Текст книги "Для подростков или Вся правда о наркотиках"

Автор книги: Инесса Ципоркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Люди, обладающие предрасположенностью к алкоголизму и наркомании, по многим параметрам отличаются от менее восприимчивых натур.

Генетический фактор влияет и на сам МКЛП, делая его более возбудимым. В этих случаях энцефалография выявляет разные типы альфа-волн, химические стимуляторы лучше снимают стресс, физиологические реакции более выражены, чем у лиц с низкой предрасположенностью. Поэтому представителям группы повышенного риска достаточно подвергнуться воздействию алкоголя и наркотиков, чтобы возникла непреодолимая тяга. Настолько мощная, что ее уже нельзя снять волевым усилием.

Существует еще одна теория относительно органической особенности, вызывающей предрасположенность к алкоголизму. 10 лет назад американскими учеными было выявлено вещество под названием тетрагидроизохинолин (сокращенно THIQ), которое формируется в организме из героина и иногда – из алкоголя. Как мы уже писали, у большинства людей алкоголь, попав в тело, постепенно превращается в ацетальдегид. Это очень токсичное вещество, но, к счастью, оно не накапливается, а преобразуется в уксусную кислоту и затем – в карбон диоксид и воду. Эти конечные продукты выводятся через почки и легкие. А у людей с врожденной предрасположенностью к алкоголизму часть ацетальдегида попадает в мозг, где он в результате сложного химического процесса преобразуется в THIQ. Чем это вещество опасно? Силой воздействия и трудностью обнаружения. Невозможно предсказать, в чьем организме THIQ может образоваться из алкоголя, а в чьем – нет.

Притом, что THIQ способен сделать алкоголиком даже крысу-трезвенницу, категорически отказывающуюся от спирта, растворенного в воде. После одной инъекции THIQ эти животные не только охотно пили алкоголь, но и сами его искали. Почему их вкусы поменялись так быстро – без постепенного научения, без длительного привыкания? Потому что теперь в мозгу крысы присутствовал THIQ. И это вещество неустанно требовало пополнения запасов. Аналогичные опыты были проведены на обезьянах, и выяснилось, что приматы, «не употреблявшие» по 5–7 лет, тем не менее не утратили своей «копилки» с THIQ. А значит, им было бы достаточно одной дозы спиртного, чтобы вернуться к прежнему аддиктивному поведению. Так же и алкоголику, чей мозг способен производить и накапливать «внутренний наркотик», не нужно долго разговляться, если критическая масса THIQ уже присутствует в клетках мозга.

Науке до сих пор не известно, какое именно количество тетрагидроизохинолина требуется человеку, чтобы впасть в алкогольную зависимость, по силе сравнимую с героиновой. Ведь поначалу обладатели роковой способности вырабатывать THIQ не преступают грани уже упомянутого выше (и весьма полезного – для неалкоголиков, конечно) умеренного потребления: банка пива перед телевизором, несколько рюмок на крестины-именины, а если и выпивают более основательно, то не больше двух-трех раз в год. По самым строгим медицинским меркам – ничего криминального. И все-таки однажды индивид, в чьем мозгу сформировалась бомба замедленного действия, почувствует тягу к спиртному с такой же силой, с какой героиноман чувствует тягу к «джонке». И уже не сможет сопротивляться. Но когда именно это случится – предугадать нельзя. В общем, все та же русская рулетка – только не с огнестрельным оружием, а с химическим.

Проповедовать легко, обосновать трудно

Из всего сказанного выше большинство читателей, вероятно, сделает вывод: предупреждать легче, чем лечить, поэтому надо своевременно заняться профилактикой возникновения психологической зависимости. Уберечь своего ребенка от этой напасти во что бы то ни стало! Что ж, профилактика – дело хорошее. Возразить против нее язык не повернется. Только бы социокультурный фактор не подгадил. Ведь он у нас в России вмешивается во всякое хорошее дело со своим негативным влиянием. Вот и сейчас тоже… Мы, россияне, не американцы, у которых по семь сеансов на неделе у семи психоаналитиков, а на вечер воскресенья – занятия йогой для полного примирения с жизнью. Мы все болезни, в том числе и неврозы-психозы привыкли не предупреждать и даже не лечить – до тех пор, пока совсем невмоготу не станет. Мы его, дискомфорт этот душевный, знаешь, как выводим?

Знаем. Именно поэтому и обращаемся к читателю: вспомните все сказанное выше по поводу психологии неизбежности. И то, что касается отрицания, и то, что касается внутреннего оправдания. А на базе этих сведений постарайтесь сделать соответствующие умозаключения. Например, о том, что ресурс времени не просто ограничен – он весьма невелик, поэтому убеждать себя, заметив признаки развивающейся аддикции: «С моим ребенком это случится не может! Почему? Потому, что не может!» – пустые хлопоты или, хуже того, опасные игры. Сделайте также вывод о том, что в психологической игре наш собственный разум может играть против нас. Особенно если играет в защите. Когда опасность оказывается слишком велика или слишком близка, подсознание включает режим экономии когнитивной энергии, задействовав лживые утешения, хрупкие иллюзии, лекарства пострашнее болезни и бессмысленные надежды типа «само пройдет».

На серьезную опасность (если, например, вы заметили у близкого человека аддиктивные проявления) нельзя реагировать спонтанно: это приведет вас и вашу семью к психологической игре.

Кстати, психологические игры среди аддиктов и соаддиктов весьма и весьма востребованы. В этих играх, как мы уже упоминали, задействованы не только психологически зависимые личности, но и родня, и лечащие врачи, и друзья, а то и коллеги по группе психотерапии. Каждый исполняет роль в спектакле, общая идея которого столь же несложна, сколь возмутительна: алкоголик убеждает всех и сам себя, что его поведение не только допустимо, но и… желательно. Ведь он такой важный человек, от него столько всего зависит: деятельность разных государственных учреждений, в основном вытрезвителей и «Скорой»; занятость милиции и медперсонала, барменов и психологов; бурная, увлекательная жизнь родных и близких – ну чем бы они заполнили свое время, кабы не мое пьянство? Померли бы от скуки или в летаргию впали. Мхом бы поросли. Зато я им расслабиться не дам! Они у меня жизнь проведут в вечном тонусе! И отвратительнее всего то, что алкоголик… прав.

Описанная в предыдущей главе игра «Алкоголик» (другое название – «Пьяница и Сука») предполагает бесконечное возобновление игры не только по требованию главного «персонажа» – Алкоголика, но и по желанию его «соучастников» – Спасителя и Преследователя. Те, в свою очередь, могут играть в собственные игры («Славный малый» и «Посмотри, что ты со мной сделал!» – содержание игр соответствует названиям). Чем дольше длится игра, тем основательнее становятся навыки участников. Они даже начинают находить в ужасающей атмосфере, созданной вокруг себя Алкоголиком, положительные черты. И в частности, некую иррациональную гармонию. Теперь, когда игроки обнаружили возможности для психологического и социального выигрыша, они встроены в структуру событий и не хотят радикальных перемен. Разве что по мелочи: чуть уменьшить затраты алкоголика на спиртное, чуть улучшить его настроение в моменты трезвости, чуть ослабить его агрессивные проявления… А в целом ничего менять не надо.

Мышление заядлых игроков в психологические игры отличается от мышления независимой личности, которая дорожит свободой выбора. В сущности, игрокам не требуется свобода, им требуется слегка прибавить фарту.

Неужели вы согласны на то, чтобы годами метаться от роли Спасителя к роли Преследователя, теряя время и все основательнее втягиваясь в круговорот запрограммированных действий и ситуаций? А ведь так и будет, если психологическую защиту не контролировать. Под влиянием требований защиты личность ведет себя стандартно. Поэтому действия и намерения защищающегося человека просчитать легко. И вскоре противник загоняет его в ловушку.

К вопросу о противнике: в психологической игре участвуют не только ваше окружение, в ней еще участвуете вы… и вы. Точнее, ваш разум и ваши эмоции. Но эмоции могут работать на подсознательные стремления, на подспудные желания, а тем дела нет до ваших осознанных планов и установок. Поэтому эмоции могут пренебречь очень важной целью ради сиюминутной разрядки. Так, собственно, и начинается любая психологическая игра: личность уверена, что решает одну задачу, а тем временем ее подсознание решает другую – и не одну. Разумеется, после заслуженной неудачи личность постарается переложить вину за свое фиаско на неблагоприятные обстоятельства или вредные влияния со стороны. Хотя главного противника стоит искать не во внешнем, а во внутреннем мире.

Итак, первый противник выявлен: эмоциональная сфера, преследующая цели, отличные от тех, которые поставлены и одобрены рациональным мышлением. Вторым противником может оказаться самый близкий человек, досконально знающий ваши привычки, страхи и желания. Противостоять ему очень трудно. Вот отчего, осознав, что родные вами манипулируют, постарайтесь не впадать в отчаяние. Поймите: ими тоже манипулируют. Их собственные неукротимые желания и все те же механизмы психологической защиты.

Сколь ни безжалостно это звучит, многие люди используют своих близких как живой щит (вариант: как золотую рыбку), если не могут (вариант: не хотят) решить проблему самостоятельно. Зависимый индивид не задумываясь идет на многие прегрешения не только против морали и нравственности, но и против любви и дружбы, лишь бы обеспечить себе необходимые условия существования: кров, пищу и средства для покупки алкоголя или наркотиков. И бесполезно возмущаться, задавать вопросы типа «Как ты мог?!!» Прав был Шопенгауэр: «Проповедовать мораль легко, обосновать ее трудно».

Те, кто вступил на тропу зависимости, первым делом вычеркивает из своей системы ценностей само понятие о человеческих взаимоотношениях. Между ним и другими людьми теперь всегда будет стоять «волшебный помощник»[45].

Притом, что «аморальный кодекс аддикта» не предполагает ни сочувствия чужим проблемам, ни уважения к чужой собственности. Даже если эти «чужие» для аддикта как раз свои: мамы-папы, сестры-братья, дяди-тети, друзья-приятели… Проповедуй – не проповедуй, его не убедишь, не растрогаешь, не исправишь, не пристыдишь.

А пристыдишь – только хуже будет, как показывают исследования, посвященные действию стыда и вины. Унижения, укоры и угрозы отправляют зависимую личность прямиком по маршруту, намеченному спиралью стыда. Может быть, он все это заслужил. И даже вероятнее всего заслужил. Но он не в силах контролировать свое поведение (или не верит, что это вообще можно контролировать). А потому он и не подумает исправляться. Зато выстроит еще одну «линию обороны» и отгородится от надоевших проповедей и проповедников очередным слоем ярости, бесстыдства, отрицания и т. п.

В общем, придется искать другие пути и другие методики. И лучше всего освоить азы профилактики.

Некоторым кажется, что профилактика похожа на прививку, которую следует сделать всем и забыть о проблеме как таковой. К сожалению, прививки от алкоголизма не существует. Но есть исследования, посвященные отличительным признакам «группы риска». Таких признаков несколько, и они уже описаны в предшествующих разделах. Сейчас мы повторим их, чтобы лучше запомнить:

1) наследственный фактор: при наличии одного родителя-алкоголика частота алкоголизма среди мужчин повышается с 11,4 % (среди детей непьющих родителей) до 29,5 %, а в случае алкоголизма обоих родителей этот показатель возрастает до 41,2 %; среди женщин, чьи родители не были алкоголиками, уровень пристрастившихся к алкоголю составляет всего 5 %, но если один из родителей алкоголик, уровень вырастает до 9,5 %, если оба – до 25 %; следовательно, тем, у кого имеются близкие родственники-алкоголики, лучше воздержаться от метода «проб и ошибок» в отношении спиртного и с юных лет жестко ограничить потребление алкоголя;

2) если с опасной наследственностью сочетается определенный рисунок личности, вероятность формирования алкоголизма растет; этот рисунок состоит из следующих черт: импульсивность, склонность к отчаянному риску, эмоциональная неустойчивость, затруднения при планировании и организации своих действий, проблемы с прогнозированием последствий своих поступков, ряд психологических проблем, связанных с инфантилизмом и уязвимостью;

3) отдельные психологические установки и физические особенности организма могут усилить тягу к алкоголю и укрепить веру в его всемогущество: врожденная повышенная потребность в алкоголе, склонность к депрессивным состояниям, представление о положительном воздействии алкоголя в периоды стресса, восприятие алкоголя как вознаграждения, более выраженные физиологические реакции на алкоголь, большая вероятность развития толерантности.

Последний пункт, вероятно, требует разъяснения. Приведем в качестве примера этнические особенности влияния алкоголя на человеческий организм. Для людей азиатского и эскимосского происхождения характерен феномен, получивший название «реакции алкогольного прилива»: после приема алкоголя у большинства представителей этих народов возникает реакция гиперчувствительности, выраженная в покраснении кожи, в падении артериального давления, в учащенном сердцебиении и тошноте. Это связано с мутацией фермента, который стимулирует расщепление молекул спирта в печени. Такая восприимчивость к алкоголю заставляет людей спиваться с космической скоростью. Но если социокультурный фактор – религиозный запрет на употребление спиртного – долгие века сдерживал алкоголизацию Востока и сдерживает ее сейчас, то северные народы серьезно пострадали от алкоголизма. То же происходит и с людьми, чей организм не по этническим, а по индивидуальным причинам особенно чутко реагирует на алкоголь: раз почувствовав это ощущение, им бывает очень трудно (а то и невозможно) избавиться от возникшей тяги.

Те, у кого имеется полный набор «базовых особенностей алкоголика», должны быть очень осторожны. Примерно так же, как осторожны аллергики, всю жизнь избегающие определенных продуктов, лекарств, растений и животных.

И так же, как не стоит комплексовать аллергику, вовек не евшему клубники, не стоит комплексовать и тем, чей организм гиперчувствителен к алкоголю. Ну нельзя мне этого и все! Это не слабость, это осмысленное поведение. Если кому непонятно, что такое «осмысленное», это его проблемы, а не мои. Примерно такую позицию следует занять подросткам из группы риска, чтобы не сдаться под прессингом окружения, уговаривающего «разок попробовать».

Вообще, среди психологических факторов, которые могут привести к употреблению психоактивных веществ, на первом месте стоит влияние значимых, авторитетных персон (как правило, из числа сверстников или людей ненамного старше). Вот список этих факторов:

1) зависимость личностного реагирования, межличностного общения и Я-концепции от влияния «авторитетных» сверстников;

2) стремление реализовать эмоции в непосредственное поведение, минуя процесс рационального осознания и принятия решения;

3) игнорирование системы социальных установок и ролей;

4) не соответствующая возрасту некомпетентность в вопросах общения, несформированная самооценка, зависимость ее от мнения окружающих;

5) отсутствие стремления к конструктивному разрешению проблемных и конфликтных ситуаций;

6) отсутствие определенного представления о жизненных целях;

7) размытость идеального и реального образа «Я»;

8) неосознанный, часто парадоксально проявляющийся в поведении «призыв о помощи», направленный к членам семьи и окружающим.

Проще говоря, желание общаться, быть спонтанным, действовать по наитию, подчиняться импульсам и все-таки нравиться окружающим – вот что заставляет человека совершать самые нелепые и опасные поступки. Проблема интеграции в общество себе подобных давит на сознание школьника, студента – словом, совсем молодого человека – с силой парового пресса. Именно эта проблема нередко ставит личность перед ужасной дилеммой: пробовать или не пробовать «средство интеграции», доказывать или не доказывать, что ты крутой и продвинутый.

Как правило, это происходит на рубеже между школьными и студенческими годами. А в целом традиции студенческого пьянства уходят корнями в средневековье. В процессе неумеренного потребления горячительного молодой организм методом тыка познает «свою меру» и свои предпочтения. Каждый подросток желает знать, чего и сколько он может выпить с максимальным прямым эффектом и с минимальным побочным. Но для кого-то этот опыт оказывается губительным. Потому что для него ответ один: «Ничего и нисколько». Для представителей группы повышенного риска это единственный правильный (хотя и очень неприятный) вариант.

Алкоголь вдвойне коварен с теми, кто к нему предрасположен. Он ненадолго дает индивиду почувствовать себя душой компании и славным малым, но довольно быстро превращает его в изгоя, в лузера и аутсайдера. И те же, кто еще недавно уговаривали его выпить «по маленькой», брезгливо морщась, замечают: «Не будем его звать, а то опять нажрется…»

Между тем проблема межличностных контактов в современном мире стоит настолько остро, что мы буквально голову теряем в попытках обрести надежный круг общения.

Когда Сережа был маленьким, то у многочисленной родни на семейных торжествах было любимым развлечением гадать насчет его будущего. Дядя говорил, что Сережа станет ученым, как дедушка-академик, их с Сережиным папой общий отец. А как же иначе? У парня несомненные математические способности. Мама с бабушкой уверяли, что мальчик станет музыкантом. Обе они, каждая в свое время, страстно и безрезультатно насиловали пианино и непременно желали, чтобы Сережа продолжил эту старинную семейную традицию. Тем более, что у ребенка подходящая рука и такая беглость пальцев. Сережин папа-физик, всю жизнь платонически любивший поэзию, в дискуссиях участия не принимал, но твердо вознамерился вырастить из сына лирического поэта. А дедушка-академик, мужчина маленького роста и крайне щуплого телосложения, восторженно глядя на внука, объявлял, что уж этот мальчик точно вырастет бугаем метра два ростом и любимцем женщин. Словом никто из любящей родни даже в самом страшном сне представить себе не мог, что этот чудесный ребенок вырастет и станет… обыкновенным алкоголиком.

Неприятности начались с первых шагов Сережиной самостоятельности. То есть после поступления в университет. Студенческая жизнь утянула юношу с головой. Ребята в группе попались веселые, отвязные, и Сергей, само собой, отставать не хотел. Ему не терпелось всем показать, что он нормальный пацан, свой в доску. Правда, он не знал как. Супермен в Сережином понимании рисовался смутно. В кино робкий задолбанный мальчик переодевался в специальный костюм и носился, как майский жук с реактивным двигателем, туда-сюда, норовя совершить что-нибудь общественно полезное. Неудачный пример для подражания. Настоящий мачо, по мнению Сережи, должен быть слегка асоциальным: пить как конь, ржать как два коня, привлекать внимание женщин и класть на все с прибором. Воплотить свою идею в жизнь Сережа попытался на дне рождения у однокурсника. Начал с водки, запил парой стаканов крепленого, на подъеме подвалил к девчонкам, те его отшили, обиделся, махнул еще пару стаканов, стало пофигу, добавил еще – захотелось возвестить о себе миру, но не смог, потому что стало тошнить, а потом уже Сережа ничего не помнил. Девочки после деликатно объяснили: «Изобразил Аннушку Вырубову». Друзьям пришлось звонить Сереже домой и предупреждать родителей, что их сын появится завтра. Со временем такие инциденты стали происходить с регулярной частотой. После вечеринок Сережа либо где-нибудь заночевывал, потому что уже мог передвигаться самостоятельно, либо друзья транспортировали его домой на себе и сдавали на руки папе с мамой.

Вскоре родители проанализировали ситуацию и сделали печальный вывод: их сын попал в плохую компанию, его спаивают. Вспоминался какой-то фольклор из их собственного детства: «Но мне, непьющему тогда еще, попались пьющие товарищи». Других объяснений для Сережиного поведения у мамы с папой не нашлось. Ведь в их большой дружной семье такого рода традиций и в помине не было. А Сережа не какой-нибудь отщепенец, он воспитанный, талантливый, и хорошо учится. Только девушки у него нет. Попробовали ненавязчиво знакомить сына с дочками своих знакомых. Но даже если у Сергея завязывались с девушками какие-то контакты, то дальше пары встреч они не продолжались. В отношениях с девушками Сережа оказывался совершенно беспомощен. Но это было бы не беда. Нередко среди юношей находятся такие беспомощные зайки, которых девушки с удовольствием опекают. Но Сережа был не тот случай. Он был беспомощен и неприятен. Отношения с противоположным полом оказались странной сферой, где хорошие отметки, спортивные успехи и примерное поведение ничего не значат. После каждого фиаско Сережа надирался. Надо же было как-то отметить очередной провал. А, придя домой, уединялся с отцом в своей комнате, где они заводили разговор по душам о женском коварстве, плавно переходящий в декламацию стихов любимых поэтов. «Все потому, что мальчик тонко чувствует и остро переживает, он не такой как все», – делал выводы отец, не желая понять элементарного: его отпрыску требовалось еще некоторое время побуйствовать спьяну, чтобы потом устать и отключиться. Отцу было тяжело представить, что сын им просто манипулирует, используя его слабости. Поэтому он находил версии, которые его больше устраивали, были ему эмоционально комфортней.

Со временем ребята, с которыми Сережа начинал бурную студенческую жизнь, отдалились от него. Их развела разница в интересах. С прежними друзьями Сергею было как-то тягостно в общении, они мыслили совсем другими категориями и к Сереже относились снисходительно-иронически. К концу университета у Сергея были совсем другие «пьющие товарищи», хорошо проверенные. Правда, когда он надирался, они не заботились о том, чтобы Сережа не мотался пьяным по улице в бессознательном состоянии, они за себя-то отвечали с трудом и при случае могли по-особому подло подставить. Но Сергея это не смущало, напротив, ему было гораздо легче общаться с такими людьми, с ними он себя не стеснялся. О прежних друзьях сына в Сережиной семье говорили шепотом, поджав губы, как о разнузданной неверной бабе: «Совратила и бросила нашего мальчика».

Впрочем девушка у Сережи тоже появилась. Прилипла к нему на какой-то пьянке, да так и осталась. Парень, с которым Катюха пришла на выпивон, поначалу возражал, матерился и даже полез драться, но потом как-то быстро устал, обмяк и решил продемонстрировать широту своей души, отказавшись от дамы сердца, но физиономию Сергею все-таки успел попортить. Так Сергей и пришел в себя: с разбитой рожей и Катькой в обнимку. В общем, идеальный вариант – все сложилось само собой. В университете Катюха была личностью, можно сказать, исторической. Она лет семь училась на «сама уже не помнила каком» факультете, осилив его до третьего курса. Впрочем, учиться ей было некогда, потому что Катюха все время попадала в истории. Она часто увлекалась самыми разными вещами, стремилась познать себя и обрести истину, во всем хотела «дойти до самой сути», но по обыкновению дальше бутылки, койки, истерических излияний и потасовки дело не шло.

Сергею даже внимания на Катюху особо обращать не приходилось. Она сама таскалась за ним повсюду. Где-то качала права, что-то доказывала, несколько раз принародно поддержала словом и делом. И из бестолкового совместного времяпрепровождения нарисовались какие-то отношения. Во всяком случае, Сергей объявил родителям, что нашел женщину, которая его понимает. Он снял квартиру и зажил с Катюхой своим домом.

К этому времени Сергей уже закончил университет. Учился он хорошо, но аспирантуру ему так и не предложили. Родители восприняли это как пощечину, все-таки их сын – внук академика, а Сергею было все равно. Все попытки родни пристроить его на стажировку в европейские университеты, используя связи деда, провалились, Сергей никуда ехать не захотел. Пить дома с Катюхой оказалось очень удобно, гораздо комфортнее и безопаснее чем где-либо. Благодаря своим способностям он устроился в фирму программистом, зарплаты ему хватало на квартиру и жизнь с Катюхой, а больше ему ничего и не хотелось. Когда из-за очередного «инцидента» Сергея выгнали с работы, он довольно скоро устроился работать в другую фирму. Правда, зарплату дали пониже, но ему хватало. Когда вылетел со второй работы, устроился на третью, но пить не бросил. Повода нет. Жизнью своей Сергей доволен.

Мы готовы рисковать и даже подлизываться, чтобы нас признали и полюбили. Это всё издержки индустриального общества, общества индивидуалистов, на пороге которого человечество топчется уже давно, растерянное и нерешительное.

Другая разновидность общества, понемногу уходящая в прошлое – традиционная – предоставляла человеку друзей и знакомых буквально в момент его рождения. Правда, в соответствии с принятыми нормами и стандартами поведения, без всякого интереса к личным пожеланиям новорожденного. Поскольку с лицами «не своего круга» в традиционном социуме либо не общаются вовсе, либо видятся украдкой, втайне от бдительных взоров «общественности». Общество такого типа проводит жесткий кастинг знакомств, хотя личность и может повлиять на окончательный, детальный выбор друга, приятеля, собеседника. И все-таки «судьбоносный» выбор – в частности, выбор брачного партнера – доверяется людям более зрелым, опытным и хладнокровным.

Зато в индустриальном социуме оказывать подобную опеку не принято: четких принципов выбора друзей и знакомых не существует, изначально подходящей компании для представителей любого сословия – тоже. В общем, каждый сам по себе. И если не подсуетится вовремя, так сам по себе и останется.

В социальную среду со столь высоким уровнем бесконтрольности взаимоотношений мы вступили недавно. Всей страной. Мы уже растеряли остатки былых, практически бесполезных моделей общения в традиционном обществе. Хотя успели понять одно: отныне все проблемы придется решать самостоятельно. А это как-то нервирует, беспокоит, пугает. Вот почему мы одержимы желанием нравиться, внушать доверие, излучать обаяние и поражать шармом.

Тем более, что поиски идентичности в юности многих заводят в дебри так называемых истероидных, нарциссических и асоциальных личностных расстройств. О них опять-таки можно прочесть в первой книге, посвященной теме зависимости. Напомним: при таких расстройствах человеку свойственно импульсивное, эмоциональное, эксцентричное поведение, направленное на то, чтобы вызвать у окружающих интерес, а лучше восхищение, взять первенство, оказать давление, получить власть над аудиторией. При этом мнение «публики» игнорируется – демонстративно или даже грубо. Хотя по сути дела индивиды с перечисленными расстройствами весьма зависят от чужого мнения, от похвал, от поддержки со стороны окружения. Эта потребность заставляет их искать общения и манипулировать людьми ради удовлетворения своей потребности в одобрении.

Конечно, взрослый человек с личностным расстройством нуждается в помощи специалиста. Но для подростка такое состояние – лишь очередная «проба себя». Психиолог Вайян сделал следующее наблюдение: «Индивиды с личностными расстройствами нуждаются в уходе, который очень похож на тот, что требуется подросткам. В действительности подростки вообще не нуждаются в терапии: им нужны время и место, чтобы интернализировать (внедрить в сознание, усвоить – Е.К., И.Ц.) то ценное, что предлагают им родители и общество». Вот подростки и интернализируют кому что досталось, не особенно разбираясь – ценное оно или так себе, облико морале секонд хенд.

Что же до грандиозных планов относительно покорения всех сердец и завоевания всех призов, то подросткам сильно мешает застенчивость и неопытность, которая в юном возрасте свойственна всем, даже отъявленным нарциссам. В эти годы чувство достоинства довольно хрупко и неустойчиво. И все в этом возрасте зависят от чужого мнения, а потому боятся сделать что-то не так, нарушить неписаные (или писаные) правила, вызвать иронию, подвергнуться осуждению. Между тем опыта без ошибок не бывает. Попытки продемонстрировать себя и очаровать публику далеко не всегда заканчиваются победой. Значит, рано или поздно каждый человек оказывается предметом насмешек и пересудов. В этот момент и формируются внутренние барьеры, мешающие свободным и полноценным личностным контактам. Их-то и пытаются снять дети, вступающие во взрослую жизнь: растормозиться, расслабиться, снять зажим и хотя бы ненадолго забыть о своем стыде, вине, неловкости и некомпетентности в вопросах общения.

В состоянии опьянения индивид позволяет себе вольности или, хуже того, глупости, воспринимая любое свое безрассудство не просто как должное, а как единственно верное решение. Он чувствует себя храбрым, удачливым и счастливым. Как говорится, «хранит бог пьяных и влюбленных». Ну, насчет влюбленных ничего доподлинно не известно: мировая литература, кажется, поставила себе целью доказать обратное. Но что касается пьяных, то нельзя не заметить: им действительно везет (или везет иллюзорно). Все зависит от воздействия алкоголя на мозг. В малых дозах алкоголь воздействует на «центры наслаждения», которые высвобождают эндогенные опиаты. Возникает эйфория и другие приятные ощущения. В больших дозах алкоголь подавляет выработку глютамата. Поэтому восприимчивость сознания падает: до мозга просто не доходят сигналы о том, что телу неуютно, больно, холодно, как и сигнал о том, что окружающие лица – не самые приятные лица на свете. Ввиду отсутствия негативной информации растет чувство комфорта, а также ощущение собственной состоятельности, повышается самоуважение и даже самолюбование.

Вместе с тем алкоголь, принятый в больших дозах, расслабляет мышцы, притупляет чувства, замедляет реакции. Для водителя автотранспорта такое состояние – верная смерть. Но при «пешем хождении», как ни странно, эффект противоположный. Драки и падения реже заканчиваются переломами или повреждениями мышечной ткани, ссоры не влекут за собой разрыва отношений, опрометчивые поступки не вызывают чувства вины. Поэтому пьяный человек легче переносит травмоопасные обстоятельства – травмоопасные и физически, и морально. Пребывая в оглушенном состоянии, он наслаждается жизнью (поскольку не осознает ни опасностей, ни неудобств), а потому приходит к выводу, что алкоголь «хорошо снимает стресс». Формируется устойчивый паттерн, который, с большой вероятностью, повлечет возникновение зависимости. За такое «приобретение» благодарите свою жажду общения и самоутверждения.