Текст книги "Книга 2. Быль о Холодном Огне"

Автор книги: Иней Олненн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Из храма, лишенного дверей, вытекали ручьи алого цвета, они вытекали прямо во двор, струясь между булыжников, смешивались с дождем…

Не сговариваясь, Дарк и Вик спрятались в колодец, словно хотели спастись, зажмурились оба и почувствовали, как на лицо, на волосы, сначала по капле, потом струйками, полилась кровавая вода. Вик глубоко вздохнул, было видно, как его колотит дрожь от злости и едва сдерживаемой горячей ярости. Дарк снова выглянул, весь подобрался, сжался как пружина и сказал:

– Дозорные меняются.

Сначала со стен спустились личные слуги Черного Короля, у каждого на одном плече висел тяжелый лук, на другом – колчан с длинными блестящими стрелами. Степняки держались от них на почтительном расстоянии и не смели смотреть им в лицо, Дарк их понимал: увидев подобное лицо дважды, можно сойти с ума.

Восточная и западная стены опустели. Едва захлопнулась дверь за последним степняком, Дарк выскочил из колодца, подбежал к ней и одним рывком задвинул наружный засов. Оставались еще степняки на северной и южной стенах.

– Беги к воротам, – сказал Дарку Вик. – Я их отвлеку.

И крикнул:

– Смерть проклятым наемникам! Смерть всем вам, псы, продажные души, убийцы детей!

Оглушительные вопли степняков с южной и северной стен послужили сигналом Скильду Брандиву и Ринн Туарху. На Вика Редмира ринулись со всех сторон. Уворачиваясь от свистящих мечей и разящих топоров, Дарк подбежал к воротам. С северной стены ему под ноги скатились пять степняков, и у каждого из груди торчала стрела – лучники Ринн Туарха свое дело знали.

При помощи подъемного механизма Дарк опустил мост через ров, а засов, который обычно отодвигали несколько человек, яростно рыча, отодвинул один, потому что Вика Редмира уже поглотила орущая стая одетых в шкуры коренастых людей. Напрягая все силы, он отвел толстое бревно и раскрыл массивные створы, на которых еще виднелся потускневший герб рода Имверил.

В замок тотчас хлынули авриски, ведомые Скильдом Брандивом и Кирчем. На стенах завязался бой между степняками и бойцами Ринн Туарха.

– Где ты, Черный Король?! – пронесся над шумом сражения громовой голос Вика Редмира. – Выходи и сразись со мной, проклятый колдун!

– Хвала эльямарам, Вик еще жив, – услыхав его голос, сказал Рилг и протянул Дарку Гуннхвар. – Пошли, поищем нашего короля.

Сшибая по пути степняков и перепрыгивая через тела, они побежали к храму.

Из-за низкой двери, где сидели эгнары, доносились хрипение и грохот, словно там грызлись звери.

– Что это?

– Я запер там этих… отмороженных, – на ходу сообщил Дарк, споткнулся и упал. – Кажется, они пытаются сломать дверь.

– Хорошо, если бы при этом они сломали себе шею, – к ним присоединился Вик Редмир, и втроем они вбежали в пасть чудовища – храм Суур.

И застыли на пороге, оцепенев от ужаса.

Двенадцать колонн возвышались в ледяном мраке, они поддерживали собой балки перекрытий, облюбованные вороньем.

Крупные птицы цветом чернее темноты хищно глядели на обнаженные тела, прикованные к колоннам цепями. Под сумрачными сводами царил запах мучений и смерти. В этих бессильно обмякших, испещренных багрово-синими рубцами и кровавыми ранами телах авриски с трудом признали людей. А когда признали – стон отчаяния и гнева вырвался у них.

Рожденные свободными и возмужавшие с мыслью, что битва – удел свободных, они никогда не подвергали врага пыткам и предпочитали честный бой удару из-за угла. Поэтому представшее взорам привело их в ярость.

Дарк выхватил Гуннхвар и принялся разрубать цепи. Вик Редмир метался от колонны к колонне, вглядывался в каждое лицо, но не мог признать никого. И только когда из его груди вырвалось рычание раненого зверя, все поняли, что он нашел то, что искал так долго. Он нашел Карин, но она была мертва, как и все остальные.

Рилг обернулся в поисках мальчика.

– Дим! – крикнул он. – Проклятье! Где Дим?

В каменном полу у дальней стены была вырублена жертвенная чаша, в ней умерщвляли людей, и кровь по двум желобам вытекала во двор. Кирч стоял возле нее, и лицо его в этот момент было чужим, незнакомым и страшным.

Кровью на алтаре было начертано одно-единственное слово:

Хонт.

ГЛАВА 31

Тот, кого в Махагаве звали Одиноким Охотником, здесь носил имя Кугун. В Махагаве он был больше птица, чем человек, в Долине он не захотел быть человеком и остался орлом. У него, единственного атанна во всей Долине, был сын. Кровный сын. Месгиор.

Кугун был глазами бессмертных, а Месгиор – глазами Кугуна. И это он, молодой и горячий, узнав о возвращении в Долину короля, возвестил об этом всем, но первым его услышал Черный Король.

Черный Король убил Месгиора, но весть о юном Ингваре Стиэри подхватили другие птицы и принесли людям.

И вот теперь Кугун летел над Долиной и глядел на нее сам, впервые за много-много лет.

Он летел и чувствовал себя вновь молодым и сильным. Он пил свободу, дышал ею и не мог надышаться, потому что знал: возможно, это его последний полет. Всех призвал Ашгирм, и будущее никому неизвестно.

Он летел и видел, как гудит растревоженная Скавера. Он слышал звон кольчуг и ржание взнузданных лошадей. У него рябило в глазах от бесконечного числа воинов в походном облачении, дух близкого сражения витал меж ними, так радуются застоявшиеся кони в предчувствии воли.

Он видел, как Скавера готовится к походу.

Он видел, как плакали женщины и плакали дети, а старики обнажали головы. Князь Тим Брандив уводил на войну их мужей, отцов и сыновей.

– Буде мы проиграем сражение и не вернемся – держитесь, сколько сможете, – сказал он. – И не посылайте нам подмогу, даже если будем просить.

Вместе с ним уходил в бой его единственный сын Искер, хотя ему еще не минуло и пятнадцати зим. Он погибнет, как погиб Месгиор, в начале полета, и князь будет жить с обескровленным сердцем, как и Кугун. Всех призвала Марах Азбар, и каждый заплатит по себе.

Ашгирм случается только по воле эльмы Судьбы. Человек становится равным богам, а боги гибнут, как люди, и все страшатся поражения. Поэтому закон запрещает им вступать в схватку между собой, ибо тогда люди перестанут почитать богов, а боги – любить людей и в мире воцарится хаос.

Он видел, как орды кочевников и Охотников стекаются на поля Оквиты.

Черный Король принял вызов. Не мог не принять.

Приближалось сражение.

Не было в Долине заброшенных, уродливых мест до тех пор, пока там не пролилась первая кровь. Кровь правых и виноватых сожгла травы и вычернила землю, на ней теперь не росло ничего, кроме крапивы и чертополоха.

Болота Хонт несли проклятие самой эльмы Судьбы. Когда бессмертные нарушили запрет и открыто выступили друг против друга, они в наказание приняли смерть, как смертные, а цветущий уголок Оквиты волею высшей из эльямаров превратился в безлюдье и безтравье, чтобы служить напоминанием о неотвратимом и беспощадном возмездии.

Кирч стоял на пригорке и смотрел на частокол голых, без единого листика, высохших тощих берез. Они возвышались из чахлой осоки подобно древним идолам, давным-давно похоронившим народ, что им поклонялся. Даже ветер сюда залетал неохотно, торопливо прошелестев пожухлой травой, он спешил прочь, туда, где есть жизнь. Кирч смотрел на черные тучи, что неумолимо сгущались над болотами, словно сама топь притягивала их.

Опершись на мечи, неподалеку сидели воины Ринн Туарха и Скильда Брандива, те, кто уцелел после жестокой схватки на стенах Агронмора. Их лица были хмуры, а в сердцах – предчувствие страшной, неотвратимой беды. Позади, за холмами, раскинулось раздольное поле, с него можно было видеть Согдиву и даже разглядеть Хок-Браскит на другом берегу. Этому полю предстояло стать Щитом мертвых. Багряная Марах Азбар алчно горела, как глаз зверя, в предвкушении добычи.

Ни на кого не глядя, Рилг проверял свое оружие. Дарк сосредоточенно точил Гуннхвар. Риэл стояла, прислонившись к стволу молодой рябины, и смотрела в небо. Ее лицо было бледным, она вспоминала откровения Илькаим, вещего озера. Они с Кирчем уже видели и эти березы, и эту осоку. Уже тогда ей было страшно, и она не знала, как сумеет справиться со страхом, который грядет.

Ринн Туарх и Вик Редмир переглядывались, безмолвно наблюдая за приготовлениями ормитов к последнему походу.

Потом Вик Редмир вышел вперед.

– Я иду с вами, – решительно сказал он.

Рядом молча встал Ринн Туарх – он вообще не любил много говорить, дело для него значило больше.

– Это безумие, – Кирч продолжал смотреть на раскинувшееся перед ним болото, словно хотел проникнуть взором в самое его сердце. – Мы обсуждали это бесконечное число раз. Не надо, Вик, сейчас не до мести.

– Но я должен отомстить этой химере в образе человека за смерть Карин, за брата и за других тоже. Клянусь, я сделаю это!

– Не клянись, – подал голос Рилг. – Ты – князь Лигрии, ты должен остаться в живых, чтобы повести в бой своих воинов. Сохрани свою жизнь для решающей битвы. Она уже близко.

– Юный Ингвар – наш король, – возразил Ринн Туарх. – Мы не можем потерять его накануне Ашгирма и потому идем с вами.

Кирч взглянул на них.

– Черному Королю нужны мы. Ни к чему класть на его жертвенник еще и ваши души.

– Да обратись все прахом, – сквозь стиснутые зубы процедил Вик Редмир. – Ты не запретишь мне пойти.

– Но это западня. Разве ты не понял? – Кирч снял куртку и остался в одной рубахе. – Черный Король заманил нас в Агронмор и позволил выиграть бой, истощив наши силы. И теперь ведет за собой, как на привязи, и знает: мы пойдем. Проклятый колдун что-то приготовил, поэтому последний раз говорю вам: остерегитесь.

– Любой другой за это слово лишился бы головы, – усмехнулся Вик Редмир.

Ринн Туарх только сверкнул своими кошачьими глазами и ничего не сказал. Кирч повернулся и взглянул по очереди на каждого бойца, словно попрощался.

– Ждите нас на этом месте до захода солнца. Если к этому времени мы не вернемся – ищите себе нового короля!

…Я видел, как почернели зеленые луга Оквиты от множества воинов, как взрыхлили землю лошадиные копыта и колеса повозок, как взвилась за сапогами дорожная пыль и как низко опустилась Марах Азбар, чтобы лучше видеть обреченных ей в жертву. Ничто не может укрыться от зоркого орлиного ока…

Захрустела сухая осока, зашуршала шепотом злой старухи, что посылает проклятья из-за угла, но вскоре под ногами захлюпала бурая гнилая вода. Сначала она доходила до щиколотки, потом поднялась до колена. Увязая в грязи, задыхаясь от ядовитых испарений, Кирч, Рилг, Риэл и Дарк брели по болоту, раз за разом проваливаясь по пояс.

– Мерзкое местечко, – утирая рукавом лицо, пробормотал Рилг.

– Такое же мерзкое, как душа Черного Короля, побери его, наконец, прачи, он и так достаточно пожил, – добавил Дарк и с головой провалился в затхлый омут, хищно притаившийся под ковром ярко-зеленой травы.

Вынырнул, отплевываясь, и схватился за протянутую руку Кирча.

Шли долго. Болото кишело гадами, словно они со всей Долины сползлись сюда. Боясь наступить на какого-нибудь из них или попасть в трясину, Риэл все время смотрела под ноги, а по сторонам – не очень, поэтому не сразу заметила впереди островок сухой земли.

На заросшем чахлой травой пригорке покоились руины древнего поселения. Кто здесь жил и когда – никто не помнил, и ни в одной книге о том не говорилось. Наверное, прежде тут были хорошие земли, пригодные для пахоты, охотничьи угодья, рощи, и посреди всего этого возвышался чей-нибудь фамильный замок. А может, на острове, со всех сторон окруженном чистой водой, стоял дивный храм, возведенный еще первыми поселенцами… Ничего этого понять уже было нельзя: большую часть сухой земли поглотило неотвратимо наступающее болото.

На уцелевшем пригорке сохранились лишь две осевшие башни, соединенные остатками стены, да высившиеся в беспорядке груды камней. Как слепые глаза мертвеца, в никуда смотрели темные провалы не то бойниц, не то окон. Смерть и запустение были наградой тем, кто нарушил запрет эльмы Судьбы. Эхо страшного боя навеки застыло в обветренных камнях, и исчезнет оно лишь тогда, когда исчезнут сами камни, сложенные руками смертных и в пылу беспощадной схватки превращенные бессмертными в прах.

Тучи, клубясь над болотом, становились все плотнее, все чернее, воздух стал душным и вязким. Приближалась гроза.

Много веков эти топи не слышали живых голосов. Превратившись в капкан, болото поджидало тех, кто решится проникнуть на запретную территорию, годами готовило откровения, которые не сможет выдержать ни одна человеческая душа.

И это время пришло. Вот они, рискнувшие, – в мокрой одежде, облепленные черной грязью, стоят, настороженные, обнажив клинки, готовые принять бой, и каждый слышит стук собственного сердца.

Со всех сторон подступала, сгущаясь, темнота. Развалины молчали, и смутная тревога, как болотный туман, наползала от них.

– Похоже, нас никто не ждет, – сказал Рилг и потер грудь – дышать становилось все труднее, заныла рана под ключицей.

– Не хотелось бы умирать в этой вонючей грязи, – пробормотал Дарк, отстегнул ножны и пробормотал: – В ближайшее время они мне не понадобятся.

Воздух накалился и задрожал, каждый вдох причинял боль. Что-то должно было произойти. Риэл шагнула вперед, она всегда предпочитала делать шаг первой, особенно когда отступать уже некуда.

– Мы пришли, Черный Король! – крикнула она. – Что ж ты не встречаешь нас?

Ответом ей был оглушительный раскат грома, от которого вздрогнула земля.

– Наверное, это означает 'добро пожаловать', – усмехнулся Кирч, перекинул меч из руки в руку и направился к развалинам. Остальные последовали за ним.

Хищной птицей налетел ветер и вихрем закружил каменную пыль. Жалобно застонали остовы берез, и черные тучи совсем скрыли небо. Там, где горела Марах Азбар, расплывалось алое пятно, точно капля крови на рубахе. Не знающие промаха ослепительные молнии огненными стрелами вспороли небо, заревел ветер, и оглушительно загрохотали небесные щиты.

– Где же ты, темная душа? Что ты еще задумал? – крикнул Дарк, прикрывая лицо от колючего каменного дождя. – Что ж ты прячешься по углам, как змея?..

…У одной башни целиком провалилась крыша, и на стропилах вороны свили гнезда. У другой башни обвалилась северная стена. Среди нагромождения обломков могли укрыться десятки бойцов, но там никого не было, я кружил над топью и видел только камни… О, Месгиор, Месгиор!.. Где твои зоркие глаза?..

Обнажив клинки, Дарк, Рилг, Кирч и Риэл вошли в пролом. На них никто не напал, только ветер рвал одежду и осыпал каменной крошкой, но ощущение опасности было таким сильным, что по спине пополз холод. Потом ветер внезапно успокоился, и стало тихо.

И в этой мертвой тишине прямо перед Дарком вдруг взорвалась клочьями земля, из ее недр вырвалось чудовище, какое не приходит даже в кошмары: иссиня-черный пес, огромный, со стальной шерстью и красными клыками, с которых клочьями свисала пена. Риэл закрыла лицо руками и закричала.

В мгновение ока Дарк был опрокинут на спину, чудовище поставило лапы ему на грудь и, воздев кверху оскаленную морду, издало ужасающий вой. Потом горящие смертью глаза уставились на людей. Этим чудовищем был пес эльмы Смерти, ее Привратник, Пожиратель Душ, и никогда прежде не приходил он в мир живых.

…Я видел, как пришла в движение земля. Она проваливалась то тут, то там, выпуская из плена обитателей мрака и холода. Мужчины вступили с ними в бой, женщина бросилась бежать. Она бежала, не разбирая дороги, спотыкаясь и падая, обдирая в кровь колени об острые камни. Расколотое молниями небо обрушилось на землю. Закрыв уши руками, женщина молилась всем богам, каких знала, и сама не понимала слов этих молитв.

Огненные отсветы вспыхивающих над топью гигантских молний отражались на лицах воинов, и страшны были их лица. Молнии били в самое сердце болот, словно желали выжечь эту язву с лица земли.

Замерев, как тетива натянутого лука, Здарек неотрывно смотрел, как над болотом бушует гроза.

– Это случилось… Бессмертные снова пришли в Долину, – прошептал он и оглянулся.

Вик Редмир, закусив губу, мерил шагами поляну и молчал. Молчал Ринн Туарх, о чем-то напряженно размышляя. Молчал и Скильд Брандив, молчали остальные воины и вздрагивали, когда слепящая молния рисовала в небе эгни – Руну смерти.

Здарек никому ничего не сказал, он взял свой меч и ушел по тропе, что оставили ормиты. Он ни с кем не прощался, потому что был воином духа, и готовность умереть каждую минуту – лишь одна из вех его дороги длиною не в одну жизнь.

Скильд Брандив проводил его взглядом. Потом порывисто вскочил, сбросил с себя боевую кольчугу, за ней – подкольчужную куртку и рубаху. Сдернул с волос кармак, мгновение сжимал его в кулаке, потом уронил на землю. Оторвал от рубахи полоску материи, стянул ею рассыпавшиеся по плечам волосы и, повернувшись к горцам, сказал:

– Ступайте под начало князя и бейтесь храбро. Я ухожу.

Авриски молча вскинули клинки, отдавая ему честь, потому что не многие могли сделать подобный шаг: Скильд Брандив только что отказался от своего имени и от своей жизни, вручив ее богу войны. Здарек был воином духа, Скильд Брандив стал воином крови, и пути назад для него уже не было. Он ушел по следам Здарека и скрылся за частоколом берез. Ринн Туарх и Вик Редмир переглянулись, и Ринн Туарх вдруг улыбнулся шальной улыбкой – они поняли друг друга.

– Эронг, ты остаешься за янгара, – сказал своему верному телохранителю Вик Редмир. – Ждите нас до заката, а потом уходите.

Страшная гроза бушевала над топью, и хлынул дождь. С его первыми каплями, ослепший от ярких молний, оглохший от грохота небес, Скильд выбежал к развалинам. И попятился, чувствуя, как кровь в жилах превращается в лед.

У пролома в стене бились между собой могучий черный пес и огромный медведь, они сшибались грудью, разрывая друг друга страшными когтями.

– Бессмертные! В Долину пришли бессмертные!..

Скильд узнал в этом крике голос Дарка и бросился на него. Страх остался там, где он только что стоял.

Дарк, прижатый к стене, сражался с черной тенью, воином холода и ледяных ночей. Гуннхвар высекал сноп искр, и ему помогал меч Здарека.

– Ну, сколько вас там, выходите! – Дарк наступал, силясь перекричать шум грозы, и вдруг провалился в дыру у самого подножия башни.

Едва не сломав себе шею, он скатился в темный подвал, полный змей. Поднялся из лужи, что уже натекла сверху, и тут увидел Дима. Сжавшись в комок, мальчик сидел в углу и не шевелился.

– Дим.

Голос Дарка сорвался до хриплого шепота, он испугался, что перед ним только тело, а душа так далеко, что уже не достанешь.

– Дим, дружище!

Он схватил крошечное худое тело и хотел поднять. Загрохотала цепь. Руки мальчика, заведенные назад, были прикованы к вбитому в стену железному кольцу. Гуннхвар одним ударом перерубил железо, не заработав ни единой царапины.

– Погоди, проклятый колдун, – прошипел Дарк, – ты сажаешь людей на цепь, как собак, скоро ты узнаешь, как эти собаки умеют кусаться!

Он вытолкнул легкое тело, в котором едва теплилась жизнь, наверх, и сам выбрался следом.

Сквозь пелену дождя он увидел, как воины холода теснят к разверстой яме Здарека и Скильда Брандива. Оба были изранены, но им на помощь подоспели Вик Редмир и Ринн Туарх. Без предупреждения Дарк напал сзади на одного из бессмертных, и Гуннхвар вспорол черную плоть.

– Во время Ашгирма все смертны, так принимай сполна все, что причитается смертным!..

Уворачиваясь от сверкающих клинков, худощавый и гибкий, как рысь, Ринн Туарх подбежал к Диму и поднял его на руки.

– Уносите его отсюда! – крикнул Дарк. – Я вас прикрою!

Отбиваясь, Скильд Брандив, Вик Редмир и Здарек отступали к стене. Ринн Туарх нес маленького короля. Дарк прикрывал их до самого пролома, потом загородил пролом собой.

…Узел затягивался все туже и туже. Приречная равнина едва могла вместить армии жаждущих битвы. Авриски стояли против степняков и Охотников, и только ожившие вдруг болота Хонт, внушали ужас и удерживали от начала схватки. Храпели, рвались с места испуганные кони, и многие сердца дрогнули, когда с болот пришла весть: бессмертные явились в Долину. Авриски были обречены, они понимали, что против такого врага им не устоять. Я видел лица князей. На них было спокойствие. Спокойствие приговоренных, но готовых дорого продать свою жизнь. Я видел короля – совсем еще мальчика, неоперившегося птенца, решившегося на свой первый полет. Он сидел в седле впереди войска, худенькая рука сжимала меч, а глаза горели неукротимым торжеством, этот мальчик-король верил в победу аврисков! И авриски невольно заражались этой верой, и многие обращали свой взор за Согдиву, где в наступающих сумерках виднелся Хок-Браскит и в нем путеводной звездой горел Высокий Огонь. Но как сражаться с бессмертными?.. Этот вопрос задавал себе каждый, но не каждый находил ответ.

И тогда я воззвал к высшей из эльямаров, возвещая о нарушении запрета. И она услышала меня и явилась на зов, чтобы восстановить попранное равновесие.

…Собрав последние силы, уходящие вместе с вытекающей из ран кровью, Кирч поднял извивающегося, злобно рычащего пса и с размаху ударил его о стену. Стена дрогнула.

Оставляя на камнях алые пятна, хрипя в преддверии смерти, пес – выходец вечного мрака – сполз вниз и, дернувшись несколько раз, неподвижно застыл.

Тяжело дыша, сквозь застилающий глаза кровавый пот Кирч смотрел на поверженного врага. Только что он выиграл самый главный бой в своей жизни. Теперь он знал, что был рожден для этого боя. Он сделал то, для чего был призван в этот мир.

Появление Черного Короля он почувствовал сразу, по тому, как кинжалом ударила в спину ядовитая ненависть.

– Прими человеческий облик, – сказал повелительно Черный Король.

Кирч медленно повернулся к нему – громадный медведь, чья шерсть вымокла от крови, своей и чужой, а в глазах еще бушевало пламя смерти.

– Я приму человеческий облик, – промолвил он. – Но не потому, что ты меня об этом просишь. Я не хочу пугать Риэл.

– О да. Сейчас она будет здесь.

– Тебе нечем торговаться, Холмар, лишившийся Кахантара и Агронмора. Короля вырвали из твоих лап.

– Ты ошибаешься, страж. Твой брат мертв, но осталась еще ормита. Ты плохо знаешь ее, если так говоришь. Я же знаю о ней все. Она придет. И вот тогда мы поторгуемся.

– Ты хочешь победить, причинив мне боль? – Кирч говорил с трудом, слабея с каждой минутой. Он знал, что его раны смертельны. – Я презираю боль.

– Ты ошибаешься.

Черный Король произнес слово, и из всех ран Кирча хлынула кровь. Он зашатался и упал на одно колено.

– Ты умираешь, авриск, – процедил Черный Король. – Я под корень вырубил твой род, и больше никогда Долина не услышит имя Скронгир!

Кирч опрокинулся на спину, из груди его вырвались хриплые, клокочущие звуки. Желая разобрать их, Черный Король наклонился и в следующий миг отпрянул, будто обжегшись.

Кирч смеялся.

– Ты глупец, Холмар. Мой род тебе не по зубам. У меня есть сын, и он там, где ты его никогда не достанешь. Ты проиграл.

…Рычание псов смерти, выдирающее ужасом внутренности, заставляло Риэл бежать, не разбирая дороги. Она металась, обезумевшая, среди развалин, и страх гнался за нею по пятам, не отставая. Дождь хлестал ее по плечам и спине, она упала, больно ударилась и долго лежала ничком, не в силах подняться. А потом дождь прекратился, гроза откатилась далеко на запад, и стало тихо.

Сотрясаемая дрожью от пережитого, Риэл поднялась и побрела, спотыкаясь, вдоль стены, разум стал постепенно возвращаться к ней.

У пролома, на глыбах, обработанных руками древних мастеров, она увидела распростертое тело исполинской собаки. Красная пасть застыла в предсмертном оскале, изорванные стальные мускулы обмякли. Пес был мертв, но даже мертвый он внушал страх.

В нескольких шагах от него лежал, раскинув руки, залитый кровью Рилг. Он лежал спокойный и безмятежный, глядя в темнеющее небо пронзительными синими глазами, которые уже покинула жизнь.

Риэл стояла над ним, чувствуя, как опустошенная ужасом душа начинает заполняться горячей, невыносимой болью. И вздрогнула, услышав прилетевший издалека безмолвный приказ Кирча:

– Беги!..

И она побежала. Побежала на этот голос, что велел ей спасаться, но она ослушалась, не могла не ослушаться и побежала к нему в надежде успеть и помочь.

И увидела Черного Короля.

Он стоял у разрушенной башни, весь в белом, неподвижный, точно призрак. Сейчас он был настоящим, живым, из плоти и крови – смуглый, с пронзительным взглядом, хищно подрагивающими ноздрями.

– Я ошибся в тебе, ормита, – сказал Черный Король. – Я недооценил тебя. Я неправильными словами говорил с тобой. Нельзя было просить у тебя твою жизнь. Надо было просить чужие. Те, что дороже собственной. Теперь выбирай.

– Не слушай его, Риэлин, – разлепив спекшиеся губы, прошептал Кирч. – Забудь о малом. Помни о главном.

– Чья жизнь тебе важнее? Его? – Черный Король указал на Кирча. – Или его?

И тут Риэл увидела Дарка. Он лежал на боку в грязи, возле ямы, кровь текла из-под него, собираясь в лужу.

– Да, – кивнул Черный Король, – он еще жив. Я продаю тебе обе жизни. Но цена одна. Твой дар.

Но как она могла выбрать?.. Чувствуя, как слезы обжигают щеки, Риэл нагнулась, подняла обеими руками тяжелый Гуннхвар.

– Я не такая сильная, как ты думаешь, – прошептала, – я не смогу отдать дар. Но убить тебя – смогу.

Медленно подняв меч, она приставила окровавленное лезвие к горлу своего врага. Черный Король не дрогнул. Он сказал:

– Дар только у тебя. Убив меня, ты навсегда лишишь Долину Огня. Помни о великой битве. Сейчас ты решаешь ее исход. Я рискую всем, что имею, но и ты тоже. Не ошибись.

– Ты знаешь, как больно утратить дар, ты знаешь, потому что сам через это прошел. Но я лучше умру от боли, чем от стыда. Ты не боишься смерти, но я тоже не боюсь.

Одно усилие, одно неуловимое движение – и из-под Гуннхвара брызнул алый фонтан.

Меч упал на землю, а Риэл – на колени. Жестокая боль впилась острыми когтями в сердце. Ее покидал дар, ее покидал Кирч, ее покидала жизнь. Она решила исход битвы, но потеряла все.

– Риэлин.

Кирч долго смотрел в ее глаза, сухие и блестящие, потом прошептал:

– Мы расстаемся.

– Ты не можешь уйти и оставить меня, – дрожащей рукой она вытерла с его щеки струйку крови, вытекающую из уголка рта, закрыла кулак и прижала к сердцу. – Ты же мой страж!.. Кто станет защищать меня?.. Кто?..

Огненно-золотой закат полыхал над топью. Скорбным голосом загубленных душ шуршала осока. Кругом царили отчаяние и смерть.

Застывшая, безмолвная, похолодевшая, Риэл сидела возле Кирча. В его чистых синих, как и у Рилга, глазах отражались багровые языки закатного огня, он уходил в него, как уходит в небо дым костра. Уходил, чтобы когда-нибудь – кто знает?.. – снова вернуться – для другой судьбы и других людей.

Закат горел неистово и мощно, возвещая о том, что мир стал старше еще на один день.

Риэл подняла лицо к небу и долго-долго глядела в него. Высоко черной тенью парил одинокий орел.

– Я хочу домой, – тихо сказала она ему. – Покажи мне туда дорогу.

Я услышал. Услышал ее отчаяние, ее одиночество. Но я знал: судьба этой женщины пока не исполнилась и путь ее славен. Она еще будет счастлива. Мое же одиночество – вечно, скорбь – неизбывна, боль – нескончаема. Таков жребий бессмертных, и на все – воля богов.

Я верю. А потому – смиряюсь.