Текст книги "Для подростков или Вся правда о наркотиках"

Автор книги: Инесса Ципоркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Хорошо изучен эффект увеличения выделения допамина под воздействием алкоголя. Допамин вызывает приятные ощущения, связанные с удовлетворением физиологических потребностей. Сами понимаете, чем грозит сознанию дефицит допамина в мозгу. Неудивительно, что повышение уровня допамина незаменимо для ценителя простых, но могучих радостей жизни. Также алкоголь в небольших дозах влияет на производство бета-эндорфина. Это вещество – опиоидный нейропептид, цепочка белка, которая, присоединяясь к «своему» рецептору, вызывает ощущение эйфории. Алкоголь стимулирует и выделение серотонина, влияющего на память и эмоции. Если уровень серотонина в некоторых областях мозга понижается, это может вызывать агрессивные проявления и депрессивные состояния. При возникновении тревожного чувства успокаивающее действие на мозг оказывает ГАМК. Популярные психоактивные препараты (например, валиум, либриум и более современный – ксанакс) стимулируют работу ГАМК в тех участках мозга, которые «раздувают» тревогу – и уровень тревожности падает. Алкоголь также обладает способностью связываться с ГАМК-рецепторами и вызывать тот же эффект, что и ГАМК, то есть гасить тревогу. Он также ослабляет действие глютамата – нейромедиатора, возбуждающего клетки мозга.

По мере увеличения дозы нормализующий эффект этанола, как мы уже упоминали, превращается в фармакологический. При больших дозах начинают работать механизмы, бездействующие при малых, а сам эффект определяется суммарным действием целого ряда процессов. Удовольствие, вызванное опьянением, сменяется отупением и сонливостью. Это начинают действовать седативные эффекты, нарушающие координацию движений, адекватность поведения и работу памяти. Так проявляет себя взаимодействие алкоголя с рецепторами ГАМК и глютамата.

Между тем дозы, принятые до возникновения седативного эффекта, можно считать не только безвредными, но и… полезными. Низкие и умеренные дозы, как ни странно, не калечат организм, а, наоборот, помогают ему справиться с некоторыми «достижениями прогресса». Мы живем в мире, резко отличном от того, для которого создавала нас матушка-природа. И вся центральная нервная система, и ее высший отдел эволюционируют слишком медленно, чтобы применяться к требованиям со стороны окружающей действительности без всяких трудностей, потерь и недомоганий.

Эволюция вообще, грубо говоря, есть непрерывная болезнь: условия жизни повреждают организм, и если организм выздоравливает, то не весь, а следы повреждений передаются потомкам и закрепляются в генотипе.

Представляете, какой это сложный, жестокий, а главное, неторопливый механизм? Особенно если учесть, что практически все задачи по приспособлению к окружающей среде у хомо сапиенс задаются мозгу, а не телу. Для тела у подавляющего большинства людей есть такое изобретение, как микроклимат. Его-то нам и обеспечивают дома с их отопительными и вентиляционными системами, водо– и газоснабжением, кондиционерами и обогревателями, а также одежда и средства передвижения. А вся тяжесть адаптационных проблем – как устроить себе наилучший микроклимат для жизни и работы? – падает именно на человеческую психику. И разумеется, эти проблемы становятся мощными стрессорами для каждого из хомо, вне зависимости от того, сапиенс он или не очень.

Легкий стресс вначале проявляет себя в вечерней усталости и увеличении продолжительности сна. Если после работы телу и мозгу предоставляется полноценный отдых, последствия стресса устраняются.

А теперь представим себе реальную домашнюю атмосферу, с которой сталкивается человек, придя с работы:

 
«Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом,
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убитый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль»[40].
 

Нормальная ситуация: ребенок принес двойку (и даже без плюса), но родительский укор принял без энтузиазма; жена ушла делать прическу, вернется недовольная; щеку раздуло и болит от виска до самой шеи, придется, видно, тащиться к стоматологу; а денег нет и непонятно, почему у нас столько уходит на еду, ведь ни ананасов в шампанском, ни рябчиков-перепелов с доставкой на дом мы себе не позволяем…

Ничего выдающегося, простая человеческая жизнь, простые человеческие проблемы. Хотя вряд ли «обстановочка а-ля Саша Черный» способствует избавлению от стресса. Более того, добавляет все новые стрессоры к уже имеющимся. А значит, у человека постоянно накапливается «стрессовый остаток». Он-то и становится основой для хронического стресса.

Так вот: прием небольшого количества алкоголя за ужином способствует устранению стресса, возникшего в течение дня.

Нельзя сказать навскидку, каким должно быть это «небольшое количество»: пять грамм чистого алкоголя или все пятьдесят. Конкретные цифры зависят от индивидуальной резистентности (сопротивляемости) нервной системы к стрессу. Люди очень разные существа. И то, что для одного стресс, для другого – так, психическая разминка. В предыдущей книге, посвященной эмоциональной зависимости, мы подробно рассказывали о природе стресса и о природе уязвимости перед стрессом, о том, как личность увеличивает собственную уязвимость созданием разрушительных установок и паттернов мышления, искажающих видение мира не в пользу видящего. Сейчас лишь отметим, что уровень сопротивляемости – свойство довольно пластичное. В течение жизни человек может его и повысить, и понизить.

Итак, индивидуальная активность целого ряда биохимических процессов, протекающих в мозгу, формирует потребность в алкоголе. Чем ниже резистентность, тем выше интеллектуальная утомляемость, тревожность, депрессия и, соответственно, потребность в алкоголе. Все потому, что алкоголь выступает как защита от стресса для тех, кто подвержен неврозам, остро переживает рядовые неприятности и предрасположен к депрессиям. И наоборот: чем выше прагматизм и способность к самоконтролю, тем ниже потребность в алкоголе. Отъявленные прагматики могут время от времени употреблять спиртное, но не ощущают в нем нужды. А в большинстве своем люди принадлежат к «среднему арифметическому» между теми, кто прекрасно себя контролирует, и теми, кто в этой жизни ничего не контролирует, а себя – в первую очередь.

Как помочь этой категории невротиков, мучительно страдающих от симптомов депрессии и в первую очередь от собственной беспомощности? И как помочь тем, кто к этой категории периодически «примыкает» под давлением хронического стресса? Врачи прописывают антидепрессанты, любезно умалчивая о том, что… не существует такого хорошего антидепрессанта, как алкоголь в умеренных (повторяем это снова и снова – в умеренных!) дозах.

Синтетические психотропные препараты – барбитураты и бензодиазепины – сами легко становятся причиной зависимости, поэтому длительное их использование противопоказано.

К тому же они действуют главным образом на ГАМК-систему, которая отвечает за понижение чувства тревоги, но, видимо, не затрагивают остальные механизмы, способствующие снижению стресса. А побочные эффекты? Нарушение определенной фазы сна и развитие депрессии – все это последствия приема седативных препаратов.

Другие антидепрессанты работают иначе, предотвращая возврат серотонина в тот нейрон, из которого он извергается в синаптическую щель. Препараты «притормаживают» нейротрансмиттер, несущий наслаждение, не давая ему слишком быстро втягиваться обратно – в ту самую клетку, из которой он проник в синапс. И серотонин «застаивается» у рецепторов следующей, принимающей клетки, отчего уровень удовлетворения резко повышается. К сожалению, клетки мозга довольно быстро привыкают к долгому контакту с серотонином (заметим: искусственно вызванному контакту), теряют чувствительность и уже требуют постоянного повышения дозы. Нормальное количество серотонина отупевший нейрон уже не радует. Представляете, что случится с этим мозгом, если человека «ссадят» с препарата, хотя бы на время? Абстиненция. И суицидальные настроения вдобавок.

Те же недостатки и у прочих антидепрессантов плюс возможность появления гипертонии, бессонницы, головных болей, повреждения клеток печени, нарушения ритмов сердца, инфаркта и т. д. Кроме того, антидепрессанты могут стать причиной понижения половой функции, которое возникает у 30–40 % принимающих эти препараты. В общем, до сих пор человечество не изобрело никаких средств от депрессии, более безопасных и менее чуждых естественным физиологическим процессам, чем алкоголь.

Основная проблема употребления этого незаменимого антидепрессанта – так рассчитать дозу, чтобы не перейти к фармакологическому эффекту.

Но ведь и синтетические препараты отличаются аналогичным действием: грань между лекарственным и токсичным эффектом узка и неопределенна. И вдобавок барбитураты, принятые в сочетании с алкоголем, оказываются в десятки раз более ядовитыми. И часто приводят к отравлениям. Среди всех регистрируемых отравлений лекарствами несчастные случаи (или попытки самоубийства) с участием барбитуратов занимают первое место.

Узкий дозовый диапазон – не исключение среди лекарственных препаратов. А если толерантность растет, дозы повышаются, легко однажды переступить черту, отделяющую лечение от болезни. Поэтому с дозировкой и лекарства, и алкоголя надо быть очень осторожным. Но эта особенность сильнодействующих средств не умаляет их заслуг перед человечеством. И у алкоголя такие заслуги есть! О некоторых мы узнали совсем недавно. В частности, считалось: алкоголь оказывает на сердечно-сосудистую систему безусловно отрицательное влияние. И вдруг выясняется, что это не так. Безусловная истина подверглась пересмотру из-за так называемого «французского парадокса»: несмотря на высокий уровень факторов риска – таких, как повышенный уровень холестерина в крови, высокое потребление жира, гипертонию и диабет, у французских мужчин самый низкий уровень смертности от сердечно-сосудистых заболеваний среди жителей западных индустриальных стран (на 36 % ниже, чем в США, и на 39 % ниже, чем в Англии). Исследователи пришли к выводу, что это обусловлено умеренным и длительным потреблением вина. Как выяснилось, такое потребление уменьшает риск ишемической болезни сердца.

А ведь это заболевание коронарных артерий – первая по частоте причина смерти в развитых странах, она составляет 25 % смертности от всех причин. В ее основе лежит атеросклероз: на внутренней поверхности артерий образуются атероматозные бляшки из тромбоцитов, фибрина и различных липопротеинов, содержащих холестерин. Умеренное потребление алкоголя снижает возможность образования тромбов. Причем столовые вина имеют определенное преимущество перед пивом и крепкими напитками за счет присутствия в винах полифенолов. Эти вещества обладают антиоксидантной активностью, что также защищает сосуды сердца от атеросклеротических изменений.

Если читателю покажется, что мы рекламируем столовые вина, поверьте, вы ошибаетесь: согласно оценке Американского Колледжа Кардиологии, умеренно потребляющие алкоголь «имеют на 40–50 % ниже риск возникновение болезни коронарных артерий по сравнению с трезвенниками». Притом в США любой фармацевтический препарат считается эффективным, если он оказывает заметное положительное воздействие на 5 % пациентов. Но по оценке экспертов Управления по контролю за лекарственными средствами США 83 % новых препаратов, выпущенных в 80-е годы, показали «ничтожный эффект или его отсутствие»[41]. Выходит, что синтезированные средства в сравнении с натуральными не слишком удачны.

Раньше считали, что алкоголь повышает кровяное давление у больных гипертонией. Но это тоже оказалось неверным предположением – по крайней мере, в отношении умеренного потребления. Артериальное давление не повышается от небольших порций вина.

Есть и другие серьезные заболевания, которые не усугубляет, а облегчает умеренное количество спиртного. При диабете второго типа биохимической основой болезни является нарушение усвоения клетками организма глюкозы. Поскольку глюкоза – основной материал для производства энергии в нейронах мозга, ее недостаток приводит к тому, что производство АТФ в митохондриях снижается. Алкоголь легко проникает в митохондии и восполняет эту недостачу. Поэтому ощущение недостатка энергии и депрессивные состояния, наблюдаемые при диабете, можно уменьшить с помощью спиртных напитков, принятых в точно рассчитанных количествах.

К тому же алкоголь обладает неоценимым свойством: он чрезвычайно калориен. Его энергетическая ценность выше, чем у углеводов и белков и лишь немного уступает жирам. И что в этом хорошего?!! – слышится возмущенный хор читателей, внимательно следящих за весом. Да, около двух третей дневных калорий можно удовлетворить за счет алкоголя. Но! Это будут «пустые» калории. Они используются только в энергетическом метаболизме и не откладываются в виде жира. Жировыми отложениями становятся те закуски и десерты, которые сопровождают прием спиртного. И еще тот сахар, которого более чем достаточно в сверхсладких напитках типа ликеров. Если контролировать «заедание» спиртного сладким и жирным, а также не налегать на всякие «Бейлисы» и «Айриш Кримы», можно существенно уменьшить свой объем, не уменьшая общего числа калорий, потребляемых с едой и питьем. Для диабетиков, в большинстве своем склонных к ожирению, способность алкоголя поставлять «пустые» калории незаменима.

Есть категории населения, особо уязвимые перед стрессом и болезнями. Наше сознание становится все менее резистентным к стрессу по мере старения организма. Иными словами, пожилые люди подвержены депрессиям и легко устают. Одна из причин этого – падение активности энергетического обмена в нейронах мозга. Хронический стресс подавляет иммунную систему, сокращая продолжительность жизни. А продолжительность – самый объективный показатель качества жизни пожилых людей. Кстати, 114-летняя англичанка Ева Моррис на вопрос, в чем секрет ее долголетия, отвечала, что живет так долго благодаря привычке ежедневно выпивать рюмку виски. Еще раз заметим: рюмку, а не бутылку. Той же привычкой отличается и 118-летняя жительница Калифорнии Кармен Ромеро. Правда, она предпочитает текилу. А 101-летняя королева Виктория перед обедом всегда выпивала коктейль джин-мартини «для поднятия тонуса». Ее тонусу и вправду можно было позавидовать. Психоэмоциональный статус людей в возрасте небольшие дозы алкоголя только улучшают.

К тому же наряду с атеросклерозом в старости появляются возрастные изменения психики. Эмоциональность и способность к познанию ослабевают. И нет исследований, доказывающих, что это связано с умеренным потреблением алкоголя. Более того, небольшие дозы спиртного уменьшают риск возникновения болезни Альцгеймера, при которой происходит гибель нейронов. Именно понижение уровня производства энергии в митохондриях вызывает рост болезни Альцгеймера. Начальным этапом генетически запрограммированной гибели клеток становится является падение выработки АТФ митохондриями. Можно сказать, алкоголь защищает нейроны от увядания, вызванного старением.

А как же цирроз печени? – спросят нас. Как же гибель людей в дорожных авариях по вине пьяных водителей? Да, у 8-16 % (по другим данным, у 15–30 %) алкоголиков случается цирроз печени. Но у людей, умеренно пьющих, частота возникновения цирроза печени такая же, как у людей, не пьющих ни капли. Что же касается ДТП, то попробуем разобраться, где здесь причина, а где следствие.

Возможно, сама готовность управлять автомобилем в нетрезвом виде является маркером асоциального поведения: человек, не желающий соблюдать правила и законы, нарушает их и в пьяном, и в трезвом состоянии.

Алкоголь, как и все психотропные препараты, замедляет реакции и ослабляет внимание. И только определенный тип людей садится за руль в состоянии, неподходящем для вождения.

Ряд исследований выявил так называемый «субтип водителя, склонного к вождению в нетрезвом состоянии». Представители этого субтипа и в трезвом виде отличаются высоким уровнем неприязненного отношения к людям, раздражительности, рискованного поведения и агрессивности. Часть из них, вероятно, имеет врожденное расстройство поведения, называемое «дефицит внимания и гиперактивность», которое наблюдается, например, у 5 % населения США. При этом расстройстве наблюдается пониженная продукция АТФ в нейронах, нервозность и симптомы депрессии. Подобное состояние может вызвать повышенную потребность в алкоголе. ДТП провоцирует не алкоголь, а индивид, не желающий или не умеющий контролировать свое поведение.

И, наконец, самое странное сообщение: в Дании рекомендацию «Не употреблять алкоголь во время беременности» изменили на «Воздержаться, по возможности, от алкоголя во время беременности; никогда не употреблять более одного бокала вина в день и не употреблять алкоголь каждый день». Есть разница, верно?

…И с нечеловеческим

Это как-то странно контрастирует с представлениями, которые нам внушают в ходе антиалкогольных проповедей: никто не должен пить нисколько, а если пьет, то неминуемо сопьется. Оказывается, не всегда правы родители, которые, как увидят в руках своего ребенка банку с энергосодержащим (и спиртосодержащим заодно) напитком, тут же набрасываются на чадо с кулаками (вариант: изводят его нытьем), причем без всяких скидок на возраст? Оказывается, великовозрастные дети (лет этак тридцати плюс-минут пятилетка) вполне могут испытывать естественную, пардон, физиологическую нужду в алкоголе?

Весь вопрос в том, насколько велика потребность организма в алкоголе. Чем она обусловлена? Положительным эффектом умеренного потребления. Но ведь существует и отрицательный эффект? Да. И выражается он, главным образом, в неподконтрольном потреблении алкоголя. Это когда выпивка принимает повторяющийся и навязчивый характер: человек думает исключительно об алкоголе, его настроение четко связано с возможностью или невозможностью выпить, он стремится к выпивке, несмотря ни на какие преграды, включая не только социальную, но и физическую опасность.

Индивида на грани зависимости не останавливает вероятность отравления некачественным спиртным, он забывает даже о том, что в данный момент лечится препаратами, несовместимыми с алкоголем. А значит, как предупреждал доктор Ливси: «Слово «ром» и слово «смерть» для вас означают одно и то же»[42]!

Появление обсессивно-компульсивного желания выпить – симптом того, что в недрах сознания рождается зависимость.

Законный вопрос: у кого именно она рождается? Итак, пришло время упомянуть о тех, кто, в силу наследственных факторов, должен воздерживаться от алкоголя и до, и во время, и после беременности, и даже в том случае, если индивиду беременность не грозит в силу его принадлежности к мужскому полу.

Дело в том, что психологическая зависимость – только одна сторона проблемы. Развитие пристрастия к психотропным веществам представляет собой сложный процесс, в который включаются многие элементы: личностная уязвимость и влияние окружающей среды, уникальные биохимические свойства различных психоактивных веществ и реакций организма. Роль, которую играет каждая из составляющих, до конца не выяснена. Вероятно, эти роли различны для каждого отдельного человека. Но для врожденных алкоголиков опасность неизменно составляет 100 % и ни на йоту меньше.

Врожденная предрасположенность к алкоголизму – не страшилка и не пропагандистский миф. Это хроническая, прогрессирующая, неизлечимая болезнь. Такая же, как диабет или гипертония. Притом, что никто в здравом уме и ясной памяти не пожелает стать ни диабетиком, ни гипертоником. А алкоголиком? Как ни странно, социокультурный фактор не дает на этот вопрос однозначно отрицательного ответа. Маясь в извечной путанице между причиной и следствием, общественное сознание ухитрилось поменять их местами: алкоголизм представляется залогом творческой натуры, а пьянство – верным спутником креатива. В предыдущей главе мы уже писали об этой идее, которая, как сказал журналист Акрам Муртазаев, «овладевает массами в извращенной форме». Благодаря этому гармоничному слиянию легковерия и предвзятости многие убеждены, что алкоголизм есть показатель таланта.

Тяга к спиртному – тяжелый побочный эффект, а отнюдь не первоисточник таланта. Этот эффект порождает чрезмерная сензитивность[43], амбициозность и импульсивность, присущая большинству талантливых людей.

К сожалению, эмоционально богатая натура также является и эмоционально уязвимой перед стрессом. А поскольку наилучшим (и самым популярным) средством от стресса в России является спиртное, чувствительная натура рано или поздно применяет это лекарство. Притом ничего не зная (!) о сущности действия алкоголя на мозг, не имея представления о различном эффекте, наступающем после умеренных и повышенных доз. И практически каждый из «начинающих» делает стандартный, но оттого еще более неверный вывод: чем больше спиртного, тем лучше самочувствие. Впрочем, даже если не принимать в расчет завтрашнее утро и всю гамму разновидностей похмельного синдрома («черный гоблин», «швейная машинка», «атомная бомба» и прочие утренние «бонусы»), все равно фармакологический эффект, неизбежный после большой дозы алкоголя, подъемом самоощущения не назовешь. Скорее уж наоборот. Безобразная болтанка, безобразное поведение, безобразные воспоминания и еще более безобразные повествования о том, как вчера погуляли… Почему же первый негативный опыт не заставляет раз и навсегда прекратить эти «эксперименты на человеке»?

Потому, что алкогольная зависимость, по сути своей – явление иррациональное. Она умело маскируется подо что-то другое и чаще всего – под общительность, бесконфликтность, обаяние. Словом, под все те качества, которые позволяют нам влиться в компанию и стать «своим» для некоторого числа людей, пусть даже равнодушных. Недаром итальянцы говорят: «Никто не хочет быть одиноким даже в раю». А уж в земной-то жизни и подавно.

Происходит это слияние с компанией (нередко чреватое формированием если не зависимости, то серьезного расстройства) приблизительно так:

1) после первого (как правило, не слишком удачного) употребления спиртного подсознание выдает на-гора рациональное (в плане психологической защиты) убеждение типа «нехорошо разрушать компанию»;

2) самоутверждение в компании требует повышенного конформизма, то есть следования некой общей традиции, а большинство подростково-юношеских традиций буквально простроено на так называемом «студенческом пьянстве»;

3) постепенно организм привыкает ко вкусу спиртного низкого качества и к побочным эффектам вроде похмелья;

4) оформившись, привычка топить стресс в морях спиртного приобретает четкий, однообразный, почти ритуальный вид;

5) психологические защиты – каждая по-своему – усугубляют положение, скрывая реальную ситуацию от сознания жертвы.

Да, личность превращается в жертву. Теперь не она контролирует тягу к спиртному (или наркотику), а, наоборот, тяга контролирует личность. И результаты этого контроля внесены в определители расстройств, связанных с химической зависимостью. Вот как выглядит последующая стадия формирования аддикции:

1) возникает толерантность, определяемая одним из следующих симптомов:

– имеет место потребность в заметно возросших количествах вещества, необходимого для наступления интоксикации или желаемого эффекта;

– имеет место значительное снижение эффекта при дальнейшем употреблении одного и того же количества вещества;

2) при отсутствии указанного вещества развивается абстиненция (она же ломка) со следующими симптомами:

– характерный синдром отмены препарата (выражается в моторном возбуждении, потливости, тревоге, напряжении, отсутствии аппетита, тошноте, рвоте, судорогах, бреде со слуховыми или зрительными галлюцинациями);

– во избежание или для облегчения синдрома отмены употребляется то же или близко родственное вещество;

– вещество часто употребляется в больших количествах или дольше, чем предполагалось изначально;

– существует настойчивое желание или безуспешные попытки снизить или проконтролировать употребление препарата;

– индивид тратит много времени на деятельность, необходимую для получения, употребления вещества или высвобождения от его воздействия;

– индивид полностью отказывается или сокращает объем важной социальной деятельности, в которой участвовал раньше.

3) употребление рокового вещества продолжается вопреки осведомленности индивида о наличии стойкого или периодически возвращающегося физического или психологического нарушения, которое наверняка было вызвано или усилено приемом этого вещества.

Повторение вышеперечисленных явлений на протяжении 12 месяцев означает, что возникла химическая зависимость.

В случае, если зависимость как таковая не сформировалась, но есть серьезное нарушение или мощный стресс, дело может ограничиться следующими признаками:

1) употребление «по случаю» химического вещества, которое препятствует выполнению важных ролевых обязанностей на работе, в учебе или в быту;

2) употребление упомянутого вещества в ситуациях, когда это представляет опасность;

3) возникновение трудностей юридического характера в связи с употреблением этого вещества;

4) продолжение употребления, несмотря на наличие постоянных или регулярно случающихся социальных или межличностных проблем, вызванных или усугубленных этой привычкой;

5) тем не менее, у индивида нет симптомов нарушений, соответствующих критериям химической зависимости от вещества данного класса.

Это состояние можно назвать тяжелым, опасным, но далеко не безнадежным.

Исход борьбы с этим расстройством определяется тем, что «противоположная сторона» (врачи, близкие, друзья) может предложить аддикту в качестве замены для вещества, приносящего «химическое удовольствие». Если отыщется что-нибудь ценное – социальные перспективы, близкие отношения, интересная работа и т. п. – войну может выиграть жизнь. И смерть, вполне узнаваемая под маской аддикции, будет вынуждена отступить.

Шансы на победу увеличивает непосредственное участие предмета спора – так называемой «алкогольной личности» (то есть индивида, который всем остальным паттернам защиты от стресса предпочел употребление алкоголя). Если аддикт не заинтересован в собственном выздоровлении и безучастен к попыткам его спасти, вряд ли эти попытки будут успешны. Чтобы переманить «алкогольную личность» на свою сторону, надо учесть некоторые сведения. В частности, помните: эмоциональные составляющие, из которых складывается индивидуальность такого типа, имеют много общего с «аддиктивной личностью» как таковой.

«Алкогольной» и «аддиктивной личности» одинаково свойственны эмоциональная незрелость, чрезмерные амбиции, обида на весь мир, ощущение собственной неполноценности в случае неудачи, неспособность переносить фрустрацию[44], импульсивность и агрессивность…

В общем, как пел Сережа Сыроежкин в фильме «Приключения Электроника»:

 
«Чтоб стать, говорят, человеком,
Шагать надо в ногу с веком.
А мы не хотим шагать,
Нам хочется гулять!»
 

В результате получается нехитрый, но чрезвычайно неприятный вывод: если человек входит в мир порывистым, нетерпеливым, жадным и беспокойным, а также неподготовленным ни к ожиданию, ни к отказам, ни к рутине – его шансы впасть в аддикцию существенно возрастают. На первый взгляд, молодежь – и нынешняя, и давешняя, и какая угодно – так или иначе обладает вышеперечисленными качествами. Но все-таки кому-то хватает сил справиться с собой и со своими проблемами, а кому-то – нет. И потребность в антидепрессанте растет и растет – до тех пор, пока не начнет разрушаться личностная сущность.

Кто заболеет, а кто уцелеет, решают не только паттерны сопротивления стрессу и фрустрации. Да, они помогают отстоять личность подростка в «минуту жизни трудную», когда взрослая жизнь испытывает молодого человека на прочность. Но психологический фактор – не единственное условие. Существуют еще и биологические параметры, которые не поддаются изменению. Наше тело может хранить в себе болезнь – и достаточно провокации, чтобы процесс разрушения пошел. А кстати, в чем он состоит, этот процесс?

При алкоголизме и наркомании параллельно психической зависимости обязательно формируется и зависимость химическая. В его основе лежит нейрохимическая реакция, связанная со способностью алкоголя и некоторых наркотиков активизировать нейротрансмиттеры – «проводники наслаждения».

Наркотические вещества влияют на так называемый мезокортиколимбический допаминовый проводящий путь (МКЛП), который состоит из нервных клеток, расположенных в среднем мозге и соединяющихся с другими мозговыми центрами, в частности с nucleus accumbens. Зачем все эти подробности? Затем же, зачем и всегда. Дабы вам, уважаемые читатели, не казалось, что мы вас попусту запугиваем.

Электрическая стимуляция упомянутой области мозга вызывает эйфорию такой силы, что не только крысы – люди доводили себя до смерти от истощения, снова и снова нажимая на кнопку электростимулятора. В свое время нескольким больным эпилепсией было решено вживить электроды в мозг (для снятия приближающегося припадка электрическим разрядом малой силы, а не для того, чтобы порадовать бедолаг). А вышло так, что операции прошли неудачно. Или удачно, но не в медицинском смысле. Обнаружив волшебные свойства заветной кнопки, прооперированные переставали следить за собой, заниматься делами и даже принимать пищу. Некоторым пришлось изъять электроды против их желания, чтобы предотвратить летальный исход.

Можно сказать, они подсели на самый чистый наркотик из всех существующих – на электрический ток. На самую стерильную смерть. Неужели же «электрические наркоманы» совсем не сопротивлялись? Ну, они все-таки были людьми, а не крысами. Они сетовали на свое состояние и даже просили их избавить от электрического наваждения. И постоянно просили перенести операцию – хоть на один день. Никак не решались отказаться от личной «кнопки счастья». Потому что бороться с собственным мозгом трудно.

Зоны, затронутые МКЛП, отвечают за такие функции, как контроль над эмоциями, память и получение удовлетворения. Всё, как нарочно, в одном клубке. Поэтому наркотик, влияя на МКЛП, сразу убивает трех зайцев и одного аддикта: вызывает огромное, буквально неземное наслаждение, активизирует мозговую систему вознаграждения и формирует подкрепление нового навыка. Короче, и увидел аддикт, что это хорошо. Так хорошо, что больше ничего и не надо. И пошел себе аддикт прямым путем к привыканию, толерантности, увеличению дозы и разрушению личности. Здесь никакой силы воли недостанет, чтобы воздержаться. К тому же потенциальные аддикты для воздержания попросту не созданы.