Текст книги "Дракон проснулся (СИ)"
Автор книги: Инесса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Я хотела быть рядом с ним всегда. А когда Дениел исчезал, приходилось подавлять тревогу, что мы больше не увидимся.
– Я хотела от него избавиться, – произнесла страшные вещи и заплакала, то ли от жалости к невинному существу, питавшемуся моей плотью и кровью, цепляющимся за меня, как за единственный мир, за защиту и тепло, то ли от жалости к себе.
Говорили, что женщина может разделять ложе с мужчиной, не боясь бремени, пока не пройдёт несколько лун. А я понесла сразу!
И теперь он ко мне не прикоснётся? Так полагается, а мне хотелось этого больше, чем в первый раз! Стыдно, признаться в подобном!
– Я понимаю, – он ничего не говорил, прижимал меня к себе и ерошил мои волосы.
– И всё равно, я не позволю себя обижать.
Икнулось сквозь слёзы. Некрасиво, мама сейчас бы сказала, что дама должна быть эффектной, притягательной, манкой, особенно перед тем, кто уже получил от неё полные доказательства своей любви. Женщина награждает мужчину несколько раз в жизни: когда отдаёт ему свою невинность и когда рожает ему детей.
– Если ты против, отвези обратно.
Я несла чушь, а ведьма внутри только усмехалась, перебирая серебрённые нити, из которых будет соткан мой Дар. Настоящий, сильный, какого я бы никогда не познала, если бы не Дениел. Но об этом молчок!
– Отвезу, прямо сейчас!
Теплота в его голосе убаюкивала, я не хотела, чтобы он размыкал руки, но была недостаточно податлива, чтобы признаться хоть в чём-то. Я ещё не до конца доверяла ему. Вот признаюсь в своём чувстве, и всё рухнет! Дениел подумает, что я теперь принадлежу только ему, не себе, а это не так, хотелось думать, что не так.
Но увезти себя я позволила. Просто потому, что он имел на меня право. И потому что я хотела быть с ним. Долго ли, коротко ли, но быть.
Дениел между тем достал из кармана сюртука костяной свисток, и вскоре открытый экипаж, тот самый, что катал по городу, мчал к его окраине, где высился обнесённый высоким каменным забором, двухэтажный дом. Слишком суровый, чтобы в нём могли жить молодожёны, похожий больше на крепость, но внутри оказался вполне сносным и тёплым, будто находишься в брюхе огромного животного, призванного оберегать тебя ценой собственной жизни.
– Это магия огня в стенах. Драконья, – Дениел отпустил слуг, коих пока было четверо, включая мою горничную, и повёл в гостиную, откуда лились звуки мелодии, наигрываемой на рояле.
– Ваше высочество, простите меня! – Берта, одетая в светлое платье, с распущенными и уложенными по плечам в аккуратные локоны волосами, такая летняя и довольная, какой я её давно не видела, встала из-за стола и бросилась, спеша приложиться к моим рукам. – Я не услышала, что вы подъехали! Курт так чудесно играет! А комнаты готовы, я проверила самолично.
Последнюю фразу она произнесла, обратившись к Дениелу.
– Вот и хорошо. Ниаре надо отдохнуть.
– Не надо, – возразила я и тут поняла, насколько устала.
Мне представили немолодого высокого человека с пышными усами и внешностью старинного господина, сошедшего с полотен, рассказывающих о времени, когда понятия «чести» имело чётко очерченные границы. Когда тот, кто родился в семье аристократа, должен был нести бремя заботы о всех домочадцах и подопечных.
В том числе и слугах.
– Рад встретить вас воочию, ваше высочество. Разрешите представиться, Курт Валлейн, садовник, – он и поклонился старомодно, а я не отказала себе в удовольствии подать руку, как было принято ранее. Лет сто назад.
– Садовник?
– Теперь да, миледи. Немного сочинитель музыки, совсем чуть-чуть. И мне это нравится гораздо больше, чем состоять соглядатаем в Тайной полиции.
Пальцы у него были тонкими, музыкальными, мягкими и тёплыми. Всё в этом доме походило на сказочный сон, кроме одной персоны, чья неприязнь ко мне не могла пройти даже под этой крышей.
– А где же Оливия? Она уже приехала? – спросила я Дениела, когда подали фруктовый чай с марципановыми и мармеладными конфетами. Сладости и пища, к счастью, были настоящими.
– Миледи рисует в саду, – настороженно ответила Берта, понизив голос, будто Оливия могла её услышать. Она давала мне знать: тут не всё в порядке. Да этого и не требовалось, я и так понимала, что Оливия уходит в свой мир, откуда ей не будет возврату, но пока она ещё здесь, как бы с нами.
Можно сказать ей что-либо, и она услышит, если захочет.
Это знание не наполняло меня радостью торжества. После предложения Дениела, в котором не почувствовала ни капли лжи, я внутренне примирилась с недавней соперницей. Хотя не могла сказать, что её присутствие здесь желанно.
– Не трогайте её, пусть! – Дениел чуть поморщился, будто беспокоил зуб. – Я поговорю с нею после.
Мне бы хотелось присутствовать при этом разговоре, но заявить о желании я не посмела.
Доверяла ли я Дракону? Нет пока, и всё же есть вещи, которые касаются только их двоих, а с моим новым обострённым чувством я смогу понять, если всё пойдёт не так, как мне обещали.
После чая я отправилась наверх, в свои комнаты. Две смежные, они вполне подходили бы для провинциальной барышни-аристократки, любящий муслиновые цветочки на обоях и пышные подушки, прикрытые кружевной салфеткой. Для уюта.
Я же никогда ранее не проявляла заботу об обстановке, в которой жила. Всё это доставалось на долю верной Берты, которая и тут принялась наводить порядок, каким она его видела.
– Эти занавеси никуда не годятся! – давала она наставления экономки, всё же не слишком повышая голос. Дабы не оскорбить дом, потому как успела шепнуть мне, мол, он дышит. Но не покритиковать чужой уклад в моём присутствии не могла, это позволяло Берте чувствовать, что она одна знает, как мне удобно. – Госпожа любит однотонное, пусть будет цвет пыльной розы или небесно-синий, но не тёмный, вы понимаете, мадам?
Экономка, походящая на жену булочника, до того была румяной и добродушной, а от рук её так и веяло успокаивающим теплом, кивнула и заверила Берту, что всё будет выполнено ещё к вечеру.
– Никому не позволю раздевать вас! Это моя обязанность! – похоже, Берта ревновала меня не только к этому дому, но и к новой горничной, девице хоть и провинциальной, но бойкой и вострой. Такая выполнит поручение в два мига, а если тут замешана тайна, тем ей будет охотнее исполнить его.
– Похоже, ты боишься, что я отошлю тебя? – спросила я прямо и, увидев, как заблестели глаза моей молочной сестры, поняла, что не ошиблась. – Если сама не пожелаешь меня оставить, так и мне такого не надо. Вот, из-за тебя и говорить стала, как все здесь. По-простому.
– По-простому, иногда, и лучше. Понятнее, – просияла Берта и, убедившись, что всё в порядке, а я готова лечь отдохнуть, оставила меня одну. – Я рядом буду, моя госпожа. Услышу, только позовите.
– Жаль, что господин Валлейн ушёл, а то он поиграл бы в гостиной, глядишь, заснула бы крепче.
Берта вспыхнула до корней волос и пробормотала, что сама ничего в музыке не понимает, не обучена «тонким материям». И удалилась.
Рассказывать о своей беременности ей пока не буду, кажется, я становлюсь суеверной!
Я заснула быстро, хотя собиралась только полежать. Прислушиваться к дому, к своим ощущениям. Почему-то мне казалось, что я давно должна была быть здесь, задержалась отчего-то, но теперь всё будет просто прекрасно. С этим и заснула, чтобы проснуться поздней ночью от ощущения нехватки воздуха.
Я потянулась к шее и поняла, что не могу вздохнуть. Будто кто душил меня невидимой удавкой.
«Дениел!» – позвала мысленно понимая, что сейчас отключусь. И потянулась к шкатулке, стоявшей в изголовье на тумбочке, где лежали Древние камни.
И помощь пришла. Со всех сторон одновременно.
4
Сначала пришло смутное беспокойство, а потом уже её зов. Он прозвучал в голове так же ясно, как если бы Ниара была рядом. Дважды ей звать меня не пришлось, я ещё не ложился.
Сидел в библиотеке, пересматривая те редчайшие экземпляры, которые спас и перевёз в новый временный дом, остальные пришлось отдать настоящему Рикону, но я не жалел об утраченном. Я помнил содержимое фолиантов наизусть, а те, что не задержались в памяти, того и не заслуживали.
Вот теперь, к примеру, я взял книгу о храмах, которую обещал подарить Оливии. В ней наряду с описанием содержалось много картинок с видами росписи по стенам, Оливия выразила живейший интерес к ним, собираясь не проводить время в праздности, а заниматься тем, к чему лежала душа. В месте, похожем на райские сады, её никто не попрекнёт занятием, непозволенным благородной девице.
Пусть успокоится и убедится, что я его не придумал. Мне было важно её доверие, ещё одна глупая черта характера, несвойственная Драконам, – желание быть приятным тем, кто не безразличен.
Отложив эту книгу в сторону, чтобы назавтра отдать Оливии, потому как время позднее, а давать ей лишнюю надежду своим внезапным визитом в её спальню не хотелось, я взял другую книгу. С переплётом из воловьей кожи, с замком, отпирающимся лишь лунной пылью.
Настоящее сокровище. В ней собрано вся правда об умении ведьм и о том, что предписано им природой. Буквы на пожелтевших страницах появлялись лишь тогда, когда рядом была ведьма.
Когда-то я читал эту книгу, но не дошёл и до средины. Геранта казалась мне особой женщиной, всё, что в книге, было написано совсем не про неё. Теперь-то понимаю, что надо было читать внимательнее, но я был молод и влюблён. Горючая смесь, почище Драконова огня!
Я взял эту книгу почитать ещё и по другой причине: чтобы перестать думать о Ниаре. Вот она рядом, в моём доме, спит наверху и, наверное, видит невинные сны, а мне бы хотелось лежать рядом и слушать её дыхание. Дотрагиваться иногда до её руки, до кожи, спрятанной под тонкой тканью сорочки, и ненароком разбудить, чтобы снова присвоить.
Ниара беременна. Я ещё не до конца осознал эту благую весть, возможно, она ошибается, не может же статься, что вот так она привязана ко мне, и что мой род продолжится?!
Я уже давно перестал надеяться и смирился с тем, что являюсь последним из Драконов по эту сторону моря. Я хотел бы скорее убедиться, что Ниара права. Для этого был один способ, самый сладкий и желанный для влюблённого мужчины.
Но тревожить Ниару в первую ночь было бы жестоко. Наверное, она спит с дороги и от треволнений, наполнивших наши души в последнее время. У меня будет время, а пока я стану охранять её покой в соседней комнате, предназначенной для хозяйской спальни. И наполню долгие часы ожидания пользой.
Поднялся по лестнице, сжимая книгу в руке, стараясь не смотреть в сторону закрытой двери её опочивальни, как почувствовал ту самую тревогу. Безосновательную, но стойкую, будто вот-вот разверзнется бездна и поглотит всё то, что я так тщательно оберегал от завистливых глаз.
В доме было тихо. Я замер на последней ступени, прислушиваясь к струнам магии, зашитым в стенах, опасаясь потревожить мирное дыхание тех, кого они охраняли. Здесь я был ближе всего к своей истинной природе, даже не утруждаясь превращением.
Тревога не отпускала, но притихла, затаилась. Я поднялся на ступеньку выше и кинул вперёд магическую нить, разверзшуюся в воздухе сетью. Она поймала пустоту и опустилась на ковровую дорожку, вспыхнув напоследок огнём. Нет, врага в доме не ожидалось.
Значит, иное. Тревога, посетившая меня пару минут назад, не могла возникнуть вот так по скуке или из волнений.
Сначала я направился к её двери, просто проверить, спит ли Ниара. Прислушался, всё было тихо, если бы был в обличье зверя, услышал бы стук сердца своей ведьмы, но всё же кое-что до слуха донеслось и так. Ворочается, должно быть, снится дурное.
Тревога нахлынула с новой силой, и я, отбросив сомнения, распахнул дверь, запертую изнутри.
Лампа на комоде моргнула зрачком пламени в центре.
«Дениел!» – позвала меня Ниара. С закрытыми глазами, искажённым от боли лицом, она лежала на постели так, будто ноги и руки были привязаны к опорам рамы, на которой держался балдахин. Не шевелилась, а лишь стонала, вонзая пальцы рук в белоснежные простыни.
Стон перешёл в сипение ещё до того, как я оказался рядом, краем глаза заметив, что шкатулка на комоде в изголовье кровати приглушённо сияет голубым светом.
Дунул в лицо моей будущей жены, провёл рукой по шее, разорвав невидимые даже для меня путы, и она открыла глаза. Краткий миг, когда наши взгляды встретились, и меня затянуло в черноту её страха.
– Сон, дурной сон, – я погладил её по голове, она вздрогнула и упала в мои объятия.
– Думала, что задохнусь.Шёпот и вправду был сиплым.
– Что снилось?
Я не отпускал её из объятий и спрашивал так, чтобы не испугать ещё больше. Пусть говорит, тогда ночные тени уйдут, испугавшись моего огня.
– Это моя вина, я не должен был оставлять тебя одну.
– Не оставляй, – она попросила пить. Я потянулся за графином, налил полный стакан воды и вложил в её холодные руки. – Мне снилось, что я задыхаюсь. Мне было страшно. Я скоро умру?
Она говорила так спокойно, что даже непривычно. Только руки, дрожащие и холодные, выдавали волнение. А ещё глаза, глубокие, как самые потайные пещеры.
– Нет. Дом живой, ты права, видимо, это твоя сила вступила в спор в силой дома. Я не предупредил, не подумал, что ты так сильна. Но теперь подправлю дом, он примет тебя, как принимает меня.
Она качала головой и цеплялась за мои руки. Я укутал её одеялом в плотный кокон и сел рядом.
– Что за книга?
Она пыталась улыбнуться и перевести разговор, устыдившись слабости. Или по смущению, я не раздумывал долго, потому что сам был взволнован от её близости, от того, что мы можем вот так сидеть рядом на постели, вытянув ноги. Я обнимал её, и она не пыталась вырваться. Положила голову мне на плечо и всё ещё дрожала, но я знал: больше не боится.
Тени ушли туда, где им самое место.
– Это мой тебе подарок. Книга о ведьмах, самое полное и правдивое сочинение.
– Я посмотрю утром, а ты останься, ладно?
– Ладно. А ты спи. Больно ещё?
Я дотронулся до её тонкой шеи, и на этот раз она не отвела взгляда и не вздрогнула, как от прикосновения чужого человека.
– Нет, Дениел. Я что-то расклеилась, но рада, что ты меня увёз. Что ты рядом.
– Почему же?
Она почти засыпала. Смотрела на меня осоловело, улыбалась так тепло, что я был готов защищать её от всего света, если бы вдруг он вздумал вырвать Ниару из моих рук.
– Спой мне, а я послушаю, даже если ничего не пойму, – зевнула она и закрыла глаза.
Я дотронулся руками до её горячего виска и мысленно запел, зная, что меня внимательно слушают. Драконьи песни сложны, я сомневался, что помню их все, слишком много времени молчал, потому что петь было некому. Никто бы не понял. Не оценил. Теперь всё будет иначе.
Ниара заснула. Я всю ночь не смыкал глаз, лежал рядом и слушал её мерное дыхание, не понимая, выдумал я всё это, или так должно было сложиться. Если я всё ещё сплю под развалинами замка, то лучше бы не просыпаться!
А под утро, когда удалось задремать, на границе сна и яви, я растолковал сон Ниары.
Это был он, мой враг, с которым предстояло сразиться, и которого я хотел победить. Ниара увидела во сне лорда Лаветт, с которым мы не свели счёты.
Что ж, пусть идёт, я давно готов явить мощь Дракона. За всех нас и за тех, кого уже нет. Я последний Дракон по эту сторону моря! Никто не знает моей истинной силы. Даже я сам.
4
Глава 16. Последняя угроза за эти двести лет
1
Ниара
После той ночи кошмары и впрямь ушли, я спала долго, будто до этого бодрствовала долгие месяцы, или мне только предстояло не сомкнуть глаз до смены луны. Чувствовала себя хорошо, даже слишком для беременной.
Я была деятельной, всё время казалось, что не успею сейчас – никогда не сделаю. Сейчас самое важное время.
Несколько дней я провела в обширной библиотеке, читая книги, о существовании которых ранее и не подозревала. Прежде всего меня интересовали Древние камни, их происхождение. Считалось, что они возникли от слёз Дракона, когда его любовь умирала, а он, обречённый на долгое существование, вынужден был оплакивать её при лунном свете.
– Если бы Геранта выбрала тебя, в мире появился ещё один камень? – подняла я глаза на Дениела, который тоже разделял мою страсть к древним текстам. Сидел на другом конце стола и с самым сосредоточенным видом изучал трактат о Предгорье – стране, скрытой от глаз людей.
Я хотела поддеть его, потому что он совсем не глядел, даже тайком, в мою сторону! Мне же всё время хотелось его восхищённого взгляда, но Драконы – те ещё лицедеи, умеют надевать маски не хуже добропорядочных с виду матерей семейств.
– Не знаю, но не появился же, и ладно! – произнёс он совсем ровным тоном, однако в уголке рта залегла глубокая складка. Так и подмывало подсесть рядом и с самым сосредоточенным видом разгладить её пальцем. Очерчивать его рот до тех пор, пока она не изгладится!
Это складка напоминала о Геранте, а я не хотела больше о ней слышать. Хотя бы на время!
– Ты переживёшь меня, верно?
Да, я выбрала неудачный вопрос, он никак не способствовал веселью, но меня интересовал. Хотелось знать заранее, во что ввязалась.
– Ты так и не ответила на моё предложение, – Дениел отложил свиток и сурово посмотрел на меня. – От этого всё зависит.
– Сначала отвези Оливию туда, где она перестанет считаться твоей невестой, – парировала я, взбешённая его тоном. Что он на это скажет? Ответит резко или пообещает разобраться как-нибудь после? – Тогда я отвечу согласием, но не раньше. Если же этого не произойдёт в ближайшую неделю, то и впрямь лучше отвезти меня туда, откуда забрал.В последнее время я сама была не рада резким сменам настроения, стала обидчивой и подозрительной.В любом случае, во всём виноват Дракон!
Мне хотелось заплакать, но, конечно, я сделала вид, что это всего лишь условие, при котором я дам согласие на брак, что меня устроит любой вариант. И всё же, кого я обманывала, он понимал, что это не так.
Я снова стала делить с ним ложе, не могла отказать себе в этом изощрённом удовольствии, кстати, Дениел меня и не спрашивал, согласна ли я встречать с ним рассвет.
Просто после той ночи мы сблизились самым естественным образом, утром, когда кошмары стали казаться порождением ночной иллюзии, я протянула ему руку, он завладел ей, а потом и мной целиком.
Это казалось правильным, единственно верным, с этим мужчиной я чувствовала себя живой, огненной, а не ледяной девой, обречённой смотреть, как любят и плачут другие. Как ждут возлюбленных, как тоскуют по тому, кто ещё вчера был едва знакомым. Едва близким.
А теперь и я познала чувство, радирающее грудь, и не была уверена, что это та самая любовь, о которой написано в книгах. Может, наваждение, страсть, жажда новизны, но ранее я ни с кем не была такой настоящей.
Не могла вот так говорить без оглядки на приличия и на то, что обо мне подумают. Я вышла из панциря, самой страшной карой теперь будет возможность туда вернуться.
И всё же вернусь, если меня отвергнут. Даже неся во чреве незаконное дитя, я не останусь там, где нежеланна.
Мама как-то упомянула, когда моё замужество с Орнаком считалось делом решённым, чтобы я не смела подпускать мужа, когда понесу. И всё, больше распространяться не стала. Неприлично знать такое девице, да надо.
А я допускала до себя мужчину, более того, мне хотелось делить с ним ложе, что уже точно считалось в обществе признаком развратности натуры. Женской, мужчине-то всё дозволено.
Но не моему.
– Ты ставишь мне условия? – он отложил грифель, которым делал пометки на полях, и посмотрел так, что сердце ушло в пятки, но я не сдавалась. Вскинула подбородок и спокойно ответила:
– Да.
Кажется, мне сделалось душно. Или холодно. Но я не заплачу, не подам виду, это он превратил меня в нервную особу, так пусть расхлёбывает!
– Помнишь тот сон, когда ты задыхалась во сне?
Я поднесла руку к горлу. Засаднило, будто косточку от рыбы проглотила.
– Помню. При чём здесь это?
– Этот сон не был случайным.
Драконы все такие несносные? Говорит, будто с несмышлёной девчонкой, хотя иногда его манера делать вид, будто я совсем не замечаю, как он переводит разговор на другие «важные» темы, вызывала улыбку. От которой Дениел кривился, и это заставляло меня улыбаться ещё шире.
– Ты говорил. Всё дело в доме.
– Не только, Ниара.
Дениел поднялся, чтобы пересесть ближе. Я была заинтригована, но не верила до конца. Читала и слышала об историях, когда мужчины обманывали невест, чтобы безбоязненно творить непотребства. А что, если мы обе с Оливией слушаем одну и ту же историю?
Во рту пересохло, я потянулась за стаканом воды, проклиная себя за мягкотелость. Воспитанная на книгах мамы, я знала только, что в таких случаях даме надлежит встать с самым надменным видом и уйти, но полагалась на своё чутьё, а оно говорило: «Слушай и замолчи, пока не выслушаешь!»
– Твоя сила стала мощнее, ты предугадала то, о чём я имел лишь смутное представление. Я вырвал Оливию из лап её дяди не просто так и прячу здесь тоже не из желания иметь вас обеих!
Он говорил отрывисто и сухо, совершенно неприличные вещи, держа меня за руку и совсем не замечал, как вспыхнули мои щёки. Я краснею слишком часто, будто девочка-подросток при первом общении с мужчиной. Со мной никогда ещё не говорили вот так запросто, никто раньше не считал меня способной слушать серьёзные вещи. Даже отец, хотя он-то выделял меня из сестёр и не раз говорил, что у меня почти мужской ум.
Я снова ухватилась за нить разговора, не желая, чтобы Дениел замолкал. Когда он говорил, так и тянуло открыть рот и возразить, ввернуть каверзный вопрос, слишком складно и завораживающе у него выходило. Как у мага-сказителя, утешавшего слушателя настолько, что проблемы больше не казались таковыми. Так, мелкими неприятностями, не более.
А между тем Дениел продолжал рассказывать странную историю о том, как можно вернуть себе здоровье, даже если ты обычный обречённый человек. И об ужасном способе достичь желаемого, ради которого можно пойти на всё. Впрочем, для того, кто пошёл на этот шаг, давно нет ничего святого.
– Это правда?
Какое-то время я размышляла: да, вполне вероятно, что они оба не лгут. Но хотелось убедиться.
Дениелу я верила, даже когда не желала того.
– Тогда я еду с вами.
– Это неразумно, я не пущу тебя. Это ещё и опасно.
– Пусть так, я сама могу отвечать за себя.
Ой, совсем забыла. Теперь не могу!
– Вот видишь, – удивительная манера – угадывать мои мысли. Впрочем, работало в обе стороны.
– Я знаю, что надо беречься, что для тебя важен этот ребёнок, – начала было я, но меня снова прервали.
– А для тебя нет?
Когда речь заходила о потомстве, мой Дракон становился несносным. Придирчивым и сварливым стариканом двести лет от роду. Кажется, ему именно столько?
– Я не знаю. Дениел. Я стала какой-то совсем другой, меня это пугает. Но я, конечно, рада ребёнку.
Тот, кто ещё мгновение назад, отпустил мою руку и встал с видом оскорблённого достоинства, теперь снова был готов обнимать и говорить страстные нежности. А я становилась податливой и готовой сделать всё, что он скажет.
Надеюсь, после того, как рожу, снова смогу противостоять его воле.
– Это нормально. Будет ещё сложнее, ты только в начале перемен.
– Умеешь утешить, – улыбнулась я и крепче прижалась к его груди, слыша стук наших сердец. Драконье стучало несколько иначе, но теперь даже это не пугало меня по-настоящему.
– Ты никуда не пойдёшь, останешься здесь, под защитой дома. Здесь ты в безопасности, я могу быть за тебя спокоен.
– Это будет опасно? Ваше путешествие?
Как он не понимает, что я не смогу сидеть и ждать его у окна!
– Не слишком. Я не так слаб, как ты считаешь. Если ты будешь рядом, то стану слабее, потому как придётся присматривать за тобой. И за Оливией ещё. Чем скорее это закончится, тем лучше.
Ох, точно несносный!
– Я обернусь за пару дней. Обещаю!
Я кивнула. Конечно, мой крылатый господин!
Ободрённый моей податливостью, он принялся целовать меня. Сначала нежно, как будто боялся, что причинит боль, а потом уже ему стало всё равно. Он хотел причинить мне боль, распаляя, чтобы потом отстраниться, изображая сожаление и обеспокоенность моим положением, а на самом деле в его глазах я читала: «Приду сегодня, и ты будешь умолять не покидать тебя до рассвета».
Верно, буду. Я дрожала от одного предвкушения, что он снова проведёт рукой по моему обнажённому плечу, спускаясь ниже по гладкой коже, оставляя на спине огненный след, исчезающий с закатом Луны.
– Когда уезжаете?
– Завтра.
– Послезавтра, Дениел. Прошу, побудь со мной.
Я снова потянулась к его губам. Если всему виной дитя во чреве, то я буду скучать по этому безраздельному разгулу плоти. Когда-нибудь.
– Ты ненасытна, Ниара! И мне это очень нравится, ты не представляешь насколько. А сейчас иди, до ночи ещё долго, а мы здесь не одни.
– Хорошо, Дениел.
– Отличные слова! Повторяй их чаще!
Я улыбнулась и изобразила шутливое недовольство. Выскользнула из библиотеки, нашла Берту и велела ей готовить купальню. В горячей воде думалось хорошо, а мне было о чём поразмышлять. Например, о том, как помочь Дракону.
Глупо, но в той книге о ведьмах, которую он мне оставил после ночи в кошмаре, написано об одном способе.
Надо будет обдумать все детали. Если не получится, ничего не теряю, а если выйдет, то силы укреплю и Дракону помогу. Почему-то я была уверена, что моя помощь придётся очень кстати. «Предчувствие ведьмы её не обманывает», – так написано в той книге.
Вот и проверим.
2
Оливия и Ниара почти не разговаривали, и это спасло всех нас от молний и грома. Каждая смотрела на другую с ноткой презрения, и я понимал их обеих. Равно как и то, что им нельзя долго оставаться под одной крышей, но пока в этом была нужда.
– А если я решу не уезжать вовсе?
Язвительность Оливии изливалась на меня широким потоком, иногда я приходил в ярость, хотелось встряхнуть глупую и объяснить, что если бы не я…
Да она всё понимала и без моих слов. Ей некуда возвращаться, Оливия только начала поправляться после тех процедур, которым подвергал её дядя не без моего, тут каюсь, участия. Отчасти поэтому я и помогал ей, другой причиной являлось то, что я дал ей слово. Драконье слово – закон древнее всех человеческих: пока слово держится, Сила прибавляется.
– Мы выезжаем послезавтра на рассвете, будь готова, – произнёс я однажды, и на лице Оливии промелькнуло разочарование. Людям свойственно бояться перемен. Мне непонятны их тревоги, но я научился делать вид, что это не так.
– Я могла бы быть тебе хорошей женой, – Оливия подошла ближе и погладила меня по плечу, будто смахивая невидимые пылинки.
Разговор я начал в библиотеке, потому что не хотел, чтобы нас подслушали. На дверях и окнах стоят магические засовы, ни одна ведьма не сможет их взломать, потому что здесь хранится часть моей библиотеки. Та самая меньшая часть, которую я ещё сохранил в личное пользование, остальное отдал потомку первого Рикона.
– Не могла бы, и ты знаешь. Ты меня не любишь, я тебя тоже. Цепляешься за меня, как за спасательный круг, и я помогу тебе, а дальше у тебя будет своя судьба.
– Умереть на чужбине ничем не лучше, чем прожить на родине, пусть и недолго, – усмехнулась Оливия, но отошла к окну, повернувшись ко мне спиной.
Хотела, чтобы я начал её уговаривать. Мог бы, но не стал. Она всё сама прекрасно понимала.
– Это и твой выбор, Оливия.
– Не знаю. Ты просто хочешь от меня избавиться, чтобы жениться на ней!
Усмехнулась, выплеснув очередную порцию яда. Важны не только слова, но и то, каким тоном они сказаны. В данном случае Оливия произнесла их так, что я не сомневался: могла бы – прибила бы Ниару. Или искалечила.
Тьма, не та, что в Ниаре, другая, липкая и дурнопахнущая, поднималась из глубины её души. Имя Тьме – безумие.
Пока Оливия слушается голоса разума, она не потеряна для мира. И не причинит зла, если не считать таковым её словесные выпады.
– Я мог бы сделать это и без того, – холодно ответил я. Уселся в кресло и продолжил: – Я предлагаю тебе спасение. Прожить долго и насыщенно, писать на холстах и стенах, придумывать узоры мозаике, которой высланы полы тех храмов. Там никто не будет смотреть на тебя, как на сумасшедшую. На бесприданницу и сироту. Напротив, станут почитать как дар Дракона их городу. Поверь мне, хотя вряд ли сейчас сможешь, тебе понравится их восхищение.
– Что за люди живут там?
– Ты прочитала книгу, что я дал?
Оливия становилась рассеянной, верный признак того, что ей личная Тьма подбирается всё ближе, как вода, заполняющая подвалы, стремится поглотить и чердак.
– Нет. Не могу, буквы пляшут перед глазами.Она повернулась, в синих глазах плескалась тревога, смешанная со страхом. Диким, почти паникой.
– Там живут потомки тех, кто однажды решил служить моему племени, а когда мы ушли, они последовали за нами. Этот мир, Предгорье, настоящий, но другой. Здесь нет Небесных гигантов и самоходных повозок, но здесь всё пропитано Драконьей магией, она даёт силы даже людям. Здесь они живут дольше, чем отпущено вашими Богами. И соблюдают правила, написанные Драконами много лет назад. Пока правила блюдут, мир будет существовать.
– Не убей? Не укради?
Ухмылка Оливии сделалась ещё шире. Она давно повернулась, чтобы следить за моим лицом, пока я говорю. Так ей было спокойнее, так было во что верить. А верить ей хотелось, каждому хочется, даже если он Дракон.
– В том числе. А ещё – живи по законам, или однажды тебя отправят в изгнанье за Разлом. Это граница между мирами. Здесь люди живут в достатке и довольстве, естественно, что изгнание для них хуже смерти.
– А Драконы?
– Мы иногда отдыхаем в Предгорье, каждому принадлежит по паре городов, они передаются по наследству. Но между собой не контактируем, не любим без надобности соваться в дела других.
– И не враждуете? Здесь нет войн? Никто не зарится на добро соседа?
Оливия села. Её лицо раскраснелось.
– Нет, но не потому, что добры. Просто понимаем: мир питает и наши Силы, но так не будет, если равновесие нарушится. Разрушить легче, а создать подобный мы уже не сможем, не хватит сил. В древние времена Драконы были мощнее и ярче.
– Я так и думала, – с улыбкой хмыкнула Оливия, добавляя взглядом: «Ты меня не стоишь».
«И не собираюсь», – добавил бы я, но смолчал. Я неправильный Дракон, вполне в современном духе позволяющий дамам думать, что они меня обыграли.
– Мы выезжаем послезавтра.
– А она с нами?
Ещё чуть-чуть и откажется!
– Нет, Ниара останется. Этот путь мы проделаем только вместе с тобой.
Оливия пригладила и без того идеальный пучок светлых волос, какое-то время бормотала что-то, но я не расслышал, а потом посмотрела на меня и кивнула.
Согласилась, стало быть. Согласие необходимо, потому что нам придётся вынырнуть из Предгорья в тот, привычный мир, а потом войти в Портал уже в другом месте. Неудобно, но что поделать! Те, кто создали Предгорье до нас, позаботились, чтобы города не могли напасть друг на друга, потому что по прямой, как ни скачи – не добраться.
