Текст книги "Книга 2. Быль о Холодном Огне"

Автор книги: Иней Олненн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 3

Морозная ночь потихоньку пробиралась в город, окутывая его колючим густо-синим покрывалом. По опустевшим улицам тревожными призрачными птицами порхали сны и смутные видения, которые рождаются на стыке света и мрака, люди боялись покидать дома – в Ютвите хозяйничали степняки.

Не считая разбитых крепостей на востоке, Ютвит был взят первым – молниеносным броском из-за Дремучих Топей, из Заболотья, откуда авриски меньше всего ждали нападения. Степняков было так много, что за два дня они обезглавили Лигрию – самое большое княжество Долины, а на третий почти без боя заняли Хемринверд – королевский город – его и защищать-то было почти некому. Авриски не смогли спасти короля и королеву, и те, кто еще мог сопротивляться, пали духом, узнав, что древний род Эрлига Белого Тура, основателя королевства и его всегдашнего защитника и покровителя, прервался – маленького наследника не оказалось среди живых. Хемринверд степняки сравняли с землей, а в Ютвите сделали новую столицу, где обосновался их правитель – ставленник Черного Короля, предпочитавшего и воевать, и править чужими руками. Самого Черного Короля никто не видел, о его обиталище только слухи ходили, и более ничего.

Рилг ощущал, как давит на плечи кольчуга, словно высеченная из камня, и это верный признак того, что он устал. Он не снимал ее уже три дня, и мышцы под закаленным металлом ныли от напряжения. Рилг ехал по улицам затаившегося города и прикидывал, удастся ли ему помыться нынче вечером. Хозяин постоялого двора, куда он направлялся, был ему кое-чем обязан и всегда держал наготове маленькую комнатку на чердаке. Но через два дня в Ютвите намечалось ежегодное состязание – обычай, принесенный наемниками Черного Короля из своих степей, на этом состязании они нещадно ломали друг другу кости и самый везучий мог выиграть хорошего коня. Все гостиницы в городе были переполнены, и Омелик может комнату и не дать. Долг долгом, но под натиском косматых пьяных бойцов, которые орут и размахивают перед носом топорами и кривыми мечами – наилучший способ убеждения! – мог отступить даже такой искусный врун и дипломат, как Омелик Хереш. Что ж, если свободного угла не найдется, Рилг займет комнату самого Омелика. При этой мысли он улыбнулся и направил коня к освещенному огнями дому, над крыльцом которого красовалась надпись: 'Вино – лучшее в округе, пятая кружка бесплатно! . Конюхи тотчас узнали редкого, но дорогого гостя и приняли у него поводья. Рилг поднялся по скрипучим ступеням, ведущим на кухню, распахнул дверь и на пороге столкнулся с хозяином, который самолично выносил помои.

– Омелик, дружище, ты плохо выглядишь, – не тратя время на приветствия, сказал Рилг.

Владелец постоялого двора действительно выглядел жалко: холеная борода, обычно тщательно уложенная, сейчас походила на растрепанный веник, а голова – на разоренное воронье гнездо, всегда содержавшийся в идеальной чистоте фартук сбился на бок и, заляпанный соусом и залитый вином, напоминал собой тряпку, которой только что вытерли пол. На лице Омелика блестел пот, а в глазах – отчаяние.

– Ты погляди, сколько народу! – он безнадежно махнул рукой. – Мне пришлось нанять еще пять человек, и все равно я сбился с ног! Вот, ведра сам выношу!

Рилг пересек кухню, едва не сбив с ног нескольких поварят, вышел в общий зал и огляделся. Все столы были заняты, лавки тоже. Степняки и наемники-авриски ели и пили, орали песни и орали просто так, кружки стучали о столы, а обглоданные кости – о стену, кто-то ругался меж собой, а кто-то уже спал. В зале витал запах дыма, жареного мяса и пролитого вина.

– Уж лучше пусть они будут пьяными здесь, чем трезвыми на поле боя, – тихо за спиной произнес Омелик.

– Как насчет комнаты? – спросил Рилг.

Омелик жалобно сморщился.

– Ты просишь невозможного! Столько посетителей…

– У тебя есть комната или нет? – Рилг повернулся к нему.

– Сам посуди, как же… – забормотал тот, отступая. – Ты же видишь!

– Просто ответь: да или нет?! – Рилг начал терять терпение.

– Да! Да! Только я уже вселил туда одного! – выпалил Омелик и в страхе уставился на него.

Он согласился бы отдать левую руку (правую не согласился бы отдать нипочем!), лишь бы не испытать на себе гнев этого странного человека. Но, к его удивлению, тот не стал возражать.

– Не трясись, Омелик, – сказал он ему. – Я здесь только на одну ночь, и мне все равно, где спать. Вели-ка лучше приготовить мне помыться и принеси вина. Я зверски устал и хочу смыть с себя недельную грязь, невмоготу уже.

Довольный, что гроза прошла стороной, хозяин радостно засуетился. Он отвел гостя в дальний угол к камину, спихнул со стула спящего наемника, быстро убрал со стола и, пообещав скоро вернуться, скрылся на кухне.

Рилг неторопливо снял плащ и сел спиной к огню, вытянув под стол задеревеневшие ноги. Он всегда занимал это место, отсюда хорошо просматривался весь зал, входная дверь и лестница наверх, в комнаты. К тому же рядом находилось окно, в которое можно было выйти в случае чего. Через минуту прибежал Омелик, поставил перед ним кувшин с вином и кружку.

– Через полчаса ступай мыться, а я пока приготовлю тебе ужин. Если что понадобится, только скажи!

– Иди, иди, не мелькай! – Рилг устроился поудобней и налил себе вина.

Он провел в седле три дня и теперь мог наконец расслабиться. Ему было наплевать на шум в зале, он просто выключился из него и наблюдал за происходящим сквозь легкую завесу долгожданной дремоты.

Среди постояльцев Омелика большую часть составляли степняки. Жители раскинувшихся у восточных отрогов Магранны степей были невысокого роста и крепкие телом. Авриски звали их также наемниками, потому что вожди платили им деньгами Черного Короля. Одевались степняки в грубое полотно и шкуры, длинные волосы не расчесывали, а заплетали в косички. Они не знали пощады в бою, редко брали пленных и добивали тяжело раненых, своих и чужих. Авриски, не знавшие такой жестокости в битве, ненавидели их и сами поневоле учились быть жестокими. Поговаривали, что степняки – это потомки Асгамиров, Боргвов, Годархов и Стигвичей, которые уцелели после гибели Махагавы и ушли в новые земли. Но никто не знал, правда ли это.

Но были среди наемников те, кого ненавидели еще больше, чем степняков, это оквитяне, лигрийцы, горцы – братья по крови, перешедшие на службу Черному Королю. То, что степнякам можно было списать на дикий нрав и темный ум, аврискам-отступникам проститься не могло. Их было немного, но поднимающие оружие против собственного народа во все времена заслуживают ненависти и презрения. Их стали звать Охотниками, или хессами, потому что они сами именовали себя охотниками за ормитами и выслеживали их, как зверей. Вина служителей Огня за развязанную войну была велика, но только хессы взяли на себя право судить за нее, и приговор выносили один: смерть. И исполняли его по возможности немедленно.

Рилг во второй раз наполнил кружку, сделал добрый глоток и еще раз обвел глазами зал. И будто споткнулся.

По лестнице неспеша спускался высокий худощавый авриск в заношенной кожаной куртке с капюшоном на голове, тяжелый клинок в старых ножнах он нес в руке, чтобы быстро выхватить, если понадобится. Не замечая никого вокруг, он прошел через весь зал, сел на свободный табурет и рывком придвинул к себе ближайший стол. При этом двое изрядно подвыпивших наемников, как кули, рухнули на пол. На мгновение он и Рилг встретились глазами, и с Рилга разом слетел весь сон: он узнал человека, которого искал без малого три года, исколесив всю Долину вдоль и поперек и уже почти не надеясь на успех.

Видимо, незнакомец что-то такое прочитал в его взгляде и незаметно весь подобрался, как зверь, готовый к прыжку. Чтобы не вспугнуть его раньше времени, Рилг поспешно отвел взгляд и с преувеличенным усердием налил себе еще вина. Незнакомец стянул с головы капюшон, и Рилг едва не застонал: по коротко стриженым пепельным волосам он узнал искателя, а с таким связываться было опасно: в Долине все хорошо знали эту породу людей, которые в одиночку кочевали по миру и не нуждались в доме и любви. Все обходили их стороной – и авриски, и наемники, и хессы, потому что никто не мог понять их безумного желания отыскать сокровища королевского лабиринта – как можно отыскать миф? Этих людей называли искателями, их было не так много, но они никогда не примыкали друг к другу и шли к цели каждый сам по себе. Они вступали в бой с любым противником и при любом удобном случае, Рилг должен был помнить об этом и не наломать дров. Но незнакомец уже почувствовал тревогу, насторожился, в глазах его загорелся опасный огонек, и рука потянулась к мечу. Рилг пришел в замешательство. Много раз, пересекая Долину из конца в конец, он представлял себе эту встречу, но не думал, что судьба столкнет его с непредсказуемым искателем. Он не мог позволить ему уйти, но и драться с ним он тоже не мог! Однако времени на раздумья уже не оставалось: незнакомец направлялся к нему, расталкивая пьяных, в опущенной руке, не вынимая из ножен, он по-прежнему держал меч.

– Я тебя знаю? – чуть наклонившись над столом, в упор спросил он.

– Не думаю, – как можно спокойнее ответил Рилг, наливая себе еще вина.

Тут подоспел Омелик с подносом, нагруженным едой.

– О, я вижу, вы уже познакомились! – радостно защебетал он, водружая поднос на стол и сноровисто расставляя тарелки.

Он никак не мог отделаться от предчувствия грядущего возмездия за то, что отдал комнату Рилга другому постояльцу. Предчувствие не обмануло.

– Клянусь рогатым драконом, что значит – познакомились? – холодно спросил искатель, и его брови грозно сдвинулись.

– Так я… с позволения сказать… – Омелик растерянно заморгал, переводя взгляд с одного на другого.

– Можешь начинать беспокоиться, – посоветовал ему Рилг, не сводя глаз с искателя.

Кое-кто из постояльцев уже посматривал в их сторону, предвкушая хорошую драку – лучшее развлечение на постоялых дворах.

– Я, с позволения сказать, поселил вас в одной комнате, – едва слышно пролепетал Омелик. – А-а!

И едва успел упасть плашмя на грязный пол, потому что над его головой просвистел смертоносный клинок – вспыльчивый искатель не мог простить подобной наглости. Омелика надо было срочно выручать. Рилг спокойно встал и вытащил из ножен меч, он понял, что боя избежать не удастся.

– Сейчас ты умрешь, – бесстрастно промолвил искатель и отодвинул ногой стол, расчищая место для поединка.

Рилг ничего не ответил, прикидывая, как бы ему побыстрее расправиться с ним. Омелик, охая и стеная, отполз на четвереньках в сторону. Вокруг стали собираться любители кровавых зрелищ, они делали ставки и азартно обсуждали, нимало не стесняясь, у кого из этих двоих больше шансов остаться в живых.

Искатель напал первым. Отражая его удары, Рилг быстро понял, что перед ним не новичок, а весьма опытный боец, проведший не один поединок, поэтому удвоил внимание и сосредоточился на обороне. Сталь звенела о сталь, разбивались кувшины с вином, трещали табуреты, разбегались по сторонам те, кто не успел прижаться к стене. Искатель никак не мог пробить защиту Рилга и насмешливо бросил ему:

– Разве так сражаются мужчины? Клянусь рогатым драконом! Нападай!

Если он рассчитывал вывести противника из себя, то это ему удалось. Каждый, кто когда-либо наносил Рилгу оскорбление, платил за это жестоко и немедля. Он вспыхнул, как сухая трава, и с потемневшими от ярости глазами пошел вперед, нанося удар за ударом, решив проучить наглеца и уже забыв о том, что убивать его нельзя.

– Так-то лучше, авриск! – крикнул искатель, и выглядел он при этом очень довольным, словно играл в любимую игру.

Они кружили по залу, следя друг за другом, как два зверя, мечи сверкали, отражая пламя свечей и высекая искры, но не приносили преимущества ни тому, ни другому. Омелик забился в угол и принялся молиться – то ли за жизнь дерущихся, то ли за мебель, которую они нещадно крушили.

Внезапно искатель зацепился за чью-то ногу, рухнул на пол, и его клинок отлетел далеко в сторону. Тогда Рилг отбросил свой тоже, и теперь они, тяжело дыша, стояли друг против друга безоружные, все с той же решимостью поквитаться, а поединок был далек от завершения.

– Я тебя убью, – выдохнул искатель.

– Не убьешь, – помотал головой Рилг. – Клянусь рогатым драконом. Куда тебе.

Они сцепились друг с другом вновь, и остатки мебели затрещали под их телами. Постояльцы орали, улюлюкали, между некоторыми тоже завязалась драка.

– Перестаньте! Прекратите! – Омелик едва не плакал, но его никто не слышал. В изорванной одежде, с разбитыми лицами, противники были похожи на смертельных врагов, жаждущих кровной мести.

– Кажется, надо остыть, – сказал сам себе Рилг, он начал терять силы, которые и без того за последние четыре дня были почти израсходованы. Выбрав момент, когда искатель приблизился спиной к окну, он бросился на него, вложив в этот бросок остатки сил, и вместе с ним и оконной рамой вылетел наружу.

Будучи постояльцем трактира Омелика, хоть и нечастым, он знал, что под этим окном есть небольшой пруд, теперь уже подтаявший, и он надеялся, что холодная вода остудит их боевой пыл. И не ошибся.

Оба вынырнули в ледяном крошеве, хватая ртом воздух.

– Да ты спятил! – крикнул искатель, выплевывая воду, и погреб к берегу. Драться ему сразу расхотелось.

Стуча зубами, оба выбрались на снег. Вода ручьями стекала с них и тут же превращалась в ледок – ночью все еще морозило. На крыльцо выскочил Омелик, в гневе потрясая их же мечами.

– Быстрее, болваны! – он был так сердит, что не побоялся обругать их. – Если не хотите скончаться на ветру и морозе!

Через час, вымывшись в горячей воде, разморенные душистым паром, недавние враги сидели в одной комнате и делили ужин за одним столом, и только свежие синяки и ссадины напоминали, что знакомы они не более двух часов.

Оба молчали. Рилг не знал, как быть с этим человеком дальше, а искатель не понимал, почему вообще находится здесь.

– Как твое имя? – спросил Рилг, лишь бы что-нибудь спросить.

– Дарк. А твое?

– Рилг. Ты лигриец?

– Возможно. А ты?

– А я, возможно, горец.

– Я так и думал.

'Тебя не очень-то разговоришь', – подумал Рилг и налил себе вина.

– Собираешься принять участие в турнире?

– Нет, не собираюсь.

На лице Дарка явственно читалась просьба оставить его в покое. Омелик принес им еще вина, собрал пустые кувшины и быстро удалился, не искушая судьбу.

– А почему ты все время клянешься рогатым драконом? – поинтересовался Рилг. – Ты где таких видел?

Вопрос застал искателя врасплох, и он впервые без высокомерия взглянул Рилгу в глаза и даже, как тому показалось, немного растерялся. Потом снова вернул себе заносчивый вид:

– Нигде. Так обычно ругался мой папаша.

Дарк молча допил свое вино, улегся на единственную кровать, не сняв сапоги, и закрыл глаза. Рилг беззвучно рассмеялся – если искатель думал, что они будут драться из-за ночлега, то ошибся: Рилгу было не привыкать, на полу спать или на голой земле, тем более когда не спал несколько ночей кряду. Он уже собирался задуть свечу, когда в дверь постучали. Искатель мгновенно вскочил и выхватил кинжал.

– Тихо, это свои, – сказал Рилг и вышел, бесшумно затворив дверь за собой.

В коридоре его ожидали двое закутанных в плащи лигрийцев. Их лица в полумраке были едва различимы, но он узнал обоих – это были Унвел и Эронг, телохранители опального князя Вика Редмира. Не долго думая, Рилг выбросил упирающегося Омелика из его комнаты и велел караулить в коридоре. Омелик счел за лучшее не возражать, ему, бедняге, и без того сегодня досталось. Он уселся на верхней ступеньке лестницы, пять минут усиленно караулил, а потом заснул.

– Ты рискуешь, Вик, появляясь в Ютвите, – Рилг загасил все свечи, оставив одну.

Вик Редмир из рода Снежных Барсов, князь Лигрии по рождению, снял плащ, под которым матово блеснула кольчуга, и сел к столу. Один из его телохранителей застыл у двери, другой пошел стеречь лестницу и спящего Омелика на ней.

После полного завоевания Лигрии Черный Король оставил Вику Редмиру жизнь, он не посмел его убить и ждал удобного момента – много народу поднялось бы отомстить за смерть столь благородного авриска, в том числе Ринн Туарх, собравший всех непокорных в Древнем лесу, и с каждым днем его рати все прибывало. Не мог Черный Король не считаться с такой силой, не мог бросить наемников в леса – степнякам, привыкшим воевать верхом, среди деревьев и буреломов было несподручно – потому и сохранялось пока это хрупкое спокойствие, и Вик Редмир оставался жив.

– Баруш, подлый наемник, вчера отбыл в Агронмор за новыми указаниями к Черному Королю – говорят, он появляется там время от времени, я воспользовался этим, чтобы посетить тех, кто еще верен мне. Мои люди видели тебя. Поэтому я здесь.

– Судя по всему, хороших новостей у тебя нет.

– Откуда им быть? Холмар (язык не поворачивается назвать его королем, даже черным!) зажал меня в тиски. Нелегко признаться, но он сильнее и хитрее меня. Я заново укрепил Эйрим, но стены моего замка вряд ли остановят наемников, если он бросит их на приступ.

Рилг посмотрел в усталое лицо друга.

– Ты прав, не остановят. Он, знаешь ли, умнее и хитрее всех нас, иначе не был бы сейчас королем Долины, хоть и Черным. Могу посоветовать тебе одно: внимательнее присматривай за братом. Инмор – это твое незащищенное сердце, надежда на продолжение рода Барсов. Если Холмар доберется до него, ты не скажу – пропал, но окажешься в весьма затруднительном положении. Ему надо прижать тебя к стене, поскольку убить тебя он не может. Пока не может.

– Скажи лучше, что я полностью окажусь в его руках, – Вик Редмир горько усмехнулся.

– Да, пожалуй, так будет правильнее. Но ведь Холмар не глупец, он понимает, что, пока жив союз с Ринн Туархом, тебя трогать нельзя.

– Холмар – да, но не Баруш! – тихо воскликнул горячий Редмир, наклонившись к Рилгу через стол. – Он был мясником, а стал правителем Лигрии – из грязи в князи, как говорится, он не успокоится, пока не вырубит под корень весь мой род. Из Редмиров остались только Инмор и я, причем я… – Вик умолк и стиснул зубы так, что они скрипнули. Но Рилг и так знал, о чем он хотел сказать.

– Инмора охраняет Оярлик, а лучше него никто не справится с этим.

– Это так, но ты же понимаешь, если степняки возьмут Эйрим… – возразил Вик Редмир и только сейчас, приглядевшись, в неровном свете единственной свечи, заметил, что лицо Рилга пестреет синяками и свежая ссадина багровеет на левой скуле.

– А кто это тебя так разукрасил? – он даже не пытался скрыть удивления. – Это же ты нахватал их не далее чем сегодня! И чему ты так улыбаешься?

Рилг наклонился к нему и торжествующе прошептал:

– Я нашел его, Вик! После стольких лет бесконечных дорог… Я его нашел!

Глаза князя вспыхнули, он весь подался вперед:

– Значит, не напрасно?.. Кто он? Из какого рода? И это он так тебя отделал? Рилг, это невозможно, мы уже не надеялись! Где он? Я хочу его видеть!

– В соседней комнате. Но пока знакомиться с ним не советую, нрав, знаешь ли, у него слишком буйный.

– Понятно, – рассмеялся Вик. – Как же ты собираешься идти с ним к Горящей скале?

Рилг осторожно пощупал синяк под глазом.

– Еще не знаю. Но он принесет в Долину Огонь, даже если мне придется тащить его в Окаль на веревке! Клянусь рогатым драконом!..

ГЛАВА 4

Ведя в поводу покрытого испариной коня, Кирч Скронгир пробирался по сугробам и посылал всевозможные проклятья холодной неуступчивой зиме – доживала старуха последние дни, вот и злилась на весь мир.

Так случилось, что последние три дня степняки его гнали, как зверя. Скольких стычек он избежал, чтобы не обнаружить себя, сколько раз отсиживался в лесах и глубоких ложбинах, по пояс в снегу, не имея возможности нормально поесть, поспать и согреться. Но три дня назад степняки сумели напасть на его след и долго гнались за ним на своих маленьких выносливых лошадках. На удачу Кирча скоро эти низкорослые животные начали тонуть в снежных завалах и постепенно отстали. Кирч перешел скованный льдом Сигрув и оказался в Скавере, а сюда степняки вторгаться пока не осмеливались – жадные до наживы, они все же побаивались нарушить запрет Черного Короля. Однако это не касалось хессов – убийц ормитов и разорителей деревень, они не признавали ничьих запретов и каждый день совершали набеги на приграничные поселения, якобы в поисках служителей Огня, а на самом деле занимаясь грабежом. Горцы, защищаясь, выстроили по всей приграничной линии несколько хорошо укрепленных крепостей и все же не могли пресечь всех попыток проникнуть на свои земли.

Кирч держал путь к Велни – самому большому из трех озер, которые соединялись между собой судоходной Лучной. Вокруг Велни расположились множество деревень, и в одной из них он собирался остановиться на ночлег. Добрался Кирч до нее на исходе дня, а темнело зимой быстро, и свернул к широкой заводи, над которой возвышалась мельница. Еще издали он услышал стук топора и улыбнулся – ему ли не узнать этот стук!

Сложенная из камня старая мельница сейчас выглядела неприветливо. Ее засыпал снег, на стенах безжизненно повисли засохшие плети дикого винограда, а большое деревянное колесо застыло в неподвижности. Все это походило на разоренное покинутое гнездо. Но Кирч едва ли замечал сиротливое бесцветье домов, какое бывает только зимой, потому что помнил, как зеленеют эти клены и могучие липы, как вьется цветущая виноградная лоза, как шумит, падая в каменный желоб, вода и лениво вращается тяжелое мельничное колесо.

– Эй, Гуиром! Развалится колесо, если будешь так усердно стучать по нему!

Рука мельника, сжимающая топор, замерла в воздухе, а сам мельник, сидящий на колесе верхом, сердито произнес:

– Когда ты оставишь привычку подкрадываться, Кирч Скронгир? Я же чуть было не свалился! А свалился бы – костей бы не собрал!

Кирч рассмеялся, впервые за несколько дней. Гуиром тем временем спустился и теперь придирчиво разглядывал его.

– Жив, здоров, но голоден, – подвел он итог. – Пошли в дом.

Переступив порог, позвал:

– Жена! Эй, жена! Быстро накрывай на стол, что там у тебя есть! Кирч вернулся.

На его зов, как из-под земли, выросли трое мальчишек и радостно повисли на Кирче. Один тут же получил кинжал, другой – меч, а третьему – большему – было доверено расседлать коня.

Вышла хозяйка, перепачканная мукой, она крутила жернова.

– Где ж ты пропадал, Кирч? – они обнялись и расцеловались. – Давно ты к нам не заглядывал! Мы как раз ужинать собираемся, ты-то в последний раз когда ел?..

Кирч уселся на лавку и привалился спиной к стене. Вот теперь он мог, наконец, расслабиться. В этом доме ему всегда были рады, и чувствовал он себя тут легко и свободно. Слушая разговоры, детский смех, звон посуды, треск поленьев в печи, он отдыхал телом и душой, ненадолго оставив за порогом все нерешенные дела. Копившаяся много дней усталость, которую он изо всех сил гнал от себя, теперь навалилась, словно камень, и могучие плечи его поникли.

После ужина Гуиром, видя, что Кирч с трудом борется со сном, велел детям оставить гостя в покое и отправил его спать, отложив на потом все вопросы, которые ему не терпелось задать.

…Проснулся Кирч уже за полдень, свежим и отдохнувшим. Со двора доносился стук топора. Наскоро перехватив то, что осталось от завтрака, он взял второй топор и пошел помогать Гуирому.

– Никак зима не кончится, проклятые холода, – приговаривал мельник, орудуя колуном. – Чуть мороз ослабнет – вода начинает течь, а к ночи все опять смерзается. Не выдержит колесо. Я шапку стал носить, вот до чего дошло, смолоду не носил. Старею.

Гуиром сдвинул на затылок кроличью шапку и взглянул на Кирча, который сидел на поперечине и ловко срубал ледяные наросты с лопастей. Его длинные темные волосы стягивал на лбу неизменный кармак – кожаный ремешок, на кармаке не было никаких знаков – заявить о том, что ты страж, означало навлечь беду на ормиту, такие вот настали жестокие времена.

– У тебя уши не мерзнут? – спросил мельник и сам себе ответил: – Конечно, не мерзнут, ты молодой, кровь горячая.

– Уймись, Гуиром, – отмахнулся Кирч. – Конечно, мерзнут. Иногда. Капюшон надеваю.

– Ладно, это я так, к слову. Я про другое спросить хотел. Что делается в Долине?

Кирч вытер рукавом лицо и пожал плечами.

– А что Долина? Степняки повсюду, грабят нещадно чужое добро и в свои повозки складывают. Хессы зверствуют. Черный Король не появляется, никто не знает, где его обиталище. Но поговаривают, что для него отстраивают Агронмор. Наверное, он сделает там новую столицу. От Хемринверда остались одни развалины, ему там не по душе.

– Проклятый вражина, забери Брегни его жалкую душу! – мельник со злости так хватил колуном по ледяному наросту, что дождь из осколков осыпал Кирча с головы до ног.

– Наемники преследуют и убивают тех, кого еще не убил холод.

– Да ведь из-за этих поганых крыс стоят все дела! Вместо того чтобы ремеслами заниматься, хлеб растить, за море ходить, мы терпим на своей шее этих грязных лохматых тварей. И сколько еще терпеть? Ведь так и норовят перегрызть шею-то!

– Теперь уже недолго, – Кирч перебрался на другую перекладину. – Не сегодня-завтра, я думаю, все-таки взойдет багряная звезда, и тогда нас всех ожидает Ашгирм – великая битва. Многие пока этого не понимают и надеются, что время выбора минует их, но выбор придется сделать всем.

Весь обсыпанный ледяной крошкой, мельник некоторое время ожесточенно стучал топором. Потом сказал:

– В другое время эти слова, может, навели бы на меня страху – разве придумаешь что похуже великой битвы? – но сейчас я думаю: либо так, либо этак! А то живешь, как к потолку подвешенный, – и по земле не ходишь, и в небо не улететь, это не жизнь!

– Вот поэтому не позднее, чем сойдет снег, я отправляюсь в путь, Гуиром. Заверну сначала на Калин-озеро, оттуда – в Бредув, повидать князя. А дальше – как получится. Мое время пришло.

Эта новость встревожила мельника. Он как-то успел позабыть, что Кирч Скронгир – страж и его работа – охранять служителей Огня. Но Гуиром не хотел быть лишним в его жизни.

– Ты дорог мне и моей семье, Кирч, – сказал он. – И не только потому, что ты друг Кроймена, моего сына, который вместе с Кемралем ушел за море, а потому… почему? Потому что ты тоже мне сын. Да, именно так!

Гуиром решительно стучал по колесу, словно вознамерился изрубить его на мелкие куски.

– Мне жаль тебя, потому что твоя дорога, которая прежде вела к славе, ныне ведет к смерти. Мне жаль тебя, но я горжусь тобой.

Всю дорогу до Калин-озера Кирч вспоминал эти слова и с горечью понимал, что мельник Гуиром прав. Разве судьба Долины могла быть простой, если люди, пришедшие сюда, принесли в сердцах горечь потерь и память о вражде и смертях? Они оставили Махагаву, землю своих отцов, измученную усобицами, умирающую под натиском наползающих льдов – возможно ли оставить ее и не исполниться неутолимой горечи? У людей не было выбора: забыв распри, они одним племенем потянулись через горы в другие земли, оставив немощных, больных и тех, кто не захотел идти – а глаза стариков, прощающих и прощающихся, долго виделись им во снах, и не было спасения от этих снов. Людям пришлось забыть своих идолов и умение обращаться в зверя или птицу – покровителей рода. Пройдя многотрудным путем через горы, отметив этот путь могилами своих детей, они спускались в Долину, благословенную землю богов, опустошенными, осиротевшими, лишенными корней, от которых человек питается силой. И только неиссякаемая воля их вождя – Эрлига Стиэри из рода Белого Тура не позволила им сломаться и не дала угаснуть надежде.

В то время в Долине обитали боги – эта земля была столь прекрасна, что они не хотели ни покидать, ни уступать ее. Но Эрлиг Стиэри был маэром, и он дерзнул говорить с богами, и боги слушали его. Эрлиг Стиэри был воином, и боги слушали его, потому что сами были воинами – им было с кем и за что сражаться. Они уступили эту землю, назвали пришедших из-за гор аврисками и врачевали их сердца, изгоняя из них боль, страх и горькую память, и много сделала для этого Ореб, своенравная и опасная богиня Высокого Огня, она даровала людям Окаль – заповедное место, где всегда горит неиссякаемое пламя ее бессмертной души. И никогда с тех пор в храмах Долины не затухал светильник надежды и благородных стремлений.

Кирч вздохнул. Прошло несколько лет, как последний из храмов остыл. Огонь приносить было некому – ормиты истребили сами себя, остальных – Черный Король, видевший в них угрозу своему правлению. Может, кто-то и остался, но страх держал их крепче цепей. Кирч Скронгир знал только одну ормиту, ту, которую ему суждено было защищать, которую он спрятал на Калин-озере от Черного Короля, от людей и от всего мира.

Он изъездил почти всю Долину из края в край, на это ему понадобилось одиннадцать лет. Кирч искал следы тех, кто обитал в ней до пришествия людей, чтобы сила этих следов защитила его и ормиту, когда они отправятся в Окаль. Имея наметанный глаз следопыта, Кирч видел то, что видели не все: скрытые травой и деревьями ставы – священные круги из камней, одинокие колонны, похороненные под крепкими путами хмеля, останки древних храмов, большинство из которых поглотил древний лес, наполовину ушедшие в землю диковинные каменные фигуры. Остался от богов и древний язык – руны, но теперь их знали только обладающие знаниями, обладающие силой и ормиты, а всех их осталось так мало, что руны считались уже почти утерянными.

Кирч тоже знал руны, потому что был из обладающих силой, он владел могучим даром и именовался стражем, призванным охранять жизнь ормита. Обладающие силой были лучшими воинами в Долине, их уважали, их боялись – и только их избирали в стражи. Почти все они погибли в Трехлетней войне, выполняя своей долг и защищая служителей Огня, остались лишь единицы, и Кирч Скронгир был лучшим из тех, кто ушел, и среди тех, кто остался. Род Скронгиров был древнее королевского рода Стиэри, и легенды о нем ходили всякие – и странные, и страшные. И доля ему выпала не в пример труднее: он должен был охранять ормиту, возможно, последнюю из всех, не дать ей погибнуть, потому что вместе с нею, лишенная Огня, погибнет и вся Долина.

И вот пробил час, когда холодным весенним утром громадная Флу и маленькая Фина провожали Риэл и Кирча в дорогу. Немного в стороне стоял Молчун и, по обыкновению, не говорил ни слова и ни на кого не смотрел. Можно было подумать, что ему все равно, но Кирч видел, как у него сгорбились плечи и лицо время от времени искажает гримаса страдания. Сам Кирч тоже не любил прощаний, а тем более когда не знал, будет ли случай еще раз увидеться. Он держал под уздцы двух оседланных коней с поклажей и старался думать только о том, как Риэл поедет верхом – она ведь и в седле-то ни разу не сидела. Риэл было страшно, но она изо всех сил старалась не показать этого и уходила так, словно уходила в ближайшую деревню – хотя никогда там не была. Она не думала, что ее ждет и какие слова надо сказать – страх заполонил все сознание, страх от того, что она наконец-то увидит мир.