Текст книги "Книга 2. Быль о Холодном Огне"

Автор книги: Иней Олненн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Это безумие, – обтирая Гуннхвар, Дарк покачал головой.

– Я никого не зову с собой, – резко ответил Вик. – Даже один я поеду туда.

И тронул поводья.

– Спорить с ним сейчас бесполезно, – сказал Рилг и повернулся к Здареку:

– На тебя вся надежда, следопыт. Разыщи Ринн Туарха и скажи ему, чтоб собирал людей и спешил к Агронмору. Ты сможешь найти его и сделаешь это быстро. Не то Вик Редмир, буйная голова, пойдет на штурм в одиночку.

Никому не надо было объяснять, что такое Агронмор и какая участь уготована попавшим в него. Степняки, придя в Долину, вознамерились поклоняться Суур, эльме Ветра, назвав ее владычицей степей, и служили новой вере очень усердно: не проходило дня, чтобы они не бросали на алтарь очередную посвященную ей жертву.

ГЛАВА 29

До Кибала оставалось всего ничего, а все-таки для старика и мальчика еще много. Белоухая везла их по очереди, но уж очень медленно. Все они уставали гораздо быстрее, чем закаленный в боях и походах Ковчень, которого Тим Брандив со всеобщего согласия дал им в сопровождение. Ковчень охранял их, добывал дичь на пропитание, ведал костром и ночлегом, и Дим во всем был ему помощником. Похоже, мальчик уже забыл о том, что он король, да ему никто и не напоминал об этом, хотя и Хьярги, и Ковчень обращались к нему с известной долей почтения. И хотя Дим не замечал, оба нервничали, ибо слишком велика была ответственность и слишком велика опасность, едва обретя короля, потерять его.

– Правда же, ты колдун? – спросил Дим Хьярги, когда они шли по сумеречному лесу к Синему озеру.

Старый Хьярги рассмеялся.

– Ты еще ребенок, но твой вопрос понятен, потому что иные взрослые ведут себя как дети и спрашивают о том же. Но сначала ответь мне: с чего это ты решил, будто я колдун?

Дим замялся, пытаясь облечь в слова свои догадки, а это оказалось непросто.

– Ну… я это сразу понял! Ты можешь появляться как бы ниоткуда и в любое время, ты весь такой… таинственный! Ты можешь видеть сквозь стены и на расстоянии, и у тебя есть посох!

– А посох-то тут причем?! – удивился Хьярги.

– Ну как же, – Дим почесал макушку. – Каждому колдуну полагается посох, чтобы им колдовать.

– Это посохом-то? – рассмеялся Хьярги. – Хожу я без него плохо, вот и все дела! Да наподдать могу, ежели драка!

– Да? – Дим покачал головой, старик его нисколько не убедил. – А один раз, – он перешел на шепот и выглядел при этом так серьезно, что Хьярги и Ковчень невольно улыбнулись, – один раз я заметил – случайно! – как ты растворяешься в воздухе!

– Ну, вот теперь ясно, – сказал Хьярги, выпутываясь из крепких петель вьюна. – Типичное заблуждение. То, что ты, Дим, называешь колдовством, я называю знанием. Любой при известном желании и старании может обладать им.

– И даже я?

– И даже ты. Я могу ходить по воде, потому что знаю, как сделать ее моим помощником, и использую это знание.

– Это, наверное, большой секрет?

– Это никакой не секрет, но, боюсь, люди никогда не узнают его, ведь для этого надо много, очень много трудиться, и обладающие знаниями так и останутся для них до скончания веков колдунами – непонятными, пугающими и опасными.

– Наверное, это к лучшему, – заметил Ковчень. – А то если все научатся растворяться в воздухе, что за жизнь настанет?

– Стойте! – вдруг сказал Дим. – Вы ничего не слышали? Треск вроде какой-то!

Несколько минут Ковчень слушал лес, потом отрицательно покачал головой.

– Хьярги?..

– Ничего.

И они пошли дальше и шли до самого вечера, и никто им не встретился, кроме волка-одиночки, да и тот перебежал дорогу и скрылся в зарослях.

Для ночлега Ковчень выбрал крохотную поляну у ручья, развел костер, набрал веток для постели и отправился на охоту – припасов у них совсем не было.

– Хьярги, расскажи мне историю, – попросил Дим.

Теперь каждый день заканчивался именно так, и Хьярги терпеливо и обстоятельно рассказывал, пока усталость не брала верх над юным телом и мальчик не засыпал.

– Почему Долина называется Долиной?

– Потому что она долина и есть, а еще нашу страну иногда зовут Семиречьем…

– Почему Семиречьем? – сразу спросил Дим. – Ведь рек не семь, а три – Согдива, Вигрил и Сигрув.

– На самом деле рек не три и не семь, а гораздо больше, потому страна и зовется Долиной Великих Рек. С севера и запада стоят горы, имя их – Сильявала…

– Я там был!

– …что означает Нехоженая Земля, а на древнем языке – Магранна, что означает Подпирающая Небо. Далеко на юге плещется море, на востоке лежит Древний лес. В Долине три княжества…

– Четыре! А Экбор?

– Три, и не перебивай меня! Скавера – на западе, Лигрия – на востоке и на юге – Оквита. Экбор никогда не был княжеством, Экбор – это долгий и особый рассказ.

– Расскажи сейчас!

Подперев кулаком подбородок, Дим лежал у огня, укутанный в теплый плащ. С того дня, как он побывал в страшной гибельной Яме, он изменился. Сущность, что векам складывалась в роду, была дарована ему при рождении, но открылась лишь после объявления подлинного имени. И хотя его пока звали как и прежде, это имя сияло в глазах и светом исходило от него. Хьярги знал, что этот мальчик будет хорошим королем. Он вырос в деревне, где работают от зари до зари, полюбил людей, научился у них добру, справедливости и труду. Он был в Окале и видел Высокий Огонь, он доказал, что у него храброе сердце. Это о нем вещала эльма Судьбы: 'Ищите потомка всеми проклятого рода, ему суждено искупить вину своих предков и возродить древнюю родину аврисков'. Под проклятым родом она разумела Нронов, к которым юный король принадлежал по матери.

– Сейчас тебе спать пора, – Хьярги подбросил сучьев в костер и прислушался, не возвращается ли Ковчень? Но все было тихо.

– Ну тогда расскажи немножко про что-нибудь, – не унимался Дим.

– Скоро, когда на твою голову возложат королевский венец, а на ладони твоей появится веинн – Руна власти, и руки твои возьмут посох и меч – передаваемые из поколения в поколение знаки силы и мира, ты станешь королем, и князья будут тебе советом и опорой. Самый главный из них – Тим Брандив, он правит горцами. Горца сразу узнаешь в толпе – они высоки ростом, темноволосы, сероглазы. Если кто-то красиво запел – знай, это горец. Они одинаково красиво обрабатывают камни, будь то драгоценные или строительные, и возводят замки на скалах, похожие на орлиные гнезда. Брандив значит Орел. Скавера – небольшое княжество, а Оквита – еще меньше. Скавера – сплошь горы да холмы, а Оквита – пойменные луга. Светловолосые оквитяне не любят воевать, им больше по душе строить красивые города и корабли, ведь море у них рядом. Когда-нибудь ты побываешь в Лекире – самом главном и самом прекрасном городе Оквиты.

– А Лигрия? – спросил Дим.

– Да ведь ты вырос в Лигрии.

– Все равно расскажи.

– Лигрия – самое большое княжество. Далеко на востоке к нему примыкают обширные топи, поэтому лигрийцы никогда не расширяли земли на восток. На юге Лигрия соседствует с Древним лесом, в сердце которого обитает Шогут – его покорный, но не покоренный дух. Лигрийцы рассудительны, чуть медлительны, немного скрытны.

– Вик Редмир совсем не такой.

– В нем больше от матери, она была горянкой.

– Расскажи про Заморье.

Хьярги немного помедлил, прислушиваясь, не возвращается ли Ковчень, но услышал лишь, как Белоухая пофыркивает и хрустит травой. А когда обернулся к мальчику, тот уже спал.

Ковчень вернулся за полночь, принес двух зайцев и куропатку.

– Я кое-что нашел, наставник, – сказал он. – Хочу, чтоб ты взглянул. Находка нерадостная.

Хьярги посмотрел на спящего Дима, потом на луну, что сияла над головой в красной дымке, и сказал:

– Идем.

Ковчень привел его на прогалину, еще не заросшую после лесного пожара. На прогалине чернело что-то бесформенное.

– Что это? – встревожился Хьярги.

– Подойди поближе, наставник.

На выжженной земле лежал мертвый орел. Его огромные крылья, размах которых в небе был могуч и красив, при падении изломались о ветви деревьев. Из груди птицы торчала стрела, стрела тихо светилась, не то сама по себе, не то отражая лунный свет.

– Это Месгиор, – прошептал Хьярги. – Сын Кугуна.

– Это большая беда, наставник! Кому и зачем понадобилось убивать его?

И тут они услышали крик и поняли ответ.

Ковчень был моложе и сильнее, он первым бросился к костру, и Хьярги отстал. Невидимый сильный удар настиг его у самой кромки деревьев, он увидел, как опрокинулась луна, и упал на землю, застланную пеплом недавнего пожара.

…Пепел был в его сердце, пепел был в его мыслях. Его тело, и без того худое, едва угадывалось под одеялом. Хьярги угасал на глазах.

Уже несколько часов вместо дыхания Риэл слышала тяжкий хрип. Она неотлучно сидела возле старика, иногда ее сменял Кирч. Огдалим суетился с целебными травами, но они не помогали, и на его румяном лице все чаще появлялись слезы, которые он не в силах был удержать. Не произнося, как обычно, ни слова, появлялись Хокрам и Грумвор, хмуро переглядывались и снова исчезали.

– Оставь свои зелья, Огдалим. Они мне не помогут. Где Ковчень? Где Дим?..

Каждое слово давалось Хьярги с трудом. Риэл водой и вином смачивала его губы, и глаза старика благодарно улыбались ей, потому что губы улыбаться уже не могли.

– Ковчень погиб, наставник. А Дима мы отыщем, клянусь.

Старик долго лежал в лесу без помощи, один. Атака, которой он подвергся, была столь внезапной и мощной, что он не смог защитить ни Дима, ни себя. Риэл и Кирч наткнулись на него случайно, потом обнаружили остывшее кострище и возле него – изрубленного Ковченя. О том, что с ними был Дим и Дим оказался наследником Эрлига, они узнали только в Кибале, куда принесли умирающего Хьярги.

– Не уходи, Хьярги, пожалуйста! – просила Риэл, сжимая его неподвижную высохшую руку.

– Я виноват, – Хьярги закрыл глаза, чтобы никто не видел, в каких муках корчится его душа.

– Ты ни в чем не виноват! – подбородок Огдалима дрожал от еле сдерживаемых рыданий. – Это я, я должен был догадаться, кто есть Дим на самом деле, и оставить его в Кибале!

Закусив губу, Кирч мерил шагами комнату. К нему подошла Риэл и с тихим отчаянием спросила:

– Почему, ну почему он не защитил себя? Почему не убил того, кто нападал?..

Кирч взглянул на нее и так же тихо ответил:

– Хьярги не имеет права убивать.

Старик был ему и другом, и отцом, и учителем. Кирч страшился перемен, которые неизбежно придут, если Хьярги покинет их мир сейчас, когда грядет великая битва.

– Я виноват в том, что не смог отстоять Дима, – сказал Хьярги. – Это моя ошибка, и за нее эльямарам угодно призвать мою душу обратно. Пусть будет так.

Риэл прижалась к его руке щекой, глаза ее были сухими и блестели. Какие слова помогут там, где над человеческой душой начинается власть богов?.. От чувства собственного бессилия тяжело болела грудь.

– С восходом солнца придет новое время, и другие люди будут жить в нем. Долина стоит на пороге неведомой эпохи, и скоро решится, какой она будет.

Тихо и незаметно вошли Хокрам и Грумвор.

– Черный Король узнал, что юный Ингвар Стиэри жив. Боюсь, за жизнь Дима Черный Король потребует ваши жизни. Пока он этого не сделал, поторопись принести в Лигрию Огонь, ормита.

– Я сделаю это, – глотая слезы, прошептала Риэл.

– Поднимите меня.

Кирч с одной стороны, Огдалим – с другой осторожно приподняли почти невесомое тело и положили под голову и спину несколько подушек.

– Хокрам. Грумвор. Огдалим.

Старцы, живущие в Кибале, приблизились.

– Откройте им лабиринт. Я знаю, это запрещено. Но я прошу вас сделать это.

– Ради тебя, Хьярги, – Хокрам склонил седую голову. – И ради Долины.

Королевский лабиринт – это сплетенная глубоко под землей зловещая паутина черных ходов, в которую никогда не проникал солнечный свет. Закон запрещал смертным спускаться в него и запрещал называть место, где он находится. Войти в лабиринт могли лишь бессмертные, обладающие знаниями и редко – ормиты и их стражи. Войти в лабиринт могли короли, но только – мертвыми, чтобы обрести в усыпальнице свое последнее пристанище.

По расхожим легендам, лабиринт хранил в себе несметные сокровища, они копились там в течение многих веков, в абсолютной тишине озаряя холодные стены разноцветным сиянием. Многие поколения аврисков, именовавших себя искателями, посвятили себя поиску этих сокровищ, и многие сгинули, так и не сумев раскрыть тайну лабиринта, получившего второе название: королевский капкан.

С течением времени лабиринт превратился в предание, в него мало кто верил, разве что отчаянные авантюристы вроде Дарка Авита еще рождались на свет, но и тех остались единицы.

Несколько тысяч лет обладающие знаниями, а в народе просто колдуны, охраняли лабиринт, окружив его непроницаемой завесой молчания, изгнав саму память о нем. Однако прах представителей королевской династии, ведущей начало от Эрлига Белого Тура, продолжали хоронить только здесь. Так повелели эльямары, и ослушаться их было нельзя. Покоился здесь и прах последних короля и королевы, принявших смерть от копий степняков на поле боя под Хемринвердом.

…Вокруг кромешная тьма. Под ногами хрустит сухой песок. Покой королевского лабиринта редко тревожит звук людских шагов. Сюда хотели попасть Дарк, потом Дим. Что желали увидеть они здесь? Оба искала сокровища королей, и ни один, ни другой даже не подозревали, как далеко и как тщательно сокрыты они от людей. Оба верили в несбыточную мечту, Дим оказался к ней ближе всех: он был в Кибале, и лабиринт спал, недосягаемый, у него под ногами, а мальчик так и не узнал об этом. Он станет королем и будет править Долиной столько лет, сколько отпущено судьбой, и придет его смертный час. Погребальное пламя поглотит его тело и обратит в прах, и ряды аврисков расступятся перед одетое в черное с золотым безмолвной фигурой Приходящего Старца. Он заберет этот пепел и унесет с собой, в усыпальницу королевского лабиринта, и никто не сможет проследить этот путь.

Хокрам вел Риэл и Кирча без факела, потому что не нуждался в свете. Он, как и Грумвор, и Огдалим, знал лабиринт, все ходы и ловушки, и знал, как бьется его сердце.

Они шли долго, очень долго. Риэл чудилось, что королевский капкан затягивает их все глубже и уже никогда не выпустит из своих когтей. Это был другой мир, недоступный чувствам и пониманию, человеческая душа не могла постичь его, как не могла постичь тайны и величие моря и неба. Разгадав лабиринт, человек познает истину, но такой человек еще не родился и, быть может, не родится никогда.

Риэл кожей ощущала могучий протяжный зов, идущий из дремучих глубин ходов и тоннелей, и боялась откликнуться на него. Нащупав в темноте руку Кирча, она ухватилась за нее и заставила себя вспомнить о солнце, о Калин-озере, о том, что она владеет Огнем. Рука Кирча крепко сжала ее ладонь, делясь с нею уверенностью и силой.

– Мы пришли, – сказал наконец Хокрам.

Кирч и Риэл оказались в дубовом лесу, рядом с высоким крутым холмом. Небо окрасилось густой синевой, в которой полыхал золотой с красным закат, алые тени легли на деревья и травы. Над замершей в тревожном ожидании землей, как выпавший из костра уголь, горела Марах Азбар – багряная звезда.

На холме стоял Хок-Браскит, храм, в который Риэл несла Огонь. Сколько раз в мыслях виделся ей этот обряд – безмолвный разговор человека с Огнем, таинство, сокровенность которого никому не позволено нарушить. Но наяву все оказалось не так. Вокруг холма плясали огни, в уши ударил звон стали, яростные крики вспороли тишину.

Холм был опоясан кольцом из горящих факелов, их держали в руках странники-ведуны, явившиеся сюда по зову Хьярги. И сквозь это живое кольцо пытались прорваться степняки. Они орали, захлебываясь ненавистью, – им ли не справиться с десятком немощных стариков! – и тщетно размахивали топорами и мечами. Ведуны, оставаясь неподвижными, грустно смотрели на них. И эта грусть, очень похожая на жалость, приводила степняков в неописуемое бешенство. Они хотели бы вырвать эти глаза, в которых видели свое отражение, изрубить в клочья костлявые тела, втоптать их в грязь, как делали это со всеми и всегда! Потому что старость не имеет права жалеть молодых! Но волна покрытых шкурами тел обрушивалась на ведунов и отступала, не причинив им вреда.

Безумный рев вырвался из сотни глоток, когда в сгущающихся сумерках наемники увидели Риэл и Кирча, торопливо взбирающихся на холм, туда, где стоял древний храм Хок-Браскит. Это за их жизнями они посланы сюда, вот они, только протянуть руку, на расстоянии полета стрелы! Но все стрелы бессильно падали к ногам странников-ведунов, и ормиту было не достать.

– Да неужели человек способен так ненавидеть?!

Риэл с ужасом смотрела на беснующееся внизу море полулюдей-полузверей, в слепой ярости не замечающих, что крушат друг друга. В который раз людская жестокость родила в ее сердце сомнения – ради чего она зажжет здесь Высокий Огонь?..

Кирч взял ее за плечи и сильно встряхнул.

– Не смей так глядеть на них! Слышишь? Они такие же люди, как ты и я! Придет время, и они изменятся, и тогда не будет больше войн!

– Но ведь ты их убиваешь!

– Когда на тебя нападают с мечом, не стоит брать в руки палку, если ты воин! Мужчина рожден для того, чтобы сражаться!

– Но тогда битвы не закончатся никогда, и для прачи всегда найдется работа! Для чего Огонь? Для чего знания? Для кого?!

Кирч повернулся на север. Ветер бросил волосы ему на лицо. Звезда, алая, как капля крови, не мигая, встретила его взгляд.

– Ну что же ты! – крикнул Кирч. – Скажи ей! Потому что у меня нет слов для ответа!

Но Марах Азбар молчала, грозно взирая на мир.

Тогда Риэл склонилась над каменной чашей, не замечая, что плачет, и долго смотрела на дрожащие язычки пламени, чувствуя, как сиротеет душа, отдающая Огонь.

– Гори долго и будь сильным. Пусть не задуют тебя ветры и не зальют дожди. Обещай Долине свободу!..

ГЛАВА 30

Ночь была душной и безветренной. Молчали птицы, не шевелились травы. Большая круглая луна светила так ярко, что затмевала все звезды, кроме одной. Цвета бордового вина, Марах Азбар ни на минуту не давала забыть о том, что с человека спросится за каждый поступок.

В чистом поле, утомленные долгим переходом, спали воины. Было их тридцать восемь человек: двадцать бойцов Ринн Туарха и восемнадцать – Скильда Брандива, всех их собрал Здарек. Завтра они подойдут к стенам Агронмора, но то завтра, а сейчас – сон, необходимый, как воздух. Они не думали о том, что, возможно, эта ночь для многих последняя.

С рассветом они поодиночке просочились в лес, чтобы к вечеру собраться в условленном месте, откуда виден замок Черного Короля.

В этом лесу бродили тощие и злые экборские волки. Они ненавидели своего хозяина, следом за которым пришли сюда, но еще больше боялись, поэтому бродили, тоскливо завывая, возле стен замка и по берегу Белого озера и не находили в себе смелости ослушаться и уйти. Если случалось оказаться в лесу авриску, забывшему об осторожности или просто заплутавшему, кровожадные хищники стаей нападали на него, и человек пропадал навсегда. Но стоило им столкнуться с хорошо вооруженным воином, как они, трусливо поджав хвосты, бежали в самую чащу, и оттуда доносился их бессильный злобный вой.

Рилг слушал этот вой, и его всего передергивало. Он вспоминал волков в горах Сильявалы, которые упорно гонялись за ними и едва не сожрали. И пусть эти волки – всего лишь тень тех сильных, беспощадных зверей, вой все равно действовал ему на нервы.

– А запах от них… – Рилг повел носом, поморщился и вдруг замолчал.

– Ты что? – спросил Дарк. – Почуял кого?..

По лицу Рилга расплылась широкая улыбка.

– Кирч! Я чую Кирча!

– Тебе примерещилось, откуда ему тут взяться, – убежденно сказал Дарк и с надеждой спросил:

– Но он ведь не один? Нет?

Рилг поглядел на него и хлопнул по плечу.

– Пошли. Сам увидишь.

Чутье Рилга не обмануло. В том месте, где условились встретиться воины Ринн Туарха и Скильда Брандива, уже сидели тесным кругом несколько человек, и среди них – Риэл Блэд и Кирч Скронгир. Они дали клятву отыскать Дима, и эта клятва привела их сюда. Все дороги Долины вели к Черному Королю.

Дарк и Рилг поприветствовали сначала Риэл, они приветствовали ее древним обычаем – своим оружием, воздавая должное за мужество, с которым она прошла от Окаля до Хок-Браскита. Потом поздоровались с Кирчем, и Дарк вновь увидел, как сияют глаза Рилга, и глаза Кирча сияют в ответ. Дарк взглянул на Риэл, но она смотрела не на него.

– Мы не сможем подойти к нему незамеченными, – сказал Ринн Туарх, стягивая с себя грязную мокрую рубаху и принимая из рук Риэл кружку с подогретым вином.

Только что он, Вик Редмир, Скильд Брандив, Здарек и Рилг вернулись от замка, исползав на животе все его окрестности.

– Что если мы не там ищем? – спросил кто-то.

– Больше негде, – Вик Редмир разворошил угли в затухающем костре и протянул к ним руки. – Другого логова у Черного Короля больше нет. Брать замок нужно немедля.

Страшная весть о пленении юного короля невидимой тенью клубилась меж ними. Эту весть принес им Кирч, и воины долго молчали, скованные немым ужасом. Все дороги вели к Черному Королю, и все судьбы замыкались на нем. Но риск возрос неизмеримо.

– Хьярги был прав, когда сказал, что Черный Король потребует наши жизни, – Кирч снял куртку и накинул на плечи Риэл, видя, что она слегка дрожит. – Но мы не собираемся класть их смиренно к его ногам. Этого не будет.

– Я насчитал на восточной стене одиннадцать экборских мертвяков, – сказал Рилг. – Примерно через два часа их сменяют степняки, числом вдвое больше. Охотников я не видел.

– Слуги Черного Короля не очень-то ладят между собой, – заметил Ринн Туарх. – Мы насчитали почти шестьдесят человек…

– И нечеловек, – вставил Вик Редмир.

– И это только тех, кого видели, – продолжил Ринн Туарх. – Их может быть в несколько раз больше. Нас же, – он обвел взглядом бойцов Скильда Брандива и своих бойцов, – нас же тридцать восемь и Скронгиры, которые стоят многих.

Не нужно было объяснять, что почти все полягут, не успев даже перелезть через стену. Повисло долгое молчание. Ни один план не годился.

Дарк участия в разговоре почти не принимал, подсев поближе к огню, он чинил прохудившийся сапог. И вдруг сказал:

– Выход один. Надо открыть ворота.

– Хорошо бы! – насмешливо фыркнул Вик Редмир.

– Ты знаешь, как? – желтые, как у кошки, глаза Ринн Туарха впились в Дарка.

Дарк старательно зашивал прочной нитью отставшую подошву. Ни на кого не глядя, ответил:

– Агронмор перестроен и заново укреплен совсем недавно. Раньше, если кто помнит, вокруг него был разбит парк со множеством прудов и… Впрочем, это к делу не относится. Во дворе замка есть колодец.

– Откуда тебе это известно? – спросил Скильд Брандив.

Дарк сделал вид, что не слышал вопроса.

– Этот колодец очень глубокий и выходит за южную стену как раз в боковине рва, неглубоко под водой.

– Откуда ты можешь все это знать? – нетерпеливо дернулся Вик.

Дарк укололся иглой и в сердцах швырнул сапог на землю.

– Потому что это мой родовой замок, побери прачи ваше любопытство! Одиннадцать лет назад на этом месте стоял Имверил – замок моей матери!

И так стиснул кулаки, что они побелели.

– Имверил – Утренняя Роза, это были самые красивые женщины Долины, – тихо сказал кто-то.

– Именно – были! Самые знатные мужчины всех княжеств добивались руки женщин Имверил. Моя мать была прекрасна, две ее дочери еще краше… – Дарк замолчал, сотрясаемый внутренней дрожью, и глухо закончил:

– С ними род Имверил умер.

Никому и никогда Дарк не говорил об этом, горе принадлежало ему одному, он не хотел делить его ни с кем.

Вик Редмир провел загрубевшей ладонью по лицу – никто не знал слов, которые могли заставить утихнуть такую боль, и он, лишившийся всех родных, тоже не знал. Потом сказал:

– Прости. Прости за эти воспоминания. Я говорю это не из жалости, хотя – видят боги! – и мужчине иногда необходима жалость. Твоя мать погибла, погибли твои сестры, но ведь ты – жив! У тебя будут дети, и значит, род Имверил не угаснет!

Дарк как-то странно взглянул на него и ничего не ответил. Рилг посмотрел на Риэл, но ничего не смог прочесть на ее лице. Зато все понял Вик Редмир.

К рассвету 'план войны с Агронмором', как окрестил его Кирч, был готов.

– Итак, наше расположение таково, – Скильд Брандив вдохнул полной грудью прохладный ночной воздух, чтобы унять легкое волнение, обычное перед боем. – Ты, Дарк, и ты, Вик, проберетесь через колодец внутрь замка. Зря не рискуйте, если колодец пройти невозможно, возвращайтесь назад. Сумеете подойти к воротам без боя – хорошо, лучники Ринн Туарха, едва услышат лязг засова, снимут со стены всех, кто движется. Если ворота открыть не успеете, постарайтесь навести как можно больше шума, мы воспользуемся этим, и ворота откроет тот, кто первым преодолеет стену. Дальше – бой. К полудню мы либо умрем, либо разберем Агронмор по камню. В бою головы не терять! Помните о том, что смерть – даже геройская – худший вариант. Нам нужно спасти нашего короля, и только это главное. Все остальное – потом.

И добавил, обращаясь к Вику Редмиру:

– Это не касается тебя, князь.

На что Вик Редмир твердо ответил:

– Нет, Скильд, касается. Без нас Долина обойдется, без короля – нет.

– Выбор за тобой, – Скильд Брандив отвернулся, не в силах выдержать его взгляд, полный злой, неизбывной боли. – Один час всем на сон!..

Риэл так и не смогла уснуть, как, впрочем, и многие. Она лежала на спине, глядя в черное небо с россыпью звезд, и думала о том, сколько отчаяния, сколько жгучей ненависти накопилось в людях, с какими горькими мыслями живет каждый из них. Беда загнала их в угол, и сильно не повезет тому, против кого обратится их ненависть! Если бы Черный Король хоть на миг мог почувствовать ее – не сумел бы найти покоя ни днем, ни ночью.

Этот час тянулся бесконечно. Воины отдыхали, Кирч и Рилг о чем-то переговаривались в сторонке, Дарк продолжал чинить свой сапог.

Когда этот час пройдет, кого авриски не досчитаются? Кого придется хоронить?

Перед рассветом, когда роса начала капать с листвы, а солнце еще не взошло, авриски приготовились к штурму. Сосредоточенно проверяя в последний раз оружие, ничего не говорили друг другу – время разговоров прошло. Каждый обратился к себе, ища то, что поможет не дрогнуть в решающий миг. Грозная тень Черного Короля витала меж ними.

Замок, носивший имя Агронмор, зловеще чернел в сумерках, в мертвенно-белом свете бледнеющей луны серебрились его высокие могучие стены и вместе с наугольными башнями отражались в стоячей воде глубокого рва.

От замка исходил холод такой сильный, что далеко вокруг погибли все деревья и повыродились травы. Люди и звери не приближались к нему, и никакая птица, кроме грающего воронья, не смела пролететь над ним.

Чтобы слиться с бурой поверхностью, Дарк и Вик использовали для прикрытия каждый бугорок. Они ползли на животе и видели, как по обращенной к ним северной стене прохаживаются темные фигуры степняков. Когда кто-нибудь из них останавливался и окидывал взглядом пустошь, они вжимались в холодную землю. Где-то далеко в лесу опять завыли волки.

Перекатившись через гребень рва, бесшумно окунулись в ледяную воду, от которой перехватило дыхание. Убаюканные предрассветной тишиной, степняки по-прежнему прохаживались по стене, кутаясь в меховые накидки, и проклинали про себя Черного Короля, – они, как и волки, ненавидели его, но не смели ослушаться.

Дарк нырнул первым. Стуча зубами, нащупал решетку, что закрывала вход в колодец, и дернул ее на себя изо всех сил. Но старые проржавевшие петли не поддались. На помощь пришел Вик. Вдвоем они выдрали решетку, и вода заглушила скрежет.

– Сначала я, – одними губами сказал Дарк, глубоко вдохнул и исчез в мутной воде.

Вик Редмир в последний раз оглянулся на лес и увидел того, кого сейчас видеть не хотел совсем: прачи.

Он стоял у края рва, луна серебрила сеть в его руке и мертвым светом зажигала глаза. Сеятель распрей явился на дух еще не пролитой крови.

– Мою душу ты сегодня не получишь, – прошептал Вик, набрал полную грудь воздуха и без единого всплеска ушел под воду.

Еще мальчишкой Дарк не раз спускался в этот колодец, тогда, правда, сухой, и именно он обнаружил ответвление – туннель в одной из стен. Дарк не преминул исследовать его и вскоре выяснил, что туннель обрывается в парке за стеной. Рва тогда не было и в помине, и любимой забавой Дарка было появляться неожиданно из-за кустов жасмина и пугать сестер, что гуляли в парке. Чтобы его тайну не раскрыли, он никому ничего не сказал и так и не узнал, кто сделал этот колодец и зачем.

Отталкиваясь руками о скользкие стены, в кромешной тьме он продвигался вперед и натолкнулся на неожиданное препятствие. Видно, в колодец сбрасывали мусор и всякий хлам, и вода затащила его в туннель.

У Дарка оставалось несколько мгновений – он начал задыхаться. Обдирая в кровь руки, он пробил завал, из последних сил рванулся открывшийся проем и, хрипя, всплыл на поверхность.

Через минуту рядом вынырнул Вик с перекошенным лицом. Он судорожно пытался вдохнуть, схватившись за грудь, которая разрывалась от боли. Пока дыхание не наладилось, оба оставались в воде. Потом осмотрелись.

Над головой маячил серый круг – кусочек предрассветного неба. К нему вели вделанные в стену ржавые скобы в виде переплетенных змей. Вик подергал одну из них – скоба слегка шаталась, но выдержать вес человека все же могла. Вдруг сверху послышались голоса. На всякий случай Вик и Дарк снова опустились в воду. Кто-то осветил колодец факелом, потом опять стало темно. Порядком замерзшие, они вынырнули и несколько минут снова восстанавливали дыхание.

– Пора, – сказал наконец Вик и взялся за скобу.

Дарк немного подождал и полез следом, туда, где виднелся светлеющий кусочек неба.

Солнце над Агронмором так и не взошло, его скрыли низкие темные тучи. Заморосил дождик – сначала мелкий, потом посильнее. Дарк и Вик осторожно выглянули из колодца.

Те, кого Кирч называл выморозками, Рилг – мертвяками, а Хьярги назвал эгнарами, продолжали ходить по стене как ни в чем не бывало, тогда как степняки зябко кутались в длинные меховые плащи и сквозь зубы проклинали могильный холод замка и прохудившиеся небеса заодно.

– Видишь ту маленькую дверь? – прошептал Дарк. – Судя по всему, они уходят туда, когда сменяются.

Оба они промокли и продрогли, но вряд ли замечали это, так велико было напряжение от отсутствия права на ошибку.

– Смотри! – вдруг сдавленно прошептал Вик. – Что это?..

С противоположной от них стороны зиял темный вход в храм, поддерживаемый необхватными колоннами из грубо обработанных каменных плит.

– Что это?!

Вик почувствовал, как его бросило в жар. Он взглянул на Дарка и во взгляде ормита прочел то, что не смел произнести вслух.