Текст книги "Дракон проснулся (СИ)"
Автор книги: Инесса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Потом они случайно столкнутся ещё раз. И ещё. Я почти всё продумал. Они вместе укатят на воды, неподалёку от столицы, в двух днях пути, если не использовать Портал, но лорд Лаветт скуп, швыряться деньгами не станет, а когда парочка вернётся, Оливии уже здесь не будет. Как и нас с Ниарой.
– Мне пора, – я встал на ноги и сделал вид, что сбегаю. Пусть собеседник убедится, что прав в своих догадках. Тем скорее он оставит столичный дом на племянницу, будучи уверенным, что всё нормально.
– Не смею задерживать, – Лаветт с самодовольным видом откинулся в кресле и закурил, чего не делал никогда ранее в моём присутствии. – Возвращаюсь к старым дурным привычкам, как и любой живой человек! Слабости, демоны их побери!
Пояснения не требовалось, эту фразу он сказал больше самому себе, чем мне, я молча кивнул и вышел в ворота.
Сегодня ночью предстоит важный разговор, от волнения, несвойственного моей природе и от этого ещё более сильного, чем мог бы испытывать смертный, высидеть на одном месте не представлялось возможным.
Я проведу время в заведении «госпожи Ночи». Говорят, её девушки выше всяких похвал, а мне требовалось расслабиться, чтобы довести игру до конца. Сегодня ночью будет мой ход и сразу с главного козыря.
Ниара, ты ждёшь меня?
3
Ниара
Я ждала его письма, но до самого вечера больше ни одной птички в окно не постучалось. Значит, послания не будет? Нет, это невозможно!
Приходилось поминутно прислушиваться к шагам в коридоре на лестнице. Не идёт ли служанка ко мне? Не несёт ли вести?
И снова мимо. Он не отправит письмо вот так, напоказ. Но, возможно, что-то заставит меня сегодня покинуть родительский дом и уехать в сокровищницу Двуликого?
Главная Храмовница отпустила меня на пару недель, чтобы отпраздновать помолвку, служение должно было быть продолжено и окончится, когда минет год. Только тогда я сделаюсь женой этого странного человека, при взгляде на которого хотелось вжать голову в плечи и опустить глаза.
Ни того, ни другого я не делала. И не говорила с женихом, да и он не стремился общаться. Стало быть, нам будет проще друг с другом.
Я снова сделаюсь ледяной принцессой и забуду об огненных поцелуях, оставляющих шрамы в душе и ожоги на коже. Дракон, должно быть, они все таковы, заставлял меня раскрываться, как цветок навстречу солнцу.
С ним я становилась другой. Жадной до ласки, трепещущей в ожидании поцелуя, робко ожидающей признания в любви, хотя мы были знакомы так недавно!
Всё это походило на дурные любовные романы, которые так любила слушать моя мать. Двое встретились, соединили руки и поняли, что жить не могут друг без друга. А я смогу! Я вырву себя прежнюю и закую в ледяную броню. И не вспомню о Драконе.
Конечно, даже не вспомню.
– Ниара, ты уже легла? – перед сном ко мне постучалась мама и вошла так, будто мы не были близкими родственниками. Робость в её обхождении настораживала. – Да ты совсем одета!
– Я пока почитаю.
– Чтение до добра не доведёт. Особенно девушку, лучше скажи, ты выбрала макет букета? Утром ездила к мамзель Дюрари, неужели ничего не приглянулось?
– Я выбрала кое-что, остановилась на розах.
– Да, розы —королевский цветок, – мама кивнула и, наконец, решилась пройти к окну, отодвинула занавеси, посмотрела во двор и снова обернулась с самым озадаченным видом. – Я вот о чём хотела с тобой поговорить, Ниара.
Присела в кресло на самый край, переплетя пальцы, унизанными кольцами. Мама любила подчёркивать свой статус, даже когда этого никто не мог оценить. Папа на это раз обмолвился: «Потому что ей надо доказывать значимость прежде всего самой себе. Те, кто родились с голубой кровью, в этом не нуждаются. Породу сразу видно, как и её отсутствие».
Тут он замолкал, понимая, что сказал лишнего, а потом прибавлял:
– Не позволяй чувствам затмить разум, Ниара! Любовь живёт недолго, а уважение так и не появится. Выбирай мужа под стать себе…
– Ты вообще слушаешь меня, Ниара, или, как обычно, витаешь в облаках?!
– Слушаю, мама. Я сама внимательность.
– Не дерзи! – она всегда заходила издалека. Успокоившись, вновь заговорила о сестре и о том, с какой выгодной партией та познакомилась на одном из прошлых столичных домов.
– Я рада.
– Вот и хорошо, – мама оживилась, даже нос удлинился. Значит, сейчас озвучит цель разговора.– От тебя тоже зависит её счастье. Ты понимаешь древнюю традицию: нельзя выдать среднюю дочь раньше старшей. И мы с отцом решили, что тебе следует заключить брак раньше. Например, через месяц.
– Это невозможно!
Я вцепилась в книгу «Древнейшие существа Старого мира», которую нашла в нашей библиотеке и хотела изучить от корки до корки. Я должна была выяснить о Драконах больше!
Просто на всякий случай!
– Ты сейчас сломаешь переплёт, – мама наморщилась. – Отец будет недоволен.
– Я должна окончить службу в Сокровищнице, мама!
Книгу отложила и встала, чтобы дать понять, что говорить больше не о чем.
– Не повышай на меня голос! Если обратиться к королеве-матери, она способна избавить тебя от обета, – она вскочила с кресла и направилась к выходу с быстротой камня, брошенного на вражеский редут. Остановилась у двери, постучала пальцами по двери, как кошка, что царапается, когда хочет попасть внутрь. Испросить милость хозяйки. – Отец будет ждать твоего решения. Мы все будем ждать, Ниара. Не подведи семью!
– Двуликий не простит!
– Ради Богов, Ниара! – на красивом лице мамы, когда она обернулась с грацией, присущей ей на людях, появилось выражение крайнего неудовольствия. – Мы откупимся пожертвованием. Если страшишься Главной храмовницы, то помни, она всего лишь выскочка. Не чета твоему происхождению.
– И кто же он? Жених Славии?
– Вполне респектабельный молодой человек, – мама просияла. Решила, что я почти согласилась. – Правда, из банкиров, но потомственное дворянство им даровано, а денег столько, что мы все только выиграем от таких родственников. Единственный наследник. Будь милосердна, Ниара!
Мама подошла ближе и погладила меня по лицу, как делала в детстве, когда я ещё была её единственным ребёнком. Знала, что я чувствительна к ласке.
– Ты всё равно выйдешь замуж за избранного отцом, так к чему тянуть? Заживёшь собственным домом, родишь детей и тогда поймёшь меня.
– Я постараюсь не приносить их в жертву.
– Доброй ночи! – мама поджала губы и выпорхнула из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Ваше высочество, – заглянула тут же моя служанка. Из новеньких, я не помню, чтобы она была раньше в нашем доме. – Помочь вам переодеться ко сну?
– Зайди позже, я пока не ложусь. Через два часа.
Она поклонилась и оставила меня одну. Некоторое время я боролась с желанием немедленно спуститься и броситься на колени перед отцом. Он меня выслушает, пожалеет, как всегда, позволит служить и дальше, но потеряет ко мне всякое уважение, а для меня это важнее всего на свете.
Так было раньше, хотелось бы, чтобы осталось и впредь!
Отец был единственным близким, кто любил меня и привечал не ради происхождения, никогда не напоминал о том, что я родилась копией своей прабабки. Равно как и о том, что это стало если не позором, то недоразумением всей семьи.
И вот теперь я должна расплатиться за его доброту.
Странно. Я села на постель и упёрлась локтями в колени. Видела бы маман, сказала бы своё «фи». Аристократка, принцесса крови должна быть другой. Неземной, воздушной, с белокурыми волосами и светлыми как небо глазами. Она должна быть всегда весела, приветлива, но не раскрывать рта, пока её не захотят услышать.
Сначала родители, потом муж и его родня. Я даже не знакома с этой роднёй, но судя по традициям они будут считать меня облагодетельствованной. Может, к моему счастью, у странного господина и нет никакой родни?
Боги, о чём я думаю?! Уж совсем не о том, что Альберт не стремится остаться со мной наедине, будто ему всё равно, на ком жениться!
Конечно, всё равно. Браки по любви не растут в королевских садах.
Я и сама не заметила, что плачу. Тихонько, совсем по-детски, чтобы никто не услышал, потому что и плакать стыдно. Принцессы не плачут, они всегда довольны и горды своей ролью красивой куклы, рождающей прекрасных розовощёких пупсов.
– Не тревожься, я рядом, – послышался его голос, и крепкие руки обняли меня за плечи.
Я встрепенулась, попыталась посмотреть на чужака, посмевшего бесшумно прокрасться в мою спальню, но всё тщетно. Меня сгребли в объятия и принялись целовать. Жадно и страстно, а я сопротивлялась, шептала «пустите», вовсе не желая избавиться от плена.
– Я нужна тебе? Вот такая, как есть?
Он разомкнул оковы, в которые сковал меня, и глянул в лицо. Откуда-то в его руках появился платок, и Дениел, как странно, что его имя откликается в груди шипящим туманом, в котором мне хотелось укрыться от всего мира, принялся аккуратно вытирать мне слёзы.
– Нужна. Сама это знаешь. И я не отступлюсь, даже если будешь гнать от себя. Но ты не будешь, верно, Ниара?
– Так странно. Раньше мне никто не был нужен. То есть, не семья, а кто-то другой.
– А сейчас?
Он наклонился так низко, что я видела своё отражение в его глазах.
– А сейчас нужен, – только и пролепетала я, презирая себя за слабость, дрожь в руках и путающиеся мысли, что превратились в локоны на ветру, выбивавшиеся из причёски?
Я смотрела ему в глаза и ждала. И трепетала.
Он аккуратно обнял меня, но я понимала:даже если захочу, не вырваться. И радовалась своему падению, о котором никто никогда не узнает.
Это будет моя маленькая месть, моя тайна.
– Помнишь, я говорила, что будь на её месте, не струсила бы? Я лгала, я тоже трусишка.
– Нет, Ниара. Ты смелая и настоящая. И я тебя никому не отдам.
Больше мы не разговаривали. Всё случилось так естественно и длилось столь долго, что я отдала бы полжизни, чтобы запомнить всё в подробностях.
Ранее брачную ночь я представляла себе иначе, более тожественно, чуть более нежно и уважительно, но так даже лучше. У меня не было брачного венца, зато было море. И небо, и звёзды были.
Мне ли страдать?
Я перестала быть ледяной статуей, растаяла в пожаре, объявшем мой дом, который даже ничего не узнал. Дениел хотел быть нежным, но потом отбросил попытки и стал тем, кем всегда был. Пламенем, крылатым демоном, пожирающем всё на своём пути.
Я сгорала в его объятиях, и от стыда пылала тоже. Что он со мной делает? Как я могу быть такой грязной и беззастенчиво счастливой, через боль, кровь, слёзы и страсть, накрывшую меня крыльями Дракона?!
Я отдалась ему без тени сомнений, не думая о последствиях и грядущем позоре. Его больше не будет.
Ничего не будет после этой ночи, но сейчас я была женщиной, отданной на откуп могущественному существу.«Он будет у твоих ног, ты сможешь править миром»,– шептал чужой женский голос, но я отвернулась от тени, и та растворилась в небытие.
– Не жалеешь? – спросил он на рассвете, когда склонился надо мной в последний раз. Наши взгляды, наконец, встретились.
– Нет, Дениел.
– А что скажешь мужу?
Черты его лица вдруг заострились, будто мертвец навис надо мной. Но я его не боялась, напротив, погладила по скуле и прошептала:
– Я никогда не выйду замуж, Дениел. Это не моя судьба. Я стану храмовницей. И мы больше не увидимся.
– Тогда спи, моя любовь, – он поцеловал в опухшие от страсти губы, но почти целомудренно. – Спи, пока я не разбужу тебя.
И погрузил меня в дивный сон, полный пения дивных птиц, равных которым нет на свете. А вдалеке шумело море, сверху смотрели звёзды. И никто меня не осуждал.
Я была счастлива. Я была среди своих.
4
– А у нас точно получится? – спрашивала Оливия, смотря на меня, как испуганная лань, взращённая в неволе, глядит на лес.
Он одновременно манит и в то же время пугает разнотравьем запахов и звуков. От него веет домом и опасностью, неведомой тем, кто прожил в клетке.
Лаветт уехал, увлеченной дамой – женой Огнепоклонника, такой же преданной Драконьему делу, как и её муж, готовый уложить в постель к чужаку и дочь, и супругу. Ради моей благосклонности.
Люди – странные создания.
Чего они ждали от меня? Перемен, которые согласно предсказанию, придут в мир с пробуждением Дракона в Сангратосе? Меня сделали знаменем, символом, предтечей Нового времени, я лишь позволил им это. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не мешало.
А мне они ещё и помогали. Трудность была во встречах с моими множившимися сторонниками, они приглашали меня в дом, на тайные собрания, во время которых я думал только о Ниаре. Сидел, нахмурившись и делая вид, что озабочен судьбами мира. Но мир велик, кому как не мне, прошедшему через огонь предательств и лживых уверений, понимать это?!
А я надеялся на маленькое, вполне человеческое счастье. Короткое, миг между двумя жизнями. Я проснулся окончательно, я был даже готов простить Геранту, если мой побег с Ниарой удастся. Мести это не отменяло, но несколько месяцев она могла подождать.
Побег должен был удастся, однако сначала надо заплатить выкуп. Такова древняя традиция, забытая ныне, но знакомая Драконам: хочешь получить то, что тебе не предназначалось, отдай равноценное. Обязательно то, что дорого.
Оливия не была мне дорога, но и не безразлична. С тех пор как я задумал увести Ниару на край света, я увидел в Оливии не просто безумную леди, стремящуюся удержаться на черте между реальностью и мечтами, вручёнными ей дядей, как флаг знаменосцу, но и маленькую испуганную птичку, кому бы летать, да крылья подрезали.
– А у нас точно получится? Может, ну это всё! – она обратила ко мне залитое слезами лицо.
Я обнял Оливию за плечи и увлёк в дом. Ещё не хватало, чтобы слуги видели истерику госпожи! Я не позволял её обижать даже за глаза, наказывая тех, кто смеялся над ней на кухне и в людской. Слуги дома боялись и ненавидели меня, но опускали глаза, когда видели, что я рядом.
– Я не смогу прятаться вечно! Что я там буду делать?
– Жить.
Мы поднялись в её комнату. Едва переступив порог, Оливия уткнулась мне в плечо и повисла на шее, плечи её вздрагивали, когда я гладил девицу по спине. В этой ласке не было ни капли страсти, только братская нежность.
Желание приласкать весь мир, сделать так, чтобы никому не было больно, потому что счастливые не хотят видеть изнанку мира.
Мысли о мести я гнал, как должник гонит кредиторов, умаляя прийти позже.
– Я не смогу жить на воле! Мне всегда говорили, что и когда делать, я привыкла слушаться, – бормотала Оливия, вцепившись в меня как в спасательную лодку, уцелевшую во время шторма. Кажется крепкой, значит, в ней точно можно выжить, а в одиночестве, влекомой волнами, – никак.
– Не совсем на воле, ты права, Оливия, ты искалечена, птица со сломанными и неправильно сросшимися крыльями. Послушай, я расскажу, что задумал, а ты сама реши, будет так или иначе.
Я усадил её в кресло, сам сел в соседнее и принялся говорить о дальнем Храме, его не найти на карте, но город, в котором он стоит, так велик и славен, он древнее всех ныне известных. Там привечают раненых и искалеченных, но желающих излечиться. Там Оливия не будет знать ни в чём нужды и займётся росписью стен или холстов. Картины в городе ценят наравне с драгоценными камнями и золотыми слитками, хорошим вином или удачной историей.
– Такого города нет, – усмехнулась Оливия, но руки моей не выпустила. – Ты хочешь от меня избавиться. Я понимаю и не виню.
Она тоже смягчилась, сделалась покорной, но не сломленной, такой, какой должна была быть. Если бы не чахоточный дядя.
– Меня убьют?
– Нет, даю слово. И в темнице держать не будут, а я обещаю тебя навестить через год. Если не понравится, я увезу туда, куда прикажешь. И даже в таком случае стану обеспечивать до конца дней. Моё слово крепко, а хочешь, принесу тебе обет, его невозможно нарушить?
Я не лгал, но недоговаривал. Храм, куда должны принять Оливию, существовал в чудном месте, на границе с Сангратосом, и всё же в другом месте, которого нет на здешних картах. Там Лаветт не сможет её достать, никто не сможет.
Там магия выходит из ворот храмов и бродит по лицам среди мирных подданных.
– Разве я смогу спросить с вас, коли что не так? Нет, – в глазах Оливии промелькнула грусть, она покачала головой и отпустила мою руку. – Впрочем, я вам верю, делайте как знаете.
Оливия поспешно отвернулась, и мне захотелось дотронуться до её щеки, повернуть лицо, чтобы заглянуть в глаза: не лжёт ли, не играет со мной?
После Геранты я так и не научился доверять женщинам, видя в каждой обман, но Оливия относилась к редкой категории дам, неспособных показать то, что не испытывают. Безумие ли тому виной или недостаток материнской науки, но Оливия навсегда останется нервической девицей, у которой весь расклад на открытых ладонях.
– А может, вы женитесь на мне? И везите, куда скажете, я и слова поперёк не оброню, даже про себя. Дениел, спасите меня! Я падаю!
Оливия схватила меня за запястье руки, гладящей её по волосам, склонилась и увернулась, чтобы поймать её губами. В её синих как грозовое небо глазах снова мелькнула молния. Она сейчас едва ли осознавала, что говорит и кому. Побег – вот эта мысль захватила её, как ураган, подхватила, закрутила так, что голова отключилась.
– Нет, что это я, вы правы! Я вас не люблю, я никого не люблю, даже себя!
Гроза прошла стороной, Оливия отдёрнула руку и отошла к окну, повернувшись ко мне спиной. В этот миг я залюбовался её статью и достоинством, которых ранее не замечал. Жаль, из неё могла бы выйти прекрасная жена и мать!
Но не выйдет. Раненое дерево не должно дать всходов, этому миру хватает безумцев. Всё неправильное выкорчёвывается. Мой род тому не исключение.
– Ты хотел ей отомстить, уже передумал?
Усмешка вернула в эту комнату, мысленная пощёчина подействовала.
– Нет, я увезу её от семьи, это верно, и оставлю сам. Пусть её найдут и вернут, тогда от позора всему роду не отмыться. Замуж Ниара не выйдет, вся семья, весь ненавистный род сгинет. И моя месть окончится.
– Мой род тоже сгинет, и какая разница, по какой причине, – пожала плечами, но так и не повернулась.
Её пальцы нервно пробегали по подоконнику, мне хотелось подойти и снова завладеть её рукой, однако это родит в душе Оливии необоснованную надежду, которая только быстрее ввергнет её в пучину безумия. Демоны, желающие отнять разум, уже стояли за её плечом.
Пусть поживёт подольше, пусть небо в её глазах не померкнет раньше назначенного часа!
Пусть думает, что Ниара тоже станет страдать, значит, они равны. Иногда маленькая неправда лучшее лекарство.
– Отдохни. Я скоро вернусь с хорошими новостями!
Я поклонился, впервые искренне, как сестре, с которой не желаю расставаться надолго, и вышел.
Уже прошло две недели, как мы с Ниарой остались наедине в полном смысле этого слова. И она не писала мне, не отвечала на письма, вернулась в Сокровищницу Двуликого, затворившись там ото всего мира.
Я позволил ей это, потому что хотел дать время всё обдумать.
Но довольно ей прятаться от меня! Наша связь окрепла, я чувствую её метания, её страх и желание увидеться, потому что сам испытываю нечто схожее. Это становится невыносимо больно. Разлука ранит, и тем слаще предвкушение встречи.
Чем быстрее всё закончится, тем лучше для нас обоих. Тем скорее мы будем вместе. А там, пусть Боги решают. Не её, мои.
Глава 14. Секрет Дракона
1
Ниара
– О Двуликий, избавь меня от позора, вызванного нечистотой! Пусть я виновата, я готова искупить повинность вечным служением в стенах твоего храма!
Каждый мой день начинался с этой молитвы, но Боги не слышали стонов ввергнутой во грех. Даже Богиня-Мать, всесильная над всем живым и милостивая к грешникам всех мастей, не ответила на мои подношения
Я упросила маму съездить в Главный храм и принести Богине щедрые отступные, чтобы та вознаградила меня и сестёр счастливой женской долей.
Всё было сделано, а моё чувство не развеялось по ветру, напротив, даже окрепло. Я была уверена, что теперь не одна, и что это не рассосётся само собой. «Не сладится, как ни поворачивайся», – как любила говорить маман.
Берта, вернувшаяся на днях с самым понурым видом, не замечала моей тревоги, так оно было и лучше. Моя подруга оказалась пустой.
– Вот и верь в благие вести, – вздохнула она в день возвращения и слабо улыбнулась, а я заметила морщинки возле глаз. Обняла и пролепетала чушь про то, что всё ещё впереди, но получилось как-то вяло.
Берта, однако, приняла это на свой счёт.
– А я смирилась, госпожа моя, больше и ждать не стану. Довольно с меня и титулов, благодарствую вашей семье. И сёстрам с братьями всё помощь, будет кому оставить наследство.
– Пойдём пройдёмся в саду, у меня есть что тебе рассказать, – я перевела разговор. Дышать стало как бы легче, тем более собиралась рассказать Берте о своём решении.
Не стала ходить вокруг да около, выдала всё как на духу, умолчав о главном – причине столь внезапной перемены.
– Я хочу стать храмовницей. Моя семья и так натерпелась от внешности старшей дочери и её способностей, пусть и не явных. Не хочу я замуж.
Тут Берта остановилась и схватила меня за руку, чего никогда не позволяла себе ранее, если речь не шла об опасности.
– Это из-за моего брака? Так я повинюсь: сама жена никудышная, безродная, я-то вам не то чтобы не чета, а целовать дорогу, по которой вы ходите, прав не имею. Это вы меня возвысили, но я не забываю об этом ни на минуту.
Когда она нервничала, голос возвышался до высоких нот, хотелось закрыть уши, но я понимала состояние Берты и была ей благодарна. Не каждая фрейлина или молочная сестра, получив мужа с титулом, продолжит прислуживать госпоже, как горничная. Я часто считала её таковой, не думала, что у Берты могла быть иная судьба, а она тем временем была предана мне больше, чем я того заслуживала.
– Это не из-за твоего несчастливого брака. Я вдруг поняла, что не люблю жениха, не хочу изображать любовь, уважение, коих не испытываю. Ничего не хочу! И не полюблю никого.
Голос предательски дрогнул. Ложь давалась с трудом, сказывалось отсутствие привычки.
Берта собиралась что-то возразить, порывалась упасть на колени, но тут я заметила, что к нам со всех ног несётся моя прислужница, кто помогала мне, пока Берты не было рядом, а как та появилась, была отстранена её маленькой, но твёрдой рукой.
– Ваше высочество, вас просят в комнату для посетителей. Главная храмовница сказала, что вам следует прибыть туда немедленно. Вас ждут. Мужчина.
Я вспыхнула. Ноги задрожали, чудом не упала. Первым порывом было бежать куда глаза глядят, скрыться в своей келье и не открывать, пока он не уйдёт. Стану говорить, что всё решила, а той, кто посвятит себя Двуликому, незачем подвергаться искушению.
А искушение было во плоти, и имя ему – Дракон.
Я не отвечала на его письма, но прочитала их все. В них не было ни слова намёка на наше будущее, только размытые признания в чувствах, которые я перечитывала вновь и вновь, а потом бросала в огонь, когда они начинали звучать в моей голове и огненными буквами вычерчивались в душе.
Странно, отчего я так завязла в его паутине!. Что в словах Дениела меня так разбудило? Почему мне хотелось смеяться и сочинять ответы на его послания, чем я и занималась, но потом, очнувшись ото сна, тут же предавала бумагу огню, в глубине души веря, что он сможет донести мысли до Дракона?
Я чувствовала тоску и не могла сказать, моя ли она или принадлежит ему?
И вот теперь он придёт за мной, я была уверена в том, и ждала, когда это случится. А если уже случилось?
– Я не пойду.
Вырвалась и бросилась бежать, делая вид, что просто быстро иду, наклонив голову, пока не столкнулась с Главной Храмовницей, поджидавшей у входа. Извинилась и хотела пройти мимо, наскоро оказав все полагающиеся ей почести, но она схватила меня за руку, заставив вздрогнуть и оглянуться.
Настолько это было против правил, что я с удивлением посмотрела ей в лицо.
– Вы должны решить, Ниара, здесь вы или там, – её рот превратился в жёсткую и тонкую прямую линию, а глаза сделались пустыми, как у статуй в храмах. Им нет дело до страстей, они требуют того, что им предназначено, грозя карой небесной.
– Я решила. Могу не выходить к нему, прошу, избавьте от этого. Я приняла решение, вы знаете, какое.
Страх нарастал, подступая к горлу. Это он сейчас смотрел на меня её глазами, спрашивая, так ли хорошо я подумала. И в душе поднималась горячая волна, сулящая радость и невиданное доселе счастье.
Стоило только выйти навсречу Дракону.
– Не устраивайте скандала в сокровищнице, здесь священное место, а ваш посетитель столь знатен, что вполне способен настоять на своём. Идите и примите решение, скажите ему об этом сами, а я подожду вас здесь.
Я колебалась. Сказать ли правду, что я скрыла ото всех? Что настоятельница на это ответит? Выгонит, должно быть, с позором, так мне и надо!
– Я приняла решение, теперь вам надо принять. Оставите вы меня здесь навсегда, если я так решу?
– Идите уже, – она отпустила мою руку и повернулась, давая понять, что нет времени на глупые препинания.
– Научитесь повиноваться для начала. Здесь вы станете равной любой послушнице. Никто не вспомнит о том титуле, который вы носили в миру.
Значит, так тому и быть. Я скажу Дениелу, что ничего между нами больше быть не может. Я совершила ошибку, пусть так, пусть не время жалеть, да я и не жалею, но дальше наши пути расходятся.
«А что, если он предложит руку и сердце?» – закралась мысль, прилетевшая огненной птичкой и озарившая мрак моего отчаяния.
Мне вдруг захотелось улыбнуться и ничего не отвечать. Пусть ждёт, я ему ничего не должна, а он мне обязан. Пока ещё не знает об этом, но обязан. Я ещё сама не понимаю, откуда у меня столько уверенности, и всё же я изменилась, а скоро об этом узнают все.
Перед дверьми, ведущими в комнату для посетителей, я остановилась и прижала руку к сердцу. Оно бьётся так громко, что выдаст меня с головой.
Как ни убеждай себя, что мне просто приятна эта встреча, его будущие мольбы, а всё же здесь нечто иное. Будто меня подхватило ветром, закружило так, что себя не помню, и от этого хорошо, смыло с лица все различия между мной и им, а потом бросило оземь. Но я не разбилась, опустилась на мягкое покрывало и распахнула глаза, чтобы запомнить ночное небо и звёзды.
И полёт, единственный в моей жизни. Я дурная, я не оплакивала жениха, а отдалась его убийце. Я недостойна быть здесь, в священном Храме.
А сердце верило, билось для любви.
Никогда не зачитывалась дурацкими историями о влюблённых, а сейчас меня тянуло тайком взять роман у матери и прочесть конец истории. В её романах никогда не бывает печальных финалов.
Но всё это потом, после.
За мной наблюдали, поэтому пришлось вернуться в реальность и взять себя в руки. Соглядатаи Главной храмовницы не должны рассказать хозяйке, что я вела себя не по-королевски.
Благо, что внутри комнаты для посетителей нас будет сложно подслушать, какая бы ни была я нераскрытая ведьма, а кое-что умела. В последние недели мои способности обострились, самое время ими воспользоваться.
Вот я делаю равнодушно-любопытное лицо и берусь за ручку двери. Тяну её на себя, вхожу и сталкиваюсь взглядом с мужчиной. С другим. Не Драконом.
2
Ниара
– Позвольте извиниться, что разочаровал,– мужчина усмехнулся, и мне сразу захотелось отчитать моего несостоявшегося жениха.
Какое право имел этот неприветливый и сухой господин неопределённых лет с аккуратно подстриженной бородкой и пышными усами бросаться оскорбительными намёками?!
– Ваш визит неожиданен, милорд Вигон.
Он запоздало поклонился, но на лице сохранялось мерзкое выражение превосходства. Если раньше этот тип был мне безразличен, потом малоприятен, то теперь я его почти ненавидела.
От него веяло заискивающей подлостью. Это когда собака ластится, потому что боится, но стоит отвернуться, упасть, скалит зубы и рычит.
– Я бы не побеспокоил, ваше высочество, если бы не крайняя нужда защитить вас. Сделайте так, чтобы нас не услышали, вы можете, я знаю. Не сдерживайте себя, Ниара.
Он продолжал стоять, держась за спинку стула, правая щека мужчины конвульсивно подёргивалась. Я слышала о его недуге, видела, что он предпочёл бы сесть, но не смел, пока я не опустилась в кресло. И я не сходила с места, предчувствуя, что наш разговор не должен затянуться, иначе пропаду.
– Защитить меня, милорд? Родители сообщили вам о моём решении остаться в стенах обители Двуликого? Нас не подслушают, не беспокойтесь
– Я не беспокоюсь, лишь крайне опечален. Даже не поверил сначала, что вы решились добровольно затвориться от мира. Но теперь вижу, так оно и есть.
Конвульсии прекратились, мой бывший жених тоже обладал искусством самообладания. И посмотрел в глаза так, словно прикидывал, потяну ли я уготованную мне роль.
– Я подтверждаю.
– Так это не женская игра, чтобы набить себе цену? Вы ждали не меня, верно? Другого, некого милорда Рикона, так вам почти повезло. Он пришёл.
Я вопросительно подняла брови. К счастью, хватило ума не спрашивать, откуда он знает о Драконе. С детства меня учили: не можешь опровергнуть слух одной фразой, значит, молчи и делай вид, что к тебе он не имеет никакого отношения.
– Это я должен носить сию фамилию. Мо предки были незнатны.
– А как же генеалогическое древо, уходящее корнями во Времена до Начала?
Я всё-таки присела в кресло. Разговор выйдет дольше намеченного, он только начинается. А ноги уже меня не держали.
Милорд Альберт сделал то же самое, устроился в кресле у окна, так чтобы половина его лица была в тени. Положил нога на ногу, что было неприемлемо в обществе дамы, и улыбнулся.
– Древо – фальшивка. Как и биография вашего воздыхателя. Не возражайте, не думайте, что своим спокойствием вы убедите меня в неведении. Я не ошибся, вы ждали Рикона.
– С чего вы решили, что мне есть дело до всего вами сказанного?
Упоминание о Дениеле вызвали тревогу. Что бы ни связывало этих двух, лучше мне сего не знать.
– Я бы хотела продолжить служение, милорд. Прошу прощения, что мой отказ расстроил вас, но больше мне нечего вам сказать,– я поспешно встала, чтобы удалиться.
– Сядьте, миледи!
Повелительный голос заставил вздрогнуть. Я едва удержалась, чтобы не выбежать прочь, показалось, что сейчас меня ударят, но всё это был лишь страх. Услышать о Дениеле какую-нибудь гадость было бы невыносимо для моих ушей. Я словно ждала казни, надеясь, что её отменят в последний миг.
Мы были знакомы с Драконом так мало, с чего бы вдруг всё внутри сжималось в предчувствии ужасной вести о нём?
Мы всё равно больше не увидимся.
– Доброго вечера, милорд!
Я взялась за ручку двери, в душе радуясь, что бывший жених злится. Его намерение не удалось в полной мере. Я не испугалась, не стала выведывать о цели его визита. Мне было всё равно на весь мир.
– И вы не желаете услышать о планах Дракона, прикрывающегося чужим именем?
