Текст книги "Мужская игра"

Автор книги: Инга Деккер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

7

Первое, что поразило Джулию, когда они вошли в магазин, это отсутствие покупателей. Выждав момент, когда женщина, которую Саймон представил как Кэтрин, пошептавшись с ним, ушла, Джулия осторожно потянула его за рукав.

– Почему здесь так пусто? Ни покупателей, ни продавцов? Где все?

Он улыбнулся и, наклонившись поближе, заговорщически прошептал:

– Нам нужно соблюдать конспирацию. Вас никто не должен видеть вместе со мной. Так что во всем магазине нас только трое: вы, я и Кэтрин.

– Но разве это возможно? – удивленно спросила Джулия. – Сейчас два часа дня, и обычно в такое время здесь бывает, наверное, много людей.

– Кэтрин пошла нам навстречу и временно закрыла магазин. Так что нам никто не помешает.

– Но ведь ей это невыгодно, магазин несет убытки. – У Джулии не укладывалось в голове, как можно закрыть целый магазин.

– Мы сотрудничаем с Кэтрин уже не первый год, и пока она довольна.

Внезапно Джулия поняла. Саймон заплатил за то, чтобы магазин закрыли! Вот почему встретившая их сухопарая дама в изысканном сером костюме была предельно радушна и внимательна. Вот почему она проявила такой энтузиазм, когда Саймон показал ей список вещей, которые он намеревался приобрести для своей «знакомой».

– Часто вы так поступаете?

Он пожал плечами.

– Только тогда, когда клиент хочет сохранить в тайне свое сотрудничество с нами.

Джулии стало вдруг смешно.

– Вы меня поражаете! Закрыть целый магазин! Во сколько же я вам обойдусь?

– Поймите, Джулия, речь идет о гораздо больших суммах, чем вы можете представить. По сравнению с ними мои текущие расходы незначительны.

Конечно, у богатых свои представления о том, что такое «незначительные расходы», но все равно объяснение Саймона показалось ей несколько неправдоподобным.

– Очевидно, для вас очень важно выполнить поручение мистера Баррета?

– Да. Но еще важнее другое: вернуть уважение и доверие клиентов. Мой отец почти разрушил бизнес, созданный трудами его отца, потому что был жаден и бесчестен. Я хочу, чтобы наша фамилия ассоциировалась с другими качествами.

– Значит, в случае успеха Баррет поможет вам?

– Джордж не филантроп, и у него свой расчет. Если я провалю дело, он просто купит мой бизнес за бесценок и таким образом избавится от меня как от потенциального конкурента. Если же мы с вами сработаем удачно, он попытается переманить меня к себе. Баррет уже предложил мне место в своем агентстве, но не здесь, а в Лос-Анджелесе.

– А вы не хотите уезжать из Сан-Франциско?

– Я хочу работать самостоятельно.

Теперь Джулия лучше понимала его мотивы, как понимала и то, в какой степени успех Саймона зависит от нее.

– Тогда чего мы ждем? Одевайте меня.

Он усмехнулся и оценивающе посмотрел на нее.

– С удовольствием.

Кэтрин ожидала их в примерочной. Увидев висящие на вешалках костюмы и платья, выставленные в ряд коробки с обувью и разложенные на длинной стойке шарфики, чулки, пелерины и еще десятки вещей неизвестного предназначения, Джулия растерялась. Повернувшись к Саймону, она виновато пробормотала:

– Боюсь, я не очень хорошо представляю, что мне надо.

Он ободряюще подмигнул.

– Положитесь на меня. Я для того здесь и нахожусь, чтобы помогать. И не волнуйтесь – вас никто не станет принуждать носить то, в чем вы не чувствуете себя комфортно.

В итоге все устроилось наилучшим образом. Саймон отлично представлял, что именно нужно Джулии, Кэтрин показывала, что у нее есть, а Джулия едва успевала снимать одно и надевать другое. Они провели в примерочной более часа. Выходя из-за шторы, Джулия вначале смотрела на Саймона и только потом, если он одобрительно кивал, поворачивалась к зеркалу. Иногда до нее доносились бесстрастные комментарии Кэтрин, смотревшей на молодую женщину исключительно глазами профессионала.

– У нее красивая грудь.

– Согласен, – сказал Саймон и подмигнул Джулии.

– И тонкая талия, – добавила Кэтрин.

– Я заметил.

Слушая эти реплики, Джулия краснела от смущения, хотя Кэтрин воспринимала осведомленность Саймона в отношении фигуры Джулии как нечто само собой разумеющееся. Интересно, сколько женщин побывало с ним здесь? – подумала Джулия. И как они чувствовали себя под его внимательным, ничего не упускающим взглядом?

– Что касается белья… – начала хозяйка магазина, и в этот момент Джулия вскрикнула.

– Извините, я, кажется, обо что-то укололась. – Джулия посмотрела на Саймона, тот ответил ей открытой мальчишеской улыбкой.

– Вам нечего стыдиться, мисс Сандерс, у вас прекрасная фигура, которой позавидовали бы многие из побывавших здесь.

Ну разве можно сердиться на такого человека?!

– Я просто не привыкла к столь пристальному вниманию, – ответила она, пожимая плечами.

– О! – воскликнула шокированная Кэтрин. – Вам не пристало так говорить! Мужчины должны восхищаться вашим телом.

Джулия почувствовала, что вот-вот сгорит от стыда.

– Вообще-то они обычно далеки от того, чтобы выражать восхищение. Для них разговоры не главное – им бы только свое получить. Впрочем, мне до них тоже дела нет. Прожить ведь можно и без мужчин.

Произнеся эту тираду, Джулия вдруг почувствовала, что не может смотреть на Саймона, и мысленно обругала себя за несдержанность и резкость.

– Уверяю вас, Джулия, что, когда на приеме вы выйдете танцевать в этом платье, никому и в голову не придет оскорбить вас словом или жестом.

Саймон имел в виду великолепное, цвета морской волны шелковое платье, получившее всеобщее одобрение и сидевшее на Джулии так, словно его пошили именно для нее.

Она не стала возражать, заметив, как помрачнело его лицо, а голос утратил недавнюю веселость. Видно, он так и не понял, что ее слова относились к мужчинам, которые смотрели на женщин совсем по-другому.

– Я уже говорила, что обо мне беспокоиться не стоит. Мне приходилось иметь дело со всякими.

– Наверное, вам попадались не те мужчины, – стоял на своем Саймон. – А теперь давайте займемся вашими ногами.

– Да, – согласилась Кэтрин. – Обувь очень важна.

Джулия застонала, предвидя очередную пытку.

– Только учтите, что я никогда в жизни не носила ничего на высоком каблуке.

Кэтрин в отчаянии всплеснула руками, и даже Саймон удрученно покачал головой.

Следующие полчаса Джулия примеряла туфли. Она не преувеличивала, когда говорила, что не привыкла к элегантной обуви, но это вовсе не означало, что ей никогда не хотелось щеголять в модных туфельках. Кэтрин одну за другой открывала коробки, демонстрируя пару за парой, от одного вида которых у Джулии захватывало дух, но окончательно ее сразили темно-зеленые туфельки на четырехдюймовых каблучках. Они были настолько красивы, что она даже закрыла глаза.

Осторожно надев их, Джулия неуверенно встала и попыталась сохранить равновесие. Секунду или две ей это удавалось, она даже подумала, что все не так уж и страшно, но в следующий момент взмахнула руками, пошатнулась и упала прямо в объятия Саймона.

Он обхватил ее за талию и помог удержаться. Проклиная себя за неуклюжесть, Джулия постаралась как можно быстрее опуститься на скамеечку.

– Вы в порядке? – озабоченно спросил он.

В порядке ли она? О да. Она в полном порядке, если не принимать во внимание звон в ушах, круги перед глазами и туман в голове. Сколько женщин побывали в объятиях Саймона? Скольких он вот так же прижимал к себе в ситуациях, совсем не похожих на эту?

– Они очень красивые, но вряд ли подходят для таких, как я, верно? – Джулия виновато улыбнулась. – Не думаю, что когда-либо смогу сделать в них хотя бы шаг. – Она вдруг почувствовала себя совершенно чужой в этом магазине, набитом дорогой и красивой одеждой и закрытом лишь ради того, чтобы этот красивый, но чужой мужчина попытался превратить ее в ту, кем ей никогда не суждено стать.

– Жаль, – равнодушно вынесла приговор Кэтрин, открывая другую коробку. – Каблуки творят чудеса с женскими ножками.

– Думаю, чудо все же в ножках, а не в каблуках, – заметил Саймон, помогая Джулии примерить очередную пару.

В конце концов компромисс все же был достигнут, и они остановили выбор на трех парах туфель, сочетавших практичность, удобство и красоту, хотя ни одна из них не шла ни в какое сравнение с теми, от которых Джулии пришлось отказаться.

– Как хорошо, что у вас такой большой дом, – сказала Джулия, когда они вышли из магазина, договорившись о том, что покупки будут доставлены позднее. – В моей комнатушке столько коробок просто не поместились бы. Честно говоря, я не совсем представляю, для чего мне так много одежды и обуви. Вы же сами сказали, что мне нужно появиться только на одном приеме.

Саймон улыбнулся.

– Вам нужно привыкнуть к новым нарядам, и практика начнется уже сегодня.

И только теперь до ее сознания дошла вся грандиозная сложность и трудность дела, за которое она самонадеянно взялась. Одно дело примерять платья и туфли и вертеться перед зеркалом и доброжелательными Саймоном и Кэтрин, и совсем другое сыграть роль женщины, которая, наверное, и по футбольному полю могла бы бегать на шпильках.

Джулия похолодела, когда подумала о том, что будет с Саймоном в случае ее неудачи.

8

Телефон зазвонил так резко, что Джулия, ожидавшая Саймона на диване в гостиной, даже вздрогнула. Подбежав к столику, она потянулась к трубке и только тогда вспомнила, что ее пребывание в этом доме является в некотором смысле секретом. Брать трубку или не брать? Что, если этот звонок важен для Саймона? А вдруг звонит Ребекка или кто-то еще из его знакомых? Что они могут подумать, услышав женский голос?

Что же делать? Телефон не умолкал. Джулия вспомнила совет отца: если не уверена, что сделаешь правильно, то лучше не делай. И тут же звонки прекратились. Джулия облегченно вздохнула и подошла к невысокому стеклянному столику, на котором красовалась необычной формы керамическая ваза со свежесрезанной розой. Рядом с вазой лежал запечатанный конверт. Судя по штемпелю, письмо было послано из Лондона.

– Где Патрик? – услышала она голос Саймона и поспешно оглянулась. – Джулия, вы не видели Патрика?

Она улыбнулась.

– Вы же сами отпустили его до завтра.

Он хлопнул себя по лбу.

– Ну конечно! Надо же быть таким рассеянным. – Саймон устало вздохнул. – Значит, нам придется самим готовить обед. У вас есть любимое блюдо?

– Нет. У нас в семье постоянно не хватало денег, поэтому мы не могли позволить себе выбирать или готовить что-то особенное. Обычно папа давал мне несколько долларов, а я решала, что на них купить. – Джулия улыбнулась. – Кстати, вам письмо. Вон там, на столике.

Едва взглянув на обратный адрес, Саймон положил письмо в карман.

– Какие-то неприятности? – спросила Джулия, заметив, что он нахмурился, и тут же приложила ладонь к губам. – Извините, это, конечно, не мое дело.

– Все в порядке, не извиняйтесь. Это письмо… от одного знакомого. – Явно желая перевести разговор на другую тему, Саймон обвел взглядом гостиную, но, очевидно не найдя ничего такого, что могло бы помочь ему в этом, снова посмотрел на Джулию. – Что ваша семья думает о нашем проекте?

– О том, что я здесь, у вас?

– Да.

– Вообще-то они ничего не знают. Я только сказала, что уезжаю работать в Сан-Франциско.

– И вы не собираетесь ничего им сообщать?

Она опустила голову.

– Джулия?

– Нет, не собираюсь. Чем меньше людей знают о наших планах, тем лучше. Кроме того, мой отец болен, и я не хочу лишний раз его волновать. Ему не проблемы нужны, а операция.

– Что с ним?

– У него язва желудка. Видите ли, он сильно переживает из-за меня. Особенно после того, как мы с Кеном расстались. Папа считает, что все дело в моем характере. В общем, я хочу доказать, что могу прожить и без советов родных.

– Но они же волнуются.

– Будут волноваться еще больше, если узнают, что я живу у вас. Позвоню, когда… когда все решится. Я ведь взрослая и вполне в состоянии сама решать, как мне жить.

Через пару часов у Саймона появились основания усомниться в соответствии действительности последнего утверждения своей подопечной. Они сидели на диване перед разложенным на столе листом бумаги с изображением генеалогического древа семейства Фернли.

– Итак, я правнучка графа Фернли. Означает ли это, что я имею право называться графиней? – Джулия обеспокоенно посмотрела на Саймона. – А если станет известно, что я никакая не Фернли, не посадят ли меня в тюрьму за мошенничество?

– О том, чтобы у вас не было никаких проблем, позаботимся мы с Барретом. Что касается титула, то ситуация такова: вы не можете носить титул, пока не выйдете замуж за человека, уже имеющего его. У вас есть престиж, но не титул.

– Вот и хорошо, не придется запоминать все эти глупые «ваше высочество» и «его светлость». – Джулия старалась держаться бодро, но они оба понимали – самое трудное у них впереди.

– Итак, начнем, – сказал Саймон, раскладывая на столике фотографии. – Готовы?

– Ко всему. – Она решительно вскинула подбородок. – Моей семье нужны эти деньги, и я намерена их заработать, даже если придется с утра до вечера ходить на каблуках.

– Надеюсь, на такие жертвы вам идти не понадобится. – Он взял в руки первую фотографию. – Здесь все, кто будет на приеме. Мы с Барретом распределили их по степени знатности. Знатность и деньги не всегда одно и то же, и многие из тех, кто обладает звучной фамилией, не имеют почти никакого влияния. Вам нужно знать и тех, и других.

Джулия вздохнула.

– Здесь представлены богатые и влиятельные люди, но при этом они мало чем отличаются от вас. Вам нужно лишь убедить их в том, что вы очаровательны, элегантны и принадлежите к тому же, что и они, кругу.

Джулия открыла и тут же закрыла рот.

– Расскажите мне вот об этой леди.

– Патриция Брукс. Ей за семьдесят, но точный возраст никто не знает. Ее муж умер давным-давно, дети разъехались, так что последние годы Патриция занимается благотворительностью. Любит поговорить о литературе. Добродушная и все еще энергичная, не пропускает ни одного бала или приема. Понравиться ей нетрудно – держитесь скромно, улыбайтесь, когда она будет что-то рассказывать, и упомяните о Маргарет Митчелл.

Джулия кивнула и сделала запись в блокнотике.

– Хорошо. А кто это?

Все шло нормально, пока Саймон не дошел до фотографии, которую он предпочел бы не показывать, но на предъявлении которой настоял Баррет.

– Джессика Тернер. У нее все есть, она всех знает, и ее знают все. Умна и проницательна, ее не проведешь и она замечает каждый промах, будет следить за каждым вашим шагом. В общем, ее следует опасаться.

– Она может что-то заподозрить?

Саймон усмехнулся.

– Джессика подозревает всех и каждого. Считает своим долгом охранять круг избранных от проникновения посторонних. Наверное, это у нее оттого, что она слишком много времени проводит во Флориде, где собирается так называемая элита. Утверждает, что способна распознать чужака и самозванца за двадцать шагов.

Джулия покачала головой.

– Похоже, мне придется как следует потрудиться, чтобы заработать мои денежки.

– Если бы это было легко, Баррет не платил бы так много.

– Знаете, по-моему, этот прием будет чем-то похож на Хэллоуин. В детстве я больше всего любила именно этот праздник. Наверное, из-за того, что он веселый: можно дурачиться, подшучивать друг над другом, объедаться всякими вкусностями.

– Охотно верю, – бесстрастно согласился Саймон.

Джулия удивленно уставилась на него.

– Что? – спросил он.

– Вы так это сказали, словно никогда не ходили с друзьями по соседям, не выпрашивали сласти и не грозили страшным голосом: «Откупись, а то заколдую!»

Саймон пожал плечами.

– Мои родители считали это неприличным, чем-то вроде попрошайничества.

– Извините. – Джулия немного растерялась и, не зная, что сказать в утешение, погладила его по руке. – Мне очень жаль.

– Нельзя сожалеть о том, чего не имел.

– Наверное, вы правы.

Глядя на Саймона, Джулия подумала о том, какая пропасть их разделяет. У них совершенно разный жизненный опыт, разное воспитание, разные привычки и вкусы. Они жили в разных мирах и разойдутся, как только каждый достигнет своей цели в этом предприятии.

– У нас мало времени.

– Знаю.

Оба при этом обмене короткими репликами думали о своем. Джулия – о том, сколь многое ей необходимо узнать, запомнить и усвоить. Саймон – о том, что никогда еще не встречал женщину, похожую на Джулию, и что вряд ли когда-нибудь встретит. Но времени действительно мало, и обоим нужно сосредоточиться на работе.

Остаток дня ушел на то, чтобы рассказать Джулии, кто есть кто в местном обществе, как вести себя с наиболее важными персонами и каких тем следует по возможности избегать в разговоре с ними. Память у нее оказалась отличная; она легко запоминала имена и удивительно точно соотносила их с лицами на фотографиях. Тем не менее, когда через пару часов Саймон объявил, что «урок» окончен, Джулия обреченно закрыла лицо руками.

– Боже, я все перепутаю, – в отчаянии прошептала она.

Саймон пересел поближе и, взяв ее холодную руку, начал массировать пальцы.

– Вы моя лучшая ученица. У вас поразительные способности. Такой зрительной памятью могут похвастать немногие.

Она попыталась рассмеяться, но из груди вырвался всхлип.

– Нет-нет, не говорите так. Вам все равно меня не убедить. Я же понимаю, что вы говорите это всем. Я просто не понимала, за что берусь. Скажите, вы уже готовили кого-то по такой же программе?

Саймону ничего не стоило солгать, придумать парочку убедительных примеров, которые, возможно, придали бы Джулии уверенности, но как мог он лгать, глядя в ее ждущие правды глаза?

– Вы – первая.

Она закрыла глаза.

– Джулия, положитесь на меня. Я помогу.

– Меня беспокоит не это. Боюсь, что подведу вас.

Да, теперь они зависели друг от друга. Без помощи Саймона она не могла рассчитывать на большие деньги, которые позволили бы ей решить свои проблемы. Но и Саймон не мог вернуть семейный бизнес, если Джулия не будет иметь успех. Лучшее, что оставалось ему в случае провала, это работа на Баррета.

– У нас все получится, – твердо, с окрепшей решимостью сказал Саймон. – Я защищу вас от Джессики Тернер и ей подобных.

– Отец всегда говорил, что я должна рассчитывать только на себя. Он говорил, что нельзя полагаться на кого-то другого, даже на него. Только твердо держась на ногах, можно выжить в этом мире, где каждый сам за себя. Поэтому, Саймон, я не хочу надеяться на чью-то помощь. Мне нужно самой всему научиться.

Может быть, но только в голосе ее по-прежнему звучало сомнение. Что, если он взвалил на ее плечи непомерную тяжесть? Наверное, ему не следовало усугублять чужие проблемы своими, ведь теперь Джулия чувствует ответственность не только за себя, но и за него.

Но что сделано, то сделано, назад пути нет. Остается идти вперед и побеждать. Если же в конце пути их ждет разочарование, то виноват будет лишь он один. Он запустил колесо, и теперь ему держать ответ перед Богом и собственной совестью, если придуманный им план рухнет и придавит своими обломками Джулию Сандерс. Почему-то Саймона не оставляло чувство, что при всей своей браваде и храбрости она человек тонкий, чувствительный и уязвимый.

Он думал об этом весь вечер, замечая сгустившиеся под глазами Джулии тени, дрожь в ее голосе, принужденную улыбку и даже отсутствие аппетита.

– После ужина никаких занятий, – объявил Саймон.

Джулия вскинула голову и посмотрела на него удивленными, широко открытыми глазами, в которых отражались золотистые огни люстры. Ее мягкие припухлые розовые губы шевельнулись, и Саймон отвел взгляд.

– Вам необходимо выспаться, – пояснил он. – Завтра у нас долгий и трудный день.

Она моргнула, опустила голову и сдержанно кивнула, как будто хотела возразить, но в последний момент передумала.

– Обо мне не беспокойтесь, я буду в порядке.

Провожая ее взглядом, Саймон подумал, что ни в коем случае не станет ее перегружать. Теперь он лучше знал возможности своей ученицы и мог планировать занятия, исходя из сделанных наблюдений.

Обойдя дом и проверив, закрыты ли окна и двери, он поднялся к себе в спальню. В какой-то момент у него мелькнула мысль заглянуть в комнату Джулии, и ему стоило большого усилия воли отказаться от грозящего непредсказуемыми последствиями шага. Почитав с полчаса, Саймон погасил свет и закрыл глаза с твердым намерением уснуть. Он не знал, сколько прошло времени, когда что-то – может быть, неясный шум – заставило его проснуться и подойти к окну.

На лужайке, у посаженного в незапамятные времена вяза, стояла Джулия. Ночь выдалась тихая и ясная, и ее фигура отчетливо выделялась на фоне залитой серебристым лунным светом травы. Лицо Джулии казалось неподвижным, застывшим, как у прекрасной, высеченной из благородного мрамора статуи. Внезапно «статуя» ожила и с резвостью выпущенной на свободу лани помчалась через газон. В этот момент Джулия утратила какое-либо сходство с предметом искусства и превратилась в молодую, полную жизни женщину, место которой не в музее, а в постели, на шелковых простынях.

Впервые она выглядела естественной и свободной.

А правильно ли я поступил, позволив Баррету выбрать Джулию Сандерс? – спросил себя Саймон. Не ошибся ли, согласившись с его решением? Не поспешил ли, когда, не задумываясь, взялся за дело? Останется ли Джулия прежней Джулией, когда все будет закончено?

Была и еще одна проблема. Наблюдая за резвящейся на поляне молодой и красивой женщиной, Саймон испытывал острое желание присоединиться к ней. Казалось бы, такой порыв легко погасить, но все дело было в том, что ему не хотелось его гасить. Более того, ему хотелось заново испытать то, что он почувствовал, когда поцеловал ее в первый день знакомства. Ему было мало сохранившегося в памяти вкуса ее губ – он жаждал большего. Это был голод страсти, неутоленный и необъяснимо сильный. Стоя у окна, Саймон сжимал кулаки, чтобы не уступить безрассудному влечению.

В этот момент Джулия подняла голову и посмотрела на его окно. В первую секунду ее лицо выразило удивление, но уже в следующую на нем появилась улыбка. У Саймона перехватило дыхание. В нескольких метрах от него, посреди посеребренной луной лужайки, стояла, раскинув руки и призывно улыбаясь, женщина его снов.

Он не сделал ничего, если не считать того, что улыбнулся в ответ и отошел в глубь комнаты.

А что еще он мог сделать? Поддаться бушевавшему в нем желанию? Выпрыгнуть из окна, подхватить Джулию на руки и унести в спальню? Услышать ее сладостный стон и ощутить под собой упругое, горячее, бьющееся в любовном ритме тело? Насладиться ее ласками? Но что потом? Проснуться утром, зная, что поступил, как безвольный юнец? Жить, понимая, что безответственно воспользовался доверившейся тебе женщиной? Или делать вид, что ничего не случилось?

Нет. Саймон не мог позволить это, не потеряв к себе уважения, не потеряв право говорить о достоинстве и чести, не оттолкнув Джулию от себя.