна – вот тут.

Антон достал из-под стола старую кожаную сумку на ремешке и вытащил из нее темно-серую широкую трубку.

– Здесь я ее включать не буду, а то мало ли… Еще лаборант, чего доброго, прибежит, да и от местной аппаратуры могут быть помехи. Суть в том, что у нас есть инструмент для поиска. А искать будем уже в полях.

– В полях? – в недоумении переспросила Зоя. – Почему в полях?

– В смысле, в полевых условиях. Хотя в данном случае, скорее, в городских. Не важно.

– Ой, а почему оно больше не пищит? – Зоя кивнула на приемник. В самом деле, мерзкие звуки куда-то пропали.

– Видимо, наш абонент прервал связь. Может, уже передал все, что хотел. Увы, это не он будет подстраиваться под наше расписание, а мы – под его. Неудобно, конечно, а что поделать.

Зоя уставилась на Антона немного испуганно. До нее только сейчас начало доходить, что это все – не игра, что там действительно есть кто-то, посылающий в пространство неведомые сигналы, и они – два молодых авантюриста – собираются его всерьез искать. Но не отступать же теперь!

– Учти, это будет не так-то просто. Придется таскаться по улице черт знает сколько времени и не один раз. У тебя сейчас, наверно, и так времени мало?

Но Зоя решительно вскинула голову:

– Ничего, как-нибудь разберусь. Да и какой-нибудь день я смогу, пожалуй, пропустить.

– Даже так? Ты вообще хоть раз лекции прогуливала?

– Все когда-то бывает впервые, – Зоя легкомысленно пожала плечами. – А ты?

– Было дело. На первых курсах. Не профильные предметы, конечно, так, всякую ерунду. Педагогику там какую-то... Ладно, смотри, я тут выписал все временные промежутки, в которые мне удавалось его поймать. Некоторые, к счастью, повторяются, так что предлагаю начать с них.

Зоя просмотрела не слишком длинные, аккуратно заполненные столбцы.

– Единственный повторяющийся интервал – с шести до восьми утра, – заметила она. – Но вообще закономерности никакой. Два тридцать ночи?! Слушай, ты что, искал его даже по ночам?

– Да случайно вышло. Не спалось как-то, да еще Майя возилась. Я встал чаю попить, и заодно решил проверить эфир.

– Майя? Это кто?

– Так скворец. Надо же было как-то назвать. Ты сказала – самка... Как раз май был.

– Хорошее имя, – одобрила Зоя. – Но зачем кому-то посылать сообщения в два ночи?!

– Так это здесь два ночи. А у его корреспондента, может, как раз рабочий день. Мы же не знаем, с кем он общается.

От этих слов Зое стало совсем не по себе. Куда она лезет?

– Ладно. Тогда что? Завтра в шесть утра идем... охотиться на лис?

– Я смотрю, ты настроена решительно.

– Не люблю бросать начатое.

– Давай в шесть тридцать. Где ты живёшь?

Зоя назвала адрес, Антон сверился по карте.

– В принципе, пойдет. Это что у вас тут через дорогу? Пустырь какой-то?

– Вроде того. Там иногда собачники гуляют.

– Надеюсь, не настолько рано... Хорошо, договорились. Ты сейчас домой? Пойдём, мне тоже пора.

Уже в дверях Зоя вдруг вспомнила, что снятый при входе браслет до сих пор лежит в кармане, и торопливо обвила им запястье. На этот раз ей удалось справиться с замочком самостоятельно, но Антон заметил мелькнувшую блестящую полоску.

– Слушай... А все-таки откуда он у тебя?

– Я же сказала – подарили.

– Кто?

Зоя покраснела и от смущения ответила резче, чем хотела бы:

– Извини, но это мое личное дело.

Антон пожал плечами. Личное так личное. Чего кипятиться?

– А ты этому... личному делу про наше общее дело ничего, случайно, не рассказывала? – на всякий случай поинтересовался физик.

Зоин ответный взгляд почему-то вызывал мысли о королевских кобрах. Антон примиряюще поднял ладони.

– Ясно-понятно, извини. А про металл спроси у него все-таки, – добавил он вполголоса и поспешно ретировался к своей остановке, боясь, что Зоя рассердится окончательно.